Incredibly loud and extremely close

Глава 46. Я просто знала...

Декабрь 2019 года Москва, Россия

— У тебя всё получится, — Кристиан обнимает меня крепко-крепко, уже пятнадцать минут не выпуская из своих объятий, — все будет хорошо. — Ты это повторяешь уже полтора года, что мы знакомы, Крис, но что-то пока всё хуже и хуже. Это конец. — Ничего это не конец! — он продолжает держать меня за плечи, но слегка отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо. — Отдохнешь, восстановишься спокойно, а потом будешь готовиться к новому сезону, когда всех разорвешь. Эти малолетние девочки, конечно, забавные, но они не цепляют. Не запоминаются. А ты... Твоя Гейша живёт где-то в моём сердце без оплаты. — Ой, не смущай, — я качаю головой и выскальзываю из его объятий, — это был хороший прокат, я с тобой согласна, но не идеальный всё-таки. Но хороший. — Он был лучшим! И на Чемпионате он был бы просто восхитительным, если бы ты там выступала, но так даже лучше. Женя, все складывается так, как должно сложиться для нашего будущего. Мне нравится то, какая ты стала. Если бы не то серебро... — он задумчиво сжимает мою руку, — мы бы не познакомились. Ты бы не пришла на то шоу, мы бы не поняли друг друга так, как поняли с первого взгляда. Может быть эта встреча была предначертана? Кристиан снова наклоняется ко мне и мягко касается своими губами моей щеки. Я понимаю, сколько сил он прикладывает, чтобы удерживать свои чувства, которые нет-нет, да и вырываются наружу, но я не могу их подпитывать, потому что люблю другого. Моё сердце отдано Юдзуру, который находится сейчас в Японии и постоянно напоминает, что я самое важное в его жизни. — Люблю тебя, красотка, ты самая-самая классная в этом мире. — Спасибо. Я завариваю чай, который поставила ещё перед его приходом, но забыла, едва стоило ему меня обнять. Я скучала по такой дружеской поддержке, по его словам о том, как я ему дорога, как сложно ему не видеть меня месяцами. То серебро, которые мы получили, объединяет нас, помогая понять чувства и эмоции как никто другой. — Знаешь, я словно чувствовала, что что-то случится. Я доставала Юзу этим весь месяц, а он упорно говорил, что все хорошо, что я надумаю. А потом случилось это – и словно все встало на свои места. Знаешь, я даже как-то выдохнула. Мне стало легче хотя бы потому, что я наконец-то перестала переживать и гнаться за каким-то призрачным будущим. — Ты хочешь сказать, что догадывалась, что что-то произойдет? — Да, я правда так думала, Крис, потому что было в моей груди что-то такое... Ну, знаешь, как на Олимпиаде, когда я понимала, что я не возьму свою медаль. — Женя... — Да. Я знала и не скрываю этого. Я и в интервью об этом рассказывала. Просто чувствовала, что она уже отдана другой, поэтому и почувствовала облегчение, — я замираю, вспоминая тот момент, когда весь мир увидел мои слезы, — и все случилось... И все случилось так, как должно было быть, наверное. Мы оба молчим, смотря в глаза друг другу, и я понимаю, что это единственный выход: просто молча двигаться дальше. *** — Ну что, и дальше бороться? — Илья обнимает меня за плечи, когда я выхожу на каток. — Не расстраивайся. Главное, что это произошло не на главном старте. — Да мне их теперь и не видать, как ты можешь заметить. Какие старты, если я всё, что могла, успешно пропустила? — Женёк, брось, — он встряхивает меня и останавливается напротив, — на главных стартах, соревнованиях и медалях жизнь не заканчивается, уж поверь мне. Я точно так же убивался, когда взял серебро на Играх. Я думал, что это всё, финал моей карьеры и всей жизни. Мне казалось, что я потерял все, к чему столько лет шёл... А потом знаешь, что произошло? — Что? Я спрашиваю осторожно, боясь услышать какую-то страшную историю, хотя краем сознания и понимаю, что ничего такого не будет. Илья жив и здоров, вполне себе счастлив и, насколько я знаю, доволен тем, как всё сложилось в его судьбе, однако... — Я завершил, а на следующий день проснулся и понял, что мир не рухнул. Я жив, относительно здоров и готов продолжать трудиться. Мне нравится моя работа сейчас, Женя, и я очень рад, что тогда не остановился. После золота люди часто думают, что все, они всего добились, они короли этой жизни, теперь можно сидеть и не работать... — Но это не твой случай. — Не мой. И не твой тоже. У тебя куча титулов, которые позволяют тебе сейчас прямо сесть и свесить ножки, как делают некоторые, но я вижу в тебе эту часть, которая говорит: нет, не остановлюсь, нет, я не готова прекратить работать. Нет, я продолжу бороться. И все это видят. — Иногда так сложно продолжать это делать... — Я знаю, Женя, знаю... У меня порой тоже руки опускались, да и сейчас такое случается, но знаешь, что я себе говорю в такие моменты? — Что? — Что кроме меня мою судьбу никто не построит, — он спокойно улыбается и отъезжает назад, — и с тобой точно так же. Не отпускай её из рук. Не позволяй кому-то другому решать. Кем тебе быть, где и с кем — это только твои решения. — Даже то, что я сейчас не вхожу в состав сборной? — Тебя никто за сломанный конёк оттуда не выкинул, я больше чем уверен, поэтому прекращай думать о худшем, Женя, твои заслуги говорят больше, чем один неудавшийся старт. Мне хочется поспорить о том, что последние два года у меня практически каждый старт неудачный, но я вовремя прикусываю язык, оставляя эту дискуссию для другого круга общения. Не стоит каждому человеку сейчас знать о моих проблемах в голове. Достаточно того, что Юдзуру грозится отправить меня к специалисту, если я сама не смогу выбросить эти мысли. Поэтому я просто улыбаюсь Илье и настраиваюсь на репетицию. *** — Ты выглядишь отдохнувшим, — я разглядываю его на экране телефона, всматриваясь особо пристально в глаза. — У тебя даже исчезли эти ужасные синяки под глазами. — Я старался немного расслабиться и снизить нагрузки, чтобы тело восстановилось после диких нагрузок. Вот и вышло как-то так, — он хихикает, прикрывая глаза. — А вот ты ещё больше устаешь... — Шоу всегда высасывают много сил, если честно, мне даже кажется, что я тренируюсь в разы больше, чем во время подготовки к стартам. — Я понимаю, мне знакомо это чувство, — Юзу морщит нос и показывает мне подушку, — смотри, я взял её из твоей комнаты. — Что? — я удивленно ахаю, смотря на розовое сердечко, которое действительно всегда украшает мою кровать. — Но как? Подожди, ты серьезно? — Ага, — очередной довольный кивок, — она пахнет тобой, а мне очень хотелось, чтобы у меня была с собой частичка тебя. — Это чтобы работалось рукой лучше? — я чувствую, как щеки немного краснеют от такого пошлого намека, но не могу его не задеть. — Да? — И для этого тоже, — он поигрывает бровями, довольно улыбаясь, но тут же его настроение меняется, становясь спокойным, — но больше всего для того, чтобы засыпать и просыпаться с тобой рядом. — Ох, Юзу, это так мило... — У тебя-то есть мои футболки, которые ты утащила под предлогом, что постираешь, но так и не вернула, поэтому я решил, что могу отплатить тебе тем же, только на этот раз просто украсть небольшую милую подушку. — Тебе идёт этот цвет. Такой розовый-розовый, яркий-яркий, — мне так и хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь, — прям твой цвет! — Я соглаааасен, — он жеманно тянет гласные и игриво откидывает со лба мешающую чёлку, — это моё! Надо мне почаще этот цвет брать! Следующий костюм будет такой, я уверен! Мы продолжаем шутить и препираться, не затрагивая тему того, что со мной будет дальше. Я боюсь об этом говорить и признаваться, что у меня окончательно опустились руки и я правда не знаю, что нужно будет делать, как себя вести и что вообще ожидает меня в новом сезоне. Какие старты? Что мне позволят делать, где принимать участие и как вообще это будет? Пустят ли на открытые прокаты или я буду вне этого? Это важные вопросы, и я боюсь услышать на них ответы. Я знаю, что неправильно придерживаться позиции страуса, но сейчас... — Давай весной куда-нибудь на пару дней уедем? — Юдзуру прерывает моё молчание, естественно возникшее в нашем диалоге. — Просто вдвоем с минимумом вещей. Можно даже в Канаде в какой-нибудь маленький городочек, где есть домики. Снимем его на пару дней, будем питаться доставкой, никуда не выходить, выключим мобильники — и будем только ты и я. Как тебе идея? — Мне нравится, — я выдыхаю, мигом представляя эти несколько дней, наполненных только нами, постелью и едой, — и никакого спорта, да? — Никакого спорта. Совершенно. Даже говорить не будем про него, — он послушно кивает, — впрочем, физические нагрузки никто и не исключал... — Юзу... — Что? Я здоровый мужчина в самом расцвете сил! Конечно, у меня половина разговоров не о работе сводится к тому, что я хочу уложить тебя в постель, — он хитро улыбается, — или не только в постель... И не только уложить. — Началось, — я закатываю глаза и падаю на постель, — снова ты об этом. — С каких это пор тебе не нравится? — Нравится, просто... — я выдыхаю и зажмуриваюсь, боясь увидеть выражение его лица. — Мне страшно узнать, что будет дальше с моей карьерой. Он молчит в ответ, и если бы я не слышала его дыхания, то подумала бы, что он отключился, оставив меня одну. Сколько раз за эти дни я слышала от него, что мир не закончится на этом, что меня никто не выгонит из спорта, что я продолжу и дальше кататься, даже если это было так надо. — Может быть мне стоит приехать к тебе? Я распахиваю глаза и встречаю его совершенно серьёзный взгляд. Юдзуру мигом изменился, превратившись из игривого парня в серьёзного мужчину, который решает появившуюся проблему. Мне становится немного неуютно от этого, казалось бы, смотрящего в самую душу взгляда. — Не надо, тебе нужно самому думать о своей форме, а у меня каждый день по несколько шоу. Подожди до Торонто. Там мы с тобой увидимся и спокойно обо всем поговорим. — Женя, ты правда думаешь, что я не замечаю, в каком ты сейчас состоянии? Что я не вижу, как ты себя изводишь и грызешь? Это не твоя вина. Такое может произойти с каждым, да оно бы и произошло с каждым уже потому, что ботинки — жутко непредсказуемая вещь. — Но почему-то я больше не знаю таких случаев, чтобы на одном из важнейших стартов он ломался у кого-то, — не могу сдержать злость в ответ на его фразы. Ну как он не понимает, что этим самым я полностью погубила все свои шансы на достойное завершение сезона? — Лучше сломать ботинок, чем получить сотрясение мозга, перелом или инфекцию, из-за которой ты пролежишь в больнице долгое время, — его тон становится стальнее с каждым словом, — это не конец света, как бы тебе больно сейчас не было, впереди ещё целый полный сезон перед Играми, а потом ещё будут отборочные старты. Неужели ты думаешь, что медали уже развешаны и победители известны? Нет, Женя, все совсем не так. — Ты не знаешь нашу федерацию. — Я знаю вашу федерацию достаточно, чтобы сказать, что они хотят чемпиона, а кто им будет — им без разницы. На Капе ты показала себя, все поняли, что ты готова бороться и дальше, выступать и совершенствоваться. Мало тех, кто катает в твоём возрасте у вас в стране, да и в мире в целом, поэтому... — он выдыхает, делая небольшую паузу. — Ты должна сконцентрироваться на новых программах. Ты должна решить, что хочешь катать, как, в каких костюмах и образах, что тебе нравится, а что нет... Ты не должна допускать мысли, что недостойна своих медалей и результатов. — Ты правда так считаешь? — Если бы не считал, то не говорил бы. Разве я тебе не доказал, что я люблю тебя, а не медали? — он вымученно улыбается, слегка покачивая головой. — Мне наплевать на все, что говорят вокруг. Для меня есть ты — и точка. Кажется, мир перевернется, когда ты наконец-то мне поверишь... Я вижу легкое разочарование в его глазах, которое связано с моим постоянным сомнением в его словах. Только я сомневаюсь не в том, что он правда меня любит, а в том, что я достойна этой любви, что я правда так хороша, как он обо мне всегда говорит. Мне кажется, что он меня видит лучше, чем я есть на самом деле.. — И нет, Женя, — он прерывает ход моих размышлений, — даже не думай! Ты правда все это заслужила, это правда принадлежит тебе. И моя любовь в том числе. Он продолжает осыпать меня приятными словами, вспоминая, кажется, миллион качеств, которые ему во мне нравятся. Забавно, но он даже добавляет мою ворчливость и пассивность во время ПМС в этот список. Они, по его словам, лишь делают меня не такой идеальной, как все думают. Должны же быть во мне какие-то минусы. — Я тебя всегда буду любить. Он улыбается моим словам, и я немного оттаиваю. Все в прошлом. Впереди будет лучше.