С неба до земли и обратно

      Теодор.       У Грейнджер неплохая задница! Я бы даже сказал отличная. Именно к такому выводу я прихожу, следуя за ней к главному залу утром понедельника. Легкая ткань школьной юбки игриво развевается, когда она ускоряет шаг и проскальзывает в дверной проем. Я же задаюсь вопросом, почему она не может носить юбку повыше, как это делают другие девчонки.       — Ты издеваешься? — она внезапно поворачивается ко мне с возмущенным лицом, и я не успеваю отвести взгляд от места, где пару секунд назад мне представлялся обзор на ее зад. — Ты идешь за мной почти от моей комнаты. Это похоже на манию преследования!       Преследование? Что за чушь она несет?       — Обычно преследование имеет одну из трех целей, — говорю я, засовывая руки в карманы мантии. — Первое — похищение с целью получения выкупа, но все мы знаем, что твои родители о тебе не помнят, так что отметается. Тогда остается убийство или сексуальное насилие, — заучка напрягается, неосознанно делая шаг назад, — но ни то, ни другое в мои планы не входит.       «Хотя я бы помял то, что ты прячешь под юбкой, Грейнджер».       — Ты совсем двинулся, — гриффиндорка разворачивается и идет к наполовину занятому столу своего факультета.       — К тому же, — я неотрывно следую за ней, — ты должна быть рада, что я уделяю тебе столько времени.       — Опять будешь говорить о том, какой ты офигенный?       — Видишь, ты уже признаешь это.       Когда я сажусь рядом, заучка поджимает губы, и я прямо-таки вижу, как в ее венах бурлит кровь от недовольства. Не знаю почему, но меня забавляет эта картина.       — Так и собираешься тут сидеть? — намазывая арахисовое масло на тост, спрашивает она, и я широко улыбаюсь.       — Да, — беру пальцами виноградинку, задевая руку девушки. — Может быть, даже сяду с тобой на трансфигурации. Разумеется, только для того, чтобы задавать тебе вопросы каждый раз, когда мне будет что-то непонятно.       — Даже не думай об этом! — недоуменно моргнув несколько раз, восклицает заучка. — И вообще, иди к себе за стол!       — И оставить тебя завтракать в одиночестве?       — Нотт, у тебя что проблемы с памятью? Я уже согласилась заниматься с тобой. Тебе больше не нужно ходить за мной хвостиком.       — Да, я помню.       — Тогда в чем дело?       «А действительно, Нотт, в чем дело? Чего ты привязался к заучке?»       Ответ на внутренний вопрос находится моментально. Дело в том, что Грейнджер реагирует на меня не так, как другие девчонки. В отличие от большинства представительниц ее пола, она совершенно не радуется моему обществу. Я бы даже сказал, что раздражаю ее, и почему-то это цепляет.       «А может, Блейз прав, и я действительно хочу переспать с ней? Нет, ну что за бред? Мне просто нравится ее злить. Да, определённо, дело только в этом!»       — Просто мне нравится наблюдать за тем, как ты делаешь вид, будто я тебя не привлекаю.       — Слушай, Тео, — Грейнджер садится вполоборота. — Я уже не знаю, как до тебя донести, что ты мне совершенно не интересен.       — Можешь говорить это сколько угодно, я все равно тебе не поверю.       — Как ты вообще пришел к выводу, что должен нравится мне?       — Ну… — я приподнимаю бровь. — Я красивый.       — Скорее, самовлюбленный.       — Смешной.       — Как клоун.       — Храбрый.       — Настолько, что прятался большую часть войны.       — И это подтверждает мой отменный ум.       — Хах, — Грейнджер пожимает плечами. — Или трусость.       — А ты хотела бы, чтобы я сражался против тебя? — холодно спрашиваю я, начиная злиться. — Мой отец Пожиратель Смерти. Думаю, тут не стоит прикладывать особых усилий, чтобы догадаться, на чьей стороне я бы воевал.       Меня передергивает от злости, как только я вспоминаю отца. При этом я все же благодарен ему за то, что у него хватило ума не втягивать меня в то, что происходило в прошлом году. Наверное, у него все же есть зачатки отцовской любви ко мне. Или же он посчитал меня слишком слабым для сражений и просто не захотел позориться. Как по мне, второе более вероятно.       — Привет Тео! — кто-то кладет мне руку на спину и, проведя ею вниз по позвоночнику, садится рядом.       Повернув голову, я вижу бывшую подружку Уизли. Она облизывает накрашенные ярко-розовой помадой губы и смотрит на меня, как потерявшийся в пустыне человек смотрит на воду.       — Привет, Лав. Как дела? — безразлично спрашиваю я, вновь поворачиваясь лицом к заучке. — Ну так что скажешь, Грейнджер? Хотела бы сражаться против меня?       — Я…       — Я устраиваю вечеринку в выручай-комнате на выходных! — перебивает ее Браун, после чего старается придать своему голосу слащавые нотки. — Приходи, если хочешь. Можешь позвать с собой друзей.       Я едва сдерживаю смех, замечая, как Грейнджер закатывает глаза.       — Мы будем, — соглашаюсь я, чтобы она поскорее отстала.       — Отлично! Буду ждать. Очень, — Лаванда хихикает, возвращается к девочке, что все это время стояла рядом с ней, после чего они вместе уходят к другому концу стола.       — Вернемся к нашему разговору, — я возвращаюсь к заучке, которая тем временем намазывает маслом следующий тост. — Хотела бы?       — Ты задаешь вопросы, которые не нуждаются в ответах, — равнодушно отвечает она, кладя нож на тарелку.       Я перехватываю ее руку, зажимая хрупкое девичье запястье в своей ладони.       — Ответь, — спрашиваю я и тут же поглаживаю большим пальцем мягкую кожу, как бы извиняясь за свой грубый жест. — Ты хотела бы видеть меня за спиной Реддла?       — Не знаю.       — Это простой вопрос, Грейнджер. Да или нет?       — Нет, — на выдохе произносит заучка, и я удовлетворенно киваю в ответ.       — Хорошо, — прошептав, я поворачиваю голову в сторону шумящей компании на входе. — Кажется, мне пора, увидимся позже, Гер-ми-она, — подмигнув ей на прощание, я слезаю с лавки и, заранее предвкушая комментарии друзей, иду к своему месту.       — И что это было? — спрашивает Малфой, когда я сажусь рядом с ним.       — Не то, что требует особого внимания, — комментирую я, избегая его недовольного взгляда.       — Мы точно туда не пойдем! — восклицает рядом Астория, сплетая пальцы с Пэнси. — От всего этого фальшивого дружелюбия меня просто тошнит.       — Если Тори не идет, то и я тоже, — Паркинсон поддерживает подругу, и Забини громко цокает.       — Да что вы как дикари! — мулат хлопает ладонями по столу, и звонкое дребезжание тарелок привлекает всеобщее внимание. — Разве вы не хотите повеселиться?       — Что происходит? — спрашиваю я, не понимая, в чем заключается спор.       — Блейз планирует пойти на вечеринку гриффиндорцев и хочет, чтобы мы пошли вместе с ним, — с отвращением на лице объясняет Малфой и почти незаметно подмигивает Гринграсс.       — На ту, что устраивает Браун.       — А ты откуда знаешь? — переглянувшись с Асторией, спрашивает меня Паркинсон.       — Браун только что меня пригласила, — бурчу с набитым ртом я. — Я сказал, что мы придем.       — И ты туда же?! — недовольный выкрик Тори разносится по залу и, ударяясь о стены, возвращается обратно. — Вам с Забини там маслом намазано что ли?       — Мать Браун держит два завода по производству ликеров, так что нет, отнюдь не маслом, — Блейз реагирует смешком на мою реплику.       — Скорее, вы претесь туда из-за этих двоих, — Малфой кивает в сторону гриффиндорского стола, и, переведя взгляд, я вижу, как Грейнджер мило беседует с Финниганом.       — Лично я этого даже не скрываю, а вот Тео отрицает то, что хочет переспать с Грейнджер.       — Фу, какая мерзость, — Пэнс изображает рвотный рефлекс и отодвигает от себя тарелку с едой.       — Потому что я не хочу переспать с ней, — я пинаю Забини под столом, отчего тот подпрыгивает на месте.       — Ага, конечно! Именно поэтому ты так прихорашиваешься перед занятиями с ней?       Я пытливо смотрю на Блейза и незаметно для всех качаю головой.       — Ну ты и медуза, Забини, — сквозь зубы произношу я, взглядом намекая мулату, что если он скажет хоть еще одно слово, то я утоплю его в тарелке с кашей.       — Не понял.       — Я и не сомневался.       В отличие от парней, я не посвящал девчонок в то, что занимаюсь с заучкой, дабы не напускать слухов между прекрасным полом, ведь Паркинсон та еще сплетница. Стоит удариться об угол стола, как через полчаса все будут говорить, что ты переломал все кости. И я не преувеличиваю.       — Какие занятия? — спрашивает Пэнси, и надежда на то, что она не расслышала реплику Забини, улетучивается. Что ж, ее большие уши всегда на стреме.       — Никакие. Блейз, как всегда несет чушь, — бурчу я и, поймав на себе смиренный взгляд друга, радуюсь тому, что он наконец понял, что ему пора заткнуться.       — Зачем мы вообще тратим время на разговоры о вечернике идиотов? — в разговор вступает Малфой, и Забини сжимает ложку в руке. — Разве нельзя просто проигнорировать сие мероприятие?       — В чем твоя проблема, Малфой? — спрашивает Блейз. — Папочка слишком глубоко запихал в тебя ненависть к полукровкам?       — Ага, так же глубоко, как Уизли запихала свой каблук тебе в зад.       — Кто бы говорил о каблуках, — огрызается Забини, в то время как я наблюдаю за тем, как Грейнджер смеется, разговаривая с Финниганом. — Сам-то с огромной радостью скачешь на каблуке Тори! — Забини запрокидывает голову назад и начинает театрально стонать. — О, да, Тори, засунуть поглубже. Да, Тори, я не пойду на вечеринку. Конечно, Тори, я очень хочу пойти с тобой по магазинам. Ммм… Я так хочу понравиться твоим родителям. Пожалей меня, Тори, ведь мамочка совсем не уделяла мне внимания!       — Ты пожалеешь об этом! — резко встав из-за стола, Малфой летит к Забини, и я с трудом успеваю схватить его мантию.       — Успокойся, Дарко! — выкрикивает Астория, подбегая к своему парню. — Он просто мстит тебе за Уизли.       — Мне плевать!       — Не держи его, Нотт, — Блейз выходит из-за стола и закатывает рукава рубашки. — Я с удовольствием начищу его идеальное личико.       Отлично! Теперь мне приходится удерживать обоих. Упираясь правой рукой в грудь Забини, другой я отталкиваю Малфоя, который находится на грани того, чтобы устроить бойню за завтраком.       — Хотите подраться? Пожалуйста, сделайте это на ЗОТИ во время турнира! — теперь я отталкиваю подальше Забини. — Не нужно устраивать драку на глаза у всех!       — Отлично! Готовься получить Экспульсо в лицо, — шипит Забини и возвращается на свое место.       — Только после того, как разрежу тебя Сектумсемпра, — злобно произносит блондин и берет Асторию за руку. — Пойдем, не могу есть в присутствии предателей.       Парочка выходит из зала, и я наконец могу сесть за стол.       — Долго вы еще будете ругаться из-за этих?.. — начинает говорить Паркинсон.       — Не сейчас, Пенс, — перебиваю ее я. — Просто ешь молча.       Девушка обиженно опускает взгляд в тарелку, а я вновь устремляю глаза на Грейнджер, которая совсем не замечает происходящего за своей болтовней с Финниганом.       — Что ты там высматриваешь? — пытается подловить меня Пэнси.       — Ничего, — коротко отвечаю я, склоняя голову к еде.       — Так я не поняла, ты пойдешь на вечеринку или нет?       — Блядь, Паркинсон, ты можешь просто заткнуться и не мешать мне завтракать?!       — Я просто… — мямлит она.       — Забей, у меня все равно уже пропал аппетит, — сорвавшись на девушку, я встаю из-за стола и спешно иду к выходу.       Злость. Она буквально бурлила во мне, грозясь разорвать любого, кто встретится на пути. Только вот откуда она взялась? Из-за того, что мои лучшие друзья чуть не набили друг другу морды? Или из-за того, что заучка флиртовала с придурком Финниганом?       Как по мне, что то, что другое полная херня!       Гермиона.       Нотт. Нотт. Нотт. К полудню у меня болела голова настолько, будто у меня была передозировка этим парнем. Нотт на завтраке, Нотт на совместных занятиях, Нотт на обеде. Куда ни глянь — везде этот слизеринец! Даже в моем сне, где мы занимались черт знает чем!       И вот теперь моя лучшая подруга, которая почти силой лишила Браун голоса в подготовке к рождественским танцам, решила использовать оборотное зелье для сценки на празднике. И угадайте, кому предстоит просить это зелье у Нотта? Бинго! Разумеется, мне.       — Почему нельзя просто его приготовить? — спрашиваю я, идя с подругой по коридору на последние занятие на сегодня.       — Нам нужно минимум пять флаконов, а после того, как Дин обратился в Макгонагалл и отменил все занятия на неделю, Минерва строго контролирует все школьные котлы.       — И ты думаешь, что после этого она оценит сценку на танцах?       — Но она же утвердила ее, — улыбаясь, говорит Джинни. — Так что проблема только в том, чтобы достать оборотное.       — Никогда не понимала, как тебе это удается, — с тяжелым вздохом произношу я, останавливаясь за спиной девушки перед входом в кабинет.       — Что именно?       — Уговаривать меня на то, во что я бы сама никогда не ввязалась.       — Просто ты любишь меня.       — А ты этим нагло пользуешься.       — Только если это дело особой важности, — вновь смеется подруга и, открывая дверь в класс истории магии, пропускает меня вперед.       Небольшой кабинет оказывается почти полностью забитым учениками, и Джинни тяжело вздыхает, понимая, что свободных парт не осталось.       — С кем хочешь сесть? Браун или Пьюси? — спрашиваю я, утешительно стуча подругу по плечу.       — Болтовней Браун я наслушаюсь вечером на репетиции, поэтому пусть будет Пьюси.       — Договорились.       С этими словами мы расходимся в разные стороны, занимая места с вынужденными соседями по парте.       — Подарю ей слизеринскую форму на Рождество, — Гарри с Роном сидят позади меня, благодаря чему я без труда слышу шепот Уизли о его сестре.       — Все остальные места заняты, если ты не заметил, — поворачиваюсь к парню я и защищаю подругу.       — Могла бы попросить кого-нибудь пересесть.       — Ты просто придираешься к ней из-за Забини. Скажи ему, Гарри.       — Я… эм… Она и правда проводит в обществе слизеринцев куда больше времени, чем с нами.       — Зато она счастлива.       — Прошу всех занять свои места и открыть учебники на странице сто сорок три, — в кабинет влетает профессор Бинс, и я отворачиваюсь от друзей.       Если честно, меня уже достали семейные разборки Уизли, а в особенности то, как они влияют на Джинни. Пусть она и старается держаться так, будто все в порядке, иногда я все же замечаю грусть в ее глазах. Особенно когда вижу то, как она смотрит на брата, который делает вид, будто ее не существует.       Самое обидное то, что они оба слишком упрямы для того, чтобы найти общий язык и прекратить устраивать разборки всякий раз, когда видят друг друга. Притом сколько бы раз я не пыталась завести с кем-либо из них разговор о примирении, они тут же меняли тему.       Слушая лекцию профессора о войнах, я провожу взглядом по классу и невзначай задерживаю глаза на Нотте.       Вид у него угрюмый, собственно, как и у всей его компании.       «Интересно, что за черная кошка пробежала между ними?»       — Мисс Грейнджер, что, по-вашему мнению, может являться причиной начала войны? — спрашивает Бинс, отрывая меня от рассматривания слизеринцев.       — Чаще всего причиной является борьба за власть или территорию, — начинаю я, краем глаза замечая, как Паркинсон перегибается через парту и что-то шепчет Малфою, который, в свою очередь, не сдерживает смешка. — Также могу сказать, что причиной может стать неправильный выбор главы Магического государства. Назначенный на пост волшебник может оказаться чрезмерно эмоциональным, а, следовательно, принимать решения на эмоциях.       — То есть вы хотите сказать, что причиной начала войны могут служить эмоции? — уточняет Бинс.       — Именно так, профессор. Эмоциональный правитель не всегда совершает рациональные действия, собственно говоря, как и любой обычный человек.       — Хотите что-то добавить, мистер Малфой? — профессор указывает рукой, намекая, что я могу садиться, а сам смотрит на слизеринца.       — Да, я считаю, что Грейнджер несет полный бред про эмоциональность и прочее, — произносит блондин, и некоторая часть студентов начинает хихикать.       — Используйте аргументы, пожалуйста.       — Чрезмерно эмоциональный человек даже не сможет дойти до должности руководителя, ведь чтобы занять этот пост, ему придется немало пройти и буквально идти по головам.       — И при чем тут эмоциональность? — спрашиваю я.       — Эмоциональность — это слабость, включи уже свои хваленные мозги, Грейнджер.       — Это чересчур узкое мышление, Малфой, — неожиданно вступает Лавгуд. — Министр магии Гвинея-Бисау плачет при виде бездомных животных, при этом его страна смогла добиться независимости и удерживает ее уже больше двадцати лет.       — Да, только при этом его народ голодает.       — Но это еще раз доказывает, что эмоциональный волшебник может стать правителем, — вновь вступаю я.       — Это исключение из правил, — небрежно роняет Малфой. — Эмоциональный человек не способен добиваться своих целей, так как таким людям свойственно быстро сдаваться и менять сферу своей действительности.       — Тебе привели факты того, что ты не прав, а ты все равно считаешь свое мнение самым правильным, — недовольно бурчу я.       — Я не считаю свое мнение самым правильным, а лишь говорю, что ты не права.       — Достаточно, — профессор Бинс решается закончить наш спор. — Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? Мистер Нотт? Скажите, пожалуйста, чье мнение вам ближе?       Теодор нехотя встает из-за парты и, коснувшись языком центра нижней губы, начинает говорить:       — Я считаю, что неправы оба, — произносит он, и я приподнимаю брови, ожидая, что он скажет дальше. — В наше время в мире процветает коррупция, так что эмоциональный человек вполне может стать главой Правительства в небольших государствах.       — По-твоему, можно добиться руководящей должности, минуя усердный труд и хорошую репутацию? — спрашивает Гарри, и я чувствую, что хорошо это не кончится.       — Хочешь поспорить, Поттер?       — Да! Это просто чушь собачья.       — Позволь узнать, почему?       — Невозможно купить весь избирательный совет. К тому же любовь и уважение народа за деньги не купишь.       — Во-первых, весь совет покупать и не нужно, на одного человека больше половины будет достаточно. Во-вторых, построить новую школу или отреставрировать местную достопримечательность вполне хватит, чтобы купить ту же самую любовь народа.       Поттер пожимает плечами и сжимает ладони в кулак, а Нотт все никак не замолкает.       — Будь ты даже самым рациональным главой Правительства, без денег у тебя нет шансов.       — Твое мнение обусловлено только твоим воспитанием! — нервы друга достигают точки кипения, и он взрывается.       — Поясни? — напряженные нотки в голосе парня буквально кричат, что Гарри затрагивает запретную тему.       — Если ты растешь в семье, в который тебя убеждают, что деньгами можно решить все, при этом не раз показывая, как легко можно купить репутацию и закрыть глаза властям на то, что ваше производство вредит не только экологии, но и людям, неудивительно, что ты придерживаешься этого мнения! Но что, если человек заболеет, работая на фабрике твоей семьи? Или, может, его проклянет кто-нибудь из членов твоей аристократической семейки? Смогут ли могущественные деньги Ноттов сделать его здоровым? Нет! Потому что болезни все равно, богатый ты или бедный! Она убьет тебя несмотря на то, сколько галлеонов у тебя в кошельке!       Тео вздохнул. Его лоб покрылся испариной, а челюсть начала дрожать от напряжения.       Замечая прикованные к себе взгляды, Гарри осознает, что сорвался, а я замираю, ожидая хоть какой-нибудь реплики Теодора, но он молчит.       Вместо слов Нотт, словно контуженный, отодвигает стул в сторону и, выйдя из-за парты, быстро покидает кабинет. Поток воздуха, созданный громким хлопком двери, тут же ударяет меня по щекам, а по спине пробегают мурашки.