Incredibly loud and extremely close

Глава 88. А оно тебе надо?

Январь 2022 года Сендай, Япония

Я изо всех сил концентрируюсь на подготовке к старту, который неожиданно стал самым важным для всех: Олимпиада 2022. Раньше я даже подумать не мог о том, чтобы поехать на свои третьи игры и мечтать не просто о золотой медали, но и о том, чтобы стать первым, кто на ней прыгнет четверной аксель. А сейчас это моя реальность. То есть реальность, которую я должен ощущать, как я должен думать, а на деле... На самом деле я устал. Я не чувствую в себе того огня, что горел четыре года назад или восемь... Я методично готовлюсь, следуя составленному плана. Я питаюсь по правилам, я даю телу восстановиться, я слежу за нагрузками... Я проживаю этот период так, как надо, но в душе устал и не хочу никуда ехать. Со стороны может показаться, что я выказываю этим самым неуважение к Федерации, другим спортсменам и обществу в целом, но я не бросаю подготовки, я по-прежнему в строю и намерен бороться за медали. Я сделаю все, чтобы оказаться в третий раз на вершине. У меня есть готовая программа для тела, но нет программы для души. Как настроить себя на то, что я должен там быть? Как показать себе и объяснить, что игры — это правда моя цель, а не очередной старт, куда я просто должен поехать?! Как объяснить это душе, когда она хочет совершенно другого?... Да и в целом стоит вопрос о том, а нужно ли мне это? Что это принесет, зачем я все делаю? Я не чувствую ничего, что давало бы мне ответ на этот вопрос. Очередная медаль? У меня их уже достаточно. Способ самоутвердиться? Но это если играть по честным правилам, а те, что есть сейчас... Это глупо. Я не хочу играть по правилам, которые подстраиваются под победу определенному спортсмена и где неважно, что ты делаешь, если ты не тот, на кого хотят повесить золото. — Не хочешь посмотреть кино? — Кино? — я поворачиваюсь к сестре, которая стоит в дверях моей комнаты. — Какое? — Не знаю точно ещё, что-нибудь легкое. Я приготовила поп-корн, есть чипсы. Пошли? — Фу, Сайя, это не входит в моё питание, — я морщусь от её слов. — Ну что за сумасшествие? Тебе тоже не стоит это есть, если ты не хочешь, чтобы у тебя были прыщ, как в детстве. — Это было 15 лет назад, мелкий, теперь не будет, мне можно иногда такое есть. Тем более, тебе присылают столько косметики, что она спасет меня ото всего, что только может появиться на лице человека. — С тем твоим прыщом на лбу не смогло было справиться даже лучшее средство на свете, — я хихикаю, наблюдая за тем, как меняется выражение лица сестры. — Он был по-настоящему огромным! — Ты обещал не вспоминать это! МАМА! Мама, он снова это делает! — Господи, ты снова ябидничаешь маме из-за ерунды, — я закатываю глаза, на всякий случай откладывая телефон в сторону. Мама сейчас придет и скажет, что я порчу глаза в темноте. — Ты не умеешь разбираться с проблемами сама. — Кто бы говорил, мистер «мама, она съела всё клубничное мороженое»! — Это было давно! — Ага, позавчера за ужином, — сестра садится напротив меня в кресло, — я думала, что ты разноешься прямо на кухне, чудик. — Ты плохая, ты вечно обижаешь меня. — Да-да, конечно, всегда плохая старшая сестра и невинный братец. Лучше расскажи, как твои дела? Что произошло? — А разве что-то произошло? — я пожимаю плечами. — Все по-прежнему, все вполне себе хорошо, я спокойно готовлюсь к Играм. — И ты правда хочешь туда поехать? Я замираю от её настолько прямолинейного вопроса прямо в лоб. Действительно, хочу ли я туда поехать? Она чувствует мои сомнения? Или тоже не видит смысла в том, чтобы мне ехать туда? — Хочу. Да, — я осторожно отвечаю, — моя ещё одна Олимпиада. — Врешь, мелкий лгунишка, и даже не покраснели уши. Рассказывай давай, хватит нести мне всякую чушь о том, что просто большая ответственность и все такое прочее. — Но это так... — Юзу, это можешь папе говорить, хотя и он не особо верит, но все-таки может ещё подумать, что ты правду говоришь, хотя бы отчасти, а я вижу, что всё это ерунда чистой воды, — Сайя вздыхает. — Ну так что? Ты вообще туда хочешь? — Я не уверен... Опускаю голову вниз, смотря на ковер. Полоска, кружочек, ещё полоска... Пелена застилает глаза, и слёзы выскальзывают на щеки. — Я не думаю, что это моя цель. — А чего ты хочешь сам? — её голос спокоен и служит мне якорем, который будто держит меня на земле, не позволяя захлебнуться в собственных чувствах. — Что бы ты делал, если бы не было бы впереди Олимпиады? — Создавал бы своё шоу, развивался бы во всех направлениях, которые мне интересны. Я хочу научиться танцевать... — Вот и твой ответ! — Сайя пересаживается ко мне. — Братец, ты сам понимаешь, что это не твои мысли, а навязанное обществом. Молча киваю, соглашаясь со справедливостью её слов. Да, это так. Я почему-то решил, что это мои желания, но моего там ровно ничего нет. Это все то, что хочет от меня общество, о чём мечтают другие люди. Я же хочу просто дышать. Жить. — Я боюсь. Что, если это никому не нужно? Если никто не хочет, чтоб я развивал то, что мне нравится? — я поднимаю на неё глаза. — А что, если я выбираю неправильный путь? Может быть я должен просто решиться на завершение карьеры и тренерскую деятельность? — Быть тренером? Это точно не для тебя работа, — Сайя усмехается. — Ты что! У тебя терпения не больше, чем у голодного младенца. Ты никогда не обладал этим качеством. — Пора учиться... — Поздно, — она хлопает меня по плечу, а потом быстро обнимает. — Будь собой, будь настоящим. Не притворяйся кем-то, кем тебя хотят видеть. Ты есть ты. И только ты сам можешь показать себя таким, каким тебя хочет увидеть мир. — Даже если это танцы в духе сумасшедших? Как мы с тобой на прошлой неделе? — я смеюсь и обнимаю её в ответ. — Спасибо тебе, Сайя, ты одна из моих лучших друзей. — Одна из? — она произносит это тонким высоким голосом. — Ты сейчас серьезно? Одна из??? Я терплю тебя все годы твоей жизни, я помню, как ты какался под себя и писал не в горшок, а на мамин любимый ковер! О, ужас! А сейчас он говорит, что я какая-то там «одна из..»! — Прости, прости! — я обнимаю её крепче, пытаясь заставить молчать. — Самая-самая лучшая подруга! Люблю тебя больше, чем перья на костюмах. — А чем олимпийское золото? — она морщит носик и смотрит на меня. — А? — Ну нет, дорогая, это уж слишком, — я качаю головой. — Но могу сказать, что ты моя ещё одна медаль. Олимпийская. Так идет? Она делает вид, что задумалась, и я пускаю в ход своё тайное оружие: пробегаюсь пальцами по её ребрам, от чего она смеется и визжит, отбрыкиваясь от меня. Отпускаю её и падаю спиной на кровать, смеясь от того, какой раздосадованной выглядит сестра сейчас. С самого детства мы всячески поддерживали друг друга и помогали выбраться из того состояния, когда были только слезы и бесконечная печаль. Я успокаивал её из-за разбитого сердца, притаскивая ночью в спальню сестры ее любимые конфеты и чипсы, и мы до утра могли сидеть и смотреть её любимые фильмы. Она успокаивала меня после поражений, точно так же приходя ко мне с вредной едой, напитками и новой игрой. Мы можем рассказать друг другу о тех чувствах, о которых не поделишься с родителями. Так, она была одной из первых, кто узнала о моей самой первой девушке и помогала проникнуть ночью домой, когда мы слишком задержались... Конечно, ценой этому было множество шуток и подколов, но, однако, она никогда не бросала меня в сложной ситуации. Для нас наши отношения — святое. И каждый раз, когда кому-то из нас нужна помощь, мы обязательно придём на помощь. — Так что по поводу фильма? — Сайя подмигивает мне. — Пойдем смотреть? — Хорошо. Только не сопливую мелодраму, я тебя прошу! — поднимаюсь с постели и беру телефон. — И никаких супергеройских блокбастеров. — Господи, ты сейчас отменил примерно 80% кинематографа мирового. Ты скучный, — Сайя закатывает глаза. — Телефоны оставляем в своих комнатах! Никаких сообщений и звонков, нам обоим надо отдохнуть! — А тебе-то от чего? У тебя же романтический период, — я морщусь от этих слов. — Любовь-морковь. — Мне надо подумать о нашем романе. И пусть он поскучает! — Сайя немного хмурится. Что заставляет меня задумать о её отношениях. Мы давно открыто не обсуждали некоторые моменты, касающиеся личной жизни каждого из нас, хотя раньше, в самых общих чертах, рассказывали друг другу и просила совета. — Ничего не произошло, просто у нас сейчас не самый радостный этап. Мы начали понимать, что не идеальные люди. А с этим сложно мириться. — О Боги! Моя сестра не идеальна, — я прикрываю рот рукой, наигранно удивляясь. — Как такое может быть?! — Ой, заткнись. Мы шутливо препираемся, пока идем в небольшой домашний кинотеатр, и часть груза, лежащего на моих плечах, падает. Мы вместе, я не один. Рядом со мной есть моя семья. Мои самые близкие и родные люди на моей стороне. — Тащи свою жопу, иначе перепрячу твои золотые медали — будешь ныть опять. Сайя полушутливо даёт мне щелбан, от которого я не успеваю вовремя увернуться, и мы почти бегом добирается до комнаты. *** — Очень хорошо, — Гислен кивает, когда я подъезжаю к камере после того, как сделал несколько попыток акселя. — На данном этапе очень неплохо. Помнишь, о чём мы говорили с тобой в октябре? — Ты про момент отталкивания? — я поправляю мешающиеся волосы, которые лезут в глаза. — Или про полет? — Про всё вместе. Ты думаешь больше о моменте приземления, тогда как очень важно контролировать тело в момент толчка. Закрепи это, научись чувствовать и делать правильно в 99%, а тогда будет легче доработать само приземление. — Спасибо, — кланяюсь ему. — Буду работать над этим. Мы созвонимся на следующей неделе? — Юзу, в любой день. Когда тебе потребуется моя помощь. Ты же помнишь, что ради тебя я встану даже в четыре часа утра? — Прости, — я тихонько смеюсь, — я в тот раз правда перепутал часовые пояса. Немного не так посчитал... — Все нормально. Я всегда с тобой на связи, — он ласково улыбается мне. — Все получится! — Спасибо! Я жду, пока он завершит звонок, и убираю планшет в сторону. Это тяжело — работать в дистанционном режиме над такими вещами. Конечно, было бы идеально, если бы за мной постоянно смотрели, мы бы, как и раньше, уходили на запасной каток, где в деталях отрабатывали бы каждую часть прыжка, но у нас нет такой возможности, поэтому мне все приходится делать самостоятельно. У нас нет такой роскоши, как время, возможности и личный контакт, я должен использовать свои силы и знания, накопившиеся за годы работы. И это то, что спасет меня и на этот раз. Я даю себе несколько минут передохнуть, делая глоток воды, и скольжу вокруг катка, пока выбираю следующую музыку для тренировки. Я пытаюсь подобрать её под своё настроение, но ничего не подходит, не резонирует с моей душой. Отчего-то мне хочется работать в тишине сегодня — и это приятно удивляет. Мне не нужна музыка извне, чтобы отбивать ритм моей тренировки, мне вполне достаточно внутреннего ритма, идущего от самого сердца. Я хочу использовать только его сейчас. И позволяю себе так сделать. Я прислушиваюсь к собственному дыханию, к своему ритму. Я скольжу по катку так, как будто я сам принимаю состояние льда. Я живу этим чувством, и оно мне помогает принять все вокруг так, будто это дарит мне силы. Прошло уже так много лет с тех пор, как я ощущал это: единство со льдом, единство с силами катания... И воздух подхватывает меня, позволяя сделать заветные обороты. — Ксо! Я падаю на лёд, теряя это состояние единения со всеми небесными силами. Боль в моём боку отзывается моментально, и я ложусь на спину, смотря глазами на яркие лампы на потолке. Хотелось бы мне сейчас увидеть ночное небо с россыпью звезд на нём, хотелось бы почувствовать дуновение ветра и свежесть зимнего мороза. Я мечтаю ощутить это снова, вдохнуть полной грудью воздух и расслабиться. В этом моя сила. В этом моя энергия. — Я всё смогу сделать. Я со всем справлюсь. Шепчу это самому себе. Всё обязательно будет хорошо, я смогу пережить все невзгоды и проблем, которые меня окружают