Красное солнце пустыни

Часть 2.9. Сай. Июнь, 16 лет после рождения Наруто.

Marilyn Manson — The Fight Song

+++

Их шестеро, по противнику на каждого. Сай удобнее перехватывает рукоять танто и первым делает выпад в полутьме, потому что хоть костер и не затушили заранее, освещает он пещеру не так уж и хорошо, и Канкуро уже закидывает землей последние угли. Их загнали в ловушку, в которой как минимум те же Акеми и Канкуро не могут работать достаточно эффективно: им обоим не хватает места, но если первой для поддержания дистанции между собой и оппонентом, то второму для размаха при использовании кукол. Плохо, думает Сай, черным мазком метаясь между противниками, стараясь не дать им проникнуть внутрь. Достойных бойцов ближнего боя кроме него тут нет, да и он не специализируется именно в тайдзюцу. Не Ичи же, ирьенина, пускать? Хотя, у него наверняка есть полезные техники боя в запасе. Все ирьенины должны уметь постоять как за себя, так и за раненого товарища. Тсунаде-сама и Сакура прекрасный пример, да и Кай, с которым Сай успел сходить на несколько миссий, показал себя отнюдь не как зеленый генин, требующий защиты. О Накику Сай даже думать не хочет, до нее точно не должны добраться. Они ведь пришли именно за ним, в этом Сай уверен, потому что узнает, кто прячется под масками животных. Данзо никогда не отпускал тех, кто принадлежит ему, и Сай не мог стать исключением. Дороги у него две — или обратно в Корень, или на тот свет. Судя по тому, как наносят удары нападающие, от первого варианта Данзо успел отказаться. Легче становится когда за его спиной раздается хлопок, и в одного из нападающих врезается крупный фиолетовый ящер. Лезвие танто рассекает воздух в паре сантиметров от лица незнакомого мужчины, а тяжелый хвост бьет его в центр груди. В отличие от людей, Ганко хорошо видит в темноте, поэтому не мешкает, нанося удары. Сай не оборачивается, с этим разумным представителем ящериц он уже знаком и полностью осознает его возможности. Они не заметили врагов вовремя, и это в том числе вина Акеми. Она отвлеклась, решив сделать как лучше, — и получилось все как всегда, — упустила слежку. В ее оправдание, конечно, можно сказать, что среди присланных Анбу есть антисенсор, но сейчас это слабое утешение. Часть вины лежит и на Сае, потому что их нашли, несмотря на его печати, и внутрь проникли, хоть они с Канкуро и поставили ловушки. Плохо, думает Сай, скользя ногами по полу пещеры когда сталкивается с крупным мужчиной, переворачивающим танто так, что Саю приходится пригнуться, чтобы лезвие не прошлось по лицу, зацепив глаз. Откуда-то слева слышится перестук — это Карасу дразнит, атакуя противника. Канкуро прячется в тени, отступает и синими нитями чакры управляет марионеткой. Одной, потому что на двух тут попросту не хватит места, он заденет кого-то из них, а не нанесет урон противнику. Им бы как-то вырваться наружу, чтобы было где развернуться, но среди них только он Анбу, и остальные нет-нет, а уступают. В Корне только лучшие, только самые опытные, а они? Плохо. Сай, тем не менее, радуется боли физической, когда получает пинок в бок. Он откатывается в сторону, сдувает с лица челку и прячется в земле, чтобы выскочить через секунду за спиной у противника. Они теперь один на один, потому что Сай не может удержать на себе остальных, как бы сильно ни хотел. Он оборачивается на Накику как раз тогда, когда она вонзает в проснувшегося Дейдару когти. Видимо, чтобы не сбежал. Да, с него станется попытаться улизнуть под шумок. На помощь подрывника надеяться не приходится, да и все, что он умеет, это взрывы, а устраивать их в пещере далеко не лучшая идея. — Кику, закрой Канкуро и Акеми! — кричит Ичи. Это разумно, отмечает про себя Сай, надеясь, что Накику с помощью инка спрячет и себя. Если у нее, конечно, хватит чакры, и она сумеет сосредоточиться в этой суматохе. Сколько миссий подобного рода у нее было? Сасори ведь обычно бережет свою драгоценную девочку, стараясь не подвергать ее лишней опасности. В этом он намного лучше Сая. Сай притягивает опасность, подвергает их всех риску. Он не подумал о том, что Данзо может попытаться вот так до него добраться. Это его ошибка, за которую ему придется расплачиваться: надо было думать, он же знает Данзо и все, на что тот способен, так почему он решил, что такое не может случиться? Этот старик не прощает обид, месть может готовить годами и вряд ли нашелся человек, который сумел от него сбежать. Кроме, разве что, Риры-сан, но она попала в прямом смысле слова из огня да в полымя, оказавшись в руках маньяка еще большего, нежели сам Данзо. Орочимару ведь тоже всегда добивается своего, идет по головам и не останавливается ни перед чем. Интересно, он получил столь желанное тело Учихи Саске? Впрочем, Сая сейчас должно это волновать меньше всего. Ему и тогда-то было плевать какая участь постигнет неприятного надменного парня, а теперь тем более: своих проблем выше крыши; в данный момент — целых шесть хорошо обученных Анбу, членов Корня, которым поручено не поймать, а убить. Вряд ли им было велено не трогать тех, кто волей случая окажется рядом с ним. Вряд ли им удастся не пострадать в этом кровавом месиве. Сай старается следить за своими товарищами, испытывая слабую радость, что пока никто не стонет или кричит от боли. Значит, держатся. Может, даже есть шанс. Он скрипит зубами, подныривает под пронесшееся над его головой лезвие, подается вперед и вонзает лезвие собственного танто туда, где в сером нагруднике есть щель. Кому как не ему знать все самые слабые места их обмундирования, когда он сам носил такое? Оружие входит в мягкую плоть до самой рукояти, Сай прокручивает его и давит вниз, повреждая внутренности. Ему бы перерезать горло, что он и делает, ловко разворачиваясь на пятках и проводя по кадыку мужчины окровавленным лезвием. На одного меньше, а судя по тому, как смеется вдруг Канкуро, и какой страшный, чавкающий звук издает появившаяся в пещере Куроари, у него все тоже прекрасно. Они смогли убить двух, но на этом их удача, кажется, заканчивается. Антисенсор, оказывается не шестым, а седьмым, он прячется в тенях и налетает на Канкуро. Сай слышит вскрик Акеми и чертыхания кукловода, видит всполох рыжих волос и блеск лесок. Аикава-сенсей учила их командной работе: Аичиро всегда был основным бойцом, но полагался он на скорость нанесения атак и точность; Кай, как ирьенин, должен был страховать, выдерживая дистанцию; Акеми же должна была следить, чтобы ни одного из ее товарищей по команде не окружили. Сай, став членом четвертой команды, в отсутствии Кая не занял его место, а разделил с Аичиро занимаемое им. Он знает, что лески Акеми, натянутые до предела, разрезают плоть так, словно она сделана из масла. Он слышит и узнает рев мурасаки, задумывается о том, сколько же у нее должно сейчас оставаться чакры. У Икимоно большие запасы, но очень много тратится на призывы, поэтому использование техник им не рекомендуется. Правда, Акеми, следуя примеру своего отца, на это обычно внимания не обращает и поступает как хочет. На сколько же ее в таком случае хватит? Впрочем, Акеми может позаботиться о себе, а Накику… Сай отвлекается, ищет ее глазами: убедиться, что никто не подкрался к ней. Ему чудится свет, исходящий от ее когтей, кажется, он слышит ее голос, зовущий его по имени, но в следующее мгновение теряет опору под ногами, оступается и отлетает в стену. Мышцы живота сводит судорогой, рана кровит и болит, он пытается определить насколько она глубокая и не может. Сай только и успевает, что, получив новый удар, приподняться на локте и прямо перед собой видит золотистые волосы Накику. Она загораживает его, подставляясь, парирует удар, не давая врагу его добить. Ему это все кажется, он уверен. Ему это кажется, но когда он погружается во тьму, то радуется, что Накику стала последним, что он увидел.

Часть 2.9. Акеми. Июнь, 16 лет после рождения Наруто.

Eru Flow Flame — Montagem Coral

+++

Лески натягиваются под пальцами; невольно Акеми вспоминает время, когда почти постоянно резалась о них, и ей приходилось обматывать пальцы или носить перчатки. Ей кажется, что и сейчас у нее все руки будут в крови, но плевать, лишь бы только они все вышли из этой пещеры живыми и здоровыми, а на все остальное плевать. Она себя не простит, если кто-то пострадает по ее вине, даже тот же Дейдара, которого Накику весьма предусмотрительно вырубает. Так он не мешается у них под ногами и не вынуждает отвлекаться на него, чтобы убедиться, что он не сбежит. Да и безопаснее ему просто полежать в стороне во время боя, в котором он все равно не смог бы поучаствовать. Накику недолго держит их спрятанными, запас ее чакры ограничен, и куда лучше помочь тому же Ичи в бою, чем стоять в стороне. На них же не бандиты какие-то напали, не просто шиноби, а Анбу. У кого из них вообще есть опыт такого рода? Это же миссии даже не уровня А, это S, которых лично Акеми еще ни разу не доставалось. Все случается впервые, но как-то совсем не так она себе это все представляла. Сай бьется у входа в пещеру, вокруг него кружит, размахивая хвостом, призванный Акеми Ганко. Старый ящер еще потребует свою плату, но пока куда важнее, чтобы он помог, а она могла сосредоточиться на тех, кто приблизился уже к остальным. Контролировать ситуацию в таком маленьком пространстве, когда ей даже отпрыгнуть некуда и нет возможности метнуться к потолку, откуда использовать лески было бы куда удобнее. На мгновение ее взгляд цепляется за Ичи: он двигается стремительно и уверенно, демонстрируя, что лучшим ирьенином Суны зовется не только благодаря таланту в меддзюцу, но и сноровке. Накику запрыгивает на его оппонента со спины, вонзая ему в горло когти хенка, а потом отскакивает и несется к выходу, к Саю. Акеми не успевает проследить что произошло, видит яркий всполох огня и мелькнувшую рядом с Накику белую шерсть ее горностая, слышит, что где-то слева Канкуро начинает отбиваться от атак напавшего на него шиноби. Противников остается четверо: один напротив Накику, один с Канкуро, и еще двое выбирают целью Акеми с Ичи. Ей некомфортно в закрытом пространстве, дистанцию тут никакую не выдержать. Акеми роняет на каменный пол два свитка, на ходу призывая мурасаки. Отец все ругался, что она вообще взялась за эти кладки, тем более так рано, не были в восторге и старейшины клана, но Акеми как чувствовала, что они ей пригодятся. Что толку от бойца поддержки, который не может толком поддерживать? Ее отец в первую очередь был мастером букидзюцу, использовавшим в бою кусаригаму, серп которой наполнял чакрой, а ящериц как раз уже дополнительно. Акеми не стремится к похожему мастерству, она предпочитает одинаково эффективно пользоваться всем, что у нее есть, и мурасаки не исключение. Первая фиолетовая ящерица с противным хрустом вгрызается в плечо прыгнувшему за спину Ичи мужчине. Мощные челюсти разрывают плоть и мышцы, добираются до костей, цепляясь за тело человека когтями и не давая ему освободиться. Вторая врезается в теснящего Канкуро ублюдка, давая кукловоду возможность провернуть его любимую фишку: заменить себя марионеткой и обвить противника деревянными руками, из объятий которых уже не вырваться. Впереди ревет Ганко, звук выходит полный мрачного торжества. Акеми бы порадовалась, что у него все хорошо, но у нее самой все не так уж и радужно. Она уже не может точно сказать сколько нападавших осталось, сосредотачиваясь на том, что наносят удары уже ей. Противник ближе и ближе, настолько, что о лесках приходится забыть. Акеми ни разу не боец ближнего боя, она ненавидит подпускать к себе кого-то настолько близко, но сейчас сама подается вперед. Лезвие чужого танто скользит по плечу, а с ее руки срывается несколько мелких мурасаки. Они совсем не страшные с виду, но такие голодные, что сразу же цепляются зубами за тело перед ними. Одна перегрызает резинку, держащую маску на лице, рвет щеку мужчины и проскальзывает через образовавшуюся дыру в рот. Акеми отшатывается, оценивая эффективность таких вот малышей, и влетает спиной в стену, вовремя успевая присесть и увернуться от клинка. Ей кажется, что ее зовет Ичи, а может это и Канкуро, но различить голос ей не удается. Несмотря на мурасаки, шиноби зажимает ее в самом дальнем углу пещеры, в закутке, и она вдруг вспоминает Дейдару. «Бум», да? Чаиро проползает по стене вверх, Акеми резко отталкивается ногами и оборачивается как раз тогда, когда сверху сыплются камни и пыль, придавливая врага под собой. По обломкам к ней обратно скользят недовольные мурасаки: им не понравилось, что они не смогли как следует насытиться. — Ты совсем ебанутая, взрывать пещеру? — рычит Канкуро, хватая ее за плечо. Акеми только сейчас понимает, что все закончилось. Она моргает, смотрит на него и на Ичи, который тоже подлетает к ней, видимо, чтобы убедиться, что она в порядке. Машинально тянет руку к его лицу, потому что видит на нем кровь, но сама же опускает и сжимает пальцами запястье Канкуро. — Это была самая слабая чаиро, — объясняет Акеми, облизывая пересохшие губы. — Я в порядке, там… что с Саем? — Ты не в порядке, никто не в порядке, — цедит Ичи, оборачиваясь к Накику, наклонившейся над парнем. Она обучена медицинскому дзюцу, но до старшего брата ей далеко. — Присмотри за ней, я сейчас вернусь. Канкуро молча кивает, притягивает к себе Акеми и зарывается носом в ее растрепанные волосы. Сейчас плевать на внешний вид. На них напали Анбу Конохи, Акеми узнала ведь. Она не дура, знает как выглядят шиноби Листа и может сказать, что это они и есть. Только зачем им нападать на них? Взгляд ее падает на валяющееся на земле танто, и Акеми отмечает странно заточенное лезвие. Как у Сая, но не как у ее двоюродного брата, надевшего на себя маску ящерицы несколько лет назад. Она точно знает, что лезвия отличаются, просто прежде ей думалось, что это Саю так удобнее, теперь же она видит точно такую же заточку у напавших на них шиноби. Акеми выбивает из колеи то, что она ничего не понимает. — Все хорошо же? Ако, слышишь меня? — Голос Канкуро она слышит и кивает, чтобы хотя бы его успокоить. Заставляет себя отмереть и отстраняется, потому что ей надо окинуть его взглядом и убедиться, что он не пострадал. То же самое она делает и с вернувшимся к ней Ичи. Канкуро выводит Акеми на улицу, из пещеры они выносят и Сая, — он все еще без сознания, — спящего Дейдару, и только потом Ичи занимается ими с Канкуро. Акеми сидит с закрытыми глазами; Ичи ее лечит и она к нему не пытается пока лезть, потому что у нее нет на это сил, да и он явно на нее сердится. Чувство вины съедает Акеми живьем, и голос она подает только тогда, когда Сай приходит в себя. — Я займусь телами, — потому что это Анбу, и они не должны даже после смерти попасть в чьи-то руки, потому что она не хочет, чтобы осталось хоть какое-то напоминание о случившемся. Ганко пропадает, ворчливо напоминая ей о плате кровью, которую в этот раз, так и быть, он с нее брать не станет, а вот выведенные ею мурасаки остаются. Акеми следит за тем, как они доедают тела смакуя каждый кусок человечины, наклоняется погладить по чешуйчатой голове одну, самую крупную и, потому что она наевшаяся, довольную и ласковую ящерицу. Она не Кай или Ичи, но теперь и сама готова проторчать полчаса в любом водоеме, чтобы отмыться. Мурасаки работают челюстями, перемалывая и плоть, и кости; Акеми терпеливо ждет и прячет их в свитке только тогда, когда им больше нечего сожрать. — Не подходи, я вся грязная, — устало говорит она, слыша сбоку шаги ирьенина. — Главное, что живая, — к Ичи присоединяется Канкуро, тянет ее за локоть вверх и заглядывает в глаза. — Дурная, блять, лицо попроще сделай. — Кику последит за новым лагерем вместе с Саем. Мы можем пойти и отмыться, а потом они, — Ичи кивает куда-то в сторону, смотрит на нее, но быстро отводит взгляд. Акеми едва волочит ноги, но послушно бредет за ним и, даже не задумываясь, стаскивает с себя одежду и кидает на берегу, чтобы поскорее забраться в воду. Окунается с головой, несмотря на то, что холодно, несколько мгновений не появляется на поверхности, а потом выныривает и почти врезается в Ичи. — Правда, дурная, — вздыхает он, касаясь мыльными руками ее плеч. — А я когда говорю, все обижаются, — раздается за спиной голос Канкуро, и уже его руки откидывают ее волосы назад, чтобы они не мешались. Акеми засыпает под бубнеж очнувшегося Дейдары, и ее никто не будит ни на какое дежурство.

Часть 2.9. Накику. Июнь, 16 лет после рождения Наруто.

Inna ft Kris Kross Amsterdam — Queen of my castle

+++

Накику отстранённо смотрит на мурасаки, пожирающие останки Анбу и на их хозяйку, не вслушиваясь даже в бубнёж старшего брата. — Зачем туда полезла? У тебя было задание, — Ичи зарывается пальцами в распавшиеся по плечам волосы: кажется, резинку он потерял где-то во время боя, возможно, она порвалась. — Я его выполнила, чакры не хватило. И Ако сама полезла в бой. — А себя… — Я не ребёнок уже, сама за себя отвечаю, — огрызается Накику. — Можно подумать, ты в обычное время не по миссиям скачешь, а за мной приглядываешь. Поздно включил мамочку. Поругаться они не успевают: Ичи отчаливает к Акеми, Канкуро идёт туда же. Дейдара всё ещё дрыхнет: она ему врубила такую дозу снотворного с хенка, что можно не волноваться ближайшие сутки. Им, впрочем, нужно отдохнуть, потому что неожиданная битва вымотала всех. Она так и думала, что что-то не так, но предполагала, что это связано с Акацки, а никак не с Анбу Конохи. Узнать их было не сложно: видела похожие маски, на всё лицо, а не половинчатые, как в Суне, у кого нижнюю часть прикрывает накидка, в том числе против песка и ветра. Накику возвращается к Саю, которому не только спальник постелили, но и нашли в одном из её свитков одеяло. — Я… — Лежи, — Накику легонько надавливает ладонью на его плечо, когда парень порывается встать. — Ичи тебя подлатал, но всерьёз займётся раной позже. Если не хочешь получить очередной шрам, то не дёргайся. — Нам сказали следить за лагерем. — Думаешь, кто-то ещё может сунуться? Сай некоторое время молчит и раздумывает. Затем отрицательно мотает головой и тут же хмурится, прикрывая глаза. — Нет, вряд ли. Они бы устранили других, но Данзо не отправил бы несколько групп сразу по одному маршруту, особенно крупных. Скорее всего здесь безопасно… но я не могу быть уверенным. — Они пришли за тобой? В его чёрных глазах, когда он снова распахивает их, плещутся сожаление и вина. — Или за мной, — тут же продолжает Накику. Разве это не логично, если Данзо интересовался ей, а Сасори сплавил из деревни всех именно по этой причине? Но он выставил и Икимоно тоже, причём обоих… Чем они могли быть полезны бывшему хозяину Сая? И кто вообще этот мужик? Анбу, насколько знает Кику, подчиняются напрямую Каге, а Хокаге — это Тсунаде-сама. — Не заморачивайся, просто лежи здесь, я вернусь, ладно? Надо ещё проверить периметр. — Не уходи! — Сай опять подрывается, но Кику встаёт, отряхивая свой тёмно-зелёный костюм от пыли. Ему бы тоже помыться, но вряд ли это хорошая идея — совать раненного в холодную воду. — Я поставлю палатки, — бормочет Кику, избегая его взгляда. Она кинулась к нему, как только поняла, что он отвлёкся от атаки из-за неё. Из-за неё он сейчас тут и лежит. И если не врать себе, то испугалась она знатно, когда осознала, что бывшие коллеги жалеть его не собираются: били они на поражение. Не всех, но конкретно его уж точно. — И вернусь. Если сам не ляжешь, помогу тебе с хенка. Для него чакры много не нужно, а снотворное у меня всегда в запасе, — она демонстрирует ему маленький стеклянный шарик, легко выкатывающийся из рукава и служащий проводником, когда она впрыскивает раствор в структуру чакры с помощью когтей. Сай косится на сопящего Дейдару и молча кивает, хоть и сверлит её нечитаемым взглядом всё то время, что она возится с колышками. Когда возвращаются Акеми, Ичи и Канкуро, весьма посвежевшие, она просит брата нормально вылечить рану Сая, а Куро — закончить с палатками. Акеми хватает под локоть, уводя обратно к речке. — Я не полезу туда второй раз, — вяло шевелит языком Акеми. — Я не заставляю, посидишь на берегу, присмотришь, чтобы меня караси не сожрали, а то Ичи опять нудеть будет — фыркает Накику, лишь бы отвлечься от страха. Она слишком спокойна, но знает, что это состояние шока, и боится она не того, с чем они столкнулись, а что было бы, не повези им так сильно. Ведь им повезло. В первую очередь потому, что если Сая хотели ликвидировать, то остальных — захватить. Возможно, не всех в целости и сохранности, но её с Акеми точно: противники не выкладывались в полную силу, а тот, который напал на Сая и которого ей удалось превратить в пепел с хенка и вовсе её не пытался покалечить. Что ж, туда ему и дорога. Видимо, охотящийся за её кеккей-генкаем мужик подчинённых не предупредил как конкретно он работает. И пусть Кику и десятой части не умеет того, что могла её бабушка, удивить вполне способна. Послать огонь по потоку чакры одним прикосновением светящихся когтей: это настоящая агония, а ведь можно ещё и контролировать процесс, чтобы он не сжёг человека за пару секунд, а медленно пожирал, перетекая из одного органа в другой, по мышцам, костям, сухожилиям… Накику мотает головой, понимая что уже минуту зачарованно пялится на тёмную гладь воды, а Акеми что-то ей устало говорит. Окунается она всего на секунду, лишь бы смыть с себя пот, грязь и фантомное ощущение жара, которое словно бы по её собственным венам и узлам чакры течёт. Потом она собирает в захваченный с собой ковш воду и, дрожа, натягивает кое-как сменную одежду, прополаскивая костюм. Когда они возвращаются в лагерь, палатки стоят, три штуки, а Сай уже работает над ловушками, хоть и выглядит не вполне здоровым. Но живым, по крайней мере. Канкуро помогает, приклеивая к деревьям сигнальные и взрывные печати. К Акеми не оборачивается ни он, ни Ичи, занятый копошением в своей медицинской сумке: кажется, у них шок тоже прошёл, и они всё-таки разозлились на тот взрыв, что рыжая устроила в пещере. А может, ещё на что-то. Главное, что в обиде своей оба единодушны. Накику и рада бы поддержать имото, но та валится с ног, а проверить периметр хоть одному из сенсоров всё-таки нужно. Она заводит её в палатку, чуть ли не силой заставляет прилечь, и Акеми засыпает спустя буквально пару минут, как раз успевая застать бубнёж очнувшегося Дейдары под соседним брезентом. Да уж, этому, видимо, доза нужна куда более сильная, чем стандартному шиноби. У него какой-то антидот в крови, лишь бы поскорее всех выбесить. Она, конечно, снова может его вырубить, но лучше немного подождать, мало ли, не подействует сразу? Накику призывает инка, пытается выдавить из него максимум того, что может, но не видит ничего подозрительного. Её чуйка тоже молчит. Хоть она и не успокаивается до конца, но всё равно возвращается в новый лагерь. Больше костров они не зажигают, гасят все масляные лампы на улице и тихо спорят в утренних сумерках. Ичи решает, что ночевать с Акеми должен Канкуро, Кику — во второй палатке, а Ичи с Саем и Дейдарой, чтобы проследить за их состоянием. Это совершенно нелепое распределение. — Лучше проследи за состоянием Ако, — шипит Накику. — Видно же, что она совершенно выкачана. — Сама виновата, — тут же фыркает Канкуро. — Будет ей уроком. — Я прослежу за этим болваном. — За Саем? — За Дейдарой, — Накику щипает посмеивающегося Куро в бок на ощупь. — И за Саем. Если Ичи как следует его подлатал, ничего сложного проверить поверхностно. — Знаешь что, делай что хочешь, — устало говорит Ичи. — Кто первый дежурит? — Видимо, опять я, — самодовольно хмыкает Канкуро. — Иди к нашей бедовой, сменишь меня через час, всё равно мало времени, а у меня сна ни в одном глазу. До рассвета как раз примерно столько и осталось, если не меньше. Накику забирается в палатку, затаскивая с собой ковш, немного подогревает воду с помощью катона и вытаскивает полотенце. Всё ещё бурчащего Дейдару она вырубает, потому что слушать его нет никакого желания, только мешает. Затем подползает к явно не спящему Саю и начинает стаскивать с него куртку. Костюм, в котором он ходил раньше, в Суне Сай сменил на более закрытый, хоть и похожий по стилю на тот, что у него был. — Что ты делаешь? — шёпотом осведомляется шиноби, помогая ей, впрочем, снимать с себя одежду. Накику внимательно разглядывает свежий след сбоку на его животе, ведёт по нему пальцами, но Ичи работает на совесть, так что через пару дней даже рубца не останется. Сай от её прикосновения дёргается, но не отстраняется, тяжело дыша и ожидая её следующих действий. Кику промокает полотенце в ковше, отжимает и ведёт от шеи к плечам, по груди и бледному прессу, стирая лишнюю кровь и грязь, которая осталась вокруг идеально очищенной раны. — Ты не мылся, — напоминает она. — Штаны тоже снимай. — Я сам, — жалобно выдавливает Сай, тут же краснея скулами. Смутился, надо же, а вот трахаться с ней не смущался. — Со мной всё нормально, я не нуждаюсь в сиделке. — Сам, так сам, — Кику раздражённо бросает тряпку ему и демонстративно отворачивается. Но никуда, естественно, не уходит. Да и злится она большей частью на себя. Слушает возню за спиной и вздыхает, сверля взглядом свернувшегося калачиком Дейдару. Чем вообще может им помочь подрывник? Накику сильно сомневается, что в Щимо они найдут что-то полезное следуя указаниям этого идиота. В какой-то момент Накику бросает взгляд через плечо: Сай копошится в рюкзаке, вытаскивая запасной комплект одежды. Выпадает оттуда и альбом, открываясь посередине. Накику проворно хватает его прежде, чем Сай успевает это сделать: у него руки заняты, и он не заметил, что она обернулась. — Ящерка говорит, что чужие вещи нельзя трогать, — скороговоркой произносит художник, отчаянно краснея и пытаясь отобрать у неё скетчбук. С одним мокрым полотенцем между ног эта попытка смотрится очень нелепо. — Я и так знаю что там, — Накику просто поднимает руку, и он опускает свою. — Сложно не догадаться, когда ты так часто пытаешься убедить меня в том, что любишь. Никогда больше так не делай. — Я не буду тебе больше говорить то, что ты не хочешь слышать, — глухо подтверждает Сай. — Я не про это. Никогда больше на меня не отвлекайся. Тем более во время боя. Ты совсем придурок? Ты и себя подверг риску, и меня тоже, жопу твою бедовую спасать. Ичи, как пить дать, снова начнёт мне мораль читать в Щимо. — Это ты была? — он вскидывает голову. — Я думал, у меня начались галлюцинации. — Не волнуйся, перед тем, как этот урод откинулся, он помучался, — кровожадно ухмыляется Накику, рассматривая разрозненные скетчи, в которых легко угадываются её части тела. Надо же, он даже знает где у неё родинки на спине. — Почему? Ты же меня не любишь. Накику резко захлопывает альбом и сама убирает его в сумку. Им надо поспать, потому что на отдых осталась всего пара часов. Лучше не задерживаться в этом месте, пусть оно и стало относительно безопасным. — Ты мне небезразличен, — наконец, выдыхает Накику. — Поэтому не думай даже так бесславно сдохнуть. Ты должен вернуться в Суну. Со мной. — У тебя есть… он. Я не могу его заменить. Понятно, что Сай говорит про Сасори. Про кого ещё-то? — Ты не замена, — она всё ещё зла, на себя, на него, и до кучи на всех остальных, просто потому что. — Ты — это ты. И тебя я люблю совсем по другим причинам, ясно? Любовь бывает разная, Сай. Свою семью я тоже люблю. — Это другое. Ты любишь меня как брата? — Он начинает дрожать; Кику берёт из его рук одежду и начинает на него натягивать. Взгляд Сая — что-то среднее между надеждой и обречённостью. Ей совсем не хочется толкать его в пропасть с обрыва, ей не нравится, когда он такой из-за неё. — Нет, я люблю тебя как Сая, — она оставляет лёгкий, невесомый поцелуй на его губах и тянет к себе, заворачивая их в одеяло. Кику чувствует, как его твёрдый член упирается ей в живот, но он не делает попыток к ней пристать, просто утыкается лицом в шею и часто дышит, когда она обвивает его руками. — Всё, спи, тебе нужно восстановиться, я хочу уже поскорее свалить отсюда. Сай, словно выполняя приказ, послушно засыпает спустя две минуты. Накику же просто пялится на Дейдару, прокручивая в голове одни и те же мысли: что она делает? Почему всё так? Как с этим быть? Ответов нет, и она просто откладывает это на потом, как всегда малодушно надеясь, что всё разрешится само по себе. Сай всё ещё спит в её руках, когда в палатку заглядывает Ичи. Он хмурится, обозревая открывшуюся перед ним картинку, разве что глаза не закатывает. Но никак не комментирует, к тому же, они оба одеты. — Надо выдвигаться. Когда пленник очнётся? — Я, если что, встряхну его, только после кофе. — Тогда выходи через десять минут, нам как раз нужно будет обсудить план привалов. Сая приходится расталкивать: сон его неожиданно глубокий, хотя на нём она хенка не использовала. Он осоловело моргает минуты две, прежде чем понимает где находится. Когда его взгляд наконец-то становится осмысленным, Сай открывает рот, чтобы что-то спросить, но Кику гонит его на проверку к Ичи. Она не чувствует в себе способности ответить хоть на один из его вопросов. Ей бы кто на её собственные ответил. Дейдару тоже приходится расталкивать, но обходится без когтей: подрывник всё-таки приходит в себя сам, тут же пытаясь сграбастать своими ластами тёплое тело поблизости. Кику мрачно ловит его за запястье и выворачивает так, что нукенин громко ойкает и тут же садится, втягивая противные языки в ладони. — Эй, крошка, за что? Ты и так меня два раза отправила в нокаут. — Мне попросить Сая тебя запечатать в свиток? Проще дотащить, чем терпеть. У тебя, может, какие-то проблемы в интимной жизни? Недотрах? Импотенция? Почему все разговоры об одном? — Крошка, я могу тебе наглядно доказать, что проблем у меня никаких нет, — Дейдара пытается ухмыльнуться, но его губы скорее складываются в болезненную гримасу когда она снова нажимает на определённую точку на чужом запястье. Он вот ей сделать ничего не может из-за фуиндзюцу. — И твой художник такого не умеет, да! Иначе бы уже запечатал. Накику хмыкает и не поправляет его. Если Дейдара считает, что художник её, пусть считает. — Сиди тут, если выйдешь из палатки, я тебя ещё раз могу вырубить, понял? — А кофе мне можно, ммм? — печально спрашивает Дейдара. Накику хмыкает и просто кивает. Все уже собрались вокруг небольшого костерка, и Канкуро протягивает ей две кружки. Одну она отставляет в сторону, другую относит Дейдаре. Они достаточно далеко, чтобы он не грел уши, но Накику отдёргивает полог, чтобы пленника было видно с того места, где они сидят. Возвращаясь, она присаживается под боком у Сая. Тот кидает ей взгляд искоса и застывает, словно не зная, что ему делать с ней рядом. Кику делает глоток и просто успокаивающе поглаживает его по пояснице, пока он не расслабляется. Внимания на них не обращают: Ичи занят картами, Куро обнимает вялую Акеми, которая, кажется, вообще не замечает ничего вокруг, отсутствующе пялясь в костёр. Но именно она первой и встряхивается, нарушая тишину. — Танто, — просто говорит она. Сай опять напрягается, готовясь к неизбежному. — Они были заточены не так, как у Анбу. — Сай, — Ичи отрывает взгляд от бумаг. — Нам нужно знать, с чем мы столкнулись. — Это Данзо, — говорит Накику, потому что Сай молчит, то ли собираясь с мыслями, то ли придумывая что можно сказать, а что нет. — Знаете такого? — Да, — Акеми удивлённо хмурится. — Он один из старейшин Конохи, но… — Я работал на него, — тихо произносит Сай. Кику кладёт ладонь на его руку, и он судорожно вздыхает, переплетая свои пальцы с её. — У него в подчинении есть свои отряды Анбу. Они… мы были частью «Корня». Их нельзя отличить от тех, кто подчиняется Хокаге, только по мелким деталям. Как, например, танто. Ящерка, как ты заметила? — В моей семье есть Анбу, — кратко сообщает Икимоно. — Тсунаде-сама знает? — Теперь да… и Мэйко-сан, и Сасори-сан. — Сколько отрядов потенциально могут нас караулить? — подаёт голос Канкуро. — Не знаю, я удивлён, что этот был такой большой. Обычно одновременно работают не более трёх человек, причём у одного всегда есть задание избавиться от остальных в случае невыполнения задания… и самоубиться, если он рискует быть захваченным. Накику слушает и понимает, что была права: если бы шестеро Анбу Корня решили их убить, они бы даже не проснулись. Акеми отпускает от себя гуре, но в этот раз к ней решает присоединиться и Сай: рассылает нарисованных мышей вперёд по маршруту, а Накику, следующая в конце процессии, периодически смотрит с инка, не улавливается ли вокруг чужой ауры. До Щимо они добираются спустя четыре дня, снова практически без сил, а ещё с выжатыми почти досуха сейсеки, предусмотрительно не трогая те свитки, которые оставили про запас. — Ты в порядке? — спрашивает Накику у Акеми, когда та чуть не падает ей в руки. — Ты же не посадила опять на себя ящерицу? — Нет, — слабо улыбается Акеми. — Ичи мне уже мозг сожрал на эту тему, а Куро, кажется, отказывается со мной разговаривать. Всё нормально, твой брат исправно следит за тем, чтобы все были относительно в форме. — Ага, — с ней Ичи тоже предпочитает не разговаривать больше необходимого. — Ладно, нам просто нужно нормально отдохнуть хотя бы день, да? А лучше два. Никуда эти схроны не убегут. Акеми неопределённо ведёт плечом, но их уже зовёт капитан, ожидая у ворот с встречающим их беловолосым джонином Щимо. Сай остаётся следить за Дейдарой, и Накику тоже отпрашивается, считая, что в кабинете Каге ей делать нечего. Втроём справятся. Сай, когда она возвращается на место их лагеря, смотрит на ту книжицу, которая была у него в руках на крыше дворца. В этот раз он не прячет её, но Кику не пытается заглянуть внутрь, просто встаёт рядом. — У меня был брат. Не родной, но я считал его братом. Мы… кажется, мы любили друг друга, как настоящие братья. Мы оба были в Корне, и Данзо приказал мне его убить. — Ты сделал это? — Я… нет, Шин сам умер. У него была болезнь, и он… он попросил меня сказать, что я его убил. Это было незадолго до того, как меня в первый раз послали в Суну. — Мне жаль, — сухо говорит Накику. — Терять близких больно. — Ты потеряла семью. Но ведь ты не стала такой, как я. Почему я таким стал? Я не помню, что Данзо со мной сделал. Я не знаю, почему я лишился эмоций. Насколько я успел заметить, другие члены Корня не такие. Они умеют вести себя в социуме. Только я какой-то сломанный. — Ты же чувствуешь теперь. — Иногда я хочу ничего не чувствовать. — Сай, — Накику протягивает ладонь, и он переплетает свои запачканные углём пальцы с её. — Возможно, ты самый большой везунчик из всех нас. По крайней мере, научившись чувствам, ты, кажется, не сомневаешься в том, что они значат. — Ты сомневаешься в своих? — спрашивает Сай, убирая книжицу в карман плаща. Ответа у неё нет, и она не отвечает. Но и руку его не отпускает до возвращения остальных.