Хорошие девочки плачут молча

— Не волнуйся, Ханна. Все будет хорошо. Просто расслабься и впусти меня. Больно не будет, милая, обещаю. Вспышка. — Больно не будет, милая, обещаю, — ухо Ру обжег грубый шепот. Она прикусила губу, не веря ни одному слову. На ней лежал ее первый клиент — потный и крупный мужчина, который придавливал ее не меньше сотни килограммов и пытался порадовать. Ру прикрыла глаза, огорчаясь, что ее первый раз будет именно таким. Конечно, она не рассчитывала на сказку, когда вышла на такую работу. А Марси ей прямо говорила, что девственность очень ценится, за нее платят большие деньги и именно из-за плевы бледнолицей Мамаша и взяла ее на работу. Но Ханна все равно хотела хоть на короткое время поверить в сказку. А она обернулась кошмаром, едва она увидела первого клиента. Он дышал, как загнанный зверь, когда открыл дверь отельного номера. — Ох… — Эдвард тихо простонал и прикрыл ладонями лицо. Ханна отреагировала. Она хотела открыть глаза, но вампир пришел в себя и быстро попросил ее этого не делать. Ее разум расслабился — она пускала гостя, и не должна была ни на что отвлекаться, тем более на Эдварда, который не сдержал удрученного стона. Он чувствовал дикую досаду с того, что видел. Может, играло роль его воспитание. Но и сама сцена была отвратительной. Маленькая и худая девчонка, с бледным лицом и запавшими глазами, которая чувствовала себя не принцессой, а продажной скотиной. — Ханна, не обращай на меня внимание. Я тебе уже говорил, что не собираюсь тебя никак осуждать. Я хочу помочь. Пожалуйста, вспоминай еще что-нибудь. И ты, и я справимся. — Продолжай, Ханна, — голос Карлайла звучал непринужденно. Он всегда держал лицо. — Все будет хорошо. Мы поможем. Ханна сделала вдох и выдох. Вняв словам вампиров, она снова выпала из реальности, утонув в своем сознании, в котором пока не могла найти ни одного приятного воспоминания. Ей хотелось открыть глаза и посмотреть на Эдварда, который явно хотел увидеть что-то приятное в прошлом Ханны. Пока та показала ему только дом ее семьи — родной и любимый, где постоянно пахло вкусным печеньем и жженым кофе. Ее отец, Дилан, постоянно передерживал зерна, но довольствовался горьким и невкусным напитком. Мужчина отвечал за свои косяки — так он говорил. А под Рождество, когда Ханна была совсем маленькой, Хелен подарила ему новую кофеварку. Вспышка. — Ма-а-а-м! — маленькие ножки резво бежали на кухню. Их обладательница остановилась возле худой и высокой женщины, цепляясь пальцами за длинную зеленую юбку. Хелен устало покачала головой, не обращая внимание на ребенка. Пятилетняя Ханна была капризной и часто доставала родителей без повода. Конечно, они любили ее. Но иногда им нужно было отдохнуть. Не получив ответа от матери, Ханна надулась и грозно топнула ножкой. Тогда на нее отреагировал Дилан, подняв глаза от коробки с новой кофеваркой. — Что-то важное, да? Очень важное? — Папа! — малышка встрепенулась и подпрыгнула к отцу. Ханна подняла ручки, намекая мужчине поднять ее. Дилан покачивал головой, но с улыбкой. Его глаза блестели от искренней радости к капризной, но любимой дочери. Оказавшись в руках отца, Ханна заколотила кулачками по его крепкой груди, заявляя: — Папа, я смотрю «Винни-Пуха»! А там есть милый кенгуренок, и его зовут Ру! Теперь меня тоже так зовут! Называйте меня крошка Ру! — Хорошо. — Дай мне эту проказу, — включилась Хелен. Дилан исполнил просьбу и передал счастливую дочь матери. Она светилась ярче, чем новый светильник в спальне бабушки — его подарил любимый сын на это Рождество. Эдвард вздохнул. Ханна продолжала отстраняться и сидела с закрытыми глазами. Она вдруг перестала о чем-то думать. Эдвард не видел новых воспоминаний, от чего кратко обернулся к Карлайлу и сообщил ему об этом. — Ждем, — Доктор ответил пустым голосом. В углу кабинета он застыл неживой статуей, с неизменным блокнотом и ручкой. Карлайл был уверен, что все будет хорошо. Ханне нужно было дать еще немного времени — судя по всему, она бегло переключилась с очень плохого воспоминания на очень хорошее. Сердце девушки бешено звучало в рваном и прерывистом ритме. Эдвард и Карлайл слушали грустную песню, которую тихая девушка пела с тоской в широкой, но искалеченной душе. — Что-то ещ… — Ничего не говори, Ханна, — Эдвард перебил. — Просто вспоминай. Что хочешь вспоминай. Мы тебя не торопим, и бить не собираемся. Вспышка. — Ой-ей, рева-корова! Ха-ха-ха! Третий класс. Ханна любила школу, а сегодняшний день — тем более. Новенькая девочка, Деббора Урис, удачно попалась под ее маленький, но крепкий кулак. Бывшая жительница Порт-Анджелеса раскинулась на полу, плача и потирая щеку. Ханна больно ударила, и явно этим гордилась. Подпевалы из ее класса маячили за спиной, громко аплодируя и закидывая новенькую «комплиментами». Ханна кивала на каждое их слово, соглашаясь с тем, что у маленькой Дебборы слишком блеклые волосы, а еще узкие глаза и от нее пахнет цветочными духами, которые она стащила у престарелой бабки. У Ханна тоже была бабка, но она была доброй и нежной. А если у Дебборы была такая же, и Ханна бы об этом узнала, той бы прилетело еще больше. Еще чего не хватало — повторять за жизнью Ханны Колдрой. — Ай! Больно! — Больно? — наигранно ахнула Ханна. Она смотрела, как Деббора потирает рукой ногу, на которой Ханна подпрыгнула. Она улыбнулась. — Бывает! Боль — это нормально, новенькая! Давай, я тебе еще покажу… — Нет! Эдвард вскочил со стула. Карлайл подлетел к нему и посмотрел на приемного сына с нескрытной злобой. Он не знал, что видел расстроенный Эдвард в прошлом Ханны. Даже если там не было ничего хорошего, Эдвард должен был держать себя в руках. Они оба дали Ханне обещание — и оно было единственным, во что девушка верила. Обещание впускало вампира в потерянное сознание, в котором Ханна плавала, невольно вспоминая жизненные ситуации, в которых она вела себя неправильно. Этот факт Карлайла удручал. Он был прав в своем предположении, что девушка сама себя ненавидела. Разум Ханны разделял ее желание причинить себе боль. Ханна тихо мыкнула, прикусив губу. Она услышала грохот стула, который Эдвард опрокинул, едва она вспомнила о своем проступке. Но рот девушки лишь слегка приоткрылся, как Эдвард пришел в себя и напомнил ей не обращать ни на что внимание. Ханна сделала вдох и выдох. Она вновь погрузилась в прошлое, но не знала, что еще могла вспомнить. Ей хотелось подумать о Крэйге, но почему-то брат не проскальзывал в ее воспоминаниях. Ханна зажмурилась, пытаясь подумать о внешности брата. Вспомнить его лицо, но все было тщетно. Перед глазами встало личико маленькой Дебборы Урис, забитой и в слезах. Вспышка. — Будешь рохлей, Дебби. Школьный день закончился. Дебби пыталась скрыться подальше от назойливой Колдрой, но та любезно провожала ее до дома. Форкс был маленьким городом, и на пути им не попадались люди. И это было очень кстати. Наверное, если бы мимо кто-нибудь прошел, то он бы обязательно дал бесстыжей Ханне подзатыльник и поучил ее уму разуму. А так она безнаказанно швыряла в спину плачущей Дебби камни, приносила ей боль и чувствовала себя довольной. Ханна вновь простонала. Она не открывала глаза, как ее просили. Но никто ей не запрещал скулить, плакать и прикрывать ладонями лицо. Они намокли от несдержанных слез. Девушка пошатнулась, едва не слетев с дивана. На секунду на ее плечи легли холодные руки, и вернули на место. Ханна шмыгнула носом и тут же подумала, что в настоящем она стала похожа на бедную Дебби. Наверное, Колдрой должна была взять себе другой псевдоним для работы. Рохля. Очень подходящий. Крэйг наверняка бы одобрил. Он бы не узнал сестру, если бы все еще был жив. Вспышка. Ханна зло швырнула в Крэйга мягкую игрушку. Тот закатил глаза и поднял бедного мишку с пола. Ханна фыркала и скрещивала руки на груди, отворачиваясь от брата. Она не собиралась возвращать своего мишку, а поведение Крэйга считала издевательским. Брат к ней не прислушивался, и вообще игнорировал. Крэйг вновь закатил глаза, махнул на сестру рукой и вернул наушники в уши. Он качался на стуле, легко удерживая опору на полусогнутой ноге. — Не понимаю, что ты от меня хочешь, Ханна, — брат точно издевался. Он даже не называл ее Ру, как вся семья, хотя девочка просила этого. — Я тебе уже тысячу раз говорил, что я тебя люблю, чтобы ты ни думала. Ты моя сестра, но наглая и назойливая. — Не любишь ты меня, Крэйг! — громко поспорила Ханна. Она оглянулась по сторонам, и заметила в комнате брата черный рюкзак, брошенный в угол. Немедленно Ханна схватила его и вывалила на пол все содержимое. На учебник по физике, с программой седьмого класса, девочка встала и смяла ступнями обложку. Крэйг громко фыркнул и встал со стула, снимая один наушник. — Ханна, прекрати. — Нет! Ты меня не любишь, Крэйг! Если бы ты меня любил, то всегда бы меня обнимал, а я даже до тебя дотронуться не могу! Крэйг не ответил. Он отвел взгляд от бесстыжей сестры, но быстро вернул глаза на ее покрасневшее лицо. Оно докладывало о злости хозяйки, к которой Крэйг не испытывал никаких негативных эмоций, чтобы она ни думала. Брат забрал учебник по физике и ударил им девчонку по голове. Она взвизгнула, но, обрадовавшись приближению Крэйга, попыталась накинуться на него с объятьями. Тот тут же отскочил — Ханна полетела на пол и залилась истерикой, громко стуча кулаками по мягкому серому ковру. — Не любишь меня, Крэйг, не любишь! Хватит прикрываться своей говнофобией! — Гаптофобия, Ханна, — Крэйг поправил. Но пожал плечами и хмыкнул, вспомнив, что это было бесполезно. Ханна отказывалась верить, что брат не хотел обнимать или касаться не только ее, но и родителей и бабушку из-за этого недуга. Гаптофобия подразумевала под собой страх прикосновений и близости. Крэйг стоял на учете у психиатра, но тот слабо помогал. Доктор пожимал плечами и говорил, что юноша еще слишком молод. Со временем недуг мог уйти в ремиссию, и тогда бы Крэйгу стало легче. Он удивлялся, что его наглая сестра была искренне уверена в том, что он ее не любит, раз отказывается лишний раз обнять. Девчонка была тактильной, но этим мешала ему жить. Как обычно, Ханна думала только о себе. Никогда никого не слушалась. Заметив, что сестра успокоилась и перестала заливать слезами его серый ковер, Крэйг взял в руку недопитую виноградную Фанту и протянул ее Ханне. — Будешь? — Нет! — Ханна фыркала, поднимаясь на ноги. Ее опухшее лицо Крэйга больше смешило, чем расстраивало. — У меня аллергия на виноград! От этого напитка я все время краснею и трясусь! Ты меня не любишь, раз предлагаешь его! — Как хочешь. Тогда оставь меня, сестренка, пожалуйста. Я потом с тобой поиграю. — Не любишь меня! — не унималась Ханна. Она вышла из комнаты брата, громко хлопнув дверью. Крэйг дернулся и устало покачал головой. Любимый лимонад остался на столе, пока брат вставал и, сердито цокая, собирал свои вещи назад в рюкзак. — У брата Ханна была гаптофобия, Карлайл. Это важно? — Неважно, но интересно. Она думала, что брат ее не любил, раз не позволял себя касаться? — Эдвард кивнул. Карлайл вспыхнул перед ним и положил руку на плечо. — Теперь очевидно, почему она плохо реагирует на чужие прикосновения. Вспоминает Крэйга и то, что он никогда ее не обнимал. Другого поведения она не знала — ей просто страшно. — Дальше, Ханна, — попросил Эдвард, когда Карлайл вернулся в свой угол. — Что-нибудь еще о брате… Ханна закусывала губы, щеки. Все ее тело тряслось также, как от виноградной Фанты. Крэйг обожал этот лимонад, а Ханна терпеть не могла. Но в настоящем она пила только его. Ее утешало, что Крэйг бы, может, обрадовался изменившимся вкусам сестра. Хоть они были и не ее. — Крэйг любил виноградную фанту, а у Ханны вообще аллергия на виноград, — докладывал Эдвард, покачивая головой. Ханна вызывала жалость. — Но она постоянно это пьет и мучается. Чтобы… — Чтобы порадовать брата. Это очевидно. Ханна, ты меня слышишь? — Ханна мыкнула. Ей казалось, что диван под ней пошатывается. — Много лет назад у меня была пациентка, которая сама себя убила. Я объясню… Ее мать погибла в автокатастрофе. А перед этим поругалась с дочерью — они разошлись на плохой ноте. Мама Эрики очень любила розы. Сама себе покупала букеты. А у Эрики была на них аллергия, но после смерти она закупалась этими цветами. Вся ее квартира была в розах. Вскоре она не выдержала и умерла от летаргического шока, во сне. Задохнулась. Хотела букетами порадовать маму и, может, так извиниться. А по итогу встретилась с ней раньше времени. — Она тебя услышала, — произнес Эдвард. Он поймал мысль Ханны после слов Карлайла. Она сочла их дельными. — Но, конечно, сразу это не поможет. — Будем работать, — Карлайл открыл блокнот. Он добавил пометку о новом упражнении в будущей терапии с Ханной. — Дальше, моя дорогая. Пока мы идем очень хорошо, узнаем нужные и важные вещи. В будущем мы можем с тобой обсудить еще недуг Крэйга, гаптофобию. Я объясню тебе, что это не совсем болезнь. Вспышка. — Пап! Я, конечно, все понимаю, но это — уже перебор! Крэйг был в ярости. Настолько, что даже всегда бесстрашная Ханна тихо ойкнула и спряталась за спину отца. Тот устало покачивал головой, прикрыв ладонью лицо. Ханна осмелилась и взглянула в лицо отца, но не увидела в нем желание наказать ее за плохое поведение. Девочка выпрямила плечи и показала разозленному брату язык. Тот застыл, ожидая, что скажет Дилан на его историю. Ханна веселилась, не услышав от отца нотаций или ругательств. Она прыгала на месте, крутилась, корчила рожи недовольному брату — он все это заслужил. Ханна его проучила за то, что он страдал какой-то дурацкой болезнью, а больше всех от нее страдала тактильная Ханна. Но когда Крэйг отвернулся от нее и заговорил, девочка съежилась. Ее окатило странным и неизвестным чувством. Когда Хелен ее наказывала, она говорила, что дочь должна его испытывать. Тогда Ханна пожимала плечами и кривилась. А сейчас понурила голову и прикрыла глаза, подумав, что стыд пришел к ней совсем не вовремя. Ведь она наслаждалась своей шалостью, а брат ее осадил. — Это, мягко говоря, было очень некрасиво, Ханна… Растрепать всем моим одноклассникам, что я больной псих и на лето уезжаю в дурку. Пап, — Крэйг взглянул на Дилана. Тот открыл лицо, и на нем Ханна не увидела никаких добрых эмоций. — Меня вызывал директор, там же был мой классный руководитель. Мне пришлось объясниться, почему теперь вся школа зовет меня психом. Им придурки из класса растрепали. Спасибо, Ханна. Надеюсь, ты довольна. — В угол, Ханна! — Дилан подал голос. Ханна заплакала, и отец насильно ее вытащил из гостиной. Крэйг прикрыл глаза, не понимая, почему от сестры столько проблем. — Быстро в угол! Ты наказана! Ханна потерялась. Мысли блуждали в бездонной пропасти, в которой она тонула и не видела ничего хорошего. Ханна продолжала плакать, и сама себя за это ненавидела. Ее слезы были неуместными, выглядели утешением наглой девчонке, которая принесла своему брату не мало неприятностей. Ханна заскулила и прилегла на диван, вжавшись в комочек. Эдвард вздохнул. Он не был до конца согласен с самобичеванием Ханны, но и не мог с ним поспорить. В конце концов, она была ребенком. А дети всегда были самыми жестокими. Эту же истину высказал Карлайл, вновь оказавшись перед Эдвардом. Мужчины одновременно прикрыли свои глаза, ожидая, пока Ханна сама успокоится и не вспомнит что-нибудь еще. Эдвард отвел взгляд к большому окну, где возле деревьев запрятался силуэт злобного Джареда Кэмерона. Тот прекратил попытки ворваться в особняк Калленов и высказать Ханне пару ласковых. — Это неправильно, Карлайл, — тихо вымолвил Эдвард так, чтобы человеческий слух Ханны его не услышал. — Мы дали обещание, что будем единственными свидетелями ее откровений. — Дали, Эдвард. Но мы ничего такого не высказываем, а Джаред непреклонен. И знаешь… — Карлайл перевел потухшие глаза на Ханну, которая зарыдала еще громче. — Я боюсь, что мы одни не справимся. Джаред может помочь. — Ты знаешь, как Джаред помог, — Эдвард зарычал, припоминая благородство невоспитанного квилета. — Если он еще что-то выкинет, я сам расскажу Розали. Она его научит уму разуму. Я не могу оправдать его поведение. — Они похожи, Эдвард, — Карлайл покачал головой. Он не оправдывал поведение Джареда, но ясно видел, что в будущем именно с этим братом Ханна раскроет свою душу. Они были отражением друг друга, но об этом знал лишь Карлайл. Ведь он единственный, кто в прошлом проводил душевную беседу с этим парнем. Ханна задергалась. Она продолжала держать глаза закрытыми, хотя ей безумно хотелось распахнуть их, осмотреть нынешний мир и убедится, что он еще живой. Крышка невидимого гроба не давала девушке вздохнуть полной грудью. Разум упорно отказывался работать и подкидывать что-нибудь еще. Он переваривал прошлые воспоминания, но словно оберегал — ведь в нем были и другие гадости, вытворенные рукой наглой Ханной. Ее руки приносили одни беды. Даже тогда, когда… Вспышка. — Зачем выбросила? — непонимающе спросил Крэйг. Он не был брезгливым. Отсутствие этого качества позволило брату поковыряться в мусорке и достать оттуда записную книжку, уже залитую густым соусом барбекю. Крэйг пролистал ее, заметив, что Ханна расписала в ней историю, но избавилась от нее. Колдрой закатила глаза и, пройдя мимо брата к чайнику, боднула его плечом. Крэйг наигранно ойкнул, но улыбнулся. Ему нравилось, что сестра себе не изменяла. Но расстраивало, что она ни во что не ставила не только других, но и себя. — Нормальная история. Я, конечно, не читал ее, но не думаю, что ты пишешь совсем дерьмо. Оставь. В будущем отнесешь в редакцию, может, напечатают. — Не хочу, — Ханна фыркала, наливая себе чай. Потом он косо взглянула на Крэйга и прикусила губу, словно стесняясь своего вопроса. — Тебе налить? — Нет, — просто ответил Крэйг и вышел из кухни. Книгу сестры, которая ей чем-то не понравилась, он оставил на столе. Спустя какое-то время брат вернулся на кухню, на которой Ханна затихла и не подавала голос. Он громко буркнул, видя, как с записной книжки густой соус стекал по столешнице и капал на пол. Ханна не реагировала — она никогда не была чистюлей, а порывы брата осадить ее и привить любовь к порядку вообще раздражали. Он и в этот раз им следовал, когда выкинул книгу и появился с мокрой тряпкой. Брат вытирал густой соус и с осуждением смотрел на Ханну. — Могла бы и помочь, — доложил он, но получил не очередной дерзкий ответ, а средний палец. — Тебе нужно думать и о других людях, Ханна. Ты знаешь, что я не люблю грязь, но тебе вообще все равно. И говоришь, что я тебя не люблю. — Жду не дождусь, когда ты укатишь в Сиэтл и оставишь меня в покое, — Ханна встала со стула, показательно оставив на нем грязную кружку с чаем. Крэйг поставил ее в раковину, больше ничего не говоря. Он слышал, как сестра кричала ему из гостиной, что брат умрет вечным девственником. На что Крэйг ей ответил, что его в принципе особо не интересует любовь. Он не видит в нем столько же смысла, как сказочница Ханна. — Вот это уже очень интересно, Карлайл… Эдвард кратко пересказал приемного отцу воспоминание. Тот молчал какое-то время, обдумывая сказанное. История Эдварда ему не понравилась. Доктор с нескрытным изумлением взглянул на затихшую Ханну, но почувствовал себя слегка лучше, видя, что она хотя бы перестала плакать. Блокнот Карлайла вскоре мог стать продолжением его руки, как и ручка, которой Доктор расписывал очередные нехорошие факты из жизни своей пациентки. — Она повторяет за ним, — Карлайл опять говорил неслышным для Ханны голосом. — Отражает его действия, вкусы, принципы. По сути, она живет его жизнь. Лея рассказывала, что Ханна поступила в университет на факультет археологии, хотя сама никогда не любила это направление. Она писала книги, о которых забыла. Потому что Крэйгу они нравились. Нравились книги прежней Ханны, которую он запомнил. А девушка от нее избавилась. — А если вкратце, Карлайл? — смущенно спросил Эдвард. Он почувствовал неловкость от того, что не мог сложить все доводы Карлайла в логичную цепочку. Он видел пробелы, в отличии от своего отца. Тот нарисовал ровную прямую, по которой ходила Ханна Колдрой, никогда не двигаясь в другую сторону. — Крэйг захватил ее жизнь. Полностью, везде и всюду. Ханна перестала быть сама собой, потому что брат помнил только такую девушку — дерзкую, наглую, бессовестную. Она ему не нравилась, и Ханна от нее избавилась, став послушной и покладистой, чего брат хотел. Но не всегда, а временами. Она впала в крайность, сама того не понимая. Изо всех сил Ханна хочет оставить после себя лучшее впечатление. Я уверен, что она считает, будто душа брата по сей день наблюдает за ней и контролирует ее жизнь. И она живет жизнью Крэйга, потому что хочет продлить ее. Забирает все, что было его — от любви к виноградной фанте, до маниакального непринятия грязи и беспорядка. Она даже учится по его специальности. А Ру… забрала себе все качества прежней Ханны. Это очень грустно, Эдвард. — Да, Карлайл. Очень грустно. Не думал, что вина может настолько раздирать человека, чтобы он аж себя потерял. Получается, что саму Ханну никто и не знает. У нее не осталось ничего своего. — Что-то осталось, Эдвард, — аккуратно поспорил Карлайл. Он сидел за своим столом, откуда был прекрасный обзор на затихшую Ханну. — Вспомни, как Несси впервые рассказывала нам о Ханне. Она была тихой и осторожной, но иногда проявляла себя. Острила и веселилась. Ее душа, порой, проскальзывает в каких-то фразах или поступках. Редко, но проскальзывает. Пока вампиры разговаривали, Ханна продолжала блуждать по своему сознанию, но не видела там ничего хорошего. Темные облака страхов и сомнений заполняли ее разум, затеняя даже самые отдаленные участки памяти. Воспоминания о призрачном счастье стали зыбкими тенями, скользящими по краю ее сознания, исчезая при попытке их схватить. Она шмыгала красным носом, чувствуя, как сломанные крылья начинают болеть. Болело все, включая душу. Закрытые глаза щипало слезами, слова застревали в горле. Даже если бы Эдвард вдруг попросил ее подать голос, она бы уже просто не смогла ничего сказать. Ханна шла по извивающимся тропам своих мыслей, где каждый поворот открывал новые лабиринты — потери, обиды, сожаления. Не было никакого света. Вообще. За исключением одного мутного пятна, проскользнувшего перед глазами. Ханна сощурилась еще больше, пытаясь разглядеть то, что ей подкинуло сознание. Это было похоже на чьи-то волосы — светлые, почти белые. Но крашеные и накладные. Вспышка. — О, господи, — Ханна громко возмутилась. Она явно не рассчитывала увидеть в женском туалете не сломанную раковину, а страстную парочку. Девушка отвернулась и договорила. — А можно заниматься этим не в туалете, где люди ссут и срут? Пиздец. Ее одноклассник, имя которого Ханна уже не могла вспомнить, громко и показательно хмыкнул. Вызывающим тоном он предложил бледнолицей присоединится, на что она через плечо показала средний палец и, выйдя из туалета, громко хлопнула дверью. Девушка, сидящая на коленях перед парнем, оторвалась от своего занятия и томно взглянула на него, сквозь длинные ресницы. Одноклассник сощурился и, прикрыв глаза, снова нанизал ее рот на свой член. — Забей, крошка. Ханна странная, пиздец. Ей рот никогда не закрыть, а она до сих пор не использует его по делу. Вообще я думал, что их собрание клуба анонимных задротов закончилось. — Она что, девственница? — игриво поинтересовалась девчонка. Одноклассник хмыкнул, повеселив ее. — Ну и ну, семнадцать лет, а ноги все еще не раздвигала. Невинная монашка, хранит себя до свадьбы? — Не знаю, — парень тихо простонал. Но призадумался, подумав, что Ханна была красивой девчонкой, но действительно не позволяла никому до себя дотронуться. — Хочу, чтобы она в своем газете написала статью, почему до сих пор не живет в двадцать первом веке. Придурошная… — Эй, смотри… — девушка резко поднялась на ноги. Но одноклассник не успел возмутиться, когда проследил ее взгляд и заметил Ханну за неприкрытой дверью, которая зарделась до кончиков ушей. Она подслушивала, но явно не ожидала, что разговор примет такие обороты. — Колдрой, может, ты все-таки хочешь присоединиться? Ха-ха-ха! Одноклассник залился громким смехом. Попутный ветер подхватил смущенную Ханну и быстро унес ее куда подальше. Девушка бежала к выходу из школы, не оставляя свои волосы в покое. Руки гуляли по ним и неосторожно цепляли сухие прядки. Ханне было неловко, насколько это возможно. И она вдруг притормозила, обомлев. Ее одноклассник стал первым человеком, который вогнал ее в неловкость. Но вызывающий тип был не прав — Ханна не была монашкой. Просто она любила сказки и сама их писала. Ее первый раз должен был быть особенным. Вспышка. — Тебе нравится, крошка? — первый клиент поинтересовался у Ру была ли она довольна его большим членом и грубым рваным шепотом. — Могу быстрей и глубже, хочешь? Ру тихо мыкнула. Сил кивать головой у нее не было. Клиент высасывал все соки, принося лишь дискомфорт и животную боль от нынешней жизни. — Можешь назвать меня милым? Мне так нравится, — клиент обслюнявил красное ухо. И Ру мыкнула, слушаясь. Милый, так милый. В принципе, это подходит всем мужчинам в ее жизни, которых не волнует душа Ханны Колдрой. Милый. Ханна сорвалась. Прежде чем Эдвард опять попросил ее сосредоточиться и не открывать глаза, девушка распахнула их. Она схватилась руками за голову и впала в истерику. Карлайл подскочил молниеносно, стремясь успокоить Ханну, которая свалилась с дивана и забила кулаками по полу. Девушка всхлипывала с такой силой, что казалось, будто губы ее треснут, а сердце вот-вот вырвется из груди. Эдвард, сжимая челюсти, чувствовал, как его собственная тревога нарастала. Он не знал, как успокоить Ханну, потому что разделял ее досаду и боль. Вампира коробило с ее воспоминаний, и он лишь попрекал недавнего себя ласковыми словами. Элис была права. Эдвард был слишком старомоден, и подобную грязь не принимал. И он думал, что сейчас каждое его слово может вызвать вторую волну паники у Ханны. Только Карлайл был спокоен, точно зная единственный правильной подход к бедной девушке. Он исчез из кабинета, но вспыхнул в нем быстрей, чем Ханна успела ударить сама себя по лицу. Она ощутила холодное и твердое прикосновение к оголенному запястью, после чего Карлайл без спроса ловко нашел венку и сделал укол успокоительного. Ханна кричала, но не могла вырваться. Амитриптилин медленно всасывался в бурлящую кровь. Карлайл вел себя непринужденно, внимательно глядя на пациентку, которая утихла и склонила голову. Немного погодя она в конец расслабилась и повисла в руках Карлайла, которыми он аккуратно ее подхватил и положил назад на диван. Потерянный Эдвард хотел вставить слово, но не успел. Он зарычал, слыша, как бестолковый Джаред отреагировал на истерику Ханны, и уже быстро поднимался в кабинет. Ханне стало лучше. Ее перестала разрывать боль. Девушка разглядывала спокойного Карлайла, который слушал ее пульс, вслушиваясь и в удары сердца. Она захотела что-то сказать, но промолчала. Только перевела глаза на Эдварда, удивившись, как он буквально зашипел. Спустя секунду в кабинет ворвался Джаред, но ему также не дали вставить слово. Со следующей картины Ханна чуть снова не впала в истерику. Но ее разрывал искренний смех, не болезненный. Эдвард невольно поднял ей настроение, когда в два счета подобрался к Джареду, схватил его за грудь и вышвырнул в окно. Стекла полетели на дорогой паркет, окрашиваясь кровью раненого квилета. Ханна прикрыла ладонями рот, услышав, как Карлайл сердито цокнул, а Эдвард громко рявкнул на улицу: — Без тебя проблем хватает! Исчезни, черт побери! Ханна изумилась. До этого она была уверена, что Эдвард никогда не ругался. Но, видимо, Джаред Кэмерон не только вгонял Ханну в панику и смуту, но и Эдварда в растерянность и злость. С улицы Ханна услышала волчий вой, который звучал возмущенным и непонимающим. Она продолжила тихо смеяться, чувствуя себя превосходно. Может, даже успокоительное Карлайла здесь было не причем. Впервые в жизни сам Джаред вызвал у нее радость, но точно не был этим доволен. Карлайл поднялся с дивана и подошел к всполошенному Эдварду, который пытался успокоиться. Ханна осмелилась и предложила Доктору сделать укол и приемному сыну. Тогда злость от Каллена отступила, а на ее место пришло тихое веселье от такого щедрого предложения. Он вмиг оказался перед Ханной и показательно похлопал себя кулаком по груди. — Я — камень, Ханна. Любой шприц об меня сломается, — а потом вампир утих и спустя какое-то время осторожно поинтересовался. — Продолжим? Или перерыв? — Да мне уже все равно, — Ханна ответила честно. Она потерла глаза, подумав, что даже они распухли и стали больше на ее красном лице. — Я чувствую себя охуенно, Эдвард… Прости за крепкое выражение, но это так. Только не знаю, смогу ли что-то еще вспомнить. Я чувствую, что плыву как на волнах… Кайф. А можно мне еще укол? — Нет, моя дорогая, — Карлайл ответил сердито. Будто он снимал наркоманку с иглы, на которую сам же ее посадил. — Ты потом будешь принимать успокоительные и антидепрессанты, но злоупотреблять не будем. Действительно хочешь продолжить? — Конечно, — Ханна изумилась такому вопросу. Ведь когда еще продолжать, как не сейчас? Ведь в данный момент Ханна не чувствовала ничего, кроме удовлетворения. А весь свой стыд она передала старомодному Эдварду, который мог покраснеть, даже вопреки вампирским способностям. Ханна хихикнула, находя такую мысль смешной. Но Эдвард тактично промолчал, прикусив губу. Видимо, ему действительно было неловко. Может, со своей женой он занимался любовью исключительно в миссионерской позе, а до нее у него вообще не было женщин? — Оставлю тебя без ответа, Ханна! Она просмеялась. Значит, была права от и до. Ханна удобней устроилась на диване, подвинув к себе одну ногу. Джаред на улице перестал выть и рявкать. Ее это радовало — он не отвлекал от повторного погружения в собственное сознание, которое уже не приносило никакого дискомфорта. Только искренний интерес чем все закончится. Ханна прикрыла глаза. Эдвард сказал ей думать только о брате, потому что именно с ним были связаны все ее проблемы. Он говорил словами Крэйга. И тот и его давние друзья когда-то сообщили Ханне, что от нее много проблем. Вспышка. Ханна чуть не упала с лестницы. Тогда она приостановилась и попыталась собрать мысли в кучу. Но они продолжили виться вокруг наглого Крэйга и его не менее наглых друзей. На дворе шел второй час ночи. Родителей и бабушки не было дома — они укатили в отпуск в Бразилию, оставив дом на своих детей. Но этим воспользовался только Крэйг. Он притащил Клайда и Кенни к ним домой, веселясь и громко слушая музыку. Ханна не выдержала, когда парни выкрутили громкость металлики на максимум и разбудили ее. Девушка возникла в гостиной, сердито уперев руки в боки и возвышаясь над сидящим на диване Крэйгом. Тот растерянно похлопал глазами, а потом растянул губы в кривой улыбке. Брат громко дыхнул и Ханна, принюхавшись к аромату из его рта, закатила глаза и фыркнула. Он пил, как и его притихшие после ее появления друзья. Но Клайд подал голос, когда бегло осмотрел всполошенную Ханну. Она выскочила в короткой ночной рубашке, которая с трудом прикрывала мягкие бедра. — Красотка, — Клайд сделал ей комплимент. Тем самым голосом, от которого в жилах стыла кровь и хотелось провалиться сквозь землю. Крэйг возмущенно кашлянул и кинул в друга диванную подушку. Тот громко засмеялся, дал пять тихому Кенни. Поймав еще один серьезный взгляд Крэйга, Клайд поднял руки и оставил Ханну в покое. Она убежала в спальню, надела штаны, но снова появилась в гостиной. Парни не убавили музыку. — Я уже сплю, блять! Крэйг! — Ну, извини, — Крэйг пожал плечами. Под ехидные смешки друзей он докладывал до сестры простую истину. — Ты в прошлые дни включала свои сериалы на максимум и тоже не давала мне спать. Теперь моя очередь. Хочешь, можешь посидеть с нами. Мы собирались играть в покер. — Сыграем на Ханну, ну? — Клайд не унимался. Сестра друга казалась ему очень соблазнительной. А еще Клайд был уверен, что в свои неполные восемнадцать она до сих пор была девственницей, раз так нелепо смущалась со всех его подкатов и комплиментов. Клайда возбуждала всегда наглая Ханна, которая терялась под вызывающим поведением мужчин. Кенни покачал головой, но слегка улыбнулся. Крэйг маячил с Клайдом за его спиной. Брат пытался научить друга уму разуму и затянул того в шутливую драку. Поймав взгляд притихшей Ханны, которая нервно кусала губу и жалела, что вообще подала голос, Кенни попытался улыбнуться. В принципе, он отличался от Клайда и не думал вгонять девчонку в краску, какой бы хорошенькой и скромной она ни была. — Забей на него, Ханна, — попросил Кенни. Кинув взгляд на Клайда, который уже сердито рявкнул Крэйгу оставить его в покое, Кенни добавил. — Он постоянно ходит по проституткам, от того разучился нормально разговаривать с дамами. Все деньги им оставляет, потому что нормальных девчонок не тянет. — Что, блять? — искренне возмутился Клайд. Он резко оттолкнул от себя Крэйга, толкнув его в стену. Ханна взвизгнула, серьезно испугавшись. Брат зацепил торшер и тот упал. Ножка треснула, как куриная косточка в пасти их домашнего пса, Чешира. Клайд возвысился над безмятежным Кенни, который не чувствовал никакого страха, а лишь веселье. — Сам ходишь по шлюхам, а меня тут жизни учишь, — доложил Клайд. Он попытался дать другу подзатыльник, но тот легко его оттолкнул. На миг Ханна удивилась. Кенни был ниже Клайда и по мускулатуре ему заметно уступал. Но авторитетом давил, как шкодливого щенка. Но, может, ему помогало в этом не слишком поплывшее сознание. В отличии от Крэйга и Клайда сегодня он выпил меньше всех. Брат подошел к Ханне и неаккуратно встрепал ей волосы. Ханна не успела возмутиться и громко вскрикнула, едва встретилась с братом взглядом. Клайд разбил ему губу, и кровь стекала к подбородку. Крэйг растянул губы в широкой улыбке и ласково толкнул сестру назад к лестнице. — Иди в комнату, Ханна. Сделаю музыку потише. — Пусть остается! А то у меня проститутка только завтра! — высказал Клайд. Он хотел вставить что-то еще, но не успел перехватить очередной удар от Крэйга. Ханна вскрикнула и быстро убежала в комнату. Кенни устало покачал головой, наблюдая за очередной дракой. Эдвард нахмурился. Он явно не видел в этом воспоминании столько смысла, сколько видела Ханна. Заметив его реакцию, девушка снова погрузилась в сознание. Укол Карлайла был спасением. Он лично открыл все бронебойную двери, свободно выпуская все важные воспоминания. Еще, еще и еще. Вспышка. — Господи! Ханна прикрыла рот ладонями. Она была в ужасе, заметив на пороге дома избитого Крэйга. Того шатало на ровном месте. Он схватился руками за дверную ручку, измазав ее кровью и свалился с ног. Ханна бросилась к нему, схватив за плечи. Она надеялась, что глаза ее обманывали, и этот избитый молодой и симпатичный парень не был ее братом. Но это действительно был Крэйг, тот самый, который утром привычно вывел Ханну из себя, а сейчас внушил ей животную панику. Он издал хриплый звук, прежде чем обессиленно опустить голову на ее плечо. — Что случилось? — хрипло спросила Ханна. Ее брови хмурились, а губы тряслись от боли и страха. — Бля… — простонал Крэйг, с трудом перевернувшись на спину. Ханна гладила ладонью его лицо, усыпанное ссадинами и синяками. Но тут одернулась, убрав руку — вспыхнула мысль, что брат по сей день не терпел чужих прикосновений. Но Крэйг ничего не сказал, когда сестра осмелилась и вернула свою руку. Ханна пожала плечами, подумав, что кому-то удалось на время выбить из Крэйга даже этот недуг. Он прикрыл глаза, не отвечая на все бесчисленные вопросы и просьбы объясниться. Ханна встрепенулась и полезла за телефоном, помня, что время — это противник. Она попыталась набрать скорую, но Крэйг, будто чувствуя ее порыв о помощи, выхватил телефон и швырнул его в сторону. Ханна вспыхнула моментально. — Всегда говоришь, что я эгоистка, а сейчас не даешь себе помочь! — Не нужно скорую, сестра. Я буду жить, и убьет меня только отец, когда заявится. Помоги мне дойти до спальни и скажи, что я напился и обкурился и буду дрыхнуть минимум пару дней. — А из-за этого он тебя не убьет? — Ханна фыркнула, но послушно помогла брату подняться на ноги. Крэйг был выше, тяжелей, сильней. И Ханна буквально задыхалась, когда тащила его по лестнице. Брат придавливал ее тяжелым весом и вопиющей наглостью, отказываясь отвечать на вопросы, что с ним случилось. Он сдался, когда разлегся на кровати, но не мог заснуть. Ханна восседала над ним и бухтела, как курица-наседка, пытаясь достучаться и выяснить правду. Когда она заговорила, что Крэйг собирался отдохнуть с Клайдом и Кенни в Порт-Анджелесе, брат подал голос, зажмурившись. — Ну, отдохнули… А там подрались. Я против двоих не выдержал и все. — Как? — Ханна изумленно ахнула. Ее ноги приросли к полу. Слова Крэйга были страшными и нереальными. — Вы же друзья, Крэйг… Вы с первого класса вместе. Огонь и воду прошли, а они… они просто тебя избили? — Ну, да, — Крэйг нахмурился, не понимая реакцию сестры. — А ты что думала, Ханна? Что любовь, дружба и семья — это навсегда? Мы просто кое в чем не нашли общий язык, ну, а это кое-что оказалось выше нашей дружбы, и все. Ханна, ты тупая малолетка. Прости, конечно, но если ты реально думаешь, что даже семья — это навсегда или навечно, то извини. Нет. — А где они сейчас? Ты будешь писать заяву? — Ханна вскрикнула, когда Крэйг резко вскинул на нее пальцем. — Конечно нет. Я что, тряпка или ссыкло? Если боишься, что они первые заявят, расслабься. Спустим эту историю с рук, и все. Может, они вообще обо всем забудут. Опять поехали по шлюхам. — Они постоянно ходят к проституткам? — Крэйг кивнул. Ханна нервно хихикнула, не понимая, почему хотя бы Кенни, который всегда был весьма адекватным, не мог себе найти нормальную девушку. — Ну и ну. Наверное, постоянные девочки уже от них устали. — Да они вечно меняют шкур, как перчатки. Говорят, что приедаются. Всегда кто-то новенький. — Так тогда просто проститутки все закончатся, Крэйг. — Не болтай хуйни, Ханна, — Крэйг закатил глаза. Сестра раздражала его тем, что никак не могла отвязаться и дать забыть весь день, как страшный сон. — Большой Сиэтл с каждым днем становится все больше. Там всегда работы хватает, а шлюхам тем более. Их там тысячи. — Ну, если эти уроды пропадут и не ответят за свой проступок, по крайней мере, я всегда буду знать, где их найти, — Ханна злилась. Она очень хотела написать на бывших друзей заявление о нападении, но Крэйг опять ее остановил. Он уловил каждое высказанное между строк слово и, вновь ткнув в сестру пальцем, перешел на грубости. — Зачем ты собираешься их искать, Ханна? За то, что они меня избили? Я живой. И я тоже дрался, если ты не поняла, меня прижмут не меньше, чем их. И вообще твои слова — отвратительны. Ты, блять, будто намекаешь, что станешь проституткой, чтобы снова с ними встретиться. Забудь и не вспоминай, все. Ничем страшным не закончилось, это самое главное. — А если они… захотят тебе отомстить, Крэйг? Что вообще между вами произошло? — Твоя правда, Ханна. Думаю, они опять захотят меня избить. А произошло очень простое. Они перепили и собирались с тобой встретиться, «отдохнуть». Сама понимаешь. Ну, а я начал докладывать, что ты можешь с ними встретиться в другой жизни, какими бы друзьями они мне ни были. Просто женщин ни во что не ставят, Ханна. Так и подрались. Помню, Клайд сказал, что мне прилетит потом еще, когда мы снова встретимся. Но я его всерьез не воспринимаю. Он был не только пьян, но и обдолбан. — И… И Кенни тоже хотел со мной «отдохнуть?» Крэйг растерялся. Шок на лице сестры был ему непонятен. А когда до брата дошло, о чем она раньше думала, тот тихо свистнул и грустно покачал головой. — Извини, Ханна. Но в нашем мире даже самые славные на вид парни могут быть опасны. Многие из них просто притворяются, и все. Не ведись и не будь дурой. Я тебе как мужик говорю — девяноста процентов славных парней хотят тебя выебать и все. А теперь дай мне поспать, пожалуйста. Иначе я отрублюсь прям сейчас. Ханна промолчала. Она вышла из комнаты, прикрыв дверь. Ее вечер был испорчен, а сил и желания продолжать готовиться к поступлению на филологический уже не было. Вздохнув, девушка попрекнула брата добрым словом. Он уже поступил изучать археологию, и не заморачивался лишний раз. Большой Сиэтл должен был встретить брата через неделю, когда каникулы закончатся. Когда Ханна ложилась спать, она опять возмущалась поведению брата. Он вообще не дал ей помочь, хотя всю сознательную жизнь просил, чтобы сестра не была эгоисткой. Эдвард остолбенел. Он выглядел таким обескураженным, что даже успокоительное в крови Ханны не смогло перекрыть ее растерянность с такой реакции. Девушка кусала губы, видя, как на ее глазах лицо вампира начало кривиться. Но не успела спросить, что именно с ним случилось, как рядом присел Карлайл. Ханна вскрикнула и несдержанно ругнулась. В любой другой день Доктор бы извинился, что напугал девушку. Но он выглядел не менее растерянным, чем приемный сын. Карлайл был уверен, что тот, наконец, выяснил то, что они пытались узнать. Эдвард передернул плечами и отвел взгляд к потолку. В его голове медленно прокучивался рассказ Ханны и ее брата. — Мы очень близко, Карлайл, — доложил Каллен. Секунда — и он склонился перед Ханной, схватив ее за плечи. Один серый глаз на лице девушки дергался, смущенный не меньше самой хозяйки и от неожиданной близости, и от реакции Эдварда. Он явно не видела в своем воспоминании столько смысла, сколько видел он. — Вспомни вечер, когда ты не открыла Крэйгу дверь. Ханн… — Нет! Ханна взвизгнула, когда неосторожно попыталась выкрутиться из каменных рук вампира. Ожидаемо, это не приносило никаких результатов. Эдвард тоже не ожидал такой реакции и вновь невоспитанно ругнулся. Он слышал, как плечо Ханны хрустнуло. Карлайл прикрыл ладонями лицо, устало покачав головой. Он жестом попросил Эдварда отодвинуться, и тот быстро внял просьбе. Ханна хлопала глазами и выглядела очень злой. Слова Эдварда ее разгневали, будто он не просто ее не жалел, а наоборот — собирался добить, когда попросил вспомнить вечер, что разрушил всю жизнь Ханны Колдрой. Карлайл осматривал плечо девушки. Та морщилась, ощущая резкую боль. Доктор вдруг свистнул себе под нос и, прислонившись пальцами к подбородку Ханны, повернул голову к разбитому окну. — Как думаешь, Ханна, я могу вставить белую раму? Или мне оставить коричневую? — Белую? В принципе, мож… А! Карлайл успешно отвлек пациентку и вправил ей плечо. Пока Ханна, потирая его рукой, пыталась осознать, что вообще произошло, Эдвард вернулся к теме. И Ханна смутилась, когда услышала в его голосе уже не осторожную просьбу, а твердое наставление. Пересилить себя, пережить боль и вспомнить именно последний вечер Крэйга. Только тогда все кусочки паззла бы сложились в печальную картину, и Карлайл смог бы ее разбить. — Это нужно, Ханна, — он поддержал сына. Исчезнув подальше от потухших глаз Колдрой, Доктор громко взывал к ней с другого конца кабинета. — Держись. Это последний рывок. — И все закончится, — Эдвард договорил. В его голосе проскользнула нежность. Ханна прикрыла глаза, тихо заскулив. — Когда вспомнишь этот вечер, мы увидим всю картину. И, как я обещал, поможем тебе справится. И жизнь изменится, Ханна. Будет… жизнь. Ханна сделала вдох и выдох. Карлайл повторил за Эдвардом, слово в слово. И, услышав тягучий и низкий баритон, ласкающий слух Ханны, та открыла глаза. Доктор успокаивал ее также, как до этого. Карлайл был прав. Он родился, чтобы спасать жизни. Ханна сомкнула ладони, склонившись ближе к Эдварду. Тот невольно повторил за ней. Видя свое отражение, такой же печальное и потерянное, но более уверенное, Ханна вновь закрыла глаза. С ее уст скользила тихая молитва об обращении заблудшего. Единственное, что могло ей сосредоточиться и помочь. В этот раз Бог должен был услышать Ханну Колдрой, чтобы дальше ей помогли уже духи племени Квилетов и хладные демоны. — Встречая сон, тебя Господь… Молю хранить и дух, и плоть. Чтоб, если плоть умрет в ночи, на небесах мой дух почил… Аминь. — Аминь, — тихий, но твердый голос Эдварда. И ясное наставление. — Тони. — Тону. Вдох и выдох. Выдох и вдох. Вспышка. Крэйг стучал по входной двери уже больше десяти минут. Он пытался донести до пьяной и обкуренный сестры, что не просто живет в этом доме, но и имеет право приходить в него тогда, когда он захочет. Ханна весело свистела себе под нос, доставая из родительских запасов бутылку с крепким джином. Она отпила из горла под звуки грохота двери и возмущенные вопли брата. Он пытался донести до нее, что с драки с бывшими друзьями прошла всего неделя, и его состояние все еще не стабильное. Но Ханна пыхтела, пила, веселилась, не находя никакого смысла в истине брата. — Тогда хули ты вышел на работу, Крэйг? И сейчас ты весьма активный и болтливый сукин сын. Крэйг! — Ханна подошла к двери, но мысленно понадеялась, что от бешеного стука она не слетит с петель. Девушка качала бутылкой джина в руках, как победным флагом. — Впредь больше не будешь брать мои вещи, братишка. Иди ищи себе другой ночлег. — Ханна, блять… Клайд и Кенни в Форксе. Они опять могут швыряться по улице, встретить меня и избить. — А ты что, ссыкло?! — все остатки пьяного сознания Ханны были в шоке с трусости брата. В прошлый раз она за него беспокоилась, но сегодня не чувствовала ничего, кроме раздражения и злости. Ханна ясно просила Крэйга никогда не трогать ее вещи, а еще не разговаривать с ней в таком тоне. Вдобавок, по сей день брат не мог ее лишний раз обнять и выразить свою любовь, о которой он заявлял. А в данный момент он не давал ей спокойно допить джин, когда ударил по двери с такой силой, что Ханна от грохота выронила бутылку на пол и разбила. Чертыхаясь, девушка еще раз крикнула брату искать себе ночлег в другом месте и пошла по лестнице в сторону своей комнату. — Ладно, Ханна! Как скажешь! Ты права, может, я тебя и не люблю, потому что ты гребаная нахалка и полная эгоистка! Пойду себе искать другой ночлег, но, если эти уроды найдут меня и убьют, это будет на твоей совести. Будешь искать их потом, как планировала. — Не буду, Крэйг, — Ханна приостановилась. Крэйг продолжал ее злить. — Больно ты мне нужен. Не подохнешь, не переживай. Примкнись к пляжу Ла-Пуш, там всегда тихо и пустынно. — Как скажешь, непослушная дуреха. Пока! Ханна довольно попрощалась с братом, но тот уже буквально слетел с крыльца и пошел в неизвестном направлении. Ханна предполагал куда он мог пойти — на пляж Ла-Пуш, куда сестра отправила его, сама не зная, в последний путь. Прошло полчаса. За все время никто не произнес ни слова. Эдвард оставил мысли Ханны в покое — он погрузился в свои собственные. Пока вампир по кусочкам складывал паззлы всей картины, Карлайл успел вывести Ханну из панической атаки и сделать ей еще один укол успокоительного. Сейчас девушка в конец расслабилась, растянувшись на диване. Она довольно потянулась, чувствуя, как хрустят некогда холодные и дрожащие кости. Карлайл не оставлял свой блокнот в покое, расписывая в нем уже полную историю. Ханна не могла понять, чем вызван ступор двух вампиров. Вроде как, они просили правду, а сейчас выглядели так, будто не знали, что с ней делать. Ханна повернула голову к Эдварду, и увидела его взгляд, полный невысказанных слов. Казалось, что в ее серых глазах было отражение той самой жизни, которую Ханна могла построить, если бы не нашла себе новую цель для существования после того, как не пустила брата домой. — Почему ты так уверена, что это были именно Клайд и Кенни? — уточнил Эдвард. Кажется, он с трудом подал голос, о чем подумала Ханна и тихо рассмеялась. — Глупый вопрос. Там приплели к убийству каких-то левых типов, но отпустили. Значит, они были не виноваты. А на Клайда и Кенни просто никто не думал. Только мне Крэйг сказал, что боится, что эти ублюдки его могут убить. — Ты стала… Боже… Кажется, что еще чуть-чуть и я не выдержу. — Ха-ха-ха… — Ханна искренне рассмеялась. Она взглянула на хмурого Эдварда с озорным прищуром, радуясь, что была права. — А я тебя предупреждала, отец Несси, что с моей истории ты можешь провалиться сквозь ваш дорогой паркет. Но Ханне стало неловко, когда Эдвард снова поговорил. Он не разделял ее веселье. Вампир тонул в бездне Ханны Колдрой, которая его убивала. Жизнь нареченной Эмбри была самой страшной, какую вампир вообще встречал за всю свой долгий путь. — Эдвард, скажи своими словами, — потребовала Ханна. Ее голос вернул себе былую уверенность, игнорируя успокоительные в крови. Девушку раздражало, что вампир не мог подать голос и назвать грязную жизнь Ханны — грязной. — Ты не виновата в своем грязной жизни, Ханна. Но ты права… Прости, но я просто в шоке, что ты стала продаваться мужчинам, потому что хотела когда-нибудь встретить среди них Клайда и Кенни. Отомстить за брата, так? — Ханна кивнула. Эдвард все еще бесил — он принял вид, будто не дошел до этой истины еще полчаса назад. — Дошел, Ханна. Теперь мне просто интересно, как ты собиралась отомстить. Если бы тебя заказал кто-то из них, ты бы его убила? А потом что? Ведь есть второй. Как бы ты выкручивалась? И если бы у тебя не удалось? Как ты вообще планировала это сделать? Вспышка. «Ру также надела очки и припрятала нож в чулке. И вновь ей пришлось открыть серые глаза, незаметно избавиться от ножа. С каждым днем ей все чаще казалось, что когда-нибудь она окончательно перестанет брать эти вещи.» «У нее там полно солнцезащитных очков и ножиков…» «А зачем тебе очки? Кажется, что у тебя тут не слишком солнечно. Или в других комнатах слепит?» «Работа итак затянулась на два года. А помнится, Марси ей изначально говорила, что много времени Ханна не проработает.» — Господи… — Эдвард буквально завыл, поднимаясь на ноги. Стул не выдержал и упал на пол. Может, он был не менее обескуражен и рассержен. — Ханна, я все, конечно, понимаю. Тебя могли не узнать под очками, но нож? Ножик-бабочка — ты что, им хотела горло перерезать? — Ханна кивнула. Мол, да-да, отличный план. — Хорошо… Я представлю, что у тебя бы это получилось. Один ублюдок, на которого у тебя не было точных доказательств, а лишь предположение — был бы мертв. А второй? Как собиралась его ловить — из тюрьмы?! — Почему ты на меня орешь, Эдвард? — Ханна нахмурилась. Она вообще впервые услышала от Эдварда такие интонации, которые заместо рук давали Колдрой леща. — Ну, ты прав, второго бы я ловила из тюрьмы. Но честно, мне бы одного хватило. Просто я знаю свои силы. Хотела разобраться с одним выродком… Может, и Крэйгу бы этого хватило. Как-то так. Не знаю, что еще сказать… — Ханна, я сейчас вывалюсь в окно следом за Джаредом. Я просто в бешенстве, серьезно! Я могу понять твое чувство вины, но ты даже твердо не уверена, что именно Клайд и Кенни убили твоего брата! Такое чувство, что… — Ты прав, Эдвард, — Карлайл аккуратно вмешался в диалог. Эмоции, охватившие его лицо, ясно разились с эмоциями Эдварда. Если приемный сын был в бешенстве, то Карлайл, наоборот — в глубоком расстройстве. — Ханна не уверена, что именно Клайд и Кенни убили Крэйга, и не видит именно их виноватыми. Только себя. Но себя она убить не может — думаю, что это для нее слишком просто. А вот покалечить свою жизнь — пожалуйста. Скажи мне, моя дорогая… Вспышка. Карлайл перед Ханной, лежащей на диване. Он присел на корточки и взял ее ладонь в свою руку, с такой нежностью и аккуратностью, будто она стояла на обрыве Ла-Пуш подле Крэйга и хотела спрыгнуть туда вместо него. — Ты думаешь, что твоя жизнь ничего не стоит? — кивок. — Всю жизнь была наглой эгоисткой, хотя Крэйг просил быть тебя послушной? — кивок. — Если ты будешь пить его виноградную фанту, брат посмотрит на тебя с облаков и одобрит твое поведение? — кивок. — А если ты убьешь кого-то из тех ребят, то тебе станет легче? — кивок. Вдох и выдох. Вдох Карлайла, выдох Эдварда. Последний заговорил. — Потому что, если умрет кто-то из них… мне немного станет легче. Я увидела убийцу еще в тот день, когда Крэйга выловили мертвым из океана. Убийца смотрел на меня с издевательством, будто брал на слабо и думал, как я в этот раз оправдаюсь. Я ударила его, не выдержав. Но он никуда не ушел из моей комнаты. В ней были только я и убийца. Ханна громко задышала. Эдвард ковырял глубокую рану — не затянувшуюся, единственную, которая не просила, а требовала какое-то время жить дальше. — Карлайл, — Эдвард прикрыл глаза. — Я вижу, как в моей комнате остались только я и убийца. Я одна… и разбитое зеркало.