Вечные дети

Дежурство было суматошным, тяжелым, но Дэн почти и не думал уже — ждал звонка и считал время. Работа чуть заглушала тревогу о самой операции, но не остальные чувства. Дэн разблокировал контакт Леши и в перерывах читал и перечитывал все то, что Волк успел написать. Дэн даже отвечал, выдавая половину всех своих мыслей, отделяя от претензий свою тоску. За этот месяц Дэн не сумел убедить себя не ждать и уж тем более — разлюбить. Он все чаще засыпал с открытым чатом, вспоминая и скучая будто все сильнее и сильнее. Может, Дэн так и так сдался бы — разблокировал Лешку? Может, увидев все это, даже решился бы что-то написать? Теперь, когда Дэн понимал, как прожил этот месяц Лешка, сложно было ответить себе, почему же Дэн так легко и сразу поверил Гале, а не ему? Не всему тому, что было между ними. Не тому, что Дэн ведь знал о Лешке. Дэн посчитал тогда, что Лешка обманывал его… Но можно ли было так обманывать, все это долгое, почти бесконечное, их, лето? И вдруг… Галя действительно соврала обо всем? Эта мысль была слишком сладкой и утешительной, чтобы Дэн поверил в нее до конца, но тревога и вина перед Лешей удивительно хорошо ложились на тоску Дэна, смешиваясь, они затягивали, погружая в отчаяние. Дэн раньше собирался не прощать Лешку, и трудно было представить себе, что теперь Лешка простит Дэна, который сам все испортил. Потому Дэн ни о чем не спрашивал в своих сообщениях и не требовал объяснить, только признавался, хотя извиниться так и не сумел. Сашка не позвонил, скинул сообщение: «Все супер, как по учебнику. Отходит от наркоза в реанимации.» И Дэн, предупредив сестру, поспешил туда. В реанимации было холодно и тихо, как и почти всегда, когда Дэн приходил на консультации, словно все проблемы здесь случались без свидетелей. Дэн снова пристроился на краю койки и взял руку Лешки в свою. Тот еще спал, его монитор транслировал Дэну утешительную информацию о его сердцебиение и давлении, пока Дэн просто глупо и бесполезно сидел рядом. Лешка впервые за долгое время спал так удивительно сладко. А может не спал, но видел сон. Восхитительный: в нем были шаги Дэна, дыхание Дэна, которое Волк отличил бы из тысячи, а потом и прикосновение Дэна — его тепло. Просыпаться не хотелось. Когда Лешка осмыслил, что все это не сон — он ошалел. И открыл глаза, прилагая все усилия. — Ты, — снова сказал он и попытался улыбнуться. — Только не уходи. Смотри, какой я стал смирный и сдержанный. Я себя и на операции вел очень хорошо, даже до наркоза. Честно, — рассказал Лешка. Он вглядывался в лицо Дэна, такое родное и такое печальное, и никак не мог понять, что же такое он может сделать, чтобы Дэн перестал расстраиваться. Дэн улыбнулся, сжимая Лешину руку. — Ты, когда спишь, всегда очень славный, — сказал он. — Это я заметил самым первым. Дэн чуть вздохнул, вспоминая теперь тот вечер, крапивные ожоги и Лешку — то с чего все началось. — Но я не смогу остаться надолго. У меня в отделении пока спокойно, да и вообще по больнице, но меня могут вызвать. А потом я должен сдать дежурство, и начнется рабочий день… Я приду еще, когда тебя переведут в палату… если ты… хочешь. Дэн выдыхал эти слова с трудом. Он понимал вроде, что им есть что обсудить, но все еще не не знал — как. Все еще не понимал почему, так случилось. Но теперь, когда Волк очнулся, смог сказать: — Твоя… Галя… Она ведь тоже придет. И я не понимаю. Волк сжал пальцы Дэна и погладил их, способность шевелиться возвращалась, а боль словно совсем исчезла. Причем вся и сразу. И Волк точно знал — Дэн тому причиной. — Галя? — удивился Лешка. — Она, что, уже тебя нашла? Нажаловалась, что я не танцую? Волк ошарашенно моргнул, он в общем-то знал, что Галя у него буйная, способная и не такую движуху развести. — Так это же из-за спины, она… все болела, хотя сейчас прошла. Это потому, что ты пришел. Если она достает, я скажу ей не написывать тебе… — пообещал Лешка без всяких сомнений. — А почему она должна прийти? Лешка представил себе стенания Гали по поводу операции и того, что Лешка и еще какое-то время будет недееспособен, и его пробрало холодным потом. Выразительные фигурные дырки на колготах Гали тут же предстали перед Волком и моргнули на него своим негодованием. — Но… Дэн, — давай лучше о нас… Я… тебя чем-то обидел? — Волк хотел понять, как хотел знать, что ему сделать, чтобы удержать Дэна. — Она… Дэн не смог договорить, но сжал ладонь Лешки сильнее. Сейчас можно было так много прояснить, но Дэн не был уверен, что так уж хочет. Лешка был близко — все очарование их лета и его близости возвращалось. А Дэн успел испугался по-настоящему, хотя аппендицит не был такой уж выдающейся проблемой, но собраться не получалось. А все те Лешины сообщения, что Дэн получил только сегодня накладывались на слова Гали. — Разве вы не пара? — сумел выдать Дэн, отпуская руку Леши. Мысли после наркоза текли слишком медленно и тупо, Волк не достаточно быстро соображал, зато уже не просто гладил, ласкал запястье Дэна изнутри непослушными пальцами: — Ну да, — отозвался он, — пара. Мы танцуем вместе. Это… — Волка вдруг осенило: — Это проблема? Ты… тебя так расстроил наш танец на выпускной дискотеке? Всего лишь?! В голосе зазвучала надежда, Волк попытался приподняться на локте, но не сумел. — Черт, — разозлился он на свою немощность. — Дэн, если ты хочешь, я могу вообще больше не танцевать. Галя, конечно, устроит мне сцену, но она обязательно успокоится. А ты… ты это все: уехал, заблокировал… Просто из-за нашего выступления? А… Почему не сказал? Волк оживал на глазах, он даже чуть-чуть вспомнил об обиде. Ведь эта проблема с танцами решалась так просто, Волк бы и за жертву ее не посчитал! Дэн не удержался — фыркнул. Лешка не понимал? Не хотел понимать? Дэн к этому моменту уяснил себе, что Галя… поспешила. Лешка не наигрался в свои острые ощущения, и Дэн без всякого уже ужаса знал — он согласен. Пусть это продлится чуть дольше, пусть будет так тягуче сладко и больно, но еще немного будет. — Не танец, — выдохнул Дэн, а потом вдруг малодушно попросил: — Давай потом? Когда ты отойдешь совсем? Я хочу… хоть минут пятнадцать верить, что все вернулось. Дэн не мог и теперь обнять Лешку или поцеловать его, но не хотел спорить и разочаровываться. Волк не разглядывал Дэна: он забирал его взглядом и им же гладил, и готов был согласиться уже на что угодно, но до него хоть и медленно, а все же доходило, и ужасно смущали сроки. А еще то, что… Лешка либо обезумел, либо мог поклясться, что вот эти слова, как и реакции Дэна вовсе не говорили о нелюбви! Лешка порывисто приподнялся, неведомо откуда находя силы, ловя Дэна за плечо, пытаясь утянуть его к себе, и уставился ему в глаза: — Почему так мало? — спросил Лешка. — Давай сейчас? Потому что… я… больше не отпущу тебя. И если ты исчезнешь, я найду. Я справлюсь: если понадобиться, весь город поставлю на уши… Но не отступлю! — язык немного заплетался, и Волк звучал вовсе не так рьяно, как думал все это в голове. Дэн чуть вздохнул, Лешка не смотря на слабость, звучал так… Как Дэн помнил: убеждённо, ярко, и трудно было не поверить… Дэн осторожно отцепил его руки от себя, но не отпустил их, задержал ладони в своих. — Я же на работе и должен быть в своём отделении. Потом приду сдавать дежурство и снова к тебе зайду, конференция в этом же корпусе, — объяснил Дэн, понимая, что Лешке еще трудно сосредотачиваться, отчасти поэтому Дэн и не хотел обсуждать ничего про их расставание. — Ну и после окончания смены, тебя уже должны будут определить в палату. Операция хорошо прошла, без осложнений. Дней через пять тебя выпишут. Я… договорюсь, чтобы, если тебе станет нехорошо из-за больницы, позвали меня, хорошо? Дэн смотрел вопросительно, неуверенный, что Лешка согласится. Дэн сейчас очень плохо понимал свои чувства, да и мысли путались. Боль, грусть, обида, вина переплелись с радостью и восторгом видеть Лешку, касаться его, слышать голос и именно эти слова. Словно ничего плохого между ними так и не произошло. Словно лето вернулось, и пусть это было опасное чувство, но Дэн уже ему не сопротивлялся. Лешка немного прифигел, он никак не мог понять, о чем же Дэн спрашивает. — Я, конечно, хочу. И только по этому не собираюсь бежать из Мо… больницы, — Могильник рядом с Дэном стремительно превращался обратно в лазарет или больницу. — А у тебя странные вопросы. Это же… Волку хотелось напомнить, что это Дэн почему-то бросил его, но он счел, что для обвинений момент совершенно неподходящий. Волк был не в форме и угнаться за Дэном сейчас явно не смог бы, как и заставить его говорить, а значит следовало… не давить? — Наверное, я просто немного не в кондиции после наркоза. Такое ощущение, что я — облако, но какое-то неказистое, болявое, — продолжил Волк. — Так что я даже не знаю, как дождаться тебя. Но… это чудо, что ты дежуришь сегодня. А остаться… со мной никак не получится? Разве тебя не вызовут по пейджеру, где бы ты ни был, как показывают в сериалах про врачей? Лешке казалось, что он очень бодр, но голова невнятно кружилась и медленно забивалась ватой, замешанной на киселе. Но Волк не сдавался, он собирался удержать Дэна так долго, как это возможно. Лешкины слова были забавными, но засмеяться у Дэна не вышло, он только улыбнулся. — Скорее всего, ты скоро снова уснешь, — ответил он. — А потом у тебя наверняка отбоя, не будет от поситетелей. А я не должен уходить из отделения, даже если мои консультации не нужны, просто ответственный терапевт отвечает за все. Но за свое отделение все-таки в первую очередь. Дэн захотелось сейчас прижаться щекой к Лешкиной руке, но не стал, наоборот встал. — Я позову к тебе медсестру, ожидалось, что ты вызовешь ее сам, офигев от происходящего, но я успел первым… Ладно… Дэн закусил губу, так нужно было… поцеловать, так хотелось, но он только вздохнул. — Прости, Леш. Я приду утром. Не давая себе больше времени, Дэн отвернулся и быстро вышел. Он нашел медсестру, сказал ей, что Лешка пришел в себя, та уже была в курсе, что это чей-то пациент, и Дэну нисколько не удивилась, только кивнула. До конца дежурства времени было достаточно, и Дэн, зная, что не уснет, попытался провести его как-то… полезно что ли? Обошел палаты, потом заварил чай и попытался заняться ближайшими выписками. Глаза заболели у него уже через полчаса, следом сдалась шея, и Дэн сдался тоже. Он не лег, но устроился на диване и теперь снова читал их с Лешкой переписку. Тому еще не могли вернуть телефон, и Дэн не ждал ответов, ему хватало и того, что он успел пропустить за этот месяц, хотя все не понимал… Почему же? Почему Леша прислал Галю, а потом передумал? Лешка и злился, и тосковал, и любил… И хотел оставаться его рыцарем… Но как же? Дэн не уснул, скорее вырубился, и его разбудила сестра, когда пришло время утреннего обхода. Дэн быстро умылся, обежал новеньких, проблемных стареньких и понесся отчитываться. Обычно, как и большинство, он слушал других дежурантов в пол-уха, но теперь сосредоточился на отчете хирургии и реанимации, ловя Лешкину фамилию, а после поймал Сашку. — Сань, парень этот… Волков… — Ага, дружбан твой. — Ну да, мы знакомы. Работали в лагере. У него бывают панические атаки — я написал в истории — и провоцируют его белые халаты и процедуры. — Ха, его потому привязанным привезли? Я думал он психом будет, а оказался ничего даже. — Да-да, Сань, если его размажет, или он станет буянить, не зови психиатра и с «галочкой» не спеши, мне позвоните. Сашка удивленно распахнул глаза, потом застыл, вглядываясь в Дэна пристально, словно ища что-то, но кивнул, становясь серьезным. — Понял, Дэн. Хорошо, предупрежу. — Спасибо, — Дэн постарался улыбнуться, а потом пошел в сторону реанимации. Новенький ординатор, глядя ему вслед, фыркнул: — Они чего… того… — Дурак, что ли? — отрезал Сашка. — Денис Александрович сказал же: работали вместе. У тебя что, друзей нет, только парни? Ординатор обиделся, но Сашка проигнорировал его. Может, тот и был прав, но не дорос еще о врачах сплетничать. В реанимации в пересменок всегда было ужасно, а Дэн еще и рисковал опоздать на конференцию в отделении, но не зайти не мог. Лешка обнаженный, укрытый одной простыней, показался ему одновременно невероятно красивым и беззащитным. Дэн теперь позволил себе коснутся его лба, и Лешка открыл глаза. — У меня буквально пару минут, а то заведующий сожрет меня и не подавится, — Дэн снова слабо улыбнулся. — Кошмарно мало, — прошептал Лешка и все же приподнялся на локте, к печали своей замечая, что как ни хочется, а поцеловать Дэна не выйдет. Вокруг сновали пауки, так Лешка их называл. И его даже немного повело — постель качнулась в пространстве, но Лешка вцепился в Дэна взглядом, в очередной раз ловя его руку, гладя длинные пальцы. — И когда следующий раз? — спросил Лешка с досадой, сплетаясь с пальцами Дэна своими и откидывая челку с лица. Волк все больше осознавал Дэна рядом, и запросы росли. До операции с ним рядом были то родители, то Гоша с Женькой, то… Дэн. А теперь Дэн собирался уйти, а вокруг ткали свою паутину пауки, и Волк меньше всего хотел оставаться в их обществе. И так славно было сказать, как в девять лет: «Я за себя не отвечаю!» — но теперь Волк отвечал и, может быть, стоило заранее попросить Дэна сделать ему укол, который снова погрузит его в сон. Дэн устало вздохнул. — Не знаю, — честно сказал он. — Теперь ведь тоже рабочий день. И каким он будет… Я заканчиваю полпятого. Тебя через пару часов переведут в отделение, вернут вещи и телефон. И к тебе можно будет посетителям. Их, на самом деле, пускают не только в приемные часы. Если тебе станет нехорошо, в смысле твоих реакций на врачей, меня обещали позвать. Но… — Дэн вздохнул снова: — Давай, постараемся без этого? Волк врезался в это «не знаю», как в стену, он не осмыслял время, но отлично уловил, что до прихода Дэна — бесконечность. Которую скрасят отец, Алиса, Гоша и даже Женька, но это тогда, когда смогут — то есть не ясно как скоро. А мобильник… Лешка подумал, что, заполучив его, узнает, сдержал ли Дэн обещание — Волк не хотел спрашивать сейчас, раз Дэну нужно было идти. Но только лишь предвкушая, как Дэн скроется за дверью, Волк хотел рычать. Лешка только сейчас осознал, что совершенно голый, даже браслеты его исчезли. И перстень с волком — только вязанные феньки, завязанные не на жизнь, а на смерть, остались с ним. Волк тяжело вздохнул, он был просто непозволительно беззащитен! И он не мог остаться… здесь один, но гораздо больше — без Дэна. Но и создавать ему неприятности не хотел — вдруг бы к буйному Дэна не пустили? — Минута, — попросил Волк, — сделай мне укол… снотворный. Так нам всем будет лучше. Побуду спящей красавицей, — Волк через силу усмехнулся. — Гениальная была девица. Проспала сто лет, не поняв, что все это век ожидания, еще и не состарилась. А мне бы хоть на эти пару часов… до мобильника. — Леш, — Дэн то ли умолял, то ли стонал. — Я не твой врач. Ну, потерпи, пожалуйста. Очень прошу… Лицо Дэна стало совсем уж страдальческим, он не боялся реакций Лешки, но и сам не хотел его бросать. — Я же буду почти тут же, в соседнем корпусе. Дэн вздохнул, чувствуя, как он опаздывает и как и его ждут, но Лешка тоже ждал от него, и это было важнее. Несмотря ни на что. Лешка, вопреки всем своим ощущениям, был поглощен Дэном — он заметил его тревогу, почти что муку, и тут же уступил: — Я понял, иди. Не мучь себя, я справлюсь. И не позову, мне больше уже не шесть лет. Приходи, когда сможешь. Я буду ждать. Пока Дэн оставался рядом, Волк приходил в себя и уже брал контроль в свои руки: так привычно избавлялся от своей беззащитности, и надеялся, что всех его сил хватит, чтобы сдержать слово. «Давши слово — держись.» Волк лишь снова погладил пальцы Дэна, а потом сам отпустил его. Дэн склонился к Лешке, но все же не коснулся его губами, просто ушел. Он торопился на конференцию и сумел не опоздать. Волк не оставил своего плана, он не собирался скучать и сходить с ума два часа, он позвал через медсестру врача и сказал ему прямо: — Я вас сведу с ума своими реакциями, у меня аллергия на больницы. И лучше бы до перевода в палату я просто спал. Пожалуйста. Если вы не поверите мне, то результат вам не понравится, — Волк улыбнулся во все зубы, демонстрируя клыки. — Я не смогу так долго обходиться без людей и без своего кольца. Доктор раздумывал не очень долго, а Волк стоически перенес прикосновение рук медсестры и даже поблагодарил ее. А потом спасительно уснул, ускользая от беспомощности. Он спал странно неглубоко, но все же… Неполноценное марево сна приносило ему Дэна. И можно было верить в свои видения больше, чем во все то, что осталось за сомкнутыми веками. Сладкий дурман растревожил врач — чужой, но Волк постарался сохранять адекватность и помнить, что все в порядке, что это лишь такой способ дождаться Дэна. От того был собран и держался хорошо. В палате Волка уже ждали папа с Алисой, и Волк разулыбался. Он попрощался с ними спустя много часов, перед обедом, отпуская и есть, и домой, тем более, что вахта вот-вот должна была смениться: Волк с неожиданностью узнал, что Женька уже спешит к нему из школы. — Я его не просил, он сам, — объявил отец, и Волк вот теперь поверил, улыбнулся. Но стоило родителям уйти, как Волк схватился за мобильник. Он смотрел на экран завороженно, неотрывно, вглядывался в появившиеся на своих сообщениях вторые галочки и впитывал их небесно-голубой цвет. И лучше мог быть только зеленый в глазах Дэна. Дэн писал Волку ночью, и каждый его ответ казался бесценным. Недели разлуки закончились так, как мог только кошмарный сон. И Волк не сердился вовсе, он прощал легко и сразу, не задумываясь. Дэн писал очень сдержанно, но очень емко. Про то, каким было его ожидание. Как он скучал и как устал быть без Волка. Волк представлял его, произносящим фразы из сообщений, едва веря своему счастью, и снова сам писал Дэну: про родителей, про палату, про то, что обещает вести себя хорошо, потом про Гошу с Женькой и через раз — что скучает и ждет. «Я все время думаю только о тебе, — набрал он сейчас и продолжил: — «Все это время я читал только о медведях». — Волк перечитал и подумал, что со стороны их переписка могла бы показаться бредом умалишенного. Но ничего исправлять не стал — знал, что Дэн отлично его поймет.