Хорошие девочки плачут молча

Если все рухнуло — спой панихиду,

начни сначала,

Ластиком мягким погрешности

подотри.

Видишь, ведь то, что раньше тебя

практически убивало,

Сегодня покорной псиной сидит

у твоей двери.

Ханна провалилась в сон. За шторкой из закрытых век прятаться от окружающего мира было очень здорово. Но всегда приходилось просыпаться, даже если не было сил и желания. В ее ухе звенел громкий голос Джареда, на что Ханна забухтела, не открывая глаз. Она попыталась удобней устроиться на пассажирском сиденье старого пикапа квилета, но тот себе не изменял. И испортил настроение еще больше, когда во все горло завопил: — Подъем! — Блять! — Моя очередь! В скрипе старых качелей затерялся возмущенный голос мальчика. Шестилетняя Ким нахмурилась, раскачиваясь сильней и ясно намекая — ей было все равно на очередь и на то, что у нее вышло время. Они договорились с Джаредом меняться, но в прошлый раз тот качался непозволительно долгие пять минут. Конвеллер не собиралась оставаться в стороне. Но маленький Джаред был возмущен поведением девчонки, отчего резко схватился за цепь, приостанавливая Ким с визгом. Склоки мальчика не волновали — он вернул себе законное место на качелях, когда столкнул Ким и сам присел в седло. Чертыхаясь, девочка поднималась, после чего вскинула пальцем на Джареда. — В прошлый раз ты долго качался, но я тебя не сталкивала! — Хорошо. Тогда в следующий раз столкни! Детские голоса были звонкими, яркими и искренними. И лицо шестилетней Ким не умело врать, выдавая чистое возмущение. Она оставила Джареда, исчезнув с его глаз. Того это обрадовало и раззадорило, что он смог поставить наглую девчонку на место. Но она вернула его на свое, предыдущее — на землю, куда Джаред свалился точно также, когда Ким столкнула его. Но мальчик, поднимаясь, больше всего был разозлен не со своего отражения, а с того, что он был с Конвеллер более ласковым. — Я остановил качели и только потом тебя столкнул! А из-за тебя у меня теперь синяки. Отец меня убьет! — О-о-отец, — мелодичным голосом маленькая Конвеллер еще не могла разразиться остротами. Слишком она была юной и счастливой. — Боишься ремня получить или постоять в углу? Трусишка! Вот мама меня всегда шлепает, даже если синяков у меня нет. А ты! Эх! Откровения Ким Джареда не удивили. Он слышал все то же самое, выученное уже наизусть. И в этот раз не одарил квилетку легкими нотками жалости в теплых карих глазах. Пока Ким качалась, постоянно отправляя нахмуренному Джареду высунутый язык, тот топал ногой и думал, почему его родители подружились именно с родителями Ким. Ему приходилось проводить с ней так много времени, что вскоре Джаред выучил все повадки квилетки и мог предугадать каждый ее шаг. Но только не тогда, когда юная женщина отключала юному мужчине мозг, широко улыбаясь. Джаред громко фыркнул, отвернувшись. Пусть Ким улыбается кому-то другому. Ханне пришлось открыть глаза. Иначе Джаред заставил бы ее это сделать. Слишком хорошо она знала повадки этого квилета и то, что их не держало никакое сучье сердце. Скользнув мутным взглядом по бесстыжему Джареду, Ханна быстро сдалась, не пытаясь уловить в нем нотки совести. Она закатила глаза, потягиваясь телом и громко зевая. Джаред любезно обделил ее вниманием на целую минуту, после чего полез со своей заботой. Он аккуратно убрал прядку блеклых волос за ухо, после чего отправил привычную ухмылку и сказал, что в резервацию Мака он повезет Ханну позже. Та нахмурилась, отвернувшись и всматриваясь в лобовое стекло. Джаред остановился возле неизвестного двухэтажного здания. Было похоже на торговый центр, но как будто только для своих. — Мы в Порт-Анджелесе? — Угу. Вылезай, крошка. Будем отдыхать. — Отдыхать? — в остальные слова Колдрой не вдумалась. Она одарила Джареда колким взглядом, думая, что он не осознавал всю серьезность ситуации. — Мы будем отдыхать тогда, когда Каллены уехали, а остальные скоро поймают след Эмбри? И Пол… Он найдет его, Джаред. И убьет. — Боишься, крошка? — Джаред будто издевался. Ни капли паники в его голосе не было, а Ханна ей захлебывалась, закрыв рот. Бесполезный кулак прошелся легким прикосновением по коже квилета. Но Ханна не собиралась сдаваться и предприняла еще попытку привести его в чувства. Но она сделала только хуже, когда рукав на рубашке загнулся и обнажил свежий синяк. Ханна всегда могла наступить на грабли, даже если они были заперты в кладовке. А вглядываясь в изменившееся лицо Джареда, она не знала, что задевало больше — видеть его злым или расстроенным. К синяку прикоснулись горячие губы, а потом он встретился со смуглой щекой на короткое время. Джаред сделал вдох и выдох и отстранился, буквально вываливаясь из машины и повторяя Ханне следовать за ним. Пришлось послушаться. Таблетки она пила два дня назад, из-за чего ледяной барьер, построенный Карлайлом и призванный защитить ее ментальное спокойствие, начал подтаивать и обнажать напускные чувства. Ханна искренне боялась, что дальше опять перестанет лишний раз открывать рот. И тогда Пол доведет ее до белого каления. Выйдя из машины, Ханна получила в лицо холодный ветер и неестественную ухмылку Джареда. Тот поравнялся с ней, закрыв пассажирскую дверь по новой. Может, ему не хватало оглушительного грохота или хотелось выместить злость на старой тачке. Чтобы перестать ловить себя с поличным. Ханна бездумно следила за его движениями, после чего Джаред пошел ко входу в здание, подзывая ее рукой. Минуту они шли спокойно, не разговаривая и думая о своем. Но опять Джаред все испортил, когда приостановился и, развернувшись, открыл рот. Ханна бегло опустила глаза. Встречать взгляд Джареда и одновременно слышать его голос было для нее слишком. Чаще всего она прятала свои очи, серые, когда он начинал говорить. — Как ты себя чувствуешь, крошка? — Не знаю. Спроси меня об этом завтра. — А меня интересует сегодня. Это простой вопрос — на него можно ответить. У тебя ничего не болит, голова не кружится или, не знаю… Ну, в целом, ты как? Определенно, четвертый класс был самым сложным. До тех пор, пока не перейдешь в пятый и дальше. Сидя на ступеньках перед входом в здание, Джаред удрученно вздыхал, размышляя над навалившимися неприятностями. У него погиб отец. Хороший мужик, на самом деле — даже когда он наказывал маленького Джареда, тот всегда радовался, что ремень мужчина в руки не брал. Мальчик зациклился на таком приятном воспоминании, пока рядом не подсела Ким, придвинув коленки. Она молчала, что было удивительным. Джаред поднял голову, запрокинув ее под солнце. Странно — все еще горит, как всегда. Тогда что случилось с Конвеллер, которой никогда рот было не заткнуть? — У меня родители разводятся. Прикинь? — Пфф, — Джаред фыркнул. Что бы Ким ни думала, у нее все было не так плохо. — А у меня отец вообще умер. У тебя все живые, так что не расстраивайся. — Почему у тебя отец умер, а мои родители разводятся? Почему так происходит, Джаред? Умела Ким иногда пробираться в душу маленького квилета, оставляя за собой странный осадок. В этом ей не было равных. Джаред обдумывал ее вопрос, но не мог ничего ответить. А если у тебя не было ответа на вопрос «почему», тогда стоит начинать бояться. Взглянув на Ким, мальчик увидел, что та выглядела испуганной. Кажется, что они думали одинаково. — Не знаю, Ким. Думаю, что потом все будет хорошо. Отец мне всегда говорил, что я не должен сильно переживать или рыдать, тем более. Но ты можешь рыдать, потому что ты баба! — Я не баба, еблан! — Джаред невольно дрогнул. С каждым годом с уст Ким слетало все больше матов, и он все не мог к этому привыкнуть. В молчании он получил маленьким кулаком по плечу. — Некрасиво называть девочек, девушек или женщин бабами! Ты невоспитанный! — Что? — изумился Джаред, не понимая причину наездов. Он ткнул пальцем в злую Конвеллер. — Мой отец всегда называл баб — бабами. Ты хочешь сказать, что он был невоспитанным?! Маленький Джаред впитывал слова и поведение отца, как губка. И невольно все проецировал на себя. Сейчас Лэй Кэмерон был от сына далеко — в двух метрах под землей, а все равно считал, что ему видней. Ким было все равно на воспитание Кэмерона. Он вогнал ее в еще большую злость, когда начал кривить рожу и передразниваться. Драться они еще не умели, но попробовать могли. Во всяком случае, Ким ни о чем не жалела, когда столкнула Джареда со ступенек и тот больно встретился с землей. — Гадина! — Гад! Ханна громко хмыкнула. Мир был удивительным. Раньше Кэмерон казался ей человеком, который мог быть хорошеньким и, может, даже сдавать кровь. Но точно не свою. А теперь он обнажился, делился с Колдрой искренними эмоциями и все они были, как на подбор — пропитанные тоской и сожалением. И Ханна не собиралась этим давиться. Другие толкали ее к грани, окутывая жалостью, жалостью, жалостью. С вызовом она взглянула на Джареда стеклянным взглядом и заговорила твердым голосом: — Перестань меня жалеть, Джаред. Я хожу живая и даже дышу. Что еще от меня надо? По парню было видно, что он внял словам Ханны, но они ему не понравились. Ну и пусть. Так думала Колдрой, фырканьем комментируя нахмуренные брови на мужском лице. А еще она зажглась мыслью, что Джаред мог припомнить ее прошлую жизнь. Он своими глазами видел, что Ханна уже оказывалась в подобной ситуации. А сегодня он был готов на все, лишь бы она не разрыдалась. И чувства не держал при себе. Теперь не держал. Забавно, что он так долго привык их прятать, что и не понял, как начал действовать на рефлексе. Но он помнил отель — всегда бы помнил, как и Ханна. Им обоим отсечь прошлую жизнь было трудней, чем щелкнуть пальцами. Пальцами несуществующей третьей руки. Пришлось продолжить движение. Иначе Колдрой бы в конец растерялась, не понимая, чего хотел от нее незнакомец на самом деле. Вряд ли его серьезно интересовало моральное и физическое состояние Ханны, раз он перестал до нее докапываться и за руку повел ко входу в здание. В двухэтажной постройке Ханна ожидала, чего угодно — может, даже Ад, куда бы они все равно попали с Кэмероном за ручку. Огненным рекам и болезненным крикам миллионов душ Ханна удивилась бы меньше, чем катку. Каток. Джаред не смотрел на Ханну, но был уверен, что своим лицом она вызовет у него дикий хохот и страшное смущение. Остановив девушку возле стойки с коньками на прокат, Джаред развернулся к ней с максимально ехидным лицом. Но его ухмылка сдулась вопросом: — Ты катаешься на коньках? Ибо она звучала как-то обидно. Будто не просто не верила в то, что Джаред в перерывах между издевательствами над ней любил покататься на льду, представляя себя фигуристом, а то, что он в принципе увлекался хоть чем-то. Ханна решила, что именно это озадачило мужчину, от чего он даже прикусил губу и отвернулся. Но вновь встретился с серыми глазами, ответив: — Ну да, крошка. Просто хотел тебя немного развеселить, поэтому сюда привез. И ты постоянно читаешь мне нотации, что я мужик-мужик и никогда не говорю о том, что у меня под сердцем. Или на сердце, или… Блять, хуй знает, как там правильно. Короче, ты поняла. Пойдем за коньками. От души посмеешься с ублюдка, хотя я отлично катаюсь. — Посмеюсь? — повторила Ханна с удивлением. Джаред закатил глаза, ожидая остроту. Но Ханна расшатала пол под его ногами. — Джаред, я не буду над тобой смеяться. Показав раньше несуществующее для Ханны сердце, Джаред пошел дальше и вогнал ее в ступор, когда заговорил о своем, глубоком — скользящем между простыми словами. Оно соседствовало с клеткой под ребрами и всегда запрещало ему лишний раз открывать рот. Мать дала аккуратный подзатыльник сыну, после чего он смутился и отошел. Аманда выполнила задачу — Джаред пошел на попятный и прервал попытки добраться до свежих кексов, расковыривая пальцами плотный пакет. В гостиной Ким, вместе со своей мамой — Венди, стояли по разные стороны баррикад. Десятилетний Джаред тихо хохотнул, заметив хмурое лицо квилетки, притихшей в углу. Он специально прошел мимо, пальцами проводя по кончикам длинных и мягких волос Ким, на что она дернулась, но не успела ударить наглого Кэмерона. Он со смехом, переходящим в громкий гогот, скрылся от проблемы и сел за большой стол. Тот уже был накрыт разными вкусностями, но ни к чему Джаред не мог притронуться, если не хотел нарваться на нравоучения матери. Благо, ужин прошел в тишине. Детям велели убрать посуду в раковину. Джаред и Ким даже шли смирно, не огрызаясь, но до тех пор, пока девочка не заметила нетронутые кексы. Джаред поймал ее недоуменное лицо, когда ставил стопку грязных тарелок в раковину. А потом Конвеллер игриво дернула бровью и прикусила губу, не сводя глаз с ароматных кексов. Джаред поддержал ее идею, но они опять не успели. Мать Ким появилась на кухне, хватая ее за руку и уводя в гостиную. Джаред понурил плечи. Ему стало жаль гадкую девчонку, потому что в этот раз она получила незаслуженно. Всем детям хотелось сладостей. Ладно Кэмерон — он был мужиком, как учил его погибший отец и мог получить тумаков. Но Ким была бабой, должна была быть нежной и хрупкой, а все равно постоянно открывала рот и лезла на Джареда с кулаками. Не в таких девчонок он должен был влюбляться. — Два сапога пара, вместе с Джаредом. Ким, я тебе уже сказала, что сладостей сегодня не будет. Потому что ты наказана. — Ну, мам! И Джареда наказали, когда он еще раз попытал удачу добраться до кексов. Мальчик стоял в одном углу с Ким, которая постоянно пыталась его боднуть и опрокинуть на пол. Так они и шатались, липнув к друг другу и тихо переговариваясь, чтобы не навлечь на себя еще неприятностей. — Два сапога пара, — передразнивал Джаред Венди Конвеллер. Ким закатывала глаза, но выглядела расстроенной. — Еще чего не хватало. Мы вообще не похожи. — Не знаю! Моя мама говорит другое. Но я так же недовольна, как ты. И я вообще красивая и классная, а ты полный дурак, а еще тощий и страшный. — Ну, спасибо, гадина. Я тебя никогда не оскорблял! Они таки накликали неприятностей. Мать Джареда появилась в гостиной и громко рявкнула, чтобы дети утихли. Они послушались, покачивая головами. Даже перестали бодать друг друга, боясь вновь съежиться под нотациями. И, когда Ким поняла, что Джаред повторял за ней, также замолчав, она встала на иголки и прошипела: — Не смей за мной повторять! — Кто за тобой повторяет, Конвеллер?! — так же прошипел Джаред, но более ядовито. Чтобы наглая гадюка захлебнулась этим ядом, несмотря на то, что ей своего хватало. — Нам сказали помолчать, и я молчу! — Ты молчишь, потому что я молчу! Ты за мной повторяешь! Я просто не хочу, чтобы на меня опять начали орать. А ты — трус, который этого боится! — Я молчу, чтобы не расстроить маму своим поведением, тупая дура! Она и так меня не любит! Могло ли быть совместное раздражение родителей основой отношений? Возможно. Для Ромео и Джульетты сработало. — Мне кажется, что моя меня тоже не любит, Джаред, — Ким насупилась, склонив голову. Дерзости из Джареда вылетели без остатка. Ну и гадкая Конвеллер. Это она за ним повторяла! — Не будешь смеяться? Правда? Ханну смутили эти слова. Джаред выглядел так, будто о его маленькой слабости знала вся резервация, и на каждое Рождество смеялась над ней, после традиционного тоста. Вид квилета подстрекал ее к этой истине, но вслух о ней Ханна не могла заговорить. Она слабо улыбнулась и, взяв Джареда под руку, сама повела его к стойке с коньками. Он пошел, не противясь и вздохнув с облегчением. Работник заговорил отстраненным тоном. Жаль было молодого пацана — он пропустил самое интересное, когда мир приостановился на долю секунды, в которой у Кэмерона обнажилась душа. Ханна смотрела на него по новой, не скрывая изумление. Даже лицо покраснело, одобряя, что Джаред в глубине души был совсем другим человеком. Да, он редко принимал что-либо близко к сердцу, и ей запрещал это делать. Но как легко было велеть не принимать «близко к сердцу». Откуда другие знали, как глубоко было сердце, а где начиналось «близко»? Ханна отошла от стойки, услышав звук входящего уведомления. Джаред приостановил ее вопросом: — Какого у тебя размера ножка, Ханночка? — Ханночка? — сощурившись, переспросила девушка. Тон Джареда специально стал саркастичным — он всегда пробуждал им Колдрой к жизни. — Иди нахуй, Джаред. Я тебе не «Ханночка». — Так что там по ножке? Сорок шестой? — Иди нахуй! Тридцать восьмой! Кэмерон довольно кивнул, но странно, что не оставил других провокационных комментариев. Пока он забирал коньки, Ханна посмотрела, кто ей написал. Конечно, не было надежды на то, что это Несси не теряла связь. Ханна мысленно поплакалась и быстро отогнала все иллюзии. Роуз был права — пустой треп. И написала Колдрой Фелисса Колл, пытаясь узнать, где пропадал ее сын. Сделав вдох и выдох, Ханна позвонила женщине. Ее рассказ лился лживой и фальшиво радостной мелодией, что они с Эмбри уехали в Сиэтл на неделю. Фелисса поверила, не задавая лишних вопросов, но прося девушку своего сына как-то повлиять на него и вынудить почаще разговаривать с матерью. Ханна кивала, вслух соглашаясь. Но она бы не повлияла на Эмбри, даже если бы он очнулся. Слишком непробиваемый парень, уверенный в своей правоте. Бронебойную дверь себе приобрел, а дышать за ней не научился. Такой же бестолковый. Закончив говорить с Фелиссой, Ханна сбросила звонок и заметила, что Джаред вернулся к ней. Колдрой ловила на себе внимательный взгляд, но радовалась привычным ноткам дерзости в теплых карих глазах. Джаред надел коньки и уверенно добрался на них до льда. Тот был пустым, будто сама судьба давала квилету показать, на что он способен. Он рассмеялся, не сдержавшись. Ханна была очаровательна в своей тупости — как всегда, раз не сказала ему, что никогда в жизни не вставала на лед. Джаред наблюдал за неуклюжей цаплей, пытавшейся избежать ушибов. Но он пришел в себя, отогнав лишний задор. Ханна замерла, наблюдая, как квилет подплыл к ней на льду и, ухватив руку, поставил на него девушку. Она тут же взвизгнула, чувствуя, что теряет опору. Сбагрив ее в объятья, Кэмерон спас. Он всегда этим занимался, даже когда впервые встретил в отеле. Только каждый раз по-разному. — Вообще ничего не умеешь, крошка? Ну ладно. Тогда будем танцевать. — Пфф! В восьмом классе Ким проявила вопиющую наглость, от которой Джаред каждый раз бесился, как пересекался с ней на уроках или в школьном коридоре. Конвеллер подросла и стала очень привлекательной. Да как она посмела?! Джаред хмурился, наблюдая, как Ким без угрызения совести пользовалась своей красотой. Она даже специально, определенно — специально, обстригла волосы под рваное каре и перекрасилась в светлую блондинку. Она открыла тонкую шею, аккуратные ушки и скулы, которые цепляла широкой и красивой улыбкой. Все делала на зло Кэмерону, который не мог отвести от нее взгляд перед тем, как разразиться остротами. И опять она выбила его из колеи, когда появилась в коридоре. Джаред застыл возле своего шкафчика и быстро убрал пачку с сигаретами в карман. В Форксе он нашел маленький магазинчик, где продавца больше волновали футбольные матчи, а не юный пацан, покупающий курево. Скрыв его от кошачьих глаз Конвеллер, Джаред уберег себя от беды. От длинного языка квилетки, которая точно бы на него наябедничала. А потом она вновь взбесила, едва взглянула на Джареда с прищуром. На ее веках были кремовые синие тени, которые гармонировали с почти черными глазами и вынуждали Кэмерона давиться от такой наглости. Конвеллер была красивой, а рот продолжала открывать лишь за тем, чтобы с ним поспорить или оскорбить. Девки не должны были себя так вести. А сегодня за Ким хвостиком шли малолетки из шестого класса. Эмбри и Квил, которые тащили ее рюкзак и какие-то бесчисленные пакеты. Ким шла с высоко поднятой головой, иногда оборачиваясь и посылая поплывшим мальчишкам улыбочку. Те завороженно скользили по ней взглядом и делали все, чтобы красивая девочка продолжала уделять им внимание. Джаред покачал головой, когда Эмбри с Квилом прошли мимо, а Ким перед тем, как исчезнуть за поворотом, послала ему воздушный поцелуй. — Какие же вы лошары, блять, — теперь маты с уст Джареда скользили непринужденно, а еще поднимали самооценку и собственную важность. — Она вами пользуется, а вы бегаете за юбкой. Ничего вам не светит. — А ты почему не бегаешь? — услышав такое от Квила, Джаред сжал зубы и отвернулся от него. Эмбри молчал, смутившись. Он ничего не сказал, поудобней схватившись за белый рюкзачок и уходя. Квил проводил друга взглядом, после чего еще раз недоуменно взглянул на нахмурившегося Кэмерона. Как странно. Вроде, он был старше их, а значит и умней. А вел себя как дурак. — Отъебись, Атеара! Ну, по крайней мере, он матерился. Значит действительно был взрослым. Подумав о таком, Квил ушел, но одну вещь не понимал. Почему и взрослые вели себя как дети? Ханна сочла, что Джаред над ней потешался, не давая скользнуть по льду самой. Ну да, она бы заработала лишние синяки, но их уже было так много, что мурашкам на коже не хватало места. Джаред вызвал их, когда не получил согласие на свое щедрое предложение. Он покачал головой и отодвинул Колдрой к заборчику, разделяющему лед и безопасную для девушки зону. А после он раскинул руки, скользнув на шаг назад и игриво дернув бровью. Джаред собирался показать себя. И Ханна, помимо Ким, стала единственной, с которой он был готов поделиться своим «бабским» увлечением. Вот Пол не то чтобы не одобрил, но точно бы не разделил восторженные эмоции брата. Как он ехидно напомнил на ринге: «Ты фигурное катание смотришь, Кэмерон.» Но, может, Джаред надумывал. Накрутил бигуди, решив, что раз сам считал свое увлечение не мужским занятием, то и другие бы поддержали. Ханна застыла, облокотившись одной рукой на заборчик. Джаред, сделав вдох и выдох, заскользил к центру. Он умел кататься. Очень хорошо катался, вызывая в Кодрой всплески восторга и восхищения. Казалось, что сам лед слушался квилета, не позволяя ему упасть. Когда он метнулся в воздух, прокручиваясь и уверенно приземляясь, Ханна подумала, что Кэмерон послал все законы физики, которые запрещали бы ему двигаться настолько грациозно и плавно. Он будто танцевал под музыку, не слышную для остальных. Вращения, скачки, прыжки — всего было достаточно, но единственное, в чем Ханна тонула пристальным вниманием, было лицо квилета, сияющее от любимого хобби. Она настолько потерялась, не веря увиденному, что не заметила, как Джаред вернулся к ней. Он скрестил руки за спиной, привычно ухмыляясь. Будто не просветил ее своим талантом, а к расширенным серым глазам вообще не имел никакого отношения. Джаред замахал перед ними ладонью, но получил в ответ не колкую остроту, а громкое восхищение: — Вау! Я в ахуе, Джаред! Ты давно катаешься? — С выпускного класса. Пока остальные пацаны метили девок в этом городке, я съебывался на лед, но говорил, что езжу к бабке. А потом все узнали, что бабка у меня давно умерла, но не стали задавать лишних вопросов. — Метили девок? — Ханна вернулась в свою тарелку. Джаред всегда начинал за здравие, а кончал за упокой. — И Эмбри «метил»? Он говорил мне, конечно, что не был девственником, но все равно. А еще меня попрекал блядками, даже когда не был в курсе о моей работе. Джаред продолжал ухмыляться, покачивая головой. Наглое ябедничество Ханны ему нравилось, а то, что она доверяла ему и раскрывала секреты — тем более. Но пришлось ответить ей правду, в мыслях прикинув, может ли красное лицо от злости покраснеть еще больше. — Ну, конечно, крошка. И Эмбри, и Квил. О Поле и речи не было. Все гуляли и развлекались. Ты будто забыла, как выглядят горячие индейцы. Им рты можно было не открывать. Девки на ходу с себя одежду стягивали. — О, господи. Какой же ты мерзкий! — Я просто говорю правду, — парировал Джаред, закатывая глаза. — Ты сама спросила. Ну, а что касается твоих блядок и недовольства Эмбри, то тут нечему удивляться. Может, ты образованная бледнолицая, а мы тупые деревенщины, но в первую очередь ты — девка, а Эмбри мужик. Как-то неправильно блядовать женскому полу, понимаешь? Я тебя не прошу соглашаться. А мы с тобой не будем. — Конечно не будете, а ты тем более. Я же девка, а еще блядина, а ты самый праведный и честный. Только натворил хуйни, а сейчас делаешь вид, что ничего не произошло! С визгами Джаред и Пол скатились по ступенькам, прыгая на пол и ловко держа опору на ногах. Пол ухмылялся, отбивая кулак друга. День был прекрасным. Они были в десятом классе, а дальше им оставалось всего пару лет, чтобы попрощаться со школой. Однако, Джаред нахмурился. Ну, как всегда, когда мимо прошла Конвеллер. Она приостановилась возле Пола, улыбаясь ему весьма соблазнительно. Он хмыкнул и без спроса шлепнул мягкое бедро девушки. Она хихикнула, прикрыв рот ладошкой, а с Джаредом привычно попрощалась средним пальцем. После чего ушла в соседний кабинет, оставляя за собой шлейф сладких духов и перекошенное лицо Кэмерона. Тот с прищуром взглянул на непринужденного Пола. — Вы что, ебаться начали? — Ну да, — пожав плечами, Лейхот пытался понять, какие эмоции охватили его друга. Он выглядел злым и озорным, каким-то неестественным. — А ты что, ревнуешь? Пол ожидал ответа. Он в наглую ухмылялся, уперев руки в боки. Замолкнувший Кэмерон одним видом отвечал на его вопрос, но вдруг он встрепенулся и гордо расправил плечами. Видя похожую ухмылку, Пол дернул бровью и чуть склонился, приглашая болвана дружка ответить. Если бы он заявил, что действительно ревнует любимую Конвеллер, то Пол бы отступил. Он просто с ней развлекался — в первый раз на ее Дне Рождении, где они напились вдрызг. Джаред не выглядел человеком, который мог бы не просто трахнуть Ким, как она сама желала, а вообще с ней напиться. Но что-то в нем было — определенно. Лейхот мог оперировать даже сжатыми кулаками, которые Джаред продолжал держать и тогда, когда Ким исчезла. Кэмерон знал, что Лейхот хотел услышать согласие, а потом собирался издеваться до конца жизни. Он не собирался поддаваться его ожиданиям. Каждый мог вести себя так, как хочет, но только с таким видом, будто имел на это полное право. Тогда остальные решат, что так оно и есть. — Не ревную. Ты что, долбоеб? Зачем мне нужен чайный пакетик?— голос Кэмерона не внушил Полу подозрений. Он закатил глаза, но ухмылялся. И проявил хоть какое-то воспитание. — Хорош ее оскорблять. Нормальная девка. И нормально стоит на коленках. — Фу, блять, — рявкнул Джаред. Он заткнул руками уши, но немую остроту Пол проигнорировал. Его друг был забавным. А еще было забавно, что Лейхот трахал его «подружку», но даже так Джаред не мог переступить какие-то порожки и сам примкнуться к Конвеллер. Может быть, Пол бы поговорил с ним по душам и выяснил, почему они друг друга ненавидели. Он мог спросить. Обязательно. Когда бы ему стало не похуй. Ханна не преследовала цели ударить по Джареду со всей силы. Это вышло случайно и, кажется, неуместно. Прикусив губу, Колдрой наблюдала за последствиями, но Джаред ничего не говорил. Так, застыл, не шевелясь и прощаясь с ухмылкой. И он мысленно расплакался, куда там — разрыдался, повергнув Ханну в тихий шок своим грустным лицом. Она жалела его всем сердцем, попрекнув себя за длинный язык. Страшно как бы наблюдать, как человек опускает руки, в которых держался, и теряет контроль. Ханна подумала — если на этом катке появится мертвый Линкольн и встанет на коньки вслед за ними, это удивит ее меньше, чем унизительный румянец, прилипший к щекам Джареда. Большинство людей и нелюдей не любили, когда их видели в таком состоянии. Могли и возненавидеть свидетелей проявления слабости. Но Джаред любил Ханну. Любил всем дрожащим сердцем, оттого ненавидел себя еще больше. Он очнулся, когда ощутил на теле подрагивающие и тонкие руки. Ханна прижалась к нему и, уловив на себе внимание, дернула головой. Джаред был таким же огромным, как его братья. Авторитетом его давили тот же Сэм или ненаглядная Конвеллер. И Ханна, как сегодня, когда слабо улыбнулась и потребовала научить ее кататься. Джаред сделал вдох и выдох и ничего не ответил. Вместо слов за него говорили действия, в которых он опустил губы к затылку светлых волос и, взявшись за бледную руку, вернулся на лед. Медленно и осторожно, чтобы Ханна не грохнулась, потому что она всегда забывала о двух левых ногах. Но пока держалась, отчего Джаред смог вывести ее на центр и чуть отстраниться. Ханна думала, что этот взрослый мужчина, ставший юным мальчиком, был чужд к любым увлечениям. А по итогу оказалось, что он искал утешение в скольжении по льду, где каждое падение могло обернуться нелепостью, а каждое преодоление — триумфом. Это как бороться с собственными демонами, с которыми Джаред пытался ужиться. Ханна увидела привычную ухмылку и невольно расправила плечи. Он заскользил по льду, кругами вокруг Колдрой, после чего остановился за ее спиной. Она взвизгнула, ощущая, как горячие руки приподняли ее надо льдом, а дальше каток начался проноситься перед глазами. Джаред закружил Ханну в водовороте искренних чувств. Колдрой пыталась на мгновение избавиться от эмоций, выбраться из этого круговорота, кричащего смехом квилета и ее визгами. Бестолковая голова поддержала и тоже начала кружиться. Джаред прервался, возвращая Ханну на лед, но руки не убирал. Знал наперед, что бледнолицая грохнется. Он вернулся под ее серые глаза и протянул руку. Ханна протянула свою, но вновь продолжила визжать. Джаред резко скользнул на пару шагов от нее, отчего она пошатнулась, но удержалась на левых ногах. А дальше квилет замер и за руку начал кружить Колдрой вокруг себя. Она держалась, не падая. И голове стало лучше — мир был ясным и прекрасным, по крайней мере, в этот момент. — СУКА! БЕГИ, КОНВЕЛЛЕР, БЕГИ, БЛЯТЬ! Ким наигранно вопила во все горло, будто действительно боялась Джареда. Она убегала от того со всех ног, быстро исчезнув со школьной парковки, где старенький байк квилета теперь сиял ярко-розовой краской. Ким занырнула в школу, быстро обогнула опасные углы, откуда мог выскочить взбешенный квилет. Девушка спряталась в женской душевой. Она была пуста и безопасна, но до тех пор, пока Джаред не потерял все границы и не появился в ней. Тогда Ким продолжила смеяться. Ей понравилось лицо квилета, по которому как будто ударили бейсбольной битой. Тихо зарычав, Джаред сжал кулаки и тихой поступью начал подходить к Конвеллер. Она наигранно ахала, хваталась за сердце, а после плюнула и показала свой характер. Бесстрашно Ким достала пачку с ментоловыми тонкими сигаретами и закурила одну под пронзительным взглядом Кэмерона. Кажется, что он не собирался ее бить, но рассчитывал на извинения. Будто ему не нравился новый розовый байк, хотя та же «Барби» всегда была в моде. Ким покачивала головой, делая затяжки. А потом громко фыркнула, когда Джаред бесстыдно заявил, что никогда над ней так не издевался. Встав на иголки, Ким поспорила с этим заявлением, когда стянула с головы капюшон черной толстовки. Джаред поморгал и разразился громким гоготом. Они поменялись местами и теперь уже Ким пыталась поставить придурка на место. Каким бы он не был взрослым, как всегда заявлял. Надо же было додуматься подлить в шампунь Конвеллер фиолетовую краску, когда приходил со своей мамашей в гости. — Блять, не думал, что это сработает! Ха-ха-ха! — У меня-то цвет вымоется. А ты на своем розовом драндулете будешь ездить минимум неделю, пока не получишь зарплату. Ха-ха-ха! Джаред прервался. Ким всегда ловко играла на его эмоциях, а еще часто оставалась в превосходстве. Припомнила для Кэмерона самую больную тему, где он подрабатывал в закусочной. Ему постоянно задерживали зарплату, а других вариантов работы не было. И мать не давала карманные. С Конвеллер было тоже самое — такой же пустой кошелек и вечные родительские нотации, а все равно, она улыбалась и думала, что от него отличается. Джаред бы никогда ее не ударил. И других баб бить не собирался, потому что это было непорядочно. Но некоторые нарывались на грубости, а Ким шла впереди всех, но с гордо поднятой головой. Даже тогда, когда взбесившийся Кэмерон зажал ее у стены, не позволяя шевелиться. Дотлевающий окурок скользнул с тонких пальцев, падая на пол. А рот накрылся ладонью, отчего она и ляпнуть ничего не могла. Но опять Ким держала лицо, будто ей нравилась ситуация, в которую ее вогнал Джаред. Никаких гадких планов у него в голове не было — просто хотелось, чтобы квилетка замолчала и перестала издевательски пританцовывать. Но Джаред стал растерянным, видя кошачьи глаза, которые сощурились и блеснули мокрым блеском. Вызов. — А что ты мне сделаешь, Конвеллер, помимо своих тупых шалостей? А? Даже если бы Джаред убрал ладонь и позволил рту Ким открыться, она бы все равно затаила молчание. Опять они поменялись местами. И растерянным взглядом Ким скользнула по Джареду. Он был прав от и до. Ничего бы она ему не сделала, особенно если учитывать, что за последнее время квилет резко вымахал. Стал выше и крепче, словно сел на стероиды. А еще часто впадал в ярость, но Ким она не пугала, а веселила до глубины души. И тем более она не собиралась давать слабину перед Кэмероном, когда они были в равных положениях. Ким смогла вывернуть одну руку и кивнула ей на мужскую ладонь, останавливающую ее от дерзостей. Закатив глаза, Джаред убрал ее, но получил не громкие вопли, а ядовитый и тщательно выверенный ответ, которым захлебнулся. — Ты хочешь меня, Кэмерон. В глубине души так хочешь, что даже сам не понимаешь, как зажал и даже шевельнуться не даешь. Я тебе снюсь по ночам, Джаред? Может, у тебя есть и мое фото? Ким провоцировала. А еще была полностью уверена в своих заявлениях, особенно, когда лицо Джареда зарделось, но глаза сверкнули сталью. Любимое занятие Конвеллер — издеваться над ним, а еще напомнить, что в последнее время он перестал контролировать ситуацию. Парень чаще думал не о том, как выльет на голову Конвеллер пакет молока из столовой, а о том, как поласкает ее на смятых простынях. Ну а она вроде как этого хотела. Всем видом намекала и вообще не противилась, застыв. Но слова Ким были просто словами. Как-то ей не прельщало прощать наглые руки Кэмерона, которые ухватились за ее талию и прижали ближе. Ким тихо зашипела, запрокинув голову. Бесстыжий индеец в наглую поцеловал ее шею, как ни в чем не бывало. Она уперлась кулаками в его грудь, твердо сказав: — Отпусти. — А то что? — Отпусти. Или я пожалуюсь Лейхоту, после чего он тебя отпиздит. Просто ответь мне правду, Кэмерон. Ты мечтаешь обо мне или нет? Джаред дернулся. Его губы оставили шею Ким в покое, но голову он отвернул, не желая видеть издевательские кошачьи глаза. Ему проще было выстрелить себе в рот из револьвера, чем продолжить этот диалог. Отодвинувшись от квилетки, Джаред отскочил на шаг. После чего собрался с силами, вновь назвал Конвеллер «чайным пакетиком» и скрылся, почти не опозорившись. Ким хотелось засмеяться, помянув квилета добрым словом. Но она притихла, пригладила фиолетовое каре и прикусила губу. В принципе, с Джаредом можно было поразвлечься. Но чаще всего он раздражал ее, а больше всего раздражало, что Ким не могла объяснить причину этой ненависти. И, кажется, что она повела себя отвратительно. У Ким появилась плюс одна причина вспыхнуть недовольством самой к себе. Никогда она не научится следить за словами. Но так приятно было выпустить агрессию на каком-нибудь малолетнем школьнике, а не держать все в себе. А если боишься что-то увидеть за бронебойной дверью, то бейся об нее со всей дури. Так будет безопасней. Уроки фигурного катания от Джареда были бесполезными. Он не собирался серьезно учить Ханну кататься, а так — забавлялся вместе с ней. Остановив девушку, он прижался к ней по новой. Они встали в позу для медленного танца, но под ногами был хрустящий лед, а на катке не играла музыка. А все равно — было прекрасно. Танцуя на льду медленный и осторожный танец, на короткий миг Ханна выпала из выпускной реальности. Помрачневший взгляд Джареда вынудил ее это сделать. Девушка не знала, о чем он вдруг подумал, от чего перестал ухмыляться и будто мысленно остолбенел. Может, сознание опять подкинуло ему лопату? У всех людей была лопата. В периоды стресса и неприятностей ей копались в себе, в своих чувствах и мыслях. Никто не хотел от нее избавляться, а надо было. Часто бывало, что вырытая ей яма достигала глубин подсознания, а оттуда выходили мертвецы. Все они воняли болью и сожалением. И никакие катки не имели для них значения. Джаред вдруг приостановился и слабо дернул уголками губ. Ханна нахмурилась, сочтя данное действие извинением. И Джаред продолжил подстрекать ее к этим мыслям, когда понурил голову и тихо заговорил: — Каток — это прекрасно, крошка. Но ты права. Дела у нас хуже некуда, блять. Поэтому я хотел, чтобы ты хоть ненадолго забылась. А если грохнешься, то порадуешь меня еще больше. — Иди нах… Джаред. Ладно… не знаю, как тебя утешить. Промолчу и скажу, что я не грохнусь тебе на радость, потому что ты мне не даешь. — А, да? Забылся, крошка, — Ханна дернулась. Джаред резко скользнул к ней и вскинул в воздух, вглядываясь в лицо с грустью. — Не даю тебе себя покалечить, лапочка, это правда. А еще отдаю тебе приказ жить, Ханна Колдрой. Жить и быть счастливой. — Как ты быстро забыл отель, Джаред, — ответила Ханна. Нервная улыбка застыла на ее лице, потому что сознание не подкидывало ни одной годной идеи, как ей реагировать на слова Кэмерона. — Не забыл. А еще давно пизданул тебе, что вел себя правильно. Да, очень грубо, но еще когда ты не узнала правду о запечатлении, я хотел помочь поехавшему Лейхоту и тебе тоже. Наставить на путь истинный. Могли бы, конечно, душевно попиздеть, но сама как думаешь, крошка — до тебя бы дошло, что твоя работка тебя убьет? Правильно, нет. А так был хоть какой-то шанс. Пока я не узнал, что ты гребаная мазохистка и ничего тебе бы не помогло, кроме пиздюлей от Карлайла. Ой, то есть, таблеток. — Реально, Джаред? — с шоком спросила Колдрой. Она висла надо льдом, подумав, что крепкая хватка Кэмерона удержала бы ее и от падения в ад. — Ты действительно хотел как-то помочь продажной проститутке? — А можно меньше удивления, крошка? Я тебе что — монстр? Джаред не выпускал Ханну из рук. И поступал правильно, потому что она была упала заранее, еще не встретившись ногами со льдом. Слова Кэмерона показались ей удивительными. Но он точно не думал, что, если продажная девка Лейхота одумалась бы и зажила другой жизнью, эта жизнь была бы идеальная. А с другой стороны — кто сказал, что она должна быть идеальной? Хватало того, что просто была. Пока Кэмерон продолжал катать Колдрой, та визжала, но раздумывала над его поведением. Удивительно гармонично у Кэмерона получалось быть отморозком и заботливым братишкой. Только Ханне не нравился небоскреб из грехов Кэмерона, который тот в мыслях построил. Она ясно его видела, но, в отличии от мужчины, твердо знала, что выход был на всех этажах. И прыгать было необязательно. Наверное… С поцелуем в висок Ханна получила очередной круговорот, в котором кружился Джаред. После чего его приостановило грозное требование бледнолицей дать ей попробовать самой скользнуть по льду. Она держалась целых две секунды — это был рекорд. Но Джаред не спешил поднимать ее. Колдрой спокойно фыркала, потирая поясницу, но когда подняла глаза, тот тут же спряталась. Что-то в Кэмероне изменилось. И это что-то Ханне не нравилось. Джаред стал выглядеть потерянным, будто перестал узнавать и Ханну, и окружающую его реальность. Он вернул себе привычную ухмылку и, вновь вскинув Колдрой в воздух, продолжил кататься. Время приостановилось. И в нем тихий голос Джареда затерялся в бесконечных воплях Ханны. Может, он сказал ей что-то важное. В любом случае, Ханне хватало их неожиданного развлечения. Да, земля закрутилась в обратную сторону, но она могла пойти к черту. Сегодня Джаред был прекрасен. Ее медалька оставила после себя лучшее впечатление.

***

Черный день календаря — это не когда жизнь обрывается, а когда переворачивается и перестает принадлежать тебе. Джаред думал об этом, когда осмыслил все, что произошло. На него навалилось достаточно — стал зверем, успели выгнать с работы, прислать предупреждение из школы о возможном отчислении, а еще мать недавно сказала, что сын ее разочаровывает. Немного помог Сэм, убедив Джареда, что он ни в чем не виноват. Просто жизнь всегда протекала так, как нужно было духам племени Квилетов, а не ему. И запечатление на наглой Конвеллер тоже нужно было именно им. В этом у Джареда не было сомнений. Никогда в жизни он не хотел вернуться в школу и, подсев к Ким за парту, оттого что других свободных мест не было, взглянуть в ее глаза и потеряться. Взмах ресниц квилетки определил всю его судьбу. Чувства, охватившие нового волка, затмили его собственные. Джаред думал, как Ким красива, прекрасна, соблазнительна. Хотел уткнуться губами в изгиб на ее шее, а потом пустить руки по телу, которое было создано для него. А потом он мысленно сказал Ким спасибо, хоть вслух чертыхался и резко выскочил из кабинета, когда клетка под ребрами зашаталась. Ким ударил его учебником со всей силы, раздражаясь и не понимая, почему Джаред так на нее смотрел. Она привычно назвала его придурком, еще не зная, что теперь тоже была обречена. Джаред сидел возле кабинета, прижавшись к стене. Он придвинул колени, руки прижал к голове и начал покачиваться. Ким, Ким, Ким. А зверь скулил. Довольно вилял хвостом и высунул язык, думая, когда сможет сделать девушку своей. Его гадкие мысли сорвались с поводка и загуляли на свободе. Но Джаред еще был человеком — что-то в нем осталось, позволяя бороться и не вставать покорной псиной под удар судьбы. Он будет бороться. Будет, будет, будет. Ведь эта наглая Конвеллер. Она слишком была на него похожа. Непозволительно. За годы Ким не изменилась. Пока волки обращались — они не старели. И природа даровала нареченным ту же способность. Кто знает. Может, как бы Джаред ни растворялся в Конвеллер, старуха бы его элементарно не возбуждала. Все та же самая квилетка — с кошачьими глазами и пухлыми губами, цепляющими острые скулы. Пока Джаред подходил к ней тихой поступью, холодный ветер встрепал неизменную прическу Ким, какую она начала носить с восьмого класса. Он присел рядом, проводя ладонью по светлым и коротким волосам. Ким сделала затяжку ментоловой сигареты и выдохнула дым ему в лицо. Джаред закашлял, отвечая ненаглядной средним пальцем. Ким хмыкнула, отвернувшись от него. Но была рядом — этого было достаточно. Только даже оперируя запечатлением, Кэмерон все равно не мог понять, как так получалось. Как он мог жить без миллионов людей, а без одной девушки — нет? Когда Джаред прижал ее к себе, а Ким не противилась и лишь уткнулась носом в мужскую ключицу, он начал тихо рассказывать о времяпрепровождении с Ханной. Ким слушала молча, не оставляя комментариев и не перебивая. Она выглядела умиротворенной, наслаждаясь прохладной погодой и теплом запечатленного волка. Те держались за сердце, которое им не принадлежало. Это называли «любовью». А Ким всегда считала, что это было одержимостью. — Соболезную тебе, брат, — с искренним сочувствием произнес Пол. Но получил в ответ острый взгляд и губы, подрагивающие от немых возмущений. Пол хмыкнул, облокотившись на свой байк и скрестив руки на груди. Он наклонил голову, не рассматривая подошедшую Ким, напротив которой встал непробиваемый Джаред. Он внутренне содрогался, теряя себя и уже не понимая, осталось ли что-то его. Ким ощущала похожие чувства, но ей было легче — ведь она держала цепь, а не ощущала ее на своей шее. Джаред вскинул на нее пальцем, угрожающе рыча: — Я тебя отвезу. — Нет, Кэмерон. Отъебись уже от меня. — А потом мы пойдем на свидание. — Нет, Кэмерон. Пошел нахуй! — И будем жить долго и счастливо! — Ким подпрыгнула. Джаред не предупредил ее, что сорвется на вопль и вгонит ее в легкую панику. — Будем, Конвеллер! Ты не сможешь от меня отвязаться! Ким не могла объяснить поведение Джареда. Но искренне бесилась, что стала слышать от него не привычные оскорбления, а просьбы сходить на свидание, начать встречаться или вообще — плюнуть, сразу опрокинувшись на мягкую постель. Это было весело, но до того момента, пока Конвеллер не поймала гадкую мысль. Она начала сдавать позиции и думать, что на предложения Кэмерона можно было согласиться. И все было не так плохо, до тех пор, пока во взгляде парня она не начинала видеть собачью преданность. Она претила ей, бесила и вынуждала дальше держать оборону. Если она что-что чувствовала к Кэмерону до того, как у него поехала крыша, так это были чувства именно к нему. А не к тому человеку, каким он стал. Волку было сложно. Нареченная уже начала — отъедать от него по кусочку. Не зная, что еще ответить, Ким попыталась обогнуть Джареда. Он не давал, но руки не распускал, хотя они подрагивали. Закатив глаза, Ким начала крутить головой по сторонам и поймала внимательный взгляд Лейхота. Он немножко ее осадил и успокоил зудящие кулаки. Дернув бровью, квилетка зашипела: — Кинул меня, чтобы этот придурок не ревновал? — Да, так и было. Мне жаль, Ким, что так получилось, — Пол говорил честно. И в этот раз не пытался скрыть свои эмоции, выдавая искреннюю жалость. Какое-то время пара рассматривала друг друга, пока Джаред не ругнулся вслух и не разорвал дистанцию с Ким. Та не боялась — никогда ничего не боялась, но все еще не понимала, откуда у Джареда возникла к ней не просто симпатия, а ненормальная и неуместная любовь. Он положил руки на ее талию и, тихо вздохнув, повторил свои слова, что сам отвезет домой, а потом отведет на свидание. Ким мысленно хохотнула. Квилет проявлял воспитание, а сам распустил руки, намекая, что на самом деле им двигало. Все мужики были галантными, когда им это было выгодно. В затянувшейся паузе, Ким кратко взглянула на Джареда. Странный тип — как будто не он. Она бегло укрылась от его глаз, переведя свои на байк парня. С розовой краской он нравился ей больше. А еще Ким точно была уверена, что не собиралась садиться на транспорт Джареда, потому что рисковала внезапно стать его подружкой. — Я не хожу на свидания без цветов, Кэмерон, — вовремя ухватившись за спасительный круг, произнесла Конвеллер. Пол громко хмыкнул, развеселившись. Если бы рядом не было Ким, то Джаред проехался бы кулаком по его морде, чтобы брат не смел над ним потешаться. Кэмерон повторял свои слова про свидание, как молитву, которую вынуждали произносить людей, никогда не верящих в Бога. Ким была непреклонна. Но накликала на себя не беду, а повеселевший настрой. Джаред оторвался от девушки и добрался до клумбы. Убогую школу резервации хоть как-то пытались сделать лучше, но Кэмерон знал, что той уже ничего не поможет. Оттого со злости и без сожалений с корнем вырвал маленький куст со спящими от холодов розами. Ким хлопала глазами, а Джаред буквально рычал, требуя принять долгожданные цветы. Пол со смеху склонился в три погибели. Ким одарила его взглядом и поддержала нервным хихиканьем. Джаред закатывал глаза, ожидая, пока нареченная успокоится. Она часто смеялась, когда его не было рядом — этот факт Кэмерона искренне удивил, когда он начал втихую преследовать ее. Ходить мохнатым хвостиком по пятам, когда Ким шла в школу, на подработку или домой. А еще пожирать взглядом ее окно, на подоконнике которого квилетка любила сидеть, уткнувшись в ноутбук. Только он все еще не знал, о чем можно было с ней поговорить. Блядские духи квилетов не дали никаких инструкций, как жить дальше без своего лица. Окно Конвеллер Джаред точно не собирался с ней обсуждать, но до тех пор, пока бы она не собралась из него выпрыгнуть. Ким устало вздохнула. Она перестала противиться, но букет не приняла, грубо махнув рукой на байк Джареда. Тот вспыхнул со злости — вроде как, девка требовала цветы, а по итогу забылась. Но его радовало, что Ким согласилась на поездку на байке. Перед этим они одновременно показали ухмыляющемуся Лейхоту средний палец. Тот продолжал веселиться, будто не переживал за поехавшего брата и за Ким, у которой ломалась судьба. Перед тем, как завести двигатель, Джаред рявкнул Конвеллер неоспоримое требование надеть шлем и не показывать свой характер, когда он был не нужен. Речь шла о безопасности нареченной — это было очень важно. Ким фыркала, но шлем надела. Жизнь ее точно катилась по наклонной. Квилетка никогда не знала заботливого Кэмерона. И да простит ее Бог, что она сложила эти два слова в одно предложение. Джаред ухватил пальцами ее подбородок, вынуждая встретиться взглядом. Кошачьи глаза квилетки блеснули мокрым блеском, а губы встретили краткий поцелуй. Но Джаред быстро вернулся в колею, когда открыл рот и не выдал ничего хорошего. — А ты Кантри позвонишь или напишешь? Или ни то, ни другое? — Ким моментально извернулась в руках ненаглядного, а тот нагло засмеялся, вскинув на нее пальцем. — Окей, Конвеллер. Трусиха. На длинном языке Ким повисли тысячи острот, но Джаред привычно бы их сплюнул в ее же сторону. Она вздохнула, держа все в себе. Как всегда. Ей было не привыкать. Поднявшись на ноги, Ким отряхнула с черных джинсов песок и потянулась усталым телом. Вместе с разбитым сердцем у двух отморозков были сломаны все кости. Большинство из них встали поперек горла. Джаред не смотрел на нее. Взгляд утонул в светлом небе. Сегодня вышло солнце — как будто издевалось. Ким махнула перед ним ладонью, привлекая к себе внимание. Джаред одарил им ее, а квилетка куснула пухлую губу. Кажется, что на нее смотрел именно Джаред, даже когда проявил неуместную галантность и поцеловал женскую ладонь. Ким сделала вдох и выдох. Обычно привязанность к человеку возникала из трех зон. Головы, сердца или низа живота. А откуда запечатленный дурень любил свою нареченную, когда загонял человека в клетку? — Почему ты не можешь дать ему шанс? — Заткнись. — Ты многого не понимаешь, Ким. Теперь он тебя очень любит. — Заткнись. — Послушай, Ким… — ЗАТКНИСЬ! Как бы обратившийся Эмбри ни был силен и бесстрашен, гнев Ким вынудил его замолчать и вернуться на свой стул. Квилетка вздохнула, одобряя такое поведение и заткнувшийся рот. Эмбри перестал крутится возле нее, позволяя намазать испеченные коржи сливочным кремом. Кончик кондитерского мешка проходился по зарумяненным краешкам, но Ким держала его с таким видом, будто он был ножом, скользящим по шее наглого Колла, который лез не в свое дело. Эмбри стучал пальцами по столу. Было здорово, что Ким не отнекивалась от стаи и на тот же День Рождения Лейхота пришла. Но Джаред уже больше трех месяцев не мог подобраться к нареченной, чтобы не получить в ответ дерзостей или бесполезных пощечин. Эмбри вздыхал, провожая взглядом действия Конвеллер. Она была привычно злобной, но потерянной. Не понимающей, что с ней происходит и почему те же руки отвечают на каждый звонок и сообщения Кэмерона, будто обладают собственным разумом. Эмбри покачивал головой. Не понимал он Конвеллер и Джареда, который возненавидел запечатление — тоже. Ребята были очень похожи между собой, нередко договаривая друг за друга. А вставали на дыбы так, будто не видели этого. Квил опять накалил обстановку, когда появился в доме. На заднем дворе дома Адли подготавливали все для проведения праздника. Ким, уловив внимание заботливого Атеары, который также вступил в банду Сэма, но никак не изменился, только внешне, продолжила злиться. Она вскинула ладонь, пресекая попытку Квила как добраться до торта, так и в ее душу. Конвеллер вообще не улавливала смысл в разговоре, который начали квилеты. А когда они сдались и выпорхнули из дома, она смогла вздохнуть полной грудью. Вот только кончик носа у нее дернулся. За спиной встал знакомый запах и Ким, прикусив губу, уже слегка расстроилась. Можно было попытаться объяснить неясные чувства, которые она начала испытывать к Кэмерону. Но она даже узнавала его по запаху. И не контролировала собственное тело. Мужские руки приобняли ее со спины, но одно Ким радовало. Голос Кэмерона был привычным, будто ничего между ними не происходило. — Когда я смогу тебя поцеловать? — Когда прекратишь на меня смотреть таким взглядом. — Каким? Голос Джареда стал глухим. Очевидно, что он задал вопрос только для вида. Будто его глаза станут прежними. Квилет отстранился, вздохнув. Умела нареченная портить настроение, а еще невольно напоминать, как он себя ненавидел. Ким громко хмыкнула и, воспользовавшись свободой, закончила смазывать коржи сливочным кремом. Торт она поставила в духовку, громко хлопнув дверкой. Ким нужно было время, чтобы повернуться к притихшему Кэмерону. За какие грехи ей была дана эта способность: краснеть под его взглядом? — Что еще я, блять, могу сделать? Чтобы ты была со мной? — Не знаю, Кэмерон, — в ответ шипела Ким. — Перестань быть карманной собачкой, тогда, может, я подумаю. — Подумаешь? Окей. Перестану. Ким взвизгнула. Джаред вышел из себя, но, когда грубо оттолкнул ее от духовки, занялся другим делом. Он достал из нее торт, мысленно радуясь, что тот не успел нагреться. И позволял Джареду ненадолго отстраниться от собачьей преданности, которая претила Ким. Она так уверенно держалась за своих демонов, что сама никогда бы не променяла свору шакалов на одного преданного волка. Но он развеселил ее. И позволил вспомнить, что мир еще был по-своему прекрасен, особенно, когда становился прежним. Джаред пододвинул Ким к кухонной тумбе и, схватившись за ее волосы, макнул лицом в торт. Он тихо засмеялся, издевательски, и стал ожидать реакции. Волк выполнил приказ нареченной. Оскалил зубы, перестав гавкать. Когда Ким подняла голову, Джаред расхохотался громче. Удивительно, но даже налипший сливочной крем не блокировал ядовитый прищур Конвеллер. Кэмерону стало хорошо, как никогда. Как прежде. Как раньше. Это — бесценно. А Ким поддержала авантюру, макнув и Кэмерона лицом в торт. Он продолжал смеяться, облизывая губы и слизывая пальцами крем со щек, со лба и носа. Такое же заляпанное лицо Конвеллер встало перед ним. Каждый из них выглядел прошлой версией себя, где подлянки и хаос были главными героями. Они объединились в команду по борьбе с навязанными чувствами. Ким продолжила забавляться, хватая торт в руки. Кэмерон получил им в лицо, пошатнувшись. Главное блюдо сегодняшнего Дня Рождения Лейхота полетело на пол, под смех ребят. А потом его заметила Эмили, вернувшаяся в дом. Ким и Джаред смешно съежились, слушая гневную Янг: — Молодцы! Просто отлично! Теперь Кэмерон помчится до магазина и купит другой торт! Вас нельзя оставить на одну минуту! — Окей, — ответил Джаред, покачивая головой. Он был счастлив. — Сначала приму душ, хорошо? Эмили сощурилась. Ей хотелось одарить бестолковых ребят еще какими-нибудь нотациями или подзатыльниками. Но она уловила перемену в их настроении и, покачав головой, вышла из дома. Джаред и Ким выглядели веселыми и непринужденными, словно между ними теперь не было нити. Но она была. Всегда была. И Джаред, взглянув на нареченную и заметив крем на ее пухлых губах, нервно прикусил свою. Желание ломало ему кости. Но он держался и, взяв Ким за руку, непреклонно сказал: — Ты пойдешь со мной в душ. — Совместный? Ну, нихуя. А не слишком жирно? — Я ни слова не говорил про совместный. А ты ляпнула, значит, думаешь об этом. Хочешь меня, Конвеллер. Сдавайся. Последнее слово Джареда перешло в горячий шепот, скользнувший по губам Ким. В ее глазах потемнело, словно он закрыл занавес спектакля, который произошел на кухне. Опять тот же взгляд, вынуждающий Конвеллер громко фыркнуть и наперебой пройти в ванную. Джаред стал ее тенью и вновь оказался за спиной, пока квилетка включала воду. Тяжело было вынести не его наглые прикосновения, на которые Ким не давала никого разрешения, а то, что он отныне все ей прощал. Да, тяжело было это вынести. То, что Джаред в будущем никогда ее не обругает и не проклянет, на полном серьезе. И простит любую гадость. Ким тряслась не от мужских ладоней, уверенно и бесстыдно гладящих ее грудь, а с того, что она сама себя не прощала. И Джаред теперь не мог в этом ее поддержать. Черт возьми. С горячим поцелуем в шею Ким подумала, что он был слишком предан ей. Она не заслуживала такой любви, какой бы ненормальной она ни была. Но нить, блядская нить, сильное и липучее клеймо, которое брало над ними верх. Оно вынудило Ким на вопрос Джареда заранее согласится, еще когда он только шептал его в подрагивающие губы: — Так примем душ вместе или как, Конвеллер? — Окей. Только без обязательств. — Ну да. Хотя бы попробуем. В словах Джареда был смысл и нечем было ему парировать. Ким пока ничего не знала о волках, но была уверена, что было что-то мистическое, что могло объяснить их поведение. Даже когда Джаред вбивался в нее мощными и глубокими толчками, прижав к холодной плитке, Ким не переставала думать, что ей можно было сделать, чтобы спастись. А никто не подбадривал. «Не бросай» — между строк говорили те же Эмбри и Квил. Не бросай, независимо от того, была ты Ким Конвеллер или нет. Надо. Так было надо. Джаред за нее держался. Ким искренне это радовало, но раздражало, что квилет не поднимался с песка, а она уже стояла на законном месте. Скрестив руки на груди, Конвеллер грубо попросила ненаглядного подойти к ней. У нее был шанс стать героем. А Джареда она подождет. Он внял просьбе, сделав вдох и выдох. Уловил сердцем, своим или не своим — неясно, дрожь, проходящую по телу Ким. Она мерзла, а недалеко было кострище. И рядом с костром бушующих эмоций внутри Кэмерона он мог зажечь еще один, из дров, которые наломал с Конвеллер. Она встретила его с улыбкой. Мазнула кошачьими глазами по крепкому телу, появившемуся напротив. На обрыве Ла-Пуш всегда гулял холодный ветер, независимо от того, грохотал ли внутренний мир парочки или нет. Джаред стоял невозмутимо и уверенно, как еще одна каменная скала под обрывом, который он рассматривал. Сильный ветер не смог бы сдвинуть его с твердой точки, а Конвеллер тем более. Она всегда ощущала свое превосходство. — Что ж… В принципе, придурок, у нас была не такая плохая жизнь. Вон в Индии дети голодают, а ты каждый день жрал. И я тоже. Это плюс. — Плюс будет на наших могилах, Конвеллер, — с ехидством ответил Джаред. Он дернул бровью, а Ким отразила его действие. Будто они зачитывали анекдоты. — Как думаешь, у нас будет могилы? — Надеюсь, что нет. Мы же мечтаем о свободе, Джаред. Ветер завывал, словно пытаясь вмешаться, но два отморозка непринужденно стояли на самом краю обрыва. Пока Ким не пошатнулась и тут же оказалась спасена. Она побурчала, так, для приличия и проявления характера, но прижалась к Джареду. Он громко дышал, будто боялся. А Ким задышала вместе с ним. Она тоже — будто боялась. Можно идти по прямой, не обращая внимания на моральные устои других, у которых не было границ. Но если приостановиться и прикинуть, где бы они могли заканчиваться, то — все. Начнешь лично искать этот конец, потому что тебе никто не ответит. А обратную дорогу найти не сможешь. Потому что и не помогут. Джаред и Ким обратной дороги не нашли. И не встретили никаких указателей. Прямая привела их на обрыв Ла-Пуш, позволяя ответить за свои косяки. А их было много — слишком много. Тот же Эмбри мог лишиться жизни, если бы Пол не пришел в себя. Он был настолько неконтролируем, что пара искренне надеялась на помощь проклятья. Джаред и Ким соединили две своих единственных извилины, после чего предположили, что информация о проклятье должна была вылететь из головы волков и их нареченных. Ведь волчата и Каллены вылетали, не прощаясь. — Думаю, что они освободятся. Покинут Сент-Хелес и отправятся на землю наших предков. — Я тоже так думаю. Но не надеюсь. — И я. Земля предков квилетов по легендам представляла из себя ту же резервацию, но не имеющую границ и времени. Весь мир принадлежал индейцам. На земле предков не было боли, не было страха, не было отчаяния. Квилеты просто были — этого было достаточно. Всяко лучше, чем в Аду, куда Джаред и Ким мысленно развернулись. Одно радовало. Было тихо. Они молчали, игнорируя завывающий ветер и сердце, которое стучало как-то болезненно. Кажется, что оно могло остановиться раньше, чем бы они спрыгнули. Нельзя было изменять себе. Нужно было перед ответом за свои грехи привычно поругаться. Чтобы умирать было не жалко. Джаред быстро забыл, отчего Ким взбесилась и ударила кулаком в мужскую грудь, чуть отстранившись. Он оставил девушке напоминание, что она была бестолковой дурой. А Кантри попрекала этим так, будто хотела перевалить на нее всю ответственность. Они не любили друг друга, но и в этом были похожи — как на зло. — Будем считать? — видя недоуменное лицо Джареда, Ким закатила глаза. Она подумала, что когда они спрыгнут, то квилет забудет сдохнуть. — Ну до пяти, блять, не знаю. Раз, два, три… — Может не будешь прыгать? Живи, Ким. Вдруг у тебя получится. От крыльца дома Конвеллер веяло безнадежностью, тоской и выпускным в школе. Джаред сидел на ступеньках, привычно оголившись по пояс. Он сжимал сигарету так крепко, что у него поломался фильтр. И курево полетело на землю, не позволяя сделать еще затяжку, когда подлетела понурая Конвеллер и присела рядом. Но Джаред мог ненадолго успокоиться, вспомнив о гимнастике Карлайла — миролюбивого кровососа, с которым и с прочими стае пришлось наладить отношения. Белла Свон выплюнула в мир клей, вместе со своим новорожденным дитенком, на котором запечатлелся Джейкоб. А до этого они пытались убить их обеих, а еще раньше бились бок о бок с новорожденными. И по итогу все закончилось на Ким, которая поступила в университет Сиэтла и собиралась уехать. Когда Джареду становилось трудно и тяжело дышать, Конвеллер всегда появлялась неожиданно и доказывала, что до нее все было не так тяжело. Вдох и выдох — действительно годно, чтобы не обратится и не заскулить от боли, когда нареченная собиралась отчалить восвояси и оставить его одного. Но это бесило не так сильно. Болело и от того, что Джаред провалил экзамены и никуда не поступил. Ему хотелось. Хотелось покинуть резервацию, получить какую-нибудь модную специальность, а потом ходить в дорогом костюме, а не с мохнатой задницей. Ничего он не смог. И Конвеллер, которая не могла порадоваться выданному ей шансу, подкинула лишнюю петарду, отчего Кэмерон вскочил на ноги и сжал кулаки. Ким нахмурилась и грустно повторила, что уезжает. Как будто могла утешить. — Не хочешь, чтобы я уезжала? — Конечно нет, блять. Но тебе нужно это сделать. Если вернешься в резервацию, то хотя бы с корочкой и найдешь нормальную работу. — Ты справишься без меня? И я… справлюсь? Эти вопросы Ким кинула в воздух, как бутылку в море с криком о помощи — не рассчитывая на ответ. И Джаред не ответил, дернув головой под закатное небо. Машина Венди Конвеллер подъезжала к дому. На ней Ким бы уехала, после чего присылала бы ему только сообщения и звонила. Джареда это не устраивало. Но, как бы, он получил приказ после того, как Ким махнула перед ним письмом о зачислении — попытаться жить без нее. Бороться. Бороться… Бороться с запечатлением — это все равно, что дергать заваренную дверь или ловить футбольный мяч, когда ты сидишь на трибуне. Хмыкнув, Джаред обернулся на девушку, острым взглядом пройдясь по ее свежим засосам на шее. Волк отыгрался на ней прошлой ночью, не позволяя дышать и отдыхать. Ким не противилась. Но не могла ответить, что остановило ее от требований оставить в покое — личное желание сблизиться с Кэмероном напоследок, если она не вернется. Или ниточка, которая опять ей управляла. Когда Венди выпорхнула из машины, ребята молчали. Ким поймала краткий взгляд матери и опустила плечи. Кажется, что она ее жалела и с остальными хотела толкнуть назад к Кэмерону. Но мать молчала и скрылась в доме, напоминая дочери собираться. Они отбывали в Сиэтл через полчаса. Эти полчаса Джаред присвоил себе. Он жадно и мокро целовал Ким, не взирая на ее мамашу, которая могла выйти из дома. Ким отвечала ему, тихо щемясь от восторга, что Джаред был очень хорош как в поцелуях, так и в постели. Какие-то козырные карты она вытянула. Ким хотелось по душам поговорить с Джаредом. Утешить и заявить, что в будущем он все равно сможет куда-нибудь поступить. Но Кэмерон бы ни внял ни одному слову. Он сам в это не верил, а другим — тем более. Когда они прекратили поцелуи, Ким провела ладонью по опухшим губам и сказала: — Если тебе будет очень плохо, то скажи и я вернусь. — Я прыгну с обрыва раньше, чем тебе это скажу. Иди нахуй, Конвеллер. Будем бороться. И они боролись. До тех пор, пока Ким не перешла на третий курс и не вернулась в резервацию. Она проиграла. И Джаред, судя по его исхудавшему и потерянному виду, парировал своей ненаглядной. Но плана на дальнейшую жизнь у них не было. Можно было мысленно и безутешно рыдать, а вслух постоянно ругаться. Это бы помогло? Джаред не ожидал увидеть улыбку в ответ на благородство. Ким согласилась, что она была неуместной. Как будто он не знал лучше всех, что она не смогла бы без него жить. И это было удивительно, как будто им двоим еще не повезло в том, что нить была слишком крепкой. Хотел кто этого или нет, но они родились, чтобы быть вместе, а на том свете сошлись бы вновь. Ким сделала вдох и выдох. Джаред сделал вдох и выдох. Они затаили молчание, не зная, что еще можно было сказать. Но можно было действовать — поцеловаться, с жаром и искренностью, словно всю жизнь не было обрушенных мостов. Они думали о родной семье, о стае, о Калленах. Но никто из них не знал, что за косяки детей в первую очередь в угол стоило ставить их родителей. Ким от души веселилась. Но молчала и держала себя в руках. Плачущий от финала «Титаника» Джаред сегодня бы не разозлился, а почувствовал неловкость. Учитывая слабость Кэмерона к сопливым мелодрамам, к Лане Дель Рей и к фигурному катанию, его принцип — быть всегда мужиком, становился даже очаровательным. Когда Джаред громко шмыгнул носом, Ким не сдержала тихий смешок. Он закатил глаза, утянув ее на свою грудь и грозно прорычав: — Только попробуй кому-нибудь об этом распиздеть. — Не буду, если ты не разобьешь новое зеркало. Не нравится отражение, Джаред? — Ха-ха-ха, — смех Джареда заполнил маленькую спальню, находя себе место в каждом пыльном углу. — Последнее зеркало разбила ты, Конвеллер. «В чем дело? Не нравится отражение?» Кэмерон получил кулаком по морде. Но нежно и безболезненно. Ким не желала вновь ломать себе запястье. Вздохнув, она показала ненаглядному язык, а тот отразил ее действие заранее. Как разбитое зеркало. — Мне сегодня снились деревяшки, Джаред. — И что? Тебе передали, что нас услышали? Три года назад молились, а сейчас все, мы свободны? — Не помню подробности, придурок. Только эти деревяшки. И цифру, кажется — четыре. — Цифра «четыре» в китайской мифологии является несчастливой, как у нас «13». — О, боже. Я смогу выйти за тебя замуж, если ты почаще будешь блистать своим интеллектом. В затянувшихся поцелуях Ким вновь подумала, что могла означать цифра четыре. Может, четыре года до встречи с кем-нибудь? Скажем, с Ханной Колдрой? Джаред схватился за талию Ким, вскинув ее в воздух. Она покорно обвила ногами его талию, руками — шею, после чего вжалась головой в крепкое плечо, тихо запищав. Джаред хмыкнул. Ну и ну. Всю жизнь терроризировала его своим превосходством и тем, что никогда ничего не боялась, а тут — такое. Невольно они попрощались с Карлайлом, когда вновь задышали — в мыслях и поблагодарили за единственный спасательный круг. А потом — полет. Недолгий полет, но желанный и внушающий надежду на светлое будущее остальных. Может, Джаред с Ким проиграли. Но сами были виноваты в своем поражении. Ничего не требовалось — только себя любить.

***

Ренесми перекрыла воздух всей своей семье. Он был им не нужен, но все равно — хотелось хоть как-то отреагировать, а не стоять неживыми статуями после недоуменного вопроса младшей Каллен, скатившейся по лестнице на первый этаж. Стеклянные взгляды обратились к ней, но присутствующие невольно улыбались. Может, это было лишним. Несси сощурилась, ощущая, что даже ароматы свежих цветов в неизвестном ей особняке, давят на плечи и вынуждают их опустить. Несси быстро отогнала от себя растерянность, став испуганной. Но она осмелилась и повторно задала свой вопрос: — Что мы тут делаем? Где мы? Я же была в резервации. — Где ты была в резервации, Ренесми? — голос Розали, некогда звучавший уверенно и громко, теперь был едва слышным даже для острого слуха Несси. Она нахмурилась. — Ну как… пришла к Полу, чтобы увидеть Ханну. — А что случилось с Ханной? Ты помнишь? — ласковым голосом уточнила Эсми. Калленам нужно было больше информации. С вопроса бабушки внучка нахмурилась еще больше. Эдвард слышал мысли Ренесми и несдержанно ахал. — Не помню. Но что-то случилось, поэтому я должна была ее проверить. Так в чем дело? Мне кто-нибудь ответит? Мам? — Несси молниеносно подлетела к потерянной Белле. Она не реагировала на прикосновения к своим каменным плечам. Дочь тут же примкнулась к отцу, а тот смог поднять одну руку и приобнять ее. — Пап? Что происходит, ну? Я не понимаю. Вы меня пугае… Несси резко прервалась. Элис вынудила ее замолчать, когда издала громкий стон. А когда Ренесми взглянула на тетю, то увидела, как она будто стала еще бледней, но быстро скрыла лицо за ладонями. Эсми подлетела к девушке, скатившейся по стене на пол. Хотелось спросить, что случилось и как можно было помочь. Очевидно, что никак. — Видение… Я снова все вижу. Черт… Черт… Ренесми собиралась подлететь к Элис и насесть на нее с вопросами, после утешений. Но проснувшийся Джейкоб, подавший голос со второго этажа, пригвоздил девушку к месту. Блэк сказал всего два слова, повторяя за Ренесми: — Что происходит? И Белла повторила за Элис, закрыв ладонями лицо. А чуть позже они сомкнулись, а голова бывшей Свон запрокинулась под яркий свет ламп. С уст начала скользить, как грустная мелодия, тихая молитва. Несси испугалась еще больше, узнавая слова. — Молитва за упокой? Мама? Это… это за упокой! Господи, что случи… — Тихо, Ренесми. Не мешай. Эдвард твердо пресек дочь. Она съежилась под серьезным отцовским взглядом, но удивилась его неестественности. Будто бы отец так же в мыслях зачитывал молитву или думал о чем-то другом. Или о ком-то. О ком-то важном. Карлайл и Эсми молчали. Они переглядывались между собой, выглядя опечаленными и еще больше неживыми. Несси, прикусив губу, примкнулась к матери. Та не открывала глаз и не умолкала, лишь притянув дочь ближе к себе за талию, с явным намеком. Вздохнув, Несси сомкнула и свои ладони, после чего они заговорили одним голосом. И только у Беллы он дрожал. Острый взгляд Розали смотрел в окно. Они успели добраться до Бразилии, сняв себе огромный коттедж. Не было жаль потраченных денег и потерянного времени. Подумав об Эммете и Джаспере, которые пока остались в резервации, Роуз облегченно вздохнула. Приемный брат и возлюбленный были в безопасности. Так думала Роуз, а Эдвард, поймав мысль, тихо ухмыльнулся. Они не собирались молиться вместе с Беллой или выглядеть излишне печальными, как Эсми и Карлайл. Скулить, как Элис, тем более не планировали. Но было жаль. Правда — жаль. Только Роуз вдруг тихо посмеялась. Эдвард поддержал ее. Если судьба двух отморозков у кого-то не вызвала смеха, значит — они не поняли шутки.