Красное солнце пустыни

Часть 3.10. Ино. Сентябрь, 16 лет после рождения Наруто.

Anya Nami — Dirty Dream

+++

Как так вышло, что Ино влюбилась во взрослого мужчину, она не может сказать. Просто влюбленность в Саске как-то сама собой испарилась, — еще бы ей не испариться, когда из-за этого кретина чуть не погиб Чоджи, а вместе с ним Неджи, Ли и Киба с Акамару, — и она начала смотреть по сторонам. Девочкой она всегда была яркой и заметной, только в отличие от той же Акеми, Ино это понимала и умела своими достоинствами пользоваться. Все-таки Ино не только красивая, а еще и умная, и уверенная в себе. Последнего, считает она, не хватает ее подругам. Хината сохнет по Наруто еще со времени их учебы в академии и никак не может с собой справиться, чтобы хоть как-то донести свои чувства до этого придурка. Сам Наруто в жизни никогда не догадается, потому что он дуб-дубом. Тут надо напролом идти, а не ждать у моря погоды. Вот Хината же ее и дождалась: Лобастая решила последовать примеру Акеми и забрать себе сразу двоих, начав с Какаши-сенсея, — которого, видимо, как-то сумела соблазнить даже без помощи Ино, что поразительно, — и закончив Наруто, который и так в нее влюблен. За Сакуру Ино, безусловно, рада, но вот за Хинату обидно. Лобастая молодец, что переключилась на кого-то еще. Не молодец она, потому что все еще не махнула рукой на Саске, но это уже другая история, с романтикой никак не связанная. Не ее вина, что в Наруто влюблена Хината, тут ничего не сделать. Шансов с Наруто поговорить ведь была масса, кто же виноват, что робкая наследница клана Хьюга ни одним так и не воспользовалась? Да и так уж ли ей нужен на самом деле Наруто? Ино считает его добрым, честным и благородным, но дураком. Ничего плохого в этом нет, но ему нужна женщина, которая будет вести его за собой как теленка, пока он не остепенится, а это точно не про Хинату. Ее милая и нежная подруга рада будет, если кто ее саму возьмет за руку, спрячет за широкой спиной и даст уже быть той девочкой, которой она так и осталась в глубине души. И ведь тут даже далеко идти не надо, вот он, идеальный кандидат с ней рядом! Неджи, замечает Ино, смотрит на Хинату очень много и очень часто. Она даже научилась его взгляды различать, хотя он конечно же уверен, что у него на лице идеальная маска равнодушия, а серебристые глаза с легким лавандовым оттенком, — забавно, что у Хиаши-сама они просто серебристо-белые, у Хинаты оттенок как и у Неджи, но более видимый, а у Ханаби в серебре примешана холодная сирень, — ничего не выражают, но Ино-то все видит! Он смотрит на кузину так, словно готов к ее ногам упасть и так там и остаться, пока она его не поднимет. И явно имеет ее во всех возможных и невозможных позах в своей голове. Лучше бы не смотрел, а что-то сделал, хотя, блин, долго ждать. Что говорить об отмороженном Неджи, если даже куда менее отмороженные парни Акеми, кажется, от нее первого шага ждали? Икимоно на Хинату не похожа совершенно, она скорее с Ино имеет много общего. Акеми огненно-рыжая, очень яркая, стройная и с обалденными ногами, но вот понимания что у нее имеется у Акеми почему-то нет. Будь Ино на ее месте, она бы тоже хвасталась своими парнями, но совсем не так, как это делает ее подруга. Разве удивительно, что у красивой девушки шикарные парни? Нет, конечно! А у Акеми на лбу так и написано было крупными буквами: посмотрите, как мне повезло! Ино видела песчаниц, и если уж кому и повезло, то это Канкуро и Ичи. Ино ничего не имеет против куноичи из союзных деревень, ей даже нравятся Накику, Мацури и Юката, но в Листе девочки понежнее будут. Коноха — богатая и сытая деревня, тут хороший климат, и Ино прекрасно понимает, что взрослеют и матереют здесь позже. А Акеми, к тому же, еще пусть и диковатая и совсем не знающая себе цену девочка, но зато неиспорченная. Уж Ино-то точно знает, что у той в голове кроме Канкуро, а потом и Ичи никого не было, и большую часть пошлых мыслей ей в голову она вкладывала сама лично. Да эти двое Ино благодарственное письмо написать должны и ручки целовать, что она, такая замечательная, вырастила такую замечательную подругу! Неджи бы вон тоже, но тут скорее в Суне снег выпадет, чем она от него чего-то добьется. Впрочем, чужие отношения ее сегодня волнуют мало. Ее волнует Генма, в которого она влюбилась, и идущий с ним в довесок Райдо, для которого в ее сердце, пожалуй, тоже найдется место. Если Акеми может и готова любит сразу двоих, — и Накику, но в ее отношениях Ино успела запутаться; ну да не страшно, у нее будет время во всем разобраться на миссии в Суне, — то почему она не сможет? Конечно, вначале Ино подумала, что Генма так пытается слиться с темы и ей отказать. Она даже обиделась и высказала ему все, что о нем думает. Разозлилась Ино тогда ужасно, ведь ей показалось, что Генма ее высмеять решил! От него она такого жестокого поступка не ожидала. Одно дело просто отказать, объяснив причины, а совсем другое — выдумывать нелепицу. Ему пришлось потом ее неделю караулить у цветочного магазина, чтобы объясниться. Он для этого даже Райдо с собой привел, потому что на самом деле не шутил и не пытался так ее отшить. Они действительно вот так и «встречаются», пытаются, во всяком случае, с одной девушкой на двоих. Генма съязвил, что у них вошло в привычку всем делиться, и это перетекло в том числе в отношения. Райдо стоял рядом с ним, поглядывая на Ино с интересом. То ли, все-таки, это своего рода смотрины были, и он приценивался, то ли просто хотел узнать, как она поступит. Понятное дело, что не растеряться тут было нельзя, и того, что они реально вот так и встречаются с кем-либо, она не ожидала. — То есть, если я с тобой, то и с ним? — зачем-то уточнила она еще раз. — Я здесь, если что. — Тебя сложно не увидеть, семпай, — на пробу стрельнула глазами Ино в сторону Райдо и заметила, как дернулся его кадык. Ну, в принципе, в хозяйстве пригодится и два мужика, правда же? Да и почему бы ей не получать порцию двойного обожания, если есть такая возможность? То, что и самой придется стараться вдвойне, ее ничуть не пугает. Папе сложно будет объяснить, но ей и нечего пока объяснять, потому что эти два козла сказали, что еще рано! Ино все еще в бешенстве от мысли о том, что ей приходится ждать. Акеми вот вовсю уже трахается, даже живет со своим марионетчиком, — и спит сразу с двумя, ничего и никого не стесняясь, даже тут, в Конохе, — Сакура при любом удобном случае заскакивает на член своего учителя, вон у Шино явно есть секс, как и у Аичиро. Да что там, даже у Сая! Он-то красивый, но тоже не от мира сего, а Накику хорошенькая и с характером, Ино она понравилась. Только она все еще не поняла, что там у Ритсуми с семьей, но это не так важно. Ичи она уже готова в свой клан позвать, только он фамилию менять не хочет. Жаль, был бы ее старшим братом, уж она бы его точно не забыла. Ичи ей нравится больше Канкуро, хотя и у того есть свои плюсы. Акеми понравились два очень разных парня, но она выглядит с ними счастливой, а они с ней носятся. Причем, марионетчик, на взгляд Ино, делает это более явно и с какой-то легкой ноткой истерики, что Ино забавляет. Видимо, боится, что Акеми как ящерка выскользнет у него из рук и юркнет вниз, затерявшись в высокой траве. Ичи же куда более спокойный, серьезный и напоминает ей Генму. Генму, который стоит с Райдо и о чем-то шушукается с ним. Терпение Ино лопается как воздушный шарик. Она, конечно, не Темари, чтобы вытрясать из них душу так, как старшая сестра Казекаге сделала это с Шикамару, но сколько можно ждать?! — Если я не окажусь в вашей постели сегодня, то окажусь в чьей-то еще, — безапелляционным тоном заявляет Ино, останавливаясь перед спецджонинами. Складывает руки на груди так, чтобы вырез ее топа сполз пониже. Пусть видят что могут потерять, придурки. — Мне надоело. Еще бы ей не надоело! Она все узнала о сексе втроем, что только можно, без, собственно, самого секса. Из Акеми ей удалось вытрясти достаточно, чтобы понимать, что будет, еще и Ича-ича и другие книжки подобного толку прочитала от корки до корки. Неужели они сами не хотят? В своей неотразимости Ино не сомневается, фотографии она им подсунула что надо, так что если у них не встало и яйца не зазвенели — это точно не ее вина и, видимо, ей нафиг не сдались такие мужики. Она злится, недовольно поджимает губы и смотрит на обоих с вызовом. Пусть только откажутся, правда ведь пойдет и найдет, с кем переспать. — Ультиматумы пошли, красавица? — усмехается Генма, перекатывает сенбон из одной стороны рта в другую. — Райдо? — Часики пробили, — в тон ему отвечает Намиаши, и Ино глазом моргнуть не успевает, как ее впечатывает в твердую грудь. Если кто-то спросит как они оказываются в квартире Генмы и Райдо, которая у них одна на двоих, — вот ведь неожиданность! На самом деле нет, — то Ино и на этот вопрос не сможет ответить. Не сможет ответить ни кто первым ее поцеловал, ни чьи руки первыми сжались на ее груди, ни кто начал стягивать с нее узкую юбку и топ. Все-таки, два человека — это ужасно много, а Ино одна. Она одна, но ей ничуть не страшно, потому что у этих двоих явно есть опыт. И они ее точно не обидят, иначе бы не ждали и теперь не укладывали бы на кровать так бережно. Ино облизывает припухшие губы, на которых не остается и следа блеска, пытается было принять позу пособлазнительнее, но напрочь обо всем забывает когда видит перед собой обнаженного Генму. Кажется, с ее губ срывается слабый стон, и она подается вперед сама, обводит его торс ладонями и целует в подбородок. — Я все еще здесь, — напоминает Райдо. Ино отвлекается от Генмы, к которому успела прижаться голой грудью, и требовательно тянет руку к Намиаши. — Ты далеко, встань поближе, я хочу… — двоих. Да, наверное, именно так. Она именинница, так что любой ее каприз должен исполняться тут же. Ино сравнивает их, замечает отличия: два крепких красивых члена примерно одной длины, но у Генмы потолще, а у Райдо он чуть выгнутый, головка приподнята вверх. Интересно, это на что-то влияет? Да о чем это она! Влияет, она же ирьенин. Ино обхватывает оба члена ладонями, смотрит из-под светлых ресниц вверх, на лица мужчин, и понимает, что пропала. Между ног у нее не было так мокро даже когда она сама себя ласкала, представляя, как будет отдаваться им. Она судорожно вздыхает, быстро целует обе головки, из-за чего Генма вздрагивает, а Райдо опять шумно сглатывает, и откидывается назад, приглашающе разводя ноги. — Я жду, — капризно тянет Ино и смеется, когда мужчины оказываются с ней в кровати. Смех ее, впрочем, длится недолго. Готовит ее Райдо: его широкие пальцы гладят ее половые губы, рисуют круги вокруг клитора и наконец-то проникают в нее. Ино с непривычки немного больно, но хорошо, потому что Генма отвлекает ее поцелуями и поглаживаниями; так, что у нее внутри все сжимается. — Тесная, — вздыхает Райдо, разводя в ней пальцы и заставляя поскуливать от удовольствия. Потом он их сгибает, и Ино совсем теряет голову. Он, подлец, еще ведь и лижет ее, удобно устроившись внизу, целует внутреннюю сторону бедер. — Ты первый. Тем более, принцесса тебя хотела. — Хочу обоих, — напоминает Ино, обвивая шею Генмы руками и готовясь к болезненному уколу внизу. О Райдо она не забывает, от него требует поцелуев, чтобы было легче переключиться. Целует он ее мокро и с языком, отвлекает, и Ино быстро забывает обо всем. Даже о презервативах, которые, к счастью, лежат в тумбочке. Райдо предлагает подождать, когда Ино со стоном кончает, и Генма отстраняется от нее. Она не хочет ни ждать, ни отдыхать и сама забирается на него, неумело раскатывает по его члену презерватив. Еще рано, но она хочет, еще рано, но ей все равно хорошо. Райдо целует ее грудь и кусает соски, пока она на пробу двигается на нем, придерживает за ягодицы и ведет себя не так, как вел Генма: не нежничает. Ей и это нравится, ей вообще все ужасно нравится. — Мои друзья о нас знают, — говорит она позже, лежа между ними и чувствуя на себе две пары ласковых рук. — А папа… скажу потом. Хорошо? — Все, что захочешь, принцесса, — усмехается Генма, целуя ее в плечо. — Мы и сами готовы объясниться. В Суну Ино отправляется самой счастливой девушкой на свете. Райдо, конечно, остается в Конохе, — и сетует на это, причитая, что его бросают одного; сам виноват, что мало ласки получил, раньше надо было ее в постель пускать, — но она вернется с Генмой уже скоро, и они будут втроем. Никогда прежде Ино так не хотела, чтобы миссия закончилась, не успев начаться! Впрочем, хотя бы на пару дней Райдо ей не жаль оставить одного наедине с теми фотографиями, которые она сделала накануне дня рождения. Уж они-то куда более откровенные, чем все прошлые, пусть оценит!

Часть 3.10. Акеми. Сентябрь, 16 лет после рождения Наруто.

POLINA CHILI — Ярко гори

+++

Трех недель оказывается слишком мало, чтобы Акеми могла расстаться с Ичи и Канкуро без каких-либо сожалений, тем более, что с последним она и вовсе провела всего лишь половину этого времени. Будь ее воля, то в Суну бы она вернулась вместе с ними, но Тсунаде-сама отказывается ее отпускать: и в Конохе дела найдутся, а Акеми, на минуточку, все еще куноичи Листа. Акеми знает и понимает это, на то, что ей дадут какую-нибудь долгую миссию в стране Ветра она и не надеялась, но на душе все равно погано. Она хочет домой, но почему-то та же бабушка не хочет ни услышать, ни понять, что дом Акеми уже давным-давно не в Конохе. Все так или иначе сводится к тому, что у Конохи нет причин отдавать Акеми, а у Суны официального повода ее затребовать себе. Об упомянутом Канкуро браке и речи пока идти не может, потому что ей все еще шестнадцать, ну а беременность… нет, просто нет. С Ичи она это и вовсе не хочет обсуждать, подозревая, что он к подобным отчаянным затеям положительно не отнесется. Он спокойный и правильный, и Акеми не хочет на него давить, тем более, что сейчас у него хватает других забот и проблем. У Накику в голове все перепутано и перемешано, Рира — ни разу не его бабушка, а незнакомая ему девушка на год старше с лицом его сестры. Как тут не сойти с ума? Акеми видит, что ему уже от этого тяжело и сложно, и не может не переживать о том, как он будет в Суне. Все-таки ей кажется, что у нее получается его если не отвлекать, то развлекать, — хотя порой она и ловит его на том, что он уходит в себя, задумавшись; не так часто, чтобы это стало обидным, но достаточно часто, чтобы было заметным глазу, — не давая скатиться в уныние. Лучше бы Гаара ему дал какую-нибудь миссию подальше от Суны. С Канкуро дела обстоят не лучше. В Суне его ждет Раса, с прилагающимися к нему проблемами. Акеми видит, что эти полторы недели он просто отгонял от себя все мысли о доме и об отце, но с приближением даты отъезда настроение его портилось все больше. Она хотела бы чем-то ему помочь, но чем? Из Конохи это сделать будет невозможно. Ему она нужна в Суне, чтобы он мог если не обернуться и увидеть ее, то хотя бы знать, что вернется домой, а там будет она. Акеми больше не спрашивает почему его так бесит отец, потому что имела уже удовольствие познакомиться с ним поближе. Про Йондайме Казекаге Акеми вообще старается лишний раз не заикаться. Канкуро, к счастью так ничего и не узнал об их встрече, иначе бы вызверился в том числе и на нее как за то, что она пошла к Расе, так за то, что ничего ему не сказала. Она надеется, что это так дальше и останется тайной. Скорее всего Сасори-сан всех запугал, ну и славно. Акеми не хочет, чтобы Канкуро или Ичи об этом знали, их это только расстроит и разозлит, а сделать с этим что-то ни один из них не сможет. Убивать Расу уже поздно, надо было терять его по пути в Коноху, как она и предлагала в свое время. Акеми думает об отправлении отряда, и ей неспокойно от того, что за Ичи с Канкуро в Суне некому присмотреть, но она ничего не говорит. Не хватало еще накручивать их своими переживаниями, связанными со скорой разлукой и ситуацией в целом. Ей придется гадать когда они еще увидятся, скучать и терзаться, но выбора пока нет. Это она и пытается донести до Канкуро уже в воротах, когда крепко обнимает за шею. — Ненавижу это все, — стискивая ее в объятиях, выдыхает Канкуро. — Ебать, как ненавижу. Я вытрясу из Гаары что-то, пусть придумает, как вытребовать тебя нам. — Не нервируй Гаару-отото, у него и так хватает забот, — Акеми отстраняется и хочет было обхватить Канкуро ладонями за лицо, но он уже раскрасил себя, поэтому она зарывается пальцами в его волосы, пользуясь тем, что капюшон на голову он еще не натянул. — Ты всегда его защищаешь. — Конечно, защищаю, — Акеми усмехается и целует Канкуро в губы. — Это предвзятое отношение, я тоже так хочу. — Я тебя и так люблю, — она наслаждается улыбкой, которая появляется на его губах и вздыхает. — Не дури, я тебя очень прошу, Куро. Исаму-джи не против того, чтобы я была в Суне, он же сам это сказал. Я что-нибудь придумаю, честно. Дядя действительно признал, что как бы сильно ни хотел видеть племянницу при себе в Конохе, в Суне ей явно лучше. Заметно по ее прогрессу с кладками, усилившемуся контролю чакры и укрепившейся связью с ящерицами. Исаму-сан оценил все, чего добилась Акеми, оказавшись под присмотром Чие-сан и Сасори-сан в Суне — посмотреть только на количество накопленных ею сейсеки! А про кладки, которые они развили с Кику-анэ с помощью хенка, и то, как она начала управляться лесками и нитями чакры и говорить не стоит. Только вот все равно отпустить ее он не может, потому что зависит все отнюдь не только от него. — Я тебя тоже люблю, — Канкуро целует ее сам, гладит по щеке и шее, неохотно отпуская. Ичи как раз закончил разговор с Шизуне-сан, так что Акеми может спокойно попрощаться и с ним. Канкуро напоследок сжимает ее руку, проходясь большим пальцем по подаренному им же кольцу, и отворачивается к остальным, давая им побыть наедине. Длинные руки Ичи обвиваются вокруг ее плеч, он притягивает ее к себе, и Акеми прижимается к его плечу щекой. Сколько бы она отдала, чтобы отправиться в Суну с ними! — Я буду скучать, — выдыхает она, чувствуя его ладонь в распущенных прядях. Она не стала собирать волосы в хвост, зная, что Ичи любит, когда они вот такие. — Пожалуйста, не бери на себя все, хорошо? Не хочу, чтобы ты переживал. — Я постараюсь, — ей даже смотреть на него не нужно, чтобы знать, что он врет. Тем не менее, Акеми немного отстраняется, откидывая голову, чтобы видеть его лицо. — И никаких больше шрамов. — Ничего не обещаю. Ичи наклоняется к ней, и Акеми с готовностью обнимает его за шею. Поцелуй медленный и тягучий, после него у нее никакого желания отпускать своих парней не остается. Выбора, увы, нет. Сасори-сан уже подгоняет их, видимо, желая поскорее вернуться в Суну. Акеми целует Накику и Широгику, обнимает их опекуна, машет рукой Ино и Генме, с которыми скоро увидится, как и Рире. Не смотрит она только на Ямато-сан, потому что взгляд ее приклеен к спинам Ичи и Канкуро до тех самых пор, пока их совсем не становится видно. Только после этого она поворачивается к Саю и ловит его за руку до того, как он успевает сделать ноги. Яхико и команды Конохомару вот уже не видать. Накику отпускать Сай тоже не хотел, как не хотел и оставаться в Конохе, но его, как и ее, оставили. Акеми не знает, насколько это хорошая была идея, потому что Данзо никуда не делся. Неужели, решили, что он забыл о нем? Она могла бы спросить у Мэйко-сан, но что-то подсказывает ей, что ответа она не получит. Бабушка накинется на нее по поводу Канкуро, который все никак не дает ей покоя. — Горюшко мое, — Акеми тянет его на себя и обнимает, ероша волосы. — Пошли я тебя хоть покормлю. — Я не хочу, — вяло отбивается Сай, послушно следуя за ней. В ресторанчике, в который Акеми их приводит, тихо и спокойно. Они садятся за столик у окна, делают заказ — точнее она выбирает, что они оба будут есть, потому что у Сая никаких пожеланий нет, — и смотрят друг на друга. — Ты и Накику, — наконец произносит она, подпирая голову рукой. Акеми решает отвлечься чужими отношениями, потому что иначе, наверное, совсем раскиснет и начнет жалеть себя. — Мы… я ее люблю. — Да я уж поняла. А Сасори-сан? — Она любит его. Очень информативно. Акеми чуть поджимает губы, потому что Сай говорит слишком уж коротко обо всем этом. — А как у вас… как вы вообще спите вместе? — Мы не спим вместе, — Сай пожимает плечами. — Я только с Накику, а она с ним. — То есть… как вы к этому вообще пришли? — Скорпион разрешил. Да уж, в этом Канкуро похож на своего наставника. По сути, ей ведь и самой он дал разрешение завести — точнее продолжить, если уж на то пошло, — отношения с Ичи. Только вот у них все как-то приладилось и сгладилось, потому что втроем им хорошо, спокойно и очень горячо. Акеми корит себя, что не успела попросить Ичи и Канкуро трахнуть ее одновременно. Дырки-то в самом деле две, как и сказала Ино. Надо было, но она застеснялась, что ли. Но у нее хотя бы секс с ними обоими, а тут раздельно. Но если всех все устраивает, то разве ей судить? К тому же, кому ее суждения нужны? Сая подселяют к Каю, чей отец не против еще одного ребенка под своей крышей. Аичиро и Хошиме и так почти постоянно торчат у него дома, что ему Сай? Кай, конечно, не сказать, что в восторге, но Сай ему нравится. Он тихий, не мешает и больше страдает, когда не ходит на миссии. Отправляют его или с ними, или с седьмой командой, из-за чего Аичиро умудряется сцепиться с Наруто и Сакурой. Все-таки, художник — это же их сокомандник, вот они и следят за ним как могут. За Акеми тоже следят, но ее Тсунаде-сама все чаще отправляет с кем-то еще, то ли проверяя ее умение адаптироваться к новым условиям, то ли действительно остро нуждаясь в сенсорах, которыми Икимоно и являются. Это немного странно, но Акеми не жалуется. Все лучше, чем тухнуть в поместье и страдать из-за того, что она не может быть там, где ей действительно хочется быть. Тамкен в один прекрасный день появляется перед ней буквально из ниоткуда. Акеми-то его засекла с помощью гуре, но, скорее всего, он и не пытался скрыться. — Бабушка? — без восторга в голосе спрашивает Акеми. — Прости, но да, — он снимает маску и смотрит на нее с виноватой улыбкой. Тамкен очень красивый, чем-то он напоминает ей Ичи, хотя и не сказать, что они похожи. Мэйко-сан встречает ее со своим любимым чаем, к которому у Акеми нет никакого желания притрагиваться. Не смотрит она и в сторону закусок, в которых узнает свои любимые еще с детства. — Так и будешь молчать? — спрашивает бабушка. — Ты меня позвала, вот ты и говори. Акеми и так знает о чем хочет поговорить Мэйко-сан, и у нее это уже поперек горла стоит. Бабушке не нравится Канкуро, вот и все. То ли он действительно ей не пришелся по душе потому что он сын Йондайме Казекаге и песчанник, то ли потому что есть Ичи, который в ее глазах идеален и может перебраться в Коноху. На самом деле не может, ему это не нужно, — да и сама Акеми признает, что ей переселиться в Суну куда легче, чем даже просто одному из них сюда, — но бабушке все равно. У Мэйко-сан всегда была только одна правда: ее собственная. Это распространяется на все, начиная с будущего Конохи, заканчивая тем, что должны или не должны делать члены ее семьи. Акеми с Яхико спасает их клан, из-за чего бабушка все-таки не может настолько сильно влиять на них, насколько хотела бы. — Старший сын Йондайме, — Мэйко-сан делает глоток чая и придерживает чашечку, не ставя ее на стол. — Ичи выигрывает по всем параметрам. А кукловод… — Не смей их сравнивать, — тут же ощетинивается Акеми. Ее чуть ли не трясти начинает от того, как Мэйко-сан о них говорит: будто они вещи какие-то, а не люди. — Они разные, у каждого свои достоинства и недостатки. Как вообще можно их сравнивать? Они не похожи ни внешне, ни внутренне, и Акеми может перечислить у каждого плюсы и минусы, которые любит. — Вот именно. Выбери одного и не дури. Вы с Ичи подходите друг другу. — Если бы я выбирала, бабушка, то это был бы Канкуро. — Сейчас бы она не смогла, но когда это все только началось, выбор ей был очевиден. Тогда она Ичи-то и не любила, только влюблена была, а сейчас он занял в ее сердце столько же места, заставив Канкуро потесниться и заняв ровно половину. Как ей выбрать, если ей будет плохо что без одного, что без второго? — Это кольцо на твоем пальце. Думаешь, оно что-то значит? — Кольцо Каруры-сан? Канкуро бы не дал мне его, если бы это ничего не значило, — она злится на то, что бабушка ставит под сомнение все, во что она верит, и все, что ценит. — Лучше бы отказалась и приняла от Ичи. — Ичи не предлагал. Можем поговорить о чем-то еще? Желательно не о тех, кого Акеми любит. В ней просыпается иррациональное желание укрыть и Канкуро, и Ичи от внимания бабушки. Неужели так пытается отвлечься от того, что у нее забрали Риру? Мэйко-сан очень не хотела отпускать ее, тем более в Суну, но Тсунаде-сама все решила сама. — Не будь дурой, Акеми. Ты должна здраво рассуждать, а не повиноваться… — Мэйко-сан морщится, и не составляет труда угадать что именно она не желает произносить вслух. — Когда мы втроем, то мы спим вместе. — Акеми! Это может быть весело сейчас, но потому кому-то из них надоест. — Это не изменится, сколько бы ты ни пыталась на меня повлиять. — Это глупость! — Это мое решение. Как ни странно, взвешенное и осознанное. Как ни странно, уже вряд ли подлежащее каким-то изменениям. Ссоре, которая происходит у нее с бабушкой, Акеми даже не удивляется, и на очередную миссию почти сбегает. После нее она надеется поговорить с Ино, вернувшейся из Суны, но занятой делами клана и миссиями, и Хинатой, которая тоже куда-то запропала с тех пор, как Наруто начали все чаще ловить с нежничающей с ним Сакурой. Акеми надеется, что на миссии сумеет отвлечься от слов бабушки, не дающих ей никакого покоя. Что, если, правда, одному из них надоест? Надоест делить ее, надоест она, надоест это все? Канкуро ведь ветреный, он не привык себе в чем-то отказывать, а Ичи — идеал. На них обоих огромный спрос, но… Нет. Акеми отказывается об этом думать. Они оба ее любят, а ей надо просто найти способ к ним вернуться, причем, чтобы обратно в Коноху ее было уже не так легко выдернуть.

Часть 3.10. Канкуро. Сентябрь, 16 лет после рождения Наруто.

Ben Plum, Dream Chaos — Where Are You Now

+++

Канкуро лежит на спальнике и никак не может заснуть, хотя Ичи по соседству уже шикнул на него раза три. Канкуро вспоминает последнюю их ночь перед отбытием и с трудом сдерживается, чтобы не отойти куда-нибудь в кустики подрочить, пока все спят. Ну или, скорее, почти никто — Ичи тяжело вздыхает, а в соседней палатке что-то нервно высказывает Сасори-сенсею Накику. Она не сильно довольна, что одного из её телохранителей и «официального любовника» — Куро над этим ржал, как конь, благоразумно не в присутствии Скорпиона, конечно — оставили в Конохе. Ничего, этот несчастный уж точно найдёт причину пробраться обратно — в конце концов, ему всё ещё небезопасно в Листе, и, в отличие от Акеми, он сирота без клана и бабушки-старейшины. И он не девушка, чьей руки надо просить не только у неё, но ещё и у всех бдящих вокруг. Впрочем, Исаму-сан, вроде, со скрипом, но принял их обоих, и ещё какая-то тётка, которая никак имена запомнить не могла и звала его то «Юра», то «Гангуре». Может, ей показалось, что он похож на их серых ящериц? Хотя Канкуро больше похож на летучую мышь, о чём ему как-то сообщил художник с его любовью к изысканиям всяких дурацких фактов в энциклопедиях. Широгику и Ямато несут дозор на пару с подрывником, Рира бессовестно дрыхнет, напоминая этим свою старшую внучку, которая теперь сестра, а чем занимаются Ширануи и Яманака Канкуро предпочитает не думать, потому что сам захочет. Он уже хочет. Он проводит широкой ладонью по животу, вспоминая, как Акеми покрывала его поцелуями, как слегка прикусывала в самом низу — у него от её взгляда в этот момент всё внутри переворачивалось и словно пусто становилось, но это было приятное чувство. Куда охуенней даже, чем отсосы, которые он получал от более умелых девушек. Всё-таки, когда есть такие сильные чувства, секс превращается не просто в механические действия с желанием кончить. И ещё больше заводит смотреть на неё, когда Акеми хнычет, тянется к их членам руками, губами… — Куро, блять, лучше бы ты храпел, честное слово! — Ичи кидает в него плоской подушкой и хнычет уже сам. — Слушай, мне тоже хреново, но мне следующим дежурить, дай поспать! — Можно подумать, ты не слышишь свою сестру и её возмущённые излияния. — Она уже заткнулась пять минут назад. Кажется, Канкуро слишком уплыл в свои мысли относительно вчерашней ночи. Они, кстати, тогда тоже почти не выспались, потому что занимались другим. Они вообще почти всю неделю мало спали по этой самой причине. Ночью ему всё ещё снится Акеми: тёплая, влажная от пота, тяжело дышащая, наслаждающаяся поцелуями, которыми они с Ичи покрывают её тело. Ритсуми нравится целовать её усыпаные лёгкими веснушками плечи, а Канкуро обожает развратно облизывать и посасывать её губы, без разницы какие — они у неё все сладкие, вкусные и гладкие. Он чувствует её деликатные пальцы на члене, потом ниже, потом выше, скользящие по его животу и снова заставляющие судорожно сжиматься все мышцы внутри. Он видит, как она выгибает спину, призывно виляя задницей и пошире расставляя колени, чтобы он мог лучше её рассмотреть и глубже вставить, при этом стоны её заглушает член Ичи во рту, и мокрые звуки, которые она издаёт, пытаясь взять его глубже, заводят ещё сильнее. Просыпаясь, Канкуро не сразу понимает где он и почему так душно. Он пару секунд глупо пялится на склонившегося над ним Сасори-сенсея и выковыривает себя из спальника, в котором уже успел вспотеть несмотря на то, что ночь, казалось бы, и не тёплая совсем. Ичи открывает глаза, оглядывает их и снова засыпает — он, видимо, почувствовал чужое вторжение в их палатку, он всегда был чувствительным к внедрению в личное пространство и спит большую часть времени в пути довольно поверхностно. Уже рассвет, в тишине раздаются лишь голоса каких-то ранних пташек, да журчание воды поблизости. Они ещё на территории страны Огня, и пейзаж здесь очень сильно отличается от того, который можно увидеть у них на родине, пусть страна Ветра куда больше. Но Суна ему всё равно милее и ближе; Коноха нравится, но как туристу, который не прочь заглянуть туда пару раз в год. Канкуро замечает краем глаза фигуру за деревом и подрывается с места. Там точно кто-то есть. Он уже готовится поднять тревогу, как с поднятыми руками и выставленными вперёд ладонями к костру выходит Рира, невинно улыбаясь. — Где ты была? — с подозрением спрашивает Канкуро. Бабка Ритсуми, пусть и похожа на Накику внешне, очень сильно отличается. И, учитывая её историю, полного доверия к ней тоже нет: мало ли, что Орочимару успел вложить ей в голову, мало ли что творится в её собственной голове? — По зову кишечника в кустики бегала, — фыркает Рира, присаживаясь рядом. — Или ты думаешь, девушки не срут? Ты вроде как с рыженькой внучкой Мэйко живёшь, нет? Куро хочется ляпнуть, что Акеми ночью спит, а не в туалет бегает, но это как-то по-детски, так что он прикусывает язык и просто щурится на Риру. На дне рождении Яманаки он успел немного с ней поболтать, но в такой куче народа, естественно, никаких важных тем никто не касался. Канкуро прислушивается к палатке, где спит подрывник в компании Ямато: Дейдара обычно храпит, но сейчас там тихо. — Я их вырубила, — ничтоже сумняшеся признаётся Рира. — Не волнуйся, ненадолго. Ничего с ними не случится. Расскажи мне про этого моего мальчика. Вы с ним тоже ебётесь? — Что? Блять, нет! У нас есть Акеми, между собой мы не практикуем. — Не кипишуй, мне в общем-то всё равно, — Рира вертит в изящных пальцах непонятно откуда взявшийся кунай и, присматриваясь, Канкуро видит по-особому сделанные засечки на острии. — Как ты собралась помогать Кику? Разве хенка может что-то поправить в её голове? — Нет, для этого у нас есть Ино-чан. Но с хенка я могу убрать её блок, который, по сути, спровоцирован мутацией, влияющей на поток чакры. Наверное, могу. Я такое практиковала только в обратном порядке. — То есть? Рира ухмыляется, очень жутко — на лице пигалицы такой улыбки Канкуро не видел ни разу — и тут же подмигивает, как ни в чём не бывало: — То есть, я превращала людей в овощи. Не смотри на меня так, ты же шиноби, а у твоей рыжей красотули есть плотоядные ящерицы, я видела! — Лучше бы меня они сожрали, чем стать овощем, — бормочет Канкуро, не понимая, как нужно реагировать. Он не пугается ни её заявлению, ни тому, с каким видом она говорит о таких вещах, но само поведение Риры смущает — она меняется так быстро, перетекая из одной эмоции в другую, что невольно теряешься. И точно ли она ходила в кустики по озвученной причине? Проверять он, конечно, не собирается, к тому же Рира уже зевает и отчаливает обратно в свою палатку. Канкуро сначала недоумевает как так получилось, что Сасори-сенсей мог её проглядеть, а потом вспоминает, что у Ритсуми вообще-то есть инка. Наверное, если бы она собиралась свалить, ничто её бы не удержало, и он бы её не заметил. Канкуро откидывает эти мысли и послушно бдит до утра, а когда встают всклокоченные Генма и Ино, — у которой даже чёлка не идеально уложена, — втроём они готовят кофе на всю ораву. Оставшийся путь до Суны проходит относительно спокойно. Рира пытается завязать знакомство с не слишком дружелюбной Накику, Ичи пытается всячески избегать бабку и почти всё время проводит с Ширануи и Яманакой. Ямато внезапно находит общие темы для разговора с Сасори-сенсеем, а Широгику, как всегда, молчаливо рисует в своём альбоме. Канкуро и сказал бы, что ему скучно, но когда подрывник не пытается пристать к Рире или пигалице, то пристаёт к самому Канкуро, словно они внезапно друзьями заделались. Акеми вот он нравится, и она нравится Дейдаре, но Канкуро этот шут по большей части неинтересен, хотя позубоскалить с ним иной раз не против — уже хорошо, выпустить пар перед прибытием в Суну и всеми проблемами, которые там ждут. А проблемы ждут, в этом Канкуро уверен. Гаара, конечно, оповестил, что Суна стоит на месте, но не уточнил в каком состоянии и что конкретно успел наделать за это время их долбанный папаша, чтоб его мурасаки сожрали. Может, не такая уж это и плохая идея, запустить ящериц в палату и сказать, что они случайно убежали из свитка, а Акеми не смогла их проконтролировать? Они же весьма своенравные, в схроне в Щимо одну дикую ему пришлось уничтожить. Но Акеми тут пока нет, и надо ещё придумать как её вернуть. Может, Риру попросить Расу в овоща превратить? Никто же ничего даже не поймёт, если она с инка проберётся в палату? Но отца в палате не находится — его снова переселяют в старые апартаменты, выдают личного ирьёнина и ставят на охрану аж четверых Анбу. Как объясняет донельзя хмурая Темари — двое от старейшин, двое от Казекаге. Даймё так ничего конкретного не ответил членам совета, которые убежали со списком грандиозных планов, но взял на заметку, что у Расы неплохая «предвыборная кампания», как выразился секретарь Усё. Причём с ехидным смешком, которого от него никто не ожидал. Он тут же снова сделался серьёзным, и Сасори-сенсей устало хлопнул его по плечу, обещая угостить вечером выпивкой в баре. — Опять дома не ночуешь, — ворчит Накику, складывая руки на груди. — Ладно, с Усё можешь сходить, самый полезный человек в этой стране. Почему мне нельзя поговорить с Казекаге-сама? И… — А Звёздочка с нами будет жить? — перебивает её подрывник. — У меня в комнате есть свободное место, да! Скорпион вздыхает и чуть ли не силком затаскивает их обоих в свой кабинет, запирает его на замок и просит Широгику посторожить у двери. Сам он с Рирой, делегацией из Конохи и Ичи заходит отчитываться к Гааре, а Канкуро остаётся в коридоре с Темари. Она делится и другими новостями: доходят слухи, что похитили ещё кого-то из джинчуурики, а Акацки видели на границах Облака и Огня. У Ветра, видимо, делать им больше нечего, ведь у Гаары забрали Шукаку, при этом его убив. Если бы не Акеми и Накику с техникой бабки Чиё, его брат бы сейчас не сидел в своём кабинете, а вместо него там был бы Раса со своими ебучими планами. Канкуро судорожно вздыхает: он уже не думает о том, что Гаары могло бы не быть, но напоминание заставляет его сердце болезненно сжаться. Он не завидует тем джинчуурики, которые попадутся в лапы Акацки, пусть даже они не из их деревни. Хрен знает зачем они им нужны, но это вряд ли будет лучше того, что есть сейчас. Суна, лишившись своего, ослабла по сравнению с другими странами, но Канкуро не может не радоваться тому, что его младший брат хотя бы начал нормально спать и выглядит пусть и устало, но не так страшно, как в детстве. С сестрой он тоже делится тем, что происходит в Конохе, мимоходом ехидничает, что её лось соскучился, хоть и не смог в итоге навестить — ему Хокаге дала как раз какое-то задание, связанное с Акацки. Темари прищуривает глаза, и Канкуро торопится добавить, что ничего такого он Шикамару не говорил; да он, блять, даже извинился, пусть сестре и не стоит знать за что именно. Не хватало ещё, чтобы она его веером прибила за вмешательство в личную жизнь. Вцепилась же в свою ленивую жопу! Как будто вокруг никого больше достойного нет. Хотя, ему ли судить? Отец желает его видеть, но Канкуро сознательно не идёт к нему: он и так в дурном расположении духа и ещё помнит, чем всё закончилось в прошлый раз. Сасори-сенсей обещает самолично объяснить Расе ещё раз что он не может вызывать к себе детей по щелчку пальцев, так что Канкуро благодарно кивает и отправляется домой. Он кое-как раскладывает вещи, принимает душ и заваливается на кровать, оглядывая комнату. Тут много вещей Акеми, но самой Акеми нет, хотя Канкуро кажется, что вот-вот увидит её на пороге, улыбающуюся, заводную, готовую запрыгнуть на него и потребовать ласку и внимание. Была бы она здесь, он бы ей дал всё, что она захочет, потом пригласил бы её в мастерскую и поработал бы над марионетками. Знать, что она в Суне, рядом — уже достаточно, чтобы можно было сосредоточиться на других делах. А пока он не может, потому что снова начинает перегонять в голове попытки найти идеальный план убедить Мэйко-сан, что здесь её внучке хорошо и безопасно. Бабушка Акеми его не любит, Канкуро это хорошо знает. Можно, конечно, попробовать сделать вид, что он сошёл с радаров, и у Акеми остался только Ичи, но тут есть две проблемы: Акеми не согласится, да и правда так или иначе раскроется. Всё упирается в свадьбу, а свадьба упирается в ребёнка. Канкуро считает, что он может взять на себя обязанность по воспитанию мелкого, если понадобится. Если это единственный выход. Но все остальные против, и даже Ичи. Слишком, мать его, ответственный и серьёзный. Лёгок на помине. Ичи только кратко стучит прежде, чем ввалиться в апартаменты: они уже привыкли, Канкуро точно знает, как стучит именно Ритсуми. В гостиной раздаются лёгкие шаги, и Ичи, уже без стука, заходит в комнату. — А если бы я тут голый был? — фыркает Канкуро, приподнимаясь на локте. — Я был бы шокирован, ведь никогда тебя не видел в неглиже, — закатывает глаза ирьёнин. — Хотя, если бы ты сказал, что ждал в таком виде именно меня, появились бы вопросы. — Мечтай, придурок, — Канкуро перевод взгляд на то, что Ичи держит в руке. Какой-то плотный конверт, вроде бы он забрал его с собой из Конохи. — Хокаге-сама дала? — Нет, это от Акеми. Канкуро садится на матрасе и с любопытством протягивает руку. Почему она ему ничего не сказала и не дала? — Потому что попросила открыть в Суне, — отгадывает Ичи его недоумённое выражение лица. — Знала, что ты не удержишься и вскроешь по дороге. — Что там? — Без понятия, я-то не сую свой любопытный нос туда, куда просят его не совать раньше времени. Слишком, мать его, правильный. Интересно даже, что такого могла положить Акеми в конверт, что непременно ждало своего часа в Суне? Выражения лиц синхронно вытягиваются у обоих, когда они видят ЧТО. — И кто это её в таком виде фотографировал? — тянет Канкуро, отбирая у Ичи особенно удачный снимок, на котором Акеми демонстрирует свои длиннющие ноги в… наверное, это можно назвать купальником. — Ино, наверняка, — бормочет Ичи, залипая на фотографии, где девушка прячет грудь под распущенными волосами, соблазнительно цепляя кромку трусиков большими пальцами. Снимков не так уж много, но и этого за глаза хватит, чтобы подпитать воображение сегодня вечером. Интересно, это Акеми самой в голову пришло, или стоит сказать спасибо Яманаке? Наверное, завтра стоит расспросить эту хитрую лисицу, если её, конечно, удастся отлепить от её парня. Во время пути она на Ширануи висела всё то время, что они не бежали. — Останешься? — спрашивает Канкуро, хотя, честно говоря, он предпочёл бы быть один сегодня вечером, чтобы довести себя до оргазма наедине с теми снимками, которые выбрал себе. — Нет, — кажется, у Ичи на уме те же мысли. — Завтра мы с… Рирой и Ино идём к Кику. Хочу отдохнуть, знаешь ли, а не твой охи-вздохи полночи слушать. Канкуро выпинывает посмеивающегося ирьёнина с постели и желает ему счастливой дрочки в душе. Оставаясь наедине с собой, он очень тщательно разглядывает свою девушку, которая с ним пока только на фотографиях, чтобы ночью ему опять снилась только она.

Часть 3.10. Гаара. Сентябрь, 16 лет после рождения Наруто.

DJ RITMO DIVINO, slowlydying, Limbee — MOTIVATION FUNK

+++

Гаара написал чистую правду в своём послании в Коноху: Суна стоит на месте, не разрушенная, даже вроде как всё более процветающая, но над этим приходится тяжело и вдумчиво работать. Не было бы отца и половины совета, который всё мутит воду — ситуация была бы куда успешнее, однако они есть и существенно тормозят прогресс. Смиряться с тем, что Гаара — Казекаге отец не желает. Он даже не желает смиряться с тем, что его младший сын прошёл долгий путь к тому, кем он стал, и всё видит в нём то чудовище, которое видел и в детстве. Сколько бы Гаара ни старался, сколько бы ни пытался объяснить, что всё изменилось, а в нём даже Шукаку уже нет — разговаривать с Йондайме это как разговаривать со стенкой. Даже списки невест и женихов он подготовил всем, кроме Гаары. Не желает видеть внуков от самого нелюбимого ребёнка. Гаара вздыхает, когда чувствует на тыльной стороне руки ласковое поглаживание. Они сидят в кинотеатре, и Широгику смотрит на экран, а не на него, но явно ведь заметила, что он не сосредоточен на сегодняшнем фильме. У неё вошло в привычку вытаскивать его то в кино, то в библиотеку, то просто куда-нибудь прогуляться, чему Гаара, конечно же, благодарен — сам он никуда бы не пошёл, да и ни с кем больше, наверное. Он скользит взглядом по её красивому профилю — у Широ аккуратный прямой носик с чуть заострённым кончиком, маленькие, пухленькие губки бантиком, большие серо-синие глаза и тонкие светлые брови, куда темнее пушистых белоснежных волос. Она едва заметно улыбается — вроде бы они смотрят комедию, и как раз происходит что-то смешное, и Гаара залипает на эту улыбку, чувствуя, как его собственные уголки губ, подрагивая, скользят вверх. Он очень любит своих брата и сестру, но без Широ он не представляет, как бы сохранял спокойствие и хладнокровие во всей этой ситуации с отцом и советом. Она настоящий луч солнца, и Гаара скучает по Яхико, потому что тот ещё добавлял в их дружбу тот энтузиазм, которого не достаёт самим Широгику и Гааре. Они очень похожи, и им всегда интересно вместе, но иногда вспышка безумия от Яхико словно вливала в них дополнительную силу. Гаара знает, что Широ нравится младшему брату Акеми. Это все, наверное знают, и сама Широ тоже, которая вполне благосклонно терпела внимание поклонника. Наверное, Яхико ей тоже нравится больше, чем друг. А, может, и не нравится, потому что для своего возраста Широ очень взрослая и серьёзная, и куда больше поглощена своей профессией, чем романтикой. Гаара, впрочем тоже: у него на романтику и времени не остаётся, да и не интересует его никто. Он немного лукавит, потому что его интересует Широ, но он уже знает, что она к нему относится как к другу. И он не хочет эту дружбу терять, поэтому предпочитает просто молчать и проводить с ней время. Ему хорошо и так. Ему этого достаточно. — О чём ты думаешь? — спрашивает Широ позже, на пути к дому Гокьёдай. Гаара решил проводить её и заглянуть в том числе к Чиё-сама, у которой проводят очередной сеанс терапии с Кику. — Всё о том же, — вздыхает Гаара. — Что никогда ничего не бывает спокойно. Будь осторожна на миссии, хорошо? В этот раз ты пойдёшь с Ичи, надеюсь, никто больше память не потеряет? — У нас только Кику-анэ бедовая, — тихо смеётся Широ. Она всё ещё волнуется за сестру, но есть значительные улучшения, и прогноз куда более оптимистичный после пары вмешательств Риры с хенка. — Ну и Рира-анэ, хотя её, кажется, всё устраивает. Ещё бы! Из бабушки внезапно превратиться в молодую девушку, отмотав время назад. Это не устраивает только Ичи и, может, Мэйко-сан, хотя та уже рада видеть подругу детства живой. Чиё-сама, несмотря на то, что Рира её не помнит, вот в восторге от Шинпи, вечера они проводят вместе и над чем-то постоянно мерзко хихикают, со слов Сасори-сан. Женщину, которая прибыла в Суну вместе с остальными, Гаара поселил во дворце, недалеко от апартаментов Темари, как почётного гостя, но та почти безвылазно торчит в поместье Гокьёдай. Скорпион, впрочем, считает, что это даже хорошо: она таким образом всегда у кого-то на глазах и под присмотром. Всё же, совсем свободного доступа Рире не дают, и если в Конохе к ней была приставлена Хьюга, то в Суне этим пока занялась Юката. Она владеет базами меддзюцу, но Рире, в принципе, это уже и не нужно, Юката ей показывает Суну и объясняет что к чему, ведь эта версия бабушки Ритсуми тут никогда не была. — Широ, они забыли поливать огород, пока нас не было! — убито говорит Накику, встречая их на улице. — Вся капуста повяла. Ваша бабка явно завидует, что мои тыквы лучше, чем у неё! Накику вспоминает всё больше, но пока её воспоминания продолжают путаться. Теперь она помнит, что Чиё-сама бабушка её «мужа» — Гааре всё ещё сложно поверить в то, что средняя Ритсуми спит с Сасори-сан, хотя они же всегда были слишком уж тактильными — и считает, что Широ и Ичи его кузены. Акеми вернулась в разряд лучшей подруги, с «Казекаге-сама» Кику ведёт себя показательно вежливо, хотя с Темари и Канкуро куда менее формально. Кажется, суффикс при общении она употребляет исключительно с ним, как с главой деревни. Вроде бы и льстит, но Гаара привык, что Кику его считает за друга, а не за начальника. Она даже Усё вспомнила и как-то сильнее прониклась к секретарю, которого раньше в основном подразнивала, а теперь суёт ему сладости, которые сама не любит. — А где остальные? — интересуется Широ, отбирая у сестры пустую лейку и подталкивая к Гааре. — Не волнуйся, всё приведём в порядок, Кику-анэ, у тебя же рука зелёная, в крайнем случае всё снова взойдёт. Кику рассеянно кивает и склоняет голову перед ним. Затем приглашающе машет рукой и ведёт к веранде дома Почтенных Брата и Сестры. Все устроились в доме, кроме Дейдары, который подлетает к Накику вихрем откуда-то со стороны сарая. Волосы подрывнику больше не укорачивают, но Накику, вспомнив о том, что этого «зэка» надо прятать, заставила снова покраситься, на этот раз в чёрный по его личному пожеланию. — Крошка, я не понял, почему старушка Чиё зовёт Звёздочку твоей бабкой, ммм? — Хороший вопрос, — бормочет Кику, растерянно глядя на Гаару, пока подрывник трясёт её за плечи. — Может, тут у всех беда с головой? Гаара подавляет желание хлопнуть себя ладонью по лицу. И так понятно было, что с Рирой, которая метёт языком что попало и Накику с потерей воспоминаний никакие секреты секретами долго не останутся. А с Дейдарой, живущем в поместье так и вовсе. Впрочем, с Сасори-сан сам Гаара согласился, что всех этих персонажей лучше держать в одном месте, и лучше подальше что от Конохи, что от Суны — у Гокьёдай, действительно, идеальный вариант, потому что здесь точно нет шпионов Расы и Данзо. Риру, наверное, стоит переселить сюда на постоянной основе. — Она же твоя старшая сестра, да? Во сколько она могла родить твою мать или отца, или кого там, чтобы выглядеть моей ровесницей, ммм? — Дей, это глупости, я помню свою бабушку, она… — Кику запинается и расширенными от ужаса глазами смотрит за спину подрывника: на крыльце как раз появляется Рира, что-то щебеча Ино, ведя её под руку. Визг Накику, наверное, можно услышать из дворца. Дейдара ошеломлённо отступает, Широ, откидывая лейку, несётся к сестре, Гаара замирает, не особо зная что делать, как и Ино с Рирой. На крик из дома вываливаются Ичи и Чиё-сама, оба с беспокойными лицами, хотя старейшина не сильно торопится к своей старшей подопечной: её больше младшая волнует, умница и любимица. — Рира-баа! Ёкай вас дери, что за хуйня тут происходит?! В тишине слышно, как на кухне кипит забытый на плите чайник. — Не волнуйся, давай мы с тобой и моим братцем попьём чаю… — Ино отпускает локоть Риры и тянется к Накику, но та хмурится и переводит взгляд с Риры на Ино и на Ичи. — Моим братцем, ты имеешь в виду? — шипит Накику. — Когда он твоим-то стать уже успел? Он мой, и Широ моя! — Твоя, твоя, — ничуть не обижено улыбается Ино. Ичи разом как-то меняется в лице и чуть ли не на дрожащих ногах подходит к сёстрам, сгребая их в объятия. Гааре даже неловко становится от этой семейной сцены. Но он может понять ирьёнина: всё-таки сестра его больше месяца воспринимала как совершенно чужого человека, и даже если они не были никогда особо близки, всё же, любили друг друга. — Звёздочка… — на большее подрывника не хватает. Он садится прямо на землю и что-то бормочет о том, какая разница в возрасте считается приемлемой, чтобы думать о «таком». О каком, Гаара предпочитает не думать. Рира ухмыляется, пожимает плечами и подмигивает Ино, которая терпеливо дожидается, пока сиблинги Ритсуми закончат сеанс обнимашек и пройдут в дом для осмотра. Гаара чувствует себя неуместным в этой ситуации и готовится уже отчалить, чтобы сообщить новость засидевшемуся на работе Скорпиону, как Широ хватает его за руку. — Не хочешь с нами поужинать? — Не думаю, что это хорошая идея, — качает головой Гаара. — У вас тут и так… много народа и суматошно. — Тут всегда же так, — пожимает плечами Широ. — Уже давно. И тебе всегда рады, Чиё-баа ведь только для виду ворчит. Гаара знает, и у него на сердце становится тепло. Старейшина Чиё и её брат действительно пекутся о всех детях, и о нём в том числе, с тех пор, как вернулся Сасори, а они заново вошли в совет. Гаара помнил рассказы о Почтенной Сестре: она сильно горевала потерю внука, ступившего на путь нукенина, и чудо, что он вернулся обратно, преобразило её до неузнаваемости. Во всём, помимо характера, конечно. Хоть она и старалась ради Широ. Исключительно по воскресеньям, раз в месяц. — Ну и что, да! — внезапно прерывает их беседу подрывник. — Она же всё равно горячая штучка, да? То ли риторический вопрос, то ли он совета просит. Широ жалостливо оборачивается к Дейдаре, который сверлит её нечитаемым взглядом. — Если ты моё мнение хочешь, то Ичи-нии это не понравится, — спокойно говорит Широгику, сжимая ладонь Гаары в своей. — А мне лично всё равно. — Я же тогда стану твоим дедушкой, ммм? Охренеть. — Не думаю, что у тебя много шансов, — замечает Гаара. — Рира-са… Рира не кажется в тебе заинтересованной. — Но я же теперь брюнет, да! — Что творится в голове у этого клоуна? Гаара с трудом представляет, что тот был частью Акацки. Учитывая, что в организации состоят старший брат Учихи, порешивший весь клан и жуткие мечники из Тумана. И когда-то там же был Орочимару. — И она меня два раза поцеловала в щёку, да! Гаара предпочитает не рассказывать, что когда Рира вошла в его кабинет, то тоже расцеловала в обе щёки и заявила, что рыжие мальчики — самые милые на свете. Судя по выражению лица, которое было у Скорпиона, с ним она проделала что-то похожее. Ужинать он отказывается, и Широ, чуть расстроенно, отпускает его ладонь, обещая завтра принести бенто. Она отправляется на миссию с Ичи через пару дней, а ещё через пять Яманака и Ширануи вернутся в Коноху. Пока что Генма-сан с Ямато-сан заняты обсуждением планируемого экзамена с Темари и Баки-сенсеем, а Ино вот, с Накику. Гаара думал было попросить Яманака и в голову его отца залезть, но в итоге плюнул на эту затею: скорее всего, это бесполезно. Его уже осматривали и Тсунаде-сама, и Иноичи-сан, но получили они его таким, какой он есть, и вряд ли что-то сможет исправить мерзкий характер папаши. То, что он ничего не знает о последних годах жизни — это не следствие потери памяти, а следствие того, что у змеиного саннина он пролежал в коме, так что тут уже ничего не сделаешь. Канкуро, Скорпион и многие другие — Гаара это знает — мечтают по-тихому избавиться от Йондайме. Гаара их понимает, но не может не цепляться за надежду, что однажды Раса изменится и взглянет на него, на них, по-другому. Это пустые мечты, скорее всего, шанс, что они станут явью, меньше даже одного процента. Но Гаара ни любви матери не познал, ни любви отца и, несмотря на то, что у него уже есть семья, состоящая как минимум из любимых брата и сестры, он не может не желать получить хоть один ласковый взгляд от человека, который, как он думал, умер. Он не желает ему смерти. Но и вытерпеть настолько негативное отношение к себе трудно. Ведь Гаара так старается, не только ради себя, но и ради всей деревни! Он любит свой народ, и жители Суны тоже — это было очень шокирующе и приятно узнать! — его любят. Не все, но никогда так не бывало, чтобы все были согласны во всём. Подходя к дворцу, Гаара сталкивается с выходящими Сасори-сан и Усё, кивает, собираясь пройти мимо, но секретарь вдруг откашливается и смущённо предлагает поужинать всем вместе в любимом ресторанчике Гаары. Смотрит он при этом так, словно боится, что Казекаге сейчас поднимет его на смех. Всё-таки, несмотря на возраст, Усё своего начальника не то чтобы боится, скорее боится его расстроить или разочаровать. Свою работу он ценит и трясётся над каждой ошибкой, напоминая напуганную совушку. — С удовольствием, — говорит Гаара. — Баки-сенсей тоже присоединится? — Он сегодня с Аикавой-сан, — хмыкает Скорпион. — Она заглянула с миссии. К нам присоединятся Иваши-сан, который был с ней, и Генма с Ямато-сан. Гаара кивает. Они все куда старше, но компания ему по душе: Гаара давно уже привык работать с людьми всех возрастов. Ему кажется даже, что он научился почти со всеми находить общий язык. Со всеми, кроме собственного отца.