Красное солнце пустыни

Часть 1.5. Акеми. Март, 14 лет после рождения Наруто.

Асия — В таких не влюбляются

+++

За исключением происшествия с Шитеншонин, похитившими Мацури и покалечившими саму Акеми, — как же хорошо, что этих психов удалось быстро и без потерь остановить! — ничего из ряда вон выходящего в Суне не происходит. Жизнь идет своим чередом: тренировки, занятия, миссии, свободное время. Акеми порой кажется, что в Конохе разного рода происшествий как-то больше, но оно и понятно. В ее родной деревне куда более людно, чем здесь, хотя и Суна с заключением союза начала меняться. Кто-то вроде старейшин наверняка начнет бубнить, что в переменах нет ничего хорошего, и вообще они опасны. Акеми вспоминает собственную бабушку и вздыхает, находя всех стариков одинаковыми. Чие-сан вон тоже вечно чем-то недовольна и ходит, бубня себе что-то под нос. Больше всего Акеми нравятся их с Накику совместные занятия. Ей в самом деле удается развиваться тут куда быстрее, чем могло бы получиться дома. Это немного неприятно признавать, потому что Коноху она все еще ужасно любит, но в Суне ей оказывается удивительно комфортно. Здесь Акеми неожиданно получает все то внимание, которого ей так не хватало прежде в большом и людном клане, где у каждого были свои обязанности и заботы. Накику возится с ней, таская с собой то туда, то сюда; Чие-сан ворчливо корректирует то, как она пользуется лесками в бою; Сасори-сан учит ее напитывать сюрикены чакрой; и есть еще Канкуро, к которому Акеми тянется больше всего. Ичи и Темари, к сожалению, она видит реже из-за их миссий, как и Гаару, которого совет чуть ли не в плену держит. Акеми все еще скучает по своей семье и брату, но не так, как могла бы. Ей, конечно, очень не хватает Яхико. Вот бы кого она рада была здесь увидеть. Суна точно ему понравится даже несмотря на жару и ярко палящее солнце, от которого так сложно бывает скрыться. Так-то ее младший брат достаточно неприхотливый, и раз ей удалось подстроиться под новую обстановку, то у него тоже получится. Лишь бы только сразу в драки не начал лезть, а то есть у него эта плохая привычка искать и находить себе проблемы на свою пятую точку. Впрочем тут и винить его сложно, когда она сама такая же. — Вы двое! Слезайте, — окликает их с Гаарой, которому удалось ненадолго вырваться, Сасори-сан. Будущий Казекаге опять стоит вверх ногами, рассматривая перевернутую картину мира и думая о своем. Он первым спускается вниз, и когда Акеми думает уже спрыгнуть с выступа, на котором сидела, болтая ногами, создает из песка несколько платформ, ведущих к земле. С громким веселым смехом она перескакивает с одной на другую, пока не оказывается рядом с Гаарой. Его, забывшись, Акеми заключает в объятия и звонко клюет в щеку. Этим она Гаару, кажется, ужасно огорошивает. — Дети, — Сасори-сан разве что глаза к небу не поднимает. — Тебя ждет Джосеки-сан, а ты, Акеми, заберешь Широгику из академии. На рынке дождитесь остальных. Аичиро, кстати, забрала на миссию ваша наставница. — А мы с Саем?! — А вы, как видишь, тут. Вперед, оба. Акеми надувается как мышь на крупу, но при виде Широгику обо всех обидах на свою наставницу и товарища по команде забывает напрочь. Младшая Ритсуми — совершенно очаровательная девочка, которая просто не может не нравиться. Она красивая как куколка и очень умная, куда умнее большинства своих сверстниц. Акеми порой кажется, что девочка будет умнее и ее самой, если уж на то пошло. Широгику, наверное, академию с высшим баллом закончит, от нее этого точно все ждут. По пути на рынок Широгику рассказывает о том, как прошел ее день. Акеми слушает с интересом: обучение в двух академиях отличается, забавно подмечать сходства и различия в подходе к воспитанию будущих шиноби. В Суне, по понятным причинам, делается упор на скорости развития учеников, в то время как в Конохе детям дают больше возможностей определиться. Каждая система по-своему хороша, но Акеми рада, что выросла в Конохе. Дома все значительно проще и требований меньше, особенно слишком жестких для детей. Акеми ловит себя на мысли о том, что все чаще представляет тут Яхико, которому еще учиться и учиться, прежде чем он станет генином и получит свой первый протектор. Да что бы ему тут делать? Ничего, правильно, поэтому и думать о подобном не стоит, тем более, что и сама Акеми тут пробудет только до осени. Вряд ли Тсунаде-сама пожелает продлить срок их миссии. О предстоящей разлуке с новыми друзьями Акеми предпочитает не задумываться. Как она решает не задумываться и о том, что в ее противостоянии с Сорой, кажется, наступила ничья. Канкуро вот уже который день с ней где-то пропадает и выглядит сытым котом. Акеми догадывается, чем они заняты вдвоем и кусает губы, стараясь на что угодно отвлекаться, лишь бы только не показать, как это ее расстраивает. С другой стороны, стоит ли удивляться тому, что Канкуро, которому в мае исполнится шестнадцать, заинтересован в своей уже оформившейся ровеснице куда больше, чем в Акеми? Плохо, что отсутствие удивления никак не преуменьшает чувство обиды, которое поселилось в ее груди. Все равно он козел. На рынке сегодня людно, но не настолько, чтобы о чем-то переживать. Это все еще не Коноха, в которой много заезжих торговцев, из-за чего среди лавок ходят чунины, следящие за порядком. Раньше этим занималась полиция, но с тех пор, как Итачи Учиха расправился со своим кланом и сбежал из деревни она была распущена, и ее обязанности передали чунинам и токубецу-джонинам. Отец что-то говорил о том, что Тсунаде-сама собирается возродить организацию, только не сейчас. Пока других дел хватает. — А дома закончилось мыло, — неожиданно вспоминает Широгику. Они с Акеми рассматривают забавные игрушки из дерева, которыми славится Суна. Тут же лежат и разные мелочи, вроде четок, которые и привлекают внимание Акеми. Она выуживает из поясной сумки кошелек, решая купить их отцу в подарок. — Я у Кин-сан куплю. Акеми еще в первую неделю показали у кого что покупать, если надо, поэтому Кин-сан, полную красивую женщину с веселой улыбкой, она уже знает. Широгику перекидывает густую белую гриву волос через плечо и вприпрыжку отправляется к лавке женщины. Акеми не переживает, потому что видит ее краем глаза, укол тревоги ощущая только тогда, когда вдруг теряет девочку из виду. Она не пугается, потому что ее гуре снуют по рынку, так что определить, где потеряшка, оказывается несложно. Подхватив четки, Акеми спешно прощается и идет к ней, о чем-то разговаривающей с двумя взрослыми мужчинами. Один явно шиноби, это видно по выправке, хотя протектора на нем нет. На нукенина он тоже не похож, слишком спокойно держится, может, телохранитель? Акеми знает, что когда дело касается каких-то важных шишек, то их охрана не всегда носит форму. Второй мужчина старше, тонкий, смугловатый, он как раз тянет к Широгику руку с длинными ногтями. Акеми вклинивается между ними, вручая прижимающей к груди пакет с покупками девочке еще и свои четки. — Здрасте, — говорит она, обращаясь к мужчинам. — Иди к Кин-сан, я сейчас к тебе подойду, ладно? — Но… — Давай-давай, — повторяет Акеми, разворачивая Широгику, подталкивая вперед и переводя взгляд на мужчин. — Вы что-то хотели? Она не улыбается, смотрит настороженно, чуть хмуря брови. Какие вообще дела могут быть у двух взрослых мужиков с ребенком? — А, наши союзники из Конохи, — тянет скрипучим голосом тот мужчина, что постарше. У него смешные усы и козлиная бородка, весь он сам какой-то скользкий и неприятный. Особенно ей не нравится его взгляд, масляный и липкий. — Вы кто? — Мужчина не местный, но ведет себя так, словно он тут если не хозяин, то почетный гость. — Плохо не знать приближенных дайме страны, в которой ты находишься, девочка. Я советник нашего дайме, — смеется он и касается подбородка Акеми пальцами. Длинный ноготь на его мизинце неприятно колет ее шею, но она не двигается с места. — Такая хорошенькая, и куноичи. Никогда не понимал, почему вы выбираете этот путь? Акеми смотрит ему за спину, но лицо его спутника совершенно безразлично. Она резко отводит от себя руку мужчины, потому что ей вдруг становится мерзко. Старики часто прикасаются к детям, но обычно чтобы стереть грязь с лица, дернуть за ухо или встряхнуть, когда те сутулятся, например. Акеми привыкла к тому, что в клане ее могут отловить, похлопать по щеке или ущипнуть за бок. Она даже не удивилась, когда Данзо-сан как-то на улице остановил ее и взял за подбородок сухими пальцами, рассматривая. Ей до сих пор непонятно чем она привлекла его внимание, но тогда ей не по себе не было. Сейчас ей хочется поскорее уйти. В марте Акеми исполнится четырнадцать, но она никогда не была настолько невинным ребенком, чтобы не смекнуть почему некоторые взрослые интересуются красивыми детьми. Но что, если она ошибается? Акеми застывает, прикидывая, что же будет, если странность ей просто показалась? Мужчина не сделал ничего плохого, даже слова грубого ей не сказал. Может, это все в самом деле выеденного яйца не стоит, а она сама себе уже целую историю сочинила? Если обвинить в чем-то советника дайме, то будет скандал, особенно страшный, окажись все ее подозрения беспочвенными. Стать посмешищем Акеми не хочется, тем более, что шиноби Листа в Суне считают неженками, явно забыв, какой отпор они дали во время неудавшегося вторжения. Советник, тем временем, продолжает улыбаться и придвигается к Акеми ближе. Он ненамного выше нее, совсем низкий, в отличие от сопровождающего его шиноби. — Коноха сильно отличается от Суны? Не бойся, девочка, я тебя не обижу, просто хочу поговорить. Мы, старики, очень любим разговаривать. — Акеми вот говорить с ним совсем не хочет. Она хочет вымыть лицо, которого он коснулся, несколько раз с мылом и скинуть со своего плеча ладонь, пальцы которой касаются ее шеи. Неприятно до мурашек. Хорошо, что она Широгику к Кин-сан отправила, теперь самой бы отвязаться от этого приставучего человека, успокоиться и осознать, что ничего такого не было, и это ей только кажется, что внимание у него странное. Кажется же? Акеми не считает себя той, которую нужно спасать, но когда ее вдруг кто-то дергает назад, прижимая к себе, она чувствует незнакомое ей облегчение. Ичи, кажущийся ей как никогда высоким, крепко держит ее. Он закрывает ее ключицы предплечьем, обнимая и не давая отступить, да Акеми и не хочет. Она борется в себе с желанием развернуться в его руках и уткнуться в его майку лицом. Это будет как-то совсем по-детски, тем более, что ничего плохого-то не случилось. — Если любите разговаривать, то можете поговорить с кем-то постарше, — интонация у Ичи Акеми незнакомая. Он говорит холодно и резко, так, что она даже поворачивает голову, чтобы на него посмотреть. Только теперь она замечает рядом с ним Гаару, у которого глаза прищурены и взгляд очень страшный. — Например, с секретарем Усе, — подает голос джинчуурики, и Акеми видит знакомого ей секретаря, который поправляет очки. Почему-то даже у него какое-то недоброе выражение лица. — Широгику… — начинает было Акеми, спохватившись. Она начинает искать глазами девочку, но Ичи качает головой и только крепче прижимает ее к себе. — Она с Саем. И ты сейчас пойдешь со мной к Гокьёдай. — Я могу сама же. Дорогу знаю. — Пойдешь со мной, — повторяет Ичи таким тоном, что спросить бесполезно и смотрит на Гаару. Тот кивает в ответ — с одного взгляда друг друга, что ли, поняли? — и остается с Усе-сан, начавшим какую-то напряженную беседу с советником. Атмосфера тут же меняется, и если мужчина несколько мгновений назад был хозяином ситуации, то теперь все не так. Акеми кидает на них последний взгляд через плечо, но Ичи не дает ей задержаться. Его ладонь лежит у нее между лопаток, теплая и широкая. В ней просыпается желание взять его за руку, с которым она борется до самых ворот. Ей вот-вот исполнится четырнадцать, а Ичи уже девятнадцать. Глупо держаться с ним за руки. Его это, впрочем, кажется совсем не волнует, потому что ее ладонь он в своей сжимает сам, когда тянет к себе поближе. — Испугалась? — спрашивает Ичи, на что Акеми тут же ощетинивается и выдергивает руку. — Какого-то старика? Вот еще! — огрызается она, обхватывая себя руками за плечи. Ей все еще ужасно хочется умыться. — Я — Икимоно, если бы захотела, то скормила бы его мурасаки. — Тогда почему замерла? — Ичи идет за ней следом, легко догоняя. Его рука снова оказывается на ее плече, и Акеми, искоса глянув на него, решает ее не скидывать. — Акеми? Она очень не хочет отвечать, но чувствует на себе взгляд Ичи и сдается. — Потому что… я не знаю, ладно? Он просто со мной говорил. Было бы странно, сделай я что-то. — А трогать ему ты себя разрешила? — хмыкает Ичи, на что Акеми качает головой. — И я видел, как он с тобой говорил. Тебя не учили, что если такое случается, надо говорить взрослым? — Меня учили, что если такое случается, нужно дать по яйцам, — и вообще, даже если что-то случится, то все поболит и пройдет. Она же куноичи, в конце концов. Ичи крепче обнимает ее и велит не молчать, если ей что-то не нравится. Акеми хочет было сказать, что ему-то она как раз вряд ли на что может пожаловаться, потому что почти не видит его, — и толком не знает из-за его вечного отсутствия в деревне, — но решает не нарываться на ссору. В конце концов, он с ней сегодня возится, и от такого количества внимания Акеми предсказуемо млеет. Да и Ичи ей тоже очень нравится, у него приятный голос, а аромат ежевики и смородины ее успокаивает и даже убаюкивает. Засыпает Акеми у Гокьёдай: Накику снова достает футон для них с Ичи, ее отправляют в душ и выдают футболку и шорты, которые ей великоваты, а потом гаснет свет. Уже когда ее веки становятся тяжелыми, она слышит легкий шорох — это Сай, устроившийся на крыльце, что-то рисует. Акеми не очень поняла что он тут делает и почему остался, но сейчас ее это не волнует. Она прикрывает глаза, устраивается поудобнее, чувствуя спиной теплый бок Ичи. Вообще-то это странно, что они лежат вместе… а, впрочем, какая разница? После дня рождения Гаары они тоже спали тут вдвоем, так что ничего такого тут нет. Просыпается она глубокой ночью от легких и неожиданно ласковых прикосновений к своему лицу. Акеми сонно моргает, силясь понять кто устроился с ней рядом. Лицо Канкуро тонет в темноте, но она различает знакомые ей черты. — Привет, — бормочет Акеми, не понимая, сон это или нет. Канкуро заправляет ей рыжую прядь за ухо, щекочет подушечками пальцев шею. — Я слышал, что к вам с Широ сегодня пристали? — шепотом спрашивает он. Из-за того, что в комнате темно, его улыбка кажется особенно страшной. Она искажает его лицо, создавая какую-то пугающую маску. Акеми касается пальцами его подбородка, очерчивает подушечками линию челюсти и находит растянутые в оскале губы. — Все хорошо. Говори тише, а то Ичи… — она вдруг понимает, что лежит одна. Как и когда Ичи ушел Акеми даже не заметила. — Ичи, Гаара, Сай и Усе-сан решили показать тому козлу что бывает, если приставать к кому-то, — говорит ей Канкуро. — Я немного припоздал, — голос его на мгновение становится недовольным и жестким. Словно ему жаль, что он что-то пропустил. Хотя, так оно и есть: он не любит драки, не не прочь поучаствовать в каком-то кипише. Канкуро очень противоречивый. — В смысле? — переспрашивает Акеми, но он уже тянет вверх легкое одеяло, накрывая ее плечи, и притягивает к себе. Она вдыхает аромат сандала и кофе, решая, что все вопросы можно задать и утром. Утром она узнает о том, что советник дайме и его сопровождающие пропали. Сасори-сан при этом выглядит чудовищно довольным. Он смотрит на Акеми неожиданно веселым взглядом и манит к себе, ставит между своих ног, поворачивая спиной, и за десять минут собирает ее волосы в причудливые косички, кругом обвивающие ее голову. Проходящая мимо Накику оценивает старания Сасори-сан и говорит, что когда волосы отрастут, будет еще лучше. К дню рождения волосы у Акеми, конечно, не отрастают, но косы ей все равно заплетают. Про советника она больше не спрашивает, предпочитая ничего не знать, и просто радуется своему празднику. Ей жалко, что она не видит никого из семьи, потому что вырваться из Конохи не удалось ни ее отцу с дядей, ни кузенам, а брат бы без них тем более не смог бы тут оказаться. Это первый раз, когда она оказывается не в клане в этот день, но жаловаться не на что, потому что всё оказывается довольно весело. Сай будит ее с утра, где-то вычитав о том, что лучше быть первым, кто поздравляет. Он дарит ей красивую заколку, на которой нарисованы ящерицы. Акеми, несмотря на то, что у нее есть еще полчаса, чтобы поспать, не ругается, а улыбается и благодарит его. Разве честно накидываться на Сая, когда он так старается быть нормальным? Аичиро вот тоже с ней согласен, поэтому хлопает его по плечу и хвалит за выбор. Не слишком оригинально, но зато с душой, а это самое главное. Праздновать решают в квартире Ичи, чтобы никого не беспокоить. Аикава-сенсей присутствует на половине праздника, подсаживаясь к Сасори-сан, которого тоже удалось затащить, и затевая с ним разговор. Судя по тому, что мужчина не спешит спрятаться в своей мастерской, говорят они о чем-то интересном. Акеми не очень прислушивается, потому что у нее другие дела и заботы. Она весело смеется, когда Аичиро обнимает ее, аж приподнимая, и тут же падает в руки Мацури и Юкаты, без которых тоже было не обойтись. Они ей очень нравятся, хотя та же Накику — намного больше. Канкуро все насмешничает, что у пигалицы появилась фанатка, за что тут же больно от нее же получает. От Акеми тоже, но реже, потому что после случая с советником он носится с ней, почти забыв про Сору. Даже дарит ей красивый красный браслет с бусиной, который Акеми сразу же на себя надевает. Канкуро, в знак благодарности, она целует в щеку, тут же уносясь, чтобы он никак это не прокомментировал. К концу вечера, когда все уже поели и успели немного устать, Темари предлагает поиграть в бутылочку. В этот раз есть из кого выбирать: помимо Аичиро, Сая и Ичи к ним присоединились Руиджи, Коджи и еще Микоши, товарищ по команде Мацури и Юкаты. Акеми, садясь рядом с Накику и прижимаясь к ее боку, смеется, слушая, как Аичиро объясняет Саю правила игры. Первой крутит Мацури и когда горлышко бутылки останавливается на Юкате, то начинает хихикать. Стоит только им начать целоваться, как Канкуро начинает свистеть. Аикава-сенсей и Сасори-сан уже ушли, забрав с собой и Широгику, так что за шум замечание получить они не боятся, как и за непотребства, которые творят. И алкоголь, который приносит с собой, к неудовольствию Ичи, Руиджи. Когда наступает черед Накику, которую Темари быстро клюнула в уголок губ, крутить бутылочку, Акеми отвлекается на шепот Мацури. Она рассказывает ей что-то о Коджи, поэтому, когда Акеми снова смотрит на стол, то видит, как Сай неожиданно умело целует Накику. Удивленной кажется не только она, но и большинство собравшихся, хотя тот же Ичи демонстративно закатывает глаза и морщится. Видеть собственную сестру с кем-то ему не очень-то и приятно. — Это где ты так научился?! — ошалело спрашивает Аичиро, дергая Сая на себя, чтобы он уже отлип от девушки. Та делает вид, что ничего не произошло и деловито вытирает губы. — В книжке. — Он Ича-ича, что ли, читал? — подает голос Темари. Если она надеется, что и Шикамару что-то читал, то зря, думает Акеми, очень зря. — Дай почитать-то, а? — не унимается Аичиро, дергая Сая за руку. — Объемная книжка, блин, — бормочет Накику, тут же получая от Ичи острый взгляд. До Акеми черед доходит не сразу. Ее расцеловывает Аичиро, который уже дважды крутил, и только после этого она, наконец-то, берется за бутылку. Посматривает Акеми на Канкуро и, к своему же удивлению, на Ичи, а вот на нее саму заинтересованно смотрит Коджи. Когда горлышко почти указывает на него, ей вдруг чудится едва-едва заметная синяя нить чакры, но она настолько тонкая, что Акеми не успевает ее рассмотреть. Показалось, наверное, думает она, поднимая глаза на Канкуро. Кукловод ухмыляется, глядя сначала на горлышко, остановившееся на нем, а потом на Акеми. Вот тут ей становится вдруг страшно: одно дело хотеть, а другое получить, и ей кажется, что Канкуро ее засмеет. С другой стороны, сегодня ее день рождения, так что вряд ли он станет ее обижать. Она, во всяком случае, на это надеется, когда подается вперед и коротко прижимается своими губами к его, не находя в себе силы на большее. Ей кажется, что хуже стать не может, но потом черед доходит и до Ичи, а горлышко указывает на нее. Акеми не замечает, как Канкуро напрягается, только видит удивленные глаза старшего Ритсуми и его неловкую улыбку. Он, кажется, готов вот-вот отказаться, но она, уже успевшая сделать несколько глотков того пойла, которое приволок Руиджи, и в этот раз наклоняется вперед сама. Поцелуй такой же мимолетный и невинный, совсем не как тот, который достался Накику, но Акеми и своих двух хватает, чтобы почувствовать себя ужасно взрослой. Позже Канкуро ловит ее на улице, куда Акеми вышла подышать воздухом. — Ты целоваться ни с кем раньше не пробовала? — спрашивает он. Акеми хочется соврать, что очень даже она пробовала, но Канкуро стоит к ней так близко, что она совсем теряется. Вместо того, чтобы что-то придумать, Акеми просто качает головой и тихо вздыхает, когда он накрывает ее губы своими. Целоваться оказывается ужасно приятно. Она только поначалу не знает куда ей деть руки, но быстро понимает, что их можно устроить или у Канкуро на плечах, или обвить ими шею. Ей нравится чувствовать его губы на своих, она даже рот приоткрывает, чтобы он мог пролезть в него языком. Все происходящее как минимум волнительно, заставляет ее сердце часто биться, а низ живота сводит чем-то вроде щекотки. Когда Канкуро отстраняется, она тянется к нему снова и оказывается готова отпустить только тогда, когда их зовет Ичи. Акеми не знает как выглядит со стороны, но чувствует, что у нее горят щеки. Она старается ни на кого не смотреть и на следующий день первым делом решает найти Канкуро. Зря. Тот снова с Сорой, и трепетавшее сердце Акеми покрывается тонкой сетью трещин.

Часть 1.5. Накику. Август, 14 лет после рождения Наруто.

Coldplay — Shiver

+++

К дню рождения Накику в Суну внезапно приезжают отец Акеми с её младшим братом. Темари, которая свой отметить не успеет из-за миссии, а ещё совсем недавно, на пару с братьями, стала джонином, решила, что они могут организовать совместный праздник, как Ичи с Гаарой. И не пригласить хотя бы младшего брата Акеми было бы невежливо, учитывая, что они тут всего на два дня. Пока сама Акеми, которая сейчас у них, показывает отцу свои кладки, размещённые возле теплиц, Яхико уже полчаса как сидит и глупо пялится на её сестру. Широгику занята рисованием: после дня рождения Гаары она прицепилась к Саю с просьбой научить её, и эти двое спелись то ли к счастью, то ли к разочарованию самой Накику. Художник и так подозрительно много времени ошивался возле своеобразного «поместья» Гокьёдай, а теперь и вовсе проводит тут больше времени, чем в их квартире. Осталось ещё Аичиро к ним забрать, только вот лишней комнаты нет. Саю она стелит в своей на полу, но он как-то умудряется иногда пробраться к ней в кровать, пока она спит, и с утра начинает будить поцелуями. С одной стороны, это не неприятно, а такой соне, как она, даже сподручно иметь своеобразный будильник под боком. С другой, это слишком ей напоминает о том, что тепло по соседству не то, к которому она привыкла, и всё равно Сай не заменит Сасори. Которому, к слову, кажется вообще всё равно, что количество детей у него на попечении только растёт, в том числе с подачи Аикавы-сенсей. Один раз поворчал, что у них не дом, а проходной двор и пошёл гонять Гаару с Канкуро. Секретарь Усё присоединился: он часто в последнее время приходит конспектировать успехи младшего Сабаку, потому что уже через пару-тройку недель должна состояться официальная инаугурация Годайме Казекаге. А после и Баки должен войти в совет старейшин. А потом команда Аикавы вернётся в Коноху. Накику становится грустно от мысли, что рыжая уедет, она к ней привязалась, — ещё бы! Они столько времени вместе провели, и даже почти довели до ума Кишо Хенка Тенсей! — но всем им пора двигаться вперёд. Возможно, и она как-нибудь навестит Икимоно в Конохе. В самой деревне Накику никогда не была. — Яхико, да? — пытается отвлечь внимание рыжего мальчишки Накику, отрываясь от собственных дум и мытья бобов. Но он, кажется, не дышит даже и находится в каком-то своём мире. Акеми рассказывала, что брат её очень подвижный, немного хулиганистый и бесцеремонный. Перед собой она видит тихого, робкого парнишку лет восьми, который, кажется, втюрился в её сестру. Возможно, именно такими глазами она сама смотрела на Сасори в той пещере, где он их спас? Широ чужого обожания не замечает, а, может, старательно делает вид, что не замечает. Она ведь тоже та ещё хитрая лисичка. Накику слышала про то, что случилось с секретарём даймё и его телохранителем, выпытала даже не у брата и не у Сасори, а у Усё. Широ вполне трезво оценила ситуацию, выловила во дворце удачно подвернувшихся Гаару с Ичи, к которым присоединился уже и секретарь Усё, а её саму оставили с Саем, в кои-то веки обнаружившимся в положенном месте: в выделенным им с командой апартаментах. Хорошо, что базар совсем рядом с дворцом, а у Широ есть инка, которым она умеет прекрасно пользоваться. Сейчас пока не торопится, но и зачем, если Яхико только и делает, что пожирает её восторженным взглядом, даже забыв спросить её имя? Накику хмыкает, оставляет детей вдвоём и выходит на улицу. Акеми только что освободилась, а Амен-сан о чём-то разговаривает с Сасори. — Широ сломала твоего брата, — сообщает Кику Акеми. — В каком смысле? Как ты сломала Сая? — А он что, не сломанный был? — искренне удивляется Накику. — По-моему, ничего не изменилось. И вряд ли мы про один и тот же смысл. Твой брат потерял голову от любви. Сколько ему там, восемь? — Десять в июле исполнилось. Двадцать первого. — Так он Широ всего на год младше? — тянет Кику. С другой стороны, что удивляться, мальчишки обычно мельче девчонок, догоняют их уже годам к четырнадцати. — В общем, он ни на что не реагирует. Ты сама посмотришь или Сая позвать? Будут два болванчика рядом сидеть, может сконнектятся. — Мой брат не болванчик! — прыскает рыжая в кулачок. — И Сай тоже! Он… исправляется. — Да что-то не сильно похоже, ладно, иди к мелким, мне ещё тенты надо натянуть, Темари, как освободится, поможет украсить. Погода как всегда жаркая, поэтому, раз уж они решили устраивать праздник на улице, стоит обезопаситься от палящего солнца. Ближе к обеду, на котором все скромно насыщаются бобами и удоном с грибами, подтягиваются Канкуро и Ичи, под суровым бдением Сасори замещая Накику в приготовлениях. Куро Сасори заставляет использовать нити чакры, совмещая установку навесов с тренировкой, а Ичи, наоборот, приказывает работать руками. Амен-сан только посмеивается, пыхтя сигаретой и ерошит волосы пробегающему мимо пулей Яхико. Пунктом назначения мелкого, внезапно, является Накику, и он с разбега без предупреждения врезается ей в живот головой, отчего она охает, роняя из рук букет садовых лютиков. — Эй, полегче, пацан! — Кику-анэ! — глаза у него большие, блестящие и, кажется, он готов разрыдаться. И с чего вдруг он её обозвал старшей сестрой? Они познакомились пару часов назад. — У Широ-чан день рождения тридцать первого! А нам уже завтра нужно обратно в Коноху! Накику ловит взгляд появившейся на крыльце Акеми. Та только руками разводит. — Ну, ничего страшного? — неуверенно тянет Накику, не представляя, что тут сказать, и в чём у мальчишки проблема. Она с детьми никогда ладить не умела, сестра — исключение, да и то её характер совсем другой: Широ никогда и никому не доставляла проблем и редко открывала рот для того, чтобы говорить не по делу. — Я передам от тебя поздравления. — А, может, я ей подарю что-то сегодня? — осеняет Яхико. — Ты ведь сходишь со мной на рынок, Кику-анэ? — Я немного занята, — пытается откреститься она. — Почему я? Сходи с сестрой. — Ты лучше знаешь что понравится Широ-чан! — упорствует ребёнок, и Кику вздыхает. Ладно, если они отлучатся часа на два, ничего же не случится? В конце концов, Акеми тоже не раз и не два бдила за Широгику, есть возможность вернуть должок. В итоге они торчат там целых три, потому что Яхико ничего не кажется достойным такой неземной красоты. Что ж, Широ и правда похожа на ангелочка, но она, всё же, живая девочка, будущая куноичи, так что Кику приходится в какой-то момент спустить ребёнка с небес на землю. — Бери вот эту сумочку, ей понравится. Туда удобно и мелкое оружие складывать, и свитки, и на пояс цепляется. Самое то. — Действительно, практично. — Накику подпрыгивает, потому что Сай говорит это прямо у неё над ухом, не сильно понижая голос. — Тьфу на тебя! — она прижимает ладонь к груди. — Прекрати так пугать! У тебя что, тоже инка есть? — Нет, — Сай наклоняет голову к плечу: это единственное, что намекает на то, что он заинтересован в разговоре. — Я просто тихо хожу, а ты отвлеклась. Тосакин. Отучить его использовать дурацкие прозвища так и не удалось. — Ты тут с Аичиро? — Накику вытягивает шею, пытаясь выловить взглядом русоволосую голову Хаджимы, но не находит, да и она сама не сказать, что сильно высокая; ей сегодня исполнилось шестнадцать, и уже понятно, что рост у неё будет средний. Ичи, который вымахал почти до метра девяносто над ней возвышается как скала, и даже Куро куда внушительней, ещё и за счёт коренастой фигуры. Только Гаара пока намного ниже, этот метр с кепкой. — Он уже нашёл подарок и отправился к Гокьёдай, — говорит Сай, почёсывая щёку. А этот жест у него значит, что он озадачен. — А разве мы сегодня празднуем не ваши с Темари-сан дни рождения? — Наши, — кивает Накику, отвлекаясь на продавщицу, которой даёт часть денег из собственного кармана: у Яхико не хватает, и он клятвенно обещает вернуть всё позже. Смешной, там не такая уж и большая сумма, да и не будет она с ребёнка требовать деньги, уж не разорится. — Просто Яхико решил сделать подарок Широ. — Но ты говорила, что подарки надо делать по поводу. — Повод в том, — она наклоняется чуть ближе к художнику, чтобы Яхико не услышал. — Что она ему понравилась, а на её день рождения он не успеет, усёк? — Понравилась? — медленно переспрашивает Сай. — Они подружились? — Не знаю, — честно говоря, Накику даже не уверена, что Широ адресовала мальчику хотя бы два предложения. Про день рождения он вполне мог и от собственной сестры узнать. — Но он в неё явно влюбился. Яхико с счастливым видом получает на руки упакованный в красивую обёртку будущий презент и с любопытством начинает крутить головой по сторонам: всё же, он ещё не успел с сестрой и отцом прогуляться по Суне. — Если они не подружились, как он мог в неё влюбиться? — Для влюблённости совершенно не обязательно дружить, — всё же, она иногда забывает, что он совсем уж странный, и ему надо объяснять очевидные для других в его возрасте вещи. Сай пялится на неё с тем же нечитаемым выражением лица. — Слушай, не знаю, что ты там вычитал по этому поводу в своих книжках, но у меня нет времени тебе объяснять этот сюжет. Она успевает двинуться следом за успевшим уже отойти Яхико, как ей в спину несётся очередной вопрос: — Если мы с тобой не дружим, но целуемся, это значит, что мы влюблены? Она позволяет себе глубоко вдохнуть и выдохнуть три раза, прежде чем обернуться к нему. — Нет, Сай, мы не влюблены. — Почему? — Потому что когда ты в кого-то влюбишься, ты это поймёшь. Если тебе интересно, сегодня можешь понаблюдать вон за бельчонком, — она кивком головы указывает на Яхико. — Возможно, тебе станет нагляднее с живым пособием. Сай этим и занимается весь вечер. Очень забавная картина: Яхико пялится на Широ, которая, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию, складывает в новую сумочку предметы первой необходимости, Сай пялится на Яхико, пытаясь, видимо, досконально запомнить все его сменяющиеся с идиотских улыбок на задумчиво сведённые брови мимические движения. — Почему Сая так заинтересовал мой брат? — спрашивает Акеми. Она пристроилась у неё под боком: то ли потому что решила провести с ней весь вечер, иногда убегая к отцу, который отдельно устроился со взрослой компанией по соседству, у бабули Чиё, то ли потому что Канкуро занят своей старшей сестрой, которую ревностно пытается отвлечь от Ичи. Что у них там за очередное соперничество, точнее, у Куро, Накику предпочитает не знать. Темари это внимание явно нравится, она вообще любит, когда её ценят и не стесняются это показывать. Хотя сама просить о таком, конечно, не станет, слишком гордая. — Почему ты у меня спрашиваешь? — хмыкает Накику, лукавя, но ей не хочется опять говорить про художника. — Я что, стала вдруг знатоком вашего сокомандника? Нет, Ящерка, он всё такой же ребус для меня, как и для тебя. Пойдём, займём Гаару, он тоже кажется потерянным. Гаара успел пообщаться с Аичиро и Мацури, но те отчалили с Юкатой прямо с огорода есть горох поздних сортов. Накику не жалко, потому что заросли в этом году вышли знатные, в неё и Широ больше не влезает, а перезрелый никто не любит. — Знаешь, странно, какая у вас тут идиллия, — вдруг говорит Акеми. Когда Накику приподнимает бровь, она продолжает, тихо и немного неуверенно. — Даже папа вписался… я люблю Коноху, но мы уже год с вами, и я чувствую… это глупо, знаю, но мы как семья уже. — Ага, — хмыкает Накику, дёргая её за отросшую до плеч прядку. — Твой брат меня уже Кику-анэ сегодня назвал, ему и года не понадобилось, всего пара часов. — О, а можно я тоже тебя буду звать Кику-анэ? У Акеми в глазах такой восторг от этой идеи, что Накику смеётся и кивает. Ей жалко, что ли? — Тогда ты Ако-имото. Намного лучше Ящерки, я согласна. Гаара тоже внезапно становится Гаарой-отото, отчего пребывает в искреннем шоке. Он вроде бы и не мальчишка уже, самый настоящий Казекаге, осталось дождаться официальной инаугурации. Только всё равно такие обычные семейные вещи его удивляют. Собственные сиблинги к нему так не обращаются. Хотя, странно ожидать подобных нежностей от Темари и, тем паче, Канкуро, хотя оба искренне и сильно любят младшего брата. Слоняясь между группками, рассредоточившимися по большому участку, Накику чувствует себя довольно счастливой, пусть и не может заставить какую-то часть своего сознания полностью выкинуть из головы маленькую проблему: Сасори. Она всё ещё спит у себя, — чаще всего не одна, но это детали, — всё ещё думает над теми словами опекуна, в которых он советовал найти свой путь. Она всё ещё ищет свой путь, но пока не находит, потому что в её рутине он единственное, что кажется ей стоящей целью в жизни. Что в этом плохого? Она развивается как шиноби, конечно, вон с Акеми они достигли больших успехов, даже Чиё-баа расщедрилась на скупой комплимент. У неё есть хобби, тот же огород, например. У неё есть друзья и семья, которая с каждым днём становится только сплочённей, причём не без помощи самого Сасори. Ей что, список ему составить, чтобы он прекратил демонстративно её игнорировать, как только она пытается, как раньше, хотя бы на шаг к нему приблизиться? Накику поздравляет Темари, вручая ей миниатюрный боевой веер, сама получает поздравления от всех с наборами подарков, и ждёт, когда получит самый главный, ведь Сасори ей ещё ничего не дарил. Он с ней обменялся с утра парой предложений, хоть и, конечно, поздравил, не с самым дружелюбным видом оглядев сидящего на полу и потирающего спину Сая, которого Кику успела вовремя выпихнуть из кровати. В итоге, от занятого чем-то Сасори она не получает ничего, и лежит, мается в одной из палаток, которые они предварительно поставили на улице: все решили ночевать на месте. Яхико положили на футон Сая, Широ спит на её кровати, Амен-сан тоже остался у них, ему предоставили большой футон, на котором спали Ичи с Акеми. У Гокьёдай тоже всё занято. И Сасори, конечно, у себя. Накику должна спать с Акеми, но та куда-то запропастилась: то ли к Куро залезла, воспользовавшись тем, что он один, то ли к сокоманднику, то ли с Юкатой и Мацури решила подольше поболтать. Сай заглядывает к ней, выглядя так, словно собирается предоставить отчёт о своих наблюдениях. Накику понимает, что за весь вечер от него и слова не услышала, кажется, его, правда, увлекла любовная история мелочи. — Я не отдал тебе подарок, — он протягивает небольшую рамку, в который вставлен лист из альбома, что он обычно использует для скетчей. Но конкретно этот рисунок довольно детальный. По крайней мере, угадать, что на нём изображены они вместе, пусть и со спины, на крыше дворца Каге не сильно сложно. Накику смотрит на это безобразие пару минут, затем протягивает обратно. — Мне не нужно это, Сай, я не поставлю у себя на тумбочку и не повешу на стену. Если тебе так хочется, можешь забрать с собой или лучше выкинуть. — Почему? — кажется, он выглядит по-настоящему раненным. Непонятно чем и почему, её даже укол совести беспокоит на секунду, но Кику только вздыхает, пытаясь придумать, как правильно объяснить ему то, что и так должно быть понятно. — Потому что мне кто-то нравится, — решает она идти ва-банк. — А такие рисунки это слишком личное. — Нравится? Ты влюблена? — его брови разглаживаются, и лицо снова становится привычной маской. — Нет, Сай, — качает Накику головой. — Я не влюблена. Я люблю. — И в чём разница? — Это навсегда, — отрезает Накику. — Иди спать. Сай покидает её палатку без лишних слов и не принятый подарок уносит с собой. Накику засыпает, не дожидаясь, когда Акеми вернётся, хоть ей и холодно одной на неудобном спальнике.