Incredibly loud and extremely close

Глава 78. Я рядом

Июль 2021 года Сендай, Япония

Маме становится лучше лишь через неделю. Тяжелый грипп, который она подхватила, каким-то чудом обходит всю остальную семью, не заражая ни нас с сестрой, ни отца. Я практически изолирован ото всех, чтобы не заразился, однако мы по-прежнему вместе с Сайей вечерами собираемся на кухне и обсуждаем все, что происходит. Она рассказывает мне о состоянии мамы, о рекомендациях врачей и о меню на завтра, а я делюсь своими мыслями по поводу прошедшей тренировки. Отец и сестра стараются ездить со мной, как бы подменяя маму, но мы все понимаем, что её заменить невозможно. Есть куча вещей, в которых я настолько положился на неё, что сам уже даже и не думаю об этом. Оплаты всего и вся, заказ необходимых мне товаров постоянного ежедневного использования, контроль моих камер во время тренировки — всем этим незаметно занимается мама, снимая с меня ответственность за базовые вещи и позволяя сконцентрироваться на более серьёзных вещах. И сейчас я сильно ощущаю, насколько она мне помогает. — Как у Жени дела? — Сайя прерывает моё молчание, пока я задумчиво смотрю в чашку. — Что-то ты давно о ней не рассказывал. Я действительно не рассказывал, потому что нечего было и говорить. За все эти дни я настолько нервно себя истощил, что у меня не было сил долго с кем-то разговаривать, поэтому наше общение скатилось до каких-то простых дежурных фраз. Мне стоило бы ей сейчас написать, договориться о звонке, но я даже телефон оставил наверху. — Вроде все нормально, — пожимаю плечами, — мы сейчас мало общаемся, у неё шоу, у нас мама болеет... Я рад, что она занята работой, а не доводит себя до больницы мыслями. — Это точно. Как жаль, что все так печально для неё сложилось, — сестра грустно вздыхает. — Как я хотела, чтобы она поехала на вторе свои игры и всем доказала, что она лучшая! — Я тоже хотел, я тоже... Мы снова погружаемся в молчание, прерываемое лишь звоном посуды, которую сестра то и дело двигает и переставляет. Я тоже хотел вместе с ней поехать в Пекин и сделать то, чего не сделал на прошлых Играх – открыто взять её за руку и, не скрываясь, поздравить с победой. Победа не всегда заключена в золоте — часто это победа над собой, а у неё не всегда золотой отлив. Только теперь этого не произойдет уже точно. Неожиданно звук со стороны лестницы сбивает наше спокойствие и мы оба подскакиваем к дверям кухни, куда осторожно заходит мама. Она укутана в свой теплый халат и выглядит слишком бледно, но её взгляд заставляет нас замолчать, еще не открыв рот. — Почему вы оба не спите? — Я готовлю, — сестра жалобно пищит, пряча за спину руки. — Обед на завтра. Для всех. — А я... Ээ... — я пытаюсь придумать какое-то оправдание себе. Но в голову ничего не приходит. — Я помогаю. — Вы на часы смотрели? — мама хмурится, опираясь одной рукой о косяк. — Вы оба должны быть в постелях уже минимум час. Стоит мне только приболеть, как вы оба сбиваете свой режим. Сайя, у тебя завтра звонок с партнерами утром, как ты будешь выглядеть, если поспишь всего пару часов? Юзу, у тебя режим! Ты проснешься опять злым и будешь ругаться, что ничего не получается на льду. — Но мам... — мы оба мямлим, чувствуя себя снова пятилетними детьми. — Мы только немного... — Почему я должна следить за вашим режимом даже сейчас? Вы ведете себя как неразумные пятилетки! — Ну мы правда... Это... — Сайя пристыженно смотрит на меня. — Мы просто не успели сделать все днем. Юзу дольше был на тренировке. — Я знаю. Но и там его надо останавливать. У него завтра нет выходного, он не успеет восстановиться за короткий сон, — несмотря на свою бледность и немного шаткое положение, мама кажется ещё выше, чем обычно. Мне хочется оказаться в своей комнате сейчас же, но я даже не могу сбежать: мама закрывает собой дверной проём и мы вынуждены покорно слушать, как она отчитывает нас. — Сайя, заканчивай с приготовлением. Подготовь все продукты и утром поставь готовиться. За ночь с ними ничего не случится. Юзу, марш в постель и только попробуй взять планшет или телефон. — А можно в ванную? — я заискивающе на неё смотрю, стараясь состроить самую покорную мордашку, на которую только способен. — Двадцать минут — и ты должен быть в постели. Я зайду проверить. А теперь марш! — мама грозно смотрит на меня и я практически вылетаю из кухни, несясь на второй этаж. Да уж... Я рад, что маме стало намного легче, но теперь нам точно влетит за все, что мы делали эту неделю. *** — Завтра я поеду с тобой на тренировку, — мама объявляет об этом, сидя вместе с нами за столом. Мы пристыженно переглядываемся с Сайе, еще не отошедшие от лекции о том, что мы совсем запустили дом и нарушили график моих тренировок. Конечно, мама не кричала на нас, но в очередной раз объясняла, как важно для меня поддерживать график занятий спортом, а Сайе следить за делами, чтобы не получалось такого завала. — Может быть тебе стоит еще несколько дней отлежаться? — я осторожно спрашиваю маму, стараясь не задеть её чувств, но она бросает на меня такой взгляд, что я сразу замолкаю. Окей, ладно. Она сейчас вернет все в обычную колею — и тогда растает. Для неё всегда сложно, когда что-то в нашей жизни меняется: новый доставщик продуктов, новое место тренировок, ноое расписание... Но стоит ей адаптироваться и все наладить, как мама становится словно милой и доброй. — Лучше расскажи мне, что ты тренировал все эти дни. И можешь показать некоторые записи, я с радостью их посмотрю. — Я принесу после еды планшет, — я киваю и тут же запихиваю в рот рис. Черт, я тренировал очень много четверной и там огромное множество моих неудачных попыток. Если мама их все увидит, то будет ругаться, что я сошёл с ума. И это она ещё синяки не видела... *** Я набираю номер Жени, чтобы наконец-то спокойно поговорить: у меня выдался выходной и, насколько я знаю, у неё сегодня тоже, поэтому мы можем спокойно поговорить и обсудить произошедшее с нами за последнее время. Эту неделю мы совсем не совпадали, обмениваясь лишь короткими сообщениями и редкими фотографиями, поэтому сейчас я хочу с ней полноценно поболтать обо всем. Но она не берет трубку... Я отправляю сообщение в надежде, чем она практически сразу перезвонит, но проходит ещё час, а от неё так ничего и нет. И лишь только ближе к вечеру, когда я от безделья берусь пересматривать любимое аниме, она набирает меня. — Привет, пропавшая девушка, — я включаю видео, настраивая телефон поудобнее. — Привет, — она подключается также, и я замечаю, что это не номер отеля, а её комната в доме. — Ты вернулась в Москву? — Буквально на сутки, пока у нас выходной образовался, — она тяжело вздыхает, но пытается улыбнуться. — Как Юми-сан? Ей лучше? — Да, маме стало лучше... — я медлю, всматриваясь в лицо Жени. — Что случилось? Говори, пожалуйста. — Бабушке плохо... И Женя принимается рассказывать о головных болях бабушки, о том, что та сейчас постоянно ходит по врачам, чтобы найти причину, что Жанна вернулась в Москву из-за мамы... Она вытирает слезы и даже не пытается больше улыбаться, рассказывая о своих переживаниях и опасениях врачей из-за характера болей и возможных причин. — Мне страшно, Юзу. Мне так сильно страшно... Я в очередной раз тихо выругиваюсь из-за того, что не имею возможности её сейчас обнять и попытаться хоть как-то успокоить. Сейчас бы обнять её. Прижать к себе... Попытаться успокоить. Иногда слов бывает недостаточно, чтобы помочь человеку справиться с эмоциями, и в случае с Женей это именно так. Ей нужны прикосновения, телесный контакт, чтобы справиться с чувствами, а я этого не могу ей дать. — Мы всегда можем узнать о врачах в Канаде, например. И тут в Японии тоже на случай, если у вас не смогут что-то сделать, — я произношу это осторожно, стараясь не задеть Женю. — мы можем поискать варианты, что сделать. Ты согласна? — Да. Но сначала нужно до конца провести все обследования, чтобы понять, с чем же мы боремся. Не все ясно до сих пор, врачи тоже удивляются. Мы отправили её в хорошую клинику, не в обычную... Она продолжает говорить о деталях того, как все проходит, и я киваю, задаю наводящие вопросы и не прерываю её ни на минуту, давая спокойно высказать всё то, что у неё на душе. Иногда просто нужно выговориться. *** Я рассказываю на следующий день все маме, пока мы едем с тренировки домой. Женя снова в Сочи, готовится к очередному шоу, но её стеклянный взгляд так и стоит перед моими глазами. Она потерялась в пространстве и все делает на каком-то автомате, совершенно не понимая, что делает. Последние результаты пришли очень плохие и я из-за этого Женя наглухо закрылась в себе. Она сообщила об этом мне в голосовом сообщении и впервые за последние два года я слышал этот совершенно неживой голос. Настолько мертвой она была лишь на Олимпиаде. И вот сейчас снова... — Мы могли бы посодействовать, поискать специалистов... Ты можешь попросить у неё все выписки от врачей? Я обращусь в клинику. — Спасибо, мама, — я хватаю её за руку как за маяк, — спасибо тебе. Я тоже об этом думал. Просто не знаю, с чего нужно начать. Это так страшно... Женя совсем закрылась в себе. — Для неё мама и бабушка — это двое самых близких людей, они её растили вдвоем, ты же понимаешь. Без них не было бы такой сильной девушки, поэтому теперь она ощущает себя потерянной, когда никак не может им помочь. Сынок, ты же сам знаешь, что не всегда деньги могут помочь, вот и она сейчас это видит... И все мы не вечны. Мы не задумываемся об этом каждый день, к счастью, но когда нас настигает эта мысль, то становится очень больно. — Я знаю, — я морщусь, вспоминая своё потрясение от смерти бабушек и дедушек, — и я понимаю, что тут ничем не поможешь, это надо прожить, пропустить через себя... Но я давно не видел её такого пустого взгляда, направленного куда-то вдаль. Она смотрит, но ничего не видит. Мама сочувственно кивает, сжимая мои пальцы. Я рвано вдыхаю воздух, пытаясь как-то удержать свои эмоции в себе, а не поддаться слезам в очередной раз. Нет-нет, сейчас мне нужно быть сильным для Жени, ей нужна любая поддержка, включая мою собственную, поэтому я не имею права раскисать до такой степени. — Поговори с ней. Может ей легче станет, если она выскажется? Поплачет немного... — Да, наверное, постараюсь дождаться её возвращения в номер. Надеюсь, что она мне ответит, а не снова проигнорирует звонок, как делала это ранее... — И напиши Жанне. Может она сама напрямую скажет, чем мы можем им помочь. Лекарства, специалисты... Пусть только сообщат, что требуется от нас всех. Договорились? — Договорились. Спасибо, мама, — я кланяюсь ей, опуская голову до самых наших сцепленных рук. — Я все постараюсь узнать и сделать так, чтобы мы смогли им помочь. Мы молча возвращаемся домой, пока я думаю над тем, что можно сделать для них. *** — Я пока не знаю, чем можно помочь и что ей нужно, Юдзуру, — Жанна тяжело вздыхает в трубку. — Спасибо тебе за помощь. Пока мы ждём от врачей какой-то более конкретной информации по этому поводу, до сих пор у нас нет подробностей о том, какое лечение ей может понадобиться. — А у вас есть на руках результаты её обследований? Может быть какая-то информация от специалистов, анализы... Мама может договориться с клиникой, где посмотрят результаты и смогут что-то предложить. — Я могу это все собрать и запросить от врачей, да, — она замолкает и я жду, когда она продолжит. — Но я не хочу вас беспокоить. Юми-сан не должна из-за нас бегать по больницам. — Жанна, мы не чужие люди, что вы. Я попробовал говорить об этом с Женей, но она сейчас... — я немного мнусь, пытаясь подобрать правильное слово для описания её состояния. Расстроенная? Замкнутая? Опечаленная? — Она немного не в состоянии это обсуждать. — Да, я знаю. Я бы хотела сейчас быть с ней, но никак не могу разорваться и поехать в Сочи, пока мама тут на обследовании. Одна она не справится, её нужно возить по врачам, в клиники. Но Женя там с Сашей Энбертом и его женой, они за ней приглядывают и в свободные дни берут с собой на прогулки разные. Очень хорошие ребята, я рада, что они с ней. — Аригато. Это хорошо, потому что я очень боялся, что она одна... — Нет-нет, она ещё и с женой Ильи Авербуха подружилась, очень милая девушка, не сильно старше Женьки, поэтому им есть, о чём поболтать. Мы ещё немного говорим с Жанной о Жене, делясь своими переживанием, прежде чем я беру с неё обещание собрать пакет документов и в ближайшие дни прислать мне их на почту, чтобы мама занялась врачами. Благодарим друг друга за беседу и только тогда расстаёмся. Это был один из самых длинных моих разговоров с Жанной, и на удивление я не испытываю никакой неловкости от этого. — Привет, — Женя практически сразу берёт трубку, когда я ей набираю. Сегодня она в своё халатике лежит на постели с какой-то книгой, название которой я не могу прочесть, что-то на русском. — Привет, моя хорошая, как ты? Я стараюсь поддерживать нейтральный разговор с Женей, не затрагивая болезненных тем, пока она сама не начинает говорить о своих чувствах. Она пытается это описать в общих чертах, и я не давлю сегодня, не пытаюсь заставить её рассказать мне все-все в подробностях, потому что прекрасно понимаю, как ей больно. Если сейчас она может говорить только так, то пусть это будет так. — Я всегда с тобой. — Я чувствую это. И она говорит это так искренне, что у меня замирает сердце.