12 шагов

Четвёртый шаг — избавтесь от лишнего. На этом этапе необходимо проанализировать свою жизнь, ошибки, действия, нанесшие вред не только вам, но и другим людям. Болезнь, как правило, отражается не только на своём носителе, но и на тех, кто его окружает.

      — Ты точно уверен?       — Абсолютно. Не хочу каждый раз собирать волосы под резинку. Без них будет посвободнее.       Разумовский сидел на табурете в ванной прямо перед зеркалом. Позади него с бритвой в руке стоял Олег. Мужчина вставил в устройство батарейки, и бритва с характерным жужжанием начала работать. Не сказать, чтобы Сергею особо импонировала идея сожительства на краю мира с незнакомым, но утверждающим обратное человеком. Однако других альтернатив, кроме как начать изучать своё новое окружение, у Разумовского не было. Волков был тих и молчалив, думая о чём-то своём, он лишь следил за работой, но никак не пытался вступать в контакт с Сергеем. Казалось, он почти не спал: уходя на боковую, Разумовский видел его сидящим на кухне в окружении каких-то механизмов, а, проснувшись, молодой человек нашёл на столе тёплый завтрак и рюмочку с различными таблетками и запиской «Выпей после еды». Несмотря на простреленую руку, Олег больше никак не выражал агрессию к нему, но скорее наоборот, по мере возможности старался проявлять заботу.       — Плечо сильно пострадало?       Волков нахмурился, отпинывая падающие на пол рыжие волосы.       — До свадьбы заживёт.       — А если серьёзно?       — Это пока самая незначительная травма из всех, которые я получал в последние лет десять. Но было бы славно, если б ты больше не вонзал в меня никакие острые предметы.       Олег явно не умел делиться своими слабостями, особенно с тем, кто потенциально мог ими воспользоваться. От Волкова Сергей узнал, что его держали не просто в лечебнице для душевно больных, но в самом настоящем закрытом психиатрическом диспансере для осуждённых за особо тяжкие преступления. По всему выходило так, что и у самого Разумовского имелся целый багаж из различного рода шкафов со скелетами, в содержании которых ещё только предстояло разобраться.       — Как думаешь, почему у меня начисто отшибло память? От этого меня лечили в диспансере?       — Думаю, провал в памяти это скорее следствие того, что ты назвал лечением, а не его причина.       — В лечебнице наблюдавший меня доктор, каждый раз, когда я отвечал, что чего-то не помню, говорил, мол, это очень хорошо. Возможно причина заключается именно в этом. Однако зачем доктору понадобилось вводить меня в такое состояние, я, если честно, ещё не очень понимаю.       После этих слов у Олега стало на один повод больше найти и поквитаться с Громом, который довёл Сергея до такого состояния.       — Голову чуть ниже. Да, вот так, — Волков принялся тщательно выбривать затылок. Может, Сергей слишком резко наклонился, но в глазах у него опять потемнело, а тело сделалось будто ватным.       — Господи, это ещё что такое? — Олег сидел перед зеркалом в комнате детдома. На вид ему было лет пятнадцать, а вокруг Волкова с бритвой в руке застыл красный, еле сдерживающий смех Разумовский. Сергей убрал под единичку всю шевелюру с головы друга, но оставил нетронутой чёлку, — Убери её сейчас же.       — А по-моёму, тебе и так неплохо. Чудесный спортивный стиль, — не выдержав, юноша согнулся пополам, громко смеясь, прикрыл рукой лицо. Видок у Волкова был просто сногсшибательный. Во всех смыслах.       — Лучше б я в парикмахерскую пошёл…       — Да ладно тебе. Зато как интересно это выглядит! Свежо, смело… Ой, всё не могу, — зашёлся новым приступом смеха Сергей, чувствуя боль в щеках и наворачивающиеся на глаза слезинки. Олег обиделся на такую реакцию своего друга и, отобрав бритву, сам закончил стрижку, убирая чёлку.       — Ну вот сейчас я буду над тобой очень весело смеяться, — бритва обратилась уже против Разумовского. Отсмеявшись, Сергей начал мотать головой и отступать назад от готовящегося совершить месть друга.       — Не надо, не надо! Я буду отращивать! Вообще больше никогда не буду стричься!       В глазах резко посветлело и, чувствуя жжение на щеке, Разумовский более осознанно взглянул на застывшего перед ним Олега, замахнувшегося для новой пощёчины.       — Серый, ты меня слышишь? Что с тобой?       — Нет, ничего, просто… Немного голова закружилась. Ты закончил со стрижкой?       — Да. Но ты так странно начал заваливаться набок, будто потерял сознание и…       — Всё в порядке, правда, — как ни в чём не бывало, Разумовский встал на ноги и пошёл к выходу, — Спасибо за помощь, но у меня будет к тебе ещё одна просьба. Я хочу, чтоб ты рассказал все, что знаешь обо мне вплоть до мелочей.       — Это будет непросто, учитывая, что примерно половину жизни мы провели порознь. И… не думаю, что ты готов узнать о себе всё и сразу.       — Моя готовность не имеет значения. Мне нужна информация. Я буду оставаться здесь до тех пор, пока не заполню весь тот пробел, что образовался в моей памяти, — с этими словами Сергей покинул ванную.

***

      Целую неделю Сергей со всей возможной скурпулёзностью внимал каждому слову Волкова. Очнувшись фактически никем, лишь пустой оболочкой своей прежней личности, Разумовскому предстояло вспомнить всю жизнь. К процессу просвещения друга Олег подходил с поразительной методичностью, начиная с самого детства. Во всяком случае с той его части, которую Волков знал лично.       Как и завещал классик, началось их знакомство с недопонимания. Осенью, когда Сергей только попал в детский дом, нового ребёнка фактически некуда было деть. Родители Разумовского погибли, а иных родственников у мальчика не было, поэтому с первых дней после случившейся с ним трагедии Сергея направили в интернат. Однако и без того трещавшая по швам система не была готова принять в себя ещё один винтик. Для Разумовского не нашлось не то что детского психолога, но даже свободной кровати. Сергея вместе с его немногочисленными пожитками оставили в общей спальне       — Побудь пока здесь, я скоро вернусь, — суетливо проговорила женщина и оставила Серёжу сидеть на одной из коек. Мальчик закономерно предположил, что теперь это его новое место жительства и уже начал на нём обустраиваться, раскладывать на прикроватной тумбочке свои вещи, когда в комнату весело залетела четвёрка ребят примерно его возраста.       Заметив чужака на своей кровати, мальчишка с подбитой переносице и всклокоченными тёмными волосами нахмурился, а его друзья заинтересованно начали приглядываться к Сергею.       — Новенький что ль?       — Эй, Олег, я и не знал что тебя куда-то переселяют.       — Никуда меня не переселяют, — хмыкнул Волков.       — Тогда чего это рыжий на твоей кровати хозяйничает?       — А вот это мы сейчас у него и узнаем, — проговорил Олег, закатывая рукава кофты и подходя к расстегивающему чемоданчик мальчику. Разумовский мало контактировал с другими детьми, а потому не мог чётко считать реакцию подошедшего к нему Олега. Сергей думал, что с ним хотят познакомиться, а потому, ничего не подозревая обернулся и, скромно улыбаясь, протянул руку.       — Серёжа, — представился Разумовский.       — Свалил отсюда по-хорошему, — угрожающе предупредил Волков, изо всех сил стараясь казаться грозным для нахального новичка. Серёжа поджал губы, осознавая, что подружиться с этим хамом у него ни за что не получится, и отвернулся обратно к своему чемодану, — Эй, ты меня слышал? Это моё место.       — Татьяна Михайловна привела меня сюда, так что теперь это моё место. Отойди и не мешайся мне под ногами, — пренебрежительно кинул через плечо Сергей смахивая с тумбочку какие-то фишки и ставя на их место свои шахматы. От такого резкого и холодного отпора Волков остался несколько обескуражен, однако детдомовские мальчишки позади него не могли оставить слова рыжика без внимания и принялись всячески подстрекать Олега к ответным действиям.       — Ну что, Волчик, съел?       — Чего же ты молчишь Олег?       — Хах, вы так и будете вместе на одной койке спать?       Ребята расхохотались, заставляя Волкова побагроветь. Нельзя позволить им смеяться над собой. Нужно проучить этого новичка, чтобы потом ему неповадно было грубить ему, Олегу Волкову. Он не придумал ничего лучше, чем просто взять и скинуть шахматы с тумбочки. Доска ударилась о пол с громким бряканьем, а по всей комнате начали расползать белые и чёрные фигуры.       — Подними, — достаточно громко, дрожащим голосом приказал Сергей.       — И не подумаю.       — Ты их уронил, ты и собирай, — Разумовский стукнул Олега кулаком в плечо. Дальше всё завертелось и закружилось само собой. Удар за ударом и вот противостояние двух мальчишек переросло в полноценную драку со всеми вытекающими последствиями в виде катания по полу, укусов, нелестных высказываний в адрес оппонента.       — Давай! Давай, Олег! Наподдай ему! — болели за своего друга детдомовцы хлопая и радостно крича. На шум прибежала Татьяна Михайловна и, увидев двух остервенело мутузящих друг друга ребят, немедленно принялась разнимать их. С тех пор началась долгая история неумолимого противостояния Разумовского и Волкова, которая на крепко связала двух людей.       Не было ни дня, чтобы меж ними не пробежала искорка конфликта. То Олег кидался во время обеда хлебным мякишем в Серёжу, то сам Разумовский доставал из всех кроссовок Волкова шнурки и прятал их подальше. Если один из них брался за какую-то игрушку, то второй непременно начинал претендовать на неё, если в школе задавали выучить стих, то два рассказчика до хрипоты, как можно громче и выразительнее старались представить своё исполнение всему классу. Каждый раз соревнуясь, кто быстрее решит пример или упражнение, они начинали всё больше и больше узнавать друг друга, становиться неразрывнее. Если в столовой сидел Волков, то возле него, толкая соседа локтем, непременно сидел и Разумовский. Все уроки — только вместе, все достижения — назло друг другу. Постепенно этот союз начал оформляться во что-то более осознанное и похожее на дружбу в привычном понимании.       Как-то раз, когда воспитательница показывала их группе перед сном диафильмы, Олег и Серёжа, естественно, сидели друг рядом с другом. Оба соревновались за один плед и то, кто последним уснёт под монотонный голос Татьяны Михайловны, что озвучивала мелькающие благодаря проектору на стене картинки.       — Не вешайся на меня.       — Сам не вешайся, — еле держась сонно переговаривались Волков и Разумовский. Последний уже уронил голову на плечо своего заклятого друга и через силу заставлял себя не моргать. У Олега дела были не лучше. Он проиграл битву за плед и, чтобы окончательно не замёрзнуть, был вынужден жаться к своему извечному сопернику.       — Сегодня днём я первым решил ту задачу про теплоход, — пробубнил Серёжа, которому плечо Олега казалось все более и более удобным.       — С какой стати? Мне первому в журнал оценку поставили. — фыркнул Олег.       — Потому что ты списал у меня ответ и быстрее прибежал к учительнице. Это кража интеллектуальной собственности, — зевнул Разумовский и, уже не размыкая глаз, перестал наблюдать за движением картинок.       — Ненавижу тебя, — проглатыаая слова, проговорил Олег, засыпая.       — А я тебя.       Шло время и лишняя агрессия и предвзятость друг к другу шлифовались. Теперь уже невозможно было помыслить о том, чтобы найти дуэт, крепче, чем эти двое: всегда первый отличник, гордость школы Разумовский и его уверенный троечник-друг Волков не переставали влипать во всякого рода неприятности или просто дурачиться. За детством последовал буйный подростковый возраст, а за ним и пора горячей юности. Серёжа оказался настоящим гением, вундеркиндом не просто их детдома, но уровня повыше. Разумовский менялся, взрослел, строил планы на будущее. Но для Волкова Сергей менялся ещё и по-иному. Хотя вернее будет сказать, что менялось отношение Олега к другу. Он всё чаще начинал засматриваться на сидящего за столом с тетрадями юношу. На выбившиеся из-под резинки медные прядки, задумчиво закушенные губы и обрамлённые тёмными ресницами глаза. Олегу не с кем было поделиться своими наблюдениям и мыслями на этот счёт, а рассказывать об этом Серому было как-то неудобно. Вдруг ещё подумает о нём что-то странное, и совсем перестанет общаться с Волковым. Молчаливое напряжение росло день ото дня. Олег не находил себе места, начал грубее общаться с Разумовским, который никак не мог взять в толк, что творится с его лучшим другом.       — Олег, подержи стремянку, — через плечо попросил Сергей, стоя на верхней площадке и вешая праздничные флажки. Волков отпихнул ногой коробки и, встав рядом с старой шатающейся лестницей, взялся за её основание. Совсем скоро они станут по-настоящему взрослыми. Им исполнятся заветные восемнадцать лет, они получат свои аттестаты и пойдут дальше в такую большую и маняще прекрасную жизнь. Оставались считанные дни до выпускного. Волков и Разумовский наряжали актовый зал, настраивали аппаратуру и проверяли готовность микрофонов. Исходя из собственных эстетических соображений, Сергей решил, что сцена украшена недостаточно празднично, и исправить это можно лишь ещё большим количеством декораций.       — Не многовато ли флажков? Это уже начиншает напоминать гнездо сороки.       — Всё-всё, закругляюсь, — Разумовский спустился вниз и оттряхнул свою футболку, глядя на проделанную работу, — Поверить не могу, что совсем скоро мы навсегда покинем это место. Я буду скучать.       — А я нет. Уж как-нибудь найду способ не убиваться по здешним тараканам, — хмыкнул Волков и убрал лестницу к стене. Сергей улыбнулся и поставил руки на пояс.       — Что-то ты какой-то смурной в последнее время. И я даже знаю, почему, — Разумовский положил руки на плечи Олега и сжал их. Волков попытался отступить, но лишь наткнулся спиной на стену. По позвоночнику пробежался холодок, юноша сглотнул.       — Знаешь?       — Конечно, это же очевидно, Волчик! Да у тебя на лице всё написано! Ты правда думал, что я не замечу? — Сергей был всего в нескольких сантиметрах от Олега, Волков мог видеть задорный и вместе с тем хитрый блеск в его глазах. На щеках появился пунцовый румянец, а сердце упало в пятки. Близко. Но можно ведь и ещё ближе… — Ты волнуешься из-за соревнований по боксу!       Олег выдохнул: облегчённо и вместе с тем несколько разочарованно. Разумовский шарахнул друга по спине и радостно принялся стебать Волкова.       — Ух, как ты покраснел, а как глаза-то забегали! Так сильно боишься?       — Чепуха. Я вообще ничего не боюсь, — отмахиваясь от Сергея, хмыкнул Олег. Молодой человек подобрал с пола коробку и поставил её закулисы. Волков всё ещё пребывал в некотором ступоре после случившегося. Ну, по крайней мере, Разумовский ни о чём не догадывается, это уже хорошо.       — А как же тот раз, когда я выскочил на тебя из-за двери? Ты даже вскрикнул!       — Я из вежливости сделал испуганный вид. Не хотелось ломать твоё хрупкое эго.       — Волчик, ты обиделся? Да ладно тебе, я же это несерьёзно. Всё у тебя получится, я в этом уверен. Я буду болеть за тебя!       — Как? Ты же со мной в Казань на соревнования не едешь.       — Я ментально       — Миндально, — фыркнул Волков и скрестил руки на груди, — Всегда так: то я на соревнования и сборы уезжаю, то ты на свои конференции и олимпиады. Однажды мы просто разъедемся, забудем об этом детдоме, о людях, что нас окружали, в том числе и друг о друге.       — Олеж… — Сергей обнял друга со спины и прижался щекой к его спине, — Не надо о плохом. Олимпиады и сборы — это ведь временное. Вот увидишь, мы поступим здесь в один университет, будем снимать квартиру, тусоваться на одних вписках. Мы будем вместе.       Волков накрыл ладони Разумовский своими и переплёл их пальцы. То, что началось как недоразумение, продолжилось дружбой и в конце концов стало сильнейшей в жизни, граничащей с зависимостью привязанностью удивительным образом заставляло Олега трепетать, испытывать на себе тяжелейший груз ответственности. Волков не мог позволить себе потерять такого ценного человека из-за собственных переживаний. Сжимая ладони, чувуя чужое, но такое родное дыхание за своей спиной Олег осознавал, что глубоко и надолго влип в болото по фамилии Разумовский.       — Обещаешь?       — Обещаю. Всё только вместе. Мы ведь даже уже копили общие деньги.       Олег обернулся. Сергей всё ещё продолжал обнимать его за плечи и дарить лучезарную улыбку. Он лучший друг Разумовского, по сути, вообще единственный. А если не другу, то кому ещё доверить тягостно томящееся внутри себя чувство? Может быть он поймёт? Может даже ответит взаимностью? Ведь говорят же, что не попытав удачу нельзя узнать, выиграешь ты лотерею или нет. Волков коснулся щеки Серёжи, провёл костяшкой указательного пальца линию от скулы до подбородка и большим пальцем огладил маняще приоткрытую нижнюю губу. Пока у них есть этот крошечный промежуток времени между юностью и переходом во взрослую жизнь, Волков просто обязан им воспользоваться.       — Серый, можешь не придать этим словам никакого значения, можешь сразу же забыть, но я хочу, чтоб ты знал. Вот уже некоторое время ты мне…       — Разумовский, Волков, закончили? Давайте скорее в столовую, пока обед не закончился! — в актовый зал зашла Татьяна Михайловна, своим голосом откидывая назад красного, как помидор, Олега. Серый поймал на себя хмурый и будто даже злой взгляд Волкова, который, прикрыв лицо рукой спешно выбежал из актового зала.       Что именно хотел ему в тот день поведать Олег, Разумовский так и не узнал. Спустя ещё пару дней парень так и вовсе уехал в другой город, оставляя Сергея наедине с самим собой. К сидевшему в опустевшей без лучшего друга комнате Разумовскому пришла воспитательница и с сияющей от уха до уха улыбкой, объявила молодому человеку:       — Серёжа, угадай, что произошло? — Разумовский непонимающе вскинул бровь, но двумя секундами позже и его лицо озарилось восторженной надеждой.       — Результаты поступления? — Сергей так переволновался, что резко встав на ноги, опрокинул стул и, подбежав к Татьяне Михайловне, забрал у неё бумаги с результатами. Женщина принесла документы сразу и на него и на Волкова. Сверху лежали бумаги Олега. Ожидаемо, парень провалился почти во всех вузах. Кроме одного, куда его всё же зачислили. Туда же свободно проходил и Сергей. Да, вуз, конечно, о не ахти, зато они будут учиться вместе Олегом, как и планировали! Перелистывая свои документы, Разумовский нашёл среди них ещё одно письмо с положительным ответом от университета. Сергей сначала подумал, что это какая-то ошибка или розыгрыш, ведь он даже и не думал подавать заявление в…       — МГУ? — удивлённо выдохнул Сергей, чуть испуганно глядя то на Татьяну Михайловну, то на ответ из университета, — Я ведь не посылал туда документы. Нет, быть такого не может.       — Ещё как может! Ты мальчик умный, способный, ну я и отправила от твоего имени запрос в МГУ. Тебя согласились взять на бюджет с повышенной степендией в самый престижный вуз страны, ну не чудо ли?       — Чудо… — проговорил Сергей и зашёлся ликующим смехом, он крепко обнимал воспитательницу, счастливо прижимал к груди письмо о зачислении и просто готов был расцеловать весь мир в этот момент. Его приняли на программу мечты да ещё и с повышенной степендией!       — Только теперь тебе нужно будет съездить в приёмную комиссию и подтвердить, что ты согласен на получение гранта. К сожалению, поездку вуз не оплачивает, — вздохнула женщина, переходя от радостной к неприятной новости, — Съездить нужно в ближайшую неделю, иначе твою заявку на грант просто аннулируют.       Услышав это, Разумовский сник. Вот так всегда: ничто в жизни не даётся просто. Сергей был в шаге от исполнения своей тайно хранимой, но казавшейся неимоверно далёкой мечты. Где взять деньги на поездку? Финансирование в детдоме и так никакое, а брать в долг у Татьяны Михайловны было как-то неудобно. У неё ведь тоже небольшая зарплата, к тому же семья… Что ж делать-то? Перебирая все возможные варианты, Разумовский наконец в цепочке своих логически рассуждений вспомнил об их с Олегом сбережениях. Их было не так много, но на одну поездку этих денег бы точно хватило с головой. Кстати о Волкове — о нём-то Сергей и не подумал. Олег ведь прошёл конкурс только в их родном городе. Если Разумовский уедет учиться в МГУ, то что же тогда будет делать Олег?       — Татьяна Михайловна, спасибо вам за то, что постарались ради меня, но… Я не поеду учиться в Москву.       — Как это не поедешь? Ты же поступил. Серёженька, если дело в деньгах, так ты не переживай. Мы всем коллективом тебе соберём. Таких одарённых талантов поддерживать надо!       — Нет, дело не в этом.       — А в чём же тогда?       — В Олеге, — произнёс Разумовский и отвернулся. Как бы не была сильна мечта, а нарушать данное лучшему другу слово нельзя. Волков был для него не просто соседом по комнате или одноклассником, но кем-то намного большим и важным. Тем, кого невозможно было просто отпустить или забыть по собственному желанию. Серёжа горел этим чувством, как спичка, но не мог поделиться им с Олегом. Парень последнее время ходил хмурым, мрачным и признание друга в совершенно глупых и идиотских мыслях наверняка бы сильно разочаровало его. Возможность быть рядом с Волков была настолько бесценной, что Разумовский не решался разрушить её парочкой пустых слов. Может, это просто временное, может, это пройдёт?       Татьяна Михайловна потрепала юношу по рыжей голове и доверительно взглянула ему в глаза.       — Серёжа, тебе выпала по-истине уникальная возможность. Это колоссальное событие не только для тебя но и для других воспитанников нашего детдома. Своим примером ты покажешь всем, что при должном упорстве можно добиться совершенно невиданных высот. Это твой билет в совершенно иную жизнь. Не выбрасывай его даром. Ты столько трудился, ты заслуживаешь того, чтобы реализовать и воплотить в жизнь свои стремления о лучшем будущем. Если ты сомневаешься из-за Олега, то я уверена, что твои опасения беспочвенны. Если Волков и правда твой лучший друг, то он непременно поддержит тебя и будет только рад тому, как далеко тебе удалось зайти. Вот увидишь, он ещё будет гордиться тобой!       Разумовский взглянул на бумаги у себя в руках, кусая губы и лихорадочно соображая.       Сергей пытался дозвониться до друга, но очень быстро выяснил, что Олег забыл свой кнопочный телефон прямо у себя в комнате, а номеров приятелей Волкова по секции юноша не знал. Разумовскому катастрофически не хватало чужого крепкого плеча. Он искренне хотел посоветоваться с Олегом на счёт поступления и поездки, но сделать это было фактически невозможно до возвращерия Волкова. Однако Серёжа не мог ждать. Ему уже необходимо было собираться и ехать в Москву, подтверждать своё зачисление. Мечась между молотом и наковальней, юноша наконец сделал выбор и уехал навстречу своей судьбе. Тогда Разумовский и представить себе не мог, какую фатальную трещину в отношениях с лучшим другом даст это решение.       Сергей пребывал в состоянии неописуемого счастья. Посещение столицы, зачисление в вуз мечты и будущие безоблачные перспективы затуманили разум юноши. Полный радости и гордости собой, он вернулся обратно в детдом, где его уже ждал Олег.       Молодой человек впорхнул в их общую комнату, озаряя всё помещение широкой улыбкой. Сумка с вещами упала на пол, а сам Сергей подошёл к сидящему с коробочкой из-под чая в руках Волкову.       — Устал страшно, хотел успеть сбегать в душ, но, узнав, что ты уже вернулся, я сразу метнулся к тебе. Ну что, чемпион, какое место занял?       — Никакое. Мне на одном из спаррингов руку вывернули, так что до финала я не дошёл, — мрачно отозвался Олег, не глядя на севшего рядом с ним на кровать Разумовского, — А ты тоже без меня не скучал. В МГУ поступил, в Москву съездил. И хорошенько там поразвлекался.       Волков открыл крышку жестяной коробочки и потряс ею. Копилка была пуста.       — Да, извини, я взял деньги, чтобы съездить на поступление, но позже я всё верну. Волчик, если б ты знал, как там было классно! Там всё совсем другое. Я общался с приёмной комиссией, познакомился с некоторыми профессорами, ходил в Большой театр и на Красной площади гулял. Это просто потрясающе, не передать словами. Тебе бы тоже понравилось.       — Мне бы понравилось, будь ты здесь со мной, как мы и планировали, — Волков швырнул коробку на пол и сполел кисти в замок, — Но ты решил, иначе. Серый, как ты мог просто взять и забрать деньги, даже не предупредив меня? Я весь год пахал, как проклятый, чтобы скопить на универ. Ты же знаешь, мне бюджет не светит.       — Да, ты прав, мне действительно стоило поставить тебя в известность, но ситуация была экстренная, я не мог просто сидеть и ждать, когда мой единственный шанс ускользнёт от меня. Это же МГУ, — развёл руками Сергей.       — Поэтому ты решил украсть единственный шанс на поступление у меня? — раздражённо процедил Олег, — Ты обещал, что мы будем вместе, ты мне слово дал.       — И я от него не отказываюсь. Мы и правда будем вместе. Просто мы переедем в Москву. Я буду учиться, жить в общежитии, а ты… Ты за год успеешь подготовиться к вступительным экзаменам и, сдав их, поступишь в универ и будешь учиться со мной, как мы и хотели.       — О, нет-нет. Не надо ставить в этом деле знак равенства. Так хочешь ты. Ты просто взял и в один миг перекроил под себя моё будущее и думаешь, что я так просто съем это? Серый, да что с тобой?       Олег уловил целую бурю эмоций на лице Разумовского. От виновато грустного образа до гордого, оскарблённого.       — Нет, это я должен спросить, что с тобой? Я предлагаю тебе рабочий вариант, а ты ведёшь себя, как обиженка. О, или всё дело в деньгах? Неужели твоя любовь к ним настолько сильна, что ты не можешь порадоваться за успехи лучшего друга? — голос Сергея изменился, стал холоднее и надменее. Разумовский встал с кровати и подошёл к окну, — Да, я знаю, что ты всегда мне завидовал, моему уму, таланту, но не стоит же так явно это показывать.       — Причём здесь деньги и зависть? — Волков начал всматриваться в силуэт друга в оконной раме, и в его голову пришла мысль, — Это ведь не ты говоришь, верно? Это голос твоей второй личности. Птица, так ты его называешь?       Олег поднялся и схватив, друга за руку, попытался его развернуть. Сергей начал сопротивляться и в результате хлёстко ударил Волкова по щеке. Звон от пощёчины ещё некоторое время раздавался в голове Олега. Молодой человек был несколько обескуражен. Коснувшись горячей красной щеки он яростно и злобно уставился на Разумовского. Перед ним больше не было друга, только высокомерный, уверенный в собственной непогрешимости гений, который смотрел на всех со своей высокой колокольни.       — Ты прикалываешься? Раньше ты таким не был.       — Да, ты прав — я изменился. А вот ты так и остался ползать на самом дне, ничего не добившись и лишь умея уповать на примерного тихоню рядом с собой. Олег, ты жалок.       — Что ж, раз так, то нам с тобой и правда не по пути. Катись к черту, Разумовский, только смотри не сверни свою шею, пока будешь идти по чужим головам.       Волков развернулся и размашистым шагом вышел из комнаты, захлопывая за собой дверь. Олег и Сергей не общались на протяжении недели. Каждый считал ниже своего достоинства идти на попятную, и в итоге натянутая до предела струна взаимоотношений лопнула. Их дружба началась с недопонимания и им же закончилась. Сергей уехал покорять вуз, а Волков, за неимением альтернатив, ушёл в армию. Оба, как им тогда казалось, избавились от лишних людей в своей жизни.