Хорошие девочки плачут молча

Ханна сидела на мокром снегу. Жизнь на горе приостановилась, и только Колдрой дышала и то, для приличия. Чтобы не умереть. Чтобы дождаться и увидеть, чем закончится план Калленов. Но хотелось плакать навзрыд или вопить хриплым воем. Все, что угодно, лишь бы отогнать тоску, нестерпимое напряжение, накопившееся от необходимости ждать, ждать, ждать. Девушка обернулась и скользнула взглядом по разбитой палатке. Зеленая и водоотталкивающая ткань справлялась со своей задачей и защищала от снега. А внутри одаривала теплом квилетов, провалившихся в мир духов. У входа в убежище стоял непробиваемый Эдвард, скрестив руки на груди. А поодаль от него застыла Розали, но до того момента, пока не уловила слухом тяжелое дыхание Ханны. Та не моргнула, не обращая внимания на резкое появление блондинки. А так хотелось разразиться остротами и высказать никому не нужное мнение, что не стоило так пугать нежную бледнолицую. Роуз молчала. За нее все говорили действия. Вампирша подняла Ханну на ноги, уложила на мокрый снег туристический коврик, после чего посадила на него девушку, накинув на понурые плечи теплый пуховик. Ханна хмыкала, удивляясь такому поведению. Конечно, Розали еще в сообщениях показала, что ее кожа может быть мягкой, а сердце застучит, если того потребует возникшая ситуация. Но все равно — толстокорая блондинка нагоняла на Ханну противоречивые эмоции. Как будто сама ее природа не соответствовала нежности и заботе. Розали чуть отодвинула Ханну в сторону, после чего присела на краешек коврика. Ханна ожидала какой-то разговор — из той категории разговоров, на которых не хватало сил и желания. Золотые глаза Розали всматривались вдаль, провожая взглядом силуэты оленей, мелькающих в густой чаще. А после она вздохнула и, несмотря на Ханну, начала ожидаемый разговор. Колдрой продолжала изумляться. Ведь, вопреки ее предположениям, Розали не собиралась пробираться в душу, а, напротив, говорила строго и по делу, расписывая возникшую ситуацию. Ее слова были четкими, как удары молота по наковальне, и каждое предложение высекало истину из тумана неопределенности Колдрой. Розали не позволяла эмоциям затуманить суть, ее голос звучал холодно, но не безразлично. Она словно держала в руках карту, на которой были отмечены все ловушки и подводные камни, и теперь делилась этими знаниями с Колдрой. Знания были простыми. Карлайл помог Зои и, кажется, ей стало гораздо лучше. Сейчас он был в особняке вместе с женой, внучкой и Джейкобом. И с Беллой, чья материнская любовь затмила любовь к квилетам. Но Ханна была уверена, что Каллен все равно было стыдно, что она покинула гору. Кто знает. У Колдрой не было детей, но она начала призадумываться о них, когда начала встречаться с Эмбри. Ханна хотела, чтобы у их ребенка были его глаза — большие и глубокие, но цвет — ее. И кожа чтобы была смуглой и гладкой. И чтобы дитенок был горячим — и никогда не замерз в несправедливом и жестоком мире. А потом, когда Ханна поняла, что ее мысли плывут в сторону славного парня, Розали будто почувствовала это и прервала рассказ о том, что они с Эдвардом моментально покинут гору, если квилеты очнутся потерянными. Каллен поймает первые мысли, едва звери почувствуют трупную вонь и сразу поймет — помогло или нет. Розали была уверена, что сейчас это для Ханны было неважным. Она не могла пролезть к ней в голову, но слышала удары сердца. Едва слышные даже вампирским слухом. Но, прежде чем заговорить об Эмбри, Роуз вздохнула и задала осторожный вопрос: — Как ты себя чувствуешь? Его суть была понятна только женщинам. Особенно тем, которые были в одной лодке. Ханна взглянула на Розали и в отражении ее зрачков уловила осознание, что когда-то ослепительную блондинку жизнь потрепала таким же образом. Ханна хмыкнула. Сначала она подумала ответить честно. Сказать, что жгучая боль во влагалище не стоила ничего, в сравнении с беспокойством за судьбу славного парня. Но была прекрасная основа для шутки. И тогда бы Роуз перестала ее жалеть. Колдрой хватало жалости и от остальных. Она была на грани. — Роуз, я бывшая проститутка. Не поверишь, но меня не раз нагибали. Эмбри мне ничего нового не показал. И я вообще забыла все. Больная на всю голову. — Это хорошо, Ханна, — Колдрой дрогнула. Она ожидала, что из Роуз вылетит жалость, но ядовитое шипение не предугадала. — Но ты не просто больная, а еще и тупорылая. Как можно так себя не любить? О, знакомые слова. То же самое ей постоянно говорил Пол. Ханна была уверена, что и на ее надгробии был бы этот упрек. Лейхот так присосался к ее жизни, что даже последнюю весточку оставил бы от своего лица. Но Ханна промолчала, ничего не ответив и закатив глаза. Дальше она проводила стеклянный взгляд Розали, но не увидела то, что ловило острое зрение вампирши. Ханна передернула плечами. Обычный лес, темный и зловещий — как всегда. Только озеро Сент-Хелес в десяти метрах от их остановки ярко выделялось в природе штата Вашингтон. Оно пахло кровью. Холодный ветер прорезал тишину между девушками. Ханна запрокинула голову под ночное небо. Ничего там не видела, помимо ярких звезд, но что-то точно было. Это что-то не принадлежало земному миру и было голодным. Когда духи квилетов смеялись, резервацию трясла лихорадка. И тело Колдрой тоже, отчего она надела теплый пуховик и застегнула молнию до горла. Розали не шевелилась. Невесть что ей двигало, когда она приблизилась к личным границам Колдрой. Та мысленно фыркала, а потом пришла в чувства. И безрадостно отметила, что все они опять начали крутится вокруг славного парня. Ханна вспомнила, как Роуз кратко заикнулась ей, что сейчас Эмбри с Джаспером и Эмметом. Глубоко вздохнув, Колдрой проглотила слезы, поправила невидимую удавку на шее и спросила Роуз, как Эмбри себя чувствует. Вопрос был глупым до невозможности. Но надеяться Колдрой никто не запрещал. Вдруг Розали соврала, сообщив, что славный парень обратился, но умер? — Последних новостей не знаю, Ханна. По-моему, это очевидно. Голос Розали стал резким и привычным. Она, определенно, в мыслях попрекнула Колдрой тупостью. Бледнолицая дернула головой, скрестив руки на груди. Теперь задницей она ощущала не мягкий коврик, а острые иголки. И кожу покалывало шипами. Что бы кто ни думал, Ханне искренне не нравилось, когда ей напоминали о единственной извилине. Потому что она одна работала лучше, чем мозг Энштейна, когда так было нужно. Как сегодня перед тем, как к ней и Полу вернулся Эммет. Он вырубил квилета, потерявшегося от близости бледнолицей и без труда отправился с ним на Сент-Хелес. Прежде чем невольно прокрутить в голове все, что между ними произошло, Ханна тихо хохотнула. Глаза наблюдали веселую картину из прошлого, где злобный Эммет швырнул с разбега Лейхота в озеро, а потом не спешил его вылавливать, пока Эдвард возмущенно не рявкнул. Ох. Ну, в конце концов, Эммет сам приказал Ханне держать Пола, как она только могла. А она могла лишь одно — воодушевиться рабочей привычкой и растворится в напускной маске продажной проститутки. Она знала, как играть эту роль — с горящим взглядом и дежурной улыбкой. Она жарко целовала его, утянув на мокрую землю. Пол не терял контроль, но был близок к этому, как никогда. И, когда, чертыхаясь, пролез ладонью под футболку девушки, Эммет вспыхнул на горизонте. Вот тогда Ханне стало максимально неловко. Но в золотых глазах вампира не было упрека после того, что он увидел. И тонкие губы были сжаты в кривую линию, а не открывались, выпуская заслуженные оскорбления. Хотя, кто знает. Может, только Ханна считала их заслуженными. Стая, независимо от того, очнется или нет, почует на ней яркий запах Пола. Эмбри рассказывал, что при максимально близких контактах он остается — в наглую треплет об интимных секретах. Сморщившись, Ханна прикрыла ладонями лицо. Ей нужно было быть готовой к любой реакции. Но Розали продолжала удивлять. Она точно не обладала телепатией и не могла читать мысли. Но удивительно чутко чувствовала Ханну и то, что заставило ее побледнеть и спрятаться. Розали не задавала вопросов и не требовала объяснений. Она просто протянула руки к Ханне, обняв ее. И в этом действии было слишком много понимания, а Колдрой не была к нему готова. Но с радостью отметила, что ощутила знакомую и колющую кожу боль, когда Розали вцепилась крепче. Кости бледнолицей не хрустели, как корочки румяных кексов Эмили. Но они дрожали одновременно с ее полуприкрытыми веками. Отстранившись, Роуз выдержала минуту молчания, а когда заговорила, то очень успокоила Колдрой. — Теперь ты пахнешь мной. Настолько ярко, что один из твоих псов злобно загавкает, — мазнув взглядом по растерянному лицу Ханны, Роуз закатила золотые глаза. — Я перебила запах, Ханна. Не тупи на ровном месте, тебе это не идет. Мужланы-шавки не узнают о вашем близком контакте. — Спасибо. Не знаю, правда, зачем ты это делаешь. — Ох, Белла, — голос Розали стал приторным и передразнивающим. И вгонял Колдрой в большую растерянность, вынуждая нахмурить брови. — Ты молодая и глупая. Я не обязана объясняться, зачем я это делаю. Но просто на этой горе мне проще проявить женскую солидарность, чем вновь начинать бояться, что ничем хорошим полет шавок в мир духов не закончится. Но, если это будет наш последний разговор, то… — Почему последний? — перебила Ханна. Но Роуз серьезным взглядом велела ей закрыть рот, а в ее глазах застыла устоявшаяся истина. Бестолковая Ханна. — А, поняла… — Прекрасно. Что-то ты понимаешь, Белла. Напоминаю, что мы исчезнем с этой горы моментально, если все провалится. Ну, а дальше… Кто знает. Думаю, что уедем. С Ренесми и ее карманной собачкой. Если он забыл ее, то, по крайней мере, будет рядом с Беллой. Это неправильно и как-то отвратительно. Но хотя бы так Несси будет счастлива, и он тоже. А что касается вас, то я надеюсь, что никто не погибнет. Но это так — надежды. Пустой треп. Розали была в своей колее. Она стала толстокорой так, чтобы лишние эмоции не проскальзывали в честные откровения. Но Ханна хмурилась, вспомнив о своих шипах. Они ее защищали. И Роуз защищалась. Когда она кратко обернулась на Колдрой, та увидела, что блондинка была опечаленной. Видимо, у дома Беллы и Эдварда перед допросом с федералами Каллен сказала правду. Это была и ее семья. Хотелось ответить что-то подбадривающее. По телу Ханна прошлась щекотка, одобряя такое желание. Но Крэйг перебил, когда пролез в разговор без очереди. Он вспыхнул воспоминанием в сознании сестры, напоминая, что ничего не вечно. Все умирают. Когда Роуз поднялась с коврика и навострилась в сторону палатки, Ханна сделала вдох и выдох. И, ни секунды не сомневаясь, спросила: — Можно попросить у тебя совета? Если это реально последний наш разговор. — Рискни. — Как выбрать одного? — Сбрось обоих с обрыва и выбери того, кто выживет. Произнеся такое, Розали пожала плечами и дернула уголками губ. Она выглядела довольной собственной шуткой. Как бы она ни проезжалась по сердцу Колдрой, вынуждая ее закусить щеки и отвернуться. Каллен оставила ее, любезно позволив углубиться в собственные мысли. Как всегда, ничего хорошего там не было. Одно утешало — Эдвард не оставлял своих важных комментариев, хотя уловил каждое слово девушек. И мысли Ханны он игнорировал, даже когда она с ехидством подумала, что Каллен безнаказанно ковыряется в ее сознании, но почему-то молчит. Сделав вдох и выдох, Ханна опять отправила ему послание. Ей хотелось, чтобы Эдвард сгладил острые углы настоящего. Но нет. Нет. Ханна ушла в себя. Мир вокруг все еще существовал, а все равно, в нем было сложно дышать. Холодный ветер на Сент-Хелес загуливал в блеклых волосах, трепал их и касался кожи острыми иголками. Мысли путались, как нити, а каждое воспоминание ударяло — резко, неожиданно и не оставляя ничего, кроме горького послевкусия хоть какой-то надежды. Прикрыв глаза, Ханна вздохнула. Внутренний шум не получилось заглушить, но в него проскользнул другой звук. Тихий скулеж зверя, который ластился к ее ногам, как щеночек. Джаред тоже удивлял. Но хотя бы его поведение Ханна могла объяснить. Остроты она придержала, позволяя волку улечься ей в ноги. Колдрой терялась рядом с огромной мохнатой тушей. Она неаккуратно встрепала загривок, а тот всплыл на какое-то время из мыслей и фыркнул, искренне и по доброму. Его глаза были тусклыми и глубокими, понимающими. Ханна опустила руку на теплый бок зверя, чувствуя, как под ладонью бьется сердце. Бьется — это ключевое слово. Это хорошо. И все стало еще лучше, когда подлетела Розали. Ханна нахмурилась, по привычке — очередной резкий телепорт, из-за которого когда-нибудь могло остановиться сердце от неожиданности. Но Джаред так же вскочил на лапы, приоткрыв пасть. Его уши дернулись, слушая слова Эдварда. Всего два слова, а сколько радости. «Они очнулись». — Получилось, — тихо произнесла Роуз. Она вдруг игриво дернула одним плечом, будто забавляясь. — Честно, я соскучилась по перепалкам с шавками. И еще никто меня не смог победить. Джаред громче зафыркал, покачивая мордой. Роуз удалилась, позволяя волку заглянуть в посветлевшие глаза Ханны и громко лизнуть ее щеку. Колдрой улыбалась, не дерзила и, кажется, не дышала. Она аккуратно поднялась на ноги, после чего пошла к палатке. Кэмерон следовал за ней, как стражник. Они подошли к застывшим Эдварду и Розали, а через секунду Ханна услышала голос Квила. — Нихуя не понятно, но очень интересно! Что мы тут делаем? Каллены, я вас чую. Это что, пранк? Вопрос Квила остался без ответа. Его прервал Пол, вываливающийся из палатки с таким видом, будто готов был начать убивать и без всяких проклятий. Эдвард улыбался во весь рот, ловя каждую агрессивную мысль квилета. Они плыли в типичную для него сторону — в ту, рядом с которой стоял волк Кэмерона. Пол сощурился и, не обращая ни на кого внимания, тихой поступью подошел к Колдрой. Та раскинула руки, приглашая обняться. Движение вышло машинальным, и Пол, вздохнув и сердито цокнув, прижал ее в себе. Кажется, что он негодовал от неожиданной потери девушки. Вроде как, она к нему присосалась, прилипла липучкой, а просыпаться под горячим боком не планировала. Пока пара нежилась, из палатки вышли остальные квилеты. Всех их переодели в одежду Элис, которую гордые индейцы никогда не принимали на подарки. И сегодня ничего не изменилось. Лея, осматривая на себе бриджи и футболку, воняющие трупным запахом, сморщилась и ткнула пальцем в улыбающихся Эдварда и Розали. — И чего вы лыбитесь? Что происходит? Объясните. — Клэр! Вы укусили Клэр?! На вопль Квила первым отреагировал Пол. Ханна взвизгнула, когда он резко отодвинулся и заслонил ее спиной. Не видя лица квилета, но слыша его угрожающие рыки, Колдрой моментально обняла мужчину со спины и прижалась головой к лопаткам. Эдвард нахмурился, переловив мысли квилета. Конечно, было бы странно, если бы Пол думал о Калленах в добром ключе после новости Квила, но все равно — обидно. Лея также встала на иголки, склонившись и зарычав. Один Сэм выглядел непринужденным, будто Квил его не просветил. Мужчина был потерянным, а глазами блуждал по горе, после чего остановился на палатке и, прикусив губу, громко задышал. Эдвард тихо ахнул. Мысли Сэма были годными, и он не собирался терять контроль. И единственный, кто помнил о мире духов, потому что изначально, когда только вышел из палатки, углубился в собственное сознание. Вожак не терпел, когда не контролировал ситуацию. Он искал помощи везде, даже у себя. Сэм перехватил Квила, когда тот вывалился на улицу. Атеара нахмурился, когда Адли преградил ему дорогу и заговорил непреклонным тоном: — Стой на месте, Квил. — Они укусили Клэр! Я… — Каждый из вас… — начал Сэм, обводя взглядом взбешенных квилетов. — Вспоминайте. Вспоминайте все, что произошло. Сэм отдал приказ. И, как бы Квил ни отнекивался, не желая прислуживать не к своему вожаку, он ругнулся и внял просьбе. Просто Атеара не терпел насилия и везде пытался найти выход. К тому же, голос Сэма был таким серьезным, что даже рычащий Пол чуть успокоился. Ханна аккуратно отодвинулась от мужчины и, не заметив в нем попытки вернуть ее к горячему телу, подошла к Эдварду. Все квилеты, за исключением просвещенного Сэма, прикрыли глаза. В одну секунду они распахнули их и, вытянув лица в изумлении, не могли ничего сказать. Сэм взял на себя всю работу, смотря внимательно на Эдварда. Но он общался с ним мысленно, будто пропал голос или не было сил его подать. Каллен удрученно кивнул. Тогда Сэм тихо простонал, схватившись за голову. А Квил подал голос, звуча едва слышно. — Это… это сумасшедший дом, блять. Простите нас. Мы… — Вы не причем, Квил, — перебил Эдвард. Волк Джареда понурил морду, поймав на себе золотые глаза. — Это ваши духи. Но, слава Богу, наш план сработал, и вы все вспомнили. — Вот это планчик, кстати, — весело ответил Квил. По крайней мере, он надеялся, что вернул себе прежний голос. — Как в приключенческом фильме. Вот только Клэр зачем было кусать? Каллены затаили молчание. Квил нахмурился, не понимая, что им мешает ответить правду. А когда он заметил у Эдварда виноватую улыбку, то вздохнул, покачав головой. Ну да, Атеара имел мягкий характер и всегда сохранял самообладание. Но именно сейчас ему стало за это стыдно. Пол внимательно поглядел на брата и ухмыльнулся, желая оставить ехидный комментарий. Но не успел открыть рот, как получил со всей силы кулаком по морде. Эдвард постарался и выглядел довольным, рассматривая раскинувшегося на снегу квилета. Ханна взвизгнула, прикрыв ладонями рот. Она запоздало осознала, что произошло. Молниеносная скорость Эдварда позволила ему проучить Лейхота, а еще скрыться от него, когда тот вскочил и сжал кулаки. Розали громко хмыкнула, скрестив руки на груди. Остальные волки не вмешивались в конфликт, но приблизительно догадывались, что так взбесило любящего отца. Пол расширил глаза, досконально прокрутив в голове произошедшее. А потом он смутился, на что Ханна изумилась. Никогда в жизни она не видела краснокожих настолько покрасневшими. — Я тебя прощаю, Лейхот, — нараспев протянул Эдвард. — Можешь не извиняться. — Окей. Забыли, вампир. Эдвард потешался. Пол звал Калленов вампирами, когда использовал запас других производных. Мужчина быстро вставил сломанный нос на место. От хруста Ханна сморщилась, но только привлекла к себе внимание. От заботы и любви можно было попробовать убежать, но только не тогда, когда Лейхот был обеспокоен и другими проблемами. И рядом с Ханной он мог ненадолго забыться. За смутной идиллией парочки, где Ханна опять была в объятьях Пола, Квил наблюдал с негодованием. Но Эмбри рядом не было, а Колдрой выглядела испуганной. В конце концов, ничего такого они не делали. Он включился в тихие переговоры между остальными. Обсуждали возникшую ситуацию так, будто она была выходным днем, где никто не смог отдохнуть. Только Пол вдруг отстранился и взглянул на Ханну с отвращением. Она запищала под этим взглядом и отвернула голову. Тогда Лейхот вздохнул и попытался держать лицо. За словами он не умел следить, но в чем-то мог постараться. После нежного поцелуя в щеку, Ханна услышала недовольный голос: — Блондиночка, — Роуз громко хмыкнула, не оборачиваясь на квилета. — Ты когда прекратишь портить мне настроение? — Я тебя и на том свете достану, шавка. Обдели меня своим вниманием. За компанию с остальными Ханна тихо посмеялась. Пол закатил глаза, но с удовольствием вслушивался в эти звуки. И даже ноздри его перестали дергаться, словно трупный запах Розали, насквозь пропитавший тело Колдрой, начал ему нравится. Та смутилась, убрав прядку волос за ухо. Пол, сделав вдох и выдох, отпустил от себя галантность и потащил Ханну за руку в палатку. Она начала вести себя непозволительно — дрожать и мерзнуть. Оказавшись внутри, Ханна взглянула на сопящую Клэр и улыбнулась. Девочка всегда спала удивительно крепко и, наверное, никакая катастрофа не отогнала бы от нее сон о новом сезоне «Winx». Но Пол не дал Ханне даже дотронуться до девочки, когда резко притянул к себе. Ханна быстро смекнула, что квилета озадачило, расстроило и разозлило — одновременно. Она попыталась укрыться, но Пол пресек ее попытку к бегству. Он ухватил пальцами ее подбородок, вынуждая на себя посмотреть. После чего прошелся горячим шепотом по красному уху, оглаживая талию. — Нахалка. Улыбка Ханны на лице была лишней. Но она выглядела нервной и не озадачила Лейхота. Конечно, он припомнил ее попытку остановить от расправы над Калленами. Ханна прибегла к гадкому оружию — одарила его желанной близостью, а в настоящем кинула через бедро. Он не был против, что его посадили на цепь и не дали убить кого-нибудь из вампиров. Но то, как именно Ханна это сделала, дразнило зверя под ребрами и вынуждало его рычать. И в ухо Колдрой Пол порыкивал перед тем, как начать целовать шею. Ханна прикрыла глаза, надеясь, что не выдаст никаких пикантных звуков и не натравит на себя псов. Ситуацию спасла Клэр. Пол непроизвольно отстранился, когда девочка громко зевнула. Ханна на нее обернулась и, извернувшись в цепкой хватке Лейхота, вынудила его ее отпустить. Клэр протирала кулачками глаза, после чего заметила улыбающуюся Колдрой и улыбнулась в ответ. Малышка не знала причину радости и, кажется, счастья. Но она была за любую авантюру. Бойкая и озорная Клэр Янг. — Мы в походе? Ого! А почему мне не сказали? Ничего не помню. А Квил на улице? Клэр понятия не имела, что такое «компас», да и никогда его не видела. Она всегда сверялась со своим сердечком — оно заменяло ей изобретение простых смертных. И вело к Квилу. У всех людей был такой компас. Квил появился ненадолго в палатке, улыбнувшись малышке и приложил палец к губам. Когда он шикнул, Клэр отразила его действие и притихла. Они часто играли в такую игру, когда Янг нужно было помолчать. Как секретный язык, когда слова были лишними. Вне палатки звучали приглушенные голоса природных врагов и треск снега под лапами волка Джареда. Заметив его тень на водоотталкивающей ткани, Клэр взвизгнула и перелезла на колени к Ханне, за спиной которой обзор на зверя был лучше. Ханна кивала с нервной улыбкой на все вопросы малышки. Да, они были в походе. Да, там гуляет Джаред. Да, она крашеная блондинка, так и быть, Клэр — ты победила. Пол занимался привычным делом. Он наблюдал за Ханной, чувствуя, как его сердце, отданное ей без остатка, билось в унисон с ее движениями. А та была непреклонна. Но что-то ей было неподвластно, когда знакомые чувства вспыхивали в груди, едва Ханна перелавливала взгляд Пола. Она прикусила губу и тут же прикрыла глаза. Это было ненормально, когда в глазах человека была собачья преданность. Слишком искренне, слишком глубоко. Ханне нравилось все контролировать, но она не терпела таких взглядов. В них читалось, что она была единственным смыслом его существования. Но в глубине души, где-то за стенами ее гордости, это трогало ее. Но признаться вслух было невозможно. Ни себе, ни ему. — Ханна, опять ты бледная! Да сколько можно! Что мне с тобой делать? — во весь голос возмущалась Клэр. Поймав на себе недовольные глаза, сканирующие Колдрой, та закатила свои и подняла руки, не противясь. — Нельзя постоянно быть бледной — это нехорошо! Я тебе говорила об этом, а ты меня не слушаешь! — А было время, когда ты мной не командовала, Клэр? — с ехидством уточнила Ханна, склонив голову. — Не знаю. Наверное, когда я еще не родилась. — Ха-ха-ха! Смех Ханны заполнил палатку, как звонкие птичьи трели. Клэр нахмурилась, думая, что сестра не осознавала серьезность всей ситуации. Она громко стукнула кулачком по ее плечу, но раззадорила еще больше. Клэр была в искреннем возмущении. Ей хотелось поучить Ханну уму разуму, чтобы та перестала быть бледной или слишком красной, а еще почаще улыбалась и прекратила смеяться, когда с ней серьезно говорили. Только никаких гадких планов в голове юной Янг не было, несмотря на ее наглый характер. Маленькая разбойница. Пол подозрительно притих. Ханна подумала об этом, когда он проигнорировал требование Клэр подойти к ней и посадить к себе на плечи. Взглянув на парня, Колдрой собиралась поддержать девочку, но ничего не сказала. А Пол говорил — все говорил побледневшим лицом и прокушенной губой. Медленно Ханна поднялась на ноги, осторожно примкнувшись к парню. Он не реагировал, растворившись в голосах других. Ничего хорошего Пол не слышал. Черт возьми. — Мне… нам очень жаль, ребят, — голос Квила надломился. И тело пошатнуло, от чего он опрокинулся на снег. — Пиздец. Простите. — Вы не причем, — Эдвард повторял свои слова, но другим голосом. Он звучал расстроенным. И поскуливающий волк Джареда разделял удрученный настрой. Когда потерянный Эдвард взглянул на него, то увидел желтые глаза, сверкнувшие в полумраке болью и извинением. Хмыкнув, Каллен отвернулся. Ему претил взгляд болвана Кэмерона — раздражал. Он приговорил всех вампиров. Все было не так хорошо, как они рассчитывали. Сознание квилетов начало плыть, а когда он услышал первые мысли от Сэма, что трупные запахи его раздражают и внушают беспокойство, то понял — все обернулось в пыль. Как с волчатами, о которых грустные квилеты заикнулись. Они вспомнили братьев, вернувшись из мира духов. А вскоре вновь бы их забыли. Как и Калленов. Пока проклятье бы не спало. Из петли не было выхода — веревка вновь натягивалась. Розали не знала, что сказать. Перехватив взгляд Квила и после его руку, кивающую на палатку, Роуз устало вздохнула и исчезла в ней. Клэр не испугалась — она привыкла к телепортам и всегда их ожидала. Но девочка нахмурилась, не понимая, почему прекрасная Розали перед ней выглядит так, будто хочет расплакаться. Ханна все понимала. Она отвернулась от них, прикрыв ладонями лицо. Пол прикрыл свое, но паре не стало легче, когда они спрятались. — Тетя Роуз! Что случилось? Ты очень грустная! — Будь счастлива, малышка, — тихий голос блондинки смутил Клэр еще больше. Но она покорно оказалась в ее руках и обняла в ответ. Роуз ласково проводила ладонью по волосам юной квилетки, прикрыв глаза. Всегда тяжело было прощаться с близкими людьми. Но выбор был бесценным сокровищем и давался не каждому. У Калленов его не было. Роуз чмокнула Клэр в щеку и, отодвинувшись, моментально исчезла. Ханна наблюдала за растерянной Клэр, хлопающей глазами. Девочка явно не понимала, почему Розали выглядела такой печальной и исчезла так быстро, словно ее тут никогда и не было. Колдрой попыталась найти защиты у Пола. Но, как бы она ни трясла его за плечи и за руку, квилет не реагировал. Он слушал остальные переговоры и выглядел удрученным. Ну и ну. Кто бы мог подумать, что даже Лейхот будет расстроен с того, что они потеряли кровососов? Ханна сдерживала слезы. Но так хотелось зарыдать белугой и засмеяться дурниной — все, что угодно, лишь бы не разорваться в клочья. Но нужно было смотреть на мир реально. Комедия — это мертвый жанр, а трагедия — всегда живой. Колдрой вышла на улицу. Пошел снег — символичный и ожидаемый жест. Как могильная земля. Ханна наблюдала за удивительной картиной, от которой по ее телу прошлась щекотка. Лея и Розали обнимались, даже не морщась от невыносимых запахов. А Квил сидел в шаге о Колдрой, на снегу. Она сделала вдох и выдох, чувствуя свое предназначение утешить Атеару. Тот слабо дернулся, ощутив руки на плечах, но ничего не сказал. Слова были лишними. Пришлось заговорить только понуренным Сэму и Эдварду. Они обсуждали план спасения. — Если вы уедете, то выживете. После того, как мы увидим у Клэр и Зои укусы, а после почуем ваши запахи в моем доме, то все — вы будете приговорены. Зная себя, я лично могу напасть на вас без остальных. А о Лейхоте и речи не будет. Кто-то пострадает или вообще умрет. Поэтому… уезжайте. После того, как мы укроем нареченных в резервации Мака, вас уже не должно будет быть. — Джейкоб поедет с нами. Потом может вернуться, но сейчас Несси без него будет очень плохо. Формально, мы его украдем. Как ты на это отреагируешь, Сэм? — Отвратительно, само собой. Спутайте следы, чтобы мы на вас не вышли. А мы… переживем. Да, Квил? — взглянув на парня, Сэм помрачнел еще больше. Квил махнул рукой, ничего не ответив. Ко всему можно привыкнуть, если не было выбора. Когда-нибудь, в дальнейшем, может и солнце вышло бы из-за туч. Квил думал о Несси — Несси, Несси, Несси. Сестра, которая потеряет себя от боли, если Джейкоба не будет рядом. И пусть он окажется под влиянием проклятья, забыв нареченную, нить у него останется. Может, Блэк привыкнет. Выбора у него не будет. Когда Эдвард заметил Ханну, то вернулся к другой проблеме. А в палатке был тот, который мог подкинуть новых. Каллен рассматривал девушку, застрявшую между двух огней. Ему было ее жаль — он видел Беллу. Но Эдварду ничего не оставалось, как надеяться, что все закончится хорошо. Единственное, что могли Каллены, это укрывать Эмбри какое-то время, чтобы Лейхот хоть немного успокоился. — Джаспер и Эммет с ним. Джасперу нужен хотя бы день, чтобы достучаться. — Мы не будем искать его в ближайшее время, — договорив, Сэм услышал возмущенное фырканье Леи. Но она сама выглядела смущенной, будто извинялась за собственное поведение. — Я буду. Я себя слишком хорошо знаю. Могу ослушаться приказа. Поставьте кого-нибудь на страже, Каллены, а то и в битву полезу. Сдохну, но полезу. Эдвард обдумывал слова Леи. И позволил себе слабо улыбнуться. Квилеты предугадывали свои дальнейшие действия, раскрывая секреты. Эдвард, внимательно посмотрев на Сэма, поблагодарил их всех. Адли смущенно опустил голову. Жаль, что все заканчивалось на такой ноте. Особенно, если учитывать, что с остальными Калленами они не могли попрощаться. Сознание квилетов с каждой секундой плыло все больше, и больше. Лея уже забыла о волчатах. Все остальные были на очереди — на прицеле, готовые получить пулю и избавиться от важных воспоминаний. Вздохнув, Эдвард не знал, что еще ему сказать. Возникла мысль попрощаться вновь, будто это поможет и душа перестанет болеть. Розали уже скрылась с горы. Толстокорая блондинка себе не изменяла — была не собой. Но Квил решил оставить весточку для остальных Калленов. Он даже улыбнулся, когда попросил Эдварда достать свой телефон. Вняв просьбе, Квил быстро перехватил новый айфон и включил диктофон. Театрально прокашлявшись, Атеара заговорил с напускной радостью, но глаза его намокли. — Салют, Каллены! Мы хотели с вами попрощаться. Пока скажу от себя. Спасибо за все, что между нами было. За битву с новорожденными и за то, что Элис недавно сломала мой старый телефон, отчего мне пришлось взять у нее новый. Вы классные, ребят. Никогда бы не подумал, что все закончится именно так… Но спасибо за пройденные года. Несси, отдельное спасибо тебе! Уверен, что в глубине души я всегда буду тебя любить, именно я. А если мы избавимся от проклятья, то будь уверена — я найду тебя на Facebook, даже если ты поменяешь имя. В общем, как-то так… Да… Короче, блять. Удачи. Прощайте. Договорив, Квил быстро передал телефон в руки Сэму. Он зашатался на месте и не удержал зверя. Когда тот опрокинулся на лапы и перехватил в эфире мысли Кэмерона, который рыл себе могилу за содеянное, Атеара понурил морду и подошел к Эдварду. В затянувшейся паузе между ними Сэм держал телефон со включенным диктофоном и пытался подобрать слова. Он заговорил, когда Квил боднулся лапой об раскрытую ладонь Эдварда и отошел от него. — Отличное было время, Каллены. Карлайл, отдельное спасибо вам. За то, что возили Эмили по лучшим клиникам страны. Надеюсь, что в будущем, если все разрешится, она сможет забеременеть. Если бы я был в сознании и помнил вас, то назвал бы сына в вашу честь. Спасибо всем вам. Будьте счастливы. И, Ренесми, ты — тоже. Это приказ. — Несси, даже если с Джейкобом все будет плохо, помни — ты у себя одна. Люби себя в первую очередь. И позаботься о нашем брате, если он не захочет возвращаться. А остальным… Удачи. Желаю в будущем вам пахнуть поп… по-о-оприятней… А-ха-ха-ха… Наверное, Лея пожалела, что вырвала телефон из рук Сэма. Эдвард был в этом уверен. Даже в мыслях волчица перестала защищаться, а в реальности отскочила и прикрыла ладонями лицо. А потом она взглянула на волка Джареда. Ей хотелось выместить на нем всю злость и боль и, может, пойти дальше. Но Лея была не так знаменита, чтобы убивать нелюдей безнаказанно. И она и так потеряла многих из своей семьи. Джареда можно было оставить. — Поговоришь? — волк дернулся, услышав Эдварда. Он взял его на слабо. Безусловно, хотел проверить, найдет ли Кэмерон в себе силы открыть рот. Он не смог. Глядя на волка, который прилег на землю и укрыл мокрый нос в снегу, Эдвард тихо хмыкнул, покачивая головой. А дальше кинул взгляд на палатку, в которой Лейхот прятался за своей бронебойной дверью. Он обдумывал слова квилетов, но Эдвард не слышал ни мыслей, ни желания, что Пол хочет присоединится к ним. Кинув взгляд на каждого, Эдвард криво улыбнулся. Ноги его были готовы унестись подальше от горы и озера, подальше от могил и удручающей тоски. Но Пол остановил. Он выпорхнул из палаты и вырвал телефон из каменной руки Эдварда, по новой включая диктофон. — Дорогие кровососы, если еще раз на нашей земле появитесь — вы покойники. Даю вам слово. Поэтому, как бы товарищ Эммет ни рвался в резервацию и ни желал набить мне морду, держите этого еблана всеми силами. Блондиночке желаю и дальше быть полной сучкой, потому что ей это идет. Блондинчик пусть иногда улыбается, а то похож на наркошу. Настырная коротышка должна прекратить разрываться от своей бешеной заботы. Эсми у вас самая адекватная, поэтому ей добра и счастья. Ну а еще… хуй знает, что сказать. Ну, пусть там Свон перестанет всех любить, даже убитых комаров. Сердобольная дурочка. Карлайлу… с-с-с… спасибо за его прекрасную игру, где я получал кулаком по морде и дважды оказался при смерти. Мне она немного помогла. Как-то так. Хуй знает, что еще сказать. С Несси и так все понятно. Держись, красотка. Хочешь, плачь — за нас всех. Но не держи все в себе, ищи помощи у бати и мамаши, тебя всегда поставят на ноги. Все, короче. Отчаливайте. Живите, кровососы. Пока. Пол вернул Эдварду телефон и отошел. Чуть не свалился на снег, но это так — мелочи. Мысленно Лейхот поплакал, но пошел дальше, как было положено ублюдку, который в конце все равно бы получил свое. Вне зависимости от того, чего ему на самом деле хотелось. Ханна стояла тихо, как остальные, когда высказались. Глаза у нее были молящие, мокрые и усталые, но все равно по прежнему серые. И когда воздух наполнил мелодичный и грустный голос Эдварда, Колдрой сделала вдох и выдох, спрятавшись. Но даже в темноте было светлей. — Береги себя, Ханна. Не забывай про таблетки. Ханна не знала, сколько прошло времени. Никто не говорил и не двигался. Казалось, даже гора замерла, а души волчат, на дне озера Сент-Хелес, заскулили в унисон с волком Джареда, укрывшимся в лесу. Колдрой пришлось поднять глаза и оценить обстановку. Она была ожидаемой — мертвой. Только Пол ожил, перехватив ее взгляд. Он должен был быть рядом, чтобы защитить и утешить. И, когда Ханна прижилась к его горячей груди, то не выдержала и заплакала. Забавно, что она, в первую очередь, потеряла Несси, а казалось, будто лишилась всего. Эдвард оставил на прощание послание, что уже следующим утром квилеты их вновь забудут. Сложно было не верить вампиру, который вообще не хотел говорить подобное, но ему пришлось. Ханна подняла взгляд, надеясь, что жизнь на горе как-то возобновилась. Глаза щипало слезами и холодным ветром. Клэр из палатки подала громкий голос, не понимая, куда все делись. Квил ушел к ней. По крайней мере, ему стало чуть легче, что нареченная была в порядке. Удивительно, как мог опустеть маленький город с отъездом одной семьи. А в сердцах образоваться дыра. Наверное, духи племени квилетов или давние предки волков были бы в бешенстве от того, что квилеты были расстроены отъездом кровососов. Но, в конце-то концов, сейчас было другое время. Как говорила Ханна — двадцатый первый век. А сегодняшняя среда — самая страшная и грустная из всех. Ханне стало чуть легче, но не потому, что волки вдруг развеселились и начали танцевать после потери Калленов. Нет. Просто Пол опустил короткий поцелуй на ее губы, не сдержавшись. Его поступок был проигнорирован всеми, кроме Ханны. Потому что она резко потеряла сознание, а очнулась там, где всегда должна была быть. После того, как оказала слишком сильное влияние на Лейхота в прошлом. Мир духов. Воспоминание. Последний раз, когда Ханна видела Пола на ринге, он был в своей тарелке. Его движения были точными, но плавными, словно отточенными временем. Взгляд горячим, но расчетливым, и каждый удар гармонировал с каждым шагом — все у ублюдка было продумано до мелочей. Нить Лейхота пахла кровью, но еще чем-то неизвестным для Колдрой — возможно, отчаянием. Она наблюдала, как зрители затаили дыхание, когда противник Пола опрокинулся на лопатки. Лейхот был хищником по природе и по собственному желанию. Он тихой рысью приближался к оппоненту, воодушевленный исключительно гадкими идеями. В этом у Ханны не было сомнений. Но сегодня с ним было что-то не так. Колдрой поняла это по едва уловимой дрожи рук. Она прикусила губу и вмешалась. В мире духов бестолковая малолетка оказывала влияние на квилетов, порой, вообще переворачивая их судьбы. И в этот раз ничего не поменялось. Когда Ханна прижалась к Лейхоту со спины, то увидела, как его нога нависла в сантиметре от лица соперника. Толпа затихла и, определенно, в мыслях каждого проскользнуло непонимание и недовольство от лишней благородности Лейхота. Ханна тряслась, вжимаясь в него крепче и вслух проговаривая, чтобы Пол прекратил. Чтобы он перестал упиваться насилием, как она — виноградной фантой. У Ханны была на нее аллергия, а все равно она мучилась. И Пол мучался. Где-то в глубине души, может, очень-очень глубоко, но мучился. Колдрой читала молитвы в мыслях, в унисон с просьбами, чтобы Пол пришел в себя. А он не мог объяснить свое состояние. Его тело покалывало, а в ушах свистело, вперемешку с гулом толпы и тихой болью соперника. Лейхот замер, и Ханна, чуть приподняв голову, мыкнула с надеждой на то, что он пришел в себя. Так и случилось. С лыбой до ушей Колдрой наблюдала за Полом, который отошел от оппонента, не добавляя ему лишних увечий. Он вскинул руку, махнув невидимым победным флагом. Толпу разорвало от эмоций, его — от непонимания, а Ханну от восторга, что она еще могла спасти Лейхота. За ниточку, которая приземлилась рядом с ней и велела отчаливать, Колдрой до последнего не хотелось хвататься. Но надо было. В конце концов, у нее никогда не было выбора. Ни у кого из них — как бы кто ни притворялся.

***

Джаспер не собирался отчаиваться. Он переварил неприятные новости от Эдварда, что им нужно уезжать и спасаться от взбешенных волков. Но Каллен лишь перекатил их во рту, как невкусную карамельку. Проглотил, но не подавился. После чего вернулся к потерянному Эмбри, которого он укрывал в глубокой чаще леса. Там была заброшенная конюшня. Удивительно хорошо она сохранилась и почти не потрепалась временем, только сегодня могла развалиться, если бы Колл обратился. Но он держал зверя. Неизвестно, что мешало ему открыть клетку и наброситься на кровососа, который в прямом смысле держал его на цепи. Эмбри коробил трупный запах, претил заботливый взгляд и вымораживал голос медового блондина. Он разговаривал с ним, как с душевнобольным сыном. И, когда вернулся после недолгой разлуки, продолжил наседать. Руки Эмбри были захвачены сзади железной цепью. Она натирала горячую кожу, но была слишком крепкой, чтобы он мог освободиться. Сил в Колле осталось слишком мало. Когда Джаспер появился напротив него, скрестив руки за спиной, Эмбри закатил глаза и прорычал: — Что тебе от меня надо, блять? Каллен думал над словами. Но ему хотелось в тысячный раз повторить, что Эмбри не помнит его и остальных Калленов. А Ренесми — тем более. Но всякий раз, как Джаспер пускался в воспоминания, они вылетали из головы потерянного волка со свистом. Очень скоро медовый блондин понял, что ему ничего не оставалось, как говорить по делу и не затрагивать ничего, что бы не касалось душевного беспокойства Эмбри Колла и Ханны Колдрой. Только Эмбри начинал рычать и трястись, едва речь заходила о Ханне. Джаспер не знал, о чем он думает. Но был уверен, что вырытая им могила была уже очень глубокой и слишком близкой. — Эмбри, я прошу, чтобы ты не корил себя слишком сильно. В том, что произошло, твоей вины нет. В первую очередь это ваше проклятье. Если кто-то и виноват, помимо меня, так это придурок Кэмерон. — Откуда ты все это знаешь, блять?! Что происходит?! Джаспер вздохнул. Все то же непонимание несмышленного птенца, который чирикал и не хотел мыслить глубже. Наверное, мешала Ханна, которая главенствовала его в сознании в самом не лучшем свете. Джаспер видел, как лицо Эмбри на глазах теряло краски, едва речь заходила о девушке. Как и сейчас. — Эмбри, Ханне не станет лучше, если ты ее оставишь. Ты должен прийти в себя и попробовать себя простить. — Не смей говорить о Ханне, кровосос! Блять, объяснись! Откуда ты все это знаешь?! — Я бы объяснился, Эмбри, — досадно хмыкнув, Джаспер покачал головой. — Но ты опять забудешь. — Что забуду?! — в агрессивном рычании Эмбри Джаспер уловил нотки беспокойства. Но оно никак не помогало. — Сука, хорошо. Можешь не говорить, откуда ты знаешь про проклятье и Ханну. Поясни хотя бы, почему ты блять за меня так волнуешься и держишь на цепи?! — Я пояснил, Эмбри, — Джаспер цокнул и подкинул лишнее полено в костер бушующих эмоций Колла. Тот запрокинул голову и громко задышал. — Окей… Переживаешь и какого-то хуя чувствуешь себя виноватым. Что ты ждешь от меня, кровосос? Что я скажу тебе «спасибо» за заботу? Ты собираешься держать меня до тех пор, пока я это не сделаю?! — Я бы держал тебя сколько угодно, Эмбри, пока бы тебе ни стало лучше. Но у нас мало времени, пока остальные не поймают твой след. Особенно Лейхот. Он не будет себя контролировать, ты это знаешь, Эмбри. И, как бы ты ни хотел умереть после содеянного, у тебя ничего не получится. Я тебе не позволю и буду защищать. Внешне Эмбри выглядел шокированным. А внутренне был в полном ахуе. Слова Джаспера ударили по нему бейсбольной битой и, в первую очередь, Эмбри переваривал не их, а давился видом вампира. Его понуренными плечами и золотыми глазами, в которых сквозило не просто беспокойство, а буквально животная паника. Эмбри сглотнул ком в горле, резко дернувшись. Цепь больно скользнула по коже, но не имела никакого значения для Колла. Он утонул вниманием в Джаспере, но не знал, что ему ответить. В одном он был уверен. Как бы кровосос о нем ни заботился, неожиданно и неуместно, он упускал главную вещь. Ханну Колдрой, которой должно было стать легче. Эмбри сделал бы все для этого. Девушка застыла в его мыслях раненой и заплаканной. И Колл тут же прикрыл глаза, ощущая такие же слезы. Он услышал тяжелый вдох Джаспера, который повторял устоявшуюся мантру, чтобы Эмбри не вздумал корить именно себя. Ну, а он и не корил. Он был готов на самопожертвованию не потому, что сам себя ненавидел, а потому что Ханне это могло принести облегчение, о чем бы ни думал кровосос. А когда в конюшне вспыхнул еще один из них, но метр с кепкой, Колл вновь начал рычать. Элис одарила его таким же беспокойным взглядом, подогревая горячую кровь. Но она заговорила с медовым блондином, аккуратно примкнувшись к нему. — Белла позвонила Чарли. Сказала, что мы уезжаем ненадолго. Он поверил. — Уезжаете? — с нажимом повторил Эмбри, ухмыльнувшись. — А меня перед этим отпустите, кровососы? — Я не уеду, Эмбри. В ответ на слова Джаспера Эмбри вновь ухмыльнулся. А Элис вспыхнула страхом и начала объяснять любимому, что это было необходимо. А когда она добавляла подробней, что все Каллены так же переживают за Эмбри, но не думают, что Лейхот действительно его убьет, Эмбри затрясся и попытался вывернуться из цепи. Зверь держался в клетке, будто издевался, раз не планировал выходить даже сейчас. Что-то его держало и Эмбри не мог понять что. — Ханна его остановит, Джаспер! — уверенно чирикала Элис. — Ей будет очень больно, если Пол убьет Эмбри. А Пол не будет причинять ей боль! — Не верю Лейхоту. Вообще. Элис, возвращайся к остальным. Не надо за меня переживать, ты знаешь, что я везде выйду живым. А даже если нет, мне все равно. Я отвечу за свою ошибку. — Джаспер! — дрожащим голосом вскрикнула Элис, прикрыв ладонями лицо. — Не говори таких вещей, пожалуйста! Я не переживу, если ты меня оставишь! — Любимая… — Элис пришлось притихнуть. Взгляд Джаспера пригвоздил ее к месту и вынудил замереть. В его золотых глазах проскальзывала любовь и нежность, но голос был холодным и уверенным. — Не мешай мне, пожалуйста. Ты будешь счастлива, а я буду счастлив, если ты позволишь мне побыть хорошим человеком. Эмбри дрогнул. Он успокоился, рассматривая пару. Элис тряслась, повторяя свои слова с нажимом, что Джасперу нужно было уходить. А тот улыбался, искренне и широко. До трепета в мертвом теле ему нравилась забота девушки, но он не мог изменить своим принципам. Элис, устало вздохнув, дрожащим голосом сказала: — Пообещай, что ты ко мне вернешься. — Обещаю. Голос Джаспера был твердым. Он не внушил Элис подозрение, но и не отогнал от нее расстройство. Она поцеловала Джаспера, а Эмбри сморщился. Но не от увиденного, а от того, что вампир перед тем, как дать обещание, скрестил пальцы за спиной. Между парой была любовь — это было очевидным для Колла. На месте медового блондина он бы тоже соврал Ханне, если бы так ей было лучше. Но, вернувшись к мыслям о девушке, Колл продолжил трястись, умоляя своего зверя, чтобы он очнулся и выскользнул. Тогда бы Эмбри смог укрыться в лесу, либо добраться до Колдрой и упасть ей в ноги. Только он не мог выбрать между двумя этими вариантами. А Джаспер в принципе не собирался во что либо ставить его мнение до тех пор, пока глаза квилета не зажглись бы жизнью. Элис оставила мужчин, оставляя за собой странный осадок. Эмбри его почувствовал, когда перед уходом коротышка улыбнулась ему и сказала, что он все равно будет счастлив. Сделав вдох и выдох, Эмбри наблюдал за сменой караула, где Джаспер сказал ему тоже самое. — Отпусти меня к Ханне, Джа… Джаспер? — Да, — довольно кивнул вампир. Пусть его имя в сознании Эмбри отложилось на короткое время, все равно — было приятно. — Прости, Эмбри. Я не отпущу тебя к Ханне, потому что Лейхот еще не успокоился. В данный момент он отвозит ее в резервацию Мака, вместе с остальными нареченными. Она в безопасности, а ты — нет. — Блять! Сука, да что происходит?! Почему ты себя так ведешь, и откуда вы все это знаете? Джаспер! Отпусти меня! Я ничего тебе не сделаю! Джаспер затаил молчание, скользнув внимательным взглядом по взбешенному Коллу. Тот натер себе руки железными цепями, выпустив кровь. Сладкий и соблазняющий аромат доходил до нюха голодного вампира, который давно не был на охоте. Но Джаспер держался, лишь отрешенно наблюдая, как капли крови падали на каменный пол, оставляя темные пятна. Воздух в конюшне был тяжелым, пропитанным запахами сырости и сухого сена. Эмбри тяжело дышал. Его глаза продолжали гореть яростью, но теперь в них читалась и тень отчаяния. Джаспер устало вздохнул, отведя взгляд. Он опять повторил, что беспокоится за судьбу славного парня и готов принять любые последствия за свое поведение. Эмбри эти слова были до лампочки. Но он отметил про себя, что с вампирами, возможно, стая бы смогла найти общий язык, если бы они все были похожи на Джаспера. Только сегодня главной была Ханна. Эмбри должен был попасть к ней, а, если бы нарвался на Лейхота, то просто попросил бы его передать последние слова для бедной девушки. Ханна, Ханна, Ханна. — Джаспер… — вампир невольно дрогнул. Голос Эмбри стал страшным и, кажется, не его. — Я советую тебе уходить, потому что я на грани. — Дыши, Эмбри. Вспомни гимнастику Карлайла. — Гимнастику Карлайла? — когда Эмбри повторил слова Джаспера, тот подумал, что он стал его кривым зеркалом, которое было разбито и пахло еще непролитой кровью. — Вдох и выдох, Эмбри. Как ты и остальные всегда делаете. Вдох и выдох. — Вдох… — Эмбри вообще перестал дышать, что Джаспер счел издевательством и нахмурился. — Выдох… Зверь был близок к тому, чтобы обнажиться и растерзать миролюбивого вампира. Джаспер чувствовал это, но с радостью отметил, что славный парень даже в таком состоянии попросил его укрыться. Эмбри Колл родился таким человеком, который должен был читать детские сказки, а не прибегать к насилию. Об этом Джаспер тоже искренне жалел. Он до конца не смог ему помочь победить зарождающихся демонов. И один из них выскользнул. Но был природным и запертым в клетке под ребрами. Джаспер видел, как тело человека медленно исчезало, обрастая густым мехом. А ногти превращались в когти. Для волка цепи не были проблемой. Он освободился в два счета, после чего согнулся и угрожающе зарычал. Но не нападал — Каллен вновь порадовался. Славный парень. — Не уходи. Он убьет тебя, Эмбри. Прости, но ты не вывезешь Лейхота — он самый сильный из вас. Волк кругами начал обхаживать замершего кровососа. Что-то держало его в узде, не позволяя наброситься на Джаспера и разорвать его в клочья. Вампир вглядывался в сощуренные глаза волка, видя в них вызов, но в глубине зрачков осторожность. Инстинкты Эмбри боролись с его разумом. Каждый шаг, каждый вдох и каждый звук вокруг казались важными, как будто сама судьба висела на волоске. Судьба Джаспера Каллена — определенно. Одно неверное движение Эмбри — и баланс был бы нарушен. Потому что вампир не зашевелился бы до тех пор, пока Эмбри бы не пожелал скрыться в лесу и нарваться на неприятности. Волк держался. Может, тень сомнения его останавливала, а может — искра уважения к тому, кто стоял перед ним. Джаспер подумал об этом, когда волк слегка понурил морду, но тут же вскинул ее вновь. Как будто кивал, высказывая благодарность за странное беспокойство. Но путь ему преградили. Ожидаемо, Джаспер оттолкнул зверя от выхода, швырнув его в стену. Она повалилась. Эмбри засыпало камнями и, вдохнув пыли, он вскочил на лапы, пригнувшись и готовясь к прыжку. Наверное, Колл бы не тронул кровососа. Но он не давал ему встретиться с Ханной, прикрываясь заботой за его судьбу. У Эмбри давно не было своей судьбы — весь его мир крутился вокруг нареченной. Джаспер приготовился к атаке. Стая и Каллены нередко устраивали шутливые поединки, и в них блондин принимал активное участие. Единственным, кого он не смог победить, был Лейхот. И это был ответ на вопрос Эмбри, почему Джаспер так за него беспокоился. Вампиру не помогли пройденная война и годы тренировок. А все, чем мог парировать Эмбри, так это своей удушающей яростью. И он не понимал, что Лейхот такой же уже захлебывался, а его бы просто выплюнул. Битва быстро переросла в серьезное побоище. Волк набросился на Джаспера, но получил кулаком по морде, отчего упал и болезненно заскулил. Покачивая головой, Эмбри вскинул взгляд, но не увидел перед собой Джаспера. Мокрый нос волка дернулся, пытаясь по запаху определить местоположение вампира. Но он вернулся. Эмбри это почувствовал, когда холодное дыхание коснулось его загривка, а крепкие руки ухватились за мохнатую тушку и отбросили в сторону. Джаспер не нападал, а лишь пресекал попытки покинуть конюшню. Поднимаясь на лапы, в этот раз волк замедлился и начал прикидывать в голове план, как ему обойти преграду и встретится с Ханной. А это преграда, сама того не ведая, накликала на себя беду. Когда Джаспер вслух произнес имя девушки, все остальные слова Эмбри пропустил мимо ушей. У него упало забрало. Остались только инстинкты защитить нареченную и попасть к ней любой ценой. И эта цена была высока, как никогда. Волк не помнил, что произошло. Он смог вырваться и уже мчался от конюшни, в сторону резервации. Он поймал следы Джареда и Леи, но те спутались с трупной вонью кровососов. Они уходили на Сент-Хелес. Эмбри в мыслях понадеялся, что с братьями и сестрой все хорошо. Ему нужна была Ханна. Раненый кровосос сказал, что та собиралась отбывать в резервацию Мака. Перед этим Колл должен был вернуться в их дом, чтобы заранее почуять запах девушки на ее вещах. Это помогло бы ему успокоить горячую кровь и прийти к Колдрой с трезвой головой. А дальше его уже ничего не волновало. Главным было убедиться, что она в порядке. Джаспер тихо порыкивал, пытаясь подняться на ноги. Но не мог. Он возвращался к полу, не выдерживая боли. Каллен не удержал Эмбри. Он вышел из себя так сильно, что даже молниеносная скорость вампира не обезопасила его от катастрофы. Но кто знает. В конце концов, и обычные люди жили без частей тела. И без руки. С полуприкрытыми глазами он осматривал место, где раньше было запястье, пока оно не исчезло в волчьей пасти. Боль была жгучей, адской, почти невыносимой. Джаспер, морщась и постанывая, прикидывал в голове дальнейший план действий. Он корил себя за слабость. За то, что не мог быстро подняться на ноги и за то, что с одной рукой ему было почти невозможно остановить Лейхота, когда бы он поймал след Эмбри. А тот бы поймал. В этом не было сомнений.

***

Смартфоны были унизительным изобретением двадцать первого века. На них вечно присылали спам или сообщения, от которых сердце у Ханны разрывалось. Когда она сидела на кухне в домашнем доме и краем уха слышала тихие переговоры Лейхота и своего отца, экран загорелся. Звук уведомления — как удар по шаткой психике Ханны. Прикусив губу, она открыла сообщение.

«Бестолковая Ханна. Пожалуйста, не плачь, когда будешь это читать. Потому что Пол должен быть рядом с тобой и вновь насядет со своей заботой. Мне тоже хочется плакать, Ханна. Ну, я и плакала — рыдала, билась головой об стену, но все равно… Ничего мы изменить не можем. Ты мне часто говорила, что Бог дает человеку столько испытаний, сколько он может выдержать. Думаю, что мы выдержим, Ханна. У нас нет выбора. Я не знаю, что сказать. Мне искренне жаль, что все так обернулось. Это мягко сказано. Я думала, что до конца твоей человеческой жизни будут тебя раздражать и бесить. Ведь я не старею, поэтому в старости присматривала бы за тобой и Эмбри — возила бы вас на колясках, готовила бы покушать или что-то в этом духе. Была бы внучкой, отчего ты бы бесилась еще больше, бестолковая Ханна. Но ты встретишь старость без меня. Я надеюсь, что другие найдут выход как избавиться от проклятья. В конце концов, мой Джейкоб попытается меня убить, когда Сет нападет на Зои… И тогда начнутся другие убийства. Мы не можем быть рядом, Ханна. Нас всех перебьют раньше, чем кто-то появится в резервации. Но не считай нас эгоистами. Это не значит, что нам все равно на судьбу других. Просто не хотим подкидывать еще проблем, а помочь никак не можем. Кто знает, Колдрой, я уверена, что все закончится отлично. Может, когда-нибудь мы вернемся. Помнишь, как смотрели с тобой «Атаку Титанов»? К тебе, Ханна. Через тысячу лет. Я люблю тебя. Ты самая бестолковая девчонка на свете, но искренняя, честная и, кажется, самая моя любимая сестра из всех. Мы будем семьей, Ханна, по крайней мере на том свете. Я больше не смогу тебе писать. Дедушка говорит, что так будет лучше для нас обеих. Чтобы раны заросли… как можно быстрей. Снова плачу, Ханна, пока тебе это пишу. Но не могу остановится — хочу быть рядом, утешить, помочь… Подбодрить всех вас. А не могу. Так бывает. Жизнь — гадкая сука, а Бога нет, Ханна. Только духи квилетов, которые решили все за нас. Будь счастлива. Пей таблетки. А Эмбри постарайся простить. Но это необязательно. Думай о себе, бестолковая Ханна. Если тебе будет лучше одной — будь одна. Семья у тебя все равно останется. И, когда через двести тысяч лет ты умрешь от счастливой старости, то пожалуйста — не плюй на меня с облаков. А то это будет в твоем духе. Будь счастлива. Счастлива, счастлива, счастлива. Всем на зло! Целую и крепко, крепко обнимаю! Спасибо за все! И не плачь! Я в курсе, что ты опять пропустила мимо ушей мои слова и зарыдала. А я — рыдаю с тобой, сестра!»

Несси говорила истину. Колдрой заплакала, еще когда прочла первое предложение в сообщении. Какой же гадкой сукой была жизнь. И Ренесми была права — Бога не было. Иначе он бы не допустил подобного. Слезы текли по щекам, оставляя горькие следы, а пальцы бледнолицей сжимали телефон так, будто он был последним, что ее связывало с Ренесми. Так и было. И в голове крутились обрывки воспоминаний, связанные с Каллен. Все теперь свистело сквозь пальцы. Когда Ханна почувствовала, как Пол приземлился перед ней на корточки, она не удивилась. Квилет мог прийти не на шум ее удрученного скулежа, а вообще на запах слезной жидкости. Мужские пальцы аккуратно смазывали слезы с щек, а потом Ханна услышала тяжелый вдох и повалилась на грудь Лейхота. Он присел на стул, усаживая ее на свои коленки. Квилет молчал. Не издавал никаких звуков, даже рычания от того, что никак не мог помочь. Шмыгнув носом, Ханна протерла глаза. Их защипало и теперь сжатый кулак Лейхота, которым он качал в воздухе, казался иллюзией. Одно радовало. Пол начал контролировать свою агрессию. Или берег ее для кого-то другого. Но Ханна не успела спросить об Эмбри, как Лейхот заговорил. — Я отнес чемодан с твоими вещами в машину. Твои предки со старухой наверху. Убегай, а я тебя прикрою, чтобы ты с ними не встречалась. Ханна хмыкнула, промолчав. Квилет говорил приятные вещи, но на них было все равно. Колдрой чуть ожила лишь тогда, когда Пол забрал у нее телефон из рук и вгляделся в экран. Вид парня стал привычным — нахмуренным и злобным. Но Пол точно не догадывался, что вгонит Ханну в еще большую истерику, когда спросит, чем ее так расстроил черный экран. Нужно было укрыть Колдрой. Защитить от расспросов родственников и успокоить от слез. Но у Лейхота не было инструкции, как ему себя вести с истерящей бледнолицей. Чаще всего помогали поцелуи и ласка. А сегодня Ханна ни на что не реагировала, даже когда Пол, посадив ее в машину, специально оставил провоцирующий комментарий. — Теперь ты будешь со мной, кукла. Состаримся вместе и умрем на одной подушке. Может, Ханна была не против. Или она уже была близка к смерти — это было неясно. Пол вел машину, направляясь к дому Адли. Он внутренне горел от злости, отчего даже мусорный пакет на дороге показался ему козлом отпущения. Квилет вжал ногу в педаль, ускоряясь и немного заглушая рыдания Ханны громким двигателем. Пальцы Пола сжимали руль так крепко, что костяшки побелели. И лицо было под стать, одним цветом. Всю дорогу Пол кидал косые взгляды на Ханну, но с ее стеклянных глаз продолжали литься слезы. Она вжалась в комочек на пассажирском сиденье и невесть о чем думала. Тогда Пол додумал все сам, найдя виноватого. Гребаный Эмбри Колл, который разорвал Колдрой, когда она только начала приходить в себя. С этими мыслями Лейхот подъехал к дому Адли. Там кипела активная жизнь. Заметив Сета, который уносил на руках Зои в свою старенькую машину, Пол скрипнул зубами, но чуть порадовался. Несмотря на то, что они и на Сертори обнаружили полумесяц, который появился непонятным образом, ей стало лучше. И она не умерла. Это было странной, но приятной новостью. Из дома буквально вывалился Квил, вместе с Клэр. Он утащил девочку к Сету и Зои, усаживая рядом с последней на заднее сиденье. Атеара перехватил мрачный взгляд Лейхота, но не встал на дыбы и на защиту Эмбри. Увы и ах, но ошейник слишком сильно давил на шею, и только Клэр главенствовала в мыслях. Она должна была быть в безопасности. Наверное, Эмбри бы простил. И Джейкоб тоже, ведь они еще не начали его искать. Когда Пол аккуратно доставал Ханну из машины, к ним подошла Эмили. Всегда непробиваемая, держащая в руках невидимый щит и готовая к любым катастрофам. Она кратко сообщила, что Лея уже в резервации, подготавливает комнаты в доме дедушки Янг, а Пол должен быть рядом с Ханной. Он был лучшей для нее защитой. Женщина удрученно простонала, но не оставила комментариев, касаемо состояния Ханны. Все слова были лишними. И Пол молчал, но вдруг — остолбенел. Он стал настолько странным, что Ханна смогла изумиться, сквозь сопли и слезы, когда он обнял ее и велел дожидаться его в резервации Мака. Сказал, что сам не отвезет и извинился. После чего исчез в чаще леса раньше, чем к нему кто-то подошел. Похлопав мокрыми глазами, Ханна замерла, не зная, что ей делать. Джаред чуть вернул ее к жизни, когда приобнял со спины и положил голову на плечо. — Я тебя отвезу. — Куда он ушел? — дрожащим голосом поинтересовалась Колдрой. Она ощутила неясное беспокойство. — Не знаю. Но не к Эмбри, я бы почувствовал его запах. Ханна сделала вдох и выдох. Но дыра в ее груди продолжала разрастаться. Становилась все шире и шире и, кажется, вот-вот бы поглотила ее целиком, засосав в себя и квилетов, и окружающую материю, и всю тьму. Джаред увел Ханну в дом, остановив в гостиной. Там сидела Ким, немигающим взглядом провожая действия своего ненаглядного. Он оставил краткий поцелуй на опухшей щеке Колдрой, после чего кивнул Ким и жестом показал ей удалиться на кухню. Конвеллер сделала вдох и выдох, услышав, как машина Сета увозила его, Квила и нареченных подальше от катастрофы. А более острый слух Джареда уловил громкий бег зверя Сэма, который следовал тенью, охраняя и готовясь к атаке Калленов. Перед тем, как Ким скрылась на кухне, она усадила Ханну на диван и взглянула на нее. Колдрой нахмурилась, не узнавая ни взгляд, ни голос, когда девушка заговорила. — Все будет круто, Кантри. Вот увидишь. Решим любую хуйню. Не рыдай, а то захлебнешься. Люби себя. Больше повторять не буду. Кажется, что Ким хотела оставить сестринский поцелуй на лбу или щеке Колдрой. Но как будто что-то ее дернуло, вынуждая резко отстранится и на секунду прикрыв глаза. Ханна прикрыла свои, не видя потом на лице квилетки грустную улыбку. Ким оставила ее, придя к своему ненаглядному. Джаред сидел за столом, держа в руках ручку и оставляя послание. После чего он обратился к Ким и взмел на ноги. — Пиши объяснительную, Конвеллер. — Ха-ха-ха! Смех Ким был тихим, но искренним. Она тоже начала что-то расписывать на белой бумажке, а когда закончила и подняла глаза, то увидела перед собой Джареда. Тот выглядел посветлевшим и протягивал ей один беспроводной наушник. Кэмерон вел себя забавно. Он и Ким были одной ногой в аду, а нашли время на танцы. Всунув наушник в ухо, Ким примкнула к Джареду. Он приобнял ее, после чего включил на телефоне любимую песню. Они двигались плавно, в такт мелодии и сердцам, бьющимся ровным ритмом. Sweet Home Alabama Хотелось поддержать вокалиста и запеть вместе с ним. Ким попыталась, но голос был слишком дрожащим. Джаред прикусил губу, улавливая острым слухом тихий крик души ненаглядной. Но пока все было хорошо. Был медленный танец, любимая песня, и Ханна в гостиной, которая затихла и перестала плакать. Ким и Джаред натворили дел и не знали, что им делать. Наверное, в первую очередь во всем этом были виноваты их родители. Потому что самый действенный способ обречь своего ребенка на несчастливую жизнь — это не научить его себя любить.

Любить себя надо было. Себя — любить.