Вечные дети

Женька, конечно, вынудил Женьку сопровождать его на инструктаж по сборам — он не мог отказать себе в отдельном удовольствии — смотреть, как Гоша рассказывает и объясняет, как учит, забегая мыслью вперед. Как он в этом точен и выразителен, пусть и не скрупулезен, что вызывало вопросы. Женька не перебивал и даже руки не тянул, слушал молча. И, уловив его настроение, Рыжая не мешала, просто молчаливо сидела рядом, поддерживая во всем, изучая это его новое выражение лица — честно одухотворенное, словно Гоша не про сборы рассказывал, а про картины каких-нибудь великих художников и скрытый в них смысл. Женька сомневалась, что в таком настроении Женька способен понять хоть слово, а значит что-то запомнить. Зато сама использовала несколько Гошиных советов, пакуя свой огромный походный рюкзак. Большой, в половину ее роста. Когда Женька пришел за ней в их девичью спальню, он критически оглядел это чудовище. — Это то, как выглядела бы сумка Гермионы не будь у той подходящих заклинаний, Рыжик? Жуткое зрелище. — А это то, что непременно сказал бы Малфой, будь они дружны с Гермионой, — вставила Лена, зашнуровывая свой рюкзак примерно такого же устрашающего вида. — Ах… какое зрелище! Рыжая с Лордом ее проигнорировали, Женька ответила только Женьке: — Ты преувеличиваешь, это всего лишь мой рюкзак, и я… — Нет, — Лорд тряхнул челкой. — Я. Его понесу я, а ты возьмешь мои вещи… Женька фыркнула, но улыбнулась. — Я сама справлюсь, — ответила она абсолютно ожидаемо. — Я знаю, но я этого не переживу. Придется дать мне побыть героем… Новенькие девчонки сосредоточили на них все внимание, и дыхание их замерло. — Хорошо, но тогда я собираю твои вещи, — заявила Рыжая, и Женька кивнул, подхватывая ее рюкзак. — Пойдем, — позвал он, подставляя Рыжей локоть. — С ума сошел, — шепнула она ему в ухо и, с возмущением отвергнув локоть, взяла Женьку за руку. — Ты надолго? — спросила Даша, одна из новеньких. — Да, — ответила Рыжая твердо, — у нас большие планы, не ждите. Рыжая не думала, о чем девчонки станут шептаться, просто вела Женьку за собой, ведь выступать им было уже утром, и стоило проследить, чтобы Женька и правда взял все необходимое. Дальше она не сидела и не командовала, зато зарылась в Женькин шкаф, но скоро отступила: — Что ты собираешься взять? — поинтересовалась она. Ответил ей Шакал: — Я собираюсь взять все самое необходимое и самое красивое, конечно, тоже. На водопад стоит идти в лучшем, верно? Никак не убежду Олега, но… Он должен пойти в красном! — Она запотеет и станет негодной, — возразил Олег довольно упрямо. — О, Боже, — изрекла Рыжая. — Вы такие странные, но… Хоть Олег нормальный… — Я? — Олег моргнул и почти застеснялся. — Ты, кто ж еще? — Рыжая осмотрела теперь вещи Олега, сваленные на постели. — Идти нужно в удобном и не марком… но можете взять с собой наряды для фото и прогулок под луной, — Рыжая чуть вздохнула. — Только немного. А красного и функционального я могу одолжить. Как ты жил-то без красных футболок? — Мой дед любит белое и голубое, — признался Олег, опуская голову в пол, сам он эти цвета ненавидел. — Жень… — Рыжая не просила и не приказывала, только посмотрела, и Женька извлек красную футболку и запустил ей в Олега. — Держи, можешь не благодарить, у меня есть еще. — Вау! — Славка просиял. — Какая щедрость! Спасибулечки! Вот в ней и пойдешь, а дырчатую возьмем с собой, — Славка решал и не оглядывался, зато уже чуть обнимал Олега. — Эй, может быть, вы мне поможете тоже? — Серый вдруг подскочил со своей постели. — Ну… Чтобы Ира надела функциональное? И не брала слишком много, а то… Она уже достала… Чемодан, — произнес Серега с ужасом в глазах и потерял дыхание. — Зачем нам чемодан, а? А я… Ну, как я ей откажу? Рыжая скрестила на груди руки и уставилась на Лорда: — Так, — протянула она. — Ты умный и талантливый. Я в тебя верю. Сделаем так… Выбрасывай на постель то, что хочешь взять, а я пока… пойду помогу Сереге. Чемодан нам не нужен, как ни крути. Женька кивнул, мысленно обещая Рыжей использовать все Гошины советы, а она быстро вышла, уводя счастливого Серегу за собой. По ее возвращению постель Женьки была пуста и застелена, а его школьный рюкзак собран четко и по плану Гоши. Женька пихнул Женьке список: — Вот, это то, что я собрал. Точно по Гошиным пунктам, но только без плавок. — Оповестил Женька с гордостью. — Зато я взял запасные шорты, чтобы плавательные могли сушиться, даже двое. И бутылку для воды с водой. А вот железной миски и приборов у меня нет, но… — У меня две, у Шакала пяток, да и у Гоши с Волком есть запасные, — закончила Рыжая, быстро проглядывая список, выведенный Женькиным внятным и красивым почерком. — Молодец, — похвалила она. — Я опасалась, что ты не слушал, но… Все отлично. Ты не взял репеллентов, но у меня есть и они. И… Жень, нужен дождевик или ветровка. И не спорь, дело не в тепле, а в непредвиденных обстоятельствах. И свитер… которого у тебя нет, — Рыжая вздохнула. — Напишешь об этом… вожатым, — закончила она, вспоминая, что вокруг них пацаны. — Но ты супер. С Ирой было сложнее. Женька кивнул, уже странно мечтая об огромном вязанном свитере Гоши.

***

«Иду в поход, два ангела вперед: Один душу спасет, другой тело бережет.» Дэн не напевал, но прокручивал мелодию и стих в голове, пока собирался. Такого опыта у Дэна не было вовсе, потому он опирался только на советы Леши, который по случаю отбоя уже торчал в его комнате и советовал прямо на живую. В общем-то большую часть реально нужного Лешка готовился тянуть на себе, и Дэну можно было собрать всего-то маленький рюкзак нужного лично ему, но то не входило в его представления, и Дэн добыл у завхоза походный рюкзак и теперь честно готовился делить с Лешей ношу, отдельно пакуя в рюкзак все нужное для первой помощи. — Мог бы и поменьше ухмыляться, — заметил Дэн, оглядывая свои труды. — Это подвиг вообще-то. — Я знаю, — Волк улыбнулся. — И я не смеюсь, я радуюсь и очень. А еще любуюсь, ты такой сосредоточенный и серьезный, словно мы идем на дракона, а не на водопад. Дэн, тебе… Там понравится, я сделаю для этого все. Будет весело, а в озере у водопада можно купаться. И мы не будем совершать никаких блицкригов, а то все удавимся. Уже предвкушаю, как станем бороться с зеленой слизью: зуб даю, Женька утопит нас, будет ныть и требовать привалов каждые полчаса. Надеюсь, Гоша убедит его хотя бы не наряжаться в белое… Если что и забавно — так это. А ты… Просто мой… Самый лучший, — утвердил Волк, присаживаясь рядом с Дэном у рюкзака, опираясь на колено. — Давай, я помогу? Стоило оказаться к Дэну близко, почувствовать его плечом, утопая в его запахе, как Волка повело. Он и правда хотел закончить сборы как можно скорее, потому что уже минут десять мечтал поцеловать Дэна. Но тот с самого начала четко обозначил, что вначале сборы. Дэн хмыкнул: — Точно поможешь? Или подкрался с намерениями? Дэн оторвался от рюкзака и теперь, глядя на Лешу, очень медленно облизал губы, а потом и коснулся Лешкиных лохматых волос, нисколько не возражая против намерений, которые читались в Лешином взгляде. — Я пришел на помощь, честно, как настоящий рыцарь, — отозвался Волк, и не думая сопротивляться всему тому, что чувствовал рядом с Дэном вообще, а когда он делал так — особенно. — Просто рядом с тобой обычно все планы меняются. Глаза Дэна сияли, и Волк, как никогда, обнаруживал вокруг небо, то самое, что повсюду. Дэн словно носил в своих глазах солнце и звезды, лес и пахучие травы, в груди небо, а в ладонях сердце. Сердце Волка. И оно там замирало, трепетало, стучало так рвано и с таким восторгом. Волк не ждал — наслаждался каждой минутой. Рядом с Дэном он просто любил здесь и сейчас. И теперь чуть склонил голову, чтобы коснуться виска Дэна губами, а потом, спустившись вниз к уху, мазнул языком и прошептал: — «Дело в том, что вы чертовски привлекательны, и я хотел бы, чтобы мы занялись любовью». Волк был ужасно самоуверен, хотя у Дэна в руках был вовсе не хрупкий бокал с шампанским, а целая железная походная фляга со спиртом, медицинским, конечно. Дэн тихонько рассмеялся, сунул флягу в рюкзак и обвил руками шею Лешки. — А потом скажут, что я околдовал благородного идальго? — Ну, так и было, — Лешка уже нависал над ним. Следующая цитата пришла к ним обоим одновременно: — За мои зеленые глаза… Они закончили смехом, который очень быстро утонул в поцелуе. Лешка был взбудоражен, вдохновлен и совершенно счастлив вечером нынешним, что медленно переходил в ночь, и всеми последующими вечерами в походе, которые были так жданны. Так, на самом деле, вольны. В походах всегда расслаблялись все, доверяли даже те, кто не очень-то и умел, и вершилось отдельное волшебство, роднились сердца. В походах, как в любом пути, было столько свободы. Волк обожал лес фанател по нему лишь чуть меньше, чем по глазам Дэна и жаждал разделить этот мир с Дэном: особенный, сказочный, чарующий, пахучий, зеленый. Дэн и сам был таким миром, но словно не знал, на кого именно похож, и Волк мечтал показать. И любить Дэна вот так… Так, как можно было, например, сейчас. Потому что Дэн разрешал. А Волк уже завладевал его вниманием, уже обнимал собой, накрывал, и губы Дэна были той самой звездой и вершиной. Волк целовал их, раздвигая языком, и его солнце жарило под крылом. Лешка целовал, а его руки жарко скользили по телу, и Дэн даже не уступал, это было другое — он верил этим рукам, хотел их, и было неважно, что под спиной прохладный и жесткий пол. Лешка не дал Дэну удариться, подхватил под затылок, тут вдруг вспоминая, что спешить им некуда, и потянул к себе, вытягивая вверх. Дэн шало улыбнулся и напомнил: — Волчок утаскивает из кровати под ракитовый кусток, а не наоборот. — Это неправильный волчок, не твой. Твой заботлив и помнит, что ты любишь быть укрытым. Дэн не возразил, улыбаясь мысли о том, что у него и рыцарь, и волк — настоящий оборотень. Который раздевал, целовал, утягивал на постель, теперь оказываясь снизу, распаляя и лаская. И Дэн не сходил с ума, но с полным осознанием отдавался Лешке. Его теплу и жару, прикосновениям и шепоту, так странно легко доверяя, как никогда и никому.

***

В честь того, что в этот раз в поход шло сразу трое взрослых, отряд разрешили расширить аж до пятнадцати человек, вызывая нездоровый ажиотаж. В прошлом году с ними ходили только свои, проверенные, в эту же группу вползли и те, кому по мнению Гоши, такое развлечение понравится не могло. Женька, в первую голову, но и Ира с Сережей тоже были не из тех, кого Гоша потянул бы в горы. Но, по счастью, им предстояло взобраться лишь на приличный холм, углубиться в подлесок и устроить лагерь у озера. Гоша ходил этим маршрутом еще в бытность воспитанником, ибо Волка он не бросал никогда, а тот жить не мог без авантюр, и в этот год авантюра была как никогда привлекательна. Сомнительно было найти эдельвейс там, куда они отправлялись, но Волк явно предвкушал, как будет карабкаться к нему ради прекрасных глаз Дениса. Проводить их в дальний путь явилась и Дина с их отрядом, из которого в поход позволили идти лишь четверым самым достойным, и Алиса. — А «Прощание славянки» тоже будет? — уточнил Гоша, когда обе они подошли к нему. — Ну, так-то лагерь остается и без тебя, и без Лешки, и без Дениса, я даже подумывала вызвать директора, чтобы мы не были совсем беззащитны, но потом вспомнила, что Славку вы тоже забираете, так что мы должны справиться, — Алиса улыбнулась и пожала плечами. — Хотя будет скучновато. — Особенно, учитывая, что Максим Леонидович уже назначил себя новым сопровождающим для первого и второго отряда на море, — вздохнула Дина. — Он отлично играет в волейбол, — парировал Гоша. — Раньше играл с нами, а потом просто спихнул все на нас с Волком, но ты ему спуску не давай. Динины глаза тут же вспыхнули: — Ты не шутишь? — Ни капли, он еще и азартен ужасно, настоящий спортсмен. Гоша улыбнулся мечтательно, представляя себе Максима в его светлых брюках и с суровым взглядом, на которые он сменил обрезанные джинсы и весь задор их с Волком детства, когда Дина принесет ему волейбольный мяч и отказаться станет так трудно. В этот-то момент тот и явился. В тех самых брюках и со значением сказал: — Георгий! Гоша обернулся, ужасно жалея, что нельзя выпустить дым в лицо Максиму. — Я! — признал Гоша, улыбаясь. Он не тушевался и не волновался, Максим, прости господи, теперь Леонидович, и правда должен был заменить его и Лешку, и ему было не отвертеться. А значит, все обязывало его тряхнуть стариной, которая ни капли не развалилась. Максим чуть склонил голову и залез в карман, и Гоша точно знал — зачем, но Максим лишь оставил там руку. — Ты будешь ответственным, потому что с остальными это не сработает. Мобильник всегда со мной и… Если что, звони. Максим отлично знал маршрут, он сам водил… Хотя это было не совсем точно, скорее ходил по нему с мелкими Волком и Гошей. И… стоило признать, было это не так уж плохо. — Как так не сработает? — Волк подошел совершенно бесшумно. — Я ужасно ответственный. Максим возвел очи к небу и усмехнулся: — Ты отвечаешь за безобразия, а Георгий за порядок, жизнь и здоровье, не выдумывай. И не доставляй ему хлопот. — Со мной разве было так уж трудно? — спросил Волк вкрадчиво, и Макс, как Волк и рассчитывал растерялся, но ответил честно: — Нет. Было увлекательно. Иначе я бы не разрешил. И бился с твоим отцом. — Не на жизнь, а на смерть, — закончил Волк. — Девочки, вы… не теряйтесь, Макс — свой человек. Он всегда на нужной стороне, как бы ни прикидывался. Он еще и в шахматы играть умеет… Дина тут же подобралась и осведомилась с достоинством: — Правда? Или как школьник? — Правда, — ответил Максим Леонидович, забывая о своем теперешнем высоком положении. — Тогда я вас жду сегодня вечером. Мне и в клубе помощь не помешает… Макс кивнул прежде, чем успел найти свое заклинание. Оно было о том, как он ненавидит детей. Его собственная странная такая мантра. Она позволяла дышать в лагере легче, но никогда не была правдой. — А еще… Он танцует, — тихо сказал Волк, и Максим прикрыл глаза. — И может заменить меня на тренировках. — О, дитя, я знаю, — отозвалась Алиса. — Но буду милосердна и к Максиму, и к господину директору. Перестав хранить отношения с Митей как тайну, Алиса теперь легко бравировала его близостью, любовью и ревностью. Глаза открывать расхотелось, и Максим, которому было всего-то двадцать семь, мысленно проклял Волка, но в процессе и передумал. Не стоило проклинать того, кто вел ребят в поход. Макс не верил в магию, однако… Точно знал — может и сработать, и пожелал Гоше с Лешкой легкой дороги, пожимая им руки, отпуская. Это не было так уж тяжело, они уводили с собой всех уникумов, недоносков и переносков, и Максу должно было стать спокойно. Но он точно знал, что никто иной, как один из них. И он-то оставался. Язык так и чесался сказать Дине и Алисе, что теперь… присматривать стоит уже за ним. Но Максим держался хорошо, его эмоции никогда нельзя было прочесть по лицу. Строгому и серьезному, даже жесткому. Они проводили отходящий в сторону леса отряд. Лес пугал Макса настолько же насколько и манил, но… Он оставался в лагере, в их нынешнем общем доме. И обещал его беречь. Отвественность эта была тяжела. И он пришел утром на общий завтрак с Диной и старшими отрядами, вспоминая и обнаруживая все старые привычки — весь в черном. Черная футболка и черные джинсы, черная рубашка поверх, черные кеды — не туфли. Его собственная взрослость стиралась так легко, и голова немного кружилась, хотя с Максом было не забаловать. Он знал, как держать в узде ребят, так же как всегда держал в ней самого себя. Ведьма Алиса подошла к нему со спины и сказала просто: — Брось, всего три дня без вожаков. Справлялись же раньше.