Хорошие девочки плачут молча

— Вот, солнышко… — Эсми начала ставить тарелки на мраморную столешницу. Ханна моргала растерянными глазами, видя, как их становилось все больше и больше. Скоростная Эсми не давала ей передышку. — Яичница с беконом. Клубничные «Oreo», сливочные печенья… А, еще… Ханна надеялась, что Эсми закончила. И глубокая миска, которая пахла пленяющим ароматом свежесваренного куриного бульона, окажется последним, что наготовила заботливая мать семьи Калленов. — Это просто куриный бульон. На костях, с морковкой и сельдереем. Я читала, что он очень полезен, особенно если до этого плохо питались. Твой желудок скажет спасибо, солнышко. Так, давай сначала ты выпьешь его, а потом я налью тебе что-нибудь попить. — Эм… — Ханна, что ты хочешь? — Эсми приземлилась на соседний стул. Ханна пошатнулась на своем — кажется, что его чуть не свалил легкий ветер, поднявшийся от неугомонной женщины. Та сверлила Ханну своими золотыми глазами, не видя ничего зазорного во своем внимании. — Черный чай или зеленый? А еще у меня есть фруктовый, молочный из Индии. Мы с Карлайлом ездили туда в отпуск в том году и привезли много разных молочных чаев. Или сок? Апельсиновый, яблочный, мультифрукт? Или кофе, солнышко? — Давайте… давайте кофе, — руки Ханна гуляли по ее волосам. Они хотели упасть на уши, чтобы перестать слышать ласковый голос Эсми, но девушка боялась ее обидеть. — Кофе, отлично, — Эсми встала со стула и ушла назад к кофеварке. Но вновь подскочила к Ханне, склонившись перед ней и ласково гладя рукой затылок. — А какой кофе, Ханна? С молоком, без молока? Есть молоко без лактозы — банановое, миндальное, овсяное… — Кофе с обычным молоком, Эсми, спасибо… — Хорошо, только кофе будет без кофеина. Тебе нельзя пить обычный, у тебя проблемы с сердечком, солнышко. Но и без кофеина вкусный кофе. Кушай, дорогая. Пару минут. Эсми дала ей передышку. Это было очень кстати, потому, что если бы женщина продолжила наседать на Ханну, то ее бы больное сердечко точно бы остановилось. Оно и сейчас отказывалось биться спокойней, словно возмущаясь состоянию хозяйки, окутанной полным смущением и дикой паникой. Эсми хмурилась, слушая удары, но старалась отвлечься и отвлечь бедную Ханну. Женщина с наигранным довольством насвистывала себе под нос какую-то песню, пока Ханна пыталась вспомнить, как работали ее руки. Она кое-как смогла пододвинуть к себе тарелку с горячей яичницей, но, когда попробовала взять вилку, та выпала из ее руки. И Ханне показалось, что Эсми подскочила быстрей, чем столовый прибор встретился с полом. — Ничего страшного, Ханна, это просто вилка, — наперебой заговорила Каллен. Она положила вилку в раковину. Ханна вздохнуть не успела, как на ее плечи упали холодные руки. — Хочешь я дам тебе палочки? Некоторые люди любят есть палочками даже яичницу. Может, тебе не удобно кушать вилкой? Или тебе не нравится именно эта вилка? Подожди, давай я достану другой столовый сервис. На свадьбу Эдварда и Беллы дарили несколько, но они оставили их здесь. Ханна просто кивала. Но вдруг она удивилась, что в этом Эсми ей не помогала. Колдрой была уверена, что, если ее кивки станут слишком медленными, кто-нибудь из заботливой семейки точно схватится за шею, начиная управлять и ее головой. Несси говорила, что Ханна бестолковая. А Джаред однажды заявлял, что в голове у нее слишком много свободного места для приземления, но годные мысли туда не прилетают. Ханна сделала первый кусок яичницы, но тут же закашлялась. У нее ком встал в горле, но когда она попыталась его запить, Эсми опять подошла и постучала ее по спине. Секунда — и перед Колдрой стоял бокал с холодной водой, а рядом с ним три кружки кофе. Видимо, все были разными. — Вот этот с молоком, обычным… — Эсми показывала пальцем на каждую кружку, докладывая о ее содержимом. — Вот этот — с банановым. Ты хотела обычное молоко, солнышко, но я вспомнила, что Квилу нравится банановое. Попробуй, кажется, оно очень вкусное. А тут миндальное — его пьет Ким, потому что у нее непереносимость лактозы. Какой тебе дать, Ханна? Ханна прикрыла глаза и постаралась натянуть на себя улыбку. Но Эсми, видя ее смутное подобие, устало вздохнула и сама сунула в дрожащую руку Ханны кофе с обычным молоком. Но тут же выхватила и поставила назад на стол. Эсми покачала головой, снова вернула руки на плечи Ханны и крикнула в богатый воздух особняка Калленов: — Мне кажется, что она себя опять плохо чувствует. Ханна делала вдох и выдох. Она выпала из реальности, уже не понимая, была ли она ее реальностью или чей-то еще. Кто-то ласково погладил ее по щеке. Приоткрыв один глаз, Ханна снова увидела волнительные и золотые глаза Эсми. Колдрой прикусила губу, отвернувшись от женщины, но опять нарвалась на неприятности. Она увидела Карлайла, который сидел подле нее и слушал пульс. Мужчина печально качал головой, так же, как его жена. Они оба показывали, что беспокоятся за Ханну и, видимо, от того не могут контролировать свою маниакальную заботу. — Быстрый ритм, рваный и прерывистый. Лучше пока без кофе, даже если он без кофеина, — известил Карлайл, кратко кивнул на кружку возле Ханны. Эсми убрала ее быстрей, чем та моргнула. — Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? У тебя не кружится голова? — Нет, Доктор. Я в порядке настолько, насколько это возможно. — Хорошо, — Карлайл не поверил ни одному ее слову. Он поднялся со стула. — Предлагаю выпить сначала куриного бульона, а потом горячий черный чай, и сахара побольше. И сладости. Сладкое поднимает настроение и успокаивает. Эсми улыбнулась мужу. Он кратко поцеловал ее в щеку и снова исчез в какой-то комнате богатого особняка. По телу Ханны прошла щекотка. А когда ее глаза упали на яичницу, она не выдержала и тихо засмеялась. Эсми вслушивалась в смех девушки, как в песню ангелов, которые проснулись и расплавили сломанные крылья. Вот только Ханна не разделяла ее настрой. И Эсми поняла, что все не так хорошо, как она думает, когда девушка шмыгнула носом. Смех предвещал за собой истерику, но пока Ханна ее удерживала. Она начала делать гимнастику Карлайла, но перед этим прикрыла ладонями лицо и доложила Эсми, что все еще не могла поесть, и яичница уже остыла. Градус эмоций внутри Ханны немного охладился. Она подогрелась тихой злостью, когда Эсми после ее слов убрала тарелку, заявляя, что сейчас все переделает. Женщина сообщила ей опять какие-то научные факты о том, что остывшая пища не приносит столько же радости, как горячая, какой бы вкусной она ни была. Ханна дышала. Дышала, из последних сил, но искренне радовалась, что паническая атака к ней не приходила. Может быть потому, что Каллены заперли в своем доме все двери, и даже недуг сюда не пускали. Ханна вспомнила о брошенном курином бульоне. Она сделала короткий глоток. Уголки треснутых губ бледнолицей довольно дернулись — бульон был действительно очень вкусным и наваристым. Он окутал Ханну недолгим спокойствием, пока она вдруг не дернулась. Девушка подумала о своих треснутых губах и прикрыла их ладонью, гонимая страхом, что какая-нибудь заботливая Элис их буквально почует и прибежит сюда с бальзамом. Интуиция Ханну редко обманывала. Элис действительно появилась на кухне, заметила треснутые губы и, громко цокнув, достала из кармана приталенных губ вишневый бальзам. Она приземлилась на место Карлайла и положила на стол какую-то папку. Элис выглядела довольной, но пугающей. Ханна знала, чем Каллен вызвала у нее испуг — всем тем же самым, что другие. Исключительно добрыми намерениями. — Когда покушаешь, Ханна, посмотри, какой цвет тебе больше нравится, — Элис распахнула папку. Она оказалась альбомом из строительного магазина, в котором мутным взглядом Ханна приметила наброски краски для стен. — Я почти закончила подготавливать комнату. Будешь жить в бывшей спальне Эдварда, но выбери, какой цвет тебе больше нравится, чтобы мы перекрасили стены. Я думаю, что подойдет синий — под цвет твоих глаз. А, еще скажи, какой у тебя размер ноги. Я хотела посмотреть на твоих кроссовках, но там подошва вся истерлась. — Вот, солнышко, держи, — Эсми появилась со сковородой, поставив перед Ханной чистую тарелку. Женщина накладывала свежую яичницу и улыбалась. — Кушай, пока снова не остыла. Нужно есть горячее — это тоже полезно для желудка, но запивай чем-нибудь. А, точно… чай! Ханна, с лимоном или мятой? Что будешь? Предлагаю мяту — она успокаивает. — Ханна, а как тебе этот цвет? — Элис придвинулась ближе к разрушенным личным границам Колдрой. Та ухватилась за вилку и в этот раз держала ее уже крепче. Каллен показывала на цвет, но Ханна вообще уже не могла вспомнить его название. Золотые глаза сверлили ее в упор, будто пытаясь ловить каждый проблеск лжи или радости. — Не нравится? Хорошо, тогда остановимся на синем. Приятного аппетита, кстати. — Да, приятного аппетита, — Эсми поддержала и поставила перед Ханной кружку с чаем. Удивительно, как быстро вскипел у нее чайник. Может его подогрело красное лицо Колдрой? — Элис, дай ей покушать, потом подойдешь со своими красками. — Хорошо, я подожду, — Элис нахмурилась. Видимо, она в покраске стен видела больше смысла, чем Колдрой. Какое-то время та спокойно ела. Желваки на лице бледнолицей медленно двигались, воодушевленные идей растянуть прием пищи как можно дольше. Элис продолжала сидеть рядом, уткнувшись в свой телефон. Эсми маячила за спиной, но неизвестно чем была занята. Ханну окружили — она была в ловушке, где ее пытались не убить, а довести до истерики своей бесконечной заботой. Вновь она проявилась, когда Колдрой едва успела нанизать последний кусок яичницы на вилку, как Эсми взяла пустую тарелку и отошла. И Элис моментально встрепенулась, видя, что Ханна закончила есть. — Ну что, Ханна, выберем с тобой краску? — зубы коротышки были белоснежными. Но жаль, что она не собиралась прокусывать ими артерию на шее Ханны. Улыбка Элис сразу стала натянутой, когда лицо Ханны побледнело. — Не хочешь? Хорошо, потом… Тогда скажи мне, какой у тебя размер ноги. Мы можем проехаться по магазинам, но я уже купила тебе все, что нужно. У тебя новый гардероб, украшения и косметика. Все очень качественное и брендовое. Но надеюсь, что ты это примешь, потому что гордые квилетки ничего не берут. Но хотя бы иногда подарки принимают, уже приятно! Элис вдруг стала злобной. Она раскинула руки и начала говорить за свою жизнь, в которой квилеты постоянно отнекивались от ее подарков. — И волки тоже, все, как на подбор! Сколько лет пытаюсь им вручить новые шорты, футболки, кроссовки, телефоны, а они ни в какую! Я же от чистого сердца дарю, а еще меня бесит поношенная одежда из сэкондов. Я против существования этих магазинов, тем более, если я рядом! Ни в какую, Ханна! Вот, как Джейк говорил… «Я лучше случайно порву шорты за два бакса, в которых хоронили бомжа, чем попрощаюсь с парой сотен, когда надел их всего раз.» Ну, Эсми? Что ты смеешься? — Элис, ты не можешь их перевоспитать. Индейцы гордый народ, скажи спасибо, что они принимают хоть что-то. И тебе Лея говорила, что одежда пахнет нашим запахом, и они, порой, не могут его выветрить. — Угу. А новые дома, машины или телефоны тоже пахнут? Это все отмазки! Прикрываются они запахами. Я помню, как на прошлое День Рождение Сэма подарила ему хороший одеколон, чтобы он брызгался и не чуял, — Эсми засмеялась громче. Элис подхватила ее веселье, и перестала звучать злобно и серьезно. — Принял, но тоже — скрипя зубами, мол, да как так! Мне же неловко, он очень дорогой! Ну, как можно быть неловко? Ханна, скажи мне, почему люди не хотят принимать подарки, если я дарю их от чистого сердца? Ты тоже не будешь мои принимать? Я обижусь! — Делай, что хочешь, Элис… Элис нахмурилась. Ей понравились слова Ханны, но не ее бледное лицо и отстраненные интонации в голосе. А когда Элис начала перебирать руками неаккуратный хвост, тобыстро начала прикидывать, что еще они могли сделать, чтобы нареченная Эмбри расслабилась и, наконец, почувствовала себя своей. Серый глаз Колдрой нервно дергался, будто сообщая за поплывший разум, что у него нет никаких идей, как хозяйке отвязаться. Элис начала рассказывать истории из жизни резервации, когда расчесывала блеклые волосы. Она трещала звонко, но наигранно, хотя воспоминания точно были ей приятны. Пусть даже они опять затрагивали гордых квилетов, один из которых, в лице Джареда, однажды чуть с ней не подрался, когда у него не получалось донести до коротышки, что ему и Ким не нужна поездка на остров Эсми, как бы сильно они оба ни устали. Эсми присела на место Элис, где ныне сидел Карлайл, и Ханна, кусая губы, начала ждать, пока произойдет смена караула. Женщина с любовью смотрела на красную девчонку, которой Элис плела два колоска. Ханна нервно улыбнулась, ловя очередной теплый взгляд женщины. Она осторожно повернула голову, краем глаза заметив статную и стройную фигуру красивой Розали. Та проходила мимо кухни, удерживая в руке огромную коробку. Вампирша притормозила, кинув взгляд на компанию. Тогда Ханна смогла вздохнуть полной грудью. Блондинка не смотрела на нее с ненормальной любовью, и это радовало Колдрой. И то, что она не подошла, тоже. Розали достала из коробки плюшевого розового медведя, что заметила Эсми, и сказала: — У Клэр полно игрушек, Роуз. Но можешь принести ей машинку на пульте управления, она хотела ее. — Все есть, Эсми, но мне очень понравился этот мишка. Помню, когда Ренесми была маленькой, у нее был почти такой же. Ах… — Розали прикрыла глаза. На бледном и прекрасном лице растянулась искренняя улыбка. — Как жаль, что она так быстро выросла. Но ничего, у Клэр еще есть пара годиков, пока мы не начали закупать косметику и одежду, а не разные игрушки. О, кстати, Элис… — Розали кратко взглянула на сестру, а та, не поднимая глаз от волос Ханны, просто мыкнула. — Закажи в шоу-руме «Chanel» ту шелковую блузку с птенчиками и цветами. Зои любит птенчиков и цветы, она обрадуется. Хоть чему-нибудь… Договорив, Розали перешла на быстрый бег. Тот самый, который Ханна называла вспышками и телепортами. Женщины, окружившие ее, заметно погрустнели. Ханна понимала, в чем дело, но не могла разделить их тоску и страх. Зои лишилась отца, и ей было очень тяжело. Но Ханна не знала ни Зои, ни ее отца и, тем более, не считала их своей семьей, как бы все ее не убеждали в обратном. Девушка прикрыла глаза, чувствуя холодные пальцы Элис в своих волосах. Они перебирали прядки, заплетая ровные колоски. Колдрой ненадолго смогла уйти в себя. Но ее опять коснулись — оголенное запястье охватило холодом. Эсми поставила перед кружку с новым чаем. — Ханна, как ты себя чувствуешь, солнышко? Позвать еще раз Карлайла? — Нет… Прошу вас, не надо… — Ханна, когда я закончу тебя заплетать, я покажу тебе твой новый гардероб. И косметику, сделаю тебе красивый макияж. У меня отлично получается. Заодно расскажешь, как тебе помада из новой линейки «Prada». Очень, очень красивый цвет. А потом прогуляемся с тобой до резервации и ненадолго навестим Фелиссу. Дальше я передам тебя Эмили, а вечером тебя заберет Джейкоб и отвезет к нам домой. Несси тоже сказала, что придет. Устройте девичник! Но сюда ходит только одна доставка роллов и суши. Пол любит роллы и суши и, я подумала, что ты тоже можешь их любить. — Домашние всегда вкусней, Элис. Не надо доставок, я сама приготовлю. Только нужно проследить, чтобы Ренесми не притащила алкоголь, а то Эдвард опять разозлится! И испортит девочкам весь вечер. — О, какой же он ханжа, — Элис закатила глаза. Она вдруг исчезла с кухни, но вновь появилась, держа в руках синие шелковые резинки и какой-то спрей. В прозрачной жидкости плескались блестки. — Отцы такие отцы… Никогда не поймут, что их ребенок уже взрослый. А тут еще и воспитание Эдварда, он никак не научиться жить в двадцать первом веке. Одна мать адекватная, но это же Белла. А Белла всегда была прекрасна. — Не до конца с тобой соглашусь, Элис. Отдыхать нужно, но прилично и, желательно, спокойно и без происшествий. — О, Эсми, да ты такая же. Вы застыли в прошлом веке. Очнитесь, сейчас — время женщин! Звон. Наверное, впервые у Элис и Эсми за все их бессмертные жизни притупилась вампирская реакция. Они замерли и дальше. Никто из них не спешил убирать осколки от кружки, которую Ханна выронила на пол и разбила. И она вообще будто проникла в сознание Калленов, выкинув оттуда все беспокойные мысли и печальные предположения. Потому что девушка тихо засмеялась, прикрыв рот ладонью. Вампирши переглянулись и улыбнулись, одновременно. Ханна продолжала смеяться, но не спешила делиться ими причиной своей неожиданной радости. Эта радость действительно была искренней, не наигранной. Она отходила от сердца, которое теперь даже начало биться ровней. В сознании Колдрой витали слова Элис, которые и подняли ей настроение. — Ты говоришь моими словами, Элис, — объяснила Ханна. Ее глаза заслезились — чистые эмоции проскальзывали в слезный поток, не находя себе места внутри. — Я тоже считаю, что сейчас время женщин. — Все правильно, Ханна. Надеюсь, что уже вдвоем мы сможем донести это до остальных. А до квилетов тем более…. Конечно, они парни с огромными и добрыми сердцами, но их предрассудки — это что-то. Понимаю, что у них другое воспитание. Но давно пора меняться. Я вообще, кстати, не осуждаю тебя за твою работу, Ханна. Ни капли. Женщина, наконец, имеет право быть тем, кем она хочет! Но ты не будешь, Ханна! — Господи, я вас вообще не понимаю… — У тебя проблемы с психикой. И мы уверены, что ты сама не понимаешь, что ты хочешь. Когда надумаешь поговорить с Карлайлом и Эдвардом, чтобы они тебе помогли, тогда мы решим, что дальше делать. А пока поднимаем тебе настроение, Ханна, — Элис закрепила колоски девушки синими шелковыми резинками, а дальше побрызгала их ароматным спреем с белыми блесками. Каллен светилась. — Вот мое настроение теперь на высоте. Какая красивая прическа, Ханна, и волосы блестят. Посмотришь потом в зеркале. — Ханна, солнышко… Тебе правда нужно выговориться. Мы тебе поможем. Это будет сеанс у психиатра. Мой муж Доктор, он живет очень долгую жизнь и помог не одной душе найти спокойствие и умиротворение, — Эсми натянуто улыбалась. Ее печалило, что Ханна не хотела говорить. Но радовало, что она начала жить. Женщина взяла ладонь Ханны в свою руку. — Мы хотим тебе только лучшего, Ханна. Ты нареченная Эмбри, и Пол тебя тоже очень любит. Конечно, он действует неправильно, но он всем также дорог. А ты дорога обоим, и значит нам тоже. Мы одна семья. — Да, всем нужна семья, Ханна! Но у тебя еще есть и своя, родная. Твоя бабушка сказала, что ты ее игнорируешь уже очень долгое время. Ханна, так нельзя поступать! Дилан хотел уже подавать в розыск, пока Джейк с ним не переговорил. Но с бабушкой ты должна встретиться. Эмили утешает ее, как может, что ты в порядке и здорова. Но мы не можем долго врать, Ханна. Дай Карлайлу и Эдварду себе помочь, и все станет хорошо. — Гд… где мой… телефон? – Ханна изумлено распахнула глаза. Она вскочила со стула и вскинула руку, не давая Элис себе приобнять. Та нахмурилась, понимая, что окончательно выбило Колдрой из колеи. Эсми прикусила губу, чувствуя себя неловко. Но никто вины не ощущал. Калленов просто печалило, что Ханна опять выпустила шипы, когда узнала, что все поддерживают связь с ее семьей. Ханна похлопала руками по карманам, но, ожидаемо, в свободных черных штанах не было ее телефона. Колдрой зажмурилась, пытаясь вспомнить, где видела его в последний раз. Он был в руках Сета Клируотера, когда они с Леей везли Ханну в резервацию. Он отдал ей телефон, а потом тот исчез. — Ханна, ты две недели не разговаривала, и пыталась причинить себе боль. Естественно, мы его забрали, ведь бабушка не оставляла тебя в покое. Она очень волнуется, Ханна, у нее слабое здоровье и больное сердце. Пожалуйста, подумаем о ней. Твой телефон в порядке. Эмили отдаст тебе его, когда мы чуть позже пойдем с тобой в резервацию. — Извини, Ханна… — Эсми включилась в разговор и встала со стула. Она съежилась, когда Ханна зашипела, когда ее попытались коснуться. Усталый вздох матери семьи Калленов дополнительно извинялся за все их действия. — Нам жаль, правда. Но ты не оставила никому выбора. Мы перестанем поддерживать связь с твоей семьей, когда ты сама выйдешь с ними на контакт. Мы ничего страшного им не сказали. Просто сообщили об Эмбри, с которым ты уехала в отпуск, а телефон забыла дома. — Эмбри… в отпуск… — Ханна в бреду повторяла слова Эсми. Моргнула и вновь увидела перед собой славного парня, руки которого были по локоть в крови Майка Ньютона. Элис прикусила губу и уперла руки в боки. Она разозлилась, когда поймала очередную перемену в настроении бледнолицей. Та ясно показывала, что все еще боится индейца и считает его монстром. — Ханна, ты знаешь о волках и вампирах. Ты можешь думать, что мы монстры, но с тобой все разговаривали и сообщали, что Эмбри просто потерял контроль. Он никогда не сделает тебе больно! Ты самое лучшее, что есть в его жизни. Весь мир волка крутится только вокруг тебя. Он убьет или покалечит любого, а ты всегда будешь в безопасности. Жаль, что Майк ему подвернулся, но, что произошло — то произошло. — Бедный мальчик… — Эсми в конец опечалилась. Судьба одноклассника ее детей была незавидной. — Жаль, что так получилось. Но теперь главное, чтобы от Эмбри точно отвели все подозрения. — Все будет классно, Эсми, — Элис попыталась улыбнуться, но улыбка треснула, когда ноги Ханны подкосились и она чуть не упала. Вампирша качала головой, усаживая девушку назад на стул. — Ханна, ну мы же тебе говорим, что все будет в порядке. Хватит так переживать — от переживаний начинает стареть кожа и выпадать волосы. Мы вообще не понимаем, почему ты так волнуешься? Может, ты что-то хочешь, но стесняешься попросить? Как насчет лечебного массажа? Эмили ходит на него — Карлайл отличный массажист. Поможет избавиться от любого напряжения. — Да, хорошая идея, — Эсми кивнула. Ханна перед ней не внушала уже никакой радости, а вновь тоску. Ее лицо приняло привычный всем вид — бледный и шокированный. — Он завтра Ханну отвезет в больницу после того, как подделает время смерти в заключении Майка. Чарли попросил его этим заняться, боится, что агенты начнут рыть подкоп. — Отлично. Массаж — это отлично. А когда Карлайл займется этим, а потом сделает тебе массаж, Ханна, я предлагаю тебе проехаться до Сиэтла. Мы отдали твои книги в редакцию, и их приняли. В следующем году напечатают! Мне очень понравилась сказка про волка и красную шапочку в современном мегаполисе. Ты еще раньше чуяла, Ханна, что волки — твоя судьба! — Книги? — Каллены выдохнули. Голос Ханны вернул себе былую силу, она звучала громко, но непонимающе. — Мои книги? Которые… забрал Сет? Вы… вы читали их? — Конечно, — Элис кивнула. Она присела на краешек стола и бодро покачивала ногами. — Мне обе понравились. Но волк и красная шапочка больше, хотя, сказка о современной золушке тоже классная. Вот она Белле очень понравилась. А еще она сказала, что у тебя хороший слог и богатое воображение. Это плюс. Белла тоже очень любит читать! — И я читала. Сейчас твои книги в резервации. Нам просто нужно на что-то отвлечься. Сэм сказал, что после тяжелых дней, приятно лечь на диване и окунуться в какую-нибудь сказку. Даже Ким прочла, но не сказала свое мнение. — Она вообще читать не любит, — доложила Элис и фыркнула. Ее подруга была умной, но не стремилась дополнительно в чем-то развиваться. — Но тоже пыталась отвлечься. Спасибо тебе, Ханна, за твои истории. Сейчас нам всем нужны сказки. Так вот, что я говорила… Завтра доедем с тобой до редакции, а потом, может, случится чудо и вернутся Эмбри и Пол! Или Квил придет в себя. А… Квил… Ох… А что с убитым соседом? Решили проблему? — Да. Отнесли в лес, сказали, что растерзал дикий зверь. Дедушка Клэр спал крепким сном и вообще ничего не услышал. И слава богу. Только Сэм очень зол — ему названивает жена мужчины, говорит, что не верит в никаких зверей. Пытается обвинить Квила и выяснить, где он. — Боже, ну что за женщина. Не может жить спокойно и никому не мешать. Нам без нее проблем хватает! Элис была очень недовольна. Она терпеть не могла, когда кто-то пытался нарушить сложившиеся устои ее семьи. Эсми разделяла ее мнение. Его разделили все, но иногда в ком-то загуливали лишние эмоции, подстрекаемые стыдом. Но семья все равно была в приоритете. Если было бы нужно, они бы скрыли и тысячу убитых жизней, если бы кто-то из вампиров или волков мог попасть под удар. Ханна это понимала. Она была в ужасе и не могла увидеть ни в ком из нелюдей что-то святое. А еще искренне не понимала, почему большинство из них испытывали отвращение к ее работе, когда в семье кто-то спокойно мог отнять чужую жизнь, а следующим днем пить горячий чай и чавкать кексами Эмили. Ханна вспомнила эту женщину, и ее истерзанное лицо. Смуглая рука держала перед Колдрой румяный кекс после того, как квилетка ей сообщила об убийстве соседа семьи Янг. Ханна помнила, как Эмили, заметив ее бледное лицо, неопределенно пожала плечами и закусила щеки. Она сказала ей не думать — потому что это было лишним. И попыталась накормить своими кексами. — Ханна, ты больше не будешь кушать? — Эсми кивнула на недопитый бульон, нетронутые сливочные печенья и клубничные «Oreo». Ханна медленно покачала головой. Ее тело было холодным, а кости потряхивало. — Ну, хоть что-то покушала, солнышко… Уже хорошо. — Ханна, пойдем в твою комнату, — Элис подхватила Ханну за плечи и сама подняла со стула. — Покажу все обновки! Ты будешь в восторге! — Подожди! Она опять очень бледная! — Эсми взглянула на Ханну так, будто та была при смерти. Силуэт женщины плыл перед ее серые глазами. — Пускай она отдохнет, полежит. Накрой ее одеялом, чтобы не замерзла. Или набери горячую ванну… Да, действительно! Набери сначала ванну! — Хорошо. Но жалко колоски, намокнут! — Не страшно. Главное, что нос снова не кровоточит. Лея слишком сильно ударила. Но не злись на нее, Ханна, она просто потеряла контроль. Ей очень жаль, я уверена. — Благо, что все закончилось хорошо. Пожалуйста, Ханна, не доводи никого из квилетов. А то волки тоже потеряют контроль… Никто не хочет сделать тебе больно! — Потеряют контроль, как Эмбри? — голос Ханны был едва слышным. Она смотрела сквозь Калленов, которые зажали ее и не давали двигаться. — Нет, ты что! — Элис вскрикнула, изумившись такому предположению. — Эмбри совсем вышел из себя, раз убил Майка. Но ты не думай об этом, Ханна, это вообще неважно. Главное, что с тобой все хорошо! Пойдем, я наберу тебе горячую ванну, а ты выберешь вкусную пену. — Если у нее пойдет кровь, зови Карлайла! — Конечно. Пойдем, Ханна… Ханна! В чем дело? Элис встрепенулась, увидев, что Колдрой зашатало на месте. Она громко заскулила и схватилась за голову. — Ханна, что ты хочешь? Может, еще чаю или кофе? — волнительно спросила Эсми. Ее руки загуляли по бледному лицу Колдрой, на котором глаза заслезились и залились животной паникой. — Извини, но кофе тебе нельзя. У тебя больное сердце… — Хочешь, мы расскажем тебе больше о Майке? Может, ты из-за него так волнуешься? Или ты не хочешь переезжать на какое-то время в наш дом? В чем дело, Ханна? Что тебя так беспокоит? — Ханна, солнышко… — СТОП! — воздух сотрясся злобным воплем. — ВЫ ЧТО, С УМА СОШЛИ?! Эсми подпрыгнула, схватившись за сердце. Человеческая привычка — реакция на испуг, вызванный громким и злобным воплем Джаспера Каллена. Он молниеносно появился на кухне. И, кажется, таким сердитым вампира никто никогда не видел. Он держал в руках газету, которая чуть позже смялась в каменном кулаке. Джаспер продолжал ее сжимать в плотный ком, а потом швырнул в открытое окно. Ему никто не отвечал. Ханна вообще не заметила его присутствия, а Элис и Эсми не заметили ее, зациклив внимание на Джаспере. Они не понимали, что случилось. Даже глаза вампира почернели, как будто он был голоден. Но Джаспер вернулся недавно с охоты. Он оставил на какое-то время погоню за Эмбри и Полом, когда нервы уже были на пределе. Вампир хотел немного отдохнуть, отвлечься на какое-нибудь занятие. Ненадолго отстранится от всех проблем, но Элис и Эсми, сами того не ведая, подкинули ему еще одну. И Джаспера просто поражало, что только он видел эту проблему. Этой проблемой была Ханна Колдрой, упавшая на пол. Она подогнула к себе колени и зарылась в них лицом. Элис очнулась, похлопала золотыми глазами. Она ахнула и собиралась приземлиться рядом с девушкой, но Джаспер схватил любимую и положил ей руки на плечи, пресекая очередную попытку довести девушку. Эсми не подходила к Ханне. Она кусала губу, медленно доходя до истины, в которой был уверен Джаспер и которая его разгневала. — Дорогая, прости меня за грубые слова. Но ты, Эсми и вообще каждый из вас ведете себя, мягко говоря, неправильно! Ханна лицом, телом и стуками сердца пытается до вас донести, что вы ее пугаете. А вы все упорно игнорируете и навязываетесь. Я удивлен, что она вообще не подавилась яичницей. Даже я уже не выдерживаю, а Ханна — тем более. Прекратите немедленно! Она в ужасе со всех вас! Вы даже не дали ей время переварить всю информацию! — Джаспер, я понимаю, но… Но она член нашей семьи. Она в любом случае будет с нами, зачем лишний раз хранить от нее остальные секреты, если она видела волков? — Элис, любимая! Прости меня еще раз, но ты меня совсем не понимаешь… — Джаспер отошел и прикрыл глаза. Он скрестил руки за спиной, по которой проходила неприятная щекотка. Реакции любимой Элис и приемной матери, которая не могла включиться в разговор, его очень расстраивали. Как и вся семья. Джаспер считал, что каждый по очереди поехал крышей, ничего не видя дальше своего носа. — Ханна, я извиняюсь, если тебе не понравятся мои слова. Но я скажу правду, — голос Джаспера был твердым. И Ханна, услышав, что в нем не проскальзывало никакой доброты и нежности, подняла глаза. Ей стало легче еще до того, как вампир открыл рот и высказался. Он действительно не стеснялся выражений. — Ты — сломанная кукла. Девушка с тяжелой судьбой, которая это понимает, но не пытается себя спасти. Тебе не нужна ничья помощь, потому что ты сама себя не любишь. Тебе нужен психиатр — у тебя большие проблемы с психикой, ты даже не понимаешь собственные эмоции. Твой эмоциональный фон с самого начала вогнал меня в ступор. Ты чувствуешь уверенность и смущение одновременно, и это ненормально. У тебя какая-то душевная болезнь, и ты должна собой заняться. Карлайл действительно поможет, но он ничего не сделает, пока ты не начнешь думать своей головой, а не прислушиваться к другим. Я согласен с тобой в том, что все ведут себя неправильно. Они действительно навязываются и не дают тебе дышать. Но ты можешь прямо заявить, что тебя это не устраивает. Но молчишь. Если ты мечтаешь уйти и скрыться в неизвестном направлении — ты сможешь попытать удачу только тогда, когда дашь Карлайлу и Эдварду себе помочь. Никто от тебя не отстанет. Мне жаль, что так происходит, Ханна. Но мне жаль обстоятельства, а не тебя. У большинства из нас была незавидная судьба, но мы смогли взять себя в руки. А ты роешь себе могилу и, единственное, в чем я могу тебя поддержать, так это, наконец, столкнуть тебя туда и присыпать землей. У тебя нет стержня — и, может, не было никогда. Если не хочешь жить — не живи. Но скажи об этом прямо. Перестань себя вести любезно, и делать вид, что все в порядке. Ты даже съела яичницу, хотя я точно помню, как Несси проговаривалась недавно о том, что на яйца у тебя аллергия. Оставьте ее в покое. Вы, мягко говоря, перегибаете, но хотя бы вас я могу понять, — Джаспер развернулся к потерянной Элис. Она приоткрыла рот, не понимая, что ей сказать и нужно ли вообще вмешаться в откровения любимого. Джаспер посмотрел на нее с укором. — Но вы еще забыли кое о чем. Ханна не подозревала о существовании волков и вампиров. А еще вы при ней обсуждаете убийство человека, которое прикрыли. До нее нужно донести, что в мире, в котором она теперь живет, подобные вещи нормальны. Но она даже не знает… в каком мире она живет. И есть ли у нее своя жизнь. Ханна тихо ойкнула. Джаспер присел возле нее на корточки. Он продолжал отличаться от остальных, и не пытался до нее дотронуться. Глаза вампира не рассматривала ее внимательно, пытаясь обнаружить, что с ней было не так. И голос его был отстраненным — от чего Ханна вообще не понимала, почему он с ней говорит. Видимо, Джаспер просто беспокоился об Эмбри и Поле. А может в нем взыграла справедливость, раз он донес до Элис и Эсми, что они действовали неправильно. Жалостью в нем точно не пахло. В этом Ханна была уверена на сто процентов. — Если хочешь, чтобы твоя жизнь стала лучше — сделай ее лучше. Хочешь избавиться от загонов и проблем — избавься, поговори с Эдвардом и Карлайлом. А если хочешь сдохнуть — сдохни. Но помни, что твоя жизнь была лучше, чем жизни большинства других людей. У них не было таких шансов, которые выпали тебе. Запечатление… это странно и неестественно. Но в этом есть свое очарование. Ты же пишешь сказки, Ханна, но сама живешь в кошмарах. И, кажется, тебя это устраивает. Мазохистка. Но это твоя жизнь. И никак не наша проблема, что бы кто ни думал. Все пытались быть добрыми, но это бесполезно. Будь добра — быть добра сама к себе. Джаспер поднялся на ноги. Он учтиво поклонился ошарашенной Ханне и, несмотря на нее, взял Элис под руку. Холодное тело девушки подрагивало от слов любимого. Тот ничего ей не сказал и просто вывел из кухни. Эсми застыла, не дыша. И Ханна не дышала после всего, что услышала. Она подняла голову, лишь когда услышала от Эсми усталый вздох. Женщина прикрыла ладонями лицо, вновь опечаленное. Но ее глаза были серьезными — она была согласна с каждым грубым словом Джаспера, но боялась, что потерянная Ханна им не внимет. Он был прав в том, что они не давали ей никаких передышек. Но сейчас был удачный момент, чтобы оставить Ханну в покое, как она сама того желала. Ханна поймала на себе ее взгляд — и поняла, что уже его не узнает. — Джаспер прав. Живи. Живи, пока не поздно. Эсми выпорхнула из кухни следом за остальными. Ханна, сделав вдох и выдох, осталась одна. И, кажется, она не почувствовала того удовлетворения, которое ожидала. Все время в доме Калленов и в резервации Колдрой спала и видела, как жизнь станет прежней, когда она уедет. Ей нравилось, что заботы и внимания больше не было. Но она почувствовала стыд. И поняла, что Джаспер был прав. Но Ханна не была уверена, что идея поговорить с Карлайлом и Эдвардом была путной. Она также была в курсе, что отец Ренесми мог читать мысли. До скрежета в зубах Колдрой боялась, что она пропустит его слишком далеко. Она сама стыдилась своей жизни, в которой было много грязи. Эдвард мог поделиться с остальными тем, что не давало ей временами спать и отчего она в принципе перестала видеть сны. — Я ничего никому не скажу, Ханна. В курсе будут только я и Карлайл. Мы даем тебе слово. Ханна дрогнула и зажмурилась. Она ощущала присутствие Каллена на кухне, и он явно был ни один. Девушка слышала тихие и осторожные шаги, которые подобрались к углу между тумбой и холодильником, туда, где она пыталась спрятаться. Определенно, Эдвард был с Карлайлом. Ведь они были в особняке Калленов, где не было никаких секретов и никакой личной жизни. Доктор держал лицо. Он никогда не показывал своих личных эмоций. У него в приоритете стояла забота о больной пациентке, которую он должен был привести в чувства. Карлайл и Эдвард пришли, потому что последний, в тот момент, когда Джаспер договаривал, уловил годную мысль в голове Ханны. Наконец, она сама признала, что поступает неправильно, когда отнекивается от любой помощи. Ханна и сейчас об этом думала. Но стеснялась заговорить. Бронебойная дверь начала тихо закрываться. Но распахнулась и ударила ее торцом по плечу. Оттуда выскочил потерянный Квил в тот момент, когда подал голос. Ханна едва не заплакала, слушая очередной волчий вой в глубинах леса. Этот звук пробирался в ее душу, вызывая затаенные страхи и забытые воспоминания. В них кружился всегда веселый Квил Атеара, парень с горячим и огромным сердцем. Он отдал его своей сестре тогда, когда пришел в ее квартиру и успокаивал от слез. Дал выговориться, не вмешивался и не пытался заглушить в ней вырванные из сердца эмоции. В его глазах застыло твердое обещание быть рядом с Ханной, но не требовать ничего взамен. В настоящем Квил действительно разрывал ей сердце. Эдвард ловил новые мысли в голове Ханны. Он помрачнел, соглашаясь с ней в том, что Квила было очень жаль. Но девушка думала в нужную сторону — она тоже должна быть рядом, когда раненый волк придет в себя. Ему нужно будет зализать рану — и дерзкие слова Ханны Колдрой будут нужными, как никогда. Ханна сделала вдох и выдох. И, когда встала на ноги, поняла, что в этот раз она не ведет себя послушно. Ей двигало искренне желание помочь себе затем, чтобы потом помочь Квилу. Он был единственным, кто донес до нее те же мысли Джаспера, только в более мягкой форме. Квил был душкой — ему ни к лицу были боль и слезы. Он родился, чтобы освещать своим светом темную резервацию и, может, саму душу Ханны. — Я буду плакать, буду истерить, кричать. Может, упаду в обморок. Или ко мне придет паническая атака. А еще я могу со стыда провалиться сквозь ваш дорогой паркет, и меня нужно будет кому-то поймать… Эдвард с улыбкой кивал на каждую фразу Ханны. Было ясно, что она не шутила — но сама ее правда была смешной. Карлайл аккуратно похлопал Ханну по плечу и напомнил, кто перед ней стоял. — За всю свою долголетнюю жизнь я принял множество пациентов, Ханна. Возможно, ты меня ничем не удивишь. В любом случае, я Доктор. Я спасаю жизни. Это моя работа и цель моего существования. Пройдем в мой кабинет. — А я не Доктор, но хороший не человек. Все будет хорошо, Ханна. Все уйдут из дома. — Спасибо, порадовал, — пропищала Ханна. Она стояла на месте, и Эдвард хотел подхватить девушку за плечи и повести к свету, в кабинет Карлайла. Но он припомнил слова Джаспера о том, что ее не успокаивали их прикосновения. Ханна подняла глаза и удивилась, что Эдвард улыбнулся слишком неловко. Она смутилась и подумала, что она ему отвратительна, и что он не хотел ей помочь, а просто делал так, как нужно. — О, боже, Ханна… — Ханна смутилась еще больше, услышав досаду в голосе Эдварда. Но он вдруг тихо рассмеялся. — Ты права, с тобой действительно будет сложно. Видимо, будет много работы. Кабинет на втором этаже, первая дверь направо. А дом уже пустой. Давай, с Богом. Веришь в Бога? — Верю. — Это славно. Теперь осталось поверить в себя. Мы тебя ждем. Эдвард скрылся. Ханна сделала вдох и выдох и пошла по маршруту, который вампир ей расписал. Она ощущала, будто следует по минному полю. Но все мины были обезврежены, и она не подорвалась, даже когда пришла в кабинет и присела на стул напротив Карлайла. Видимо, потому, что это был билет в один конец. Кто знает. Может, Джаспер был прав. Он производил впечатление умного и смелого человека. И говорил правду — это Ханне понравилось. И то, что он ее не жалел. Не смотря на небольшую площадь, кабинет Карлайла был оснащен всем необходимым для оказания медицинской помощи. Здесь имелись даже сложные устройства, название которых Ханна не знала. Но была уверена, что в государственных больницах большинство врачей могли о них лишь мечтать. Колдрой с интересом осматривалась по сторонам, пока ей дали время освоиться. Стены кабинета были обиты мягким зеленым плюшем — уютно, а от мягкого света от настенных ламп еще и спокойно. Может, он тоже помогал Карлайлу сосредоточиться на каждом пациенте. На его письменном столе, уставленном медицинскими книгами и записями, мирно покоился новейший компьютер, Macbook последней модели, стремительно обрабатывающий данные и анализирующий результаты. Ханна сделала вдох и выдох, невольно принюхавшись к воздуху — запах антисептиков и свежих букетов, расставленным в каждом углу богатого особняка. Никакой из них не был пустым. Девушка еще раз бегло пробежалась взглядом по кабинету, подмечая аккуратно организованные полки с медицинскими инструментами. Очевидно, что они были с труднопроизносимыми названиями. Эдвард тихо хмыкнул, поймав такую веселую мысль в бестолковой голове Ханны. Она снова задышала. И, пригладив волосы, взглянула на Карлайла. Тот достал кардиомонитор и подошел к Ханне. — Я буду слушать твое сердце, Ханна. Чтобы понять, когда нам нужно остановиться и сделать перерыв. — Но вы же итак его слышите, — Ханна растерялась, но покорно подала руку. Карлайл взглянул на нее с легким удивлением, но, кажется, выглядел довольным. — Если тебя не испугает, что мы используем свои вампирские способности, можем обойтись без кардиостимулятора. Но тебя пугает неизведанное, моя дорогая. Поэтому, в чем-то мы можем притвориться, что мы обычные люди, если так ты будешь чувствовать себя спокойней. — Эм… ну… — Ханна зарделась, но не зная, что сказать. А потом подумала, что ее больше пугает уже не знание о вампирах и оборотнях, а будущий разговор. Девушка подняла руки, так сообщая Карлайлу, чтобы он воспользовался своим мистическим талантом, а не искал помощи в изобретениях простых смертных. Карлайл убрал кардиомонитор и присел на свой стул. Он сомкнул ладони и склонился ближе к Ханне. Та проморгалась и попыталась найти глазами Эдварда. Он стоял в углу кабинета, скрестив руки на груди. Глаза вампира были прикрыты, а лицо выглядело непринужденным. Видимо, он подготовился ко всему, что Ханна скажет. — Ты права. И я вообще не из пугливых, — Эдвард хохотнул. Невольно, но Ханна подхватила его веселье. Он ее утешил. Снова взглянув на Карлайла, Ханна прикусила губу. Видя, что девушка переключила на него внимание и подготовилась, вампир заговорил осторожным и тягучим баритоном. Его голос невольно ласкал Ханне слух — он окутывал мягким одеялом дрожащее тело. — Мы поговорим с тобой, как близкие друзья. Здравствуй, Ханна Колдрой, — Карлайл протянул ей руку. Ханна ее пожала, ощущая неловкость. — Меня зовут Карлайл Каллен. Как тебе погода? Здесь редко выходит солнце, но сегодня хороший день. Ханна смутилась. Карлайл играл с ней в какую-то игру, не объясняя правил. Она мысленно направила Эдварду вопрос, чтобы он объяснил. Тот не ответил. Когда Ханна косо на него взглянула, вампир пожал плечами и махнул ей рукой. Он пытался отвязаться от Ханны и так сообщить, чтобы та поддержала диалог. Карлайл молчал и не торопил. Его новейшая методика не собиралась торопить пациентку быстрей заговорить. Ханна сама должна была это сделать. Доктор хотел, чтобы она была послушной. А Ханна всегда должна быть послушной. Ее это устраивало. — Карлайл, погода… — Стоп. Эдвард громко прервал ее. Возникнув рядом, он принес за собой легкий ветерок и плохие новости. А потом вскочил Карлайл и появился возле Ханны уже с блокнотом и ручкой. Доктор слушал Эдварда, который докладывал, что Ханна придерживается странного принципа всегда быть послушной. А если она ему не следует, то чувствует себя неправильно, от чего может впасть в паническую атаку. — Навязчивые мысли? — уточнил Эдвард. Он вернулся в угол. Ханна хлопала глазами, не вмешиваясь. — Да, — согласился Карлайл. Он расписал в блокноте факты о состоянии своей пациентки. — Обсессивно-компульсивное расстройство. Тяжелая стадия. Ханна, давай не будем говорить о погоде. Поделись со мной, что тебя может раздражать? Например, я всегда делаю ровно три глотка воды, а никак не два или четыре. Мне кажется, что четные числа принесут мне проблемы и неприятности. — Д-да-а, — глаза Ханны были расширенными. Она была уверена, что безмятежный Карлайл видит в них свое отражение. — Я не люблю грязь. Меня коробит, если я вижу лишнюю пыль. Мне хочется навести чистоту и порядок, чтобы… отвлечься, не знаю… от мыслей, например. — Всем иногда нужно отвлечься, Ханна. Меня отвлекает и успокаивает любимое хобби — я пишу книги. Мне нравятся сказки. Когда-то я сам написал пару своих, но забыл об этом. В принципе, я люблю читать. — Еще тебе нравятся сериалы и фильмы, Карлайл. Особенно «Доктор Кто». Британская фантастика. Твоя любимая серия — про сон, где главный герой пытался сделать нужный для себя выбор. — Спасибо, Эдвард. Ты прав. Я действительно так думаю, — Карлайл кратко обернулся на вампира и снова посмотрел на Ханну. Та заскулила и прикрыла глаза. Карлайл повторил за ней. Какое-то время они сидели в тишине, пока девушка не осмелилась и не решила узнать, чем та была вызвана. Заметив, что Карлайл сидел с закрытыми глазами, и никак не шевелился, она тихо пискнула: — Вы… Вы прячетесь? — Прячусь? — Доктор распахнул золотые глаза, да так резко, что Ханна пошатнулась на стуле. Карлайл слегка склонил голову, но он не выглядел угрожающе. Скорей, он был печальным и потерянным. Ханна видела свое отражение. — Ты думаешь, что я прячусь, Ханна? Возможно. Но мне грустно от того, что я могу спрятаться только так. Кажется, что мне не помогают даже сны, хотя моя любимая серия в «Докторе Кто» связана именно с ними. — Я часто о ней думаю. Даже сейчас вспоминаю момент, как моя любимая рыжая героиня, красивая и уверенная, рассказывает о хорошем и приятном сне. — Спасибо, Эдвард. Думаю, Ханна, что я бы хотел увидеть подобный сон. Но не понимаю, почему я так часто вспоминаю эту серию, будто она как-то со мной связана. — Вы… вы просто не видите снов, Карлайл. Они вам давно не снятся, но вам очень хочется. Раньше… вам было приятно заснуть, зная, что воображение подкинет что-нибудь хорошее. Но в какой-то момент мозг будто перестал работать и… и сны прекратились. Вообще. Я… я не знаю почему так, Карлайл. Эдвард снова подлетел. Он встал подле сидящего Карлайла, который опять достал свой блокнот. Ханне вдруг захотелось посмотреть, каким почерком писал Доктор. Она думала, что тот был таким же прекрасным, как сам Карлайл и его внутренний мир. Эдвард кратко шепнул Карлайлу о желании девушки, а тот, с широкой улыбкой показал Ханне свой блокнот. Но они оба тихо посмеялись, видя, как лицо бледнолицей вытянулось в изумлении. Она ожидала, что почерк Карлайла будет красивым и аккуратным, но он был размашистым и неразборчивым. Видимо, Доктор родился Доктором. — Глубокая депрессия, — Карлайл не изменился в лице. Он расписывал диагнозы Ханны, как список продуктов. — Я это предполагал, но не думал, что все так серьезно. — Ты не умираешь, Ханна, — порадовал Эдвард, поймав такую мысль у растерянной Колдрой. Она громко фыркнула и нервно пригладила волосы. Теперь девушка почувствовала злость. Конечно, она держала в голове то, что Карлайл не одарит ее комплиментами и не скажет, что она сегодня хорошо выглядит. Но тон Доктора казался ей осуждающим, будто Ханна была виновата в своем душевном неспокойствии. Эдвард ее не подбадривал. Она думала, что он над ней издевался. Ханна вспыхнула. Она решила проявить свою гордость, но решила, что та будет неуместной. Ру не успела открыть рот, желая одарить двух вампиров дерзостями и упреками, как Эдвард опять ее перебил. Его тон изменился. Он был обескуражен и расстроен. — Так же, как на допросе с федералами. Хочет показаться другим человеком, и твердо уверена, что он действительно другой. Ру, — псевдоним девушки Эдвард произнес как название еще одной болезни, но Карлайл быстро его поправил, дав точное определение. — Диссоциативное расстройство идентичности. Но легкая его стадия, раз Ханна сама переключается и помнит об этом. — А по-английски? Это что… раздвоение личности? — Не совсем. Да, определение подразумевает под собой именно это. За долгую жизнь я встречался с такими людьми. Увы, но пока современная наука не дала другого названия такому диагнозу. У тебя не совсем раздвоение личности. Да, ты ведешь себя так же, как и люди, страдающие этим. Но они переключаются неосознанно, а ты — намеренно. Это связано с глубокой депрессией. Ты растеряна из-за нее и испугана. Это твой защитный механизм — побыть другим человеком. Но ты знаешь об этом, Ханна. Думаю, что в большинстве случаев ты пытаешься не защититься, а наоборот — атаковать. Тебе нужна Ру. Верно? — Да, я же вам говорила, — Ханна снова пошатнула свой стул и упала. Но изумилась, когда поняла, что к ней никто не собирался подходить и помочь подняться. Она встала на ноги под внимательным взглядом Карлайла. Стул вернулся на место, но девушка не торопилась присесть. Она обдумывала слова Карлайла, но по итогу громко фыркнула, напомнив всем о своей устоявшейся истине. — Мы знаем, что ты не хочешь бросать работу, Ханна. Но в данный момент Карлайл ставит тебе диагнозы. Потом мы копнем в твое прошлое, если ты позволишь, — Эдвард говорил тихо и осторожно. Ханна краснела на его глазах, не унимаясь от злости. Но вампира радовало, что перед ним была Ханна — она забыла о Ру и чувствовала только свои эмоции. У Эдварда возникла догадка, которой он поделился с Карлайлом. Ханна считала, что дерзкой и уверенной была именно Ру, не думая, что она и сама такой была. Когда-то давно, пока не решила стать другим человеком. Что-то ее заставило. — Разумное предположение, Эдвард. Но я думаю, что Ханна сама себя не принимает, раз не позволяет себе быть тем, кем она есть. Раздает свои качества другой личности, которую она ненавидит. Пытается так выместить злость на саму себя. Но теперь я слегка растерялся, Ханна. Карлайл жестом попросил Ханну вернуться на стул. Он слегка улыбался, стараясь показать ей, что не испытывает к девушке никаких эмоций, помимо искреннего интереса и жажды помочь. Ханна присела. Она сделала громкий вдох и выдох и уже серьезно боялась, как далеко зайдут психиатр и его названный помощник. Пусть последний и говорил, что они заглянут в прошлое Ханны только тогда, когда она сама позволит. Но она боялась это сделать. И ей все еще было стыдно. Эдвард тактично промолчал на опасения девушки. Он пытался убедить ее, что они были ложными, и Ханна должна им поверить. Но она никому не верила. — Ханна не верит никому, кроме себя. — Думаю, что это связано с ее устойчивыми принципами, — Карлайл снова открыл свой блокнот. Он писал песню, песню о жизни потерянной девушки, которая жила только ради своей цели. — Ханна, ты твердо уверена в своей правде и в своих целях. Но думаешь, что мир тебя не поймет и будет проще ему не верить. Ты совсем одна, и не хочешь это исправить. Мне кажется, что… ты либо боишься причинить кому-то боль одним своим существованием, либо боишься, что тебя не поймут и осудят. Ты никому не веришь, потому что тебе никто не нужен. Ты живешь только целью, которая держит тебя на работе. — Не знаю, — Ханна хмыкнула. Ее душили слезы. Карлайл ловко ковырял глубокие раны. — Вы же психиатр, это вы мне скажите. — Ханна думает о своем брате, Крэйге, — поделился Эдвард. Он прикрыл глаза, пытаясь вглядеться в лицо погибшего родственника, но даже его силуэт был нечетким и призрачным. — Такое чувство, что она не помнит, как он выглядит. — Разум пытается бороться, — Карлайл добавлял новые факты в блокнот. Он покачивал головой, так выражая свои опасения, что Ханне было еще хуже, чем он предполагал. — Ханна, ты даже не помнишь, как выглядит твой брат до тех пор, пока не взглянешь на его фотографию. А потом снова забываешь. Верно? — Верно. Это ненормально? — Смотря что ты подразумеваешь под «ненормальным», моя дорогая. Весь наш мир ненормальный. Чеширский кот уверяет, что мы все не в своем уме, — Ханна искренне улыбнулась. «Алиса в стране Чудес» — девочка в стране монстров, где быть нормальным было ненормально. — Но быть «ненормальным» можно только до тех пор, пока это не приносит тебе страдания. Ты забываешь, как выглядит твой брат, потому что не хочешь лишний раз его видеть. Лея рассказала нам историю, которой ты поделилась с Эмбри. Это из-за чувства вины. Тебе страшно снова на него посмотреть. Твой разум тебя оберегает — это защитный механизм. И, от этого, видимо, все и идет, Ханна. Чувство вины — глубокое сожаление, которое ведет тебя, заставляет жить другой жизнью и преследует твою главную цель остаться на работе. Но ты не железная дева. Я уверен, что твоя психика, увы, с рождения была неустойчивой. Твоя неизвестная нам цель подкидывает тебе все неприятности, Ханна. Чем ближе ты к ней, тем меньше тебя остается. Давай мы поговорим с тобой о «Ру». Ты не против? — Вам… вам важно мое мнение, Доктор? — Ханна искренне изумилась. Карлайл действительно выглядел так, будто ему было интересно, что она думает. Он спрашивал у нее разрешение. Пол действовал также. Но он был более грубым и ясно требовал от нее выражать свое мнение, свои чувства, делиться своим настроением. Всем, что было именно «ее». В принципе, Ханна понимала его цели. Ведь в прошлом ее было не заткнуть. Она ушла в себя до тех пор, пока не услышал возмущенный кашель Эдварда. Колдрой распахнула глаза, увидев, как лицо вампира стало свирепым и он перешел на крик. Но обращался к кому-то неизвестному, кого Ханна не видела в этом кабинете и не слышала. — Будь добр, исчезни! Ты очень не вовремя! Эдвард замолчал и слегка расслабился. Видимо, что гость, который в наглую навязался в откровенную беседу Доктора и пациентки, внял его словам. Карлайл учтиво продолжил говорить, отложив блокнот. — Еще маленькая неприятность, Ханна — логофобия. Ты боишься высказывать свое мнение и делиться чувствами. Это точно связано с тем, что ты хочешь показаться другим человеком. Тоже твое прошлое. Ты отдаляешься от него всеми возможными способами. Избегаешь семьи, в котором был твой брат. Избегаешь города, в котором он жил. И не ведешь себя так, как раньше, потому что Крэйг запомнил тебя именно такой. Ты неосознанно пытаешься от него отдалиться, но своими действиями и поступками, наоборот, притягиваешься ближе. Я объясню, на что это похоже. Эдвард, принеси мне, пожалуйста, яблоко. Эдвард исполнил просьбу. Красное и наливное яблоко, на которое Ханна смотрела растерянно, оказалось в руках Карлайла. Он подбросил его в воздух и протянул Ханне, улыбаясь. — Возьми яблоко, Ханна. Ханна пожала плечами. Она уже не думала, в какую игру Доктор решил с ней сыграть в этот раз. Он старался помочь, а большего от него не требовалось. Но едва Ханна потянулась к яблоку, как Карлайл аккуратно шлепнул ее руку. Это было не больно, но неожиданно. Ханна одернулась, хлопая глазами. Но Карлайл принял вид, будто ничего не произошло и снова попросил Ханну взять яблоко. — Но вы мне его не даете. Вы хотели сделать мне больно. Пфф… как же это все странно. Ладно, — Ханна снова потянулась к яблоку. Опять шлепок — такой же безболезненный, но уже раздражающий. — Карлайл! Что вы от меня хотите?! Дайте мне яблоко, вы же просите его взять! — Возьми яблоко, Ханна. Ханна встала на дыбы. Она вскочила со стула и подорвалась к Карлайлу. Но полетела на пол. Стул перед ней исчез, как и сам Доктор. Ханна нервно кусала губы, не спешив подниматься. Она бегло оглянулась и заметила скучного Эдварда, возле которого стоял Карлайл с несчастным яблоком. — Возьми яблоко, Ханна. — Дайте мне это чертово яблоко, Карлайл! — Ханна закричала. Инстинкт самосохранение вылетел, не простившись, когда она необдуманно кинулась к каменному вампиру, об тело которого могла переломать кости. Но Карлайл опять испарился — вспышка и его нет. Ханна стукнулась со стеной и сморщилась, больно ударившись плечом. Эдвард кинул на нее взгляд, но, поймав гневные глаза бледнолицей, отвел свои и слегка улыбнулся. Ханна сощурилась и как дикий хищник пыталась поймать присутствие наглого вампира в кабинете. Он был в нем и снова сидел на своем стуле. Яблоко… Чертово яблоко точно того не стоило, но Ханна в лепешку должна была разбиться и выхватить его. Доказать самой себе, что она может это сделать, даже если на яблоки у нее была аллергия. — Блять! — мат вырвался непроизвольно. Но Карлайл, пропустив грубость мимо ушей, опять вспыхнул в другом конце кабинета. Эдвард веселился от терапии отца. Но успокоился, слушая новые мысли Ханны. Она сама себя ненавидела за то, что делала все возможное, чтобы исправить положение, в которое ее вогнали. Но она вообще его не хотела — не нужно было Ханне ни чертово яблоко, ни ушибы, ничего. Гордость и вина за то, что она сама вмешалась в эту игру, шли напролом. — Сама ответила на свой вопрос, Ханна. — Достаточно, — Карлайл закончил. Яблоко он положил на свой стол и, дав руку Ханне, галантно помог ей подняться. Ханна тряслась, с трудом держа себя в руках. Она громко дышала. Ее очень расстраивало, что она не смогла добыть чертово яблоко, сколько бы неудобств ни приносили ей бесполезные попытки. А когда девушка присела на стул, но снова с него упала, она чуть не разрыдалась, раскинувшись на полу. К ней пришла мысль, что попытки отомстить за Крэйга были такими же бесполезными. Два года она раздвигала ноги перед мерзкими мужиками, чувствуя себя куском мяса. А сраным яблоком Карлайл ей показал, что ее цель может также провалиться. И тогда все было напрасным. — Здесь уже нужно заглядывать в прошлое, Карлайл, — вампиры переглянулись, и Эдвард пожал плечами, устало вздохнув. — Мы подобрались к причине, почему она это делает. Месть. Но теперь осталось выяснить, какую месть она хочет, и почему так твердо уверена, что именно работа ей в этом поможет. Дадим время? — Нет. Только Эдвард изменился в лице. Он выглядел изумленным, а когда услышал остальные мысли Ханны, то улыбнулся. Широко и искренне. Ему нравилась каждая из них. Карлайл заметил посветлевший настрой приемного сына, но не выглядел таким же довольным. Он думал, что от путешествия в прошлое Ханне станет только хуже. Но сегодняшняя пятница, 30 июля, могла быть единственный днем, в который бронебойная дверь откроется. — Расскажи, Ханна, почему ты теперь хочешь с нами поделиться. Своими словами. — Вы меня бесите, — честно ответила Колдрой. — Надеюсь, что когда я вас просвещу, вы убедите остальных отпустить меня на все четыре стороны. — Я предлагаю другое, Ханна. Узнаем, что тобой двигает и поможем тебе. Раз речь зашла о мести, то у нас, как ты уже знаешь, у всех очень острый слух и нюх. Мы найдем того, кого ты хочешь, даже на другом конце Земли. Ханна ахнула. Она схватилась за сердце и снова упала со стула. В этот раз вампиры уже смеялись. Стул явно не любил эту девчонку и отказывался держать ее на себе вместе со всеми душевными травмами. Ханна бухтела, поднимаясь на ноги. Сделала вдох и выдох. И, в принципе, нашла приятными слова Эдварда. По крайней мере, если бы она сама не справилась, ей бы помогли. Лишь бы они не стали осуждали девушку за ее историю. Это все еще было возможным. — В семье не без урода, — нараспев сообщил Эдвард. Ханна вскинула на него такой взгляд, от чего он возмутился и ткнул в нее пальцем. — Сама называешь нас уродами, а мы тебя не можем? Ну и ну. Это нагло, Ханна. Это… Это наглая прежняя Ханна. — Садись, моя дорогая. Карлайл кивнул Ханне на мягкий диван. С несдержанным смехом он убрал от нее несчастный стул и вынес его из комнаты. Ханна присела на мягкую обивку, скрестив ноги. А потом подумала, что вся семейка нарушила любые нормы приличия, а Ханна, значит, тем более не должна была им следовать. Девушка присела поудобней, сев в позу лотоса. Вспышка — Эдвард перед ней, на другом стуле, который не пошатнулся бы под вампиром даже в страшной буре. В буре Ханны Колдрой. Карлайл выключил свет в кабинете и прикрыл шторы. Из-за солнечной погоды стало не очень темно — царил легкий полумрак. Ханна закрыла глаза, проделывая еще упражнение по дыхательной гимнастике. Она не видела, куда встал Карлайл, но знала, что он был рядом и точно держал в руке неизменный блокнот, где черным по белому было расписана незавидная судьба Ханны Колдрой. Эдвард сомкнул ладони, склонившись над притихшей девушкой. Та расслабилась, как он попросил. Бронебойная дверь начала открываться. — Впусти меня. Вспышка. Кабинет Карлайла исчез. Перед Эдвардом встал дом семьи Колдрой — еще родной и любимый.