Среди нас, внутри нас

Глаза раскрылись, и в них вновь ударил красноватый свет, заполнявший собой всю комнату. Голова болела, мышцы ныли, полупрозрачная виньетка в глазах не хотела растворяться аж десять секунд. Послышался лязг ременной пряжки и кряхтения французского бульдога, пытавшегося свести две её половины воедино. Со второй попытки это удалось, и на журнальный столик легла десятидолларовая купюра. — Это на чай, — Пророкотал пёс, надевая помятое кепи. — Доброй ночи, Трисс! Волчица, к тому моменту уже закрывшаяся полосатым пледом, лишь выдохнула, услышав звуки закрывшейся двери. Разве этот бульдог не должен быть на фронте, как и остальные? Почему он оказался здесь, в борделе, за несколько километров от боевых действий? Отбросив раздумья, Трисс быстро надела тёмные чулки, джинсовые шорты и серую обтягивающую майку. Тело всё ещё старалось убедить мозг девушки остаться на кровати, но… зачем? А впрочем… неважно. Главное, заплатил… Волчица открыла дверь и закрылась от тёплого жёлтого света руками, проскулив от покалывания в глазах. Послышались множественные голоса и лязг чего-то металлического. Как оказалось после того, как Трисс привыкла к свету, коллеги сходили со своих привычных мест на панели и брали в руки инвентарь уборщиков. Бармен-кабан тем временем набирал из-под крана одно из вёдер. — Эй, что происходит? — спросила псовая у девушек. — Джим сказал, что генеральная уборка, — ответила белая кошка в вызывающем наряде. — Мол, со дня на день важные гости будут. — Заняться больше, что ли, некому? — Может, и есть кому, да только некому заниматься нами, — увеселительная дама пожала плечами. — Вот Джим и начал нам затирать про потребности-способности. — У меня сейчас из потребностей — обезбол. Ну или что-нибудь крепкое… Пиликнул смартфон. Надо же, в спешке Трисс его даже не вытащила… Дрожащие пальцы ввели пароль, экран полыхнул ярким голубым светом. Листнув вниз, девушка открыла уведомления. Белая плашка гласила: «Хозяин хочет тебя видеть.» Нет. Нет! Нет!!! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!! Ладно, Трисс, успокойся! Спокойно! Ты помнишь, ради чего это всё. Ты помнишь… Это твоя возможность, Трисс. Воспользуйся ей. ИДИ НА СИГНАЛ. «Куда?» — с третьего раза пальцы смогли напечатать нужное слово. На экран упало две капли пота. «Как всегда» — ответил собеседник. В глазах снова помутнело, но волчица с трудом одолела накатившую на неё слабость. Это надо сделать. Во что бы то ни стало. Сигнал прозвучал. Иди. — Трисс, ты куда? — раздался удивлённый возглас бармена, увидевшего надевающую косуху девушку. — А работать кто будет? — Мне плохо, Джим, я не смогу. — Угу… А ещё ты советская разведчица, лишь бы полы не мыть. — Джим, я тебе серьёзно говорю, мне жарко! — начала парировать проститутка. — Как бы не приступ… — А вот нечего было свой кровавый абсент пить перед каждым разом, — кабан недовольно фыркнул. — Ладно, иди. Но чтобы завтра была, как штык! — Постараюсь… И захвати мои чаевые в комнате. Положи в мой счёт. В ответ послышался лишь недовольный щелчок языком. Ладно, с этим покончили. Ладони вошли в прорези для рукавов, и через секунду куртка была уже на волчице. Выйдя из заведения, Трисс оглянулась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Никого. Ну и хорошо. Бросив взгляд на табличку «RAVENSTVO», оформленную в стиле советского ретро, девушка под потоками ливня отправилась на запад, по Нептьюн-авеню. Мимо проехала колонна техники из двух КрАЗов, УАЗа «Патриот» и БРДМ-2. Красные флажки на дверцах, несмотря на свою тяжесть от влаги, продолжали развеваться от скорости движения транспорта. Трисс настороженно проводила машины взглядом и продолжили идти, стараясь одолеть боль по всему телу после тяжёлого «трудового дня». Получалось это слабо, а потому путана старалась занять своё внимание разглядыванием стен домов. Нет, я не могу… Не могу перестать думать о ней. Не могу перестать о том, что у меня всё болит… Надо идти. Сигнал прозвучал. Свет почти нигде не горел, но волчица смогла понять, что небольшое здание рядом с ней является (или являлось) школой. Дальше идут заправка и синагога — дойдя, повернуть налево. Серое пятиэтажное здание и палисадник, встать у стены частного дома с красной крышей. И ждать… Дойдя до развилки, Трисс остановилась. На заправке стояли солдаты, пятеро. Рядом стояли две канистры, ещё из одной бойцы выливали бензин в бак своего джипа. Бросив взгляд на огороженную шифером синагогу, где стояло несколько простых антропоморфов с оружием, девушка, стараясь оставаться спокойной, повернула налево. Никакой реакции со стороны социалистов не последовало, даже смешка или сального комментария. Долго ещё будет длиться война? Почему всё-таки Андерсен, тот бульдог, не был со своими бойцами? Он же был подполковником, его недавно прикрепили к северной группе войск, что расположились в кварталах оккупированной Бруклинской Конфедерации. Нахер тебе он нужен, Трисс? Он всего лишь источник информации и твой постоянный клиент. Тебя не должно заботить его отсутствие на рабочем месте. С каждым метром лапы начинали ныть всё сильнее. Тело тяжелело от усталости и дождя. Многоэтажный дом, первый этаж которого был полностью занавешен. Немногочисленные деревца и кустики, за которыми расположилось несколько частных домов. Сойдя с тротуара, Трисс по тропинке направилась к зданию с красной крышей. Ей очень не хотелось туда идти. Она знала, что её ждёт. Но сквозь боль ещё можно почувствовать немного теплоты… Надо только подчиниться… Идти на сигнал. Со стоном боли волчица опёрлась на стену дома и уставилась в пространство. Тело охватила дрожь, ноги изредка охватывали спазмы, картинка в глазах расплывалась. Хотелось просто упасть в обморок, а наутро очнуться здесь же, с засохшей грязью на шкуре, продрогшей, может даже простывшей. Но чтобы её никто не трогал… Но если её никто не будут трогать, тронут ЕЁ. Терпи, Трисс. Сигнал прозвучал. Лучше вспомни песню. Ту, которую ты крутишь в голове каждый раз. Бонни Тайлер, помнишь? «Total Eclipse of the Heart». Ты вспоминаешь её, когда тебе больно. Печальное начало, но затем позитивный мотив. Забавно… Прям как твоя жизнь. Возможно. Если ты доживёшь до этого момента. Но кто гарантирует тебе светлое будущее? Сейчас ты одна. В отрыве от всех. Твой хозяин — твой хозяин лишь потому, что тебе нужна его услуга. Что ёбыри из бригады Макса Томаса, что коммунисты никогда не были тебе друзьями. — Вот ты и здесь… — произнёс незнакомец, подойдя к проститутке сзади и положив руку её на плечо. Послышались шаги ещё двух пар ног. Не поворачиваться! Этого делать нельзя! Ни в коем случае! — Хозяин хочет тебя видеть. Трисс закрыла глаза и вздохнула. В следующее же мгновение на её голове очутился чёрный мешок. Затем ощутилась верёвочка, которой его подвязали, чтобы из-за тряски обзор случайно не открылся. «Повернись! Время от времени мне становится немного грустно, а ты никак не приходишь. Повернись! Время от времени мне надоедает слышать звук своих всхлипов. Повернись!..» В шею вонзилась игла, и волчица заскулила от боли. Страшно захотелось спать. Ну и ладно. Всё равно встреча состоялась. Мышцы обмякли. В глазах потемнело окончательно. Этот этап пройден… Ты пришла на сигнал… Эмили… Прошу…

***

В тишине можно было услышать стук собственного сердца. Оно било в барабанные перепонки изнутри, постоянно меняло темп, чтобы, возможно, уничтожить своего владельца за то, что тот делает с организмом. Непонятно… Но эта версия кажется правдоподобной. Веки раскрылись, и в глаза ударила смесь красного и тёпло-бежевого света. Снова волчице пришлось зажмуриться, да так, что шерсть начала пропитываться набежавшими слезами. Как же больно глазам… Она в «клетке»? Её доставили? Трисс приподнялась с пола и, замерев на четвереньках, подобно запуганному животному, осмотрела помещение. Красное ковровое покрытие. Бордовые стены, облепленные пластинами звукоизоляции. Красная кровать на двух-трёх человек. Стеклянный журнальный столик с чёрными ножками и тумбочка из дуба, местами поцарапанная. Дверь, как всегда, заперта, но, подойдя к ней близко, можно было услышать клубную музыку. Когда придёт хозяин, он откроет железный шкафчик в углу комнаты, и Трисс снова придётся терпеть… Хозяин… Поправив волосы, псовая вышла в центр помещения и, остановившись у кровати, села на колени, напротив двери. Выдохнув, девушка уставилась на дверь. Надо ждать… Всё равно другого выхода нет… Всё можно решить только так… Прошло почти полгода с того момента, как Эмили похитили. Неизвестные, согласно данным, затолкали сестру в белый фургон и увезли. Куда-то. И требовали выкуп. До тех пор, пока не объявился хозяин. Он сказал, что решит эту проблему в обмен на сотрудничество. Как только Трисс сделает достаточно — её сестру отпустят, и они смогут спокойно уехать из города, а то и из страны… Но работа оказалась самой что ни на есть грязной… И именно с того момента девушке регулярно приходят сообщения на телефон с шестью английскими словами: «The master wants to see you.» «Хозяин хочет видеть тебя»… Что ж… Сигнал услышан. «Повернись! Время от времени мне надоедает слышать звук своих всхлипов…» Однажды это закончится… Эмили освободят. Ей помогут. Надо только… Потерпеть. Прошло примерно десять минут, как в дверном замке послышались щелчки. Дверь отворилась, и в проёме появился ОН. Человек в чёрных брюках, белой рубашке и джинсовой куртке, с зализанными вправо каштановыми волосами. Манерно поправив ворот рубашки, гость снял медицинскую маску с фильтром и солнцезащитные очки, обнажив бледное, местами синюшное и покрытое сыпью лицо. С последней встречи он заметно поплохел… — Ну здраствуй, — сладостно протянул вошедший, небрежно кидая под ноги волчицы букет из пяти алых роз. — Уже ждёшь меня? Хорошая девочка… Джинсовая куртка с бряцанием пуговиц упала на журнальный столик. Рядом аккуратно легли аксессуары для лица. Трисс нервно сглотнула. — Что ж… Начнём нашу приятную беседу, — мужчина уселся на кровать и достал из кармана лежащей куртки записную книжку с прикреплённой к ней ручкой. — Сначала телефон, — произнесла Трисс. — Что? — в лице хозяина смешались недоумение и гнев. — Я хотела сказать… — путана замялась, ощутив эмоции, которые передавал этот взгляд. — Что Вы сами установили… Правило. Что сначала я говорю с Эмили, а потом… — Вы устроили в резервации полноценные боевые действия. Правила изменились. Так что сначала данные, потом телефон. И точка. — Как скажете, агент Джонс… — Хозяин! — Простите!.. Хозяин. — То-то же, — агент чуть успокоился и начал что-то записывать. — Итак… Что такого произошло, что в Бруклине постоянно слышны выстрелы и взрывы? — Это… Корсак, хозяин. — Корсак? Тот лис-пропагандист? — Да… Кажется… Он захватил власть. Сегодня… то есть, вчера… Утром… Объявили о том, что комендант Томас убит. Официально — националистами из травоядного Ополчения. — Травоядными? — агент лишь издевательски хмыкнул. — Мда… У коммунистов, похоже, в крови — убивать друг друга и сваливать вину на других. Наверняка Корсак за этим стоит. А что насчёт подлодки? — Что? — Трисс с испугом взглянула на Джонса. — Подлодка? — Ты не знаешь? — Нет, я сегодня работала весь день, и… Даже постоянные клиенты о ней ничего не говорили. — Ясно… Выходит, Корсак свергнул прежнего коменданта и объявил войну травоядным. Прибыла подлодка с пехотой и мощной артиллерией, которая нанесла резервации немалый ущерб. Данные о потерях? Изменения в группировках? Новые контакты? — Слышала о том, что Говард Марч погиб в ходе боевых действий. Снайпер. — Источник? — Капитан Андерсен. Который бульдог. Всё тело волчицы охватил спазм, и та сгорбилась от боли. Не хотелось про этого ублюдка ничего вспоминать, абсолютно… — На этом… Всё, хозяин. — Всё? — в голосе агента послышалась злоба. — А что насчёт техники? Откуда у коммунистов техника?! С подлодки?! Мы же не в первый раз видим её на спутниковых снимках! — Я работаю по каналам в «Равенстве», о лодке я ничего не знаю. — Какая же ты бесполезная, Харпер! — девушка ощутила тупую боль в боку, возникшую после лёгкого удара мыском туфли. — И чем ты только занималась всё это время?! — Собирала информацию, хозяин, — захныкала Трисс. — Просто… Офицеры мало что выдают. Даже моих способностей уже не хватает, чтобы развязать им язык! — Ах так?! Джонс резко схватил увеселительную даму за плечи и встряхнул её. Волчица поморщилась, ощутив натяжение своей шерсти, а затем посмотрела в глаза агрессора. Они уже были полны гневом. Но не таким, как обычно. — Пожалуйста, дайте мне поговорить с Эмили, — с дрожью в голосе пролепетала Харпер, глядя на агента. — А волшебное слово? — с хищной ухмылкой спросил Джонс. — Хозяин, — ответила девушка. Надменно взглянув на свою служанку, мужчина оттолкнул волчицу от себя и достал из кармана кнопочный мобильник. Трисс услышала, как он набирает номер, как начинают звучать гудки. Вот сейчас… Сейчас… — «Хром», это «Либерти», — заговорил агент. — Скажите им, чтобы дали трубку Эмили Харпер. Жду, — Джонс взглянул на псовую и снова ухмыльнулся. — Апорт, сучка! Мобильник запрыгал по красному ковролину, и Трисс за пару секунд очутилась на полу с устройством в руках, едва не задавив собой розовый букет. Агент захохотал, глядя на то, как просто он может помыкать простыми людьми, во что может превратиться бывший человек, если ему что-то нужно. А Харпер тем временем изо всех сил прижала телефон к уху и ждала ответа сестры. — Трисс? — послышалось из мобильника. — Трисс, это ты? — Эмили! — с радостью и надрывом заголосила волчица. — Эмили, как ты? Ты цела? — Я… Да, я цела. — Они снова бьют тебя? — Да, но я уже поняла, что им нужно от меня. Я стараюсь быть послушной, и тогда они меня не трогают. Но… Мне всё равно страшно, Трисс. И голодно. Они дают мало мяса и часто запирают в комнате, никак мне не помогают во время приступов агрессии… А ты? — Неважно, Эмили. Просто знай: я делаю всё, чтобы тебя спасли! Я обязательно вытащу тебя оттуда! — Пожалуйста, поторопись… — сестра явно начинала плакать. — Я не хочу здесь оставаться! Я хочу к тебе! И хочу домой! — Я спасу тебя, слышишь?! Спасу!.. В ответ послышались короткие гудки. Связь прервалась. В глазах Трисс всё размылось из-за слёз, и очертания телефона стали максимально неразличимыми. Она очень хотела просто прижать устройство к груди и разрыдаться… Но она знала, что идёт вслед за сигналом и поощрением. — К ноге, — приказным тоном прогундосил Джонс, вставая с кровати. Волчица подчинилась и поднялась с пола. Затем села на краю застеленного матраса. Потом закрыла глаза. Просто крути в голове любимую мелодию. И всё пройдёт. Так ведь? «Время от времени мне надоедает слышать звук своих всхлипов…» Просто молчи и делай, что надо! Ты делаешь это для сестры! Ей там страшно… А страшно ли тебе? А не всё равно ли? Эмили голодает… Ей больно… А тебе? Это нужно для спасения! Трисс взвизгнула и зажмурилась ещё сильнее от хлёсткого удара ремня прямо по носу. На языке почувствовался солёный вкус крови — пряжка рассекла губу. Ещё один удар пришёлся по глазам, уже кожаной частью ремня. — Лежать, сука! — взревел Джонс, ещё раз хлестнув свою пленницу по правой лопатке. Превозмогая страх и боль, Трисс легла на живот и упёрлась лбом в красную подушку. Агент ещё несколько раз стегнул девушку, будто у него в руках был хлыст. Потом псовая наигранно закричала от боли, когда почувствовала натяжение волос. Она знала: хозяин любил, когда жертвы кричали. Удары не прекращались. Два из них пришлось по затылку. Джонс сегодня был недоволен, надо быть к этому готовой… Боли, постоянно выдираемая шерсть и волосы, оскорбления, побои, удары ремнём, будто этот гандон возомнил себя чёртовым ковбоем или палачом… Помнишь то видео? Про собак? Запертая клетка. Сигнал. Удар током. И так несколько раз. Потом, спустя долгое время мучений, она открывается. Снова сигнал. И зверь возвращается в клетку и ждёт боли… Не пытается сбежать… Не пытается бороться… Ты у нас собачка, Трисс? Да?! Или ты разумное существо?! Почему ты лежишь и терпишь эти искры из глаз от каждого удара?! Почему ты позволяешь так обращаться с собой?! Почему ты не раздерёшь этому ублюдку из ЦРУ его мерзотное лицо и не перегрызёшь ему горло?! Потому что тогда Эмили обречена… Надо спасти её… Мне надоело слышать свои всхлипы… Но надо терпеть… Терпеть и делать вид, что тебе больно и приятно одновременно? Так надо… Ведь был сигнал… Ведь иначе никак… НИКАК…