Горький вкус твоих таблеток

— Он не очень любит лишнюю болтовню. Предпочитает, когда в его комнату стучатся. В целом, он не будет доставать вас какими-то вопросами или разговорами. Думаю, и так понятно, что входит в ваши обязанности, верно?- женщина с темными каштановыми волосами, наскоро поправляла свой костюм. — Да, вполне. Две недели, я правильно вас понял?- переспрашивал парень с темно-синими волосами и невероятно глубокого, почти фиолетового цвета глазами. — Все верно. Мы будем с вами на связи, предоплата внесена, документы подписаны и, я думаю, вы, в целом, можете приступать к работе. Мне уже пора, квартиру вам покажет Кадзу, или вы можете осмотреться сами. Извините, я опаздываю на самолёт. До свидания, надеюсь, он не доставит вам много хлопот,- женщина, которую звали Бэй Доу, в спешке покинула квартиру, оставив низкого паренька одного с сумкой в коридоре. — До свидания…- тихо сказал Скарамучча, именно так звали парня, уже в закрытую дверь. Что он здесь делает? Судя по полученной информации, будет ухаживать за нелюдимым подростком пострадавшим в автокатастрофе. Все, что было известно Скарамучче, это то, что паренька буквально чуть не разорвало на части, когда в его мотоцикл на полной скорости влетела машина. Парень любил мотоциклы? Скорее всего, Скарамучча не знал был ли это просто способ передвижения, или все же хобби, но это сейчас не играло большой роли. Судя по той информации, которую ему предоставили в агенстве, парень (Кадзуха, его имя все же удосужились написать на листочке и всунуть Скарамучче, чтобы он не забыл) в аварии лишился ноги и правой руки ниже запястья, получил частичную парализацию второй руки и сейчас был совершенно недееспособен. Таких историй на своей недолгой практике и по рассказам коллег Скара повидал и послушал много. Они всегда отдавались в сердце неприятным холодком. Случай с Кадзухой, в целом, выглядел бы обычно, но подросток был совсем юн. От него отказывались медсестры и медбратья, которые просто не выдерживали пессимизм и истерики парня. Скарамучча был настроен решительно. Ему нужно было позаботиться о подростке, пока его мать была в командировке. Скара тяжело выдохнул, параллельно с этим оглядывая коридор. Возможно, раньше это и была светлая комната, но сейчас она выглядела как-то пусто. Всю атмосферу квартиры можно было назвать такой. Складывалось впечатление, что здесь никто и не живет, а если и живет, то старается делать это так, чтобы об этом никто не знал. Никаких лишних предметов или закинутых наспех вещей. Все четко, строго и как-то нереально. Будто и не жилая квартира вовсе, а какая-то инсталляция в музее. Впрочем, сейчас Скару это несильно волновало. Бэй Доу, по совместительству мать Кадзухи, убежала быстро и познакомить сына с сиделкой не удосужилась. Поэтому сейчас Скаре предстояла встреча с семнадцатилетним подростком, который, судя по всему, не горел желанием с кем-то общаться. Впрочем, это было и неудивительно. С момента аварии прошло лишь два месяца, и Скара понимал, что для подобных ситуаций это далеко не срок. Он видел искалеченные жизни людей, знал и прекрасно осознавал всю сложность реабилитации. Скара медленно прошёл по коридору, сжимая в руках лямку от дорожной сумки. Парню разрешили поселиться в гостевой комнате, чтобы ни в коем случае не оставлять Кадзуху наедине с собой. Это не было проблемой, но звоночком об очень плохом ментальном состоянии пациента точно. Вот и нашлась нужная дверь, сделанная из темного дерева. На ней, видимо, когда-то висели плакаты, но, судя по остаткам скотча и мелким царапинкам на двери, хозяин комнаты пожелал быстро избавиться от них. «Что ж, начало многообещающее…»- подумал про себя Скара и постучал в дверь. Он ничего не ожидал, не продумывал в голове варианты диалога, просто надеялся на то, что все завяжется само собой. Прошло какое-то время, но ответа по ту сторону так и не последовало. Скара постучал ещё раз, уже уточняя: — Я могу войти? Со стороны комнаты послышалось неразборчивое мычание, а после и тихое: — Заходите. Скара неуверенно дёрнул ручку и оказался в комнате своего подопечного. Сразу бросились в глаза занавешенные, темные шторы и рваные следы на обоях. Судя по всему, и тут плакаты были беспощадно оторваны от стены. В нос ударил, по всей видимости, уже устоявшийся, терпкий запах каких-то лекарств. В комнате не то чтобы царил хаос, нет, но было ощущение пустоты и непонятной тревоги. На столе ничего кроме почти полной тарелки каши и таблеток с водой. Рядом с кроватью коляска, а на стуле разбросанные вещи. На полу, в месте между кроватью и столом, было небольшое мокрое пятно, видимо, хозяин комнаты неудачно попил воды. Он сам же сейчас лежал, отвернувшись к стенке, укрытый почти с головой. Скара вздохнул и таки решил поздороваться. — Здравствуй, Кадзуха. Меня зовут Скарамучча, я буду ухаживать за тобой, пока твоя мама в командировке,- парень говорил как можно тише, чтобы резким шумом не вызвать у подростка раздражение. Как-то неохотно Кадзуха развернулся другим боком, сверкнул своими красными глазами, выглядывающими из под одеяла. Парень закутался в него как можно сильнее. Несмотря на хорошее отопление в квартире, ему было холодно. Кадзуха нехотя приподнялся на кровати и безразличным взглядом осмотрел свою сиделку. Было плохо видно в темноте, да и стоял парень далековато. Заметив у того сумку, Кадзуха хрипловато, почти шепотом сказал: — Гостевая дальше по коридору, кухня рядом с гостевой, а зал рядом с моей комнатой. Разберитесь, пожалуйста, сами, я очень хочу спать,- язык еле ворочался во рту, говорить не хотелось да и получалось с трудом. Чувствовался неприятный привкус в полости рта. Видимо, от того, что Кадзуха почти ничего не ел, если не считать обезболивающие и какие-то микстуры. «Будет сложно вывести его на диалог, но ничего не поделаешь, я знал на что шел»- пронеслось в голове Скары. — Хорошо, тогда поговорим завтра, когда ты отдохнёшь,- к удивлению Кадзухи, Скарамучча не стал сразу копаться и отнёсся спокойно к информации о том, что подросток не хочет говорить,- только, если ты позволишь, я вытру пол, хорошо? — Мг,- донеслось тихое согласие со стороны кровати, после чего Кадзуха перевернулся назад к стене, скрутившись в клубочек. Скара взял салфетку из упаковки, которая стояла на тумбочке, и вытер ею небольшое мокрое пятнышко. После чего устремил свой взгляд на нетронутую тарелку с кашей. Отказ от еды не показался ему удивительным, лишь ещё раз убедил в том, что Кадзухе действительно нужна была помощь хотя бы в самых элементарных вещах. — Ты поел прежде, чем выпить таблетку? — Я не хочу есть-, отрешённо прошептал Кадзуха. Он молился, чтобы от него поскорее отстали. Не хотелось ни с кем говорить, не хотелось оправдываться или мямлить какие-то грубости. — Нет, знаешь, вообще-то моя прямая обязанность следить за тем, чтобы ты ел. Давай хоть пару ложек, а то твоя таблетка будет одна с водой в желудке бултыхаться,- Скара оглядел содержимое тарелки. Каша, видимо, овсянка, сверху которой уже образовалась неприятная плёночка. Что ж, Скара понял, почему Кадзуха не притронулся к еде. Эта непонятная субстанция не вызывала ничего, кроме отвращения. Заставлять подростка насильно давиться противной на вид овсянкой было не в планах Скары. Тот лишь вздохнул и спокойно взял тарелку, дабы отнести ее на кухню. — Я могу что-нибудь приготовить, как ты на это смотришь?- парень говорил мягко и тихо, осторожно проверял возможность налаживания контакта с подростком. — Уже поздно, и я, по-моему, говорил, что есть не буду. Идите уже, я хочу побыть один,- с раздражением в хриплом голосе прошептал Кадзуха. — Хорошо, я пока в гостиной, если что стучи в стенку или просто зови. Договорились?- но ответа на заданный вопрос не последовало. Скара лишь ещё раз окинул взглядом закутавшегося в одеяло парня и вышел из комнаты, оставив своего подопечного одного. Кадзуха лежал свернувшись калачиком и хотел, чтобы от него, наконец, отстали. Все эти сиделки и медсестры так раздражали. Даже собственная, некогда горячо любимая мама сейчас была чуть ли не врагом номер один, которого совершенно не хотелось видеть. Противный привкус во рту не давал покоя, но съесть что-то было просто невозможно, воротило от любой еды, пожалуй, кроме чего-то совсем легкого, но этого было недостаточно, чтобы наесться. Говорить об этом кому-то было… страшно? Да, пожалуй, именно страшно. Поэтому приходилось есть.. есть, а потом, когда Бэй уходила на работу, корячиться над унитазом с молитвами на устах. Живот неприятно скручивало у пупка, но сделать ничего было нельзя, дрожащей рукой Кадзуха ухватился за край толстовки и попытался уснуть, поджимая здоровую ногу поближе к груди…