Красное солнце пустыни

Часть 5.8. Сай. Февраль, 18 лет после рождения Наруто.

Dusky Grey — One Night

+++

Помирились ли Дейдара и Рира не совсем ясно, но подрывник вроде как перестает унывать, — во всяком случае, не делает этого так явно, как прежде, — и со свойственной ему кипучей энергией начинает готовиться к рождению их общего ребенка. Роды должны быть в начале лета, но времени, по мнению Дейдары, уже катастрофически мало. А ведь молодой семье нужно где-то жить! Сай не знает, обсуждал ли он это с Рирой, но Сасори донимает так, что тот в итоге грозится отправить его в Ива. Дейдару это, впрочем, нисколько не пугает: он спрашивает, где им с Рирой воспитывать ребенка и отбивает в свое пользование летний домик. Он же никому не нужен, правильно? Правильно, поэтому его нужно облагородить, благоустроить и расширить. С этим он уже пристает к и без того занятому Саю. Кику тоже втягивается в процесс придумывания пристройки для их с Сасори дома и с любопытством изучает чертежи Сая. Сай этим и занят в свободное время, а ведь у него и миссии есть! Дейдаре бы их побольше давать, а то надоел совсем. И добивается же своего, потому что Сай и ему все расчерчивает, только не из любви к подрывнику, а скорее из жалости к ребенку, которому и так не повезет родиться у безответственной стрекозы и, ну… Дейдары. Вот вроде как и его хочется назвать таким же безответственным придурком, а вроде как и язык не поворачивается. Как любит повторять Дейдара, под его присмотром никто толком ни разу не пострадал, за всеми он бдит получше остальных. Да и техники его тоже интересные. Разрушительные, конечно, но Дейдара неожиданно хорошо контролирует их, правильно рассчитывая силу взрыва и радиус поражения. Куда лучше той же Акеми с ее чаиро — у нее все приблизительно и на глазок, а у этого с точностью, которой позавидует даже опытный ирьенин. В общем, Сай вынужденно оказывается вовлечен аж в две стройки. Это хорошо, что Канкуро, Ичи и Акеми его помощь в их ремонте не нужна. Они сносят стенку в апартаментах марионетчика, объединяя их с соседними, и, убрав всю пыль, занимаются покраской, покупают новую мебель. Смысл в этом есть, лучше, чтобы все было обновленным и в одном стиле. Если еще один выход сделают во внутренний дворик, удлинив террасу, вообще хорошо будет. Ичи, кажется, упоминал, что у них это как раз в планах. Только планов выходить за них замуж у Акеми пока нет, на что уже жаловался Канкуро. Сай ему посочувствовал, конечно, но его пока другие заботы беспокоят больше. Да и чего ему переживать за этих троих? Как-нибудь разберутся. И Дейдара с Рирой тоже разберутся, ничье вмешательство им не нужно. Как уже понял Сай, чужая помощь бывает лишней и даже вредной. Особенно, если помощь эта, как и советы, непрошенная. Поэтому он ни к кому не лезет, занятый своими делами. Накику решает открыть лавку артефактов. Ей приходит мысль наделять предметы с помощью хенка какими-то свойствами, она загорается этой идеей, к большому неудовольствию Акеми, которая предпочла бы больше внимания уделять кладкам. Накику, впрочем, как всегда поступает по-своему, и Сай с ней не спорит. Сасори тоже, он выслушивает ее, недолго обдумывает, а потом дает добро. Им теперь нужно найти место для лавки; собственно, построить или купить здание. И кого-то поставить за прилавок, потому что Накику быстро наскучит роль продавщицы. Но до этого далеко, пока нужны сами товары и еще много чего. Накику этим и занимается. Увлекается развитием хенка. Может быть, сказывается то, что им больше не нужно никуда спешить и бежать; она может изучать что хочет в своем темпе, ни на кого не обращая внимания. Кроме Чие-сан, конечно, которая, как выдает вдруг Накику, подкинула на ее драгоценные грядки каких-то жуков. Сай не знает, сказала ли это его жена со скуки или действительно верит в подобное, но с Чие-сан у той был долгий и веселый скандал, оставивший их довольными и взбудораженными. Кажется, поорать друг на друга по поводу огорода им обеим в радость. Сай этого никогда не поймет, но не все ли равно, если его жена счастливая и довольная? Главное не забывать ее огород поливать, а то она все еще уверена, что растет у нее все так хорошо само по себе. Сай знает, что не только он ходит с лейкой между грядок, но и Широгику, и Акеми, когда у них есть время. Даже Чие-сан, ворча что-то себе под нос. Странные отношения, очень высокие, ему не понять. Может, Кику это делает, чтобы «старая карга» была в тонусе и не посмела умирать, как все грозится? — Повесь над входом амулет от злых духов, — говорит жене Сай в один из вечеров. Сегодня Скорпион, как ни странно, дома. Он читает книгу, надев очки, и задумчиво перебирает пальцами свободной руки полураспущенные волосы Накику, устроившейся у него под боком. Сам Сай лежит, положив голову ей на колени. Это прогресс на самом деле, потому что несколько долгих дней Накику на него дулась. Птичку он ее, видите ли, заставил вернуть. А зачем ей принимать подарки от посторонних мужиков? Серый хер же, выражаясь словами Канкуро, шары подкатывает, а она подарки принимает! Это неправильно, потому что у нее мало того, что муж имеется, так еще и Сасори. Называть его любовником у Сая язык не поворачивается, поэтому пока он решает обходиться без ярлыков. О нем-то он и напомнил Накику, когда они спорили из-за подарка, и механическую птичку она отдала, только надулась при этом как мышь на крупу. Его жена — самая настоящая сорока, а не тосакин, которой нужно утянуть в свое гнездо все, что ярко блестит. Сай все еще не считает, что сделал что-то не так, когда настоял на том, чтобы ненужный подарок она вернула дарителю. Сай или Сасори сами ей потом такую птичку найдут. Знают же, где искать. — Еще солью порог и подоконники посыплю, — Накику почесывает его за ухом. Голос у нее звучит раздраженно, но это реакция не на Сая. — Вот ведь кикимора проклятая! И ничего ее не берет, блин. — Вы про ту куноичи из Щимо? — рассеянно спрашивает Сасори, перелистывая страницу. Он вроде как и слушает их, а вроде как и не особо. — Ты ее не видел, что ли? — изумленно тянет Накику. — Она страшная, как я не знаю кто! — Она сказала, что я проклят, поэтому мы должны быть вместе. Наступает пауза, Сай кожей чувствует на себе два полных недоумения взгляда. Он открывает глаза и видит нависшее над ним недовольное лицо Накику. — Это когда она успела тебе такую херню сказать? Сначала Кодай но Хаха, теперь эта… — Я… — Неважно, — тут же перебивает жена, кладя ладонь ему на щеку и поглаживая большим пальцем скулу. — Я тебя больше одного не оставлю, если она рядом, это же пиздец, Сасори! Скорпион вздыхает и откладывает книгу, выглядя при этом ужасно задумчивым. Он целует Накику в макушку и смотрит на Сая, но не тем взглядом, будто бы решает нужна ему новая кукла или нет. В последнее время он все реже на кого-либо так глядит. — Я думаю, в мае мы можем съездить на Косен. — Зачем? — удивляется Накику, и ее лицо забавно вытягивается. — В отпуск. Я устал, да и вы тоже. Сай никогда не был на море. То есть он его видел на миссиях, но об отдыхе речи никогда не шло, так что этой мыслью он загорается куда больше, чем Накику. Это ведь ее еще так красиво можно будет нарисовать! Сай уже представляет ее у костра в летнем платье и широкополой шляпе с лентой, которая будет колыхаться от легкого бриза. Красивая, всегда ужасно красивая, он вздыхает и целует ее бедро, в которое, повернувшись на бок, зарывается лицом. Он ее муж, ему бы хотелось, чтобы Накику была только его, но, наверное, ему и так хорошо. Сай признает, что это очень удобно, когда есть кто-то способный раздавать указания, кто всегда знает что делать и готов вести вперед за собой. Сомневаться в Сасори поводов у него нет: за своими он следит внимательно, а Накику любит. Не сомневается Сай и в Накику. Он не только знает, что она любит его, но и чувствует это через их связь. И почему это он должен быть с Саори? Какая глупость! Он должен быть со своей женой, которая, сменив с утра пораньше гнев на милость, жарко целует его и пошло трется о него бедрами. Он не знает, что завело ее сейчас, она спросонья буквально на него накинулась, но не жалуется. На что тут вообще можно жаловаться? — Мне так нравится эта сережка, — вздыхает Кику, щипая его за сосок и подцепляя металлическую головку украшения ногтем. Сай он этого вздрагивает всем телом и сипло стонет. — Но мало. Давай еще? Сай согласен. Он на все согласен, лишь бы только Накику была с ним. Поэтому язык Сай высовывает, не задумываясь. Если она велит ему из окна выпрыгнуть, он прыгнет. Только ей он, конечно, этого не говорит, зная, как сильно такие слова ее расстроят вместо того, чтобы умилить. Прокалывать язык больно, но какой шиноби боится боли? Особенно, если он служил в Анбу? Тело Сая не напрягается, ни один мускул на его лице не шевелится, но Накику все равно кидает на него встревоженный взгляд и спешит подлечить прокол. Она не любит, когда у него что-то хоть немного болит, ей нравится, когда он всем доволен, здоров и счастлив. — Странное чувство, — после небольшой паузы немного шепеляво тянет Сай. Он чувствует во рту что-то постороннее, но прокол, стараниями Накику, не болит. — Не мешает? — Нет. Просто непривычно. Сай еще пару минут прислушивается к себе, а потом вдруг смотрит на Накику пристально и цепко, отчего та вспыхивает, приподнимая бровь. Через связь они прекрасно чувствуют возбуждение друг друга. — Я читал, что с таким пирсингом интереснее оральный секс. Ты поэтому его захотела? — Что? Нет! Я… — закончить ей Сай не дает. Он одним подлым, ловким движением подминает ее под себя и сползает вниз, чтобы поскорее узнать правду говорят или нет. Вылизывать Накику ему нравится и не лень, но сейчас он скорее хочет поставить опыт. Обычно по экспериментам разного рода горит скорее сама Накику, особенно если рядом с ней любопытная по своей натуре Акеми, но сегодня исследовательский интерес нападает на Сая. Он скользит языком по ее половым губам, посасывает их и проходится головкой сережки по нежному набухшему клитору. Замечает и запоминает каждую реакцию Накику, обращает внимание на то, как она вздрагивает, как вскидывает бедра, как стонет и вздыхает, как сжимает его пальцы внутри себя, когда он наконец-то вставляет в нее, бесстыдно мокрую, сразу три. — Сай, — сладко и красиво тянет Накику, сотрясаясь в оргазме. Она смотрит на него мутными глазами и просто подставляет губы, когда он ее целует. Сай кончает прямо так, просто трется о ее половые губы, размазывая по члену влагу, и пачкает спермой ее живот. С опытами он еще не закончил и отстает от нее только к обеду, когда чувствует, что Накику действительно устала и хочет отдохнуть. Весь следующий день, — потому что он ночью снова к ней лезет, — Кику ходит сонная. Не несчастная или дутая, а просто сонная, над чем потешается Канкуро, собирающийся на миссию. Слава Ками, не в Щимо, а в Ива, иначе бы он таким счастливым точно не был. Страну Мороза они все коллективно ненавидят, разве что Киба относится к ней чуть лучше, но это просто потому что у него Наоми оттуда. Справедливости ради, о ней сказать что-то дурное язык не повернется. Наоми очень милая и приятная девушка. — О, колесо, иди сюда! — вдруг окликает его Аичиро, отвлекаясь от Юкаты. Все обсуждают, как они с Шино позвали своих девушек замуж, и от Сая не укрывается, что взгляд Акеми на очень короткий миг делается грустным и даже завистливым. Он не знает, заметили ли это остальные и решает поговорить с ней позже, когда они останутся наедине. — Да? — Сай послушно подходит к товарищу по команде и удивленно рассматривает конверт, который тот ему протягивает. — Это от Исаму-сан, он попросил передать. А я со всей этой кутерьмой чуть не забыл, прикинь? — От дяди Акеми? — А ты знаешь другого Исаму-сан? От него, конечно. — А что там? — Откуда мне знать? Он попросил передать, я передал. Все, Сай, давай бери, меня Юката ждет. Конверт плоский, Сай ощупывает его и понимает, что внутри только бумага. Что это может быть? Открывает он его только тогда, когда они с Накику возвращаются домой. Девушка сидит рядом на кровати, в забавной позе лягушки, как она любит, и тянется к выпавшему из рук Сая письму. Письмо ему не интересно. Интересна фотография, на которую он глядит расширившимися от удивления глазами. На ней изображена семейная пара с ребенком, ничего необычного, если бы не сходство, которое легко увидеть между ним и мужчиной. Сай рассматривает его, отмечая, что у них разный разрез глаз, а потом вглядывается в красивое лицо женщины. Вот у нее они чуть раскосые, тоже темные. — Исаму-сан пишет, что нашел какую-то твою дальнюю тетку и прислал… ох, Сай, — Накику стирает с его щек слезы и прижимается к его плечу, в него же целуя. — Ну не плачь, почему ты плачешь? Смотри, какой ты был милый! Он был милый. Черноволосый, пухлый ребенок с пустышкой во рту. Сай не знает, почему его глаза наполняются слезами, просто он наконец-то видит своих родителей: они с отцом действительно похожи, а мать такая красивая! У нее ямочки на щеках и волнистые волосы, чуть светлее, чем у него. Он выглядит счастливым и довольным, самый обычный ребенок из самой обычной семьи. На обороте он читает подпись: Шодо, Кайо и Сейджи, и в скобках его возраст, четыре месяца. Его мать умерла позже, он уже знает, а потом и отец, оставив его одного, беззащитным и никому не нужным. Но тогда-то он был нужен, был же! Если бы все сложилось иначе, каким бы он был? Встретил бы Накику? Понравился бы ей? Почему-то ему вдруг становится невыносимо грустно. Просто он наконец-то видит, что именно у него отнял Данзо. Сай судорожно вздыхает и позволяет Накику притянуть его к себе. Он прячет лицо у нее на коленях, чувствует на себе ее ласковые руки, постепенно успокаиваясь. Для фотографии его семьи Накику покупает рамку и ставит ее на видное место.

Часть 5.8. Ли. Февраль, 18 лет после рождения Наруто.

John Legend — All of Me

+++

Решение жениться на Тентен Ли принимает легко и быстро, еще до войны. Разве тут вообще есть о чем раздумывать? Они друг друга любят, сомнений в том, что они и дальше будут вместе, у него нет, поэтому он и не сомневается ни на мгновение. Тентен, к тому же, ему точно не откажет. Скорее всего, свадьбу захочет устроить через пару лет — и Рок согласен, им торопиться некуда, просто он хочет обозначить всю серьезность своих намерений, — и все это время будет ходить с кольцом на пальце. Рок знает, что Тентен не большая любительница украшений, но даже у нее есть те, что ей нравятся. Она питает слабость к нефритам: с детства любила браслет своей матери; потом ей подарили красивые сережки с этим камнем, которые она часто надевает. Поэтому и выбор Ли был очевиден, кольцо ему нужно было именно с нефритом. Это, к тому же, его любимый цвет, символично. Гай-сенсей тоже выбрал для Анко-сан зеленый камень, только жадеит. Он объяснил, что его избраннице в жизни не хватает спокойствия и уверенности в будущем, так что жадеит станет прекрасным талисманом. Ли знает, что его наставник искренне любит Анко-сан и понимает ее. Принимает такой, какая она есть: непостоянную, с тяжелым характером и недоверием к окружающим людям. Всему виной то, как поступил с ней Орочимару. Гай-сенсей говорил со своими учениками об этом один раз, когда объяснял, почему именно Анко стала его любимой. Их кольца чем-то между собой похожи, но разные. У Рока это продолговатая зеленая капля в золотой оправе, простая и изящная. Тентен не любит излишеств, да и кольцо, скорее всего, на миссиях будет носить на шее. Он видел, что так делают многие шиноби, у которых есть мужья или жены. Украшения на пальцах не всем удобны, велика вероятность повредить, если даже просто не зацепиться где-то. У Гая-сенсея светлый металл, почти белый, и три камня: два поменьше, а в центре побольше. Не такое нежное, как у Ли, но тоже по-своему красивое. Лишь бы только Анко-сан понравилось. В Тентен Рок уверен, все вопросы именно к потенциальной невесте их учителя. Женщина ведь, кажется, боится серьезных отношений, а тут предложение руки и сердца! Как бы ее это не заставило попытаться сбежать. Ли уверен, что Гай-сенсей и к такому готов и точно не испугается ничего, — потому что Зеленые звери Конохи бесстрашны и могучи, — просто не хочет, чтобы этот день был для него печальным. Он не заслуживает такого, только не после того, как едва не лишился на войне ноги. Ему ведь ужасно повезло, что Мадара отвлекся и удар, который мог его убить, оказался чуть менее сильным, чем планировалось. Хорошо, что Накику-чан сумела так его отвлечь той их с Акеми-чан ящерицей! Конечно Гай-сенсей бы ни за что не сдался, но ведь лучше, что он полностью здоров, а не в инвалидной коляске, верно? Анко-сан вот точно так подумала, когда они вновь ее увидели. Она тоже едва не погибла, но ей тоже повезло. Повезло еще и потому, что сам Орочимару успел куда-то ненадолго ее утащить и вылечить раны, которые нанес ей Кабуто. Ли не знает, что произошло между учителем и ученицей, но ему показалось, что после этого женщина стала будто бы спокойней. Может быть, они поговорили? Может, что-то исправили? Ли не знает и не понимает, как Орочимару простили, но это и не его ума дело. Его, в конце концов, тогда заботил не змеиный саннин, а собственный товарищ по команде. Неджи ведь погиб, но на их счастье его удалось вернуть к жизни так же, как Гаару-кун почти двумя годами ранее. Да, пришлось подождать, пока он очнется, ну и что? Неджи очнулся и теперь восстанавливается. Очнулся, и на лбу у него больше нет той печати, которая отравляла ему существование все эти годы. Неджи очень скрытный, очень нелюдимый, но в глубине души ужасно ранимый. Он ведь злым был именно из-за того, что ему было больно. Гай-сенсей это сразу понял, донес эту мысль и до Рока с Тентен, чтобы они не сторонились своего товарища по команде. Неджи очень добрый, просто он понятия не имел, как эту доброту показывать. Сейчас у него есть шанс это сделать. Ли расплакался, когда увидел Неджи в сознании. Слабым, потому что он неделями провалялся в коме, но живым, здоровым, двигающим руками и ногами! Неджи даже не стал одергивать Рока, когда он спрятал свое лицо на его плече и плакал, только неловко похлопывал по плечам. И сам обнял Гая-сенсея и Тентен, что для него невероятный прогресс! Не такой уж Неджи и тактильный, но тут прямо расщедрился на проявление любви к своей команде. Все же, Хината-чан на него очень хорошо влияет. Она делает его мягче и лучше, дружелюбнее, что невозможно не заметить. Ли и сейчас смотрит на своего товарища по команде и радуется за него так, как ни за кого в этой жизни, наверное, не радовался. Они все проделали огромный путь, выросли, и он не может не гордиться Неджи. Его сокомандник молодец, второго такого не найти! Ли притягивает Неджи к себе за руку, обхватывая за плечи. — Я так рад, что ты можешь разделить с нами этот день! — со всей искренностью говорит Рок, широко улыбаясь. Неджи вздыхает, но не сбрасывает с себя руку. Он рассматривает яркие бумажные украшения, развешенные в зале ресторанчика, который они сняли. Ли уверен, что Неджи очень хочет поморщиться, считая убранство аляповатым и ужасным, несмотря на вмешательство Ино, но молчит. Каждому свое, и расстраивать наставника и товарища по команде он не хочет. — Я тоже рад, — скупо улыбается Неджи и тянется к его волосам, чтобы пригладить торчащую прядь. Все-таки, Неджи педант, ему необходимо, чтобы все было красиво и правильно. — Ты помнишь все, что хочешь сказать Тентен? — Конечно! Я заучил речь, но даже без нее справлюсь! — В конце концов, он любит Тентен и сердце подскажет ему правильные слова, даже если память подведет. Но она не подведет. Ли в себе уверен, как уверен и Гай-сенсей, о чем-то беседующий с Аикавой-сенсей. Наставница четвертой команды сегодня с мужем и сыном. Мальчика они усыновили буквально на днях: вначале женщина лежала в госпитале, поправляясь после войны, а потом занималась всякой бумажной волокитой, связанной с усыновлением, но теперь они все вместе. Под предлогом празднования именно этого события все сегодня и собрались. К сожалению, команда самой Аикавы-сенсей не в полном составе: Аичиро на миссии, Акеми в Суне, так что от их лица присутствует только Кай. — А Акеми-чан и Аичиро-кун не обидятся, что их нет? — спрашивает Чиву-сенсей, держа на руках Мираи. Куренай-сенсей, которую с трудом удалось вытянуть на праздник, стоит рядом с ним и улыбается, глядя на дочь. — Мы с ними в Суне отпразднуем. Как раз в конец месяца заберу туда Цутому, познакомлю с Баки, — отмахивается от его беспокойства Аикава-сенсей. У нее сложные отношения, но всех все, судя по всему, устраивает. — Ты точно уверен? Анко даже вернуть будет некому, если что, — хмыкает Аикава-сенсей, переключаясь на своего друга. — Просто подумай еще раз. — Если я не вернул тебя, то и Гай не станет возвращать Анко, — отмечает Ибики-сан и смеется, когда возмущенная супруга бьет его по плечу. — Нет, у нас с Анко все будет хорошо, не переживай, Аикава, — Гай-сенсей показывает ей большой палец и улыбается. Его уверенность всегда заряжает окружающих, и если бы Ли нервничал, то сейчас точно бы перестал. Он находит глазами Тентен и тоже улыбается ей. Она машет рукой в ответ, но не подходит, занятая разговором с сияющей Хинатой-чан, которая тут именно как девушка Неджи, и Сакурой-чан. У последней на руке тоже появилось кольцо — это они с Гаем-сенсеем так вдохновили Наруто-кун, что тот тоже сделал предложение своей девушке, правда, тихо и вдали от посторонних глаз. Самое главное, что они втроем с Какаши-сенсеем вместе и наконец-то счастливы. Это хорошо и правильно, и Рок за них очень рад. Сакура-чан до сих пор ему нравится, но давно уже как друг, и ему приятно видеть ее счастливой. Хорошо, что не с Саске, потому что Учиха такую замечательную девушку никак не заслуживает. К тому же Ли хорошо помнит все, что слышал от своего наставника. Его лучший друг ведь тоже много страдал, поэтому событие вдвойне радостное! У Наруто наконец-то появилась семья, Какаши-сенсей перестал был один, а Сакура-чан… у Сакуры-чан больше нет того грустного выражения лица, и взгляд светло-зеленых глаз ясный и чистый. Рок вообще всегда рад за своих друзей, особенно за тех, которым по тем или иным причинам в жизни пришлось не сладко. Саске седьмой команде много крови попортил, все нервы измотал, но они нашли покой и без него. Еще приятнее не видеть на улицах Конохи Учиху, все еще содержащегося под стражей, но о нем Ли предпочитает не думать, особенно в такой счастливый день. Собрались почти все их самые близкие друзья, все сегодня будут веселиться и хорошо проводить время, а кто-то особенно. Ли опускает руку в карман и нащупывает коробочку с кольцом. Ему хочется поскорее преподнести подарок Тентен и получить ее согласие. Появление Анко-сан первым замечает Гай-сенсей, хотя и стоит спиной к ней. Он словно чувствует ее, оборачивается и широко улыбается. Рок делает глубокий вдох, выдох, и подходит к Тентен, рядом с которой садится за стол. У них с наставником все отрепетировано, они знаю, что будут делать, но не испытывать волнения в такой торжественный момент невозможно. Ли хочет, чтобы все прошло как по нотам, и его — их, потому что Гай-сенсей ведь тоже тут — предложение руки и сердца девушка потом вспоминала с восторгом. Тентен смеется над тем, что она далеко не самая яркая и заметная среди своих подруг, но Рок с этим категорически не согласен. Неужели она себя в зеркале не видит?! Она у него самая замечательная и прекрасная, и он все сделает, чтобы она была счастлива. В качестве его обожаемой невесты, а потом — горячо любимой жены. Ино, замечает Ли, нетерпеливо ерзает на стуле. Генма и Райдо, между которыми она сидит, пытаются ее как-то угомонить, но она отмахивается и едва ли не первой начинает хлопать, когда поднимается Гай-сенсей. Он громогласно заявляет, что ему есть что сказать и просит дать микрофон. Ли тоже подрывается и хватает в руки свой, протянутый Райдо-семпаем, к ним же присоединяются Генма-семпай и Эбису-сенсей, потому что бросить своего товарища по команде они не могли и согласились быть на подпевках. Котетсу и Изумо тоже тут: первый с сямисеном, струны которого ловко перебирает пальцами, а второй с тайко, на котором выстукивает ритм. Дозорные вообще оказались удивительно талантливыми, Рок даже пошутил, впервые их услышав, что они могли бы стать музыкантами, если решат оставить карьеру шиноби в прошлом. Хорошо, что они решили им помочь! Неджи вот отказался сразу, но у него и голоса нет, и играть ни на чем он не умеет, так что не обидно. От него только присутствие требуется. Они ведь именно его и ждали; Ли, и Гаю-сенсею было важно, чтобы этот радостный день он разделил с ними. Так же, как они разделят с ним его, только, наверное, это будет уже свадьбой. Вряд ли Неджи решит делать предложение Хинате-чан подобным образом. Песню они с Гаем-сенсеем тоже выбирали долго, в итоге остановились на одной из тех, что были популярны несколько лет назад. Долго репетировали, попутно утомив того же Райдо-семпая. Впрочем, его возмущения были деланными. А Шино очень охотно согласился дополнить «оркестр», красивым ритмичным стрекотом то ли сверчков, то ли цикад, то ли кузнечиков. Рок честно пытался запомнить, но не сумел, потому что Шино начал долго и пространно все описывать. Сейчас это неважно. Ли смотрит на Тентен, когда настает его очередь петь куплет. Она пребывает в искреннем шоке, прижимает пальцы к губам, но улыбается, и эта лучшая награда всем его стараниям. Рок едва не забывает слова, отвлекаясь на любование румянцем своей девушки. Сбиться и ошибиться он себе не дает, и уже растягивая финальную ноту, на коленях проскальзывает к ней с распахнутой коробочкой в руках. Краем глаза он видит Гая-сенсея, стоящего на одном колене перед Анко и что-то уверенно ей говорящего, но не вслушивается. — Тентен, ты для меня… — закончить фразу Рок не успевает. Тентен обхватывает его ладонями за щеки и целует под радостный вопль Ино. Та повисла на шее у Райдо, одновременно восторгаясь тому, какой он у нее молодец и как красиво поет, и успеху Ли. Ее вопль становится только громче, когда красная Анко-сан что-то задушенно стонет и протягивает Гаю-сенсею руку, чтобы она надел ей на палец кольцо. Тентен свое рассматривает с любопытством. Ли садится рядом с ней и обнимает за плечи. Гай-сенсей тоже выглядит ужасно довольным, хотя его невеста смущена куда больше. Котетсу и Изумо, отложившие свои музыкальные инструменты, подтрунивают над ней, явно решив воспользоваться тем, что сегодня она им за это ничего не сделает. Слишком счастлива и не хочет портить момент. — Я была уверена, что Анко сбежит, — когда утихают поздравления, удивляется Куренай-сенсей. — Она бы и сбежала, если бы Аикава ей всю плешь не проела, — хмыкает Ибики-сан, подкладывая веселому после такого представления Цутому мяса в тарелку. Мальчишка еще мелкий и щуплый для своего возраста, ему нужно отъесться. Тем более, что он хочет стать шиноби, как и его родители. — Ты, скоти… кхм, — Аикава-сенсей кидает взгляд на сына и обрывает себя. — Сказала же молчать! Так вот почему Анко-сан не выглядела удивленной! О своем намерении жениться на ней Гай-сенсей громогласно объявил еще на войне, но он был готов к тому, что возлюбленную ему придется уговаривать. Он сказал Ли, что все поправимо, самое главное то, что он любит Анко-сан и уверен, что она любит его в ответ, даже если и не демонстрирует это так явно, как делают другие. К ее отказу Гай-сенсей был готов, прекрасно понимал, что с большой вероятностью женщина попытается сделать ноги, лишь бы только не разбираться со всем этим. Гай-сенсей был готов бежать за ней, ловить и останавливать ее, убеждать в искренности чувств и в серьезности намерений, что, ко всеобщему счастью и облегчению, не понадобилось. Теперь понятно, чьими стараниями и кому за это стоит сказать спасибо. Аикава-сенсей ведь не так уж и жалует Анко-сан, но ради своего дорогого друга она явно потратила уйму времени, чтобы убедить его возлюбленную не пугаться. Сюрприз это, конечно, немного испортило, но зато Анко-сан согласилась. Ли отворачивается от разговоров старшего поколения и касается губами нежной щеки своей невесты. Тентен поднимает на него сияющие глаза и ласково целует в уголок губ. — Это было очень красиво, — тихо смеется она, сжимая его руку в своей. Ли любуется тем, как красиво смотрится на ее руке кольцо. — Но, боюсь, вы такую планку задали, что теперь все вас будут в пример ставить своим женихам! — Пусть ставят, — легко соглашается Ли. — Разве не нужно стараться как можно больше для тех, кого любишь? Что вообще может быть важнее счастья близких? Року важно, чтобы те, кого он любит, были здоровы и счастливы, чтобы были рядом и он мог заботиться о них. Разве не в этом вся суть семьи? Вся суть дружбы? Помогать и поддерживать друг друга, делить радости и печали, знать, что тебе есть к кому повернуться в случае беды или проблемы. У него это все есть и никуда никогда не денется. Тентен кивает и снова целует его, на этот раз в губы. Обхватывает его руками за шею и прижимает к себе так крепко, как только может.

Часть 5.8. Ичи. Февраль, 18 лет после рождения Наруто.

Alan Walker & Ashlee — Now We Are Free

+++

В Суну, как и в Коноху зачастили делегации из соседних стран. Собственно, как и обратно. Канкуро и Темари всё чаще отсутствуют на них как послы — Ичи всё ещё смеётся над тем, что Куро внезапно стал дипломатом — а у него внезапно обнаруживается много свободного времени. Так как альянс всё ещё жив, и, кажется, никуда не собирается испаряться, в полевых медиках не так уж много нужды. Ичи берёт смены в госпитале, иногда сопровождает товарищей на миссии по отлову нукенинов, но в общем-то чаще торчит в Суне, что непривычно. Но не неприятно. Сая отправляют с Широ, потому что они научились слаженно действовать вместе, Рира сидит либо у Чиё-баа, либо тусуется в схроне змеиного саннина, — после очередного громкого скандала с Дейдарой они договорились, что той позволено дружить с Суйгетсу и Карин, — а Накику вся горит своими проектами лавки и артефактов. Куро в шутку уже предложил ей открыть сексшоп, с фаллосами, в которых течёт чакра на любой вкус, на что Накику огрызнулась, уверив, что поставщиком кукол для развлечений станет он сам. Ичи слушал перепалку со смешанными чувствами: это было и весело, и ужасно стрёмно, а Ако ещё и про ящериц что-то пыталась вставить, в итоге всё закончилось на том, что Скорпион припёрся и сказал, что никаких искусственных членов на витрине вблизи его дома не будет. Время идёт, ужасы войны немного забываются, хотя лично у Ичи о них напоминает шрам, который остался тонкой полосой прямо под сердцем. Шрамы остались у всех — у него, у Кику, у Сая и, самый видный, у Акеми, который она закрыла вытутаированной ящерицей. Физические шрамы, впрочем, не такие плохие, как те, которые не видны глазу. После своего дня рождения Ичи вспоминает, что может взять отпуск на недельку, только тянет с этим чуть ли не до конца месяца. В какой-то момент на него давят и Гаара, и, к его удивлению, Сасори, которым самим неплохо бы смотаться куда-то на отдых, и Акеми, ноющая, что «Кику-анэ» совсем забросила их кладки с собственными экспериментами. — Ящерицы же интересней, чем всякая бижутерия! — Ну, она не только бижутерией занимается, это просто у неё навалом всякого старого барахла, которое можно теперь сбагрить с помощью хенка. — Ичи сдувает прядь с лица, замечая, что пора отстричь хотя бы сантиметров десять, а то скоро волосы до поясницы дорастут. Они совсем не такие густые, как у его девушки, так что смотрится это не ахти. — Ей не магазин открывать надо, а барахолку. — Это наша оруще-сруще-блюющая на войне помогла, а не барахло! Ичи издаёт смешок, проверяет как держится и смотрится полка, которую он пытался ровно закрепить на стенке расширенных апартаментов. Акеми тоже та ещё сорока, хоть и не замечает этого. Ей нравится коллекционировать всякие безделушки, и именно для её статуэток он сейчас пытается приделать новую мебель. — Бабушка хочет видеть меня в Конохе, — внезапно говорит Акеми. Ичи застывает на секунду, затем спускается со стремянки и садится за стол, внимательно глядя на девушку. — Не сейчас, вообще. Ну, не чтобы я обратно съехала, а в общем. Ты понял. Не очень-то и понял, но Ичи ждёт, что она разовьёт мысль. — Думаю, в марте придётся туда наведаться. К дню рождения. — Хорошая идея, — на самом деле хорошая, потому что там же ещё и брат Акеми, и вся остальная семья, даже противная Изаёй-сан, которая, внезапно, оказалась не такой уж и противной. Чиё-баа, можно подумать, лучше. — А пока можно в отпуск. Через недельку. Канкуро мне тут нашёл какой-то буклет про горячие источники в стране Огня. Говорят, волшебные. — У нас хорошие, — кивает Акеми. — Но почему волшебные-то? — Без понятия, я не вчитывался. Но Ино тоже советовала. Он бы и завтра с ней умотал, но у них очередная делегация на ближайшие пять дней тут торчит, и Акеми вместе с Накику и Ичи ею занимаются. На этот раз гости приехали обмениваться опытом в медицинском деле. Ичи ожидает увидеть Сакуру, но у той забот выше крыши, хотя Шизуне-сан вот в Суне, с ней Кай — сокомандник Акеми, с которым Ичи здоровается вполне радушно. Кай тот ещё гордец и зануда, как выразился Аичиро, но парень неплохой и специалист тоже. Здесь пара ирьёнинов из Тумана, среди которых Кири, бывший в отряде Канкуро, девушка из Облака — Ичи ещё не успел узнать её имя и… — Да они издеваются! — шипит Накику, стискивая деревянные палочки так сильно, что одна ломается. — Опять эта кикимора! Начало праздничного ужина во дворце Каге — на который Ичи припоздал — проходит спокойно, и только его сестра пышет недовольством. Ичи даже понять её может: из Щимо никого не ожидалось, но Саори тут как тут, сидит в своём углу, а в радиусе пары метров никого. У Ичи закрадывается подозрение, что девушку на самом деле только часть избранных видит, а другие просто сторонятся, чувствуя поблизости присутствие чего-то… потустороннего. — Как у вас тут холодно, — по другую руку от Ичи почему-то сидит ирьёнин из Облака. Насколько Ичи знает, места для гостей утверждал Усё-сан, и он точно не мог так ошибиться и посадить рядом с Ритсуми не его девушку, а кого-то незнакомого. Пару секунд спустя Ичи, впрочем, понимает в чём дело: за разными столиками расположили представителей разных деревень, поэтому Акеми с Каем и Шизуне, он сам с Накику и парой коллег из госпиталя, а эта девушка, которая зачем-то пытается к нему придвинуться на своём стуле, просто присела, игнорируя собственных товарищей из Кумо. — Разве? — Ичи незаметно пытается отодвинуться. Вспоминает, что он не Сай и в сестру уж не вжимается, тем паче, та играет в гляделки с Саори. — По-моему, жарко. — У нас в Кумо очень хороший климат, — мелодично отзывается девушка. — Я, кстати, Мико. А ты ведь Ритсуми Ичи, да? Я о тебе слышала. Откуда? Он не звезда войны, как тот же Наруто, не известная скандальная личность вроде Учихи Саске, не гений как тот же лось Темари. Слышать она могла разве что о том, как он бесславно умер и ожил только благодаря сестре и сейсеки Акеми. Но вряд ли об этом даже самые заядлые сплетники рассказывали: сюжеты и поинтересней были, Хьюга, например. — От Канкуро-сан слышала, — уточняет девушка. — Он к нам заглядывал в позапрошлом месяце. Но ты совсем не такой, как я ожидала. Интересно даже, что там Канкуро успел про него наболтать. Что у него в тройных отношениях жаба с бородавками, которую из жалости взяли? С кукловода станется. — Очень приятно, — на самом деле всё равно, но девушка вроде действительно приятная. Голос у неё красивый, и, как Ичи убеждается на следующий день, медик из неё тоже совсем неплохой. Не уровня Тсунаде-сама или Шизуне-сан или Сакуры, даже не его, но куда выше, чем у половины ирьёнинов Суны. К ещё большему удивлению Ичи, даже Саори демонстрирует какие-никакие таланты, хотя единственный больной, который к себе её подпустил — гражданский, находящийся в глубокой отключке. И у Ичи возникает подозрение, что очнулся он не от медицинской чакры, а от её страшного взгляда. Ближе к вечеру, когда Ичи возвращается домой, то замечает крайне угрюмую Акеми, протирающую новую полку влажной тряпкой — наверное, уже на сотый раз. — Что случилось? — А то ты не знаешь, — обиженно пыхтит девушка. Ичи моргает, моргает ещё раз и… нет, он не знает. — У нас скоро отпуск, — осторожно напоминает он, протирая руки антисептиком и кидая халат на спинку стула. — Ты устала? — От безделья? — вспыхивает Акеми, кидая тряпку куда-то на стол, отчего Ичи морщится. Она же грязная. — Нет, прикинь, не устала! — Ладно, — подвисает Ичи. Как-то давно он уже не видел Акеми в таком плохом расположении духа. Месячные у неё? Вряд ли, они же вместе спали ещё утром, он бы заметил. — Завтра у нас дружеский спарринг и… — Я помню, — обрывает его девушка и смотрит большими и влажными глазами. Он что, правда должен догадаться, что там у неё в голове? Она на него обижена? Что он успел сделать, если весь день на работе торчал? Да и Акеми заглядывала к нему в обед, вроде даже не такая расстроенная. Да совсем даже не расстроенная, они же вместе ели то бенто, которое она приготовила с Широ. Ночью Акеми от него демонстративно отодвигается, хоть и позволяет себя обнять за талию. Ичи надеется, что на следующий день будет лучше, но лучше не становится. На общих тренировочных площадках — тех, что в самой деревне — набилось как-то много народу. Тут не только ирьёнины, которые должны продемонстрировать те техники, которые могут помочь в сражении, но и куча зрителей, чуть ли не столько же, сколько собралось когда оживляли их Казекаге, украденного Акацки. Правда, большинство мужского пола, но Ичи замечает в толпе и Саю с Сорой. В спарринге он сам — вот ведь совпадение — сражается с Мико-сан, и её футон оказывается на удивление силён. Против суитона, конечно, не настолько, как мог бы, но, оказывается, девушка владеет и райтоном, который Ичи застаёт врасплох, когда он использует защитный барьер. В их поединке нет выигравших и проигравших, оба слегка ранены, и Ичи с удовольствием жмёт руку соперницы, признавая её силу. Слева слышатся какие-то охи-вздохи Коджи и Руиджи, устроившихся в первых рядах и демонстративное фырканье их дальней кузины, Соры. — Ты сильнее меня, Ичи-кун, — заявляет Мико-сан. — Просто я — сенсор, поэтому у меня реакция быстрее. Ичи кивает, про себя недоумевая. При чём тут сенсорные способности? Они совсем для другого нужны и точно в их спарринге никак ей бы не помогли. Можно подумать, он расстроился из-за проигрыша, которого не было. — Моя очередь, — Кику его чуть ли не отпихивает, занимая место в кругу, начертанном на песке. — Сенсор, говоришь? А я антисенсор. Вот интересно, сможешь ли меня обнаружить. — Ты не ирьёнин, — напоминает Ичи, но сестра только плечом дёргает. Акеми он замечает сразу — она тоже в первых рядах, сидит, сложив руки на коленях, при этом словно готовится сорваться вперёд, но на Накику глядит с гордостью и одобрением. Что неудивительно, учитывая их тесную дружбу. — Да похуй, базы меддзюцу тоже считаются, — заявляет Кику, и Ичи внезапно вспоминает, как несколько лет назад она подпалила попу Соре. Сора, видимо, тоже вспоминает: видок у неё кислый, и она с одной соперницы на другую переводит такой взгляд, словно не знает, за кого меньше болеть. Скорпион появляется за его спиной бесшумно и неожиданно, Ичи думает, что он вот-вот вмешается в происходящее, но тот только протягивает Ичи моти с солёной карамелью и тяжело вздыхает. — Эту она не сожжёт, — спокойно говорит Сасори, хотя уверенности в его голосе особо и нет. На очередную технику футона Мико-сан Кику призывает Окоджори. Белый горностай, перебирая короткими лапками, крутит нагинату, и от острого лезвия исходят упругие и острые порывы ветра, совершенно точно ядовитые, если судить по слабо-зеленоватому цвету воздушных лезвий. Видимо, сестра сразу пошла с козырей. Что её так взбесило? Это даже не Саори. И инка она не призывает, как планировала. Все его знакомые девушки сегодня какие-то дикие, среди них только Мико-сан кажется более-менее нормальной. Она защищается, снова использует футон и райтон, но Кику с такой злобной рожей, какой он у неё никогда не видел, всё же набирает в грудь воздуха и, складывая печати, пуляется своим фирменным — и смехотворным — катоном. Как раз следом за очередной воздушной атакой горностая, распаляющей огонь. — У нас дружеский матч! — Ичи кидается было вперёд, но Скорпион неожиданно сильно хватает его за плечо. Не рукой, а нитями чакры, прислоняя ладонь второй руки ко лбу. — Отпуск, — говорит опекун. — Быстрее бы. А пока жуй давай. Ичи вспоминает, что в руке у него моти, который зачем-то дал Сасори. Сладкое не любят ни Ичи, ни Накику, ни Широ. Скорпион затем толкает его в сторону Акеми, демонстративно отвернувшейся к поединку и хлопающей в ладоши. Мико-сан выходит из круга, чтобы показаться Кири, хоть и поглядывает в сторону Ичи, а на её место ступает Саори, что-то ледяным тоном вещающее про проклятие Сая и его рода. И судя по свирепому виду что Кику, что куноичи Мороза, под проклятием художника подразумевается его жена. Пожалуй, на этот поединок он бы посмотрел, но как-то, всё же, неспокойно за сестру. Всё-таки ирьёнин Щимо действительно стрёмная, а никакие до сих пор приобретённые амулеты против неё не сработали. — Ичи, ты придурок! — вдруг заявляет Накику. — Как знала вот, что имото с вами связываться не нужно. — С чего бы это? — Болван, — припечатывает Кику и атакует Саори не дожидаясь стартового сигнала. В итоге обеих дисквалифицируют после того, как с трудом разнимают. Те даже на техники не размениваются, впрочем, у Кику, скорее всего, и чакры-то не осталось, вообще непонятно зачем она в бой полезла. От помощи Ичи Накику гордо отказывается, тянет за собой Кая и просит того поиграть с Саори в гляделки вместо неё: авось, переглядит, он ведь тоже весь из себя холодный и напыщенный. И, видимо, науськала Акеми, потому что вечером, когда большая компания собирается в «Бывшем-сама», его девушка демонстративно сидит и перешёптывается с Накику. Сай тоже тут, как и Руиджи с Коджи, и его тоже отодвинули, поэтому сидит он рядом с Ичи, с опаской поглядывая то на свою жену, то на никуда не девшуюся Саори. — Она к тебе шары катит, — вдруг говорит Сай и моргает. Потом исправляется: — То есть эээ половые губы? — Кто? — Ичи чуть не выплёвывает свой напиток обратно в стакан. — Саори? — Нет, которая из Облака. — Мико-сан? Глупости. Сай пожимает плечами — решил, что сказал всё необходимое и теперь сидит вздыхает, жалея, видимо, что пришёл. Ичи внимательно оглядывает Мико-сан, которая как раз решила продемонстрировать какие-то навыки игры на прихваченном с собой музыкальном инструменте. Зачем это делать в баре Ичи не понимает, но один из кузенов Соры покорно идёт просить выключить звук, чтобы насладиться игрой экзотического устройства, отдалённо напоминающего сидзуоку. Мелодия заунывная, но, кажется, все в восторге. Ну, или не все. Ичи вот мечтает уже вернуться в квартиру, хотя по Акеми видно, что она в ближайшие пару часов не желает отчаливать: она всё пьёт и пьёт, ей уже хватит по-хорошему, потому что что после трёх коктейлей она обычно пьяная вишня. Мико-сан, конечно, красивая, той воздушно-грациозной красотой, которая притягивает взгляд. У неё каштановые, густые волосы и ярко-зелёные выразительные глаза. Ей, наверное, стоило не куноичи становиться, а какой-нибудь актрисой или, вон, выступать в кочующих театрах. С другой стороны, наверное, проводить жизнь в дороге не всем интересно. — Акеми, пойдём домой, — Ичи перехватывает пятый стакан, но девушка что-то бубнит себе под нос. Накику, отвлёкшаяся на разговор с Руиджи и влезшим в него Саем кидает беглый взгляд на имото и сама толкает её к нему в объятия. — Ако, тебе, правда, хватит. А ты, придурок, надеюсь, понял что делать, когда придёшь домой? Что, например? Тазик Акеми не забыть принести? — Ты мне больше нравилась пока в пубертат не вступила, — выплёвывает Ичи, подхватывая свою девушку на руки: она, кажется, заснуть уже готова. Но никому дела особого до них: все сидят кружком вокруг Мико-сан. Кроме вот, Руиджи, Сая, Кику и Саори, которая притаилась в углу бара. — И не вышла из него, судя по всему. — Вали давай, — в этом вся его вежливая сестра. Характер с годами лучше у неё не становится. — Только не урони Ако-имото. — Я почти не пил, — потому что это правда. Но Кику его уже не слушает. Наутро Акеми устраивает ему грандиозный скандал. У неё голова болит от выпитого, и она ещё злее, чем вчера и позавчера. У неё как-то в геометрической прогрессии настроение ухудшается. Ичи выслушивает о себе много нелицеприятного, а ещё что пусть катится со своим отпуском. Потом она плачет и извиняется, а он даже слова вставить не успел и даже понять в чём, собственно, дело. Ну не из-за того ведь внимания, которое ему оказывает Мико-сан? Говорит ирьёнин с ним исключительно по делу. Вроде. Он особо не вслушивался. В итоге Ичи просто вздыхает, советует Акеми принять душ и выспаться как следует, а сам топает к Гааре, просить, чтобы отпуск ему дали пораньше. Плевать уже на делегацию, пусть с ней кто-то другой разбирается. Та же Чиё-сама. День проходит спокойно лишь потому, что Ичи сбегает вместо госпиталя в свою квартиру, а Акеми вроде как уходит к Гокьёдай. Она настолько зла, что даже гуре к нему не отправляет, но, видимо, отправляет в госпиталь, потому что когда Ичи вечером находит её у террариума в огороде дома Скорпиона, выглядит она миролюбивей. С Гаарой он уже договорился, что на неделю от них отстанут. — Давай сразу завтра на источники, а? — устало говорит Ичи. — А делегация? — Сами разберутся. Акеми светлеет лицом и кивает. Громко прощается с Кику — Дейдара, Сай и Рира где-то отсутствуют, а старейшины всем скопом на очередном совете — и, подхватывая Ичи под локоть, всю обратную дорогу расписывает, как они наконец-то отдохнут от толпы народа. А пару суток назад жаловалась на скуку. Может, у неё гормональный сбой? Предлагать проверить Ичи, впрочем, не решается пока, чтобы не спугнуть её позитивный настрой. Онсен, куда они прибывают, следуя брошюрке, совсем маленький. Здесь комнат восемь, и им везёт, что одна свободна. Кроме них все остальные — тоже пары, гражданские и шиноби, но незнакомые. Есть одна даже из Ива, судя по протекторам. Эта прибывает практически в то же время, что и Ичи с Акеми, и они объясняют, что заранее регистрировались тут, ещё после войны отправив письмо хозяйке с просьбой о комнате на февраль. Удивительно, Ичи вот впервые об этих источниках услышал, когда Ино их так хвалила. Хотя сама здесь ни разу не была, судя по тому, что он успел понять. Надо будет, когда вернётся в Суну, подробнее брошюрку почитать что за целебные свойства у местной воды. Спрашивать у владелицы — сухонькой старушки возраста Чиё — и её молодой то ли дочери, то ли невестки он почему-то стесняется. Они почти сразу переодеваются в халаты — ужинать решили уже после банных процедур — и залезают в на удивление крошечный бассейн. Их тут таких практически по количеству комнат и ещё один побольше, но там не хочется стеснять парочку, которая слилась в страстном поцелуе. — Удобно, что всё кустами отделено, — хихикает Акеми, подплывая к нему и обвивая шею руками. Ичи уверяется, что у неё, скорее всего, были месячные, вот и ходила она надутая и злая. — Можно даже прямо тут… — Всё слышно будет, — усмехается он, тянясь к мягким губам с поцелуем. Медленным, тягучим и долгим. Когда он, наконец, отрывается от неё и заглядывает в светящиеся озорные глаза, то вздыхает с облегчением. Надо было сразу на кого-то скинуть все дела и свалить в отпуск. Хотя он уже представляет себе как долго и нудно на него будет ворчать Чиё-сама, когда они вернутся. — Нет, если мы будем тихими, — Акеми и сама смущена, а, может, румянец у неё из-за горячей воды, но ей явно хочется попробовать. Поэтому Ичи лишь подхватывает её под ягодицы и медленно насаживает на себя, предупредительно зажимая рот свободной рукой. Акеми может быть громкой, но она старается и только тихонько всхлипывает — достаточно тихо, чтобы за кустами не было слышно. То ли онсен специально так обустроен, то ли это совпадение, но звуки и эхо не сильно распространяются, так что в какой-то момент они оба расслабляются. Ичи двигает бёдрами в размеренном темпе, потому что в воде по-другому не получится, большим пальцем ведёт по её клитору, освобождая её рот только для того, чтобы Акеми вцепилась зубами ему в плечо. Долгого, нежного секса у них не было давно, так что он пользуется возможностью, к тому же никто их не беспокоит, и они зависают в воде практически на час, пока кожа не становится совсем сморщенной, как у Гокьёдай, а голова не начинает кружиться не только от оргазма, но и от температуры. Ужин в итоге они просят подать в номер, обещая доплатить при выезде. Не бедные уж, хоть и спустили довольно крупную сумму денег на новую мебель. Ради отпуска вот точно не жалко. А если Акеми захочет, то и с Канкуро может потом куда-нибудь смотаться. Они остаются на пять дней, гуляют по окрестностям — посмотреть тут особо не на что, но вот природа красивая. На миссиях не особо обращаешь внимание на окружение, а тут они наслаждаются и птичьим пением и даже умиляются семейству уток, которые живут возле пруда в паре километров от онсена. — Хорошо, что у Кику-анэ только один утёнок, а не такой выводок, — замечает Акеми, смеясь, и Ичи хмыкает, представляя, что на такой выводок сказал бы самый главный папаша-селезень. Ичи обнимает свою девушку, слушает её переливчатый смех и обнимает. Она такая красивая, когда ведёт себя беззаботно и не думает ни о чём плохом. Акеми всегда красивая, конечно, и в ярости тоже, но так ей лучше, потому что она становится ещё ярче, ещё ласковее и нежнее. Самое настоящее солнышко. Ичи радуется, что вроде как у них всё хорошо. У всех всё хорошо, и так и должно оставаться как можно дольше.

Часть 5.8. Гаара, Февраль, 18 лет после рождения Наруто.

Amir — Complémentaires

+++

Гаара думал, что после войны и наконец-то установившегося мира у него будет меньше дел, но почему-то их становится только больше. Тут и совместные проекты, и помощь в восстановлении соседних территорий, на которых велись боевые действия, и сомнительные договоры с бывшими преступниками типа Орочимару. Делегации из других стран Гаара спихивает на свободных джонинов — тех же Ичи, Канкуро и Руиджи — а сам закапывается в бесчисленных отчётах, которые всё строчит и строчит Усё-сан. Железная дорога, телефонная линия между Каге и даймё, новые развлекательные и образовательные программы для детей-шиноби: из каждой страны откуда-то вылезают изобретатели, философы и просто общественные деятели, фонтанирующие одной идеей за другой. Где они все прятались раньше? Даже в Суне обнаруживаются подобные — взять того же Сая, который является к Гааре на пару с Суйгетсу, притащившем письмо от змеиного саннина. — Мы решили, что лавку проще всего сразу оборудовать в поместье Гокьёдай, — деловым тоном оповещает художник. — Ну… с согласия Сасори, конечно. Удивительно, но Сай, всех и вся прежде зовущий с уважительными суффиксами уже давно перешёл к Скорпиону на «ты» и зовёт по имени. Что там конкретно в их отношениях — Гааре, в принципе, всё равно, как всё равно и на то, что творится у его брата и Акеми с Ичи. Он только удивляется тому, что все вокруг кого-то себе находят, а Казекаге в свои восемнадцать даже не представляет как и каким образом и, главное, зачем заводить эти отношения. Ему если кто и нравился, то Широгику, но ей пятнадцать, и Широ не больше заинтересована в романтике, чем он сам. К тому же, она нравится другому их общему другу — Яхико. Гаара вздыхает и переключает внимание на гостей. Половину объяснений Сая он пропустил, но выцепил самое важное. — Артефакты Кику должны проходить через Усё-сан. — Потому что мало ли что она там со своим хенка сотворит. Гаара помнит их с Акеми кладки, и в чужие руки точно не должны попадать опасные объекты с чакрой внутри. — Секретарь будет лично заверять те типы товаров, что можно выставлять на продажу, а которые будут храниться в запасах Суны. Не хватало им ещё, чтобы гражданские разгуливали по базару с каким-нибудь фаллосом, из которого вырывается райтон. Канкуро что-то такое в красках описывал брату, пошла гогоча, но Гаара отмахнулся: бред ведь, Накику не стала бы подобное клепать, а теперь вдруг засомневался. Если она живёт и спит со взрослым мужчиной, при этом имея в мужьях странного Сая, у неё ведь тоже, наверняка, с головой не всё в порядке. Это даже не считая того, что она уже успела и память один раз потерять, и помереть. С другой стороны, именно она с Акеми и Наруто вернула его обратно, когда сам Гаара помер. А теперь один из его убийц живёт под боком и ждёт прибавления в семье. Говорят, в Конохе дурдом, но Гаара уверен, что у них тут, в Суне, не лучше. И кому, как не Казекаге за всем этим бдить. Пусть и издалека, потому что, слава Ками, у него есть Сасори-сан, Баки-сенсей и Усё. И ещё Гокьёдай. Целая команда, которой всё равно везде не хватает. Суйгетсу отчитывается очень кратко: ему интересно не программу Орочимару обсуждать, а где можно найти Риру с Дейдарой. Ещё одна поразительная дружба: водный монстр из Кири и подрывник из Ива. Ссорятся, причём громко, они чаще, чем те же Накику с Чиё-сама, но им, видимо, точно так же это доставляет безмерное удовольствие. — У меня день рождения! — ноет Хозуки, забираясь на стол Гаары и чуть ли не нависая над ним обвинительной лужей. — Селёдочка, гавнючка такая, специально меня выгнала. Как думаешь, она сюрприз готовит? Гаара ничего не думает, он не так уж и хорошо знаком со всей этой шайкой-лейкой под крылом змеиного саннина. Ну, разве что с Ямато-сан. И то только потому, что тот постоянно отирается в Суне, чем-то соблазняя местных дам. Гаара даже знать не хочет чем именно. И почему он ещё не вступил в сомнительный бизнес Накику, раз согласился помочь с пристройками и постройками на территории поместья. Гаара помнит, как после того, как Скорпион покинул Суну, Почтенные Брат и Сестра удалились за пределы стен в поисках покоя. Что ж, Скорпион вернулся, а вместе с ним покой пропал, кажется, навсегда. И непонятно кого это больше напрягает. Чиё-сама, например, кажется, только веселит. Сколько вообще уже лет старейшине? Они с братом всё грозятся помереть, но, судя по всему, остальные раньше уйдут в могилу, чем эти двое. Смерти Гаара, конечно, никому не желает. Он, наоборот, хочет мира. Мира и сходить в кино с Широгику, они давно там не были. Гаара прогоняет Суйгетсу из кабинета, советуя самолично поискать проблемных жителей поместья Гокьёдай, встаёт и подходит к окну. На подоконнике лежит программа культурных мероприятий, в том числе афиша двух кинотеатров Суны, и Гаара с любопытством изучает, что там нового из ужастиков. Кажется, один снят в Щимо — надо бы сходить, а то он столько слышал про страшную куноичи Мороза, — Ямамура Саори, если верить анкете, — хоть и не увидел её в итоге. Очень странно, ведь она в Суне торчала целую неделю, а с делегацией Гаара не заметил никого похожего на описание и фотографию, и потом как-то не получилось с ней пересечься. Гаара отстранённо крутит в руках программку и делает себе мысленные пометки: надо ответить Ли, поздравить с помолвкой и пообещать навестить в Конохе, надо бы заглянуть к Мэйко-сан вместе с Чиё-сама, ведь она, к большому удивлению последней, прислала им официальное приглашение на чаепитие. Надо бы ответить и Наруто — хотя сообщение явно составляла Сакура, потому что его яркий блондинистый друг писать не любит, и его стиль общения явно прошёл жёсткую цензуру и обогатился эпитетами и метафорами. Надо уже, наконец, просто взять отпуск и скинуть на кого-то обязанности, только Гаара так не умеет. Вроде бы и совет теперь не доставляет таких проблем как раньше, — ведь Расы-сан больше нет, и нет тех стариков, которые баламутили воду, — вроде и даймё со своими планами, подхваченными с попустительства Йондайме успокоился. Только почему-то на душе неспокойно: Гаара не привык к тому, что всё может быть хорошо долго. Обязательно случится что-то плохое. После белой полосы идёт чёрная. Вряд ли даже альянс способен изменить положение вещей. По крайней мере, кардинально. А если изменит — то в шиноби больше не будет никакого смысла. Большинству бывших ниндзя придётся подыскивать другую профессию — и это тоже задача Казекаге, интегрировать программу смены профессиональной деятельности. Конечно, у многих и так есть дополнительные средства заработка, но не у всех же. В основном у кланов, — но это в Конохе, — а в Суне всё совсем по-другому. Из вроде не печальных, но и не весёлых мыслей его выдёргивает Широ, ангелом-хранителем появляясь на пороге кабинета. Она ведь, правда, как ангел — красивая, приходит именно тогда, когда ему плохо, но при этом далёкая и вся какая-то неземная. — Разве ты не должна была вернуться завтра? — А я вернулась сегодня, — весело заявляет девушка, крутя в тонких пальцах маску песца. — Минус два идиота, которые пытались саботировать железную дорогу. Ну, то есть, тот посёлок, где принимают рабочих. — Я помню, куда тебя посылал, — усмехается Гаара. — Можешь оставить отчёт Усё-сан, я и так знаю, что всё выполнено идеально. Широгику странно мрачнеет, точнее становится серьёзней и прячет руки. Эти движения у неё остались с детства, Гаара их наизусть знает: сейчас сцепит пальцы в замок за спиной, слегка качнётся с пяток на носки и посмотрит на него из-под отросшей пушистой чёлки. Естественно, она так и делает. А у Гаары сердце сжимается от умиления, такого ему несвойственного. Чиё-сама и вся семья Широгику были против того, чтобы она становилась Анбу, но Гаара верил, что девочка добьётся своего в любом случае, и противиться её упорству не нужно. Только она уже не девочка совсем никакая. И он сам не мальчишка, которому только-только вручили роль лидера деревни. А он помнит, как они однажды, совсем мелкими — ей было лет шесть, ему девять — сбежали с какого-то важного ужина, чтобы покачаться на качелях, которые Ичи с ворчащим Канкуро смастерили в одном из дальних дворов резиденции. Широ впервые показала ему инка, хоть и не могла, конечно, объяснить что это и как работает. Просто утащила за руку, посадила на дощечку и обеими своими тонкими руками дёргала цепь. Гаара тогда вообще не думал, что это он сам должен качать мелочь. Ему вообще казалось, что это сон, потому что ни до, ни после таких эпизодов не было. Тогда Гаара был уверен, что никто его не любил, что сам он никого не любил, только ненавидел. Тогда их, в конце концов, нашла Чиё-сама и увела Широгику, ворча, что Йондайме это не понравится, а Ритсуми не стоит привлекать к себе внимания. — Эй, приём, земля вызывает Казекаге! — лицо Широгику, понимает Гаара, моргая, прямо перед его собственным. — Ну что, сходим вечером в кино? Говорят, ужастик какой-то в Щимо снимали. Мне интересно. — Да, — вырывается у Гаары. Удивительно, но свою детскую сторону она, кажется, только с ним и показывает. Словно боится, что остальные её перестанут воспринимать как равную, если она вдруг улыбнётся не тихо и спокойно, а широко и хитро, показывая острый сколотый клык с правой стороны — она сломала его в девять, во время их спарринга, но отказалась показываться ирьёнинам. Гаара до сих пор думает, что Широ не хотела показывать перед страшным мальчишкой своей слабости. А ему и в голову не пришло тогда тащить её к Ичи или Сасори-сан или Гокьёдай. Гаара вдруг ловит себя на том, что тянется рукой к её лицу, но прерывает его порыв брутально распахивающаяся дверь и какие-то слабые блеяния Усё-сан на заднем фоне. Гаара даже не думает возмутиться: компания, которая заваливается в его кабинет, определённо проигнорировала бедного скромного секретаря. У того свирепость просыпается лишь в исключительных случаях. На памяти Гаары такие можно по пальцам одной руки пересчитать. — Ако-анэ нет в деревне! — с порога ноет Яхико, который и ворвался так бесцеремонно. За его спиной — младшая сестра Хьюга Хинаты, с которой Гаара уже виделся и Конохамару со своей командой. С ними же почему-то Райдо, а не сенсей команды Сарутоби. Вспомнить бы ещё как зовут сокомандников этого парнишки. — И Кику-анэ занята со своим хахалем! — Мужем, — хмыкает Широ, склоняя голову к плечу: точно так же, как это делают Сай и Накику. — Или ты про… — она сама себя обрывает и переводит взгляд на Гаару. — Я не ожидал вас, — Гаара прочищает горло и возвращается к своему столу. — Но это приятный сюрприз. — Мне спихнули эту проблемную толпу, — вздыхает Райдо. По его лицу видно, что он не в восторге, что хотел бы провести время со своей девушкой, да даже снова спеть на предложении руки и сердца, ведь Гаара уже в малейших деталях узнал что и как там всё произошло у его друга, который неутомимый зелёный зверь Конохи. Да уж, теперь, после такого спектакля многим придётся постараться, чтобы убедить благоверных в том, что они заслуживают быть будущими мужьями. А если Киллер Би, который серьёзно решил удариться в музыку, присутствовал тогда в Конохе… Слухи всегда быстро распространялись, а после заключения союза между пятью великими державами, и вовсе. — Я её займу, — усмехается Казекаге. Он немного разочарован тем, что кино с Широ наедине обломалось, но искренне рад видеть её друзей — и своего друга — в Суне. Сходят все вместе, ничего страшного. Райдо он отправляет к Гокьёдай, когда выслушивает цель их визита: они здесь всего лишь на сутки, потом отправятся в порт, в сопровождении каравана из Облака, с которым и путешествуют уже пять дней. Оттуда морем — в страну Чая. Усё-сан говорит, что о прибытии коноховцев было записано, но не обвиняет Казекаге за невнимательность: в конце концов, это не так важно, что какие-то вещи он пропускает. Это же не нукенины. Секретарь всем раздаёт шоколадки и мягким тоном заявляет, что до конца дня сам разберётся с делами, а начальнику стоит провести время со сверстниками. Золотой человек. Хотя Гаара не уверен, делает он это ради него или Широгику. Скорпиона в его кабинете нет, — что удивительно, — хотя вполне возможно, что его за собой к Гокьёдай утащил Хозуки. Они сами туда направляются после фильма, который бурно обсуждают Яхико и Конохомару. Все три девочки молчаливы, парень в очках — Удон, вроде — пытается вклиниться в яростный спор товарищей, но терпит сокрушительное поражение, потому что его голос слишком тихий. — Кику-анэ амулеты у себя повесила, — внезапно выдаёт Широгику, и Гаара чуть не запинается на ровной дороге. Её что, так сильно напугал ужастик? Ничего же особенного не было, какая-то девочка вылезающая из колодца и убивающая тех, кто видел её на экране. Спустя неделю после просмотра. Дурацкий сюжетец, им куда лучше и страшнее попадались. Хотя Гаара не может не согласиться с тем, что актриса в главной роли монстра выглядела очень убедительно. — Может, у них переночуем? — Давайте лучше сфоткаемся! — Яхико, ясное дело, хочет доказать себе и остальным, что фильм на него впечатления не произвёл. Гаара кивает: ему тоже хочется получить фотографию на память. Почему-то они с семьёй и друзьями редко думают о том, чтобы запечатлить себя друг с другом в кадре. Хотя, одна фотография у него всё же есть, только висит не в кабинете, а в личных апартаментах. Фотки, сделанные в фотокабинке — новом изобретении, привезённом из страны Снега — получаются размытыми; Конохомару ворчит, что качество для заморского дорогущего аппарата могло быть и получше, а девчонки, и прежде неразговорчивые, теперь и вовсе выглядят бледнючими. Сумерки уже опустились на Суну, и, выходя за ворота, все друг в друга вцепляются. У Гаары с одной стороны Широ, с другой — Ханаби, Яхико, ясное дело, подхватил под локоть свою фею. Конохамару со слишком уж вздёрнутым подбородком предлагает свою руку Ханаби, а Удону и Моеги и наедине неплохо. Но все вздрагивают на шорохи чахлых кустов и перекати-поле, шуршащее по песку от малейшего дуновения ветра. Гаара про себя смеётся над такой нелепой реакцией шиноби, но заночевать решает у Гокьёдай. Вообще-то для подопечных Райдо он выделил апартаменты, но их тоже не выгоняет, тем более, что Сасори-сан, оглядывая всю эту толпу, выдаёт палатки и просит ставить их осторожно, чтобы не помять клумбы. Палатку ставят одну — самую большую, в ней как раз три отсека. Перегородки даже не опускают, спальники тесно прижаты друг к другу. До середины ночи они ещё болтают, а потом все по одному засыпают. — Думаешь, амулеты досюда действуют? — шепчет Широ у него под боком. Вот что её так впечатлило, интересно? Убийцу и шпионку из Анбу?! Хотя, Гаара же слышал, что Сая вон впечатлила та самая его поклонница из Щимо. Да и не только Сая: Гаара даже от Канкуро успел про неё услышать. От Акеми. И от Ичи, который вообще не впечатлительный. — Это ты наш ангел-хранитель, — говорит Гаара, поворачивая голову. Помнится, однажды он так сделал без предупреждения, находясь слишком близко к Кику, и нечаянно поцеловал её в уголок губ. Неловко было, конечно. Помимо этого опыта поцелуев у Гаары нет никакого другого. — Я просто орудие, — говорит Широ. — А ангел-хранитель Суны это ты. — Ты не орудие. — Что за глупость? Гаара не Раса, он совсем не так воспринимает жителей деревни. Пусть и своих подчинённых. — Меня это устраивает. Её дыхание на его щеке лёгкое, словно взмах крыла бабочки. Губы совсем близко, но не касаются его кожи. А если и касаются, Гааре кажется, что это уже во сне.