Серебряная дева

День сегодня выдался с самого утра промозглый: был град, барабанящий по крыше кибитки, но скрытый за её стенками. Голова неистово кружилась, сердце резало, будто ножом. — Больная что ли, ась? Рут покачала головой и закрыла глаза, прижав руки к животу, на котором явно останется синяк. Ах да. — Ты што такое говоришь?! - вскрикнула Бейла, сжав в кулаки свой фартук. Хая в страхе загородила собою Рут, которая, сонная, тогда только поднялась. — Матушка, не ругайся. Что вам надобно? — Да шо, ужо всё сказал. Барин продал тебя кому-то из столицы. Собирайся, меня послали тебя забрать. Инея на окнах, отражающих серое небо, не было, но, казалось, лёд наползал на тело, как репейник прицепляясь к коже мурашками. Она всегда чувствовала этот холод дома. Но сейчас... Сейчас он кратно рос. Рут оттянула цепочку, схватившись за своё кольцо, ведь почувствовала, как её дыхание перехватило. — Как... Продал? - Хая быстро заморгала, потрогала фартучек, потеребила косу, - И что, навсегда? — Ну как ты хотела, конешно, - пожал плечами слуга. - Как барин пожелает новый, так буде. Можа даже письма позволит писать, коль умеет. А можа и нет. Вот вам грамота, наш барин пожаловал. Протянутая грамота гласила о продаже. Продаже, как долга... В расписке стояла "Крепостная швея Рут из деревни Эма", отданная за проигрыш в картах. — Я... Я не отдам свою доченьку! - вскрикнула со слезами на глазах Бейла, хватая слугу. Рут влезла меж ними и вовремя получила кулаком в живот, вместо матушки. — Рут! Рут! - уливаясь слезами, теребила её за юбку Хая. Её лицо... Раскрасневшееся, опухшее, было страшно видеть. — Э, ты больная что ли? Рут, скрючившаяся от боли, подняла затуманенный взор. Противный человек отомстил ей всё-таки за удар в челюсть. — Мне нехорошо. — Дотерпишь уж до барина, потом хоть помирай. Рут сильно трясло. И, ей казалось, лучше бы она тихо умерла в этой кибитке. Чем дальше она уезжала от деревни, тем сильнее она чувствовала холод, который длинными иглами врезался в нутро. Далее она не помнила ничего, кроме долгой дороги, осмотра Менаше, каких-то расплывчатых ответов... Всё смешалась в одну вязкую, противную кашу. Может, просто сильно лихорадило, но в бреду Рут видела лицо своей сестры. Оно внезапно было сильно искажено, сознанье рисовало каких-то монстров. Удивительно, но средь монстров затесался простенький колодец, который был многим страшнее уродливых рыл, просто потому что был. Весь этот невыносимый кошмар сопровождался глухими криками в голове, отражвавшихся эхом, они вторили один и тот же момент, одно и то же событие: — Рут, Рут! Не забирай её! — Э, кто-нибудь, помогите! Дочурку отбирают, дочурку отбирают! - кричала Бейла, выбежав на улицу. — К-кому хоть продают? - пытаясь не сгибаться от боли, простонала Рут. — Я откуды знаю? — Дайте немного времени... Рут достала клочёк бумажки и с трясущимися, онемевшими руками, начиркала что-то и сложила. — Хая, передай это Грею, хорошо? - шепнула Рут, обнимая сестру, - а я напишу тебе, как только будет время, м? Хорошо, Хаечка? — А можно я поеду с Рут? - захлёбываясь слезами и икая спрашивала Хая. Бейла со скрюченным лицом стояла рядом, гладив её плечики. — Чаво? Э не, продали только Рут, - бросил слуга, - Быстрее, воз ждать не будет. Маленькие трясущиеся ручки Хаи сжимали руки Рут. А сон быстро прервался. Вот только проснулась дева уже не в кибитке, а в зачухрыженной комнатушке для слуги: кровать, тумба, да высоко - окошко. Лучинка на тумбе, правда свежая. Было прохладно и Рут не поняла, как, собственно, здесь оказалась. А потом как поняла... Голова сильно болела, как после пьянки. Живот - тоже. Рут тронула колечко на шее и немного будто бы отпустило, удивительно вообще, как колечко её при ней осталось! Рядом аккуратно были сложены чистые вещи. А на Рут была только сорочка. Куда отнесли её вещи, вернут ли? Намного хуже её сарафана, платье из жёсткой ткани, но неплохие чулки, правда узенько всё, не продохнуть. Это оказалась обычная форма обычной служанки: чёрное платье, но только вот без фартука, а с белым нашейным платком. Рут вышла из комнаты, прошла по коридорам с засаленными стенами и вышла из помещения слуг. Ковры, потолки высокие, а что за вид из окна: тихая деревушка, берёзовая рощица. Ничего необычного, но почему-то сердце колотилось слишком быстро. За окном всё так же барабанил дождь, но уже без града. И было так холодно... Вдруг мимо с корзиной белья прошла рыжая служанка. Она, увидев Рут, спрятала взгляд, но первая её остановила. — Стой. Тебя как звать? — Менаха... — А я Рут. Давай мне тоже работы? — Вас барин звал, как очнётесь... Они в гостиной, за углом были. И убежала. А Рут, пожав плечами, осторожно продвинулась к дверному проёму. Она обомлела, звмешкалась, а её заметили. — Ух ты, кто ж проснулся! Поди сюда, Рут. Она спрятала взгляд, подошла. Её новый барин усмехнулся и закинул ногу на ногу, раскидываясь в дорогом, по виду, креслице. Он поправил серебристые волосы, мечтательно вздохнул, прокручивая между пальцев игральную карту. Молодой человек был в шлафроке, исшитым красивыми узорами, по всей видимости, авелийскими. — Я отдаю долг за молоко, кров ваш. Да за бабу ту... Её мужик-то не буянил больше? А то вдруг ты пострадала. — Всё вашими молитвами. Не стоило так стараться, мы же в дар... - ей хотелось плакать. И ради этого её продали? - барин, позвольте спросить, у кого служить мне надобно. — У Меня. У Жана О'Фарелля. — Я безмерно рада, - получилось сухо, хотя Рут крайне сильно пыталась притвориться. — Не бойся, тебе понравится. Жан всё шире улыбнулся. От него несло перегаром. Рут испугалась не на шутку и будто бы перестала дышать. — Ну право, пошьёшь для меня, повышиваешь. Жене моей платочек сделаешь? Я даже скажу, какой рисунок. — Я же могу и пыль протереть, и убраться, и в саду... Мне не страшна работа, господин, знаете ль. — Ты же хорошая швея. Я видел. Рут смущённо, нет, нервно улыбнулась и кивнула. Но на самом деле ей стало страшно, сколько работы нужно будет сделать. Вдруг Жан встал и, коснувшись её плеча, сказал: — Не бойся. Для прекрасных женских рук я не даю много работы. Рут сжала юбку, ниже опуская глаза. Она не верила. Как можно было вообще верить незнакомому дворянину? Жан крутил в руках игральную карту, с интересом поглядывая на Рут. Каким-то интересным движением король пики оказался за ушком новоиспеченной служанки, откуда его Жан ловко вытащил. Он с любопытством глянул на кольцо Рут на шее, но задавать вопросы не стал. — Учусь фокусам! Ступай. Главная горнишная Адасса тебе всё скажет и покажет. Рут, бледная, как смерть, убежала, и тут же хлынули горячие слёзы. Обида, злость, боль, скопились и хлынули реками. Вроде, Жан и странный, но не плохой человек. Хотя, Рут так и не поняла, как к нему относиться: сейчас глаза застилали эмоции. Только колечко, её колечко связывало с домом... Было плохо не только ей. Тысячам, если не миллионам других людей. Но больше всего она сейчас думала о Грее, который только открыл тяжёлые веки. Ему показалось, что он как Вий, должен просить ему веки поднять. Шейна подле него чуть-чуть потрясла за плечо юношу. — Грей, покушать надо. Грей еле поднявшись, сел на лавку. Он глянул на ногу и тут же её пронзила неописуемая боль, от которой захотелось кричать. — Что это, Шейна?! — А ты уже забыл? Из-за Рут крыша упала в доме Цили, - мрачно проговорила Шейна. Лицо Грея посветлело: он всё вспомнил, но поправлять Шейну не стал: вышел бы очередной скандал. Юноша вспомнил, как ему было страшно и потёр переносицу. — А ну-ка, Грейчик, скажи "А-а", - прошептала Шейна, готовая кормить его из небольшой миски деревянной ложечкой, как маленького. — Ну не рука де, - сказал Грей и взял миску себе, - Вообще, ты чего тут? Домашние не потеряли? Да и у меня есть чудесная сестра для всего этого, хе-хе. — Ну я что, не могу позаботиться об тебе как верная подруга дней твоих суровых? Грей посмеялся и покачал головой. — Слушай... - Грей задумался, говорить ли, но продолжил чуть тише, - А говорил батюшка твой что про ногу? Ну, ходить буду? Шейна задумалась и пожала плечами. Хотела она что-то сказать, как кто-то зашёл. Скрипя половицами, робкими шажками появилась Хая. Она прятала лицо в тени и тихо буркнула: — Мир вашему дому. Грей... — Ты плакала что ли, м? Хая? - вглядываясь в личико девочки, спрашивал Грей. Хая приподняла заплаканное лицо, зажала нос и протянула юноше записку. Грей равнодушно осмотрел, но потом его лицо стремительно менялось, с каждым словом, написанным углём криво и с ошибками. — Хая, это что значит? — Рут... Ах, Рут... - Хая опять разревелась, Грей обнял её, погладил по волосам, а девочка продолжила шёпотом, - Грейчик, Рут продали, хнык! Увезли-и... Грей вздохнул и посмотрел в лицо девочке. Дядя с тёткой напротив зашушукались, тяжко вздыхали. Тем временем Шейна смотрела на неаккуратные буквы на клочке бумаги, гласившее: "Пусть нога выздоравливает. Держитесь с Шейной ближе. Пускай не скучает моя Хая. Я люблю тебя, прости". Сама испугавшись своей злой реакции, Шейна поняла, что её разозлил, выбил из колеи только конец. Она первая спросила: — Увезли... То есть, мы больше не свидимся? А куда, куда увезли не сказали? Хая не могла ответить от слёз. Грей снова её обнял. Его взгляд стал пустым. Плакать ведь нельзя мужчинам, нельзя кричать от горя, хотя можно разгромить всю избу, можно пойти рубить дрова, можно спиться, только вот батя потом высечет с солью... Ничего нельзя сделать. Чёрная тоска. Рука Шейны дрогнула, но она обняла девочку. Юноша, потеряв любое выражение лица, сказал ровно: — Пойдём, Хая, я провожу тебя до дома. — Ой, Грей, как же ты пойдёшь? - засуетилась Шейна. — Сам. Дядь, палка есть? Ему кинули какую-то старую клюку. Точно! С ней ходил ещё дед. — Грей, может... — Давай своему будущему мужику побольше свободы, - с улыбкой буркнул Грей, ковыляя к двери. Хая уцепилась за край его рубахи. И Грей пошёл, волочив ногу, оставляя за собой след, который, казалось бы, был всего-навсего полосой на землице, но в самом деле был полон боли и страданий. Каждый шаг давался с трудом, но Грею так хотелось идти вперёд, бежать, сорваться в небеса, обратиться соколом. Лететь. К ней лететь, на потоке ветра нацти её у берегов рек, в тени лесов, у глади озёр, но не в рабстве у какого-то индюка, только не в опасности... "Рут, ну почему в такое неправильное время ты решила признаться? Почему сейчас... Я столько ждал тебя, а снова всё потерял..." - думал и думал Грей, жмурясь. — Грей, не быстро ли? Грей остановился и увидел, что Хая сильно оторвалась, а Шейна запыхалась. Он посмотрел на горизонт и повернул к дому Рут. Точнее, уж не дому Рут