Станция «Пустошь»

      Над домом высилась башенка с часами. Пыльное крыльцо здания, напоминавшего старую больницу, терялось в сугробах и сумерках. Справа от лестницы, среди пробившейся сквозь снег прошлогодней травы, виднелась давно упавшая и выцветшая голубая вывеска «Берег». Противный трескучий звонок резанул по ушам.       «Кого тролли принесли? – послышалось за дверью. Говорила женщина. – Сэмунд, милый, если ты потерял ключи, то ты мог бы просто взломать замок, а я бы сделала вид, будто не знаю, что ты это умеешь». Затем послышался скрип половиц. Открыл уже знакомый человек по имени Сэмунд. Из-за его спины высокая худая светловолосая женщина в лоскутном платье ярких синих оттенков. В свете лампы женщина словно бы сияла, и на её фоне бледнолицый Сэмунд в своих безразмерных одеждах выглядел невзрачным пянтом. Хильда натянула улыбку.       – Сколько стоит у вас переночевать?       – Сколько стоит? – женщина то ли удивлялась, то ли недоумевала. – Смотря как долго ты готова здесь жить.       Фраза была не вопросом, а утверждением.       Как долго? Чем меньше, тем лучше, конечно же.       – Одну ночь, – коротко ответила Хильда.       – Тогда мне будет достаточно, чтобы ты очистила крыльцо от снега. Утром дам тебе лопату. А сейчас – заходи в дом, не выпускай тепло.              В центре просторного помещения, которое служило прихожей, гостиной и столовой, размещался круглый стол, накрытый лоскутной скатертью. Саму комнату окружали пыльные полки полупустых стеллажей со старыми книгами, ржавыми керосиновыми лампами, сувенирами из курортных городишек, корягами, ракушками, зачем-то был даже пустой аквариум. Всё это стояло на давно не циклёванном паркете. Большие окна были зашторены простенькой тюлью.       – Мара, – представилась женщина. – Я здесь вроде как главная, хотя мой брат, – она указала на сидящего за столом мужчину, похожего на неё, как отражение в зеркале, – считает иначе. – Она по-доброму усмехнулась. – Эльг, отвлекись от игрушек, поздоровайся.       – Эльг, – миролюбиво представился мужчина. – Хочешь с нами в бродилку?       Он указал на стол, и Хильда заметила разложенное поле игры типа «прийди с одной улицы на другую быстрее, чем твой товарищ, и пусть тебя по пути не собьёт машина».       – Воздержусь, – Хильда поспешила отвернуться от стола и вернуться к формальной вежливости. – Очень приятно. А я Хильда.       – Наш Сэмунд тоже игры не любит, – миролюбиво отозвалась Мара. – Это он тебя сюда привёл?       – Я сама пришла, – Хильда попыталась сдержать негодование. Чтобы какой-то двинутый мальчишка тащил её к чёрту на рога – где это видано?       Нет, конечно, сюда привёл её вовсе не Сэмунд, а её неуместное и тупое любопытство. Делать нечего – придётся ночевать в этой развалюхе.       Упомянутый же Сэмунд взял со стола поднос с пирожками, предложил их гостье. Та отказалась.              Вопреки ожиданиям, комнатушка на втором этаже, куда по указанию хозяйки Хильду проводил Сэмунд, вовсе не напоминала палату санатория. Лоскутное – не слишком ли много лоскутов для такого маленького дома? – покрывало на старой кровати, дурацкие обои в цветочек, другие цветочки на выданном постельном белье вместо застиранного белого, небольшой столик и зеркало на стене. Это место было похоже на провинциальную гостиницу. Ванная общая – одна на всех, радовало, что людей мало. Явно не здесь Хильде хотелось бы провести выходные, но в целом было приемлемо. Поспешив выпроводить Сэмунда за дверь, она бросила парку на крючок на двери и упала поперёк небольшой кровати.       Сегодня определённо был не её день.              Разбудил Хильду бой часов – вечером она не обратила внимания на то, что они были рабочими. «Старые, но не спешат и не отстают» – за завтраком хвастался Сэмунд, будто бы имел к этому какое-то отношение. Завтрак состоял из пирога с ягодами и чёрного кофе. После Хильде вручили лопату.       Брезгливо взяв в руки старое стёртое древко, Хильда принялась смахивать снег с крыльца, про себя браня весну за то, что та всё ещё не наступает в этой глуши, саму глухомань и её обитателей, а больше всего – себя: за то, что оказалась здесь.       Когда поднялось полуденное солнце, Хильда с деланной вежливостью попрощалась с обитателями дома и по знакомой ей с вечера дощатой тропинке отправилась на станцию.              При свете дня станция выглядела… иначе.