Incredibly loud and extremely close

Глава 49. Разговоры о высоком

Февраль 2020 года Торонто, Канада

Подготовка к чемпионату мира идёт по плану, а Женя постепенно восстанавливает свою форму. Я вижу, как она старательно занимается и как делает все, что в её силах, чтобы подготовить себя как физически, так и морально к следующему сезону. Она старательно приходит на лёд каждый день, чтобы показать себя в сентябре перед своей федерацией в лучшей форме. Она волнуется, и это сказывается на том, как она себя ведёт вечерами: чаще обычного спрашивает о том, что ей делать в той или иной ситуации, просит меня помочь ей с разными ситуациями, которые могут произойти... Её тетради, как и мои, исписаны тысячью разным вариантами того, как в потенциале может пойти прокат. Я помогаю, продумывая вместе с ней различные варианты контента, который позже она будет обсуждать с Брайаном. Все-таки он её тренер, а не я. — Меня позвали комментировать твои прокаты. Это заявление вечером в понедельник несколько дезориентирует меня, поэтому я ошарашенно смотрю на то, как она спокойно продолжает помешивать мой чай. — В смысле? Ты... эээ... — Как ты многословен, — она иронично улыбается, а потом просто пожимает плечами. — Предложили комментировать мужские соревнования. — То есть ты будешь на Чемпионате, просто в другой роли? — я понимаю тупость вопроса, но пока все ещё не складывается в единую картину. — Да? — Да, именно так. Небольшая подработка... Но да. Как-то так. Женя садится рядом со мной и закидывает свои ноги мне на бедра, поворачиваясь корпусом. В её руках две чашки, и одну из них она протягивает мне, и я, совершенно бездумно, принимаю её. — Ты против этого? — она немного хмурится, наблюдая за мной. — Тебе не нравится эта идея? — Нет, — я медлю, рассматривая свою любимую чашку, пока в голове пытаюсь уложить все, что хочу сказать и выразить словами. — Я просто не ожидал, что однажды ты будешь комментировать мои лучшие программы в прямом эфире. Это... горячо. — Горячо? — её хихикание привлекает меня, — ты правда так думаешь? Ну, что это нормально... — Да, я совершенно уверен в тебе, я знаю, что все получится. И мне хочется потом в мельчайших подробностях услышать, что именно ты скажешь. — Можно говорить про твою горячую задницу в бархатных штанах? — Только в моей личной версии, — я сжимаю её бедро, проводя пальцем по внутреннем шву штанов. — Но черт, да... Твой бархатный голос... — Юзу, держи себя в штанах, — она звонко хохочет, но не отодвигается от меня и не скидывает руки. — Тебе надо сосредоточиться на катании, чтобы я могла без зазрения совести и какого-либо стыда тебя откомментировать. — Ты можешь меня откомментировать всего хоть сейчас, — я ей игриво подмигиваю и с явным намеком перемещаю руку ещё выше, отчего она шумно втягивает воздух. — Можешь даже не один раз... — Вот я тебе о высоком, а ты снова о плотском... Несмотря на кажущуюся строгость в голосе она мягко касается моих волос на затылке и склоняет голову ближе, прижимаясь ко мне. Я отставляю сначала свою чашку с чаем, а затем и её на журнальный столик и позволяю себя целовать. Я отдаю руководство Жене, которая прижимается грудью ко мне и вся извивается на моих коленях, чтобы переместиться лицом. Помогаю ей перелезть, чтобы она не заехала мне коленом случайно в напряженный пах, и едва сдерживаюсь от стона, когда она вся практически вжимается в меня, не стесняясь слегка покачивать бедрами. — Твоя мама может в любой момент войти, — я шепчу ей на ушко, зацеловывая кожу шеи, — и увидит свою развратную дочь верхом на мне. — Мы услышим, если она пойдет сюда. И она болтает со своей подругой, а когда они созваниваются — это всегда надолго. Они могут несколько часов болтать и болтать... — Может быть мы переместимся хотя бы в твою спальню? — я сжимаю её ягодицу, держась за остатки разума. Черт, мы вместе уже несколько лет, но у меня срывает крышу от одного только её стона, словно и не было этого времени вместе, а она снова совсем ещё юная девушка, познающая все прелести секса. — Где мы будем только вдвоём... — Ты не хочешь получить немного адреналина? — она усмехается и сжимает своими коленями мои бедра сильнее. — Не хочешь попробовать быть бесшумным? — Нам и так придется сдерживаться и не шуметь, но тут слишком опасно, а я хочу увидеть тебя голой. Страсть накрывает меня окончательно, поэтому я резко встаю, придерживая её под ягодицы, и иду в сторону спальни. Женя продолжает целовать мою шею, пока я стараюсь ни обо что её не ударить, и тихонько постанывает, тем самым заводя меня ещё сильнее. Меня всего накрывает, когда мы оказываемся в спальне, и Женя довольно улыбается, упав на кровать. — Люблю, когда ты такой. — Какой такой? — я практически срываю с себя футболку и штаны, пока она медленно избавляется от топа. — Несдержанный и забывающий об окружающем нас мире. — Почаще ерзай на моих бедрах — и я вечно буду такой, — я накрываю её тело своим, не давая снять трусики, и не сдерживаю тихого стона от касания кожи к коже. Насколько же это приятно... — Я хочу, чтобы ты был во мне постоянно... Чтобы ты никогда не оставил меня, Юзу, — она шепчет это, цепляясь за мои плечи, — я хочу тебя постоянно. Без остановки. Без тебя моё сердце не хочет биться... — Я никогда тебя не оставлю, — что-то щемит в моей груди, когда я это произношу, но я пытаюсь выкинуть эти крохи из головы, — только ты и я. Навсегда вместе. Слышишь? — Поклянись, что ты не бросишь меня, — она впивается ногтями в мои плечи, не разрывая зрительного контакта. — Поклянись, что я всегда буду с тобой, что мы всегда будем вместе. Я замираю, переставая шевелиться, и смотрю в её глаза так, как не смотрел раньше: всматриваясь куда-то глубоко внутрь, видя каждое её сомнение, каждое желание и каждый страх. Я физически ощущаю её боязнь остаться одной, без меня, и пускай не понимаю этого страха, ведь никого повода нет, но принимаю это. Каждый из нас чего-то боится. — Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше, чтобы мы всегда были вместе. Никакие жизненные обстоятельства не помешают этому. Ты моя судьба. Моя любовь. Моё сердце бьётся в твоей груди. — А моё в твоей груди. И так там оно всегда будет. Что бы ни произошло, знай, я всегда рядом с тобой, Юзу. Я буду рядом до самого конца, даже если и не всегда физически. — Молчи, прошу тебя, — от её слов щемит в груди, и я не хочу даже слышать это, — я только с тобой буду. Всегда. По-другому не может быть, Женя, потому что я твой, а ты моя. Касаюсь ртом её руки, сжимающей моё плечо, и целую пальчики левой руки, намеренно задевая губами кольцо, служащее нам обоим напоминанием о том, что ждет обоих через пару лет. Мы поженимся. Я даже знаю, где это будет и как. Я вижу перед глазами картинку того, как Женя идёт в белоснежном платье ко мне, как ступает по дорожке, чтобы побыстрее приблизиться ко мне. Как я целую ее, наконец-то называя своей женой. И как наконец-то становлюсь с ней единым целым. — Люблю тебя. — И я тебя люблю. Мы оба не можем оторваться друг от друга, сливаясь воедино и не желая, чтобы этот миг заканчивался. Я вижу каждую её эмоцию, которую она не прячет за закрытыми глазами, слышу каждый её тихий вздох и стон, звучащий музыкой для моих ушей. Я целую её, не закрывая глаз, чтобы увидеть эмоции и не упустить малейших изменений. Она кончает с тихим стоном, цепляясь за меня руками, и я позволяю себе расслабиться следом, выдыхая её имя. Мы лежим, разделяя один кислород на двоих, и мне не хочется выходить из неё, чтобы не нарушить этого единения. Она вся так меня и манит, но я прилагаю усилие, чтобы выскользнуть из нее и наконец-то устроиться рядом. — Мне не хочется никуда идти, — Женя хнычет, когда я смотрю на часы, висящие на стене, — хочу лежать в постели и болтать с тобой. — Тебе же никуда не надо сегодня, останься тут и спокойно лежи, я могу с тобой ещё немного побыть. Я поправляю штаны, приводя себя в более-менее надлежащий вид, чтобы не опозориться перед её мамой, которая в любой момент может зайти к нам и увидеть меня в таком виде. — Нет, мне надо в спортивный зал побегать на дорожке, потому что я поправилась, мне нужно сжечь калории срочно, — Женя недовольно натягивает на себя футболку, прикрывая живот. — Надо побегать. — Ты издеваешься? — я устало присаживаюсь и тянусь за влажными салфетками. — Женя, ты же очень стройная и красивая. Когда ты могла поправиться, если я вижу тебя каждый день... Да и мы сожгли тут не одну сотню калорий сейчас. Она благодарно принимает салфетки и вытирает свои бедра, стирая следы недавней страсти, пока я как сумасшедший наблюдаю за её действиями, ощущая зарождающееся возбуждение внутри. — Сейчас ты можешь позволить себе немного набрать, в этом ничего страшного не будет, хотя мне кажется, что два месяца назад ты была чуть больше. Но я тебя люблю любой, тем более, что ты прекрасна на льду и сегодня была. — Спасибо, конечно, но я вижу, что мне стоит немного скинуть, — она одевается и поправляет смятое покрывало. — Поэтому я через часик встану и пойду заниматься, когда ты поедешь домой. Я решаюсь не спорить с ней, потому что Женя все равно в этой ситуации поступит по-своему, а мне очень важно, чтобы она не переживала ещё и и-за наших отношений, поэтому решаюсь пожертвовать своими принципами и промолчать. Хотя один Бог знает, чего мне это стоило. *** — Я тебя люблю, — я шепчу ей на ушко, когда мы вместе идем на тренировку, — ты слаще, чем моё любимое токийское мороженое с клубникой. — Ого, — она смеется и игриво тычет меня локтем в бок, — это уже многое значит. Звучит как предложение руки и сердца, если не серьёзнее. — Ты меня ранишь, сравнивая столь возвышенный комментарий с прозаичным браком. Любовь моя! Я на тебя готов почти на все! — Почти? — она морщит нос и задумчиво постукивает пальцем по подбородку. — А прогулять тренировку? — Я же сказал, что почти, — открываю дверь на каток, стараясь не рассмеяться. — Не делай из меня совсем уже сумасшедшего. Мы мило пререкаемся, пока оба натягивает коньки и проверяем все вещи. Она хихикает, игриво касаясь бедром моей ноги, а я при малейшей возможности стараюсь коснуться её. Мне нравится наше милое общение, которое не выходит за рамки чего-то неприличного, но заряжает нас обоих положительными эмоциями. Это окрыляет нас, когда мы оба выходим на лёд, и мне хочется бесконечно наблюдать за ней, пока я сам раскатываюсь, и бегу за ней как можно быстрее, не обращая внимания на тех, кто вокруг меня. Вижу ласковую улыбку Тре йси, когда в очередной раз проскальзываю мимо неё, пытаясь догнать Женю, когда снова и снова упускаю её, позволяя, немного умышленно, взять бразды правления в свои руки. Мне хочется видеть её улыбку, пускай и немного напряженную, и продолжаю эту игру. Но нас прерывает негромкий хлопок рук, когда Брайан заходит на арену. Мы все мигом останавливаемся и устремляем взгляды на него. Он нервно потирает руки друг о друга, пытаясь начать говорить, и я сразу же вижу, как он боится говорить то, что должен. — Нам пришло новое распоряжение от руководства. В связи с разгорающейся эпидемией по всему миру мы должны побеспокоиться о методах защиты. И разделить большие группы на маленькие. Вот. Мы смущенно осматриваемся, каждый думая о своём. Конечно, все уже слышали об это странном вирусе и понимали, что нужно заботиться о здоровье, поэтому я не удивлен его словам, вот сейчас и спокойно киваю. Хорошо, в небольших группах тренироваться даже лучше, потому что у нас будет больше индивидуального времени, а тренерам не придётся следить одновременно за всеми, поэтому в этом даже есть своя прелесть. — Наверное, весь акцент сместиться на вас, тех, кто готовится к чемпионату, — Женя стоит рядом, задумчиво выводя какие-то узоры носком на льду. — Вам нужно больше льда, больше внимания... — Ты же не думаешь, что тебя кто-то бросит на произвол судьбы? — Не думаю, просто... — Вот и не думай, Женя, ты в приоритете у Брайана, он очень о тебе заботится, как и все мы тоже. Не переживай. Мы продолжаем тренировку, и я осторожно поглядываю за ней, но быстро отпускаю эту мысль: пускай нас четверо едет на мир, но Женю Брайан не оставит. Она у него в приоритете. И если с ним мы давно и я для него ученик, то Женя стала дочерью, которой у него никогда не было.