This Bitter End | Этот горький конец

Гермиона — настоящее время, июль 2010 года Тихое постукивание клюва в окно спальни вырывает Гермиону из беспокойного сна. Когда она перекатывается со своей половины кровати, то чувствует, как рядом шевелится Драко, что-то невнятно бурча, и осторожно ступает по полу. Она сонно потирает глаза, пытаясь сфокусироваться на величавом филине, сидящем на подоконнике. Рыжевато-бурые перья мерцают в тусклом лунном свете, но Гермиону завораживают его сияющие жёлтые глаза. Они смотрят на неё призывно. Существо словно оценивает её — слишком уж статно оно на вид. Гермиона тихонько крадётся по полу, пока в груди нарастает предвкушение на фоне расцветающего понимания. Дрожащими руками она откидывает защёлку на окне и широко распахивает его. Летний воздух горяч и влажен, и он мало помогает умерить беспокойство, просачивающееся сквозь кожу, как вязкое масло. Даже в приглушенном ночном свете Гермиона различает зелёную восковую печать с замысловатым гербом Малфоев на конверте цвета слоновой кости, аккуратно привязанном к лапке совы. — Прости, но у меня нет для тебя угощения, — шепчет она, протягивая руку, чтобы развязать шнурок. Филин издаёт щёлкающий звук, шелестя крыльями, и придвигается, вытягивая вперёд лапку. — Ты ждёшь ответ? — тихо спрашивает Гермиона. Она берёт письмо, крепко сжимая его. Подняв голову, она встречает пытливый взгляд совы. Гермиона зажимает губу между зубами, когда маленькие ушки птицы дёргаются, и та выпячивает грудь, снисходительно ухая. Стоит ей широко расправить крылья, как Грейнджер кладёт ладонь на оконную ручку, и в один миг пернатая исчезает в ясном ночном небе. Гермиона просто замирает на месте, наблюдая, как филин превращается в пятнышко и исчезает в бесконечности чернильной темноты далёкого неба. — Аполлон? — раздаётся хриплый со сна голос Драко, и Гермиона оглядывается через плечо. Платиновые пряди торчат в разные стороны, а черты лица Малфоя искажает что-то похожее на гримасу страдальческого замешательства, когда он садится в её постели и смотрит в окно. — Так его зовут? — невозмутимо спрашивает Гермиона, не обращая внимания на вопросительный тон в голосе Драко, и садится за свой рабочий стол, стоящий в углу. Его поверхность покрыта клочками пергамента, записями и наполовину проверенными теориями. Грейнджер подбирает под себя ноги, отодвигая в сторону разбросанные предметы. Она слышит раздражённое фырканье Драко, за которым следует шелест простыней. Поворачивается и смотрит на него, сидящего на краю кровати и вытянувшего вперёд длинные ноги. Лунный свет, заливающий комнату через большое арочное окно, подсвечивает бледную кожу на груди Драко. Он излучает практически неземное сияние, словно он — римский бог, а Гермиона — всего лишь простолюдинка. Он поднимает руку, проводя ею по лицу, и Грейнджер заворожённо следит за тем, как напрягаются его мышцы при каждом движении. Драко опускает руку, впиваясь пальцами в покрывало, а в его глазах читается усталость. — Почему отцовский филин прилетел к твоему окну в полпервого ночи? Краснея под напором вопроса Драко, Гермиона чувствует, как вспыхивают щёки. Она не рассказывала, что написала его матери. Вообще, втайне надеялась, что ей удастся встретиться с Нарциссой с глазу на глаз и не говорить об этом до самого возвращения. Но увы... Гермиона тихо вздыхает, зажимая губу между зубами, и проводит большим пальцем по сургучной печати, с лёгкостью ту ломая. — Грейнджер? — более настойчиво спрашивает Драко. Она пробегает пальцами по конверту. Тот плотный, тяжёлый, и Гермиона поднимает взгляд на Драко. — Я напросилась к твоей маме на чай. — Ты что? — в его голосе звучит неверие, брови приподнимаются и исчезают под светлыми прядями, аккуратно свисающими на лоб. При виде такой реакции Гермиона не может не захихикать: — Неужели в это так трудно поверить? — Да, — без колебаний отвечает он. — С какой стати тебе понадобилось чаёвничать с моей матерью наедине? Гермиона вытаскивает ответ Нарциссы из конверта и бегло просматривает его, прежде чем бросить на стол. Она плотнее закутывается в домашний халат на ходу и останавливается между бёдер Драко. Он смотрит на неё выжидающе, а в серебристых глазах мелькает нотка раздражения. Гермиона запускает пальцы в его волосы и нежно улыбается ощущению их шелковистой текстуры, но удовольствие оказывается недолгим, поскольку Драко отворачивается. — Гермиона… Она вздыхает. — Находка Энтони… Я хотела узнать у твоей мамы, не известны ли ей какие-нибудь растения или травы, которые могут обладать нужными нам свойствами. — И для этого нужно встретиться с ней в одиночку? Гермиона не говорит о другой причине — настоящей причине, она хочет встретиться с Нарциссой тет-а-тет. Соулмейты. Слово обжигает сердце, умоляя Гермиону признаться. Но она должна быть уверена. Магия душ малопонятна и загадочна. Грейнджер даже не знает, сработает ли её теория. И всё же она должна попробовать. — Я должна сделать это сама, Драко, — это нужно мне так же, как и тебе. Спустя мгновение он кивает и кладёт руки ей на бедра. Он выводит узоры на её коже под ночной сорочкой, и в каждом движении его больших пальцев Гермиона чувствует едва уловимый тремор. Если Драко — поэт, то она — его муза, и вместе они создали нечто судьбоносное, космическое, достойное звёзд в небесах. От его прикосновений исходит нежность, с которой он запечатлевает свою любовь в её душе. Гермиона прослеживает его лицо, линию бровей, изгиб губ. Когда она думает о прошлом, то вспоминает, как была глупа. Почему она никогда не осознавала, что держала в ладонях целую вечность? Но теперь она старше, мудрее, и понимает, что её сердце бьётся и замирает от любви Драко. И от её любви к нему. Гермиона наблюдает за тем, как им овладевает принятие, отражаясь в каждой чёрточке красивого лица. — Когда ты с ней встречаешься? — В воскресенье. — Через три дня, — сухо смеётся Малфой. — Воскресное чаепитие — чертовски уместно. Гермиона не может удержаться от смешка, обнимая Драко за плечи и прижимаясь губами к его макушке. — Чего ты боишься? — бормочет она, лаская его волосы, в то время как Драко крепко обхватывает её за талию. — Однажды она уже стоила мне тебя. Гермиона чувствует, как напряжение покидает тело, а заявление Драко пронзает её, словно острый нож с зазубринами. Она отклоняется назад и подносит ладони к его лицу, не отводя взгляд. Его глаза стекленеют, в них появляется насторожённость, когда он поднимает подбородок, встречая её взор. — Мы стоили нам себя, Драко. Наша неопределённость, гордость. Нарцисса не причастна к возникновению между нами такого разлада. — Она манипулировала Асторией и… — Но именно наши поступки стали причиной, по которой она действовала, не зная о наших истинных чувствах. Всё это в прошлом, Драко. Гермиона видит, что он недоволен. Она наблюдает за тем, как он сжимает челюсти, чувствуя, как под ладонями перекатываются его мышцы. — Ладно, — рычит он низко и гортанно. Его ртутные глаза пренебрежительно сужаются. — Но не проси Даф нянчиться со мной в этот раз — я и сам прекрасно справлюсь. Он сгибает пальцы, впиваясь в упругую плоть её бёдер. Гермиона переносит свой вес, зарываясь руками в волосы у него на затылке. — Я собиралась попросить Пэнси, — практически робко произносит она, вздрагивая от смысла сказанного. — Пэнси, — коротко повторяет Драко. Гермиона морщит нос, отчего на нём смещаются веснушки. — Если мне удастся что-то узнать, она и Невилл должны быть в курсе. Или, если у твоей матери есть какие-нибудь записи, я могу сразу отдать Пэнси копии, а не отправлять их совой. — Ты оправдываешь необходимость в компаньоне пунктуальностью? Гермиона открывает рот, чтобы ответить, отстоять своё утверждение, но видит, как в серебристых глазах Драко мелькают искорки веселья. В его голосе звучат дразнящие нотки, а уголок рта приподнимается. — Засранец, — бормочет она, оставляя целомудренный поцелуй на его губах, прежде чем высвободиться из объятий. — Я напишу ей утром. — Она будет невыносима, — вздыхает Драко, закидывая ноги обратно на постель. Гермиона хихикает, легко и непринуждённо, соглашаясь с Драко, и вновь занимает своё место, прижимаясь к его боку. Она знает, что он прав, что Пэнси будет заносчивой и дерзкой. Собственно, именно повторного знакомства с ведьмой Гермиона опасалась больше всего. Воспоминания о пронзительном вое громовещателя, который Пэнси послала ей спустя пару недель после разрыва, мучают её до сих пор, окутывая стыдом. Более того, страх проистекает из семени самоуничижения, прорастающего внутри всякий раз, когда Гермиона размышляет о своём прошлом поведении, потому что Пэнси была права, — Грейнджер оказалась трусихой. Гермиона сильнее прижимается лицом к груди Драко, вдыхая успокаивающий берёзовый аромат, и обвивает рукой его талию, притягивая к себе. Он горячий как печка, тепло просачивается в её кости, когда она обнимает его, переплетая их ноги. Щекой она чувствует, как выравнивается его дыхание, и умиротворяющий ритм наполняет её, стоит закрыть глаза и сосредоточиться на каждом вздымании и опускании его груди. И хотя Драко с лёгкостью погружается в сон, Гермиону тот обходит стороной. Она слышит ровный стук сердца под своим ухом и пытается сосредоточиться на собственном дыхании, снова и снова прокручивая в голове слова Нарциссы. «Мисс Грейнджер, Должна признаться, ваше письмо потрясло меня, хотя и не оказалось нежелательным. Однако прежде всего считаю своим долгом поблагодарить вас, мисс Грейнджер, за заботу и любовь, которую вы дарите моему сыну. Знаю, что наши отношения предопределяет прошлое, но я воспринимаю ваше письмо как знак доброй воли и того, что все неприятности между нами могут остаться позади. С удовольствием встречусь с вами за чаем в это воскресенье в полдень. Нарцисса Малфой».

***

Охлаждающие чары мало помогают умерить палящий, горячий и липкий зной, накрывающий июльское утро, словно толстым одеялом, окутывающим Драко и Гермиону, сидящих на свежем воздухе во дворике. Грейнджер бросает на Драко взгляд. Его лицо спокойно и расслабленно, он с закрытыми глазами подставляет его солнцу. Последние несколько недель для него выдались нехарактерно безмятежными. Казалось, что симптомы отступали, как отлив, ослабевая, подобно затишью перед бурей. От этого в груди Гермионы разрастается очаг тревоги. Так всегда и происходит — состояние Драко улучшается прямо перед очередным обострением. Спокойствие только подстегнуло усилия Грейнджер, разожгло в её жилах мощный огонь — призыв к действию. С момента получения совы от Нарциссы прошло уже три дня, время пролетело незаметно, но Гермиона готовилась, составляя список книг, которые рассчитывает отыскать в библиотеке Мэнора. Когда-то она надеялась, что именно Драко пригласит её в это внушительное поместье и проведёт экскурсию по его залам. Но так было раньше, а время детских фантазий давно минуло. Она должна думать о том, что ждёт их после, и о том времени, что будет у них с Драко, если ей каким-то образом удастся добиться успеха. Гермиона чувствует пульсацию защитных барьеров, сигнализирующую о прибытии Пэнси. Она пытается согнать гримасу со своего лица, вставая и быстро целуя Драко в щёку. — Тебе что-нибудь нужно, пока я приветствую нашу гостью? — спрашивает она, направляясь к двери. Губы Драко дёргаются, но глаза остаются закрытыми. — Ты сама этого хотела. Гермиона закатывает глаза, но не делает никаких комментариев, проходя в дом. Она чувствует себя так, словно готовится к битве, — волосы встают дыбом. Как получилось, что она больше нервничает из-за этой встречи, нежели из-за общения с Нарциссой Малфой? Эта мысль вертится в голове, когда она сворачивает за угол в гостиную и наблюдает за черноволосой ведьмой. Пэнси стоит и ждёт, скрестив руки на груди. Брюки из смесового льна высоко сидят на её узкой талии, а в пару к ним надета укороченная оксфордская рубашка оловянного цвета, демонстрирующая тонкую полоску бледно-кремовой кожи в районе живота. Волосы цвета оникса уложены в гладкое боб-каре, кончики которого обрамляют подбородок. Губы окрашены в малиново-красный и поджимаются, когда она замечает Гермиону. Так они и стоят, оценивая друг друга, как две королевы на противоположных концах шахматной доски, — ни одна не стремится сделать первый ход. Гермиона улавливает жёсткий блеск в проницательном нефритовом взгляде Пэнси. В воздухе царит неловкость и удушье, и Гермиона чувствует, что увядает под огнём в глазах Пэнси, подобно цветку в летнюю засуху. Она вдыхает, полная решимости быть более сильной женщиной ради себя и Драко. — Спасибо, что пришла, — говорит она, пытаясь улыбнуться, хотя мышцы вокруг рта будто сводит судорогой, словно они забыли, как выполняется этот жест. — Где он? — резко бросает Пэнси, блуждая взором по дому. Гермиона переминается с ноги на ногу, указывая себе за плечо. — На улице, во дворике. Пэнси кивает и делает шаг в сторону кухни. Когда она проходит мимо, Гермиона улавливает цветочный аромат, который давно стал ассоциироваться у неё с ведьмой, и тот одно за другим пробуждает воспоминания о двойных свиданиях и покерных вечерах. Тогда было проще. Но вдруг всё можно вернуть? Она чувствует на себе пристальный взгляд Пэнси, которая останавливается и смотрит на неё свысока. — Самое время, Грейнджер. Без тебя он был несчастен, — в её тоне нет злобы, которую ожидала услышать Гермиона, скорее он похож на тон, не допускающий возражения. Возможно, подобно Тео, Дафне, Гарри и Рону, Пэнси предвидела их неизбежное воссоединение. Не давая Гермионе возможности ответить, она проходит мимо и исчезает в направлении задней двери. Всё прошло лучше, чем ожидалось, — думает Грейнджер, перемещаясь к камину и зачерпывая горсть пороха из маленького горшочка на полке. Глубоко вздохнув, она бросает изумрудную субстанцию в пламя и, шагнув за решётку, называет Малфой-мэнор. Когда Гермиону уносит в бездну, она мысленно благодарит Пиппи за подключение своего камина к камину поместья. Ровным шагом Грейнджер выходит в одну из гостиных знатного имения. Со вздохом облегчения она ощущает, как напряжение покидает тело, когда она осознаёт, что находится не в той самой гостиной. Она делает ещё один робкий шаг вперёд, бесшумно ступая балетками по опаловому мраморному полу. Впереди — инкрустированная ониксом дверь, мерцающая на фоне побелённых стен с дамасскими узорами и сочетающейся лепниной. Всё выглядит величественно, в викторианском стиле, и Гермиона сразу же чувствует себя не в своей тарелке. В комнате раздаётся гулкий хлопок от трансгрессии, и Грейджер вздрагивает, испуганно вскидывая руку к шее: перед ней материализуется маленький эльф. Его крохотное тельце украшает чистая наволочка, а сам он смотрит на неё большими сине-зелёными глазами. — Уимзи рад приветствовать мисс Гермиону Грейнджер в Малфой-мэноре, мисс, — говорит он, слегка поклонившись, и Гермиона чувствует, как от смущения вспыхивают щёки. Хотя она уже привыкла к эльфам Драко, появление личного эльфа Нарциссы застаёт её врасплох. — Спасибо, Уимзи, — запинаясь, говорит она, проводя большим пальцем по пульсирующей точке на шее. Гермиона не знает, не понимает, почему так нервничает, но само её нахождение в гостиной и приветствие от домовика Малфоев подтверждают, что предстоящая встреча между ней и Нарциссой реальна. Всё происходит на самом деле. — Уимзи проводит мисс Гермиону к госпоже Цисси, — пищит эльф, кивая. — Госпожа здесь, идёмте, мисс! Глаза Гермионы округляются, когда она видит, как Уимзи, развернувшись на пятках, собирается вести её через двойные арочные двери. Она встряхивает головой, выходя из ступора и устремляясь вслед за эльфом по длинному коридору. Роскошь гостиной простирается на всю площадь поместья. Портреты в золочёных рамах украшают стены большого коридора, по которому ведёт Гермиону Уимзи, и она ловит себя на том, что разглядывает каждый элемент декора, как будто она — первокурсница, впервые попавшая в Хогвартс. Здесь так много истории, и Грейнджер бы солгала себе, если бы попыталась отрицать, что не очарована всем этим. Она и представить себе не могла, что её радушно примут в Малфой-мэноре — особенно после хаоса, устроенного ею, Гарри и Роном в период войны. Но время не знает границ и доказывает, что оно действительно хозяин всего. Оно показывает, как сильно изменился каждый из них. Как все выросли. Возможно, когда всё уляжется и Драко вылечится, они смогут вернуться, и он будет водить её из одной комнаты в другую, рассказывая о богатой истории своей семьи. Гермиона жаждет узнать и понять Драко — увидеть таким, как никогда прежде. Ей хочется достичь того уровня любви, который превосходит даже её собственное понимание. Она хочет принять его — полностью — так, чтобы у него не осталось сомнений в её намерениях, в истинности её чувств. Когда Уимзи замедляет шаг и останавливается перед очередными двойными дверями, отделанными ониксом, Гермиона проводит рукой по переду своего простого жёлтого сарафана в нервной попытке выплеснуть энергию, покалывающую кончики пальцев. Уимзи смотрит на неё — его сине-зелёные глаза сияют от радости. Он щёлкает пальцами с характерным звуком, и за спиной Гермионы бесшумно распахиваются двери. — Госпожа Цисси сейчас примет вас, — пискляво сообщает он, кивая в сторону малой гостиной. — Спасибо, Уимзи, — говорит Гермиона с лёгкой улыбкой, поворачиваясь и заходя в комнату. Первые лучи послеполуденного солнца проникают в помещение через большие эркерные окна, обрамляющие скромный салон. В одном из углов стоит рояль «Бёзендорфер» цвета слоновой кости, а по стенам развешаны всевозможные пейзажи с лугами и цветочными полями. По сравнению с коридором, из которого только что пришла Гермиона, эта комната выглядит гораздо более женственной. Если коридор больше походит на мавзолей, возведённый в честь предков Малфоя, то тут явно и заметно ощущается влияние Нарциссы. На фоне окружающего великолепия Грейнджер чувствует себя недостаточно нарядно одетой — словно она вышла на подиум для показа и её сочтут недостойной из-за несовершенств. Она ловит на себе пронзительный взгляд голубых глаз Нарциссы, когда та встаёт из-за маленького столика у одного из больших окон. Её платиновые локоны закручены в гладкий низкий пучок, а стройную фигуру облегает тонкая летняя мантия нежно-сиреневого цвета. В движениях матриарха семейства Малфой заметны гибкость и изящество. В глазах Нарциссы мелькает блеск заинтересованности, напоминающий Гермионе взгляд её сына, который она всегда не может расшифровать. Несмотря на румянец, окрасивший щёки, Грейнджер расправляет плечи, не собираясь трусить под пристальным взором Нарциссы. Она уверенным шагом направляется к противоположному от ведьмы стулу, твёрдо намереваясь начать встречу на равных. — Спасибо, что откликнулись на моё письмо, миссис Малфой, — искренне благодарит Гермиона, плавно присаживаясь на своё место. Нарцисса лишь раз склоняет голову, прежде чем устроиться на своём стуле и разгладить салфетку на коленях. — Иначе и быть не может, но, пожалуйста, зовите меня Нарциссой. Гермиона чувствует, как дёргается уголок рта, когда ей улыбается миссис Малфой. Этот жест напоминает ей редкие улыбки Драко — такие, которые проникают до глубины души и наполняют ту теплом. — Хорошо, Нарцисса, — Гермиона пробует это имя на языке и чуть расслабляется, наблюдая за тем, как Нарцисса наливает им по чашке чая. Её глаза блуждают по приготовленным угощениям. Свежие круассаны, ягоды, орехи и сыры красуются на деревянном подносе, стоящем на столе. Простая, но изысканная еда, и Гермиона тихо произносит «спасибо», принимая из рук Нарциссы фарфоровую чашку. — Прежде всего, я должна попросить у вас прощения, мисс Грейнджер. — О, прошу, если я могу обращаться к вам Нарцисса, то я настаиваю, чтобы вы называли меня Гермионой, — с лёгкой усмешкой произносит она, беря по маленькой порции от каждого из блюд. Гермиона поднимает взгляд и видит, что Нарцисса следит за ней с любопытством, и сжимает пальцами лежащую на коленях салфетку. — Хорошо, но всё же мне следует извиниться, Гермиона, за мои действия до, во время и после войны. Грейнджер замечает, как стыд отражается в тонких чертах лица Нарциссы, окрашивая её щёки в лёгкий румянец. — Как я отметила в своём письме, я надеюсь, что те события останутся в прошлом и мы сможем двинуться вперёд. Но сперва я хотела принести извинения, которых ты заслуживаешь. — Спасибо, Нарцисса. Разумеется, я принимаю ваши извинения и тоже хочу двинуться дальше. Гермиона опускает глаза, не в силах встретить искренность, сквозящую во взгляде ведьмы напротив. — Но я должна узнать истинную причину, заставившую тебя написать мне. Гермиона поднимает глаза и видит, что Нарцисса ухмыляется, глядя на неё поверх чашки с чаем, и смотрит на неё многозначительным взором. Она чувствует, что краснеет ещё сильнее, и отводит взгляд. — Полноте, Гермиона, — со смешком отвечает она, возвращая чашку на блюдце с тихим стуком. — В конце концов, в каждом из нас есть что-то слизеринское. А теперь расскажи, чем я могу быть полезна? Гермиона выдыхает, ослабляя хватку на ткани. — Мы обнаружили потенциальную взаимосвязь между высоким уровнем глютамина и ухудшением состояния магического ядра. Сейчас мы пытаемся найти различные растения и травы, которые могли бы снизить этот уровень. Нарцисса поднимает идеально очерченную бровь и наклоняет голову, как бы говоря «и?». — Я надеялась воспользоваться библиотекой Мэнора. Невилл и Пэнси проверяют библиотеку Хогвартса, а у Тео и Дафны есть своя… Энтони изучает материалы Отдела тайн и архивы… — Гермиона, ты не обязана пояснять мне свои действия или надобности, особенно если речь идёт о спасении магии моего сына. — Она замечает, как Нарцисса моргает, отгоняя слёзы с глаз. — Двери моего дома всегда открыты для тебя. Гермиона сглатывает: её переполняют и душат эмоции, пока она пытается произнести необходимые слова. — На самом деле есть ещё кое-что. В ожидании Нарцисса заинтересованно хмурит брови. — Что вы знаете о магии душ? — В смысле, о связывании душ? Затаив дыхание, Гермиона кивает, наблюдая за тем, как сказанное отражается на лице Нарциссы. Каждый маленький вдох причиняет боль, а кислорода в организме не хватает — он сгорает. — В последние годы такие узы стали редкостью, но когда-то они считались высшей степенью преданности. Связать души — значит отдать часть себя другому — свою магию, свою жизненную силу, — она переходит к другому человеку. Довериться и поделиться этим с кем-то — нечто глубоко интимное. — Но почему такая практика стала табуированной? — Времена продолжали меняться. Некоторые маглорождённые считали подобное действо омерзительным — отдаваться кому-то другому именно так. Кроме того, участились случаи заключения браков между чистокровными, когда помолвка основывалась на соображениях расчёта, а не любви. В таких обстоятельствах становится небезопасно проходить церемонию связывания. Видишь ли, чтобы разделить магию с другим, она должна быть совместима, иначе ничего не получится. Подобное притягивает подобное, кровь притягивает кровь, а магия притягивает магию, Гермиона. Узы остаются на всю жизнь — успешное соединение душ невозможно отменить. — Вы были связаны с Люциусом? — Гермиона задаёт вопрос прежде, чем успевает себя остановить. Слова неловко слетают с губ, а щёки ещё сильнее краснеют от конфуза. При упоминании покойного мужа на лице Нарциссы проступает печальная улыбка, а чувство стыда накатывает на Грейнджер, как неумолимая приливная волна. Она повела себя бессердечно, импульсивно и не может поверить, что у неё хватило смелости спросить такое, особенно сейчас, когда неловкое напряжение наконец-то начало рассеиваться. Но Нарцисса лишь задумчиво улыбается на её вопрос. — Мой муж был многоликим человеком, и я действительно любила его, но нет, Гермиона, мы не соединяли души. Наш брак начался как брак по расчёту и в силу семейного долга, и лишь со временем я прониклась к Люциусу любовью. — Понимаю, — бормочет Гермиона, хотя на самом деле ничего не понимает. Она никогда не была той, кто руководствуется сердцем, но и выйти замуж из чувства «долга» тоже бы не смогла. — То, что ты разделяешь с моим сыном, — ваша любовь, — редкость, Гермиона, но почему ты задаёшь такие вопросы? Янтарный взгляд встречается с голубым, и дыхание Гермионы сбивается на выдохе. — Я готова на всё, чтобы спасти Драко. — В том числе и на связывание душ, — заканчивает Нарцисса, и от Гермионы не ускользает признательность, отражающаяся на её лице. — Ты веришь, что это сработает? Гермиона пожимает плечами, вилкой двигая фрукты по тарелке. — Я не совсем уверена… Я даже не знаю, есть ли документально подтверждённые случаи, когда такие узы восстанавливали магию одной из сторон. — Он не пойдёт на это, если существует какой-то риск для тебя. — Я знаю, — признаётся Гермиона, ведь она и вправду знает. Знает, что Драко проклянёт себя, если позволит ей сделать что-то, что может подвергнуть риску её магию. Но она должна попытаться. Услышав покорный вздох Нарциссы, Грейнджер медленно встречает взгляд матриарха. — В библиотеке поместья есть несколько книг о соединении душ, но я не уверена, что в них содержится то, что ты ищешь. — Я в любом случае буду признательна за них. — Не стоит благодарности; я могу попросить Уимзи собрать их для тебя, или же лучше мне самой отвести тебя в библиотеку? Гермиона моргает, слегка приоткрыв рот, и обдумывает предложение Нарциссы. По правде говоря, она бы с удовольствием посмотрела библиотеку, порылась бы там, но в глубине души она считает, что именно Драко должен показать ей это помещение в первый раз. Она улыбается, потянувшись за круассаном. — Было бы замечательно, если бы Уимзи подобрал книги. Пока я здесь, с Драко сидит Пэнси, и я боюсь, что, если вы дадите мне волю в библиотеке, я забуду о времени. Одобрение читается в мягких чертах лица Нарциссы, когда она берёт чашку с чаем. — Тогда в следующий раз.

***

Выйдя из камина, Гермиона первым делом замечает Пэнси. Темноволосая ведьма уютно устроилась в одном из кресел с журналом в руках. Она прищуривает глаза, стоит Гермионе открыть рот, но Грейнджер не успевает сказать и слова, поскольку Пэнси прикладывает наманикюренный палец к губам. Она наклоняет голову, и Гермиона прослеживает взглядом за этим жестом. На диване лежит спящий Драко, а на его плечи накинуто лоскутное одеяло. Зрелище просто очаровательное, заставляющее что-то оттаять в глубине души, пока Грейнджер наблюдает за плавным вздыманием и опусканием груди Драко. Она переводит взгляд на Пэнси, которая грациозно встаёт, невербально накладывая на них заглушающие чары. — Нашла что-нибудь? — спрашивает Паркинсон, убирая палочку в карман брюк. — Да, на удивление, Нарцисса очень помогла. — Гермиона лезет в сумку и достаёт три потрёпанные книги о редких растениях и грибах со всей Европы. — Она предположила, что на территории Франции произрастает гриб, который может обладать необходимыми нам свойствами. Она оставила закладку в нужном месте, чтобы вы с Невиллом ознакомились, — говорит Гермиона, протягивая Пэнси небольшую стопку. — Мы с Невиллом начнём работать над этим прямо сегодня вечером, — она на секунду замолкает, прижимая фолианты к груди, — спасибо, Грейнджер. Гермиона снова бросает взгляд на Драко. — Не за что. Как долго он спит? — Не так долго. — Пэнси отходит, направляясь в прихожую. Гермиона замечает, как на лице ведьмы читается какая-то печаль, когда та смотрит на Драко. — Мне нужно заглянуть в магазин, прежде чем я вернусь в Хогсмид, но я отправлю тебе сову, если мы что-нибудь найдём, — тихо добавляет она. — Спасибо, Пэнси, — бормочет Гермиона, следуя за ней. Она хватается за ручку, придерживая дверь открытой, пока Пэнси проходит мимо на крыльцо. — Передавай Неву привет. Пэнси ехидно хмыкает, отмахиваясь от этих слов, но в этом действии нет ни капли злобы. — Как скажешь, Грейнджер, — ласково говорит она и, не оглядываясь, исчезает на дорожке. Вздохнув, Гермиона с тихим щелчком закрывает дверь. — Чёртов Салазар, я думал, она никогда не уйдёт. Гермиона закатывает глаза, на её губах пляшет ухмылка, и она поворачивается, встречаясь с сонным взглядом Драко. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, волосы топорщатся в разные стороны, и игриво смотрит на Грейнджер. — Разве ты не должен отдыхать? — спрашивает она, приподнимая бровь. Драко пожимает плечами, скрещивая руки на груди. — Трудновато спать, когда вы топаете, как взрывопотамы. — Пэнси наложила заглушающие чары, — бурчит Гермиона, подходя к нему и обвивая руками его талию. Драко обнимает её за плечи, и она чувствует, как его глубокий и насыщенный смех вибрирует у уха. — Вот в этом-то и был твой первый прокол, — поддразнивает он, запечатлевая поцелуй на её макушке. — Пэнси хреново справляется с заглушающими чарами. Прильнув головой к его груди, Гермиона какое-то время молчит, наслаждаясь ощущением домашнего уюта. Магия пульсирует в её венах и искрится в воздухе, радуясь этой близости. Прежде она никогда не придавала этому значения, но с тех пор, как Тео обратил её внимание на связь с Драко, она стала зацикливаться на подобных чувствах — признавать их. Она чувствует Драко — всей душой. Он — её часть, ожидающая упрочения. Мысли уносятся к потрёпанному томику, спрятанному под скрывающими чарами в бисерной сумочке. Связывание душ. Скоро придётся затронуть эту тему — Гермиона понимает это, но сейчас, когда её надёжно обхватывают руки Драко, она не может заставить себя уничтожить этот маленький уголок спокойствия в бурю. — Как всё прошло? — осторожно спрашивает Малфой, нарушая повисшую тишину. Гермиона отклоняется назад, и на её губах появляется искренняя улыбка. — На удивление хорошо. Драко смеётся: этот насыщенный звук разливается по её коже, как мёд, и Грейнджер понимает, что никогда от него не устанет. — Ты не перестаёшь меня поражать, Гермиона, — шепчет он, обхватывая её лицо, и наклоняется, целуя в уголок рта. — Я так сильно тебя люблю.