Incredibly loud and extremely close

Глава 98. Я просто изменилась

Февраль 2022 года Пекин, Китай

— Проходи, — я распахиваю дверь пошире, делая приглашающий жест. Женя проскальзывает сюда так осторожно, словно боится обжечься об меня. Мы условились сегодня обсудить наше будущее. Поговорить о том, что нас ждёт дальше, куда мы оба хотим двигаться и чем заниматься в будущем. Я не знаю, с чего начать, и, судя по её виду, Женя тоже не понимает, как начать этот диалог. Это сложное дело, особенно в текущей обстановке напряжения вокруг нас, но я понимаю, что мы должны это сделать. — На улице прохладно сегодня, — Женя потирает руки, когда садится на стол. — Вижу, что ты позаботился о чае. Это здорово, спасибо тебе. — Да, я так и подумал, что ты замерзнешь, — я разливаю чай по чашкам. Раньше я не понимал, почему мама любит заваривать чай в ситуациях, которые вызывали у всех нервное напряжение, а сейчас, когда во мне самом нервы стянуты в клубок, ощущая медитативный эффект этого такого простого действия. — Что-то ещё хочешь? Можем заказать. — Юзу, я не голодна, не переживай, — Женя берёт меня за руку и тянет вниз, заставляя присесть на стул. — Садись, сколько не оттягивай это, но мы должны обсудить это. — Я понимаю, просто хочу создать нам комфортную обстановку, — я бросаю улыбку и сжимаю её пальцы. — Давай поговорим, ты права. — С чего ты хочешь начать? — Я заканчиваю карьеру, объявлю об этом в ближайшие месяцы, вероятнее всего в июне, когда закончится тур. До этого не хочу делать никаких объявлений, пусть пройдет шоу, а после я публично сообщу об этом. Не знаю ещё точно как и в каком месте, но... Но это произойдет, — я шумно выдыхаю. — Да, так будет лучше всего. — А что дальше? — Женя шумно выдыхает, — куда потом? — А потом буду строить свою жизнь, создавать шоу и, надеюсь, смогу наконец-то объявит всем о своей личной жизни и о том, что я счастлив, — я сжимаю холодные пальчики Жени, — что мне не придется больше выдумывать пустых причин, по которым я должен уезжать из страны к тебе. — И как ты видишь наше будущее? Наше вместе. Нашу совместную жизнь, — она немного хмурится, — как и где мы будем жить? — Мне бы хотелось, чтобы мы были с тобой вместе, конечно же. Желательно большую часть года, если не каждый день. Хочу видеть тебя по утрам и вечерам, вместе готовить шоу, программы и развивать наш бизнес. Возможно, создадим с тобой академию фигурного катания для маленьких детей, которые смогут учится кататься, которым мы будем помогать, — мечтательная улыбка появляется на моём лице, — а потом будем и своих детей учить кататься. — И где всё это будет? В какой стране, Юдзуру? Голос Жени до невозможности пуст и холоден, и это выдергивает меня из мыслей. Ей не нравится мой план? Если так, то мы можем внести в него коррективы, придумать что-то другое, может быть найти другие пути развития вместе. Что-то всегда можно придумать и решить. — Хотелось бы в Японии, где у нас с тобой будет множество возможностей, где мы оба с тобой сможем продолжать кататься. Но, конечно, мы можем рассмотреть варианты каких-то временных мест, попробовать что-то, но основной базой стоило бы выбрать именно её, — я внимательно слежу за её реакцией и тем, как от каждого моего слова меняется выражение лица Жени, как она становится всё задумчивее и хмурнее. — А ты хотела что-то ещё предложить? — Я не уверена, что готова оставить маму, родную страну, друзей и свою жизнь. Это всё моё, это часть меня, а Япония, как бы я её ни любила, всё равно всегда будет чужой страной. Её слова ранят меня в самое сердце, подтверждая все мои опасения по поводу нашего сегодняшнего разговора. Я ощущал, что её разъедают сомнения, что Женя не просто так бесконечно хмурится, когда я говорю о будущем, что её намеки на то, что в России много шоу и контрактов — это не просто слова, а в большей мере её сознательный выбор. Она и правда выбирает свою родную страну. — Ну мы можем с тобой попробовать совмещать эту жизнь. Жить на две страны. Конечно, это будет сложно, — я пожимаю плечами, — но мы попробуем. — Ну и что из этого получится? Месяц тут, месяц там, а по итогу ни работы, ни карьеры нормальной не выстроится, останемся с пустыми руками — и всё тут! — она нервно отдергивает руку. — Ну а что тогда ты предлагаешь, Женя? — я начинаю понемногу злиться. — Какое у тебя есть предложение? Что ты считаешь необходимым в данной ситуации? Как мы должны жить и строить карьеру, совмещая при этом с личной жизнью? — Я не знаю, — она повышает тон, – если бы я знала, то давно бы уже сказала тебе, а так я попросту не понимаю, что мы должны делать! Мы молча смотрим в упор друг на друга, не предпринимая никаких попыток приблизиться. Во всех смыслах приблизиться. Я не знаю, чего она хочет, как мы можем существовать одновременно в двух странах и что делать с тем, что я хочу, действительно хочу, строить своё фигурное катание на вес мир. Но начать с родного края. — Нам надо дать время друг другу. Мы не можем принимать решения важного сейчас, — Женя прикусывает губу, — я не готова сказать «да» переезду в Японию. У меня сейчас контракты, шоу... — Но ты знала, что я завершу после Игр и буду готов забрать тебя к себе, мы ведь обговаривали это миллион раз, Жень. — Но всё могло измениться! Ты мог решить продолжить и ещё пару сезонов покататься... — Да не мог я! — я встаю на ноги и нервно хожу по комнате. — Я тебе говорил уже, что все, у меня другие планы, у меня желание создать своё шоу. Я хочу, чтобы ты была в команде, чтобы ты каталась вместе со мной, помогала развиваться. — Ты хочешь, чтобы я была твоей тенью, а не личностью, — она злится ещё сильнее, что отражается в брошенных фразах. — Ты хочешь посадить меня на цепь и запереть в своём доме. Не так ли? — Да почему ты вообще что-то такое выдумываешь? Я тебя сказал, что я хочу вместе с тобой создать школу. Вместе выступать в шоу, делать всё вместе! — Но это будет происходить на территории твоей страны, под твоим именем, под твоим руководством! Я буду просто сбоку как декорация. — Что ты вообще выдумываешь, Женя? — я останавливаюсь перед её стулом, пытаясь понять, как ей вообще могло такое прийти в голову. — Ты о чём сейчас говоришь? Я тебе объясняю, что мы не будем только в одной стране жить. Мы начнем развитие в Японии, а после переключимся и на другие страны, на другие места. Будем обсуждать возможности того, как на весь мир рассказать о том, что мы хотим сделать, как изменить родной вид спорта. Ты понимаешь это? — Это твоя мечта, а не моя. Она произносит это так тихо, что сначала кажется, будто эти слова не предназначаются мне, но их смысл оглушает. Неужели это действительно так? Неужели это исключительно моя мечта, а не наша общая? Мы и раньше обсуждали то, что будет после, но в самых общих чертах и словах, не концентрируясь на чем-то конкретном. Женя никогда не говорила, чего она хочет добиться, где она хочет быть и чем заниматься, а я... я всегда знал и говорил о своей будущей карьере, которая будет ещё ярче, чем настоящая. — А чего ты хочешь? — я опускаюсь перед ней на корточки, пытаясь поймать взгляд. — О чём ты мечтаешь, Женя? Что в твоих планах на жизнь? — Я просто хочу заниматься любимой работой и быть со своей семьёй, — в её глазах стоят слёзы. — Я хочу быть с тобой, но я не понимаю, как мы можем это совместить. Я хочу быть с тобой, но я не готова стать твоей женой и опорой в будущем. По крайней мере не так, как ты этого хочешь, не так, как ты этого заслуживаешь. Тебе нужна та девушка, которая будет рядом в каждую секунду твоей жизни, помогая справиться со всем, что на тебя навалилось, а я... Юдзуру, я не готова к этому. Я не рождена быть примерной японской женой. — Нет, ты не права, — я обрываю её. — Мне не нужна послушная и ручная, мне нужна ты. Живая, со своим сложным характером и своими целями. — Нет, — она качает головой, — это не так. Ты же и сам видишь, что твои мечты подразумевают то, что рядом будет девушка, которая будет их разделять, будет помогать в их реализации. А я не такая, я хочу строить свою карьеру, а не школы. — Но разве ты не говорила, что не хочешь кататься в шоу, потому что это скучно? Да и про телевидение ты еще месяц назад говорила, что это неинтересно, это утомляет. — Да, но работать в школе — это не утомит? — Женя зажмуривается. — Юдзуру, мы с тобой говорим о разных вещах. Я не готова строить настолько серьезные вещи сейчас. — Ну тогда ты можешь заниматься всем, чем захочешь. Я помогу тебе выбрать новое направление, мы найдем способ сделать тебя счастливой. Ты разве так не думаешь? — я всматриваюсь в её лицо. — Я подарю тебе весь мир. — Но я не хочу, чтобы мне его дарили, Юдзуру, я хочу сама развиваться. — И что ты предлагаешь? — Я не знаю! — она подскакивает и широким шагом подходит к окну. — Я не знаю, что нам делать, но то, как я два года назад хотела быть с тобой, изменилось. Эти слова вырываются из её рта, и они становятся тем камнем, который попадает мне в самую грудь. Я даже отшатываюсь на физическом уровне, прислоняясь спиной к стене не в силах поверить в то, что она сказала. Она больше не хочет этого? Она... — Я не разлюбила тебя, но я изменилась сама, — я слышу в её голосе слезы, — мы изменились, мы повзрослели и тот мир, которым мы представляли его несколько лет назад, тоже изменился. Я больше не чувствую себя той девочкой, которая готова бросить всё ради чего-то. Я бы не смогла снова уехать в Канаду ради карьеры даже на время, а ты хочешь, чтобы я переехала полностью к тебе, позабыв о жизни о обо всем, что меня окружает. — Но ты сама говорила, что хочешь быть вместе, что ты устала от того, как мы живём и при этом не живем только, — я провожу рукой по лицу. — Женя... — Я люблю тебя, Юдзуру, но эта жизнь... Я не создана для японской жизни, я не создана для того, чтобы быть удобной женой для великого мужа. А ты именно великий человек, который не сможет жить простой жизнью обычной семьи. Да вся твоя семья будет на виду, что уж говорить. — Я не знаю, что тебе сказать, — я сипло выдыхаю, — я... Чёрт, ты мне ещё месяц назад говорила, что готова быть со мной в любом месте и в любое время, а сейчас выясняется, что ты вовсе не собиралась быть со мной каждый момент. Что для тебя важнее стабильность дома, чем наша любовь. — Я так не говорила, Юдзуру! Я не сравнивала это, я просто говорю, что не понимаю, как это объединить. И я не готова отказаться от своей жизни. Я молчу, пытаясь это как-то осмыслить, но в моей голове лишь пустота. Мы с ней планировали быть вместе вопреки всему. Последние четыре года мы ждали, когда оба завершим и будем свободны. Мы надеялись, что будем после Пекина уже вместе, а сейчас... Как же так получилось, что она не готова на этот шаг? В какой момент это произошло, когда изменилось её мышление? — Нам надо обоим остыть, — Женя вытирает слезы и встает, — давай продолжим говорить утром? Дадим себе ночь всё обдумать. Я улетаю послезавтра поздно вечером, у нас ещё есть время, мы с тобой встретимся и спокойно поговорим. — Наверное. Мой голос звучит настолько чужим и пустым, что я сам поражаюсь этому. За этот час... за это время изменилось всё. И теперь потеря Олимпийского золота кажется ничем. — Прости меня. Но постарайся понять и мою точку зрения, Юдзуру, — она тянется рукой к моему лицу, но я едва заметно качаю головой. Я не вынесу сейчас её прикосновений, я просто не смогу. Мне нужно пространство, мне нужно это. — Напиши мне позже. Она долго смотрит, силясь что-то увидеть в моих глазах, но находит лишь пустоту, которая образовалась после её слов. Я не знаю, что ей сказать, и просто отпускаю её взгляд, делая шаг в сторону двери. Она молча понимает мой намек и, не показывая, что обиделась, быстро одевается, не застегивая до конца куртку, и замирает у двери. – Не сердись на меня, Юзу. Мы оба изменились, нам просто нужно понять, как двигаться дальше, что будет после. — Завтра поговорим. Женя встает на носочки и оставляет легкий поцелуй на моей щеке, и после выскальзывает за дверь, плотно прикрывая её за собой, пока я так и стою посреди коридора, оглушенный её признанием. Я не знаю, что произошло и как, но теперь я понимаю, почему у меня было такое плохое предчувствие. — Я так её люблю, — я хриплю это, ощущая боль в груди, и прикладываю туда руку. — Я так люблю... Слезы срываются с моих ресниц, когда я возвращаюсь в комнату и вижу отодвинутые стулья, недопитый чай в чашках, слышу аромат её духов. Всё это накатывает, разбивая меня на мелкие частички во второй раз за эту неделю. Но если в прошлый раз я понимал, что Олимпиада — это не конец жизни, а новый этап, то сейчас я просто не знаю, как жить дальше и как отпустит её. Мы оба выросли и изменились, но от этого эти изменения лишь больнее бьют по нам. Я люблю её и хочу счастья, но готов ли я отпустить Женю? Готов ли я признать, что мы стали чужими друг другу? И готов ли я шагнуть в новую жизнь без неё...