This Bitter End | Этот горький конец

Гермиона — флэшбэк, сентябрь 2003 года Как она здесь оказалась? Этот вопрос мучает её разум, словно зуд, от которого никак не удаётся избавиться. Драко выжидающе смотрит на неё — одна светлая бровь приподнята в вызове. В этом вся суть: он всегда бросает ей вызов. И ей это нравится. Она дышит ради этого. Ради этой связи между ними. Она будоражит и возбуждает. В спальне и за её пределами им никогда не бывает скучно. Нет никаких ярлыков. Никаких ожиданий. Гермиона думала, что за несколько недель такая непринуждённость может ей надоесть, но этого не произошло. Именно поэтому её застаёт врасплох тот момент, когда Драко поздравляет её с днём рождения и вручает маленькую бархатную шкатулку. На его день рождения она не приготовила ничего экстравагантного. На деле, она вообще бы не посчитала подарком купленное ею пикантное нижнее бельё. Он сорвал его с её тела и оттрахал по полной программе. Но это? Это похоже на нечто большее, и её беспокоит, что ожидания меняются. Впрочем, они и сами уже изменились: из врагов детства превратились в обычных коллег, потом в друзей, а затем в любовников. Потребовались годы, но вот они здесь, и Гермионе нравится, как всё складывается. Но было бы это так ужасно? Если бы их отношения поменялись? Она зависима от того, как Драко заставляет её себя чувствовать, как он прикасается к ней, как подталкивает её. Гермиона солгала бы, если бы попыталась отрицать это. Однако перемены несут в себе риск потери, и она не уверена, что сможет отпустить всё, что зародилось между ними. Гермиона смотрит на чёрную коробочку. Она маленькая, не больше напоминалки. Может быть, именно это и находится внутри? Такой подарок вполне в духе едкого чувства юмора Драко. Лучше уж так, чем драгоценности, думает Гермиона. Она может представить себе выражение ужаса на лице Нарциссы Малфой, если бы Драко подарил ей что-нибудь из их семейного хранилища. Безусловно, с предубеждениями Малфоев давно покончено, но Гермиона не может не предположить, что мать Драко вряд ли бы тепло отнеслась к тому, что он дарит дорогие фамильные драгоценности какой-то случайной подружке. Он бы так не поступил — это точно. Сомнение закрадывается в её голову, пока она рассматривает шкатулку: та лёгкая, очень лёгкая. Гермиона трясёт её, пытаясь определить содержимое. — Тебе что, пять? — протягивает Драко, прислоняясь к столешнице. Грейнджер поднимает на него глаза. Его бровь всё ещё приподнята, но губы изгибаются в игривой ухмылке. Здесь, на её кухне, он чувствует себя как дома. Рукава льняной рубашки закатаны до локтей, и поджарые, рельефные руки, которые она так хорошо изучила, видны во всей красе. Когда он засовывает ладони в карманы брюк, она успевает заметить выцветшую Тёмную метку. Гермиона знает, что Драко не стыдится метки, но начинает жалеть его всякий раз, когда видит её воочию. Он просил её не делать этого. Настаивал на том, что благодаря метке он стал лучше, что, не попади он в рабство, так бы и не понял, насколько ошибался. Она просто шрам — напоминание о том, что он выжил. Каждый из них и был, и остаётся слишком молод, чтобы попасть в такие непостижимые обстоятельства. И всё же Драко оказался прав: они выжили. Шрам «грязнокровка» ежедневно напоминает Гермионе об этом. Как и большой багровый шрам вдоль рёбер. Гермиона гадает, не по этой ли причине она такая настоящая с Драко. Она не использует чары гламура рядом с ним, не пытается скрыть непроходящую боль. Когда Драко впервые увидел её обнажённой, то осыпал поцелуями каждый изъян её плоти, прошёлся губами по каждой отметине, оставленной войной. Он шептал ей в кожу слова похвалы и извинения, а затем погружался в неё и трахал до тех пор, пока они оба не выдохлись. Он умеет собирать её по частям воедино, как будто все недостающие кусочки пазла у него на руках. Вот почему происходящее пугает Гермиону: она не хочет, чтобы что-то поменялось. Она сглатывает, заставляя себя улыбнуться, и отвечает, как надеется, непринуждённым тоном: — Возможно? — Салазар, Грейнджер. Это всего лишь подарок на день рождения, а не чёртов соплохвост. Прекрати всё усложнять и просто открой эту хреновину. Гермиона закатывает глаза и не может удержаться от того, чтобы не захихикать над нетерпением Драко. Она откидывает крышку и приподнимает бровь. На чёрном атласе лежит ржавая вилка. — Ты подарил мне испорченный столовый прибор? Малфой делает шаг, становясь перед ней, и выхватывает шкатулку из рук. Его одеколон со скрытыми нотками берёзы тут же проникает в лёгкие — аромат опьяняет, Драко опьяняет. — Язвительная ведьма, — бормочет он. Голос низкий, звучный, и этот тон заставляет Гермиону сдвинуть бёдра. — Пожалуй, тебе вообще не стоит получать подарки, если ты не можешь научиться ценить их. Грейнджер встречает его взгляд, зная, что в её собственном пляшет вызов. — А чего ты ожидал? Ты подарил мне старую ржавую вилку. Драко обвивает рукой её талию и, положив ладонь на поясницу, притягивает к себе. — Вот здесь ты ошибаешься, Грейнджер. Это не какая-то старая ржавая вилка, — возвращает он её же слова. Она слышит улыбку в его голосе, когда он губами находит её ухо: — Это портключ. Гермиона отклоняется назад, поднимая голову, и видит, что лицо Драко украшают восторг и шаловливость. — Портключ? — повторяет она. Малфой кивает. — В Шамони. — Драко, сегодня четверг. Нам завтра на работу, мы не можем сбежать во Францию. — Гермиона, обескураженная таким предложением, пытается вырваться из объятий. Драко крепче стискивает её. — Я всё предусмотрел. Исследование переживёт семьдесят два часа без нас. Так и случилось. Гермиона, держась с Драко за руки, стоит снаружи того, что, по его словам, является «скромным семейным домиком». На самом деле, ничего скромного в этом домике нет — это чёртов особняк. Она смотрит на каменную арку, ведущую к стеклянным панелям, закрывающим фасад дома. На заднем плане виднеются припорошённые снегом Альпы, а из одной из четырёх труб поднимается дым. Здесь тихо, спокойно и просто замечательно. И ведь Драко умолял её приехать, подарить ему это время. Как она могла подумать, что сможет отказать ему? Она — треклятая дурочка. Драко подталкивает её в плечо. — Пойдём, Пиппи уже приготовила нам ужин.

***

Представление Драко о спокойном уик-энде в горах сильно отличается от того, каким его видит Гермиона. Такое ощущение, что он составил целый список того, что она мечтала сделать, оказавшись однажды в Шамони. Его поступки выглядят убедительнее слов. Когда она поделилась своими желаниями, он выслушал её, и Гермиона не знает, что с этим делать. В первый же день путешествия Драко приглашает её побывать на дегустации на местных винодельнях. Сбор урожая в самом разгаре, и пара проделывает свой путь по сельской местности, не имея ни малейшего представления о конечном пункте назначения. К моменту завершения визита на четвертую винодельню Гермиона уже совершенно пьяна, а солнце садится. Она спотыкается у ближайшей точки трансгрессии, но Драко подхватывает её. Они оба задыхаются от безудержного хохота и задерживают друг на друге взгляд. Малфой смотрит на неё с этой обожаемой ею полуулыбкой и румянцем на щеках. У Гермионы перехватывает дыхание: он очарователен, он — идеальный представитель высшего общества и старого капитала. И он её, по крайней мере, на время. Серые глаза впиваются в её, и Гермиона попадает в ловушку их глубины. Драко изучает её, и Грейнджер не может избавиться от ощущения собственной незащищённости и неприкрытости. В том, как он обхватывает её за талию и притягивает к себе, чувствуется осторожность. Дыхание Драко скользит по её губам, и она чувствует слабый шлейф выпитого им игристого «Креман де Савуа». Сердце колотится от предвкушения: Мерлин, как же ей хочется поцеловать его, попробовать его на вкус. Драко прижимается губами к её лбу, и она недовольно хнычет. — Ты пьяна, Грейнджер, — хихикает он, насыщенный тембр его смеха вибрирует у её груди. — Ты сводил меня на пять виноделен, где из еды были лишь сыр и хлеб... — Но он прав, она даже не может сформулировать законченное предложение. — Сводил. — Это неполноценная еда — разумеется, я пьяна, — икает Гермиона, произнося слова невнятно. Драко проводит пальцами по её волосам. В его глазах плещется какая-то весёлость, которую Грейнджер хочется запомнить. Как будто здесь и сейчас они скрыты от посторонних глаз и могут наслаждаться присутствием друг друга без ожиданий, связанных с их реальностью. Она знает, что им придётся вернуться в Лондон, к работе и улучённым моментам. Однако сейчас она хочет, чтобы он остался здесь — с ней. Гермиона крепче стискивает пальцы на джемпере Драко, твёрдо решив не дать ему возможности выскользнуть из её рук. По правде говоря, это глупость с её стороны. Ведь она понимает, что не может оставить себе то, что ей не принадлежит. Гермиона гадает, думает ли о том же Драко. Весёлость в его глазах гаснет, когда он большим пальцем проводит по её щеке. — Давай вернём тебя домой, любимая. Грейнджер не понимает, почему от этого ласкового обращения на глазах наворачиваются слёзы, но она моргает, быстро прогоняя их, и Драко трансгрессирует с ней из переулка. На второй день Драко решает взять её с собой в поход в заповедник Эгюий-Руж. После того странного вечера в переулке он ведёт себя как обычно, и хотя Гермиона не вполне уверена, действительно ли он хочет идти в поход, она с удовольствием наблюдает, как он надевает магловские ботинки. Она говорит ему, что в брюках цвета хаки и с кожаным рюкзаком он похож на Индиану Джонса, но он не понимает шутки. Вместо этого он закатывает глаза, берёт её за руку, и мир вокруг них исчезает. Драко рассказывает ей, что они будут исследовать магическую часть Эгюий-Руж. В радостном возбуждении Гермиона подпрыгивает на месте, и Драко начинает вести её по тропинке. Сначала она не видит никаких различий между волшебной местностью и магловскими тропами, фотографии которых просматривала в Интернете, но потом она их замечает. Между растущими в лесу деревьями с шумом проносятся феи, их огоньки подсвечивают множество цветов, которыми пестрит листва, сменяющая лето на осень. Они с Драко окружены пологом из оранжевых, золотых и коричневых оттенков. Это потрясающе красиво, и в центре всего этого великолепия Драко выглядит непринуждённо. Его волосы развеваются на ветру, а руки засунуты в карманы. У бровей блестит испарина, и, несмотря на то что его окружает лишь прекрасное, его взгляд прикован к Гермионе. Как будто она — самое изысканное, что он когда-либо видел. Гермиона прикусывает губу, и его ухмылка становится плутовской. Он подходит и быстрым движением заключает её в объятия. — Продолжишь кусать губу, Грейнджер, и мы не доберёмся до вершины. Ты ведь хотела увидеть долину, так? — В его низком голосе звучит угроза, и Гермиона знает, он обязательно её осуществит, но она не боится. Более того, его обещание только возбуждает её. Драко крепко держит её за талию — тепло его прикосновений просачиваются сквозь тонкую фланель, согревая Гермиону целиком. — А что, если я хочу увидеть тебя? — Это ужасный ответ, — закатывает он глаза, но в высказывании нет ни капли резкости. — Ты бы предпочёл, чтобы я сказала: «Драко Малфой, спусти меня с этой горы, чтобы ты мог оттрахать меня до умопомрачения»? — Гермиона поднимает в вопросе бровь, но при этом растягивает губы в ухмылку, от которой в уголках глаз появляются морщинки. — Вообще-то, да. — И Драко совершает неожиданный поступок: берет её за руку и бежит. Назад по тропе, прочь от защитных барьеров. После того как он трансгрессирует их в свою комнату, они не могут быстро сбросить с себя одежду. Не теряя времени, Драко стаскивает куртку с плеч Гермионы и брюки с ног. Она смеётся, падая в ближайшее кресло, поскольку брюки застревают на ботинках. — Драко, притормози. Он садится на корточки у её ступней, развязывает шнурки и поднимает голову. Он выглядит таким юным, таким беззаботным, и она хочет потеряться в нём, в этом моменте времени. — Примешь со мной душ? — спрашивает он, но это скорее утверждение, нежели вопрос, и Гермиона не может не наклонить голову в замешательстве. — Ч-что? Ухмылка Драко становится хищной, и Гермиона замечает маленькую ямочку на его левой щеке. — Какую часть ты не поняла, Грейнджер? Прими со мной душ или ванну, в зависимости от того, что тебе больше нравится. — Он стягивает с неё брюки, оставляя в одних трусиках и бюстгальтере. — Кроме того, — наклонившись вперёд, он захватывает её губы в жаркий поцелуй, — ты присоединишься ко мне, если хочешь, чтобы я вылизывал твою великолепную киску до тех пор, пока ты не кончишь. Драко отклоняется назад, и Гермиона замечает блеск в серых глазах. Находясь так близко, она может видеть вкрапления серебра, обрамляющие чёрные зрачки. Он прекрасен. — Ладно, — согласие вырывается у неё в виде шёпота. После нескольких недель, проведённых вместе, это что-то новое. Драко отбрасывает рубашку в сторону и снимает ботинки, после чего ведёт Гермиону в главную ванную комнату. В центре стоит большая керамическая ванна на декоративных ножках с золотым краном. Парные раковины выполнены из белого мрамора, который будто водопадом стекает дальше на пол. Создаётся впечатление, что вся комната сделана из одной каменной плиты — она бесконечна, нет ни начала, ни конца. Гермиона смотрит на душ, желая принять его. Там менее интимно, и ей кажется, что там ей будет гораздо комфортнее, но Драко уже направляется к ванне. Он бросает ремень на пол, и пряжка со звоном ударяется о камень. Гермиона внимательно следит за тем, как он набирает воду, зачаровывая её так, что от неё начинает идти пар. Взмахнув палочкой, он призывает из шкафчика какие-то масла и наливает их в ванну с точностью опытного зельевара. Через мгновение Грейнджер встречают ароматы лаванды и пачули. Волосы Драко взъерошены, несколько шелковистых прядей падают на лоб, пока он колдует. Ей хочется провести по ним пальцами, почувствовать их приятную текстуру на своей коже. Малфой поднимает голову и смотрит на неё с пылом в глазах — тепло разливается по её венам, скапливаясь в животе. Драко встаёт, с ухмылкой расстёгивает брюки и снимает их. Гермиона пробегает глазами по серебристой сетке шрамов, покрывающих его грудь, и задерживается на почти полностью затвердевшем члене. Она смотрит, как Драко один раз проводит по нему рукой и как затем он забирается в ванну. — Грейнджер, ты намерена просто наблюдать? Гермиона качает головой, её кудри слегка подпрыгивают при движении. Она расстёгивает бра и стягивает с себя трусики, оставаясь перед Драко обнажённой. Она осторожно подходит к ванне, словно принятие его предложения — нечто большее, чем просто совместное купание. Это новая форма близости, ещё один разрушенный между ними барьер. Драко протягивает руку, и Гермиона берет её, залезая в глубокую ванну. Вода идеальна: горячая, но не ошпаривающая, а масла ласкают кожу, как бархат. Грейнджер погружается в воду и устраивается между бёдер Драко, откидываясь спиной на его грудь. Малфой удовлетворённо хмыкает, поднимаясь ладонями по её рукам, чтобы помассировать плечи и шею. От того, как он проводит пальцами по её локонам, втирая в волосы воду и масла, отдаёт обожанием. Его ласка наполняет Гермиону каким-то чувством, которое она не может определить, но, положив голову на плечо Драко, она гонит эту мысль прочь. Она рассматривает его, изучая линию челюсти, переносицу и то, как светлые ресницы касаются щёк. Он сосредоточен на том, как под водой руками скользит по её телу, и из своего положения Гермиона видит, что зрачки медленно поглощают расплавленное серебро его глаз. Этих пленительных глаз. Несмотря на температуру воды и жар прикосновений, по коже Гермионы пробегают мурашки. Драко замечает это, потому что уголок его рта изгибается, и он ведёт руку вверх по её плоскому животу, чтобы едва дотронуться до нижней части груди. Соски напрягаются в ожидании касания, но он не поднимает ладонь дальше. Вместо этого Драко проводит указательным пальцем по багровому шраму. Гермиона ненавидит себя за то, что в этот момент она сравнивает двух парней, но тем не менее не может остановить поток мыслей. Рон бы никогда не дотронулся до неё таким образом, вместо этого предпочтя сторониться шрама, оставшегося от проклятия Долохова. Она не винит его за это, в общем-то, нет. Рон не смог примирить прошлое с настоящим или разглядеть в её шрамах что-то ценное. Для него они были напоминанием о том, что он подвёл её, но для Драко? Они служат напоминанием о росте. — Ты так восхитительна, — шепчет он, и его дыхание на шее заставляет Гермиону выгибаться навстречу прикосновениям. Каким образом он ещё не дотронулся до неё? А ещё лучше — почему он до сих пор не прикоснулся к ней? Гермиона чувствует ухмылку Драко, когда он проводит губами по её шее. Касания легки, едва ощутимы, и она поворачивает голову, требуя большего. Гермиона спиной ощущает, как его член возбуждается, упираясь ей в задницу, и между бёдер начинает ныть. Она сдвигается, сильнее прижимаясь к Драко, отчего он рычит. — Жадная ведьма. У спины чувствуется жар, и Гермионе хочется прикоснуться к члену, почувствовать его твёрдость в своей ладони. Она начинает поворачиваться, расплёскивая воду, но Драко хватает её за бедро, останавливая движение. — Не сейчас, — шепчет он с хрипотцой в голосе. Он снова усаживает её между своих ног и пробирается рукой к верхней части её бёдер. Проводит пальцем по промежности и стонет от того, насколько Гермиона влажная. Малфой с безупречной точностью обводит большим пальцем клитор, а другой рукой дразнит соски. Он знает её тело, освоил все способы прикоснуться к ней, расколоть её на части, и лишь ему одному под силу собрать её обратно. Он погубил и спас её, и в глубине души Гермиона понимает, что никогда не будет прежней. Когда он вводит палец, она стонет. Стон звучит развратно и отчаянно, но Гермионе всё равно. Драко вжимается в неё членом, плотнее притягивая к себе. Они касаются друг друга кожей, и Гермиона пылает от желания. Она гадает, действительно ли это похоже на то, как быть фениксом? Сгорит ли она от прикосновения ладоней Драко, возрождаясь следом из пепла? Он вводит ещё один палец, и она ощущает, как трепещет от растяжения. Ей так приятно, он так хорошо наполняет её, поэтому, когда он продолжает массировать клитор, она двигает бёдрами навстречу его ладони. Кудри Гермионы мокрые, липнут к её плечам и к рукам Драко, но ни один из них не обращает на это внимания. Малфой обдаёт её кожу горячим дыханием и загибает внутри пальцы, поглаживая то местечко, прикосновение к которому ослепляет Гермиону наслаждением. Она прикусывает губу, чтобы не вскрикнуть, и Драко внезапно останавливается, сильно щипая её за сосок. — Прекрати, Грейнджер. Я хочу слышать тебя. Мерлин, она не в состоянии сопротивляться, и лишь хнычет, кивая головой. — Умница, — мурлычет он, впиваясь зубами в её плечо, пока двигает пальцами. Боль резкая, жгучая, и Драко зализывает следы от укуса. Он воспламеняет раскалённые угольки её желания, пока кровь, пульсируя в теле, не опалит каждый нерв. Гермиона сейчас кончит, распадётся на кусочки вокруг его пальцев. Она хнычет, вскрикивая от нужды; каждое прикосновение к клитору, каждое движение пальцев во влагалище лишь ещё больше подталкивают её к разрядке. Драко знает, что она близка — он видит это по тому, как она извивается. Он мнёт её груди, терзая торчащие соски и шепча на ухо всякие грязные словечки. Гермиона перенасыщена возбуждением — ощущения переполняют её в груди и между ног, её переполняет голос Драко. Сочетание всего этого слишком сильное, и оно отправляет её в такие места, о которых она даже не подозревала. Она никогда не предполагала, что удовольствие может быть таким. — Кончи для меня, любимая. Именно это слово. Именно это ласковое обращение, произнесённое его хриплым голосом, толкает Гермиону за грань. Она сжимается вокруг пальцев Драко и перемещает руки, обхватывая его шею, запутываясь в волосах и притягивая его к себе. Оргазм испепеляет её, прожигая вены так, что она становится совершенно новой. Драко не даёт ей времени оправиться. Он вытаскивает пальцы, поворачивает её в ванне так, чтобы она обхватила ногами его бёдра, и целует. Поцелуй сладостный и неспешный, а Драко на вкус как мята. Так Гермионе кажется, но когда она обхватывает его челюсть скользкими руками, удерживая лицо напротив своего, то отталкивает эту мысль, погребая её глубоко внутри себя. Гермиона проводит ладонями по груди Драко, танцуя по шрамам, пока не берёт его член. Пальцы обвиваются вокруг него, и рукой она чувствует его твёрдость. Она ласкает его, а Драко прикусывает губу, наблюдая за выражением её лица, когда она опускается на него, погружая в себя одним плавным движением. Гермиона наслаждается растяжением, ощущением его внутри себя. Он идеально подходит ей, и поэтому, когда он кладёт руки ей на талию, а она обхватывает его за шею, она чувствует себя цельной. Как будто последний кусочек пазла встал на место. Драко целует её ещё раз, а затем утыкается головой в изгиб шеи. — Не дай воде выплеснуться из ванны, — приказывает он, проводя губами по её ключицам. Сначала Гермиона не понимает. Её разум затуманен удовольствием, которое доставляет ей Драко, потому что с каждым движением её бёдер он задевает ту самую точку глубоко внутри, отчего в глазах всё расплывается. Гермиона качает бёдрами, заставляя воду переливаться через край и растекаться по полу. Она настолько поглощена ощущениями, которыми одаривает её Драко, что не слышит всплесков и совершенно не обращает внимания на то, как рябит поверхность воды вокруг них. Драко крепче стискивает ноги Гермионы, останавливая. Она открывает глаза и смотрит на него в замешательстве. — Я сказал, не дай воде выплеснуться из ванны. — И затем он начинает двигать её — медленно. Задаваемый им темп дразнит и манит. Ощущение того, как Гермиона стремится к разрядке, подобно попытке пробежать по воде, в которой они сидят. Она подбирается к пику медленно, очень медленно, но ожидание удовольствия мощно по своей силе. Гермиона чувствует каждый толчок члена внутри, каждый нежный нажим, и от этого у неё перехватывает дыхание. Она знает Драко так же хорошо, как и себя, и, несмотря на то, что он выдаёт происходящее за вызов, она понимает, чем это является на самом деле. Это видно по тому, как смягчается его взгляд, пока он смотрит, как она движется на нём; видно по тому, как он хватает её за бёдра. Это не быстрый перепихон. Это встреча двух душ. Осознание этого толкает Гермиону за грань. Она кончает, распадаясь на части в объятиях Драко. Пока оргазм поджигает каждый нерв в её теле, Малфой убирает одну руку и проводит ею вверх и вниз по её позвоночнику, целуя каждый сантиметр кожи, словно он — композитор известной лишь ему одному симфонии. Губы прижимаются к её спутанным кудрям, ко лбу, к виску, к губам, Драко притягивает Гермиону к себе, а потом кончает, изливаясь в неё. Она падает, утыкаясь ему в шею, вдыхая его аромат и путаясь руками в его волосах. Завтра они должны вернуться в Лондон, к своей жизни и обязанностям. Драко обнимает её так сильно, словно вдруг осознаёт то же самое. Однако это случится только завтра, а сейчас у них есть сегодня.