Шрамы, которые мы носим

— Серый, оставь, — Олег потер ноющие виски. — Иди поспи, я дальше сам. А то не только меня загоняешь. Выше четверки все равно не поставят, ну так повышенная стипендия мне не светила в любом случае. Сдам как сдам. Серёжа поднялся. — Где чай ты знаешь, — напомнил он и вяло зевнул. — Разбуди меня завтра, когда все сдашь. Он очень злился из-за пересдачи, готовил Олега часами, даже в туалет не давал ходить. Упахивал по своему образу и подобию, давил на самооценку и прочее. К его чести, он не делал ничего такого, чего не применял к себе самому. Но себя самого он тоже не щадил. Серёжа еще раз взглянул на замученного им же самим Олега и тяжело вздохнул. Оставив на его макушке долгий поцелуй, он пошел спать. Вторые сутки не спал в конце концов. Олег отрубился тут же, за столом, словно получив разрешение на это. Четверку ему поставили, кажется, из уважения к его боевым мешкам под глазами. Хотя следовало отдать должное Серёже: на любой вопрос он отвечал заученно и монотонно, словно учебник читал — и абсолютно не вникая а смысл. Но, кажется, ответы с вопросами все же совпали. А на выходе из аудитории мерзко закружилась голова, и пустой желудок сжало. Кажется, они ещё и толком не ели два дня, а от стипендии осталась фига с хвостиком. Лучше бы он на складе эту неделю поработал. К четверке по экономике пожрать не прилагалось. Урча пустым желудком, он дополз до общаги и попытался не упасть в дверях. Там его и нашел Серёжа. Стиснул в объятиях. — Знаю же, что сдал, я так тобой горжусь, — выдохнул Серёжа, сдавливая его сильнее. — Ха-ха… Не придется в армии жрать баланду. Ох-х, Олег, ты молодец… Ты такой молодец… Олег, вместо ожидаемой радости, скривился. Похвала звучала как издёвка, обратная сторона упрёков. Такая дрессировка. Вот ты надул лужу, плохой пёс, а вот ты принес тапочки, хороший мальчик. — А что, собственно, не так с армией? — хмуро спросил он. — Может, мне там самое место. Здесь я явно не тяну. Серёжа отстранился и посмотрел на него снисходительно. — Это ты так от голода и усталости говоришь. Пойдем, я нам кое-что прикупил. Покупкой оказались суши. — Мы давно попробовать собирались, — сказал он, явно гордясь собой и бесцельной тратой. Олег тихо вздохнул. Не было сил изображать радость, но он постарался. Серёжа же это для него. Такие крошечные кусочки, наверняка дорогущие. Он мог бы на эти деньги приготовить еды на три дня… Олег состроил вымученную улыбку. — Спасибо. Я зверски голодный… — Это тебе, оставь мне пару штучек, — великодушно заулыбался Серёжа. Он наблюдал за обедающим Олегом с кровати. — Помнишь мой веб-сайт, я тебе рассказывал? — спросил он тихо. — У меня появился первый спонсор. Я знаю, это мелочи, но… Совсем скоро, если всё успешно сложится, мы больше не будем голодать. Съедем отсюда, доучимся… Немного поработать придется, но скоро все окупится. Может, мы даже слетаем куда-нибудь. Ты бы куда хотел? Я — в Италию. Во Флоренцию или Венецию… Олег с подозрением сжевал кусочек суши. Странная штука, клейкая и соленая. Но рыба сверху вроде вкусная. Только мало. Такую бы целиком… Олег мечтательно облизнулся. — В Лазаревское. Или в Анапу там… Он и на море-то, в этом самом Лазаревском, был всего дважды. Один раз с родителями, совсем маленьким, и ничего не запомнил. Так что это не считается. А второй раз с бабушкой, в девять лет. Последнее счастливое лето… — Да это всё ерунда. Вот Венеция… Он еще что-то говорил, рассказывал про свои — их? — планы. Олег машинально кивал, жуя суши. Наверное, это эгоистично, что он не радуется за Серёжу, не поздравляет его. Спонсор — это важно. Впереди у него столько всего важного. А он, Олег, всегда будет рядом, в его тени, поддерживать его. Потому что больше ни на что не способен. — Я спать, Серёж, — сообщил он, дождавшись паузы между репликами. — Устал, лягу сегодня пораньше. Даже говорит его словами. Ничего своего у него уже давно не осталось. *** В те месяцы Олег хорошо узнал Серёжину спину. Приходил в общагу (как Серый провернул эту махинацию с совместным проживаниеми при разных вузах — загадка, не иначе кого-то шантажом в петлю загнал) и видел только ее. Серёжа что-то бубнил в ответ на расспросы, ел, что перед ним поставят, и бухался спать рядом, когда Олег видел уже третий сон. Олег пропадал в качалке, вымещая непонятную, словами не выразимую злость. Снова прогуливал, подрабатывая где только можно, и больше не отнимал Серёжино время на разъяснения пропущенного материала. Несколько раз срывал спину на ночных разгрузках и скрывал это от Серёжи. Шипя от боли, пытался колоть обезбол сам себе в пропахшей потом раздевалке, на третий раз, потирая саднящие синяки от уколов, спалился перед однокурсницей. Абсолютно по-дурацки: не застегнул спортивную сумку, встретил Машку, а она увидела пачку ампул. Предложила колоть, сказала, что бабушку досматривала. Олег так отчаялся, что согласился. По-хорошему, ей стоило схватить его в охапку и потащить к врачу, но она ничем не была обязана Олегу. Ему повезло: молодой организм вытянул. А вот сам Олег не вытягивал. Грядущей сессии ему точно было не пережить. К сожалению или счастью, ему и не пришлось. Серый сам всё разрушил, своей нелепой ревностью к Маше, своими агрессией и жаждой контроля. И неизвестным образом сам же всё собрал воедино. Из армии Олегу, наконец было, куда возвращаться. Только хватило их ненадолго. *** Устал, устал, устал. Ничего у него не осталось, только эта сжирающая все силы усталость. Олег работал день и ночь. В ночном клубе, куда устроил бывший сослуживец, требовался охранник. Армейский волчара на спине под короткой майкой внушал опасение хамам, но выносить это каждый день было тем еще испытанием. И вот так на гражданке — всё время? Очередным утром, когда Серёжа только просыпался, а Олег после смены едва держался на ногах, он решился снова начать этот разговор. С суши, шоколадом и шампанским на столе, покрытым подобием скатерти. — Серёж, я заработаю нам денег. Я не могу так, я здесь ни на что не годен. Когда я вернусь, мы не будем ни в чем нуждаться. Серёжа застыл на пороге кухни, глаза у него расширилсь от страха. — Нет! Нет, нет, Олег, пожалуйста, это не выход, ты вообще новости не смотришь?! Ты хотя бы слышал, что в мире творится?! Я едва пережил твою службу, тебя же куда угодно могли… А теперь уж точно!.. — Серёж, пожалуйста, — Олег взял его за руки, притянул к себе, — не смотри новостей, не нервничай лишний раз. Я буду здесь, под Питером, на базе. Буду приезжать на выходные. Если куда-то и будут посылать, то ненадолго. Мы будем видеться, обещаю. Ты пойми, мне здесь не к чему себя приложить. Я не умный, как ты, а сидеть у тебя на шее я не хочу. Серёжа не понял, почему воздуха стало так мало. Почему зрение расплывается. Почему легче стало дышаться только когда он уткнулся в Олега. А потом из груди вырвался такой вой, что к ним постучались взволнованные соседи. Не слыша никого, он сполз на колени, умоляя не делать этого. — Нет-нет-нет, пожалуйста, я тебя прошу! Не сейчас, не в пекло! Я не могу, не надо, ну зачем ты так?! Олег понял, что если останется сейчас, он вообще никуда не уйдет. С каждой секундой представлять, что он оторвёт себя от Серёжи, становилось все невыносимее. Олег опустился на пол рядом с ним. — Я люблю тебя. Я вернусь. Я тебе обещаю. «Отпусти меня». Серёжа притянул его к себе и горько поцеловал. — Ты обещал, смотри! Если нарушишь обещание, я тебя не прощу, — сказал он, отстранившись. — Нет… Я не могу. Нет, даже с обещанием не могу… Как я мог согласиться… Нет, никуда не пойдешь. Он стиснул Олега в объятиях. Слезы кончились только через час, целый час истерики, после которого Серёжа безвольно свернулся на диване. Как был, в уличном. — Вернись ко мне. Вернись, ты обещал, — выдавил Серёжа. — Если ты выберешь пустыню, я тебя прокляну. Олег поцеловал его со всей любовью, на которую был сейчас способен. *** Он думал, будет выживать, терпеть, сцепив зубы, как на втором курсе, но жизнь оказалась яркой, как конфетный фантик, и драйвовой, как малобюджетный боевик, где бьют харизмой, а не спецэффектами. Олега тащило по этой восхитительной, яркой жизни, где он наконец-то был в центре внимания. Герой-освободитель, спаситель угнетенных, боевой товарищ, душа компании. У него появились друзья. Настоящие. Боевое братство. Шура, Слава, Максим, Мигель, Ромка, Джесси. Вадим. Все вокруг вообще было донельзя настоящим, и Олег захлебывался, как водой в пустыне. В какой-то момент перестал считать дни до возвращения и просто жил. Питер стал размытым и далеким, словно его и не было никогда. Его жизнь была отныне здесь. *** Искры от костра взметнулись вверх, Шурка толкнул его в бок грифом гитары. Олег рассмеялся, взяв из протянутых рук гитару, и ударил по струнам. Пел он не особо чисто, голос был все еще хриплым от дневных окриков, но кого это могло сейчас волновать. В спину дышала пустыня, которая сегодня снова хотела, да так и не смогла его взять. Перевязанное Джесси плечо саднило, но сладко, как напоминание о санпалатке, где она строила из себя строгую медсестру, и они дурачились, смеясь до слез. Все было таким живым, ярким, настоящим. Джесси, все еще скаля зубы, снимала их на старую кнопочную звонилку Олега. Изображение на экране рассыпалось зеленоватыми пикселями. Когда Олег допел, гитару забрал Дракон, подкрутив немного струны. — Неплохо, Поварешкин, — хмыкнул он. Его густой шелковый голос с легким налетом всего батайского — наглости и фрикативного Г — звучал особенно вкрадчиво. — Дай-ка мне теперь. Он прошелся по струнам куда более умело. Он как-то все делал умело. Он производил впечатление понтореза, который по факту нихрена не умеет, а на деле выходило ничего себе ого-го. — Учил я как-то песню, вот и оценишь мой… — перебрал пальцами, — акцент. Тяжело было представить, что эти пальцы держали шило, которым он извлекал из «языка» информацию. Они ласкали струны умело и ласково. И пел почти правильно, позабытую татарскую песню из детства. — Охереть, — выразила общее мнение Джесси, когда он закончил. — Ты чего раньше-то молчал? У тебя ж не голос — золото. — А про что песня? — влез любопытный Шурка. Вадим смотрел только на Олега, и от этого взгляда делалось жарко. — А вон пусть носитель и переведет. — Дак ну, — Олег смутился, — про хорошее, в общем. Девчонка оберегает свою любовь для того, кто сможет оценить по достоинству, отвергая назойливых ухажёров, все такое. — Романтика-а! — подвела итог Джесси, сладко потягиваясь, — песня для прелюдии, короче. — Джесс, — укоризненно фыркнул Слава. — Ну, для первого свидания, — перевела она. Олег чувствовал, что у него горят щеки. Но Джесс начала язвительно травить байку о каком-то навязчивом ухажере-турке, и все внимание переключилось на нее. Вадим посмотрел на Олега еще несколько секунд, внимательным цепким взглядом, и отвернулся в поисках фляги. *** Он не навязывался. Не суетился. Громкий, крикливый, внезапный и громадный, он возникал из ниоткуда, раздавая указания, но никогда не совался поперек Олега. Всегда называл его «командир», хотя Олег все еще не понимал, почему его, а не более опытного Вадима, назначили руководителем группы, и от внезапной ответственности нервничал. Ему хотелось спросить совета, Вадим охотно заговаривал и сам, но никогда не навязывался, не лез помогать ему на каждом шагу. Он был той силой, которая являлась, когда у Олега действительно не получалось. Но не подрывал его авторитет. Все знали, что Олег главный. А Вадик… А Вадик вовремя приносил весть о том, что пришла пора смены караула или что на горизонте подозрительный движняк, требующий внимания разъяренных спорщиков. И вот, снова — пришел навестить его на ночном карауле. Принес армуду крепкого, как Олега любил, чая. Крадучись, возник из темноты, но нарочно зашумел, чтобы ненароком не получить прикладом. — И чего подкрадываешься? — Олег усмехнулся, поворачивая только голову. — Шел бы спать, Вад. Олег любил караулы. Одному хорошо думалось. О всяком. О том, как он будет обустраивать свою жизнь, как вернётся. Возвращение казалось далёким и нереальным, но он тратил усилия, чтобы продолжать представлять. Вот он приедет, коротко обритый, в форме, с деньгами. Серёжа ему обрадуется… — А покурить захотелось в хорошей компании. Хочешь пари? Вад вдруг резко развернулся к нему. Глаза сверкнули в темноте. — На сигарету. Сигареты у Вада всегда были хорошие. Он знал, что нужно снять с какого трупа и не стеснялся учить этому Олега. Тому скорее везло, а опыт есть опыт. — Спорим, что я заставлю тебя вдохнуть мой дым, не касаясь? Он был пьян. Они все были немного пьяны, и, наверное, только поэтому Олег хмыкнул и согласился. Наверняка это какая-то очередная драконья наука. Сейчас Вадим ему покажет какую-нибудь военную хитрость. Только зачем пари? А, к черту. — Ну, спорим. Показывай. Вадик затянулся дымом и подался вперед. Несильно сдавил его подбородок и вдохнул ему в рот терпкий дым. Олег зашёлся кашлем. — А, — выдохнул Дракон через нос, как положено настоящему дракону. — Я проиграл. Держи сигарету. Он вложил сигарету в нагрудный карман Олегу и похлопал его по груди. Олег откашлялся и замер. Никак не ожидал… Вот этого. А потом не захотелось останавливать. — Ещё. Олег требовательно шагнул вперёд, ощущая ладонь на груди. Этой ладонью Вадим мог сейчас его оттолкнуть: так легко. Вадим приобнял его за талию и потянул на себя. — Хороший же ты дозорный, — ухмыльнулся он и поцеловал снова. — Не так, ты выбьешь себе зубы. Кого ты пытаешься сожрать? Приоткрой рот. Олег попробовал. Ему понравилось. Но потом как будто что-то толкнулось в груди. Он не должен. Так не правильно. Три недели до возвращения… Но с Вадимом так хорошо. Он ведь не делает ничего такого… просто учит? Олег нашел в себе силы прервать поцелуй и отстранился. — Это очень. Правда. Но я не могу. — Что, кто-то ждёт на гражданочке? — ухмыльнулся Вадим. — Хорошенькая, да? — Иди ты. — Хорошень-КИЙ? — въедливо уточнил Вадик. — Без комментариев. — Такой же неумелый щеночек, который так сильно хочет повзрослеть? — спросил он и приласкал щеку Олега. Олег вяло мотнул головой. В холодной пустыне сразу стало слишком жарко. Вадим положил вторую руку ему на щеку. — Но он там. А ты здесь. — Он мягко поднял лицо Олега к звездам. — А Они не расскажут. Меньше всего Серёжу хотелось называть щеночком, тем более неумелым, но в словах Вадима было рациональное зерно. Олег приготовился сопротивляться, и тем удивительнее было, что Вадим вдруг совершенно невозмутимо отстранился и закурил. Олега это задело. Тогда ему и в голову не приходило, что Вадим умело сажает его на крючок. Тогда ему казалось — это он сам, всё сам, он же сказал, что не хочет, и Вадим послушал… Они толком не виделись до самого отъезда. Вернее, виделись-то постоянно, но не говорили. В стамбульском самолёте их раскидало по разным концам салона, а вот в поезде Ростов-Петербург (Олег готов был проклясть свое умение вытаскивать малые шансы) вдруг оказались вместе. Одни. Ехать предстояло сутки. — Наверное, приедешь, а твоя зазноба с подвохом тебе ноги целовать будет, — подколол Вадим, следя за реакцией. Он расположился на нижней полке напротив, едва на ней помещаясь. — Без понятия, — пробормотал Олег. В Стамбульском аэропорту он словил вайфай, и обрадованный Серёжа прислал ему три фотки. Одну пристойную, две не очень. Олег заперся в туалете и несколько минут мучительно ласкал себя насухую, но так и не смог кончить от перевозбуждения. Так что теперь даже разговоры были мучительными и какими-то постыдными, хотя физическое возбуждение давно прошло. — Да и я как-то не по этой части. В смысле футфетиша. Быть таким же понторезом, как Вадик, у него не выходило. Так, нахватался по верхам. — Какие мы слова знаем, скажи еще что-нибудь на БДСМ-ном? — попросил Вадик, тщетно дергая заевшую дверь купе. — Рот. Закрой, — раздельно проговорил Олег, но тут же рассмеялся. — Да ты и дверь-то не можешь, господи. — У-у, может, поможешь? — предложил Вадик. Как только Олег встал, он метнулся и сел на его место. — Это ты типа хитрый. Хитрожопый. — Олег рывком закрыл дверь (и зачем он это сделал? Позже он поймет, что Вадим только изображал из себя криворукого неумеху). И гаркнул командным голосом, рассчитывая на рефлексы. — Встать! Смир-рно! Вадик вытянулся, подскочил и ударился макушкой о верхнюю полку. — Уй бля, тащ Волков, покалечите деда… Сдвинуть с места нежелавшего уходить Вадика мог разве что ядерный взрыв, так что Олег недовольно пересел на его место, но долго строить из себя сурового командира у него не вышло. — Бля, Вад, больно? — Ох не зна-аю, — протянул Вадик, демонстративно сползая по стенке. — Вот у меня нет никого, кто б меня приласкал… Был один татарин, да и тот уже сосватан… — Не начинай. — Олег отвел глаза. Такой откровенный флирт его напрягал, хотя прямота Вадима ему скорее нравилась. Он четко заявлял, чего хотел, и этим выгодно отличался от любившего напустить на себя таинственную неприступность Серёжи. — Я-то был уверен, что тебя тоже кто-нибудь ждет. Ну, с такой харизмой ты мигом отыщешь себе кого-то по душе. И не только по душе… Вадик фыркнул и сел нормально. — Ты хороший парень, Олег. Очень правильный и умный. Мне просто жалко, что тебя затиранят на гражданке. Вот ты вернешься в Питер, и что будет дальше? Олег успокоился, но разговор был не особо радостным. — Я не знаю. Не думал особо. У меня образование… незаконченное, и, честно говоря, особо не тянет заканчивать, но надо же чем-то заниматься. Но эй, с чего ты взял, что меня кто-то там тиранит? Неужели это так выглядит со стороны? Олег даже не рассказывал никогда… — Сколько волка ни корми, а он всё в пустыню смотрит. — В лес, — поправил Олег, хотя прекрасно понял метафору. — А это пустынный степной волк. Как у Гессе. Олег не знал, как у Гессе, но на всякий случай кивнул. Вадим скучающе посмотрел в окно. — Двадцать три часа осталось. — Что, моё общество тебя напрягает? — Олег постарался звучать независимо. — А тебя моё? — спросил Вадим почти ласково. Он чуть склонил голову. — Я не трону, если не попросишь, и ты это знаешь. Олег чувствовал себя странно. Видел раньше, как парни клеятся к девушкам, сам любил пофлиртовать, но вот эта прямолинейность обескураживала. Значит, Вадим может прямо отвечать и на другие вопросы? — А ты хотел бы? Не без разрешения, а вообще? Чего бы ты хотел? Зачем он задает этот вопрос? Как будто дразнит. Играет с огнем. Но Вадим же сказал… — Хотел бы, — ответил Дракон, внимательно глядя на него. — Мне понравилось учить тебя, Волчонок. Может, есть еще что-то, чему бы ты хотел у меня научиться? Он откинулся назад и дернул бровью. С такой позиции Олег не думал. Это звучало как компромисс. Безопасный способ удовлетворить любопытство. — По твоим словам, я и целоваться-то не умею. Так что считай, я чистый лист. Грязный. Снова вспомнился тесный туалет аэропорта и собственный болезненный стояк. Вадим похлопал себя по колену. — Иди сюда. Я крем прикупил в дютике, будем искать ему новое назначение. Давай-давай. Ага, просто взял и прикупил крем. Устоять перед таким напором было сложно, но Олег почти что смог. В плане того, что с места он поднялся, сел на край откидного стола, практически тут же упершись в колени Вадима, но переспросил настороженно: — Это какое еще? Вад, я не уверен, что мы можем зайти… м-м, далеко. — Руками поработаем, — Вад лукаво посмотрел на него. — Или боишься? Олег боялся, но пытался не подавать виду. Ему было нужно. Тело отчаянно требовало внимания. — Ладно. Нет, не ладно. Я хочу знать, что могу тебя остановить. Как это делается? — Скажи мне, и я остановлюсь, — предложил Вадим. Олег сглотнул. — Хорошо. Я готов. Показывай. Как будто Вадим сейчас будет учить его стрелять по движущейся мишени. Или смазывать винтовку. Нет, определенно что-то смазывать он собирался… Вадим сильными руками вытряхнул его из джинс, отбросив их куда-то в сторону. Обнажились бинты на лодыжке. Олег бросил на них мимолетный взгляд, зацепился за торчащие нитки, пока чужие горячие пальцы сжимались на его коже. Вадим усадил его на колени. В задницу уперся его член, давящий сквозь ширинку брюк. — Ты принимал такое внутрь, м? — Это допрос? — даже задыхаясь, Олег пытался звучать независимо. — Да!.. Господи, как горячо, как хорошо! Он никогда не был настолько снизу, будучи сверху. Одна широкая пылающая ладонь по-хозяйски лапала его бедро, вторая без промедлений сдвинула боксеры и опустилась на член. — Я же мастер допросов, забыл? — дохнул ему в ухо Вадим и цапнул за шею. Олег откинул голову назад, тихо постанывая сквозь сжатые губы. — Ты такой шикарный, Волчонок, — зарычал Вадим, оглаживая влажными от крема пальцами головку. — Тебя надо ласкать только так, по высшему разряду. Ты ведь этого заслуживаешь, как считаешь? Вадим его хвалил, хвалил как за удачные вылазки, сработавшую интуицию, вкусный ужин. Только гораздо горячее. Олег плавился от этого жара. Они же не делают ничего такого. Вадим просто помогает ему сбросить напряжение. Они могут остановиться в любой момент. Это все не по-настоящему, они просто развлекаются… Вадим носом между его позвонков. Олег вздрогнул. — Волчара, спину расслабь. Ляг на меня и дыши. А то как РПГ проглотил. — Тогда не кусайся, — нашелся Олег, подаваясь назад. Жар теперь ощущался везде. Он оказался в плену уверенных рук, бугрящихся мышцами, и это было чертовски прекрасно. — М-мх… Вад… блять… как ты это… Ва-ад… Это было слишком хорошо, он был потрясающе близко, но все равно зажимался: крупные пальцы, крепкая хватка, горячее дыхание на шее. В особенно сладкий момент дернулся, попытавшись вырваться. Вадим цепко схватил его, не давая сдвинуться. — Ш-ш-ш, мы же не хотим срывать урок? Мой Волчонок не любит, когда его ограничивают, правда? А я не люблю, когда дергаются. Мы поняли друг друга? — М-м, а-ах!.. Олегу хотелось отчаянно завопить «ещё»! То, как жёстко Вадим вцепился в него, вдруг увело Олега за ту грань, где наслаждение перестало быть контролируемым. Он крупно задрожал от приближающегося оргазма. Побоялся, что если Вадим его не заткнет, он заорёт так, что сбежится полвагона. Из последних сил толкнул его подбородком в сгиб локтя, не в силах сформулировать: сожми меня, заткни мне рот и забери контроль полностью. Вадим с силой надавил на его лицо всей ладонью, заставляя почти задыхаться во время оргазма. Но отпустил вовремя, скользнул ладонью к шее, скорее поддерживая, чем давя. — Ну, каково это? — ласково спросил он. По ощущениям, его выбросило из тела и с размаху зашвырнуло обратно. Под задницей все ещё отчётливо чувствовался крепкий стояк. Пока трясло в оргазме, Олег, похоже, прикусил Вадиму пальцы, и собственную губу заодно: во рту было солоно. — А-а… — слабо ответил он, сползая по коленям. — Фига… Вот за этим пацаны и ходят к Родригез, — заметил Вадик, осматривая пальцы и удерживая Олега за пояс как куклу. — Черт, Вад, я не хотел… Сильно? Реплика про Родригез куда-то провалилась. Олег воспринимал её предельно плотскую самопрезентацию как часть её непрошибаемого шарма, отмечая его, но не испытывая влечения. Джесси была своим парнем. Вадим вот тоже… Был. Теперь все казалось каким-то другим. Не друзья, не любовники, как будто ему отдрочил огонь, только из плоти и крови. — Ага-а. Прощу, если возьмешь у меня второй урок, — ухмыльнулся Вад. — И быстрее, у меня сейчас штаны лопнут. Давай-давай-давай, там ничего из того, что ты не видел. Он отпустил Олега, и тот безвольно сполз на пол. Отсосать огню? Да, пожалуйста. Олег все ещё полыхал и трясся, как в лихорадке. Направляемый умелой рукой, опустился на колени, застонав от боли в раненой лодыжке, потянулся к пряжке… У Вада был огромный. Перевитый крупными венами, призывно качающийся, как гипнотизирующий змей. Олег нервно сглотнул. Он жа даже не знает, как… Он прежде никогда… — Он не укусит, — ласково посмеялся Вадим. По его виску от напряжения скатилась капелька пота. — Давай, Волчонок, возьми его за щечку. Осторожно с зубами. Он ухватил Олега за волосы, направляя. — Открой рот. Олег застонал от чего-то невыразимого. Это должно быть унизительно? Со стороны? Но он чувствовал только желание. И немного страха. Он осторожно приоткрыл рот, вобрал головку и пропустил за щеку, с опаской чувствуя давление на тонкую кожу. Может ли Вад сделать ему по-настоящему больно? Олег на проверку лизнул уздечку, не выпуская головку изо рта, и едва не подавился. — Спокойно, спокойно, — ласково посмеялся Вадим и растрепал ему волосы. — Какой ты молодец… Приласкай его языком. От похвалы Олег застонал, вибрация передалась члену, и он ощутимо приподнялся, надавив на кромку зубов. Олег попытался открыть рот шире и задвигал языком, облизывая и посасывая. Это было ни на что не похоже. Пульсирующая плоть заполняла его целиком. На мгновение Олег представил этот член внутри себя и испуганно сжался, ненамеренно издав губами донельзя пошлый чмокающий звук. Олег говорил, что он — чистый лист. Вадим видел иное: скомканный, правленый-переправленный листок с чужими стихами и лозунгами. И сейчас, грубыми движениями рисуя поверх дерганных тонких строчек уверенное жирное грубое слово, он ощущал власть не только над Олегом, но и над его загадочным партнером. Он завладел. Он победил. Теперь оставалось только направлять голову Олега и распоряжаться своей победой. Олег дернулся от крепкой хватки на затылке. Попытался сделать нежнее, мягче, чтобы в порыве страсти его не насадили целиком. Подавился снова, до слёз в глазах, и зачем-то посмотрел на Вадима — снизу вверх. Вадим расплылся в улыбке. — Бедняжка, — ухмыльнулся он и пригладил его затылок. — Подыши носом, Волчонок. Олег послушно задышал и тут же взял глубже. Хотелось одержать верх, перехватить контроль, стереть эту уверенную ухмылочку с его лица, заставить стонать, кричать, просить ещё… — Да… Вот так. Какой ты умный, Волчонок, так быстро учишься… Умница. — Вадим приласкал открывшуюся шею. И хотя Олегу были приятны эти прикосновения, он глупо обижался: недостаточно хорош, чтобы Дракон сорвался? Он задвигал головой быстрее и сильнее, насаживаясь на пульсирующий член. Проехался зубами и зализал языком, подхватил ладонью и сжал яйца в горсти. Вадим шумно рыкнул и надавил на затылок Олега, путаясь пальцами в густых волосах. — А, черт, хорош! — прорычал он и надавил ладонью на затылок. Олег захрипел, сопротивляясь, безуспешно пытаясь вдохнуть. Попробовал упереться руками в колени Вадима, отодвинуться, но тщетно: его держали очень крепко. Он снова подавился, по щекам потекли слёзы, он неразборчиво промычал «хватит», не надеясь быть услышанным. Вадим не отстранил его до тех пор, пока не спустил Олегу в горло. Похлопал кашляющего Олега по спине. — Живой, Волчонок? Это было мерзко и хорошо. Унизительно, жарко, больно, потрясающе. Олег отодвинулся, желая оказаться где-нибудь подальше отсюда и чтобы его приласкали снова. — Ты сказал, что остановишься, — прохрипел он, но это не имело никакого смысла. Он бы и сам, наверное, не остановился на месте Вадима. Он должен был чувствовать себя использованным, но они ведь вроде так и договаривались… Все было по согласию. И потом, это же не по-настоящему… Они просто развлекались… Олег вытер истерзанный рот и отвёл глаза. — Не услышал. Прости, — просто сказал Вадим, доставая пачку салфеток и бутылку воды. — Иди сюда, извиняться буду. И вот, снова. Это вроде как по-честному? Он бы прекратил, если бы услышал. Олег сам виноват, но Вадим благородно признает ошибку за собой. Олег покорно сел рядом, все ещё не глядя на него. Вадим протянул ему бутылку и салфетки. — Молодец, ты официально повышен до Волка, — Вадим ласково приобнял его за плечо. Почти по-дружески. Странная забота. Не самая ожидаемая вещь от человека, который вроде как пытался тебя унизить. Значит, не пытался? Думалось с трудом. Олег автоматически потерся щекой о ладонь на плече и вышел, прикрыв дверь. В туалете обтерся салфетками, умылся и ополоснул рот. Во всем теле ощущалось блаженное удовлетворение, мышцы отяжелели, но голова была в раздрае. Ему следует поспать. И не обсуждать с Вадимом произошедшее. Завтра они разъедутся. Завтра он будет дома. Олег повернулся и толкнул дверь туалета. Его собственное отражение в замызганном зеркале казалось ему измождённым. На стыке шеи и плеча обещал налиться синяк.