Горький вкус твоих таблеток

— Скара, мхм~,- сухие губы Кадзухи тут же были накрыты чужими, такими мягкими и такими желанными. — Тш,- прошептал на выдохе парень, продолжая плавно сминать разгоряченные уста своими. Кадзуха слегка ерзал на чужих бёдрах, но, к счастью, это не вызывало сильных реакций от Скары. Тот лишь очень тактично продолжал примыкать к чужим губам, не перегибая палку и не нарушая совсем уж личные границы. Парень осторожно поддел толстовку Кадзухи, заводя руку на впалый животик. Подросток мычал, пока тёплые руки уже активно изучали его тельце. Все также обжигающе жарко, но так прекрасно. — Кадзу, ты мне нравишься,- на выдохе выпалил Скара прижимаясь лицом к плечу драгоценного мальчика. — Ты тоже мне нравишься… — Твою налево…- что-то с каждым разом пробуждения Кадзухи становились все более неожиданными. Но от подобных фантазий парень ни разу ещё не просыпался. Боже, как же было стыдно… Кадзуха выдохнул и, развернувшись к стене, попытался забыть о сне. Подросток хотел бы соврать, что у него это получалось, но ещё больше хотелось соврать, что это не нравилось. Кадзуха почувствовал, как на лице засветилась глупая улыбка, хотя организм желал лишь разреветься на месте, ведь такого не будет… кому-кому, а Скаре он ведь точно никогда не понравится… — Утречко, Зу,- голос Скары, словно гром среди ясного неба, вывел Кадзуху из состояния размышлений. Подросток аж вздрогнул, будто его застали за чем-то непристойным. — Мг,- Кадзу хмыкнул, молясь, чтобы Скара не умел читать мысли… не самые позволительные мысли с его прямым участием. — Не выспался? Какой-то напряжённый весь. — Нормально, вроде бы… Мне грустно почему-то,- непонятно зачем, но таки сказал Кадзуха. Скара на секунду даже впал в ступор. Грустно? От чего же? Утро же только наступило. Неужели опять навязчивые мысли?… — Я могу как-то с этим помочь?- уточнил парень, подходя к кровати. Кадзуха всхлипнул, от чего глаза Скары округлились. Что же вызвало слезки на прекрасном личике? Вчера же разошлись на такой хорошей ноте. Откуда это депрессивное настроение? Скара сел на край кровати, отмечая взглядом алые щёки Кадзухи, которые были плодом начинавшихся слез. Подросток шмыгнул носом, поджимая хрупкие плечи, с которых сползла тёплая, но слегка растянутая кофта. Скара осторожным движением подтянул ту назад, мягко задевая нежную кожу кончиками пальцев. Кадзуха вздрогнул, не зная, как объяснить своё поведение. А ведь было приятно… — Ска…ра,- отрывисто пробормотал подросток, приподнимаясь на кровати и утыкаясь мокрым личиком в чужую грудь. Со Скарой было так хорошо, так безумно хорошо, что словами не передать. Все внутри становилось таким спокойным, когда он был рядом. Скара будто сошёл с небес со своими убеждениями и отношением к людям. Кадзуха так хотел ему довериться и узнать о взаимности. Подростковое сердце разрывалось от желания выпалить про свои чувства прямо сейчас, ведь держать их в себе было просто невыносимо. Каждое мгновение, в которое Кадзухе приходилось думать, что Скара рано или поздно покинет квартиру и оставит его одного, превращалось в мучительную пытку. Этого парня не хотелось отпускать. Его хотелось называть своим, с ним хотелось поделиться всеми переживаниями, даже самыми мелкими, теми, которые и для самого Кадзухи ничего серьезного не несли. Скара вёл себя так, будто знаком с Каэдэхарой уже очень долго. Нежность и аккуратность сиделки убивали. Кадзуха и сам был готов жать на этот курок, ибо невыносимо больно отдавалось в сердце осознание полной беспомощности в ситуации. Что мог сделать со своими чувствами Каэдэхара? Держать их в себе? Чтобы в один момент просто разорвать свою душу в клочья постоянными мыслями только об одном человеке? Выпалить все Скаре и ждать реакции? Но она же не будет положительной. Влюблённость Кадзухи не могла быть взаимной, и он был в этом убеждён. Такое ужасное стечение обстоятельств свело бедного Каэдэхару с самым лучшим парнем на свете именно в тот момент, когда все было уже утеряно, когда яркая жизнь стала сплошным днём сурка. Это было так несправедливо по мнению Кадзухи. Юношеский максимализм бил ключом, а он даже деть его никуда не мог, не мог позволить себе влюбиться, ведь не видел в этом никакого смысла. А Скара все это время оставался самым прекрасным, лучом света в огромном мире, состоящем из боли и страданий. Все вокруг становилось таким незначительным, когда приходило осознания присутствия этого волшебного человека рядом. Он, словно алкоголь, пьянил всем своим естеством, но в это же время жалил изнутри. Не по своей воле, но эту функцию вместо него выполнял сам Кадзуха. Скара сидел молча, крепко прижимал к себе плачущего мальчика, чувствовал его тёплое дыхание, видел как нежно подросток обхватывал еле рабочей ладонью чужое плечо, как ручка дрожала, но не смела сползти с сильного плеча. Понял ли Скара причину этой вселенской тоски бедного Кадзухи? Нет, как бы глупо не прозвучало, но нет. Зато парень понял другое— мальчишка глубоко засел в его сердце. Он был кем-то больше, чем просто пациент и его не хотелось видеть, как простого друга. Сердцу не прикажешь, и оно питало в себе нежные чувства к Кадзухе. Скара не знал, как укротить это чувство, ведь эти отношения казались ему невозможными, да и во взаимности парень глубоко сомневался. Все, что происходило сейчас не было для Скары показателем чувств бедного Каэдэхары. Если бы подросток узнал об этом, то просто взвыл бы от обиды, ведь проявление чувств всегда было для него чуждым. Плакать хотелось обоим, но позволить себе это мог только Кадзуха, не решаясь просто выпалить все то, что этот чертов Скара сделал с разбитым подростковым сердцем. — Что-то случилось?- тихо, почти шепотом спросил Скара. — Просто хандра… скоро пройдёт,- на выдохе произнес Кадзуха, не желая вылазить из чужих объятий. Так близко, так тепло, так невероятно нежно, что не верилось в то, что кто-то мог бы настолько сильно заботиться. — Хорошо, посиди так немного. Станет легче, обещаю,- тёплые руки бродили по чужой спине, вырисовывая какие-то узоры на выпирающих рёбрах. Худенькое и такое хрупкое тело Каэдэхары обмякало в крепких объятиях, что позволяло Скаре в полной мере ощутить, насколько трепетно нужно было относиться к юному Кадзухе. И он будет так относиться, так бережно и осторожно как только сможет, чтобы уберечь подростка от всего самого страшного в своих руках. Спрятать его в них и выпускать постепенно, помогая привыкать к происходящему во внешнем мире. А пока внешний мир отходил на второй план, ведь на данный момент все, что мог сделать Скара— не отпускать, пока расстроенному Кадзухе не станет легче.