Incredibly loud and extremely close

Глава 47. Мы ещё повоюем!

Январь 2020 года Торонто, Канада

Женя возвращается в самый разгар нашей подготовки к Континентам. Я вижу, как она украдкой посматривает в нашу сторону, но ничего не говорит, лишь спокойно воспринимая мою новость о смене программ. — Если ты не получаешь удовольствие, то какой в этом толк? — она пожимает плечами, когда я ей объявляю об этом ещё по телефону. — Мы с тобой уже говорили об этом, и я тебя полностью поддерживаю. Тем более, Шопен и Сеймей такие знаковые... Это была её единственная реакция, после которой она снова закрылась в своём панцире из трудолюбия, усердия и стремления улучшить своё катание. Мне грустно от того, что в её глазах снова не горит тот огонь, который был ещё пару недель назад после серебра в Москве, что она очень тяжело переживает это и принимает близко к сердцу, а я не могу ей помочь. Естественно, в преддверии соревнования, на котором я мечтаю вырвать золото, мне важно уделять много времени восстановлению, качественному отдыху и анализу допущенных ошибок. Из-за этого наше общение сократилось ещё сильнее, и теперь я вынужден мучиться размышлениями о том, что было бы, если бы я смог проводить с ней больше времени... — Думай о своей подготовке к старту, — мама неустанно об этом напоминает, когда замечает, что я снова начинаю грустить, — никто кроме тебя не сможет это сделать, Юдзуру, поэтому, пожалуйста, сосредоточься на себе. Женя это должна понимать, потому что она такая же, как ты сам. Пожалуйста, не думай, что обижаешь её. Но мысль, что я мог бы сделать что-то ещё, всё ещё преследует меня, поэтому я стараюсь сосредоточиться на других вещах, а именно — полностью на фигурном катании. И сейчас, находясь на тренировке, я вижу, что она снова слишком зацикливается на своих прыжках. У неё уже полностью готова музыка для обеих программ, совсем скоро она полетит к Ше-Линн, чтобы поставить произвольную. А с Джеффри они готовят невероятную короткую программу, которая, по моему мнению, должна стать олимпийской: где, если не там, показывать Маскарад? Мне кажется, что обе её программы как ничто лучше описывают наш вид спорта: мы без конца носим маски в этом цирке клоунов. И я вижу, как она перевернет представление о себе в следующем сезоне. — Какой же Шопен прекрасный, — Джейсон подъезжает ко мне в перерыве, восторженно взмахивая руками, — я и раньше им восхищался, но сейчас, имея возможность кататься бок о бок с тобой, я просто хочу каждый раз остановиться и смотреть, когда ты делаешь прокат. — Да ну, Джейсон, не надо, — я хихикаю, ощущая приятное чувство в груди от этой похвалы. — Да, он прекрасен, но в мире это не единственная короткая программа... — Юзу, я американец, но я твой фанат, а не фанат других фигуристов, — он тоже хихикает, смущенно прикрывая глаза, — и я рад, что могу с тобой кататься. Спасибо, что позволяешь наблюдать за своим тренировочным процессом. — Если нужен совет — обращайся. Надеюсь, что мы втроём будем стоять на подиуме Континентов. Я говорю это совершенно искреннее, потому что мне правда хочется быть с ними: они нереально заслуживают этого. Я вижу, как и Джейсон, и Джуни упорно работают над своими программами каждый день, как не жалеют себя, заходя на очередной прыжок, как старательно оттачивают хореографию... Конечно, есть и другие фигуристы, но во мне горит такое странное чувство, которое диктует мне это желание: быть с ними на пьедестале. Мы продолжаем тренироваться, и я вижу, как Женя буквально за несколько минут до окончания тренировки подхватывает свои вещи и наспех выходит, по пути роняя перчатки, но не замечает этого, и без прощания выскальзывает за дверь. Предчувствие чего-то нехорошего подталкивает меня к скамейке, где я наспех натягиваю на коньки защиту и, подхватив на ходу её вещи, выхожу в коридор. — Куда торопишься? — я окликаю её, не имея возможности бежать в коньках. — Что такое? Она останавливается, но не поворачивается ко мне, я лишь вижу, как подрагивают её плечи, и это настораживает меня. Я подхожу ближе и встаю рядом, не препятствуя её побегу. — Женя? — Снова спина. Она поворачивает ко мне свои покрасневшие глаза, и я в один момент обхватываю её обеими руками, прижимая к своей груди. Спина... Эта проклятая боль в позвоночнике доводит её постоянно, особенно подрывая моральный настрой в самые сложные для Жени времена, когда и так сложно со всем этим справляться. Но как быть, если нужно столько всего сделать, а боль тебя убивает? — Я позвоню своему врачу, он приедет к тебе. Жанна уже тут? — я шепчу это ей куда-то в волосы, стараясь сам не дрожать от нахлынувших чувств. — Ты справишься? — Мама уже ждёт, — она кивает, схватившись за мой бок. — Я не знаю, что такое... Почему она снова заболела? Почему сейчас? — Только не плачь, иначе будет болеть сильнее, ты же знаешь, — я осторожными движениями поглаживаю её по лопатке, — не нервничай. Выпей таблетку, как приедешь домой, я приеду к тебе скоро, хорошо? — Тебе надо отдыхать, ты мне ничего не сможешь помочь сейчас. Нужно делать обследование снова, видимо, хотя мы только проверяли мою спину... — Всё равно приеду, и доктор к тебе заедет скоро, — я осторожно целую её в лоб и отстраняюсь, — проводить тебя до машины? — Не надо, иди на лёд и закончи тренировку, пожалуйста, — она вытирает глаза и не смотрит на меня, — прости, что отвлекла. — Я бы на тебя с огромной радостью сейчас накричал, не будь ты в таком состоянии, за такие слова, но... — я пару раз вздыхаю, успокаивая свои нервы, и отпускаю её полностью. — Напиши мне, как будешь дома. — Хорошо. Она молча уходит, а в моих руках по-прежнему остаются её перчатки. *** — Юдзуру, что вы хотите? Мы оба в курсе её диагноза, — доктор качает головой, стоя со мной в узком коридоре их квартиры. — Это невозможно вылечить, можно лишь снимать приступы, поддерживать нормальное состояние. Укол я сделал, лекарства она пьёт. — Какие есть ещё варианты, чтобы облегчить её состояние в долгосрочной перспективе? — Вы сами знаете ответ на этот вопрос, мистер Ханю, не хуже меня, и я не буду тем, кто его сейчас озвучит. Те нагрузки, которым она подвергает своё тело, не являются здоровыми, а профессиональный спорт не имеет ничего общего со здоровьем. Мы раскланиваемся, и он уходит, а я по-хозяйски запираю дверь, оттягивая время. Как я снова должен смотреть Жене в глаза, что ей говорить? Она не хуже меня знает, что означает её состояние сейчас, к чему всё приводит... Мы оба поломаны. — Не надо ничего говорить, — Женя произносит это, едва я вожу в комнату, даже не успев прикрыть дверь. — Я и так все знаю и понимаю, не хочу слышать твоих нравоучительных речений и видеть сочувствующий взгляд. — Женя... — Юдзуру, хватит. Я молча ложусь рядом, стараясь её не потревожить, и расслабляюсь после тренировки. Конечно, нервы никуда не уходят, но мне становится так хорошо, когда Женя касается своей рукой моих волос и медленно поглаживает... И я проваливаюсь в сон. *** — Доброе утро, соня. Я просыпаюсь от легких поцелуев на своем лице и касаний тонких пальчиков на шее. Я улыбаюсь сквозь остатки сна, притягивая её поближе к себе, и нахожу губами её рот, медленно целуя. Это восхитительное начало дня... — Тебе надо умываться и ехать домой, иначе ты опоздаешь на тренировку, — Женя шепчет, вяло извиваясь в моих объятиях, — тебе надо идти... — А если мне наплевать на это? — я забираюсь рукой под её майку, касаясь пластыря на пояснице. — Я хочу, чтобы ты выиграл Континенты и на призовые купил мне новое платье, — она хихикает, когда мои пальцы скользят по её ребрам. — Юзу... — Я могу тебе и так купить три тысячи разных платьев, только пришли ссылку на понравившееся, — мои губы скользят по её шее, настойчиво прикусывая в особо чувствительных местах. — Мы заперты? — Нет, поэтому вставай и иди умываться, — она отталкивает меня и наконец откатывается в сторону, а я со стоном закрываю правой рукой глаза. — Юми-сан тебе писала уже. — Что там? — я вздыхаю и приказываю своему организму успокоиться, переключаясь мыслями на маму. — Она в курсе, что я у тебя. — Я не знаю, Юзу, я не полезла читать, просто увидела, что от мамы. — Ты же знаешь мой пароль, могла бы и посмотреть, в этом ничего такого нет, — я сажусь и тянусь за мобильником к тумбочке. — Ты, я надеюсь, остаёшься дома сегодня. Быстро пролистываю сообщения, не обнаружив ничего особенного. Мама пишет о билетах, бронях и о том, что мои вещи готовы, а водитель ждет сообщения, чтобы забрать меня и, если надо, сразу отвести на тренировку. Благодарю её и прошу его подъехать за мной через 20 минут, чтобы успеть позавтракать дома. Брайан присылает очередные корректировки к тренировочному плану, на основе моих замечаний вчерашних, а массажист присылает своё расписание до конца месяца, предлагая забронировать время. Оставляю это на потом, а сам поворачиваюсь к подозрительно молчащей Жене, которая ни слова ни промолвила за это время. — Женя? — Нет, сегодня я буду дома, — она противно морщится и перекатывается, чтобы встать с кровати, не принимая при этом сидячего положения. — Твой врач назначил мне какие-то обследования на сегодня, поэтому через пару часов я уеду в клинику. — Вот и хорошо, — я мысленно делаю себе пометку позднее отблагодарить его за эту заботу, и окончательно встаю. — Я могу принять душ? — Конечно, Юзу, полотенце возьми на полочке, твой гель стоит на самой верхней полке, — она улыбается и сцепляет волосы в хвост. — Завтрак сделать? — Не надо, мне все равно домой ещё заезжать, мама всё подготовит. — Ладно, — она пожимает плечами и спокойно мне кивает. — Иди, только не выливай всю горячую воду! *** — Как она? — Джейсон подходит ко мне в перерыве, теребя в руках салфетку. — Женя сказала, что опять спина... — Я не знаю, как сказать даже, Джейсон, — тяжело выдыхаю, вытирая лицо полотенцем, — могло быть и хуже, но и хорошего тоже мало. — Почему же опять так... Мы чем-то можем помочь? — Если бы можно было бы, то я бы ей отдал все, — произношу это быстрее, чем успеваю себя заставить замолчать, но он реагирует адекватно, согласно кивая. — Она сегодня на обследовании, будут смотреть, что опять произошло и что можно сделать. — Всё-таки наш вид спорта не щадит девушек. — И парней тоже... Мы согласно молчим, пока к нам не подъезжает Трейси и заботливо не гладит по плечам, молча поддерживая и настраивая на лучшее. Хочется надеяться, что все будет хорошо, но внутреннее чутьё не обещает ничего хорошего... *** Я приезжаю к ней после тренировки, плюнув на отдых и необходимость восстанавливаться, настолько сильно моё желание её увидеть и лично убедиться, что всё в порядке. — Жить буду, — это первое, что она произносит, когда я оказываюсь в её комнате. Женя лежит на кровати в коконе из пледа и подушек, неотрывно смотря на меня. — Обострение. Прописали лечение и график восстановления. Куча упражнений и реабилитационных мер, но все будет хорошо. Со спортом пока не заканчиваю, не дождёшься! — Дурочка, я же за тебя переживал, — я притопываю ногой и подхожу ближе, — ты почему мне весь день не писала и не отвечала на звонки? — Потому что я освободилась буквально несколько часов назад, пришлось там пробыть целый день, было не до телефона. Её беспечность меня немного подбешивает, но я сажусь рядом и стараюсь успокоиться. Женя улыбается и сжимает мою руку, подбадривающе улыбаясь: — Мы с тобой вместе ещё повоюем, будь уверен, я ещё не стояла с тобой на пьедестале, хочу тоже подарить Брайану золотую медаль крупного старта. И чтобы мы оба с тобой ему их надели, вот! — Всё будет, я уверен, и совсем скоро у нас это получится. Брайан в тебя верит, я в тебя верю, мама и прочие — верят. Главное, чтобы ты сама в себя верила. Договорились? — Да. Я тоже в себя верю. Я этого очень-очень-очень хочу! — Вот всё и будет. Я наклоняюсь и оставляю поцелуй на её ладошки, крепче сжимая пальчики. Если всё это ей дано не для победы, то ради чего тогда?!