Станция «Пустошь»

      Я любил свой город. Любил оплетавшую его сеть железных дорог. Любил, когда со стуком и звоном проезжает трамвай, и над ним искрится медь. Любил, навалившись на перила моста, подолгу смотреть, как течёт вода. Любил слушать плеск волн и крики чаек.       Спеша на набережную канала, срезая путь через дворы, пропахшие гнилыми прошлогодними листьями, перескакивая лужицы талого снега, ёжась от апрельского ветра, поддувавшего со стороны реки, я обогнул вещающую о чём-то видеоблогершу, студентов-художников, стайку туристов, пока, наконец, не заметил знакомую фигуру в бежевом плаще.       – Лахти! – я помахал.       Лахти обнял меня так, как всегда обнимал при встречах – с того самого момента, как мы впервые познакомились в поезде, несущемся на северные равнины.       – Ты знаешь, а я тоже уезжаю, – вместо приветствия я похвастался. – В конце мая, сразу после экзаменов. Родители снова позвали на север. Собираются писать статью о каком-то редком обычае. А я буду кататься на узкоколейке. Лучшего подарка на день рождения и придумать нельзя.       – Здорово, – Лахти кивнул. – Хотя лично я вдали от лаборатории умер бы от тоски. Кстати, раз уж об этом зашла речь. У тебя свободного времени много?       Лахти учился то ли на языковеда, то ли на мозгоправа – не с первой попытки я запомнил, что это называется нейролингвистика. Об учёбе он всегда говорил с восторгом. Кажется, он интересовался человеческим мозгом ещё с того самого времени, когда мы, будучи детьми, убегали из школы, чтобы покататься на трамваях.       – Думаю, что да, – я кивнул. – Что у вас там намечается?       – Сначала напомни, ты же единственный в своей семье левша? Близких леворуких родственников нет?       – Так и есть. На опыты сдать хочешь?       Дурацкая шутка.       – Ты мыслишь в верном направлении, – рассмеялся он. – Помнишь ведь, что наша университетская лаборатория занимается изучением речи?       Я молча кивнул.       – Отлично, – продолжил Лахти. – Сейчас мы исследуем то, как связана обработка речи и владение правой или левой рукой. Тебе нужно будет выполнить несколько заданий, пока томограф сканирует твой мозг, – он протянул мне брошюрку, подписанную «Лаборатория нейролингвистики».              

***

             Вместе с другими вечерними пассажирами я вышел на площади, где была конечная остановка моего ежедневного маршрута. Неподалёку виднелся Малый вокзал, от которого ходили пригородные электрички. Проводив взглядом трамвай, поползший на разворотное кольцо, я пересёк шоссе, свернул налево и побрёл вдоль высокой металлической ограды, разделявшей тротуар и овраг. На дне оврага текла ещё одна река – но она вела не к морю, а к другим городам, вместо воды здесь носились составы от Большого вокзала, находившегося на несколько улиц дальше. Поезд простучал по рельсам, приветливо гудя, и унёсся в дымку за моей спиной, на юг.       Небо рыжело. До лета оставалось чуть меньше двух месяцев, впереди было открытие сезона речных трамвайчиков, эксперимент, день рождения, экзамены – и я несколько суток проведу в поезде. Я успел заскучать без железных дорог.              

***

      

      Голубое зубчатое колесо с изображением человеческого мозга в центре – логотип лаборатории нейролингвистики – встретило меня на входе в исследовательский центр. Лахти поймал меня в холле и проводил на второй этаж.       – Тот самый левша из семьи правшей, – представил меня Лахти своим коллегам.       Лаборатория, как мне уже объяснил Лахти, исследовала то, как связаны зоны обработки языка и речи – Брока и Вернике – с тем, какие именно части языка (тут пошли непонятные мне термины – фонетика, морфология, семантика) эти зоны обрабатывают и как это различается у левшей, правшей и амбидекстеров. Мне выдали небольшой опросник – нужно было отметить, какой рукой я пишу, ем, чищу зубы, открываю коробочки. Ещё мне подарили значок участника исследования – с увиденным мной уже логотипом лаборатории. Со мной общалась женщина, писавшая докторскую – она объяснила, что перед самым экспериментом я должен был пройти небольшое обследование. Больше формальность, по её словам: чтобы не было погрешностей, нужны «чистые» мозги. Невролог, психиатр, нарколог и МРТ – все испытуемые должны быть здоровы физически и психически. Ещё я поплевал в пробирку – для статистики нужно было немного моей ДНК.       Томограф гудел, жужжал и постукивал. Лёжа в трубе, я ощущал себя космонавтом. Я был ремесленником, к звёздам никогда не стремился – я вполне мог сам для себя собрать для себя модель Солнечной системы из шестерней и цветных шариков. Но звук медицинского оборудования меня всё же завораживал и восхищал.              

***

      

      Неделю спустя со мной связались из исследовательского центра – я должен был получить допуск к участию у их штатного врача. Я приехал к раннему утру свежий и выспавшийся, без алкоголя накануне и кофе утром – как это требовалось от всех испытуемых. Я был настроен позитивно и очень хотел порадовать Лахти, принеся пользу тому, что он любит.       – Пожалуйста, присядьте, – попросила невролог. – Мне нужно уточнить у вас несколько моментов.       – Хорошо… – я немного замялся.       Звучало настораживающе. Не хотелось бы, чтобы настроение испортилось.       – Скажите, вы были честны, когда говорили, что у вас не бывает головокружений и тремора конечностей?       Я задумался.       – Иногда, когда я иду по ровной поверхности или поднимаюсь по лестнице, у меня возникает ощущение, словно я стою в движущемся трамвае. То есть слегка покачивает, и картинка вокруг движется. Но это же не считается, верно?       Мне это не мешало никогда. Такое ведь бывает у всех людей, разве нет?       – Это может свидетельствовать о патологии, – она нахмурилась. – А руки и пальцы у вас никогда не дрожат?       – Я же учусь на часовщика, – возразил я. – Если бы у меня дрожали руки, то я бы ничего не мог.       Она явно к чему-то клонила, но мне не приходило в голову, какой вопрос нужно сформулировать, чтобы его задать. Ещё сложнее было вообще о чём-то заикнуться – пока я не знаю о беде, беда ведь не настигнет меня, так?       Однако думать и решаться мне не пришлось.       – На МРТ в вашем мозге был обнаружен участок накопления токсинов. Вероятно, это металл.