С неба до земли и обратно

      Теодор.       В течение нескольких дней моя жизнь вернулась на круги своя. Грейнджер снова избегала меня, то и дело перенося наше первое занятие. Малфой продолжал ругаться с Забини, а тот в свою очередь старался больше времени проводить со своей рыжей подружкой.       В общем, все было как прежде, за исключением двух писем, что пришли мне за эту неделю, с прошением явиться к семейному нотариусу и подписать все необходимые бумаги по передаче прав на управление фабрикой.       — Не слишком ли много парфюма? — спрашивает Забини вечером пятницы.       — В самый раз, — я пожимаю плечами, на секунду задумываясь, не переборщил ли на самом деле.       Мулат хмыкает, затем вдыхает поглубже и театрально громко кашляет.       — А, по-моему, ты вылил на себя полфлакона, — язвит Блейз, и я закатываю глаза. — Собрался в очередной раз уговорить нашу тихоню сходить с тобой на свидание?       — Нет.       Парень откусывает кусок пирога, который прихватил с собой с ужина, затем вытирает ладонью губы и устремляет взор на меня.       — Чтобы ты не говорил Малфою, я знаю, что ты собрался залезть к ней под юбку.       — Кажется, ты окончательно пропил свои мозги.       — Хочешь сказать, ты даже не пытался затащить ее в постель?       — Нет.       — Почему?       — Она… Не в моем вкусе.       — И все же ты стоишь и прихорашиваешься перед совместными занятиями с Гриффиндором.       — Ты ищешь тайный смысл там, где его точно нет.       — Может быть, — подмигнув, произносит друг.       — Она нужна мне только для занятий, не более.       Блейз внимательно смотрит на меня несколько секунд: — Никак не привыкну к тому, что тебя в кои-то веки начала волновать успеваемость.       Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я провожу языком по зубам и облизываю губы.       — Скоро Рождество, — я решаюсь завести другой разговор, думая, что это поможет мне избавиться от вопросов Забини. — Я хотел съездить в наш загородный дом в Лугано.       — Не можешь поехать без моего разрешения? — не знаю, понял ли Блейз к чему я веду, но шаловливый огонь в его глазах заметно потух.       — Хотел пригласить тебя, — сделав небольшую паузу словами, я застегиваю часы на запястье и провожу рукой по волосам. — И Драко.       — Не думаю, что это хорошая идея.       — Сколько вы уже не разговариваете?       — Не знаю, — Забини пожимает плечами. — Может, пару недель или месяц.       — Может, уже пора поднять белый флаг?       — Ты предлагаешь мне извиниться? — мулат сжимает ладони в кулак.       — Для начала можешь начать снова здороваться с ним.       — Знаешь, как-то не горю желанием.       — С каких пор ты такой обидчивый?       — Нотт! Он сказал, что полностью потерял ко мне уважение после того, как я связался с Уизли.       — Это он сгоряча.       — Бухую Даф ко мне в постель он тоже положил сгоряча? — парень хмурит лицо. — Я еле объяснил Джинни, что не знаю, как она оказалась у меня в кровати.       — Это же Малфой, Блейз, — я сажусь на кровать и, взяв кусок пирога друга, откусываю его с другой стороны. — Натворит дел, не думая, а потом сам же страдает.       Блейз отрицательно качает головой, но по выражению его лица я замечаю, что он в раздумьях.       — Посмотрим, ладно? — Забини забирает у меня свой пирог. — Если он хочет помириться, пусть переступит через свое высокомерное эго и извинится первым.       Следующие несколько десятков минут Блейз снова докапывался до меня, желая услышать правду о том, что являлось истинной причиной моего общения с Грейнджер. Уверен, если бы я повторил ему, что таскаюсь за заучкой лишь бы не вылететь из школы, даже под сывороткой правды, он бы мне не поверил. К моему счастью, на пороге спальни вскоре появляется Малфой. При нем Блейз тут же замолкает. Стиснув зубы, он закидывает ноги на кровать и спустя пару резких движений закрывает полог.

***

      Несколько часов спустя я сижу в классе Зельеварения и пробегаюсь глазами по учебнику, чтобы вспомнить то, что мы проходили на прошлом занятии.       Несмотря на то, что зелья у меня всегда выходят то, что надо, я совершенно не усваиваю то, что читаю. Слова звучали у меня голове, будто на другом языке, и как бы я ни старался вникнуть в написанное, моя голова по-прежнему была занята мыслями о другом.       Отец. Я точно знаю, что он не оставит меня в покое, пока не добьется своего. Игнорирование приходящих писем лишь дело времени, момент иллюзии свободы, которая рухнет, как только отец сделает следующий шаг.       — А вот и миссис Нотт, — Забини толкает меня под ребро и кивает в сторону заучки, что входит в класс в обнимку с учебниками.       Пускай Блейз и был моим лучшим другом, но иногда хотелось вмазать ему больше, чем кому-либо другому.       — Не припомню, чтобы женился, — бурчу я, следуя взглядом за Грейнджер.       — Значит, девчонка Нотта или будущая миссис Нотт, не столь важно.       — Да прекрати ты уже.       Блейз. Никогда не упускает возможности подколоть меня. Бросить колкую шутку для него — что-то вроде личного приветствия. Однако сейчас это невероятно бесит. Слишком много шуток про Грейнджер. Слишком много самой Грейнджер.       Она другая.       Именно эта фраза пришла мне в голову, когда Забини спросил, почему я не собираюсь спать с заучкой.       И тут же важное уточнение. Говоря «другая», я имею ввиду не «особенная», а «странная», не более того.       Я совершенно точно знал, что если бы собирался переспать с ней, то у меня бы все равно ничего не вышло. И дело не в том, что я растерял свое обаяние или харизму. Нет. Просто у Грейнджер иммунитет ко всему, что касается взаимоотношений мужчины и женщины.       — У-у-у, кажется, она идет к нам, — довольно шепчет мулат. — Держу пари, она хочет пригласить тебя на свидание.       Я поднимаю голову, чтобы проверить, действительно ли заучка идет в нашу сторону. Кудрявое нечто двигается по кабинету, прижимая учебники к груди и шаркая ногами.       — Освобожу-ка я место для твоей невесты, — хихикает парень и, перескочив на две парты вперед, садится рядом с Малфоем, который тут же оборачивается и косится на меня, как бы спрашивая: «Какого хрена?»       — Теодор?       — Привет, — говорю, скрывая растерянность — Чем могу быть полезен?       Короткая пауза, поджатые губы заучки, и я снова чувствую себя на коне.       — Я хотела сказать, что свободна сегодня вечером.       — И? Хочешь, чтобы я составил для тебя развлекательную программу? — саркастично огрызаюсь я, будучи недовольным тем, что зря бегал за ней почти всю неделю.       — Если тебе нужны занятия… — ее голос обрывается, и я перевожу внимание на прикованные к нам взгляды Малфоя и Забини. — В общем, можем позаниматься сегодня, — наконец подбирает слова Грейнджер.       Несколько секунд молчания, и я вновь сосредотачиваюсь на девушке.       — Где и во сколько?       — В пять, у меня.       — У тебя? — закашливаюсь я, подавившись воздухом.       Воздухом, мать вашу!       — Да, в моей комнате. Там тихо, и нет лишних глаз, — краснея признается гриффиндорка, и мне льстит ее реакция.       Странно, что ты не подумала о чужих глазах, подходя ко мне в целой толпе студентов.       — Ладно, буду у твоей двери в пять, — даже не пытаясь скрыть своего удивления, соглашаюсь я. — Мне что-то нужно взять с собой?       — Да, я подготовила список учебников. Они все есть в библиотеке, — Грейнджер берет лист пергамента, лежащий поверх ее учебников, и кладет его мне на стол. — Для начала хватит двух верхних.       — Вообще, я говорил о вине или о чем-то подобном, но да ладно. Я тебя понял, — мои слова заставляют заучку покраснеть еще больше, и я мысленно сдуваю дым с дула пистолета.       Точно в цель. Молодец, Теодор.       Гермиона.       Джинни заходит в мою комнату именно в тот момент, когда я перетаскиваю рабочий стол в другой угол комнаты.       — Ого, — произносит она, скидывая сумку на пол. — Решила сделать перестановку?       Я протерла тыльной стороной ладони лоб и, запыхавшись, оперлась на стол.       — Нотт должен прийти заниматься, а стол подозрительно близко стоит к кровати, — размяв кисти, я толкаю стол вперед. — Еще подумает лишнего.       — Гермиона, — смеясь произносит девушка, смотря на то, как я корячусь. — Гермиона, что ты делаешь?!       — Я же уже сказала, передвигаю…       — Да я не об этом, — Уизли достала палочку из заднего кармана джинсов. — Левиоса!       — Черт, — выругиваюсь я и устало оседаю на пол. — Я как-то не подумала об этом.       Джинни смотрит на меня с каким-то умилением в глазах, а затем садится рядом.       — Где ты пропадала сегодня? — спрашиваю я, кладя голову на плечо подруги.       — Помогала Браун с организацией танцев.       — Помогала Браун?       — Ага, не то чтобы я горела желанием проводить в ее обществе весь день, просто хочу, чтобы танцы прошли идеально.       — Поняла.       — Ты предупредила Макгонагалл, что пропустишь занятия?       — Ага.       — А если честно?       — Да честно-честно, даже письменное разрешение взяла, — Джинни указывает на брошенную у входа сумку. — Если хочешь, можешь проверить, оно в сумке.       — Ладно, верю.       — Спасибо, ма-а-а-м, — смеясь протягивает девушка. — Получается, ты таки согласилась заниматься с Ноттом?       — Да, только сама не понимаю, зачем.       — Как по мне, все очевидно.       — Ты опять за свое. Говорю тебе, он мне не нравится, — волнуясь из-за скорой встречи, я острее, чем обычно, реагирую на догадки Уизли.       — Не нравится, так не нравится, чего ты взъелась?       Встав с пола, я разминаю шею и подхожу к небольшому трюмо слева от двери.       — Не знаю, — расчесав волосы несколько раз, решаю собрать их в пучок. — Просто у меня такое ощущение, будто я делаю что-то неправильное.       — Как раз наоборот, —Джинни подходит, делает разворот и поворачивается лицом ко мне. — Ты впервые делаешь то, что тебе действительно хочется, а не то, что правильно.       — Может быть.       — Не думай о том, что будет завтра или через месяц. Живи настоящим. Живи сейчас.       — Спасибо.       — Иди сюда, — Уизли раскрывает руки перед собой, и, сев обратно к ней, я приобнимаю девушку за плечи.       — Где Гарри с Роном? — спрашиваю я, отстраняясь.       — Гарри ушел гулять с Джоу, а где Рон, я без понятия. Наверняка устроил слежку за Блейзом.       — Скорее всего, так и есть, — смеюсь я, встречаясь с озорным взглядом подруги.       Теодор.       — Грейнджер, надеюсь, ты одета, — предупредительно кричу я, прежде чем завалиться в комнату заучки.       — Привет, — произносит она, сидя за столом в левом углу комнаты.       Закрыв за собой дверь, я оцениваю ее внешний вид. Она одета в синие обтягивающие джинсы и широкую клетчатую рубашку, похожую на ту, что надевал мой дед, когда приезжал на свою ферму.       И все же, не могу отрицать тот факт, что она выглядит достаточно привлекательно, особенно если сравнивать с ее школьным прикидом.       — Удивлен, что ты не в форме, — произношу я, садясь напротив девушки. — Думал, она что-то вроде твоей второй кожи.       — Вечер же, — смеется она, теребя ногтем заусенец на пальце. — Кто носит форму после занятий?       — Ты?       — Нет, она же помнется.       — Точно.       После непродолжительного, но достаточно неловкого разговора Грейнджер приступает к разъяснениям первой темы, и несмотря на то, как отчаянно я уговаривал ее на эти занятия, у меня едва получается сосредоточиться на том, что она говорит.       Пока заучка вещает об основах космической трансфигурации, я гоняю в голове мысль о том, что, возможно, мне и не нужны эти занятия. Рано или поздно отец добьется своего, и я приму управление фабрикой на себя, следовательно, беспокойство о том, что меня отчислят, тут же пройдет. В конце концов невозможно руководить чуть ли самым большим производством в Британии и одновременно готовиться к выпускным экзаменам.       — Именно поэтому так важно знать об этих трех правилах, — произносит Грейнджер, отрывая взгляд от учебника. — Понятно?       — Да-да, — быстро тараторю я. — Давай дальше.       — Нет, стой, — перебивает меня она, и мои нервы натягиваются тугой струной. — Сначала повтори то, что я рассказывала, чтобы я знала, что можно переходить к следующей теме.       Сурово смотря на девушку, я закусываю щеки с внутренней стороны. Черт, я делаю это так часто, что у меня уже остались шрамы.       — Просто продолжай дальше, я не буду ничего пересказывать как попугай.       — У тебя что биполярное расстройство?       Ее сарказм окончательно выводит меня из себя.       — А у тебя что недотрах?       — Я уже начинают жалеть, что согласилась.       — Кстати, почему?       — Почему что?       — Почему ты согласилась? — я складываю руки на груди и вытягиваю ноги под столом. — Неужели придумала, что попросить взамен?       Грейнджер закрывает учебник и слегка прикусывает нижнюю губу.       — Я хотела поговорить об этом после занятия, но раз зашла речь… — она делает паузу, и я поднимаю брови в немом вопросе.       — Говори уже, — нетерпеливо бурчу я.       — У меня есть небольшой список того, что я хотела бы сделать за этот год, и… — она снова замолкает, будто обдумывая что-то в своей голове.       — Грейнджер, не тяни кота за причинное место.       — И я думаю, что ты можешь помочь мне осуществить несколько пунктов.       — Покажи.       Пролистав учебник, заучка достает сложенный в несколько сгибов лист пергамента, но вместо того, чтобы дать его мне, просто теребит в руках.       — Я прочитаю несколько пунктов, а ты скажи, с чем согласен помочь, — девушка поднимает на меня несмелый взгляд, явно сомневаясь в своей затее. — Только пообещай, что никому не скажешь и не будешь смеяться.       — Ага, — коротко бросаю я и, резким движением наклонившись вперед, вырываю пергамент из ее рук.       Пользуясь замешательством Грейнджер, я быстро отхожу к окну и, расправив лист, бегу глазами по аккуратно выведенным буквам:       — Пункт первый — сдать итоговые экзамены на «отлично», — я усмехаюсь, смотря на то, как Грейнджер поспешно пытается вылезти из-за стола, запутавшись в собственных ногах. — Впрочем, неудивительно.       — Дай сюда! — подбегая ближе, верещит заучка и начинает скакать, протягивая руки к листу.       — Пункт второй, — пользуясь преимуществом своего роста, я поднимаю лист выше и свободной рукой удерживаю Грейнджер на расстоянии. — Найти и изучить редкую книгу. А что-нибудь поинтересней будет, Грейнджер?       Гриффиндорка буравит меня раздраженным взглядом, вызывая на моем лице широкую улыбку.       — Пункт третий, — нарочито громко произношу я. — Напиться.       — Отдай же!       — У-у-у, кажется, мы переходим к более увлекательной части.       — Какой же ты говнюк, Нотт!       — Знаю. Пункт четвертый — нарушить хотя бы три школьных запрета. Пункт пятый — побороть страх и научиться летать на метле.       — Я тебя убью!       — Пункт шестой — детально запомнить первый поцелуй, — на этой фразе Грейнджер краснеет как бурый помидор, а я перевожу на нее полный удивления взгляд. — Ты что ни разу в жизни не целовалась?       — Не твое дело!       — Пункт седьмой!       Гриффиндорка падет на пол и, закрыв глаза ладонями, всхлипывает.       Кажется, я переборщил.       — Эй, ты чего? — растерянно спрашиваю я и, опустив руки, осторожно касаюсь ее плеча. Стоит мне это сделать, как девушка тут же подскакивает, вырывает лист пергамента из моих рук и прячет его в задний карман джинсов.       Молчание воцарилось в комнате. В приглушенном свете лампы я вижу ее бешеные глаза, которые впились в меня так, будто пытаются припечатать к стене. Улыбнувшись правым краешком губ, я облокачиваюсь спиной на подоконник и засовываю руки в передние карманы.       — Не смей ничего говорить, — делая акцент на каждом слове, произносит озлобленная девушка.       — Извини, не могу, — смеюсь я. — Ты серьезно составила список желаний на год, включив в него такие обыденные вещи, как «тупо напиться»?       — Это для тебя быть пьяным — обыденность, а для кого-то это может быть очень волнительно.       — Что еще ты написала в своем списке, и с чем конкретно ты хочешь, чтобы я тебе помог? — я делаю несколько шагов вперед, сокращая расстояние межу нами.       — Уже ни с чем.       — Ой, да ладно тебе, Грейнджер, — я приближаюсь еще на несколько шагов, и от меня не ускользает то, как заучка начинает часто дышать. — Я просто не мог устоять перед возможностью узнать то, о чем тайно мечтает золотая девочка.       — Не называй меня так.       — А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — я оказываюсь совсем близко к гриффиндорке, и она, попятившись назад, упирается пятой точкой в краешек стола.       — Я… я… — я завожу руку ей за спину и почти невесомо касаюсь пальцами ее поясницы. — Я уже говорила…       — Гермиона, — склонившись губами к ее уху, шепчу я и уверенно кладу ладони ей на спину.       Распахнув пухлые губы, заучка тяжело дышит. Несмотря на то, что каждая часть ее тела напрягается, а сама она дрожит, как осиновый лист на ветру, я не чувствую никакого намека на протест.       Получив условное согласие, я крепче прижимаю ладони к ее спине, вынуждая ее прогнуться мне навстречу. Тихий стон рефлекторно слетает с ее губ, и она широко распахивает глаза, будто сама не ожидала его услышать.       Смотря в испуганные девичьи глаза, я опускаю ладони к месту, где начинаются ее джинсы, и, прижимаю к себе плотнее, просовывая пальцы обеих рук под колючую ткань рубашки.       Вероятно, из-за того, что я много курю, позволяя сосудам постоянно сужаться, мои руки почти всегда холодные. Грейнджер вздрагивает, ощутив мое касание на своей горячей коже, а затем снова замирает.       — Ты вспотела, — шепчу я, поднимаясь ладонями вверх по ее спине. — Мои прикосновения так сильно волнуют тебя?       Она невинно хлопает глазами, но ничего не говорит, позволяя мне прижать ее к себе еще плотнее.       — Закрой глаза, Гермиона, — почти неслышно произношу я, утыкаясь носом ей в шею и оставляя на ней легкий, как дуновение ветра, поцелуй.       Секунда. Мимолетное недоверие во взгляде, и вот она уже исполняет мою просьбу. Закрыв глаза, она умоляющее приоткрывает губы, проведя по ним кончиком языка для увлажнения.       — Умница, — шепчу я и оставляю на бледной шее еще один поцелуй. — Скажи мне, Грейнджер, — третье касание губ я дополняю легким скольжением языка, и заучка непроизвольно откидывает голову назад. Мои руки спускаются ниже, останавливаясь на поясе ее джинсов. — Скажи мне… — пальцы касаются ягодиц, — ты хочешь, чтобы я первым попробовал твои губы на вкус?       Оторопев, она распахивает глаза шире и замирает с открытым ртом, подбирая слова. Одарив ее легкой улыбкой, скрещиваю пальцы над торчащим из ее заднего кармана листом.       — Или это так же волнительно, как напиться и требует подготовки? — на этих словах я выдергиваю лист пергамента и кручу им перед ее носом. — Упс!       — Ах ты! — понявши, что попалась на мою уловку, Грейнджер накидывается на меня со всей злобой. — Ты! Подлый, мерзкий таракан! Да как ты смеешь?!       Ударяя меня в грудь своими крошечными кулачками, заучка бросается нелепыми оскорблениями, а я не могу прекратить смеяться во весь голос, наблюдая за тем, как она гневается.       — Ты меня покалечишь, Грейнджер, — я прижимаю руки к груди, создавая видимость того, что обороняюсь.       — О, именно это я и собираюсь сделать! — Грейнджер не была бы сама собой, если бы в следующую секунду не продемонстрировала то, какой она неувязок.       Вновь споткнувшись о собственные ноги, она падает прямо на меня, роняя нас обоих на жесткий каменный пол.       Стукнувшись носом о мое лицо, она болезненно шипит.       — Кажется, ты сломала мне ребра, — кашлянув, хриплю я и сдвигаю брови к переносице.       — Ты сам виноват, нечего было… нечего, — она заминается, подбирая подходящие слова, чтобы описать то, что происходило несколько минут назад. Я оголил зубы в улыбке.       — Разве тебе не понравилось? — удивленно спрашиваю я, подмечая про себя то, насколько Грейнджер может быть зла, раз в упор не замечает, что до сих пор лежит на мне.       — Это было крайне низко с твоей стороны.       — И все же тебе нравилось, — ухмыльнувшись, я подмигиваю ей правым глазом.       — Вовсе нет.       — Да? Тогда почему ты позволила моим рукам забраться тебе под рубашку?       — Я была в оцепенении. Ты застал меня врасплох.       — То, как ты умоляющие приоткрыла свой ротик, не очень-то похоже не оцепенение, — я облизываю нижнюю губу, наслаждаясь выступившим на ее щеках румянцем. — Собственно, как и то, что ты до сих пор лежишь на мне.       — Идиот! — заучка тут же вскакивает, ненароком ударяя меня коленом в пах. А, может быть, и специально, кто ее разберет.       От резкой боли меня скручивает в клубок, и я выпускаю из рук заветный листок, который Грейнджер тут же спешно поднимает.       — Детка, ты оставишь меня калекой. Что такого ты написала в своем списке, раз идешь ради этого на такие крайности?       — То, что тебя совершенно не касается!       — А как же твоя просьба о моей помощи?       — Я передумала!       — Какие мы ранимые, — я закатываю глаза, продолжая лежать на полу ее комнаты и пялиться в конусообразный потолок. — Просто признай, что боишься умереть со стыда, если позволишь мне прочитать все пункты в своем списке, — ответа не следует, и я хмыкаю себе под нос, будучи уверенным в том, что прав. — Я же прав, Грейнджер? — снова тишина. — Грейнджер? — позади меня раздается звук битого стекла.       Вздрогнув от внезапного грохота, я подскакиваю на ноги и оборачиваюсь к источнику шума.       — Уронила графин с водой.       — И как можно быть таким неувязком?       Гермиона.       — Я… мне… — шиплю я, ощущая, как каждую частичку тела начинает потряхивать, — мне нужно в уборную.       За несколько месяцев своей болезни, я выучила наизусть каждый симптом приближающегося припадка, поэтому с уверенностью могу сказать, что соленый привкус во рту и дрожь в конечностях, не сулит ничем хорошим.       Буквально ввалившись в ванную комнату, я падаю на пол. Мне бы запереться, но, вот досада, палочка осталась где-то в комнате.       В надежде на то, что мне полегчает, я подхожу к умывальнику и, пустив из крана струю прохладной воды, умываю лицо.       Облегчение. И снова спазм в животе. Зажав рот ладонью, я думаю добежать до унитаза, но комок в горле двинулся выше быстрее.       Максимально увеличив напор воды, я опираюсь руками на раковину, позволяя черной, густой как смола жиже вырваться наружу.       — У тебя все в порядке? — раздается голос Нотта после короткого стука в дверь.       «Черт. Я совсем про него забыла».       — Да-да, — выкрикиваю я, смывая с белой раковины следы рвоты. —Кажется, я что-то подхватила, тебе лучше уйти.       Новый густой комок слизи скользнул где-то между солнечным сплетением и горлом.       — Мне позвать кого-то?       — Нет, просто уходи, — паника начинает усиливаться, а вместе с ней и конвульсии в конечностях. Еще немного и меня накроет волной жара, да такой, что я буду срывать с себя одежду, лишь бы не было горячо. — Продолжим занятия в среду.       — Не могу в среду, у меня тренировка       — Тогда во вторник.       — Как скажешь.       Минута кажется вечностью, а стрелки настенных часов своим тиканьем будто бьют по голове молотком. И вот наконец раздается скрип закрывающейся двери, и я чувствую облегчение.       Осторожно открыв дверь ванной, я выглядываю за дверь и, убедившись, что нахожусь одна, выдыхаю.       Обычно я могу справиться с приступом без чьей-либо помощи, но сегодняшний вечер все же не обошелся без Помфри, которая отслеживала мое состояние по магической диаграмме.       Сегодня судороги были сильнее, чем в прошлый раз, а в прошлый сильнее, чем в предыдущий. Все это означало лишь одно: с каждым днем у меня остается все меньше времени.

***

      — Гермиона.       — Гермиона, ты очнулась?       Я широко распахиваю глаза, все еще ощущая нехватку воздуха из-за приступов рвоты. Оторвав спину от кровати, сажусь, но боль во всем теле разрывает пополам, и я снова падаю на постель.       — Гермиона, посмотри на меня, — сквозь черные пятна перед глазами мне удается рассмотреть лицо Гарри.       Становится не так страшно. Я жива.       Пошевелив пальцами, я касаюсь ладони друга, и он тут же отвечает на мое движение, переплетая наши пальцы.       Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что нахожусь у себя в комнате. Напрягая зрение, замечаю стоящих позади Гарри, Джинни и Рональда. Мне становится стыдно, что они видят меня такой.       — Прост… — голос обрывается, не давая возможности договорить, а тело вновь начинает содрогаться, принося свежую порцию боли.       — Тише, — Джинни обходит Поттера и встает на колени возле кровати. — Зелье еще не до конца подействовало.       — Скоро боль пройдёт, — другой женский голос раздается с правой стороны, и я поворачиваю голову.       Помфри с Макгонагалл тоже здесь.       — Когда назначен прием у целителя Близзарда? — спрашивает целитель.       — Через три недели, — отвечает директор, и Помфри отводит ее в угол комнаты.       — Приступы стали случаться чаще, — она переводит взгляд на меня и начинает говорить еще тише. — Предположу, что теперь они будут случаться раз в две недели, может, чаще.       — Есть какой-нибудь способ помочь ей?       — Я приготовлю для нее зелье, чтобы снизить силу припадков, но это только отсрочка. Ей нужен узкий специалист.       — Она обещала, что поедет.       — Хорошо.       Прислушиваясь к разговору женщин, я слышу стон. Свой стон. По всей видимости зелье начало действовать, и теперь боль стала схваткообразной. Она то отпускает, то проходится по позвоночнику, и в эти моменты мне кажется, что по мне долбят раскаленным топором.       — Милая, — вновь звучит голос Джинни, и тонкие пальцы обхватывают мое запястье. — Все будет хорошо.       Слова подруги звучат, как ложь, которой она успокаивает меня и себя.       — Мы всегда рядом, — чуть слышно произносит Рон и встает за сестрой. — Чтобы ни случилось.       Я хотела поблагодарить их, но сил хватило лишь на вялую улыбку.       Веки вновь наливаются тяжестью, и я не сопротивляюсь сну. Прекрасному миражу, хрупкой иллюзии. Туманно вижу лица друзей, представляю, что все как прежде. Я не больна. Что это всего лишь ночной кошмар.