Красное солнце пустыни

Часть 1.1. Акеми. Ноябрь, 13 лет после рождения Наруто.

Люся лай! — Кровь с молоком

+++

Больше всего Акеми переживает за Яхико. С младшим братом они никогда не расставались надолго, а тут ей предстоит провести в Суне год, если даже не два. Она знает, что в Конохе он совсем не один, у него есть Конохамару, Удон и Моеги, целый клан и бабушка, но все равно ей не по себе. Мать, уходя и оставляя их одних, сказала присматривать за ним, и это стало последним, что Акеми от нее слышала. Она знает, что не может быть с ним всегда, тем более, что он уже ученик академии, а она генин. Все будет хорошо, повторяет она про себя и улыбается отцу, который провожает ее команду почти до самой Суны. Амен-сан крепко обнимает ее, целует в макушку и велит слушаться Аикаву-сенсей, не давать в обиду ни себя, ни своих товарищей по команде, но при этом не лезть в бутылку. Акеми кивает, глотая ком в горле, и смотрит сначала на Аичиро, который держит спину ровно, пока слушает напутствия ее отца, а потом на Сая. Ей не нравится, что Кай остался в Конохе, а в их команде новенький, потому что они друг к другу не привыкли, но она не жалуется. Мальчишка плюс-минус их с Аичиро ровесник, болезненно бледный, черноволосый и черноглазый. Ино, провожавшая ее вместе с Хинатой, протянула, что он похож на Саске, но Акеми с этим не согласна. Саске мрачноватый и самодовольный, — хотя она и помнит время, когда он был самым обычным мальчиком, умеющим смеяться, — а этот словно выключенный. Ей так и хочется поискать нет ли на его теле какой-то кнопки, включающей эмоции. Саске еще и какой-то более коренастый и широкий, что ли, Сай же такой же высокий, как и Аичиро, весь артистичный и изящный. Не по-девчачьи изящный, скорее изящный как тот же Неджи, но иначе. Она долго рассматривает его на очередном привале, пока он не ловит ее взгляд. — Что-то не так? — спрашивает Сай, моргая. Акеми качает головой и встает, присаживаясь перед ним на колени. Она поправляет его спальный мешок, потому что ночью холодно, и касается пальцами его прохладной кожи. — Не мерзни, ладно? Аикава-сенсей будет ругаться, если ты заболеешь. Кажется, удивление — это единственная эмоция, которую можно увидеть на его лице, да и та у него какая-то скупая. Акеми не понимает, что с ним такое, как не до конца понимает она, откуда Сай такой взялся. От вопросов о себе он уходит, и она начинает подозревать, что с ним что-то не так. Странно, что им дали в команду ровесника, которого они ни разу не видели в академии и странно, что уровнем он их на порядок выше. Аичиро хмурится на первой же совместной тренировке еще до отправления в Суну, зато Аикава-сенсей довольно хмыкает, заявляя, что им есть над чем работать. Работать она любит, это Акеми уже знает, поэтому не удивляется, что гонять их начинают с удвоенной силой, чтобы они с Аичиро догнали Сая, и в команде не было дисбаланса. Аичиро все так же в ближнем бою, а она с Саем комбинирует, больше выступая в качестве поддержки. Без Кая контролировать ситуацию сложнее, потому что она одна, но что тут поделаешь? К тому же, учиться чему-то новому интересно, да и ящерицы, которых рисует Сай, ей нравятся. На одном из привалов он срисовывает их с ее собственных и одну оставляет с ней: Акеми прячет ее в сумке у себя на поясе, взамен снабжая Сая парой сейсеки и гуре: ящериц, запасающих чакру и шпионок. Других у нее пока маловато, чтобы делиться. Ну, ничего, в Суне она займется новыми кладками. Она тридцать три раза спросила будет ли у нее возможность для этого, и Тсунаде-сама почти клятвенно пообещала ей, что переживать не нужно. Суна встречает их страшной жарой и не особо-то и большим радушием. Акеми и Аичиро не жмутся друг к другу, но предпочитают быть вместе, и ей приходится напоминать себе о Сае, который стоит отдельно. Он — часть их команды, поэтому надо и за ним присматривать, хоть он и не беспомощный. Им выделяют квартирку, показывают и рассказывают про деревню, но Акеми уже хочется посмотреть все самой. Ее не пугает жара, не пугает солнце, поэтому, едва их оставляют в покое, как она тянет остальных на улицы деревни. И во второй же вечер ввязывается в драку, в которую, вообще-то, ввязываться никак не собиралась. Просто Сай что-то говорит о члене какого-то рослого генина, за что на него тут же начинают бычить, за него заступается Аичиро, потому что их новый товарищ по команде умеет говорить глупости, а не хамить и пререкаться, — он вообще какой-то дикий, хотя дикой обычно в клане Икимоно зовут саму Акеми, — а там уже она не стоит в стороне. Вообще, если подумать, то потасовка выходит веселой, только разбитая губа болит, а из носу течет кровь. Их разнимают чунины постарше, и, под шумок, команда Акеми ускользает и решает разойтись: так, по мнению Аичиро, они привлекут к себе меньше внимания. Кай бы назвал это страшной глупостью, но Акеми не находит в себе сил спорить. Она остается одна, вытирает тыльной стороной ладони губу и нос, откидывает голову назад и вдруг ойкает. Почти над ней стоит вверх ногами знакомый ей рыжий мальчишка, его бирюзовые глаза смотрят… Акеми знать не знает как они смотрят. — Ой, — только и говорит она, прижимая пальцы к носу. — Привет, Гаара, — не запомнить его имя было сложно. Он жуткий и страшный, но его брат тоже жуткий и страшный, только вот его за эти два дня Акеми не нашла. О том, где он, ей никто не сказал, что и понятно. Кто будет делиться таким с куноичи Листа, пускай у них и союз? — Вы тут два дня, а уже подраться успели? — раздается за ее спиной другой голос, девичий и красивый. Акеми оборачивается, все также прижимая ладонь к лицу. Перед ней стоит девушка постарше, наверное, ровесница Канкуро, красивая, с копной длинных золотистых волос. Акеми становится даже завидно: она, как и большинство Икимоно, рыжая, но цвет этот ей кажется обычным, да еще и волос прямой, как гвозди. А эта красивая, еще и глаза какие-то необычные. — Какого хера вы вперед меня ушли? Сказал же подождать! — за спиной девушки возникает Канкуро, и Акеми совсем тушуется. Он смотрит на нее, моргает и тянет, опираясь локтем на плечо своей, видимо, подруги. — Во прикол. Это что стряслось? — Ничего, — огрызается Акеми, остро жалея, что остановить кровь просто силой воли она никак не может. Это было бы очень славно и вовремя. — Споткнулась и упала. — Споткнулась и упала о Саю? — фыркает девушка, стряхивая с себя руку Канкуро и подходя ближе к Акеми. Она отводит от ее лица ладонь и рассматривает, цокая языком. — Такое хорошенькое личико надо беречь. Акеми хочет возразить, что лицо у нее нисколько не хорошенькое, а самое обычное, но молчит, потому что Канкуро согласно хмыкает. Она прикусывает язык и украдкой смотрит на него, гадая, согласился ли он просто так или в самом деле считает ее хоть немного хорошенькой? Ей очень хочется верить в последнее, хотя вслух в этом признаваться никак не собирается, хорошо зная, что Канкуро ее на смех поднимет. Когда девушка прикладывает пальцы к ее лицу, Акеми не отстраняется, только вздыхая от прохлады и легкого покалывания: медицинские дзюцу всегда ощущаются как-то так. У каких-то ирьенинов все чувствуетя острее, у каких-то нет. Кай говорил, что в идеале не должно быть никаких неприятных ощущений. Акеми вот сейчас немного странно, но точно не неприятно, хотя Кай, пожалуй, лечит получше. Девушка придерживает ее рукой за подбородок, пока приводит в порядок, и довольно улыбается, закончив. — Ну, получше, а то Сасори бы еще решил, что это мы ее, — смеется она и поднимает глаза на Гаару. Он все также висит вверх ногами, явно никуда не собираясь. Акеми тоже смотрит на него, гадая, неужели ему так удобно. Она ведь и в Конохе видела, что он так где-то устраивается, как будто бы он летучая мышь. — А он долго так будет? — не выдержав, шепотом спрашивает она. — Да нет, сейчас слезет. Ты Акеми же, да? — девушка кидает взгляд на Канкуро. — Я от него про тебя слышала: приставучая, рыжая и вертлявая, вроде ты. Сердце пропускает удар, а затем начинает биться чаще. Что он о ней говорил? Когда, как часто? У нее тут же появляется целая куча дурацких вопросов, которые она никогда в жизни не задаст. — Вроде я, — соглашается Акеми, напульсником стирая с лица остатки крови. Ей становится приятно, что Канкуро про нее вообще говорил, хоть и как-то так. — А ты?.. — Накику, — представляется куноичи. — Не дерись больше, иначе у нас у всех будут проблемы. Об этом и сама Акеми знает, почти огрызается, но вовремя берет себя в руки. В голосе Накику никакого упрека, она скорее предупреждает и просит, а не ругается. В клане бы Акеми уже вдоль и поперек отчитали, да и Аикава-сенсей наверняка выволочку им устроит, но это случится только вечером. Накику протягивает ей платок, а потом сама же качает головой. Ткань кровь не стирает, а только размазывает, создавая еще больший беспорядок. — Нет, тут умыться нужно. Акеми сама не понимает, как вдруг оказывается у фонтанчика с водой, но вот она уже смывает с себя кровь и стряхивает с рук холодные капли. — Спасибо, — бормочет она, облизывая губы. — Я… — Ее с собой возьмем? Эта бестолочь еще куда-то влезет, а мы потом виноваты будем, — говорит вдруг Канкуро, окидывая Акеми взглядом. Он тянет к ней руку, сжимает пальцами плечо и притягивает к себе. — Пошли, все равно бы ко мне пристала, я же знаю. На лице Акеми загорается улыбка, сдержать которую она не может. Она действительно собиралась к нему пристать, иначе бы не искала его и не гадала, где же можно его найти. Канкуро ей нравится, он кажется ей очень интересным, и она в самом деле готова за ним ходить хвостом, если, конечно, у нее получится. Она хорошо знает, что у него полно дел, да и у нее их в Суне будет хоть отбавляй, ее команду ведь не отдыхать и прохлаждаться сюда отправили. Через полчаса Акеми смелеет и начинает задавать вопросы, а через час уже хохочет, бесстрашно донимая Гаару, явно не ожидавшего такого резкого перехода. Накику и сама его дразнит, но ей, кажется, это можно, потому что младший сын покойного Казекаге на это никак не реагирует, а вот на саму Акеми косится. Поначалу ей кажется, что недовольно, но нет: уголки его губ едва-едва дергаются, поднимаясь вверх. Улыбаться он явно не привык или не приучен, почти как Сай. — Так ты тут два дня? — спрашивает Канкуро, протягивая ей рисовый шарик. Они здесь с другими начинками, которых в Конохе нет, и Акеми с любопытством откусывает кусочек, тут же морщась. Кисло! Но вкусно, поэтому она качает головой, когда Накику предлагает ей поменяться. — Ага. Я про тебя спрашивала. — Да кто бы сомневался, бестолочь, — закатывает глаза Канкуро. — Меня не было в деревне, тренировался с Сасори-сенсеем. — А он тоже тут? — Акеми слышала про легендарного Скорпиона Суны, — в том числе и от самого Канкуро, — но сама его, разумеется, ни разу в глаза не видела. Да где бы, если он в последние годы за пределы деревни-то особо не выходил, а она в стране Ветра никогда прежде не была. Вот отец, кажется, с ним когда-то пересекался, но это не точно. — Тут. А что, посмотреть хочешь? — насмешливо фыркает Канкуро. Акеми неопределенно пожимает плечами, а потом решительно кивает. К чему стесняться? Хочет. Кто не хочет посмотреть на легенду? Она уже видела двух саннинов, можно и такой личностью пополнить копилку своих знакомств. Акеми же пообещала Яхико, что расскажет массу интересного, когда вернется домой. Акасуна но Сасори оказывается мужчиной лет так… Акеми не может назвать цифру, потому что она уверена, что он где-то там рядом с ее отцом, но выглядит значительно моложе. Он и ниже Амена-сан, хотя это и неудивительно: ее отец очень высокий, Яхико, наверное, тоже такой будет. Ей и самой хочется быть повыше, но, все же, не как отец. — Здравствуйте, — Акеми наклоняет голову набок, с любопытством рассматривая мужчину из-под упавшей на глаза челки. Тот смотрит в ответ и морщится почти страдальчески, особенно когда замечает как близко она стоит к Канкуро. — Не хватало только Конохи на мою голову, — вздыхает он, машинально приобнимая Накику за плечи, когда та прижимается к его боку, устраивая голову у него на плече и напоминая Акеми в этот момент ласковую кошку. — И чья ты будешь? — На ближайший год — ваша, — заявляет Акеми весело и смело. Ведь не врет же, действительно, по договоренности во время этого обмена они принадлежат Суне, только протекторы не меняют. — А так я из клана Икимоно. — А, призыватели ящериц, — в глазах Сасори-сан появляется какое-то узнавание и, кажется, интерес. Он задумчиво кивает то ли ей, то ли самому себе. — Ты дочь главы клана или его младшего брата? — Главы, — на лице Акеми зажигается яркая улыбка. Ей приятно, что об ее клане и отце с дядей слышали в Суне. Отец ведь, к тому же, в последней войне тоже прославился, о чем она знала; но одно дело знать, а другое — стать свидетельницей того, что его кто-то узнает за пределами страны Огня. Яхико будет в восторге! Ее младший брат ужасно гордится их кланом, в прошлом году даже подрался с каким-то кичливым мальчишкой из Хьюг, заладившим, что в Конохе есть лишь один благороднейший и сильнейший клан. Ходить с подбитым глазом ему потом уже было не так весело, потому что у Яхико терпения не так уж и много. — Икимоно Амен, Красный Ящер, — хмыкает Сасори-сан после небольшой паузы. Глаза Акеми округляются: неужели, правда, сталкивались?! — Я надеюсь, что ты хорошо контролируешь своих ящериц. Не хочу, чтобы они разнесли половину Суны. Акеми едва не говорит, что они могут разнести и всю, если постараться, — особенно если постарается уже она сама, причем, как приложив слишком много усилий, так и наоборот, не уследив за своими кладками, — но закусывает нижнюю губу. Ей хочется произвести хорошее первое впечатление, хочется, чтобы Канкуро не начал ее вдруг избегать, а Гаара, все же, улыбнулся на какую-то ее шутку. И еще ей нравится Накику, на которую Акеми смотрит искоса и местами украдкой, стесняясь. Она с Сасори-сан ведет себя как-то странно, будто бы у них очень близкие отношения, но на это никто не обращает внимания, значит все в порядке. Когда ее на следующий день на улице подзывает Канкуро, Акеми широко улыбается и бежит к нему, даже не думая как это смотрится со стороны. Аичиро к себе зовут те генины, с которыми он вчера же и подрался, — и успел помириться; это, наверное, хорошо, — а Сай… Акеми оборачивается на секунду и машет ему рукой, чтобы подошел к ней, но Аичиро уже тянет его за собой. Что ж, хорошо, что он не остался один. Надо не забывать про него, а то он потеряется, и они его не найдут. Почему-то Акеми кажется, что если Сая не трогать, он растворится в воздухе, всеми покинутый и оставленный. Теперь его взгляд про себя она называет не пустым, а очень грустным. Кажется, у него детство было какое-то совсем уж безрадостное. Ладно, сегодня им занят Аичиро, так что забытым он точно не останется. А она сама пока побудет с этой компанией, которая ей неожиданно сильно нравится. Ее знакомят с Широгику, младшей сестрой Накику, — она такая красивая, прямо как куколка; Акеми пару мгновений просто ею любуется, — и упоминают их старшего брата Ичи, который сейчас на миссии. Бабушка, провожая ее, напомнила, что дети покойного Казекаге опасны. Акеми с этим, пожалуй, согласна, но не считает это поводом их избегать. Ей они нравятся, она с любопытством слушает их разговоры, которые не всегда понимает, смелее донимает Гаару и даже к Сасори-сан с вопросами обращается, когда он к ним присоединяется. Может, предстоящий год будет не таким уж и плохим?

Часть 1.1. Накику. Ноябрь, 13 лет после рождения Наруто.

Superbus — Butterfly

+++

Накику просыпается поздно, — потому что выходной, — потягивается, с удовольствием отмечая, что Сасори тоже ещё у неё под боком и хочет было положить ладонь ему на грудь, как её запястье перехватывает его изящная рука. Опекун бесцеремонно оплетает нитями её за талию и выставляет из кровати, усаживая в стоящее неподалёку кресло вместе с одеялом. — Завтраком займись, — приказывает Скорпион, и Кику фыркает, прекрасно зная, что он не поэтому её в очередной раз выдворил из своей постели. Сдаваться Сасори не хочет, падать под женскими чарами тоже, а Кику не собирается сдаваться в стремлении добраться до его сухого, деревянного сердца. А какое оно ещё, если красиво оформленная молодая девушка сама к нему ластится, а он только и делает, что игнорирует её попытки поднять их отношения на новый уровень? То, что она привлекательная, Кику знает — в академии на нее западали мальчишки, и даже не один и не два. Руиджи всё ещё не оставляет попыток, например, обратить на себя её внимание. Накику оказалась очарованной Сасори с первого взгляда. Их спаситель, юноша редкой красоты, пусть и немного женственной, при этом смертоносный и бесстрашный. Настоящий герой! Её родители и бабушки с дедушками были ниндзя, пусть и мать ещё в девичестве отошла от дел, так что о шиноби Накику слышала даже живя на далёком острове, в том числе от бабы Риры, прежде чем та навсегда исчезла. Этот шиноби был непростым и необычным. Он был нукенином, но это не только не отпугнуло девочку, но, напротив, заставило ещё сильнее к нему привязаться. Только вот с годами Накику поняла, что ей мало просто быть с ним рядом. Ей хотелось большего. А большего не было: ну, если не считать всего того, что Сасори уже ей позволял. Окружающие давно махнули рукой на их излишнюю тактильность на публике, — с другой стороны, попробовал бы кто-то что сказать действующему советнику, тем паче, Кровавому Скорпиону, — но, понятное дело, никто, наверняка, не предполагал даже, что Накику мечтает перевести эту тактильность в более горизонтальную плоскость. Только Сасори поставил между ними стену, которую никак не пробить. Накику вздыхает, ещё раз демонстративно потягивается: так, чтобы продемонстрировать вполне себе присутствующие на худом теле и заметные под тонкой ночнушкой грудь и попу, и отправляется в ванную. Завтрак сегодня готовить она не будет: Чиё-баа, наверняка, уже что-то сварганила и для Широ, и для соседей, она привыкла, что в выходные на её своеобразную стряпню находятся желающие рискнуть здоровьем. У Широ какой-то мистический желудок: когда Кику впервые попробовала малиновый пирог Чиё-баа, то думала, что умрёт от несварения, но, всё же, и сама с годами приспособилась и адаптировалась к её еде. Главное ведь, что Чиё-баа, что Сасори прекрасно разбирались в ядах, так что отравись девочки, их весьма оперативно откачали бы. Ичи повезло питаться во дворце: почти через год после обустройства на новом месте жительства он переехал в апартаменты в резиденции Казекаге, потому что экстерном закончил академию. В отличие от неё, отец старшего тренировал с детства, и даже мать учила меддзюцу, так что и навёрстывать ему пришлось куда меньше, чем Кику. Завтракают они в почти полной тишине: Широ нет, потому что они с Чиё, оказывается, успели отправиться в Суну, Эбизо-оджи отказывается, ссылаясь на запланированную рыбалку. Накику, естественно, планирует провести день с Сасори, но он опять бесцеремонно и опять нитями чакры выставляет её на улицу, советуя погулять с ровесниками, раз у неё собственных дел не предвидится, а сам запирается в мастерской. Ладно, Накику, в принципе, не против: её заинтриговала новая знакомая, а сегодня ещё должны вернуться с миссии Темари и Ичи, точно будет весело. По брату она соскучилась, потому что давно его не видела. На эту миссию она должна была, кстати, отправиться с ними, но в последний момент не смогла из-за того, что Гаара нечаянно повредил ей ногу на тренировке. Выглядел при этом мелкий таким бледным и испуганным, словно это ему кость сломали, а не ей. Джинчуурики, может, и был монстром, но они друг к другу уже привыкли, да и Гаара сильно изменился за последние пару месяцев, так что отношения их были почти такими же, как в его собственной семье. На полпути к Суне Накику внезапно чувствует чужое присутствие. Она никогда не тренировала инка, в отличие от сестры, хоть и может с ним спрятаться от чужих глаз, но сенсорные способности у неё довольно острые, пусть и остаются на уровни «чуйки». Когда она всё-таки призывает свой проводник, слабенький, едва трепыхающийся в её чакре и глазах болотный огонёк, то успевает увидеть тень в паре десятков метров, явно же следующую параллельно ей. Точно за ней, ведь когда Кику пропадает из её поля зрения, тень останавливается. Зато Кику, не задумываясь, прыгает прямо в её сторону. — Ты кто такой? Она застаёт его врасплох, прижимая одной рукой к стволу какого-то сухонького дерева, словно мотылька пригвоздила к деревянной рамке. Он такой же бледный, во всяком случае; бледный, и смотрит на неё совершенно безэмоционально, будто не испуган ни своим положением, ни её светящимися когтями хенка. Она ему, конечно, ничего особо-то и не сделала, просто слегка замедлила его чакру, чтобы он сам не мог сложить печати. Но говорить ему это точно не мешает. — Сай, — наконец произносит парень. Словно это должно ей помочь в угадывании. Он одет в гражданское, даже по моде Суны, но она-то в курсе, что никаких похожих шиноби его возраста в академии нет. Она прекрасно знает окружение Широ, да и Сасори часто наведывается в школу ниндзя, следя за тренировками марионетчиков. И вообще, парень выглядит её возраста, но не учился ни курсом ниже, ни курсом выше. То, что он шиноби — она даже не сомневается, ведь никакой гражданский не передвигается с такой скоростью. — И что ты тут забыл, Сай? — щурится Накику, прикидывая, что будет лучше: притащить этого странного шпиона к Сасори, или сразу сдать в Суну. — Мы с командой здесь по обмену, — ровным тоном объясняет парень. — В подчинении Аикавы-сенсей. Со мной Хаджима Аичиро-сан и Икимоно Акеми-сан. — Очень сплоченная команда, я вижу, — закатывает глаза Накику, припоминая, что Акеми вроде бы упоминала о третьем, весьма странном парне в их триноме. Теперь ясно, откуда он, такой бледный, взялся. — А твоя фамилия какая? — У меня нет фамилии, — моргает Сай. — Только имя. И оно не моё. — А чьё? — Мне дали. Но не при рождении. Накику отпускает его и недоверчиво хмурится. Парень говорит загадками, но у неё нет ни времени, ни желания его расспрашивать. — От меня тебе что понадобилось? — после паузы интересуется она. — Ничего, — Сай начинает растирать явно затёкшие от её манипуляций конечности, которые, она знает, начинает неприятно покалывать, когда циркуляция чакры и крови возвращается в норму. И внезапно добавляет с таким же равнодушным лицом и голосом: — Мне понравился твой живот. — Мой… что? — Накику машинально опускает взгляд вниз, где её живот надёжно скрывает лёгкая ткань туники. Когда она поднимает глаза обратно, парень исчезает в вихре чернил. Вот ушлёпок! До Суны она добирается в крайней озадаченности, но, встречая Ичи и Темари у ворот, сразу забывает о странном кадре из Конохи. Они вместе направляются к резиденции, Кику ждёт, пока отчёт будет сдан Баки-сенсею и одному из старейшин, кто сегодня занимает кресло Казекаге. Почти сразу, как они выходят на террасу, соседствующую с мастерской, то натыкаются на Канкуро и Акеми, занятых каким-то оживлённым то ли диалогом, то ли спором. — Темари! — восклицает кукловод, пользуясь возможностью отвлечься и идёт обнимать несколько ошарашенную таким вниманием сестру. — Это Ичи, — пользуется возможностью представить брата Накику, тянясь и разглаживая большим пальцем залёгшую у рыжей на лбу морщинку. Она выглядит как ощетинившийся ёжик, и это очень забавно. Икимоно вообще напоминает несколько диковатого, пусть и любопытного сверх меры зверька. У них в Суне Накику не припомнит похожих, хотя те же Юката и Мацури, две не разлей вода подружки, в принципе куда добрее и веселее, чем большинство их коллег. — А это? — спрашивает Ичи, убирая со лба длинные светлые волосы. Он где-то успел потерять резинку, и ему явно неудобно ходить с распущенными. Чёлка падает ему на яркие светло-бирюзовые глаза, совсем другого оттенка, нежели у Куро и Гаары, и Накику на мгновение любуется своим братом. Он вырос настоящим красавцем! Жаль, Темари им не заинтересована, ей, кажется, понравился какой-то пиздюк из Конохи. По крайней мере, так, с насмешкой, сообщил ей как-то Куро по секрету. — Помощь из Конохи, — немного насмешливо тянет Кику. — У нас обмен, ты забыл? — А туда кого отправили? — интересуется Ичи с задумчивым видом. — Без понятия, вроде каких-то чунинов. Сасори и так ругался, что штат ограничен, но Эбизо-оджи настоял. Ичи кидает ей острый взгляд, качая головой. Он до сих пор не в восторге, что Кику живёт с Сасори, что их отношения, на его взгляд, слишком тесные и непонятные, что она слишком уж фамильярничает со всеми вокруг и нахваталась «дрянных» слов. За Широгику он, почему-то, переживает куда меньше. Хотя их младшая такая умница, что даже карга Чиё-баа прониклась: к остальным Почтенная Сестра относится куда суровее, да и подшутить над ними любит, причём, не всегда гуманно. От своей бабки даже Сасори иногда прячется, не желая связываться с «выжившей из ума старухой», как он говорит. — Я — Акеми! — так как Накику не представляет её, девочка решает представиться сама. Она протягивает руку, и Ичи с каким-то удивлением на лице её осторожно берёт в свою: не знает, видимо, то ли пожать, то ли поцеловать. Он вообще-то у Кику тот ещё джентльмен, когда не бегает по пустыне и в стану врага, пытаясь спасти своих товарищей. Ичи — прекрасный полевой ирьёнин, неудивительно, что его практически не бывает в деревне. — Расскажи лучше, как у вас с Темой-чан всё прошло? — Кику хватает брата под руку. — И надо найти Чиё-баа с Широ, они где-то в Суне. — Может, я сначала душ приму? — закатывает глаза Ичи. — От меня воняет на километр, или у тебя нюх пропал? Темари хмыкает, а Акеми делает неожиданное замечание: — От тебя вкусно пахнет, смородиной и ежевикой, у нас пахучая такая росла в углу сада. Некоторое время висит тишина, а затем Канкуро начинает гоготать, потому что Ичи краснеет и бормочет под нос какие-то благодарности. — У тебя появилась поклонница, — хмыкает Темари, на что Акеми только пожимает плечами: она-то ничего такого в свои слова не вкладывала, и, кажется, не понимает чему тут смущаться. — Ой, идите в душ, короче, — с ухмылкой обращается к ним Накику. — Тогда встретимся к обеду в «Тобико», я хочу рыбу. — Тебе у Гокьёдай, что ли, не хватает? — поддевает Канкуро. — Они ж постоянно рыбачат. — Какую-то херь в их пруду ты имеешь в виду? Это только Широ способна переварить. Кстати, загляни, может, Гаару тоже удастся украсть у старейшин на пару часов? У бедного мальчишки не так уж и много свободного времени: его усиленно готовят взять в свои руки бразды правления Суной. С Канкуро в итоге удаляется и Акеми, а Кику опять остаётся в одиночестве. Она ищет Чиё и Широ, но те словно сквозь землю провалились: в дворце их нет, по крайней мере, в тех местах, в которых их теоретически можно было найти. Может, на рынке глянуть? На базаре шумно и людно: соваться утром в такую толпу Накику обычно не любит; если ей нужно закупиться на рынке, она предпочитает приходить уже к закрытию. Здесь она опять натыкается на Сая, теперь в компании другого парня: очевидно, ещё одного сокомандника, которого Накику не видела. Её и Акеми, не сказать, что сильно заинтересовала поначалу, скорее уже после рассказа Сасори об Икимоно, ну и Канкуро упоминал о его знакомой из Конохи, так что девочку она заочно, можно сказать, знала. — Акира? — пытается вспомнить она, на что получает вроде как насмешливый взгляд Сая и недовольное пыхтение русоволосого мальчишки. — Аичиро, — поправляет он. — А ты… — Ритсуми Накику, — внезапно произносит Сай. При этом выглядя так, словно сам только что сообразил, что ляпнул что-то не то. Впрочем, через секунду его лицо снова становится безэмоциональной маской. — Мне Акеми-сан рассказала. — А мне почему не рассказала? — обиженно тянет Аичиро. — Когда вы вообще уже успели пообщаться без меня? Сай разводит руками, выдавливая на лицо что-то, что с трудом можно принять за улыбку. Он очень странный, и это мягко сказано. Накику совершенно не в восторге от этого кадра и от того, что он то ли преследует её, то ли собирает о ней информацию, то ли что. Ну не живот же ему её понравился, в самом деле. Надо поговорить об этом с Сасори вечером. Она продолжает рассеянно сканировать взглядом рынок, и Сай вдруг снова разлепляет губы. — Помочь? — С чем? — Ты кого-то ищешь? — Сестру, — зачем-то говорит она. Сай кивает, достаёт из кармана свиток и быстрым взмахом кисти черкает на нём пару крупных мышей. Прежде, чем Накику успевает спросить и остановить его, парень складывает печати, и грызуны оживают, смешиваясь с толпой. — Ты что творишь? — закатывает глаза Кику, хватая художника за локоть, другой рукой цепляя и Аичиро. — Ты совсем из ума выжил, запускать это в толпу… Она не успевает закончить, потому что, — естественно, блять, — откуда-то слышится пронзительный визг, который подхватывает ещё пара женских возгласов разной степени интенсивности. Все трое предупредительно прыгают на ближайший настил, чтобы их не раздавили в толпе, а затем спешат убраться куда-то с глаз долой: большинство присутствующих здесь — гражданские, и выяснить кто оказался виновниками переполоха будет не так и сложно. Особенно, если среди народа нет других шиноби, уже знакомых и продавцам и покупателям. — У тебя мозг в твоей башке есть вообще? — возмущается Накику, выпуская парня из захвата. Он почти не меняет в лице — какая-то марионетка, а не человек, он точно живой? Может, он у Сасори из мастерской когда-то в Лист сбежал? Она поворачивается к Аичиро: — Он всегда такой? — Мы с ним не так давно познакомились, неделю назад где-то, — хмыкает тот. — Кай, который был в нашей команде, остался в Конохе, и нам дали… нового напарника. — Свезло, так свезло, — не находит, что тут ещё сказать Кику. — Разбирайтесь сами, надеюсь никого не задавят в процессе, а то лишат вас напарника так же быстро. Она готовится уйти, но Сай, никак не встревающий в их диалог, хватает её за руку. Пальцы у него холодные, несмотря на жару. — Ты же сестру искала, — равнодушно напоминает он. — Сама найду. Такой помощи мне не нужно. — Как знаешь, — говорит Сай напоследок, не торопясь отпускать. Его пальцы испачканы в краске, и её запястье, наверняка, тоже. — Пока, — бросает Накику, едва у неё получается высвободить конечность и попытаться не запачкать одежду. Она не представляет, что этот чудак будет делать в Суне целый год, но ни работать, ни тренироваться с ним она, определённо, не хочет. Союз союзом, но у Накику никогда не было сильного желания расширять свой круг общения. У неё есть семья и, изредка, напарники из других команд, потому что сама она ни в одной не состояла, находясь на особом положении. И ещё у неё есть Сасори. И всегда будет, она ради этого сделает всё возможное. И невозможное тоже.