Шрамы, которые мы носим

Поезд приближался к Москве. Утром Вадим, напропалую флиртуя с проводницей, намутил им весьма недурного кофе. Он был молчаливее обычного — ну, то есть выдавал не пять слов в секунду, а три. Олег отметил это и забыл. Все отодвинулось на второй план, его ждали Питер и Серёжа. Ждали ли?.. Олег еще из окна приметил рыжую макушку, и что-то затрепетало в груди. — Ну, бывай, Волк, может, свидимся ещё. — Вадим сжал его плечо и отпустил, обойдясь даже без циничного «когда взвоешь». — Ага. До встречи. — Олег толком не взглянул на него, снова ища глазами в толпе Серёжу. Только сейчас понял, как соскучился. Серёжа обзавелся модными очками-хамелеонами, а отросшие волосы изящно уложил набок, завязав сзади в игривый хвост. Драные джинсы, блестящая курточка, явно украденная у цыган, воспитанных сороками. Непривычно, особенно после однообразных курток хаки. Притягивало внимание до болезненности. Хотелось запихать его в тонированную машину и завернуть в хиджаб. Серёжа задрал свои очки на ходу и обхватил Олега за шею, прижимаясь с поцелуем. Олег поцеловал его в ответ, млея от восторга и ужаса. — С возвращением, — мурлыкнул Серёжа, наконец, отлипая от него. — Ну как? Я принарядился к твоему приезду. От этой вопиющей яркости, вседозволенности и открытости Олег отлетел снова. Просто крышу снесло. Как же он скучал! — Ты выглядишь потрясно, — прорычал Олег. — Будешь ещё лучше, когда я это с тебя сниму. Серёжа хихикнул. — Сперва я собираюсь накормить тебя. Благо, теперь я могу не считать копейки и могу подарить моему милому Олегу достойный цивилизованный вечер. Бедный мой, готовил для всяких дикарей… — Но это были классные дикари! — искренне сказал Олег, — Так, автобус, такси? Где ты теперь?.. Серёжа кокетливо улыбнулся. — А-а-автомобиль, — протянул он и пальцем поманил Олега за собой. — Я сдал на права. Миллионер должен всё уметь, правда? Итак, мы едем в хороший ресторан, где выпьем за твое возвращение. Я угощаю, естественно. — Ого, ты водишь. Крутой, — уважительно присвистнул Олег. Интересно, машина — тоже его? — Едем прямо сейчас? Я с дороги, и одет не очень по-ресторанному… Он успел отвыкнуть от города с его условностями. Придется привыкать? — М, кстати об этом… — Серёжа расположился на водительском сидении и кокетливо повертел в пальцах кончик хвоста. — Надеюсь, я не прогадал с размером. Он кивнул на заднее сидение, где на сидении лежал шуршащий пакет с рубашкой, а на страховочной ручке висела вешалка с модным пиджаком и брюками в тон. На полу стояли легкие туфли. — Боюсь, ты первым разденешься для меня, Олеженька, — сказал Серёжа. — Сейчас, здесь? Мне пересесть назад? Повернешь зеркало на меня? — Олег загорелся энтузиазмом, возможно, излишним. Как будто демонстрировал себя Серёже: вот он я, смотри, как я могу. — Подожди секунду. Серёжа пощелкал кнопками на магнитоле, и оттуда полилась «Non, je ne regrette rien». — А, это потом послушаем. Вот. Песня, которая явно была там на случай, если Олег не проявит достаточно восторга воссоединением, сменилась на «Only you». Олег хмыкнул и полез на заднее сиденье. Стянул куртку, медленно стащил с себя футболку, томно проведя пальцами по животу. Звякнул пряжкой ремня. Машина тронулась с места. — Хм-м, посмотрим, что ты мне тут приготовил… Вовремя вспомнил о перебинтованной лодыжке и сунул ногу за сиденье, чтобы не нервировать Серёжу. А тот так увлекся, что чуть не сбил какого-то мужика в кепке. — Тебе глаза не завезли, придурок сутулый?! — высунулся Серёжа, злой на то, что пришлось прервать наблюдение за стриптизом. — В глаза себе ткнул, когда брови молнией щипал?! Он газанул по луже, оставленной поливалкой, и обрызгал его. Олег повалился на спинку сиденья, смеясь. Серёжа, такой разгневанный, борзый, живой! Его. Его ведь? Олег подобрался у самому интересному — стащил армейские брюки и, вытянув жилистую ногу между передними сиденьями, начал надевать костюмные, медленно проводя по ним пальцами. — Мы попадем в аварию, — хмыкнул Серёжа, стискивая руль. — Бесстыжий волчик, выпорю тебя дома, сладкий. Так, значит? После мучительного воздержания и показной холодности? Как же его Серёжа изменился. И это сводило Олега с ума. — Не могу дождаться, — нагло ответил Олег, — но вообще ты можешь где-нибудь притормозить, а то я не застегну рубашку в такой тряске. Серёжа тут же сбросил скорость и встал на обочине. — Что, от сексуального напряжения руки дрожат? — поддел Серёжа. — Будем считать, что да. — Олег отклонился назад в едва накинутой рубашке. — Не поможешь мне? Серёжа развернулся к нему. Длинные пальцы прошлись по животу Олега, огладили его грудь и скользнули к пуговицам. — Ты горяч, как московская жара, — выдохнул Серёжа. Олег рвано выдохнул и подался навстречу. Как будто Серёжа собирался его раздевать, а не наоборот. — М-м, пожалуйста, — он так соскучился именно по этим пальцам. Постыдная ночь в купе была забыта. Сейчас он хотел только Серёжу, мог смотреть только на Серёжу, отдавал себя всецело — ему. — После ресторана, — почти с сожалением сказал Серёжа. — Я так соскучился по тебе… Минутная сентиментальность снова спряталась за ужимками. Он задел Олега в паху и коварно хихикнул: — Ну что, вернулся ко мне нецелованным? Или тебя кто-то пробовал на твоих контрактах? — Надкусывал разве, для проверки выносливости и установления иерархии, — отозвался Олег беспечно. — Но я все выдержал и принадлежу тебе безраздельно. Серёжа смотрел, не моргая. — Боюсь, я буду вынужден убить и покусальщика, и всю его семью. — Не стоит. — Олег рассмеялся немного напряжённо, — Серёж, я вернулся. Вернулся к тебе. Как обещал. Я тебя, — он особенно выделил это слово, — люблю. Я весь твой. Что-то от маленького Серёжки, который, вытирая слезы, доверял целиком, промелькнуло в глазах. — Поехали уже, а то сегодня не доедем, — сказал он ласковее, чем раньше. *** Пиджак непривычно давил на плечи, а бедро без кобуры ощущалось осиротевшим. Вокруг бархат, позолота, какие-то амурчики — создавалось ощущение, что они оскверняют чревоугодием музей. Их столик был отгорожен от остальных тяжелой портьерой, но в щёлку всё равно было видно шикарное убранство. Олег позволил Серёже заказать на его вкус, и теперь стол на стороне Олега был уставлен разнообразными тарелками, а Серёжа вяло ковырялся в крошечной пиале салата. — Ешь, не стесняйся, — махнул ладонью Серёжа, едва не задев бутылку с вином. Не свою, Олега. Сам он избегал алкоголя. — Ты сам почти не ешь, — заметил Олег. Серёжа посмотрел на него рассеянно. — Я? Ем, — ответил Серёжа и поднял повыше вилку с салатом. На вид вкусным, но не особо сытным. — Ты же поведешь потом? Я почти не спал: так изнервничался, так ждал твоего возвращения из этого ада… Уверен, тяжело пришлось среди этих неотесанных болванов. Я надеюсь, с бурными приключениями покончено. Олег нахмурился, но решил не акцентировать. Серёжа не раз ревновал его к армейским товарищам, присылал ядовитые ответы на его письма, и в конце концов Олег почти перестал делиться. Вот и сейчас он предпочел сменить тему. — Может, мне тебя угостить, м-м? — Олег наколол креветку на вилку и протянул Серёже. Тот, подумав, схватил ее губами. Напряженно посмотрел по сторонам и расслабился — их было не видно из-за портьеры. — Вот и хорошо. Ещё одну? Олегу показалось хорошей идеей кормить Серёжу со своей тарелки. Может, так он съест хоть что-то. — Возьмем такси? — предложил он рациональную мысль. — А завтра машину заберём. Сможем обниматься на заднем сидении втихаря. — Зфучит вдорово, — пробормотал Серёжа с набитым ртом и шутливо толкнул его коленкой под столом. Но вскоре пыл угас. Пять часов «человеческого состояния» подошли к концу, и теперь Серёжа ощущал упадок сил и давящую духоту, словно от поднимающейся температуры. — Я отойду буквально на пару минут? — спросил он, стиснув в кармане джинсов пачку с таблетками. Вениамин Самуилович не советовал принимать еще, но Серёжа чувствовал, что лекарство не подействовало так, как ему было нужно. Поэтому честно будет компенсировать качество длительностью. — Да, конечно. Покажешь мне потом, где туалет, я в этом Лувре заблужусь. Оставшись в одиночестве, Олег, наконец, смог распробовать еду, и только через пару минут подумал, что Серёжа, возможно, намекал на что-то… Что, если он хочет, чтобы Олег присоединился к нему в уединенном месте? Олег поднялся с места и, крадучись, прошел за портьеру. Он не без труда нашел дверь уборной и толкнул ее. Серёжа оперся о раковину, раскрасневшись пятнами. Тоже думал о… И уже завелся? Олег сделал шаг к нему, с удовольствием наблюдая за их отражениями в зеркалах. Красивые. Пиджак ему шел. — Соскучился, — Олег заглянул в глаза Серёжиному отражению, — а ты такой притягательный… Серёжа дёрнулся и отлетел от зеркала. — Олег?! Впрочем он быстро взял себя в руки и ласково коснулся его щеки. — Потерял меня, мой хороший, да? Я тоже очень-очень по тебе скучал. Ну что? Возвращаемся? Олег оторопел, но только на секунду. — Э-эй, — толкнул его коленом, прижимая к раковине. — Я о-очень сильно соскучился. А здесь ты, и твое отражение, на которое мы оба сможем смотреть, когда я… Он оставил поцелуй на влажной от воды (умывался? пытался успокоиться?) Серёжиной шее. И ещё один, и ещё. Но Серёжа оставался скованным. Тяжело задышал, да, но как-то заполошно. И спросил тихим взволнованным голосом: — Можем поехать д-домой? Олег отстранился и заглянул в глаза: — Боишься, что могут увидеть? Ты прав, глупая идея была. Извини. Вернемся за столик? Серёжа попытался изобразить томную поволоку в глазах. — Зачем нам этот замызганный туалет, Олеж? У меня такое зеркало в ванной, и та-акие планы… Олега ожидаемо повело, и вело всю дорогу в такси, до самого дома. Он ожидал лепнины на потолке, какой-нибудь позолоты, как в том ресторане, и обрадовался, оказавшись в небольшой студии с видом на Мойку, с гирляндами над раскладным диваном и тесной ванной. На фоне минималистичного интерьера его вещмешок в коридоре смотрелся нелепо, и Олег поспешил затолкать его в шкаф. — Умираю, хочу в душ, — объявил он. — Я приготовил тебе одежду, положил на стиральную машинку, — отозвался Серёжа. — Буду ждать тебя здесь. Олег прихватил бритвенный набор и аптечку. После душа (воспользовался банкой какого-то пахучего геля из Серёжиного арсенала) он быстро перевязал лодыжку. Серёжа поскребся к нему, когда он натягивал поверх бинтов домашние штаны. Мокрое полотенце он небрежно набросил на шею. — Волч, ты там уже красивый? — Что значит «уже»?! — притворно возмутился он, напоследок покрутившись перед зеркалом, пытаясь разглядеть татуировку. Интересно, как Серёжа отреагирует? — Мне, собственно, нужно кое-что тебе показать. — Что? — удивился Серёжа и зашел к нему. — О. Татуировка? Это.? — По твоему рисунку, да, — поделился сияющий Олег, поворачиваясь спиной и показывая контур волчьей головы. — Она ещё не доделана, не успел, думаю, добью уже здесь. Видишь, это твоя метка на мне. Серёжа был удивлен, и сильно. — По мое… Ох, ничего себе… Вообще-то он был против этой идеи. Но Олег, как это случалось чрезвычайно редко, смог продавить свое решение. — Ну, если по моему, то я разрешаю, — проворчал Серёжа, но глаза у него были довольные. Опасаясь вести после отпора в ресторане, Олег осторожно обнял Серёжу, и тот с жаром поцеловал его в ответ. Олег, зарычав, рывком посадил его на стиральную машинку. Серёжа в ответ шутливо пнул его в колено, и Олег скривился. — Чуть нежнее с этой ногой, она совсем заживет только через пару дней. Но это нам не помешает, в остальном я твой. — А, ох, прости меня, — извинился Серёжа, моментально встревожившись. — Ты ранен? В тебя стреляли? Ох, я знал, что не стоило тебя отпускать! Олег чуть не закатил глаза, но вовремя опомнился. — Забудь об этом, — прорычал он, стаскивая с Серёжи домашние штаны и подсовывая ладони под горячие ягодицы. Наклонился ниже, прикусил кожу на его боку, широко лизнул над пупком. На этот раз Серёжа отреагировал как полагается — запрокинул голову и громко застонал, подался навстречу, и Олег, не медля, опустился на колени и накрыл губами его член. В голове вспыхнула яркая картинка, в нос ударил фантомный запах душного купе, но усилием воли Олег прогнал воспоминания, сосредоточившись на Серёже. Он теперь умеет, он сможет сделать хорошо… Этот голос, эти руки в его волосах, то, как Серёжа вскидывает бедра навстречу… нога быстро заныла от неудобного положения, и Олег отстранился, вытирая губы ладонью. — Еще, не останавливайся, — потребовал Серёжа капризно. — Я хочу еще! — Давай в спальню, — предложил Олег. — У тебя спина так разболится. Ляжем удобно, я тебя приласкаю… — О, Боже, Олег, я же не старый дед! — возмутился Серёжа. — Идём уже, быстрее! Олег, прихрамывая, последовал за ним. В спальне горели гирлянда и маленькие искусственные свечи. Серёжа первым упал на разложенный диван, раскинув руки звездой. — Как у тебя красиво с этим светом. И ты… ты тоже очень красивый. — Олег сел на кровать рядом с ним, а потом и лег. — Я бы мог просто тобой любоваться, часами, но сейчас я слишком тебя хочу. Повернись. Хочешь еще так же, как в ванной? — Хочу, чтобы ты перестал болтать, — сказал Серёжа почти грубо, но Олег расценил это как предложение и яростно набросился с новыми ласками. Серёжа повернулся спиной, разводя ягодицы, и Олег быстро облизнул пальцы, протолкнул на фалангу, но остановился, не желая его травмировать. — Смазка? — Рядом с подушкой. Олег нашарил тюбик смазки и выдавил прямо на раскрасневшийся вход, чтобы не убирать руку. Толкнулся глубже. — Ты занимался собой… без меня? Я в любом случае растяну тебя хорошенько, но мне любопытно… — А-ах, ну как я мог? — мурлыкнул Серёжа. Как будто припрятанный под полотенцами в шкафу фиолетовый вибратор был соседским. — Я хранил тебе верность, Волчик. А ты мне? Олега снова ударило под дых. Он должен этого стыдиться? Ничего ведь не было? Один неправильный поцелуй, которого он не ожидал, и за которым ничего не последовало, и этот «урок» в поезде. Они ведь не… он не изменял!.. — Ты знаешь, я принадлежу тебе. Но что-то ты слишком много болтаешь для человека, который должен получать удовольствие. — И он добавил второй палец, бессовестно давя на простату. — Я плохо стараюсь? — Нет, нет, нет, — Серёжа ссадился с пальцев, развернулся, чтобы обнять его. Подбородок уперся в горячую, слегка воспаленную кожу. Полотенце съехало с шеи Олега и упало на кровать. Серёжа вздрогнул всем телом и отстранился, чтобы рассмотреть… налившийся алым след от укуса на шее. — Больно, — выдохнул он и с отвращением оттолкнул от себя Олега. — Сильно? — встревоженно спросил Олег, не поняв. — Что мне?.. Серёжа молча поднялся. — Я не думаю, что с твоими ранами нам стоит этим сегодня заниматься, — холодно сказал он. — Я в душ. Приберись здесь. Олег проводил его ошарашенным взглядом. Что это было? Почему он так?.. Даже если Олег случайно надавил слишком сильно, он ведь знал, что ему достаточно сказать… Дело было в ране? В каких-то словах? Он переволновался? Олег встал, чтобы поправить простыни, и поймал свое отражение в зеркале. На стыке шеи и плеча расцвел синяк. Сначала он даже не понял, откуда это, подумал, что натёр лямкой. А потом вспомнил всё разом, и со стыдом уткнулся лбом в стену. Спохватился и быстро, насколько позволяла нога, прошел к двери в ванную. — Серёж, это из-за синяка? Я знаю, сейчас что угодно прозвучит как оправдание, но это не… Я тебе не изменял! Когда я говорил, что принадлежу тебе, я говорил правду! Серёж? Серёжа ногой толкнул незапертую дверь, продолжая сердито водить щеткой по зубам. На оправдания Олега он обращал не больше внимания, чем на пену, капнувшую на кран. Он прополоскал рот и сплюнул в раковину так, что брызги до зеркала долетели. — Джессика? — прошипел он. — Шурочка? Славочка? Из третьего подъезда Коленька? Дядя Гриша, папин друг детства? В целом, Сережа имел право злиться. Вот только Олег как-то не горел желанием каяться. Он не заслужил! Он обещал приехать, он приехал, он здесь, рядом, почему все опять не так?! — Серёж, я не хочу оправдываться. Это другая жизнь, там. Тебя пытаются прогнуть, ты пытаешься. Иногда это выглядит так. Слушай, я бы тоже злился на твоём месте, но я правда не… Ох, блять, ну что мне сделать?! — Сходить к черту, — ответил Серёжа. — Знаешь, я бы понял, если бы ты пытался забыться в чужих объятиях. Меня бесит, что ты — лжец. И лжешь ты в первую очередь самому себе. Он прошел мимо, больно задев его плечом. — «Серёженька, солнце», — ворчал он, вытирая глаза и, пыхтя, складывая диван. — «Я ни с кем не трахался, хранил себя для тебя…» Да что ж ты так утруждался, родной? Ебись с кем хочешь, мне не жалко. Судя по нехарактерной лексике и приглушенному шмыганью, ему было жалко. Еще как. — Я. Ни с кем. Блять. Не трахался. — Нет, это бесполезно, он и сам не понимает уже, о чем говорит. — Ладно. Ладно. Я виноват, и ты злишься, и я ничего не могу исправить. Мне уйти? — Ну куда ж ты пойдешь? — вдруг спокойно сказал Серёжа. Он быстро натянул толстовку и штаны. — Ночь на дворе. В армейке в это время все уже давно разбежались по койкам, слышен только их скрип в ночной тиши. Серёжа открыл дверь. — Спокойной ночи, Олег. Я хочу немного погулять. Олег сделал шаг к двери. — Пожалуйста, не уходи. — Какой у него жалкий голос, — ночью, один, пожалуйста. Мне… Страшно за тебя. Серёж, не надо. Видно было, что Серёжа заколебался. Но, опустив глаза, увидел край повязки под штаниной. — Забавно, я ведь эти же слова тебе говорил перед армией, — горько-язвительно напомнил Серёжа. — Кажется, ты тогда сделал вот так… Он бахнул дверью так, что закачалась люстра. Послышался топот ног по лестнице. Ушёл. На самом деле ушёл. Олег не стал его догонять. Что толку? Сполз по стене у дверей. Хотелось свернуться калачиком на коврике у двери и выть. Виноват, как же он виноват. Что не удержал, не объяснил. Он бы смог сказать так, чтобы Серёжа понял — это было несерьёзно, не по-настоящему, они просто… Он не знал, сколько времени просидел так. Нога ныла все сильнее. Может, выпить таблетку обезбола?.. Куда же он их сунул? Олег стал рассеянно перебирать вещи в шкафу, и сверху съехала какая-то папка. Олег убрал бы ее обратно, но увидел свое имя на уголке и не удержался. Открыл. Внутри были все его письма. Наклеенные на листы картона и заламинированные. Серёжа обошелся с каждым аккуратно, подписав даты. Олег перебирал листы, чувствуя, как у него дрожат губы и руки. Впервые в жизни ему захотелось что-то сделать с собой, причинить себе ту же боль, что он причинил Серёже. Он сжал рукой лодыжку над повязкой и охнул от жгучей вспышки. Ещё. Он заслужил. Спустя какое-то время он снова обнаружил себя на полу у дверей. Нога саднила, перед глазами всё плыло. Было темно, пятно света из спальни едва достигало порога. В двери заскрежетал замок. Олег не успел отстраниться и полетел спиной в проём. — Как собака, ей-Богу, — тяжело вздохнул Серёжа. Лица его не было видно в темноте. — Кающийся грешник, вставай, простудишься. Я не хочу лечить тебе почки. Олег поднялся с трудом — всё затекло, нога болела. На Серёжу он не смотрел — опирался о стену и пытался выровнять дыхание. — Вернулся, — пробормотал он тихо. На эмоции не хватало сил, — живой… — С чего бы мне? — сказал Серёжа каким-то странным выражением голоса. — Олег, иди спать. Я не злюсь больше. Честно. Он постарался аккуратно пройти мимо Олега, будто что-то пряча. — Я не буду спать без тебя, — выдохнул Олег. И решился на ещё одно откровение, — мне невыносимо, если ты меня ненавидишь. «Я не заслужил, но ты имеешь право» Черт, как же больно. Внутренний раздрай отлично сочетался с физическим состоянием. Он даже толком не обращал внимание, что Серёжа делает. — Тогда я умоюсь и приду, — устало сказал Серёжа. — И лягу с тобой. Ты успокоился? — Не знаю. Успокоюсь, когда ты ко мне придешь. Олег не приближался. Серёжа выглядел отстранённым, как будто намеренно прячущимся в темноту, но Олег понимал, что он может не гореть желанием сближаться, и не лез. Наоборот, отступил вглубь комнаты, к дивану. Серёжа ушел в ванную. Зашумела вода. Потом послышалась неразборчивая ругань, жалобный вскрик и грохот обрушившихся в ванну шампуней. Олег не помнил, как оказался в коридоре. Рванул дверь на себя. Серёжа повернулся к нему. Он был очень бледным. Расфокусированные зрачки метнулись куда-то вбок и вверх. Он шагнул вперед — и лицом же вперед полетел, потеряв сознание.

***

Серёжина голова безвольно моталась, пока Олег тащил его до кровати. Уложил на бок, подсунув подушку под ноги. Сунулся в аптечку в поисках нашатыря. — Пожалуйста, пожалуйста, Серёжа, вернись ко мне, — он нервно сунул пахучую ватку ему под нос. Потряс за плечо. Серёжа поморщился и дернулся, пытаясь встать. Распахнул глаза. Зрачки были расширенными, но Олег не понимал — это от перемены света или?.. — Лежи, лежи. Серёж… — Олег уткнулся лбом в его грудь и глухо пробормотал, — если это наркотики, или что ещё, скажи, я приму, и объясни, чем тебя лечить. Это нормально, Серёж… Мы справимся… Серёжа смотрел в потолок. — Почему, Олег? — тихо спросил он. — За что ты так?.. Ну что я тебе сделал?.. — Я люблю тебя, боже, — Олег был уверен: что бы он сейчас ни сказал, он не будет услышан и понят правильно. Но почему-то все равно пытался. Положил ладонь на Серёжину теплую щеку. — Я не мог тебе соответствовать. Быть частью твоей жизни. Меня не хватало. Там я… Это действительно другая жизнь. Моя. Но я не мог тебя оставить. И до сих пор не могу. Я люблю тебя, Серёж. Не прогоняй меня. Я делал плохие вещи. Я делал больно тебе. Но я пытался… — Он сдался, — я не знаю. Не знаю, что сказать. Серёжа выслушал, не перебивая. Одна горячая слезинка скатилась по его щеке и пальцам Олега. — Я злюсь, — медленно сказал он. — Это очень больно — знать, что я такой ужасный человек, ведь та женщина или… мужчина… неважно… Они просто оказались лучше меня. Дали тебе то, в чем ты нуждался. И за это я злюсь на самого себя. Олег всё никак не мог понять — особенно теперь, видя, сколько боли он причинил Серёже, — что же им тогда двигало? Ладно, тот глупый поцелуй на карауле был случайностью, но что за ним последовало… Он ведь этого хотел. Всё было добровольно. Тогда почему он не может избавиться от ощущения, что его принудили? Может, так он ищет себе оправдание? Он сам сделал шаг в чужие руки, а потом сам встал на колени… Олега затошнило от отвращения к себе. — Я тоже ужасный человек. Я не знаю, чем это искупить. Если бы я только мог… Но я ничего не могу вернуть назад. Мы можем быть друг у друга? Даже если мы плохие люди? Мы можем… Постараться? Снова? Его пальцы подрагивали, когда он погладил Серёжу по волосам. Серёжа впервые за вечер посмотрел прямо ему в глаза: — Я не переживу, когда ты уйдешь во второй раз. Да, Олег запомнил это хорошо. Серёжа сказал «когда», а не «если». — Таблетки, — вдруг тихо-тихо сказал Серёжа. — А?.. — Олег подался вперёд, чтобы лучше его слышать. Не сумев скрыть недовольный вздох, Серёжа пояснил: — Я на таблетках. И сегодня я сбежал в ближаший алкомаркет. — Но таблетки же нельзя… — Я знаю, — раздражённо взвыл Серёжа и стукнул кулаком по кровати. Выдохнул и грустно добавил: — Я знаю. Мне и без того сейчас очень плохо. Просто… не добивай. Олег послушно замолчал, понимая, что предстоит разобраться ещё и с этой проблемой.

***

Свой единственный опыт самоповреждения Олег оставил при себе. Нога заживала медленнее, но на себя Олегу теперь было наплевать. Первостепенной задачей было снять Серёжу с этих таблеток. В них виделось что-то зловещее… Удобно было выбрать себе врага в лице неблагонадёжной фармы и думать, что без неё всё бы было хорошо. Всё хорошо, правда. Олег убеждал себя в этом. Он дома, Серёжа его любит и не злится. Ну да, капризничает, обвиняет, попрекает деньгами, саркастично обсуждает все его дела. Но ведь это от таблеток и долгого отвыкания, так? Он справится. И с худшим справлялся. Но всё чаще ему приходилось сцеплять зубы, сдерживаться, молчать, потакать. С работой не складывалось. Большую часть денег от контракта он вложил в Серёжин проект. Серёжа царственно принял это как должное. Олег подумывал восстановиться в университете, но не хотелось сидеть на Серёжиной шее, и он терпеливо ходил по собеседованиям. Безуспешно. В очередной вечер он торчал на крошечной кухне, готовя любимую Серёжину лазанью и механически глядя в стену перед собой. Сегодня тот вернулся с поздней встречи и вплыл в кухню бесшумно, тут же прижавшись к его спине. Олег вздрогнул всем телом, едва не ударив локтем назад. Серёжа только бархатно рассмеялся. — Ш-ш-ш-ш, ну что такое, Волчик? Это я. Кого еще ты ожидал здесь увидеть? Он снова хихикнул. — Я так люблю тебя, дурашка. Ты должен это слышать. Я. Тебя. Люблю. Сначала Олег с удовольствием отклонился назад, прижимаясь затылком к Серёжиному плечу, но потом поморщился, почувствовав запах алкоголя. — Ты опять выпил? В ту ужасную ночь, когда Серёжа ушёл из дома, он тоже напился. И теперь делал это всё чаще, несмотря на то, что давно слез с таблеток. Вместо ответа Серёжа потерся носом об его шею и поцеловал горячую кожу. — От тебя так вкусно пахнет домом… — выдохнул он. — Олег, знаешь о чем я подумал? — М-м? — переспросил Олег с тревогой. В последнее время Серёжины проекты не обещали ему ничего хорошего. — Если бы мы съездили куда-нибудь в Данию пожениться, может, администрация «Радуги» позволила бы нам опеку? Как думаешь, м? Или мы могли бы это не афишировать… Олег вцепился пальцами в края стола, радуясь, что Серёжа не видит его лица. Опять безумные идеи, опять обещания лучшей жизни. На прошлой неделе Олег заговорил о собаке: дома было скучно, Серёжа опять задержался допоздна, а он зачем-то перешёл на сайт питомника и просто влюбился в карие глаза, мокрый нос и стоячие ушки. Когда Серёжа вернулся, показал ему фотки, сияя. У них наконец-то было достаточно денег и времени на собаку. Олег бы с ней гулял, учил ее всему… Но Серёжа поднял его на смех. Даже не отказал, нет, а как будто в принципе не допустил такой возможности, что внимание Олега достанется кому-то ещё. «Олег, ты в своем уме, она же тут все разнесет! Мне и тебя хватает, я знаешь, как устаю!» А теперь вот: свадьба, ребенок. Это, конечно, совсем не так ответственно. И в глубине души нельзя было не признать, что первая часть ему нравилась. Принадлежать Серёже по документам, называть его «мужем», носить кольцо как метку этой принадлежности… Но то, что такие значимые поправки к его жизни предлагались пакетом с ребенком, он не мог принять. — Серёж, тебе не кажется, что это слишком… смело? — Нет, нет, — отмахнулся Серёжа, — это же опека. Мы будем типа его любимые итальянские дядюшки. Мы проводим время, интересуемся, устраиваем ребенка в кружки, хорошо проводим время без минусов типа болячек или подросткового нытья! Здорово же? Он мягко развернул Олега к себе и склонил голову, сделав грустное лицо. А вот это бесстыдный прием. — Тебе бы понравилось, если бы тебя взяли под такую опеку? Поиграть? А что будет, когда тебе надоест? — Сейчас Олега бесили все знакомые Серёжины ужимки. И правда, как игрушку выпрашивает! Он бы в своем детстве таких недородителей, наверное, возненавидел. — А что такого? — не понял Серёжа. — Серый, у тебя таких гениальных идей по пять штук на дню. И ты не думаешь о последствиях. «Они все достаются мне». — Тцк, зачем мне думать о последствиях, если все мои идеи запарываются мистером Занудой? — ответил Серёжа раздраженно. — Я поем позже. Ух-х, спасибо, у меня было прекрасное настроение… Которое ты испортил. Он скрылся с кухни, оставляя Олега мариноваться в вылитом негативе. *** Когда Серёжа ударил его, а потом сбежал, Олег не задержался в квартире надолго. Он не чувствовал боли под ледяным ветром, пока шел пешком, не разбирая дороги. Просто вышел из своей-чужой квартиры с одним тощим вещмешком. Кажется, сказал себе, что надо найти Серёжу, а на самом деле просто шёл, шёл, шёл. Разбитый нос кровоточил, люди оборачивались ему вслед, но ничего не имел значения. Олег понятия не имел, что делать дальше. Рассеянно перебрал контакты в телефоне. Нашёл один, которому мог позвонить. Только один. — Шурка, ты в Питере?