Incredibly loud and extremely close

Глава 28. Побитый рекорд

Февраль 2018 года Пхёнчхань, Корея

Десятки микрофонов направлены на меня, едва я успеваю выйти в микст-зону после объявления оценок. Стараюсь как можно дружелюбнее улыбаться, внутри ощущая невероятную радость: это второй чертов мировой рекорд на Олимпийский играх, который поставила я! Я! Я, а не кто-то другой. Это мне принадлажит два рекорда в короткой программе, слышите? Я выступила так, что побила свой же рекорд, поставленный на этой же арене неделю назад. — Евгения, поздравляем с новым мировым рекордом! — Спасибо! — Каковы ваши ощущения после программы? Как вам публика? — мне чуть ли не в лицо утыкается очередной микрофон, и я вынуждена его лично отстранить от себя. — Мне очень понравилось, как публика принимает всех спортсменов. Мне кажется, так должно быть всегда: все принимают каждого атлета из любой страны так, чтобы он чувствовал поддержку этого зала. Во время выступления нам важно понимать, что публика дружелюбно настроена к нам, что она точно так же переживает за элементы. Но при этом не мешает аплодисментами или криками. Все это немного сбивает, но тут я с этим не сталкивалась. Поэтому хочется ещё раз поблагодарить всех, кто находится на арене и поддерживает нас: в наших хороших выступлениях есть частичка вас. Спасибо! — О чём вы думаете во время проката? — Об элементах, — а ещё о том, что где-то на арене на меня смотрит Юзу. — Иногда проскальзывают какие-то посторонние мысли, но обычно ты максимально концентрируешься на программе, потому что если ты отвлекаешься, то тело расслабляется и ты падаешь. А это непростительно на соревнованиях, а уж тем более на Олимпийских играх, как вы понимаете. — Жень, а с какими эмоциями ты будешь настраиваться на произвольную? — С желанием показать чистый и прекрасный прокат, который оценят не только судьи, но и зрители. Оценки важны, но не менее важно то, как публика, зрители со всех концов планеты воспринимают программу. Мы же катаем не только ради оценок. В наши программы что-то заложено, мы хотим передать образ. У меня произвольная — это Анна Каренина. Женщина, которая ради любви готова на всё, но которая так теряется в жизни, что у неё не остается иного выбора. Мне искренне её жаль, понимаете? Я каждый раз катаю программу так, чтобы и зритель поверил в её историю. — И мы верим, — журналист кивает в ответ. — О, Алине выставляют баллы, — произносит кто-то, и мы все поворачиваемся к экрану. 82,92. Новый мировой рекорд. — Ого, — вырывается у меня, — молодец. Твою мать! Паника накатывает на меня, когда я понимаю, что у нас разрыв больше балла только по короткой программе, а у неё ещё ожидается сложная технически произвольная программа, где она может лишь увеличить этот разрыв. Короткая программа — это же был мой шанс. Разве нет? — Желаем вам удачи в произвольной, Жень, — журналист смотрит на меня с какой-то тоской, прекрасно понимая расклад на итог соревнований. Холодная дрожь пробегает по моему телу, но я стараюсь прикрыться улыбкой, прежде чем пройти дальше. Впереди ещё пресс-конференция, где мы точно так же обязательно должны быть. И теперь не я буду сидеть во главе стола... — Это ничего не значит, — в какой-то момент Этери Георгиевна вылавливает меня в толпе и прижимает к себе. — Слышишь? Отрыв не такой большой, ты можешь показать в произвольной баллы выше. Не смей даже допускать мысли, что ты недостойна этого, поняла меня? — Поняла вас, Этери Георгиевна, — киваю кому-то в толпе, не желая с ней встречаться сейчас взглядом. — Как скажете. — Я зайду к тебе сегодня вечером, нам надо поговорить будет. Молча ухожу, заприметив в толпе Сатоко, и пытаюсь скрыть дрожь в руках. Как такое вообще могло произойти? Почему это произошло? Что я сделала такого, что Алина выиграла короткую программу, снизив и без того мои минимальные шансы из-за травмы на золото? — Ты все равно самая лучшая, — Сатоко крепко обнимает меня, поглаживая по спине. — Я не хочу никого не обидеть, но... Но ты правда лучшая. — Спасибо тебе, дорогая. И ты прекрасна. Что не получилось сегодня, обязательно получится завтра. Я знаю, что ты самая сильная девочка, — отстраняюсь от неё и стараюсь улыбнуться. — Умничка. Я так рада, что ты тут. — И я рада, что у меня есть такой шанс, — она широко улыбается, переминаясь с ноги на ноги. — Мы хотим после произвольной собраться в нашем корпусе. Надеюсь, что ты заглянешь к нам. — Напомни мне об этом после произвольной, потому что пока у меня влетает в одно ухо, а из другого все вылетает. — Обязательно, Медо-чан, — она смотрит мне куда-то за плечо и мило краснеет. — Ой, Юдзу-кун, кажется, пришел тоже посмотреть на соревнования. — Где? — резко поворачиваюсь назад, чуть не теряя равновесия, и тут же встречаюсь взглядом с Юдзуру, который стоит совсем рядом, пронизывая меня своим взглядом с головы до ног. Он смотрел. Он видел баллы. Я на секунду забываю о том, где именно мы находимся, чуть не бросившись в его объятия, но сама себя останавливаю, не желая быть посмешищем для окружающих. Мы договорились подождать, и нужный момент до сих пор не наступил. — Поздравляю вас обеих с выступлениями, — он низко кланяется нам, подойдя ближе. — Для меня было честью наблюдать то, какую магию на льду вы творили. Спасибо вам большое за такие прекрасные программы. — Юзу-кун, спасибо вам, — Сатоко вся краснеет и низко кланяется, теребя руками низ юбки. — Аригато. — Спасибо, Юдзуру, — спокойно отвечаю, не в силах оторвать от него взгляда. — Очень приятно. — Да он просто пытается залезть... О, Привет, Сатоко, — Хави обрывает свою речь на полуслове, заметив девушку. — Классная программа, ты молодец. — Спасибо, мистер Фернандес, — девушка смущенно смотрит в пол. — Простите, мне надо идти. Меня ждёт тренер. — Увидимся с тобой, — машу ей рукой и поворачиваюсь к парням. — Так куда он пытается залезть? — Туда, о чём мне даже думать нельзя в твоём контексте, иначе один ревнивый двукратный мне оторвет все, что так нравится девушкам, — Хави приобнимает меня за плечи и целует в висок. — Умничка! — Ну, не такая, раз не первая, — позволяю себе опустить маску веселья, оставшись наедине с ними. — Я... Я не ожидала, честное слово. — Я не понимаю, на какой жопе находятся их глаза, — Хави что-то произносит по-испански, что больше похоже на ругательство. — Какой рекорд у неё? Смешно. Твоя программа — это шедевр. Так и знай. — Ты выступила так, что весь зал с замиранием сердца следил за каждым движением. Я сам очнулся в конце программы, когда ты распахнула глаза, — Юдзуру подходит ближе и переплетает наши пальцы. — Не слушай никого. Оценки врут. И послезавтра ты покажешь им настоящую женщину, которая борется до конца, да? — Юзу заглядывает мне в глаза, а я единственное, что хочу, это попасть в его объятия и пробыть там весь день. Я хочу, чтобы он оградил меня ото всех проблем. — Хорошо, — тихо шепчу, не найдя в себе силы произнести что-то ещё. — Спасибо, что пришли меня поддержать. — Запомни, мы болеем на этих играх только за тебя, — Хави целует меня в волосы, не убирая руки с плеч. — Мы твои фанаты. Надо нам плакат нарисовать, Юзу. — Только не рисуйте ничего пошлого, а то знаю я вас, — слегка улыбаюсь, ощущая тепло руки Юдзуру. — Нет, такие рисунки я подарю вам лично. На какой-нибудь ваш юбилейчик. Вы мне только дату сообщите. И приглашение вышлите, пожалуйста, — Хави хитро подмигивает. — Так уж и быть, к вам в номер я не завалюсь, но шампанское мне прислать вы просто обязаны. — Хави, заткнись, а? — Юзу закатывает глаза, сжимая мои пальчики покрепче. — У тебя будет время вечером? — Не знаю, Этери хотела поговорить, — закусываю губу, снова ощущая неприятную дрожь. — А можно я после? — Ты же знаешь мой ответ, — Юдзуру лезет в карман и быстро достает оттуда специальную карточку. — Держи. И приходи в любой момент, даже если меня там нет, договорились? — Хорошо, — прячу её за чехол телефон, куда примостила и свою, и киваю. — А мне ты такую не дал, — Хави обиженно надувает губы. — А ведь я тебя столько лет знаю, столько слёз твоих вытирал, считай на руках своих вырастил. А ты такой неблагодарный. Парни перебрасываются шутками, при этом оба не выпускают меня из своих объятий: Хави все так же приобнимает за плечи, укрывая нашу троицу от посторонних взглядов, а Юзу сжимает мою ладошку в своей руке так, словно боится, что я могу в любой момент сбежать. Мне хорошо с ними и легко, но я понимаю, что скоро мне нужно будет идти. Я пытаюсь впитать каждое слово, что они произносят, но перед глазами лишь итоговая таблица, где видна цифра «2» напротив моей фамилии. Я чертова вторая, а не первая. Как такое вообще произошло? Почему? Разве не на Европе я получила по заслугам? Почему судьба отыгрывается на мне до сих пор? — Будь осторожна, — Юзу тихо шепчет, заглядывая мне в глаза. — Я на расстоянии сообщения, ты помнишь? — Помню, — я смотрю на него, и желание зарыться в его объятия как никогда сильно, но у меня нет права на это. На публике мы не можем себе этого позволить, даже в таком дальнем уголке, где только мы втроём. — Женя, — меня окрикивает голос Сергея Викторовича, и мы резко поворачиваемся в его сторону. Мужчина слегка смущается, замечая меня в объятиях испанца, но никак не комментирует этого. — Тебе пора на пресс-конференцию. — Да, я иду, — послушно киваю и возвращаю свой взгляд к парням. — Спасибо ещё раз, что были тут сегодня. Для меня это многое значит. Жаль только, что ваша удача не передалась мне. *** — Херовы судьи, — Катя нервно ходит по комнате, грозя протоптать дыру напротив моей кровати. — Да чем они вообще смотрели? Жопой что ли? Как можно ей поставить оценку выше, чем тебе? Да она же катается криво. А как скользит? Это не скольжение вовсе, это какие-то кривые перескоки. — Катька, успокойся, — выдыхаю и поворачиваюсь на бок. — Что есть, то есть. Послезавтра произвольная, там и будем по ситуации решать уже. — Всё равно, Женька, ты лучшая. Слышишь? — она садится рядом и крепко обнимает меня. — Ты всем покажешь в произвольной, я знаю! — Обязательно покажу, ты же знаешь меня, — обнимаю её в ответ. — А потом пойдем и нормально поедим пиццу, да? Только не смей наедаться без меня, слышишь? — Да не буду я. Разве что чуть-чуть, — Катя показывает язык и выпрямляется. — Как там твой Ромео поживает? Говорят, что он смотрел вашу разминку. — Кто говорит? — кто проболтался об этом? Не уверена, что Юзу понравится, что его выследили. Хотя я не могу сказать, что он сильно скрывался там, спустившись вниз, чтобы с нами всеми поздороваться... — Да я с Хави разговаривала просто, вот он и сказал, что они вместе смотрели на тебя, — Катька хитро улыбается и тычет пальцем мне в бок. — Не может твой двукратный без тебя, заметь! Что же он будет делать-то в следующем сезоне, а? — Что-нибудь придумает, на то он и двукратный, — падаю на спину и тихо смеюсь. Да, Юзу теперь двукратный. Сильнее никого никого нет в настоящий момент, да и титулованнее среди действующих тоже. Вся власть в его руках, ИСУ его теперь просто на руках носить будут. — Вот и правильно, пусть переходит к Этери, что ему? Будете вместе тренироваться, а спать будет с Джерри на коврике, если она его пустит. Ему много места не надо. — Ой, ты ошибаешься, — закатываю глаза, вспоминая наши совместные ночёвки, когда он либо раскидывался на всю кровать, либо полностью окутывал меня своим телом. — Он спит так, что места вокруг совсем не остаётся. Катя смеется, и в этот же самый момент раздается стук в дверь. Я подскакиваю, прекрасно понимаю, кто сейчас находится по ту сторону. Этери Георгиевна явно пришла, чтобы поговорить. Только о чём мы можем с ней говорить сейчас? Как я расстроена и что это серебро будет для меня ударом? Или о том, что Загитовой поставили непомерно высоченные баллы, которые удивили всех? — Хочешь я скажу, что тебя нет? — Катя внимательно на меня смотрит, — что ты вышла погулять, вернешься через два часа? — Нет, нам надо с ней встретиться, — слезаю с кровати и поправляю одежду. — Не хочу откладывать этот разговор в дальний ящик, лучше оторвать пластырь сразу, чем по кусочку. Надеюсь, что эта решимость сохранится и на протяжении всего разговора, потому что сейчас мне очень больно и хочется даже расплакаться от обиды, но я не покажу ей своих слез. Ни за что. — Добрый вечер, проходите, — распахиваю перед ней дверь, пропуская вперёд. — Добрый вечер, — Катя ей кивает и берёт свой телефон. — Оставляю вас. Женьк, напиши мне потом. — Обязательно, — киваю и сажусь на свою кровать, стараясь не встречаться с Этери взглядами. Что я должна сказать? Да и должна ли? — Жень, давай поговорим, — она садится рядом и берёт меня за руку. — Ты взрослый человек... И я понимаю, что дальше не будет ничего хорошо. Опускаю глаза в пол и готовлюсь услышать все, что она решила сказать.