Incredibly loud and extremely close

Глава 55. Жить в моменте

Май 2020 года Сендай, Япония

Усталость от пандемии, непонимание ситуации и нежелание принимать то, что мир изменился навсегда начинают выводить из себя. Мы с Женей, конечно, из-за этого просто так не ссоримся, но чувствуем отчаяние в словах друг друга. Она накатывает программы, которые не понимает, когда сможет показать. Я начинаю работу над произвольной, которую не знаю, зачем и готовлю-то. Впервые в своей жизни я не понимаю смысла соревноваться. Зачем? Что я от этого получу? Удовольствие? Сомнительно, потому что выиграю на международной арене я только при грязном прокате соперников, а такая победа не приносит удовольствия. Разве я об этом мечтал после Кореи? Нет. Я хотел побеждать чисто и ярко. Я хотел вставать на первую ступень пьедестала только с чистыми прокатами, с широкой улыбкой. А сейчас? Сейчас я стою только из-за ошибок соперников. Основательно готовясь, я все равно ошибаюсь на стартах, из-за чего не испытываю удовлетворения. Вот и замкнутый круг. Женя тоже нервничает, потому что в конце июня ей придется вернуться в Россию или Канаду. Мы не понимаем, когда уже откроют границы, Брайан тоже ничем не может нас порадовать. Кажется, он в таком же отчаянии, как и мы: все его спортсмены в разных концах мира, а он никак не может нам помочь. Он рвёт и мечет, пытаясь найти какой-то способ нас всех вернуть в Торонто, как только снова откроют катки, но не может ничего придумать. Женя с ним часто созванивается и с ребятами вместе проводят общие тренировки по растяжке. Они и меня постоянно зовут, но мне не хочется. Если в такие дни мы у меня в домашнем зале, то я просто наблюдаю за ней со стороны, наслаждаясь этим звонким смехом и искрящимися глазами. В такие моменты она забывает обо всем, общаясь с ребятами. И я счастлив за неё. Меня же не тянет совершенно: они классные, но они не мои друзья. Я не чувствую с ними связи. Единственный человек, который был мне важен в Крикете, сейчас со мной. — Ребята передавали тебе привет, — Женя снимает наушники, одолженные у меня, и плюхается на живот. — Говорят, что явно я знаю, как тебе это сказать, — она высовывает язык и болтает в воздухе ногами. — Вот, передаю. — Хорошо, — я пожимаю плечами и ложусь так, чтобы видеть её. С растяжкой на сегодня покончено. — А теперь раздевайся. — Что? — Женя хлопает широко раскрытыми глазами. — Прямо тут? — Ну, тут тепло, а ты в верхней кофте... — Ох, я думала, что ты о другом, — она качает головой, а потом ловит мой взгляд. — Или ты...? — Ну, раздеться ты можешь и тут, — я усмехаюсь и протягиваю к ней руку. — Душ или ванная? Она непонимающе на меня смотрит, словно не понимая такой перемены настроения, а я всячески пытаюсь показать ей, что все в порядке. За улыбками ей порой легче спрятать чувства, которые прожигают внутренности, и я стараюсь ей показывать лишь то, что заставит её также забыться. Её до сих пор смущают намеки на секс в моем доме, когда мы остаемся одни, она так мило смущается и краснеет, хотя прекрасно знает, что никаких камер тут не стоит и никто не войдет в зал во время наших занятий. — Юзу, я... — Я шучу, — я протягиваю руку и переплетаю пальцы рук, — можешь принять душ первая, я подожду. Она внимательно на меня смотрит, сжимая наши пальцы, и молчит, ничего не отвечая, лишь перемещаясь поближе ко мне. Я спокойно смотрю на неё в ответ. Ничего не скрывая, и позволяю увидеть в моих глазах скопившуюся тревогу. Конечно, она поймет. Как бы я не пытался скрывать свои эмоции, как бы не прятал их за улыбкой и смехом Женя все равно раскроет настоящие чувства. Мы привыкли копать друг в друге глубже, чем первый уровень. Она даже как-то в шутку назвала его «публичным». Публичный уровень эмоций предназначен для журналистов и чужих людей, с которыми у нас нет никакого морального контакта, с которыми мы не чувствуем связи вообще. — Я тоже волнуюсь за будущее. Это нормально переживать. Не закрывайся от меня, давай поговорим. — Я не знаю, что нас с тобой ждет через пару недель, — я касаюсь кончиками пальцев свободной руки её щеки. — Не знаю, когда нас впустят в Торонто, когда начнем тренироваться и выступать. Пока все выглядит не очень радужно и весело. — Все обязательно наладится, Юзу, потому что мир же не может существовать в этом состоянии вечность, мы все привыкнем и начнем к этому по-другому относиться, — она мягко улыбается и целует наши переплетенные руки. — А сейчас мы вместе. Разве это не главное? — Главное, конечно, главное, ты права. Мы сплетаемся в клубок, прижимаясь друг к другу, и мне становится немного легче. Женя рядом. Сколько можно думать о будущем, теряя настоящее? Сколько ещё таких счастливых дней нас ждёт впереди? А что, если что-то произойдет? Если у меня не получится вернуться в Канаду или я приму решение окончательно уйти из спорта? Нет, я не должен сейчас говорить с ней об этом. Я не хочу терять мгновения нашего счастья на двоих. Если я начну грузить нас этими проблемами, то произойдет что-то плохое. А я не хочу об этом даже думать. — Может все-таки пойдем вдвоем в душ? — она целует меня в шею и игриво шепчет. — Потрешь мне спинку... — Ты же не хотела только что. — А теперь передумала. Я понимаю, что она тем самым пытается меня отвлечь от грустных мыслей... И не могу сказать, что мне это не нравится. Может, в этом и есть смысл нас двоих, что мы все время помогаем друг другу избавиться от проблем, отвлекаем и залечиваем душевные раны друг друга? Ведь не только я, но и она помогает мне избавиться от того, что скопилось в голове. Мы оба помогаем друг другу справиться с худшим, что случается с нами в этой жизни. — Я всегда за оказаться рядом с тобой. На тебе. В тебе. — Ну тогда выполни хоть одно из этих обещаний. Я всматриваюсь в её лицо и вижу желание, которое перетекает в меня. Я всегда хочу быть рядом с ней. Быть только с ней. Я сделаю все, чтобы наше «вместе» стало реальностью и дальше. *** — Юзу, ты не занят? — мама заглядывает ко мне в комнату, когда Женя с Жанной уезжают к себе. — Мы можем поговорить? — Да, конечно, — снимаю очки и потираю уставшие глава. Диплом... Я слишком много на себя взвалил, кажется, в этом семестре. Может надо было дать себе еще полгода? — Я хотела с тобой поговорить о Жене, — мама садится на край кровати и не сводит взгляда с меня. — О чём именно? — О том, что будет дальше. Как ты знаешь, в конце июня у них закончится виза, по которой они сейчас находятся в Японии. После им надо будет вернуться либо в Канаду, либо в Россию. — Я знаю. — И что вы будете делать? — мама со вздохом смотрит на меня, ожидая, по всей видимости, более многословного ответа. — Пока не знаю, но время есть, так что что-нибудь придумаем, — я пожимаю плечами, — если понадобится, то поженимся, чтобы она тут осталась на законных основаниях. — Юзу! — мама ахает и подскакивает с кровати. — О чем ты вообще говоришь?! — О естественных вещах, — мне доставляет какое-то извращенное удовольствие наблюдать за её реакцией. — Я поступаю так, как велит мне логика. — Юдзуру, это не логика, это сумасшествие! Ты не можешь так поступить! Что о тебе скажут? О ваших отношениях никто не знает, а свадьба... С тобой точно все в порядке? – мама трогает мой лоб и настороженно смотрит в глаза. — Ты не заболел? — Все хорошо, мам, — я отстраняюсь от нее. — Мне давно уже пора начать поступать по-мужски, а не прятаться за стеной из отговорок. А сейчас самое время поступить честно по отношению к Жене и ... — Она беременна? Я поднимаю глаза на маму и смотрю на неё с большим удивлением. Беременна? Женя? Не думаю. Несмотря на то, что с её прилетом сюда наша половая жизнь пришла в норму и снова стала регулярной, это явно не то, о чём стоит беспокоиться, учитывая наши планы на ближайшие пару лет. Женя сама как огня боится этого и мы несколько раз обсуждали вопросы контрацепции. Она на таблетках. Я в этом уверен, потому что сам не раз становился невольным наблюдателем того, как она принимает их после ночи со мной. — Нет, мама, беременность — не единственная причина, по которой люди могут жениться. Мы встречаемся с Женей уже больше трёх лет. Тебе не кажется, что нам пора перестать скрываться и начать уже готовить всех к тому, что я не сплю со льдом? — Юзу, твои фанаты к этому не готовы. Ты же понимаешь, что они консервативные, а наличие у тебя отношений... Они будут говорить, что ты стал отвлекаться, что у тебя сменились приоритеты, поэтому ошибаешься, меньше занимаешься... — Мои приоритеты действительно сменились, но количество и качество тренировок от этого не изменилось. Я бы даже сказал, что теперь мы вдвоем больше проводим времени на льду, и ты это прекрасно знаешь, — я нервно поднимаюсь и делаю пару шагов туда-сюда. — Мам, я не могу вечно жить ожиданиями фанатов. Ты не хуже меня это знаешь. — Юзу, я все знаю и понимаю, просто... — Просто что? — я тяжело вздыхаю и неуверенно смотрю на неё. — Сколько я могу ещё жить так, чтобы всем это нравилось? Я устал. — Сейчас пандемия, — начинает она неуверенно, — не самое лучшее время. На неё и так набросились из-за того, что Женя с мамой приехали в Японию. Ты же понимаешь, что если мы сбросим эту бомбу, то мир сойдет с ума. А сейчас и так плохая обстановка... — И чего же я должен ждать опять? — Давай подождем хотя бы до начала сезона? Возможно, все успокоится и мы начнем думать, как подвести всех к тому, чтобы ваши отношения воспринимались как что-то позитивное. Я останавливаюсь и смотрю в окно, пытаясь не злиться ещё сильнее. Почему даже мама не хочет понять, что я устал скрываться и прятать Женю по углам, когда мы находимся тут, и прятаться самому, если прилетаю в Россию? Какого черта мы оказались в такой ситуации? — Мне наплевать, как это воспринимают, потому что я хочу счастья себе и своей девушке. — Вы скинете себе на голову бомбу, если объявите это прямо сейчас, Юзу, поэтому потерпите. Сейчас она тут, есть ещё время... — Ты сама завела этот разговор, смею заметить, — я понимаю, что немного грублю, но не могу замолчать. — Разве я говорю не так? — Ты прав, Юдзуру, но я хотела спокойно с тобой поговорить и по-взрослому, а ты снова начал говорить лишь о том, что мы все должны сделать прямо сейчас. Успокойся, пожалуйста, и подумай о последствиях этого. Что будет с Женей, если мы сейчас скажем о ваших отношениях. Мама ещё раз на меня смотрит и выходит из комнаты, оставляя меня в одиночестве со своими мыслями. Возможно, она в чем-то и права, но я так устал скрываться и говорить всем, что живу только льдом, когда сам давно уже понял, что это не так. И наша любовь помогает мне становиться лишь лучше. Я злюсь на самого себя за то, что в какой-то момент пустил все на самотёк, что позволил другим командовать своей жизнью. Я раньше не понимал, насколько все это жутко и ужасно, пока не оказался в самом пекле. Мне нужно с кем-то поговорить, я хочу обсудить это, но грузить Женю — это перекладывать на неё свои проблемы, а у неё и без того множество дел и своих проблем. Поэтому я решаюсь связаться с человеком, который понимает меня как никто другой. — О, неужели ты вспомнил, что я существую? — Хави со смехом отвечает мне. — Какие люди тут! — Не зазнавайся, — я смеюсь в ответ и некоторое время мы разговариваем о мелочах, восполняя то время, которое не созванивались. Конечно, мы перебрасывались сообщениями с самого начала пандемии, чтобы убедиться в целости и сохранности друг друга и близких, однако это не было нашим обычным разговором. — Я знаю, что ты звонишь мне не просто так. Выкладывай, что у тебя произошло. И я рассказываю ему об отношения с Женей, о разговоре с мамой и о своих опасениях по поводу того, что не могу сам принимать решения, из-за чего в наших отношениях может возникнуть очередной переломный период и я не уверен, что мы его выдержим. И что сам бы я, на месте Жени, не факт, что выдержал бы. Хави становится моим психологом, который в основном молча слушает и лишь задает наводящие вопросы, когда я путаюсь. Мне становится легче уже в тот момент, когда я с кем-то этим делюсь, не ожидая ответной реакции. — Мы с тобой об этом говорили несколько лет назад, Юзу, но тогда ты этого не понимал, а сейчас, — друг тяжело вздыхает и задумчиво мычит, — я в чем-то соглашусь с твоей мамой, что сейчас не время из-за пандемии, а вои фанаты могут быть сумасшедшими, так что стоит продолжать. Но прав и ты, что хватит жить в вакууме и закрываться ото всех. Ты уже не подросток, который жил только спортом, ты давно уже взрослый мужчина, который должен отвечать за свои поступки. — Да я понимаю, Хави... — Поговори честно с Женей и решите все вместе, когда будет лучшим моментом объявить о ваших отношениях так, чтобы Женя не пострадала. Ты же волнуешься о её чувствах? Я знаю, что да, — он не дает мне ответить, — поэтому действуй исходя и из этого. Конечно, хочется наплевать и все рассказать, но подожди. Не делай ей больно. Его совет звучит максимально логично и я понимаю, что так и нужно. Нам нужно совсем немного времени, чтобы со всем разобраться. И если мы ждали три года, то подождем ещё пару месяцев.