Incredibly loud and extremely close

Глава 89. Очередной рубеж

Январь 2022 года Москва, Россия

— Привет, дорогая! — Кристиан обнимает меня и целует в щеку, задевая уголок губ. — Как ты? — Все хорошо в той степени, в которой может сейчас быть, — я не разжимаю объятий, погружаясь в тепло, которое он мне дарит. — Спасибо, что приехал. — Все готов по первому твоему зову явиться сюда и провести столько времени, сколько потребуется. Ты хочешь побыть на улице? Тогда тебе надо потеплее одеться. — Нет, идём в дом, — я разжимаю наши объятия и прячу руки в рукава свитера. Зима очень холодная, меня сильно морозит, поэтому я быстро поднимаюсь по крыльцу. — Чай? Кофе? — А сама что будешь пить? — Крис снимает с себя верхнюю одежду и переобувается в тапочки, которые я купила специально для него. — Мне без разницы вообще. — Ну, у меня заваривается чай и есть блинчики, поэтому мы можем перекусить, а потом посмотреть что-нибудь по телеку. — Согласен, я всегда за! Мы проходим на кухню и, пока я суечусь с тем, чтобы накрыть на стол, Крис спокойно включает нам какую-то спокойную музыку на фоне. Это что-то знакомое и одновременно с этим новое, словно я такого никогда не слышала ещё. Но это так ласкает слух, что я застываю около стола, поставив чашки. Неужели это... — Это твоё новое? — Да, — Кристиан следит за выражением моего лица. — Это новое. Мы на неделе записали на студии, ещё только черновой вариант. Я смотрю ему в глаза, пытаясь прочесть что-то, но Крис молчит. Эта мелодия ласкает меня и говорит больше, чем могут выразить слова. Это любовь в том виде, в котором Кристиан может её дать мне. Это его способ показать, что те чувства, которые были в нём ко мне, не просто не умерли, но и пустили новые веточки подобно растению после долгой спячки. Меня оглушает от этого осознания. Крис и я... Возможно ли что-то между нами? Я думала об этом бессонными ночами после того, как мы вернулись из Петербурга. Я вспоминала наши поцелуи, его объятия и теплые слова, которые он шептал, пока мне нужно было выплакаться. Я долго думала об этом, только так и не нашла ответа. Что же будет с нами? — Очень красиво, — я произношу это немного натянуто, и тут же поворачиваюсь за заварочным чайником. — Просто прекрасно, как и всегда. — Тебе права нравится? — Да, конечно, я бы никогда не сказала тебе что-то, лишь бы утешить. Я ставлю между нами, прямо по центру стола, чайник, и устраиваюсь напротив него. Сначала я хотела сесть рядом, но сейчас, после его музыки, я боюсь этого делать. Я просто не могу ему врать о своих чувствах, когда внутри меня самой царит полная неразбериха. Мы до сих пор откровенно не поговорили с Юдзуру, да и я не хочу начинать этот разговор до игр. Я жду момента, когда ля него завершатся игры и в тот период до Гала мы с ним все обсудим. Нам надо поговорить обо всём. Мы разговариваем об отвлеченных вещах, но мысленно я раз за разом возвращаюсь к той ситуации и своим чувствам. Тогда мне было плохо и какая-то часть меня мечтала просто забыться и не слышать своего внутреннего голоса. Мне хотелось пропасть в его объятиях и ощутить любовь, которую Кристиан дарит мне. Я знаю, что он давно и безответно в меня влюблен, но то, что я испытываю к нему, совсем не похоже на чувства, о которых он мечтает. Во мне нет той любви к нему, которая есть по отношению к Юдзуру. Юзу для меня всё. В некоторые момент он кислород, без которого я не могу дышать. Порой он сердце моего тела. И часто частичка моей жизни. Думаю о нём и о том, как мне тяжело будет рассказать ему правду. Меня поглощает стыд за ту прошедшую ночь, мне больно от того, что я позволила себе поддаться горю и забыться в объятиях мужчины, который хочет подарить мне всю свою любовь, но к которому я испытываю лишь дружескую нежность. Я ощущаю сея грязной, предавая сразу всех дорогих мне людей, да и себя заодно. Я обещала никогда не использовать его любовь против него, а получилось, что я это сделала... — Ты где-то далеко, Женя, — он машет рукой перед моим лицом, и я понимаю, что действительно так глубоко погрязла в своих мыслях, что перестала его слышать. — Земля вызывает Женю. — Да, прости, я тут, — беру чашку в руки и ляпаю первое, что приходит в голову. — Я тут подумала, может рвануть после Олимпиады куда-то в Европу? Прогуляться по городам, посмотреть что-то новое. Хочу отвлечься ото всего. — Давай, я только за! — он сразу воодушевляется. — Давай в марте? Посмотрим Италию, покатаемся по каналам Венеции. Ещё можно будет в Испанию поехать, там такая прекрасная погода будет в это время! Никакой жары, совершенно комфортная температура для длительных прогулок. — Возможно, мне тоже очень хочется посмотреть города, ты прав. Италия и Испания — отличное начало путешествия. И в марте у меня как раз будет отдых, в самом начале месяце. — Супер! Я посмотрю билет и, возможно, что-то забронирую уже даже, если ты точно согласна. — Давай пока не торопиться? Я точно уточню все по числам, чтобы случайно не возникло неполадок, а потом уже будет планировать с тобой наш отпуск. Договорились? — Да, но я все равно начну продумывать наш маршрут! Хочу тебе столько всего показать, ты бы знала! Ты должна увидеть мир глазами туриста, а не фигуристки. Ты была в разных странах, но не видела самых красивых мест мира, Женя! — Я знаю, но я все равно счастлива, что у меня была такая возможность. Участвовать соревнованиях, а потом ночью между произвольной и гала бегать по городу, пытаясь все увидеть, это незабываемо. Я бы не променяла это ни на что в своей жизни, честное слово. — Я верю, Женя, что ты, — он берет меня за руку, заставляя поставить чашку на стол, — я ни в коей мере не обесцениваю твой опыт, просто хочу тебе показать немного другой мир, в котором не надо торопиться вернуться в номер, чтобы хоть немного поспать и собраться на каток. Силюсь улыбнуться, но выходит какая-то гримаса. Я бы всё отдала, лишь бы вернуться в то время, когда я по ночам сбегала в чужой номер... *** — Как твои дела? — Вроде хорошо, подготовка по плану, всё делается так, как я и планировал изначально, — Юзу выдыхает в трубку, — да, все в порядке. — Я не слышу бодрости в голове и желания наконец-то оказаться на олимпийском льду. Что такое? — Да все в порядке, физически я здоров ровно на столько, насколько это вообще может быть в моей ситуации, — мягко скрипит матрас, и я понимаю, что он лёг на свою постель. — Так что готов. — А морально? Что с твоим моральным состоянием? Юдзуру молчит, и я обеспокоенно кусаю губы. Что с ним такое? Мы созвонились впервые за последние несколько недель, спонтанно списавшись и поняв, что мы оба свободны, и мне до слез грустно слышать его такой печальный голос. Он говорит, что все нормально, но в каждом слове слышится обратное. Он не порядке. С ним не все хорошо. — Ты одна? Мы можем включить видео? — он прерывает поток моих нервных мыслей. — Конечно, — я тут же переключаю камеру и сажусь так, чтобы он мог меня видеть. — Нормально? — Так намного лучше, — он появляется в поле моего зрения, одним своим видом отвечая на вопрос о его состоянии. — Привет ещё раз. — Привет, — я произношу это тихо, словно боясь потревожить, — теперь я вижу. Он просто пожимает плечами в ответ и откидывается на подушки. Он не похудел, не выглядит серым, но его взгляд, положение плеч, напряженность скул — все говорит о том, что эти игры для него обуза, а не мечта. В прошлый раз, когда у него была травма серьезнее и времени было меньше, Юзу горел желанием оказаться. Сейчас я вижу едва тлеющий уголек в его глазах, который уже не разгорится. — Может откажись? Зачем тебе то, что не важно? Ты заставляешь себя. А сам всем всегда говорил, что делать такое надо только из любви, а не по принуждению. — Я знаю, — его взгляд скользит по экрану телефону, — я хорошо помню эти слова. Только сейчас я сам себя связал обязательствами, обещаниями... Я не могу просто так взять и сняться. Подвести свою страну, подвести родных, фанатов, болельщиков, близких людей. Как вы все будете на меня смотреть, если я сейчас проявлю слабость и откажусь от участия в старте? Если скажу, что мне просто не хочется. — Мы скажем, что ты сильный духом человек, если смог это признать, — я говорю каждое слово четко и уверенно, будучи абсолютно убежденной в этом, — намного проще струсить, но ты принимаешь вызов не от Нейтана, Юмы или других спортсменов. Ты принимаешь его от самого себя, ты заставляешь мир взглянуть на тебя по-другому: ты сильная личность со своими идеями. Ты не хочешь быть простым спортсменом, который плывёт по течению. Юдзуру молчит, опустив голову, и в какой-то момент мне начинает даже казаться, будто сейчас звонок оборвется, когда я замечаю слезинку, сорвавшуюся с его ресниц, а затем и едва слышный всхлип. Несмотря на то, что Юзу никогда не стеснялся своих эмоций и всегда достаточно открыто показывал слёзы, именно сейчас моё сердце сжимает от боли за него. Никому из нас не понять того, что ощущает человек, дважды подряд выигравший Олимпийские игры, и теперь вынужденный бороться за каждый балл. Он хочет выиграть и сейчас, но все мы понимаем, что тут может помочь только огромное чудо в виде падений всех основных соперников и чистейших прокатов Юзу. Только при таком условии, когда не просто он сам откатает чисто, но и его соперники сделают ошибки, он сможет победить. Ни при каком другом раскладе ему не оказаться на первом месте. — Ты самый сильный мужчина, которого я знаю. Я произношу эти слова от самой души. Я действительно не знаю второго такого человека, который выдержал бы столько ненависти и ничего не сделал бы с собой, и при этом человека, который выиграл все трофеи в своей карьере, но ни на секунду бы не зазвездился. — Я ощущаю себя слабым и беспомощным. Мне кажется, что я ничего не могу, что во мне нет сил. Я опустошен внутри, во мне нет огня... ¬ –– Позволь себе быть слабым. — У меня нет этого права сейчас. Я обязан им всем. Если я жив, я должен принять этот вызов и поехать на игры, — он задыхается от собственных рыданий, и я начинаю плакать следом. — Они не простят мне этого, если я откажусь. — Ты хотел уйти, неужели тебе не плевать на это? Неужели тебе важно их мнение? — Они могут не позволить мне открыть своё собственное шоу. Запретить снимать катки, запретить трансляции шоу... Они сделают все, чтобы уничтожить моё будущее а территории моей любимой страны. — Но у тебя есть весь мир. — Но нужен ли я этому миру? Его вопрос ранит меня и обездвиживает. Мне кажется, что я физически не могу открыть рот и что-то ему ответить. Как ему вообще в голову приходит такое? Как он мог подумать, что он никому не нужен? Какого черта эти мрази из федерации управляют его мыслями даже сейчас? Какое право они имеют указывать человеку, как поступать? Уже давно они никоим образом не содержат его, не выделяют средств на покупку каких бы то ни было костюмов, инвентаря и прочего — ещё после своей первой Олимпиады Юзу полностью отказался от этого и существует исключительно на честно заработанные средства, не имеющие никакого отношения к ним. И сейчас ему пытаются что-то предъявить... — Тебя люблю я. Тебя любит семья, близкие люди, знакомые, друзья... У тебя армия фанатов, которые по одному твоему щелчку готовы напасть на любую организацию, которая тебя обидит, даже не разбирая причины. Ты не один, Юдзуру, мы все за твоей спиной. Только дай знак — и мы выйдем вперёд. — Я это знаю. Но иногда, как сейчас, у меня острое чувство одиночества, — он вытирает глаза, смахивая слезинки, и я внимательно слезу за тем, как меняются эмоции на его лице, — мне кажется, будто меня никто не понимает, не знает, что происходит внутри головы. — Мы не знаем, потому что ты нас туда не пускаешь. Если бы ты только приоткрыл свою завесу, если бы только рассказал, что чувствуешь... Мы бы намного лучше знали, как тебе помочь. — Это страшно... Я как будто столько лет держал это в себе и сросся с этой тайной, что теперь просто не могу оторвать её от себя, отделить её от своей личности. Я и есть эта тайна. — Юзу, ты всегда был для нас загадкой, но ты не должен больше придерживаться какого-то выдуманного тобой образа. Достаточно будет просто стать самим собой, тебя от этого не станут меньше любить родные, фанаты тоже хотят увидеть, что скрывается за яркой улыбкой. И я... Я всегда с тобой, всегда на твоей стороне. — Спасибо тебе... Мы молчим, смотря в экраны своих телефонов, и я не хочу разрушать эту тишину. Словно ещё одна преграда сломана. Но я своей спиной ощущаю следующую стену, выстроенную из моей тайны, которую преодолеть будет ещё сложнее. Я должна в этом признаться, потому что мы сможем пройти её, только держась за руки и помогая на каждом шагу. Я не могу его отпустить, как и не позволю её навсегда остаться перед нами. Мы должны её преодолеть вместе. — Я буду в Пекине, я приду к тебе при первой же возможности. — Я буду ждать тебя там, — он произносит это совершенно спокойно, — ты и я, мы вместе. — Вместе. Рука об руку мы пройдем этот рубеж. И для каждого этот рубеж свой. Но главное, что мы будем вместе.