Красное солнце пустыни

Часть 2.6. Сай. Май, 16 лет после рождения Наруто.

Maroon 5 — Animals

+++

Скорпион возвращается в Суну, и Накику снова начинает бегать. Теперь уже не от Сая, к нему — украдкой, тайком, чтобы никто не увидел и не понял, что они проводят время вместе. Его это злит и обижает, расстраивает и ранит, но он сейчас и на это согласен, лишь бы только видеть ее, слышать ее голос и чувствовать ее нежную кожу пальцами. Сай хочет, чтобы она осталась с ним, была его, чтобы сделала его своим, но у Накику есть Сасори. Бог. Чтобы понять лучше, как себя вести с девушкой, он присматривается к Сасори. Что в нем есть такого, что так сильно привязало ее к нему? Саю кажется, что если он найдет причину, то все станет ясно. С другой стороны, у него есть пример Акеми перед глазами: Канкуро, к которому она переехала как только вернулась из Конохи, можно назвать откровенно неприятным. Сай, занятый собственными непонятными ему переживаниями и будто бы чужими, подброшенными эмоциями не сказать, что внимательно следил за жизнью сокомандницы, но от Аичиро знает, что Канкуро потрепал ей нервы. Да он и сам это понимает, видя поведение старшего сына вернувшегося Йондайме Казекаге и анализируя его. Кукловод переменчивый, резкий, злой, и на кончике языка у него ядовитое жало. И, все же, Ящерка с ним, любит его и потому прощает. Она даже сейчас с ним в доме Чие-сан, где они собрались неполным составом: помимо них и жильцов дома здесь Темари, Кай, Мацури и даже ее робкий сокомандник Микоши. Сасори с Накику тоже тут, и Сай старается на них не смотреть, но не может. Они вместе. Они пара. Сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу, рука Скорпиона закинута на плечи устроившейся у него под боком Накику, пальцами он играет с ее длинными, собранными заколкой волосами. Сай не понимает почему же только он видит, что они вместе, потом переводит взгляд на Канкуро и Акеми, устроившихся на подушках у дивана, и сравнивает. Все не так очевидно, дело в том, что это он знает, что Накику спит со своим опекуном, что любит его и им дышит. В отличие от Канкуро и Акеми они не обмениваются на людях поцелуями, не переплетаются пальцами; ладонь Сасори не укладывает так по-хозяйски на голую ногу Накику, как это делает Канкуро с Ящеркой, еще и ведя ею вверх, по внутренней стороне бедра. Никто не видит тайного, скрытого и неявного. Никто не видит, а вот Сай — видит все. Он бы многое отдал, чтобы ослепнуть и не мучиться. Ослепнуть и не видеть то, как уютно Накику чувствует себя не в его руках, не у него под боком, не с ним. — Вы уверены, что это можно пить? — тревожно спрашивает Микоши, поправляя очки. Кай по соседству закатывает глаза. — Не волнуйся, я тебя, если что, вылечу, — тянет он, тут же получая от Акеми острый взгляд, который, впрочем, игнорируется. — Тише говори, а то Чие-сама услышит и обидится, — шикает на него Мацури и тянется к стакану первой. Чие-сама сегодня решила удивить всех, в том числе и себя, когда предложила всем попробовать приготовленную ею же наливку. Саю тоже кажется небезопасным ее пробовать, но раз Накику здесь, то где еще ему быть? Он за ней ходит как привязанный, особенно теперь, когда у него появляется официальная причина тереться около нее. Акеми приходит в голову создание новой кладки специально для инка сестер Ритсуми, а Сай нужен для того, чтобы ящериц было проще запечатывать в свитки. Знания самой Ящерки ограничиваются как раз самими свитками, на большее она не способна, да и не заинтересована она в фуиндзюцу от слова совсем и, чтобы не тратить время зря, было решено привлечь к общему делу и Сая. Яхико и Широгику тоже помогают, хотя младший Икимоно больше занят созерцанием своей феи. Это быстро надоедает самой Акеми, которая начинает гонять брата так, что Саю даже становится его немного жаль. Себя ему пока, все же, жальче. Он сидит у окна с блокнотом-книжицей в руках, выводя на одной из страниц лицо Шина. Вспомнить как именно он хотел завершить их историю Сай не может. Что будет когда они с братом столкнулся в самом центре, когда придут друг к другу? Каким должен быть финал этой истории? Сай ничего не помнит, сколько бы ни напрягался, а у Шина уже ничего не спросить. Шин мертв, давно мертв, и никогда никому ничего не скажет. — Ладно, кто первый? — нарочито бодро спрашивает Канкуро и давится вдохом, когда Темари с мрачным и решительным видом опрокидывает в себя стопку. Все взоры — в том числе Сасори-сан и Накику — оказываются устремлены на старшую сестру Годайме Казекаге. Она даже не морщится, облизывая губы и с громким стуком ставя рюмку на стол. Виснет гнетущая тишина, Кай перестает выглядеть насмешливым и расслабленным, подбираясь, словно уже готов кинуться к девушке и лечить ее. Насколько известно Саю, Темари не в духе из-за Нара Шикамару. Непонятно только, злится она из-за того, что он не задержался в деревне или из-за того, что они как-то неудачно сходили в «Акасуну». Краем уха он слышал что-то от Акеми, но она обсуждала это не с ним, а с Канкуро. Будь ее собеседницей Накику, то Сай точно уделил бы разговору куда больше внимания. — Неплохо, — наконец, выносит Темари вердикт. — Только горько, и послевкусие странное. — У дяди наливка сладкая. Разве она не должна быть сладкой? — недоумевает Акеми, приподнимая брови. Она смелеет и берет со стола рюмку, принюхиваясь, но пока не поднося к губам. — Мы говорим о старухе Чие, — закатывает глаза Канкуро, отбирая у Акеми напиток. Громко выдыхает и залпом выпивает все. Как и сестра, он даже не морщится, но качает головой, ставя рюмку обратно на стол. — Во-первых, тут надо закусывать, это прямо точно. Сай читал, что закусывать нужно во время любых застолий, но он не говорит этого вслух. — А во-вторых? — щурясь, торопит Кай. — А во-вторых, ты это пить точно не будешь, — обращается Канкуро к Акеми, которая уже успела взять ещё одну рюмку. Отбирает, не обращая внимание на протесты девушки и, перетягиваясь через стол, передает Каю. — Художник! Альбом не убежит, давай к нам. Мы тут все напиться собрались, кто с горя, кто от радости. — Будешь ехидничать, я тебе что-нибудь сломаю, — мрачно обещает Темари, сверкая глазами на младшего брата. Наливки становится все меньше, как и закусок, которые Акеми с Мацури быстро сообразили и притащили к столу. Сама Чие-сама к молодежи решила не присоединяться, удалившись спать — они с Эбизо-сама предпочитают не полуночничать, хотя у пожилого мужчины в последнее время, увы, слишком много дел во дворце, чтобы рано возвращаться домой. Удивительно, что сам Сасори тут, с молодёжью. Гаара присоединиться к ним не сумел, как и Юката, отправившаяся на задание три дня назад. У Ичи оправдание было другое, но вполне адекватное: он только-только вернулся с третьей миссии и хочет отдохнуть в тишине. — Я тоже буду! — решает Яхико и, прежде чем Акеми успевает что-то сказать, выхватывает рюмку из пальцев Кая. — Хорошо, что я ирьенин, если что, то вылечу, — не очень уверенно бормочет Кай, глядя на мальчишку. — Молодец, пацан! — восклицает, смеясь, Канкуро, а вот его девушка вообще не в восторге. — Придурок, куда тебе пить? Широ-чан, я тебе разрешаю пристукнуть его, если хочешь. — Пока не хочу, но я запомню, спасибо, — младшая Ритсуми отрывается от собственного альбома и улыбается. Все знают, что ничего плохого Яхико Широгику не сделает. Сай уже понял, что она к нему по-своему привязалась, иначе не терпела бы рядом с собой. У брата и сестры Икимоно есть поразительная способность адаптироваться к любой ситуации и к любому окружению. Удивляться этому вряд ли стоит, все-таки, в завихрениях символа их клана угадываются очертания хамелеонов. Странно, что среди ящериц у Акеми нет таких. Сай тоже пьет. Алкоголь горчит и действительно странно оседает на языке. Ему почему-то чудится слабый привкус рыбы, но вряд ли же Чие-сама додумалась бы добавить такой ингредиент в свою наливку. Хотя, с ней ни в чем нельзя быть уверенным. Еда в этом доме сносная когда готовит не она, а красивая только когда этим занимаются Акеми или Накику. Чаще, конечно, Акеми, потому что Накику лентяйка. Сай знает о ней уже чудовищно много и даже не только в сексе. Он знает ее любимые блюда, знает, что она любит пить. Он выучил расположение всех родинок и шрамов на ее теле, запомнил название шампуня которым она пользуется. Если кто-то попросит его пересказать все ее привычки, то и тут он легко и без запинки выдаст все. Другое дело, что он не станет этого делать. Все, что он знает о девушке — принадлежит ему. Если уж она не его, потому что любит Сасори, то хотя бы информация о ней будет в его личном пользовании. Как же его это злит! Все кругом веселятся, смеются, Акеми, вон, уже целуется с Канкуро, пускай это и легкие невинные поцелуи, а не что-то куда более уместное для постели. Сай смотрит на них несколько мгновений, запоминая неожиданно мягкий взгляд Канкуро, направленный на его девушку и то, как сама Акеми гладит парня за ухом, прежде чем переводит взгляд на диван. Накику полулежит на Сасори, глаза ее прикрыты, а рука покоится на его груди. Касается едва виднеющихся из-под ворота просторной светлой рубашки ключиц. Девушка поглаживает их подушечками пальцев, на губах у нее улыбка. Сам Скорпион все еще играет с ее волосами, но голову он повернул так, чтобы чувствовать исходящий от них аромат. Сая словно током прошибает, настолько интимной ему кажется эта сцена. Им не нужно целоваться, не нужно даже разговаривать, чтобы все стало понятно. Сай чувствует, как закипает, чувствует, как его пальцы сжимаются на пустой рюмке, как на плечо вдруг ложится маленькая узкая ладонь. Сай машинально опускает на нее взгляд, отмечает, что кожа перепачкана черным и скрипит зубами, стараясь сдержаться и не ляпнуть вслух грубости. — Сай-тайчо, пойдем, — голос у Широгику спокойный, тихий и почти ласковый. Она вынуждает его подняться на ноги, и Сай вдруг понимает, что девочка спрятала обоих под инка, потому что никто даже не смотрит в их сторону. — Пойдем, тебе нужно подышать свежим воздухом. Воздух в Суне свежий только ближе к ночи, как сейчас. Через пару часов, когда солнце окончательно скроется за горизонтом и наступит ночь, станет совсем хорошо. Сай доходит с Широгику до огорода. Смотрит на ровные грядки, на подвязанные стебли помидор, на удавшиеся в этом году кабачки. Смотрит — и не видит. Перед его глазами пальцы Накику на ключицах Сасори, едва-едва заметная улыбка на губах Скорпиона, полустершееся воспоминание о той их совместной ночи, свидетелем которой он стал. — Не нужно так злиться, — Широгику не оставляет его, стоит рядом. Ее пушистые белоснежные волосы едва колышутся на легком ветерке, который, кажется, к середине ночи усилится. — Когда люди злятся, то допускают ошибки. — Спасибо, — Сай не знает, искренне ли он ее благодарит или нет. Даже не знает за что благодарит. Девочка перед ним — вовсе и не девочка вроде, взрослый человек, разумный, рассудительный и повидавший жизнь. Широгику противоречива, потому что при этом она и ребенок; эту сторону он у нее тоже видел, просто показывает она ее миру куда реже. Сай не возвращается к остальным, бесцельно бродит в сгущающихся сумерках. Он видит, как начинают расходиться все собравшиеся, как скрываются в собственном доме Накику и Сасори. Широгику уже давно ушла, видимо, решив явить свое ангельское лико заждавшемуся ее Яхико. Сай облизывает губы и тенью проскальзывает к окну; прячется так, как может это делать только годами тренированный Анбу: невидимый и неслышимый, не человек вовсе, а сгусток едва уловимых теней на периферии зрения. Тела Сасори и Накику сплетены, и пусть в гостиной не горит свет, Саю и так все видно. Он видит как выгибает спину Накику, слышит, благодаря приоткрытому окну, невнятный шепот и томные вздохи. Сасори ее ласкает, держит ее напряженной, сжимает ладонью ее запястье, но не так, как делал это Сай. Сай смотрит и запоминает, словно должен будет потом сдать самый строгий и сложный экзамен. Сердце у него болит и обливается кровью, дыхание едва не вырывается наружу надсадным хрипом. Сай злится и ревнует, ненавидя себя за то, что с художественной точки зрения находит все происходящее по-настоящему красивым. Сплетение тел — красивое, грациозное, Накику красивая и даже Скорпион, будь он проклят, красив. Саю это нравится и не нравится, и он кусает до крови губу, когда натянутая как струна Накику откидывает голову назад, позволяя густым волосам рассыпаться золотистым покрывалом по подлокотнику дивана. Сай закрывает глаза и вспоминает ее с ним. Такой она никогда не была. Такой он тоже хочет ее. Когда Скорпион удаляется — видимо, вся Суна в самом деле держится на нем и на Усе-сан — Сай решается скользнуть в дом. Накику он находит в душе, осторожно приоткрывает дверь и прижимает ее к холодной кафельной плитке. Она то ли его узнает, то ли что, но лишь едва поворачивает голову и приоткрывает губы; влажным языком проходится по его ладони и обхватывает пальцы, которые он пихает ей в рот. С Сасори у нее все было чувственно и нежно. С ним у нее все грубо и страстно, потому что даже несмотря на то, что он хочет ее и такой, какой только что увидел, сейчас Сай хочет отличиться. Он — не замена, он не хочет ею быть и пытается показать это Накику. Его ладони дерзко скользят по ее мокрому телу, мнут грудь и бедра, добираются до лобка и не гладят по клитору, а надавливают, щипают. Со Скорпионом Накику была тихая, словно свое счастье боялась спугнуть, с ним она громкая. Вбивается в нее Сай резко и сильно, рычит ей на ухо, что любит и ненавидит, что хочет, что она должна его имя простонать. Один слог, три буквы, это не так уж и сложно, это же легко! Он кончает в нее, не выходит до тех пор пока девушка не начинает дрожать, а его член не обмякает. Впервые Сай не остается с ней, а уходит, не оборачиваясь. Это побег, но от кого — он не знает. Сай не ложится спать этой ночью, просто переодевается и сидит на кровати, глядя в одну точку до самого рассвета. Ему нужно поговорить, но он не знает с кем, никого рядом нет кроме Акеми, но что ему ей сказать, о чем конкретно спросить? Ящерку он находит во внутреннем дворике апартаментов Канкуро. Замечает на маленькой веранде два кресла и столик, которых прежде тут не было. Сай это точно знает, потому что тщательно осматривал дворец Казекаге когда впервые сюда попал. Акеми сидит в кресле, вытянув длинные ноги и задумчиво смотрит куда-то вдаль. Она не вздрагивает когда Сай опускается перед ней и подходит, на ходу снимая сандалии и ставя босые ноги на теплое дерево веранды. — Привет, — она слегка улыбается, переводя на него взгляд. — Ты по делу или просто так? — Я хочу поговорить, — медленно произносит Сай, опускаясь рядом в пустое кресло. — Вы с Канкуро-сан поругались? — С чего ты взял? — удивляется Акеми и опускает взгляд на запястье после выразительного кивка Сая. На светлой коже отпечаток чужой ладони. — А! Нет, просто он немного перестарался ночью. Все в порядке, мы не ругались. Хорошо, что они не поругались, Саю не нравится видеть ее расстроенной. Ящерке не идет грусть, ее красота в живости и веселье. — Он тут? — Нет. Ушел к отцу, вернется злой. Не подумай, что я тебя гоню, но Куро будет рвать и метать, так что лучше тебе уйти до этого, чтобы не слушать его причитания. — Хорошо. Как ты поняла, что любишь его, а не кого-то еще? Акеми моргает, потом хмурится, потом подтягивает коленку к груди, упираясь в сидение кресла пяткой. Выглядит она не озадаченной, а какой-то грустной, хотя он вроде ничего такого и не спросил. — Я ни за кого так не переживаю, как за него. И мне с ним хорошо так, как ни с кем другим. Сай замечает, что она отводит взгляд. Акеми не может врать, только не об этом, но создается впечатление, что она говорит полуправду то ли ему, то ли себе самой. — А если есть кто-то еще? С кем тебе тоже хорошо? Акеми облизывает губы и все также смотрит в сторону. — Что делать тогда? — Тогда у тебя есть два дорогих человека. И любви в два раза больше. — У тебя такое было? — У меня… — Акеми поднимает голову, хмурится и говорит уже не тем тихим голосом, как мгновение назад, а неожиданно уверенно. — У меня было. Есть. Но об этом надо договариваться, потому что если не получится, то придется делать выбор. — Ты сделала? — Нет. Я выбор делать не буду. Сай задумчиво кивает, протягивает к Акеми руку и на секунду сжимает ее ладонь. Уходит он до возвращения Канкуро, натыкается на явно страдающего похмельем Кая и неожиданно для себя соглашается пойти с ним куда-то поесть. Он меньше всего знает этого члена команды номер четыре, но тот не смотрит на него враждебно, не пытается напомнить о том, что сам Сай оказался здесь случайно и ведет себя как минимум прилично. Да и Хошиме, его близкий друг или партнер, который тут как тут, не вызывает у Сая отторжения. Чужими разговорами он просто хочет перекрыть гул в своей собственной бедовой голове. На. Ки. Ку. На. Ки. Ку. Сердце у него все еще выстукивает один и тот же ритм. Вот уже третий год.

Часть 2.6. Широгику. Май, 16 лет после рождения Наруто.

Ruelle ft. Fleurie — Carry You

+++

Широгику не нравится оружие, которым нужно атаковать издалека: она предпочитает короткие лезвия, так что танто становится неплохим выбором, к тому же с ним прекрасно управляется Сай-тайчо. Но сюрикены она тоже исправно бросает в мишени и имеет личный набор, который ей Ичи-нии подарил на прошлый день рождения. Она упорно тренируется всё свободное время, а потом идёт рисовать, либо проводить время в уже привычной компании: Чиё-баа, Эбизо-оджи и Яхико. Иногда она прибивается к Сасори-сан и Кику-анэ, но Скорпион редко бывает свободен, а её старшая сестра и сама где-то постоянно пропадает: то с Акеми-чан и их кладками, то в огороде закапывается, то спит с Саем-тайчо. Её сестра, конечно, считает, что хорошо умеет скрываться, но она не использует инка, чтобы спрятать очевидные вещи, и слишком громкая. Впрочем, Широгику сестру любит любой: вроде бы и хитрую лисичку, но при этом отчаянно нуждающуюся в окружающем внимании, которое получает не таким образом, как ей хотелось бы. Именно это сравнение и наталкивает Широ на мысль, что рисунок на её будущей маске Анбу должен быть песцом: не фенеком, который куда более обычен в стране Ветра, а белая, пушистая, полярная лиса, которая мало где встречается и которую Широ если и видела, то только на страницах энциклопедии. Прямо сейчас её ей опять показывает Сай-тайчо. — Тосакин сказала, что я плохо знаю млекопитающих, — комментирует парень, внимательно глядя на яркие рисунки. — Как тебе кажется, на кого она похожа? — На иволгу, — Широгику откидывает назад длинные пушистые волосы и задумывается о том, что, возможно, ей придётся в скором времени их обрезать. При этом ей совсем не хочется скандала, который Чиё-баа и Сасори-сан точно устроят, обнаружив её с укороченными локонами. — А ты на пингвина. — Что? — Сай-тайчо, кажется, не ожидает такого сравнения. — Пингвин хранит верность даже на расстоянии, а большую часть времени проводит без своей второй половинки, — Широгику переворачивает страницу, пальцем скользя по рисунку белки, которая ей напоминает о Яхико и его неуёмной энергии. — А ещё у них мужские особи прилагают больше усилий для семейных отношений. Сай-тайчо переводит взгляд на окно библиотеки и теряется в своих мыслях, впрочем, Широ уже пора возвращаться домой. Она и так задержалась с ним после тренировки, Чиё-баа наверняка будет расстроена, ведь она сегодня дома, а видеть старушку в плохом настроении не любит никто. Мало того, что старейшина и так постоянно ворчит, ещё и обидеться может на несколько дней, и тогда станет просто невыносимой, напоминая каждую удобную минуту, что из-за них вот-вот испустит дух. — Я займусь ужином, — мягко предлагает Широгику. Советница встречает на пороге, недовольно косясь на альбом, зажатый в руке девочки. — Ты опять с этим блаженным пропадала? — бурчит старушка, но расслабляется, когда Широгику её обнимает, приникая щекой к её — сморщенной и покрытой пигментными пятнами. Но такой мягкой и родной. — Сколько он у нас торчать тут будет? Хокаге совсем обнаглела своих лазутчиков сюда сплавлять. На самом деле Чиё-баа, конечно, прекрасно знает причины и не сердится так сильно, как кажется со стороны: она же в совете, ещё бы она была не в курсе, но ворчит по привычке. Сай-тайчо ей не нравится, и Широ его жалко: он неприкаянный, во всём, что не касается работы не умеет ориентироваться, хоть и учится, но скорость, с которой он пытается осознать себя и мир не быстрее скорости улитки. Из-за Накику-нээ. Широ прекрасно понимает как можно влюбиться в её сестру, но не может не сочувствовать выбору, ведь знает, что та сама ни на кого не смотрит, кроме их официального опекуна. А ведь помимо любовных переживаний у них ещё есть семейные. Широ со вздохом складывает сумочку, когда-то подаренную Икимоно, в комнату, а его самого находит в огороде Кику-анэ, возле их с Акеми кладок. У теплиц разместить террариум казалось логичнее всего, потому что у Чиё-баа в основном если что-то и растёт на грядках, то лишь мокрица и какая-то упорная зелень типа мяты и петрушки. Причём, не сказать, что Накику-анэ сильно ухаживает за своим огородом, у неё просто какой-то дар раскидывать семена, которые сами по себе прорастают и радуют урожаем круглый год. Широгику, правда, иногда украдкой всё-таки пропалывает и поливает грядки, но не рассказывает об этом старшей сестре. Та уверена, что всё дело в её исключительности, и расстраивать Кику-анэ Широ не хочет, к тому же она не так уж и много делает-то. А Кику-анэ любит её радовать любимым блюдом: овощным рагу, которое у неё выходит самым вкусным на свете, хоть и готовит она его раз в пару месяцев. — Мидори вышли такими милыми, — Широ сдувает с лица белую прядь и присаживается рядом с Яхико. То, что он смотрит на неё, как на фею, залетевшую к ним из другого мира, она уже привыкла. Поначалу это раздражало, но Яхико не докучал ей больше необходимого, так что она приучилась игнорировать полные обожания взгляды. Помимо них мальчишка ей вполне нравился, даже если так и не научился нормально нарезать овощи. Странно даже, потому что с теми же кунаями и кусаригамой, доставшейся от отца, он вполне умело обращается, хотя с последней ему тяжеловато. — Как думаешь, у Кику-анэ и Акеми-чан получатся те, которых они хотели скрестить? — Узнаем в начале июня, — хмыкает Яхико. — Мне Гаара-кун сказал, что если я хочу пойти в Анбу, надо тренировать гуре, полезно для шпионажа. Ну, и мурасаки, хотя нээ-чан не хочет пока, чтобы я ими занимался. Широгику не понимает что Яхико делать в Анбу. Явно же с неё взял пример, но он остаётся шиноби Конохи, так что если и получит какие-то тренировки в Суне, то самые базовые. Если только Сай-тайчо не решит и его тренировать. — Пошли ужин готовить, — предлагает Широ. — Лучше мы с тобой, чем Чиё-баа, к тому же, я ей обещала заняться сегодня. — Ты готовишь самые вкусные в мире окономияки! — тут же вспыхивает Яхико, подрываясь искать корзинку, в которую они обычно собирают наворованное с огорода Кику-анэ. Та, конечно, не против, хоть и напоминает ехидно, что старушка за своим не умеет ухаживать. У них с Чиё-баа интересное противостояние, обе друг на дружку постоянно втихушку ворчат, — или даже не втихушку, — но они друг друга тоже любят, Широ это знает. — Сегодня не получится, — бросает вдогонку Широгику. — Тэппан сломался, надо новый купить. Следующие пару дней у неё выходные, так что Широгику пользуется возможностью зайти в магазин и посмотреть новую металлическую плитку для жарки. Затем она заглядывает к Гааре, видит его расстроенное лицо и идёт к Скорпиону, у которого давно уже свой кабинет неподалёку от Казекаге и Усё-сан. Секретарь по обыкновению протягивает ей шоколадку, а Широ угощает мужчину капустными оладьями, оставшимися с ужина. Он ей очень нравится — Усё-сан помогает Гааре держать всё в порядке, а ещё он скромный и не болтает по пустякам и очень ответственный. Жаль, ему не везёт с невестами, девушки его кидают по прошествию пары месяцев отношений и не в последнюю очередь из-за его деспотичной матушки. Куда там Чиё-баа. — Сасори-сан, — Широгику склоняет голову, но Скорпион отмахивается, устало потирает глаза и уныло смотрит на стопку документов, которая красуется перед ним на столе. — Можно отпустить Гаару пораньше сегодня? Мы с Яхико хотели сходить в кинотеатр. — Казекаге планировал навестить своего отца в госпитале и нашего пленника, который решил поделиться информацией про Акацки. Широгику нравится, что с ней Сасори-сан разговаривает как со взрослой и не утаивает той информации, которая не кажется ему секретной. Про преступную группу уже, в принципе, все знают, после атаки и смерти Казекаге-то! И про то, что Дейдара всё ещё сидит в темнице тоже многие в курсе. Но приятно, что с ней это обсуждается напрямую советником. — Гаара-кун и так к нему слишком часто ходит, — говорит Широ, не уточняя о ком она. — Думаю, ему нужно отвлечься и получить больше позитивных эмоций. — Ты права, — Сасори тяжело вздыхает и что-то бормочет про то, что он никогда не ходил в кинотеатр. — Хорошо, я договорюсь с советом. Надо бы выписать премию Усё, бедняга работает больше нас с Казекаге вместе взятых. Это очень хорошая идея, он заслужил. Гаара, когда она возвращается к нему в кабинет, выглядит так, словно ему раньше времени преподнесли новогодний подарок. — Это идея Яхико? — Нет, моя, — Широ прячет руки за спиной и склоняет голову к плечу. — Ты не хочешь? Или можем посмотреть на театральное представление, к нам позавчера караван бродячих кукольников приехал, они у северных ворот. — Ты лучше меня в курсе культурных программ, — улыбается Гаара. — Давай в кино, я никогда там не был. Он и в театре не был. Как много шиноби никогда нигде не бывали по разным причинам! Фильм им нравится, всем троим, хотя Яхико и бурчит по поводу того, что главный герой слишком уж идеален: всё умеет, всеми элементами манипулирует, мастер что тайдзюцу, что гендзюцу, что ниндзюцу и вообще, ему больше понравился второстепенный персонаж, который был влюблён в главную героиню. — Не беспокойся, — хихикает Широгику. — В жизни всё не так, и совершенно не обязательно быть во всём супер-сильным, чтобы заслужить любовь. Настроение у Яхико тут же приподнимается, и он посылает ей какую-то странную, немного дажу пугающую улыбку: то ли благодарности, то ли попытки флиртовать, то ли чего. Широ только мило улыбается в ответ и прощается с друзьями: Гаара всё-таки хочет заглянуть к Дейдаре, — ладно хоть не к отцу, — Яхико поручено забрать плиту, которая осталась дожидаться в магазине, а ей нужно в библиотеку, взять пару учебников по рисованию, которые посоветовал Сай-тайчо. Уже внутри практически опустевшего помещения в одной из читален Широгику чудится всхлип. Она аккуратно кладёт стопку на стол в общем зале, смотрит на настенные часы — до закрытия всего десять минут — и заглядывает в отгороженную от зала полупрозрачной раздвижной ширмой комнатку. Сай-тайчо сидит на полу, спрятав голову на коленях, и лица его не видно. Вокруг валяются скомканные листы бумаги, пара книг неаккуратно брошена под стул, на зелёной сумке, которую он иногда носит с собой, разлиты чернила. И он совершенно точно плачет, даже не реагируя на звук, а ведь она не пытается скрыть своё присутствие. Широгику молча садится на корточки и начинает собирать бумаги. Надо прибраться до того, как библиотека закроется и вывести его на улицу, иначе им прилетит от Охары-сан. Заведующая очень строгая женщина и не спускает на тормозах подобные безобразия. — Я возьму сумку и постираю, — тихо предлагает Широгику, дотрагиваясь до плеча своего учителя. — Пойдём, надо выйти и умыться. Он покорно поднимается и следует за ней, словно собачка на поводке. Про свои книги Широ и не вспоминает, ничего страшного, заберёт в следующий раз. Мимо Охары-сан они проходят, спрятанные её инка и останавливаются только возле небольшой колонки на углу двух тихих переулков. — Это из-за Кику-анэ? — спрашивает Широ, пытаясь поймать взгляд Сая-тайчо, но он отворачивает лицо, хоть и умывается послушно ледяной колодезной водой. — Это из-за меня, — хрипло выдавливает он наконец. Садится на землю прямо тут же, прислоняясь спиной к стенке здания, позволяя мокрой чёлке и дальше скрывать опухшие красные глаза. — Это я какой-то не такой, да? Что со мной не так? — С тобой всё в порядке, — Широ подходит и аккуратно убирает чёрные волосы со лба, гладя его по голове так, словно ребёнка успокаивает. — Почему ты так думаешь? — Ты сказала, что я пингвин. Но у пингвинов всё взаимно. И если я пингвин, а она иволга, это значит, что мы не можем быть вместе, ведь это особи разных видов. Широгику невольно кривит губы, сдерживая то ли улыбку, то ли раздражение на себя саму же. — Это была метафора, Сай-тайчо. Иногда мы рисуем абстрактные вещи, но придаём им определённый смысл, и важен именно он, а не то, что мы видим на картине. Не нужно всё воспринимать дословно. Я выбрала себе маску песца, но я не считаю, что я полностью соответствую критериям этого животного. И полярная лисица вполне может дружить с енотом и белкой, хотя, наверняка, в природе даже никогда с ними не встречалась. — Я не хочу дружить, — бросает шиноби, и по его щекам опять текут слёзы. В чёрных глазах столько грусти, что Широгику впервые в жизни злится на свою непутёвую сестру. Играть с чужими чувствами — это совсем не хорошее качество. Особенно, когда чувства принадлежат тому, кто в них и так с трудом разбирается. — Я не хочу с ней дружить. Я люблю её, а она меня не любит. Что я должен делать? У меня только болит, но не проходит. Широ хочется сказать, что в любви нет стандартных советов. Что ни в одной книге он не найдёт для себя ответ. Но ей всего двенадцать, и она никогда не любила, так, по крайней мере, чтобы сердце её вдруг забилось быстрее в присутствии другого человека. А её сестра тоже любит, и тоже страдает, только по-другому. Страдает, делает глупости и боится их исправлять, потому что не знает как. Так ли сильно они отличаются? И не только они, ведь есть ещё Акеми-чан, есть Ичи-нии, есть Темари-чан и Канкуро-сан. — Я не знаю, — честно говорит Широгику. — Но ты должен ей сказать, что тебе больно. Кику-анэ должна сделать выбор и сказать его вслух. Возможно, тебе станет легче. — А если она не хочет делать выбор? Если её и так всё устраивает? — Тогда выбор должен сделать ты, — произносит очевидное Широгику. — Это ведь твоя жизнь и твои чувства. На что ты согласен, а на что нет — это тебе решать. Сай-тайчо молчит, и Широгику тянет его за рукав, предлагая проводить до апартаментов. Он мотает головой, бормоча о том, что это он должен её провожать, к тому же уже поздно. — Я умею растворяться в тенях, я скоро стану Анбу, — напоминает Широ. — Не беспокойся, Яхико ждёт меня у ворот, мы отправимся вместе. Когда они расстаются у входной двери его квартиры, которая теперь в его полном распоряжении с тех пор, как Аичиро, Кай и Хошиме вернулись в Коноху, Сай-тайчо внезапно целует её в лоб и тихо благодарит. — Что ты решил? — не удерживается от любопытства Широгику. — А что мне остаётся? — уголки его губ опущены вниз. — Я поговорю с ней и выслушаю то, что она мне скажет. — Она… — Широ запинается, потому что не хочет опять делать больно и говорить в лицо учителю, что шанс того, что Накику выберет вдруг кого-то помимо опекуна, крайне мал. Сасори-сан и Широ очень нравится, конечно, но она почему-то не хочет, чтобы Кику-анэ разбивала сердце так отчаянно влюблённому в неё художнику. — Я проиграю в любом случае, — пустым голосом говорит Сай-тайчо. — Но я согласен на любой вариант. Наверное, мне достаточно будет хотя бы видеть её. Широ безмолвно желает ему удачи и прощается, торопясь к Яхико, который, наверняка, уже её заждался и беспокоится. Если это и есть любовь, Широгику никогда не хочет её испытывать. В их жизнях и так было и есть много страданий, и попробуй найти ответы почему и что с этим делать. Не только Сай-тайчо задаётся этими вопросами каждый божий день.