Не разбивай разбитое сердце

      Холодный ветер трепал листья на деревьях, заставляя Диму сильнее кутаться в кофту. Последние месяцы лета в Москве выдались на удивление холодными и напоминали о скором приближение осени. На улице было уже темно, лишь ярко-жёлтые фонари освещали путь на территории больницы. Кардиологическое отделение находилось в отдалении от остальных, что, по мнению Позова, было довольно странным решением. Благо, сердечником он не был, но вот непосредственным пациентам приходилось проделать немалый путь, чтобы добраться до входа в отделение. Посмотрев на наручные часы, мужчина прикинул, что добирался примерно час, оставалось надеяться, что скорая успела проскочить пробки и не нарвалась на какого-нибудь мудака, пытающегося самоутвердиться на дороге. В ушах всё ещё звучал громкий голос врача со страшным словом «дефибриллятор». Незаменимый прибор, который вот уже много десятков лет спасает жизни. Однако, когда слышишь его название, зная, что в карете скорой лежит любимый человек, оно ломает тебя изнутри. Со смертью Дима познакомился ещё во время учёбы, и тогда считал, что познакомился довольно близко. Только вот действительно близко ты знакомишься с ней, когда она нависает над по-настоящему близким человеком.       Чем ближе Позов подходил к отделению, тем сильнее ускорялся, практически переходя на бег. Самое ужасное состояние - это неизвестность. Он не мог представить, что его ожидает за входной дверью, и старался раньше времени не впадать в отчаяние. Серёжа сильный. Всегда таким был.        Мужчина взбежал по ступенькам и вошёл в массивную деревянную дверь, попадая словно совсем в другой мир. Хорошо знакомый, но уже такой далёкий. Когда-то в ординатуре он был его частью, но сейчас не хотел становиться ей вновь. Не в этих обстоятельствах. Врачи в белых халатах и медсёстры в униформе ходили по приёмному отделению, погружённые в рабочие заботы, и только пара посетителей на сиденьях выделялась из этого отлаженного механизма. Выцепив глазами длинную стойку с надписью «Регистратура», мужчина подошёл к миловидной, но уставшей на вид девушке, что-то печатавшей на компьютере. Та упорно не замечала его, погружённая в работу. — Кхм… Здравствуйте.        Девушка вздрогнула, отрывая взгляд от монитора. В глазах мелькнул блеск узнавания, и она несколько секунд рассматривала Димино лицо, словно пытаясь в чём-то убедиться. Наконец, профессионализм взял верх и девушка вежливо улыбнулась.  — Извините, не заметила вас. Вы что-то хотели?  — Да, к вам недавно должны были првезти мужчину на скорой. Матвиенко Сергей Борисович. — Позов сцепил руки в замок, облокачиваясь ими на стойку и надеясь скрыть безостановочную дрожь.  — Одну секунду… — девушка вновь перевела взгляд на монитор, видимо, вбивая имя в компьютер. — Да, пол часа назад привезли. Доктор им занимается.        На мгновения Дима прикрыл глаза, чувствуя первое, пусть и минимальное, но облегчение. Значит жив…  — В каком он состоянии? Могу я поговорить с врачом?  — Извините, больше пока ничего не известно. Доктор должен спуститься передать информацию на стойку, я скажу, чтобы он подошёл к вам. — девушка сочувственно улыбнулась и указала рукой на сиденья по центру холла, — Можете пока присесть и подождать.        Позов кивнул, забыв даже поблагодарить девушку. Он сел на ближайшее металлическое сидение и упёрся локтями в колени. Когда-то психоаналитик рассказывал ему, что наша психика устроена практически волшебным образом: чтобы человек не сошёл с ума в критические моменты, она переключает вектор внимания и заполняет голову посторонними мыслями. Наверное поэтому, Дима размышлял о том, как бедные посетители, проводящие здесь по несколько часов к ряду, могут сидеть на этих ужасных стульях. Думал о том, как он будет уживаться с бакланом Матвиенко, который устраивает срач в любом помещение, где проводит больше десяти минут. Позов сидел с улыбкой на губах, чувствуя себя подобием Джокера. Возможно Серёжа сейчас умирает, а он сидит с истерической лыбой. Хочется дать себе пощёчину, а может он всё-таки сходит с ума?        Кажется, Дима начал засыпать, а может и вовсе отключаться, когда шаги рядом заставили распахнуть глаза. Он поднял голову, замечая перед собой пожилого лысого мужчину в белом халате.  — С вами всё хорошо? Вы бледный. Может воды?        Дима подскочил с сиденья, моментально просыпаясь. — Нет, всё хорошо. Вы лечащий врач Серёжи? Как он?  — Да, Громов Василий Геннадьевич, веду Сергея Борисовича с начала болезни. Он поступил в критическом состоянии с обширным инфарктом, в скорой была остановка сердца. Сейчас его перевели в реанимацию, состояние стабильно-тяжёлое.  — Что теперь? Какое лечение? Прогнозы?  — Как вас зовут?        Не ожидав услышать встречный вопрос, Позов на мгновение опешил, пока мозг нехотя переваривал информацию. — Дмитрий. Я его самый близкий друг.  — Дмитрий… По правилам такое можно говорить только родственникам… — неуверенно сказал врач. — У него нет родственников в Москве.  — В таком случае пройдёмте лучше ко мне в кабинет, только наденьте халат.        Дима взял с одной из полок халат для посетителей и, накинув его на плечи, направился за врачом к лифтам. Путь до 405 кабинета прошёл в молчании, мысли Позова занимало лишь «стабильно-тяжёлое» состояние Серёжи, который лежал сейчас где-то в этих стенах. Наконец, Дима опустился в мягкое кресло напротив деревянного стола, которое оказалось куда удобнее, чем металлические стулья в холле. Впрочем, сейчас о своём комфорте он думал в последнюю очередь.  — Что ж, Дмитрий, вы же хотите, чтобы я говорил начистоту?  — Я и сам врач, так что не хотелось бы размытых фраз… — Сейчас дела у вашего друга весьма плачевны. Инфаркт при пороке митрального клапана практически приговор. Мы ввели Сергея в медикаментозную кому, чтобы выиграть время, но вы должны понимать, что новая остановка может произойти в любой момент, и не факт, что сердце снова получится завести. Сейчас поможет только пересадка.  — Так сделайте её. Если нужны деньги, я заплачу, просто назовите сумму! Всем, кому надо заплачу! Новое оборудование, медикаменты, всё, что хотите!        Врач снял очки, постукивая пальцами по столу. Дима уже был готов продолжить свою тираду, когда его прервал тихий голос.  — Проблема в том.. что заплати вы хоть миллиард, это не найдёт донора. Мы не можем сделать пересадку без нового сердца. — Так что вы предлагаете делать сейчас..?  — Ждать и надеяться. К сожалению, все мы просто люди, и иногда за нас всё решает время.        Дима откинулся на спинку кресла, прикрывая лицо руками. Жизнь - это ёбаная рулетка, почему кто-то умирает,  а настоящие подонки доживают до ста лет!? — Я понял… Могу я оставить вам свой номер?  — Конечно, я сообщу вам, если будут изменения. — он протянул листок и ручку, наблюдая, как Позов выводит неровные цифры.  — Его можно увидеть? Я знаю, что в реанимацию никого не пускают, но мне очень надо… Прошу…       То ли врач оказался слишком добрым, то ли Дима слишком жалким, но мужчина со вздохом кивнул, вставая из-за стола.  — Пойдёмте, но не дольше пяти минут. Видимо, Сергею повезло с другом…        Путь до реанимации проходил через несколько этажей обычных палат. По коридорам гуляли люди с капельницами и холтерами на поясе, вызывая у Димы чувство пустоты и неизбежности. Всё-таки хорошо, что он не стал врачом, это было явно не его. Реанимацию от основного коридора отделяла большая стеклянная дверь, закрытая жалюзи с обратной стороны. — Продезинфицируйте руки и можете заходить, только ничего трогайте внутри. Я подожду вас здесь.        Позов кивнул и подошёл к стене, где висел дозатор с антисептиком. От рук донёсся хорошо знакомый запах медицинского спирта и, растерев гель, мужчина тихо зашёл в дверь. В глаза ударил яркий белый свет, и он не сразу сумел сфокусироваться на единственной кровати, которая стояла по центру комнаты. Матвиенко окружало можество приборов, считывающих различные показатели, а единственным звуком, который разносился по палате, было монотонное пиканье. Дима подошёл ближе, рассматривая расслабленное бледное лицо с закрытыми глазами. На мужчине была кислородная маска, но это не помешало заметить умиротворённое выражение лица. Понять, что Серёжа жив, можно было лишь по ровно вздымающейся грудной клетке и пульсу на мониторе. Стула нигде не было, поэтому Позов опустился на колени рядом с кроватью, осторожно беря холодную руку Матвиенко в свою.  — Серёж… пожалуйста, не оставляй меня… Ты справишься, я знаю, просто потерпи немного. — Дима слегка сжал руку, прижимаясь к ней лбом, — Прости, я столько не сказал тебе, потому что был идиотом. Но сейчас, когда знаю, что и правда могу потерять тебя, я понял, что… Я люблю тебя. Очень сильно люблю. Просто продержись, чтобы я мог сказать тебе это в глаза.        На мгновение пульс на мониторе участился, и Дима уже собирался позвать врача, когда всё снова пришло в норму. На губах Позова появилась лёгкая улыбка, он не знал, слышит его Серёжа или нет, но почему-то был уверен, что сейчас ему не больно. От этого на душе стало чуточку спокойнее. Смахнув выступившие слёзы, он нежно прикоснулся губами к каждому пальцу и поправил выбившуюся на лицо прядь волос. Позади послышался звук открытия двери, и раздался голос врача. — Дмитрий, время, дольше здесь находиться нельзя.  — Я ещё приду к тебе, когда разрешат. — Позов осторожно положил руку Серёжи обратно на кровать и вышел в коридор.  — Нужно привезти что-то из вещей?  — Нет, до операции ничего не понадобиться, а потом я вам сообщу. — К нему можно будет завтра?  — Давайте подождём, когда его переведут в палату? Если в ближайшие несколько дней ухудшений не будет, то нет смысла держать его в реанимации.  — А из комы вы выводить его не будете?  — Только за день до операции. Я напишу вам, когда его переведут в палату. Вы извините, у меня ночное дежурство, надо на обход. Сами найдёте выход? — Да-да, спасибо вам большое. — Дима ещё раз оглянулся на дверь реанимации и направился обратно по уже пустующим длинным коридорам.        Уже сидя в машине на парковке больницы, Позов размышлял, куда ему податься на ближайшие дни. Домой ехать теперь не вариант, можно было бы занять квартиру Серёжи, но на вряд ли он смог бы сейчас находиться там, где каждая вещь напоминает о нём. Недолго думая, он открыл телефонную книгу и набрал нужный номер. — Алё, — послышался сонный голос. — Шаст, пустишь к себе перекантоваться на несколько дней?  — Ну приезжай. А что случилось? — При встрече, — Дима повесил трубку. 

***

      По квартире раздалась трель звонка, и сонный Шастун в домашних клетчатых штанах и зелёной футболке открыл дверь.  — Час ночи, Поз. Я уже спать ло.. Ох, ёб твою мать, выглядишь будто не спал неделю. Заходи.        Антон отошёл вглубь прихожей и, засунув руки в карманы, привалился плечом к стене, наблюдая, как друг снимает кроссовки.  — Разговор с Катей не задался?  — Не в этом дело.. — А в чём тогда? Идём на кухню, чайник поставлю.        Парни прошли в небольшую кухню, и Дима сел за стол. Что ни говори, но не смотря на свои доходы, в плане жилья Шастун жил довольно скромно.  — В Серёже.  — Отверг тебя герой любовник?  — Я не успел с ним поговорить, он в больнице. У него инфаркт.       Глаза Антона расширились, а из рук чуть не выпала кружка с чайной заваркой.  — Так, сейчас я заварю чай и ты мне всё по порядку расскажешь.  — Мне кофе, ты же знаешь, я не пью чай.  — Нет уж Поз, сейчас тебе явно нужен чай с ромашкой, а не кофе. Со стороны себя не видишь.        Получив порцию ненавистного чая, Дима рассказал другу всё, начиная с разговора с Катей. Антон слушал внимательно, стараясь лишний раз не перебивать, и лишь иногда задавал уточняющие вопросы.  — И вот, я решил поехать к тебе. Подумал, что у Серёжи точно заснуть не смогу…  — Правильно сделал. Почему сразу нам не написал?  — Не до этого было, да и чем бы вы помогли… Лишний раз волновать вас на ночь глядя. — Дима задумчиво водил кончиком пальца по краям кружки, переодически отпивая горячую жидкость.  — Вы с Серёгой стоите друг друга. Один волновать не хотел, и к чему это привело? Теперь второй.  — Напишу с утра. К нему ближайшие несколько дней всё-равно нельзя, пока в палату не переведут.  — Ладно… Ты то сам как? На тебе лица нет.  — А как я по-твоему могу быть? Держусь, что ещё остаётся. Другого варианта нет.  — Да, херово всё складывается. Но всё будет хорошо, слышишь?  — Конечно… — неуверенно ответил Дима, кладя свою кружку в раковину.  — Так, завтра выходной, а следующие твои ближайшие съёмки мы отменим. А пока идём, постелю тебе на диване в гостиной. Есть сменные вещи?  — Угу, прихватил из дома кое-что.       Спорить не было никаких сил, Дима чувствовал себя выжатым, как лимон. Казалось, он отрубится сразу, как голова коснётся подушки. Хотелось лишь одного - уволиться и никогда больше не выходить из квартиры, но сейчас он должен был быть сильным ради Серёжи, впрочем как и всегда. Быть сильным ради детей, жены, Серёжи. Позов сел в кресло, пока Антон раскладывал диван и стелил постельное бельё. Уперевшись подбородком в кулаки, он перевёл взгляд на большое окно, откуда отлично виднелись звёзды. Где-то там были миллионы огромных вселенных и галактик, а он не мог удержать даже свою маленькую вселенную. На глазах в который раз за эти сутки начали наворачиваться слёзы, и Дима чувствовал, что больше не в силах сдерживать их вместе с подступающей истерикой. Приглушенные всхлипы заставили обернуться Антона, который почти справился с нелёгкой задачей - вставить одеяло в пододеяльник. — Димка! — он подскочил к другу и опустился на корточки рядом с креслом, — Ну чего ты..?  — Я устал, Шаст! Понимаешь!?        Мужчина поднял полные горечи и усталости глаза на Антона.  — Я больше не могу быть сильным! Я не справляюсь! — он почувствовал, как его  настойчиво притягивают к чужому плечу. На сопротивление сил не было, поэтому Дима смиренно уткнулся лицом в дружеское плечо, не сдерживая крика. — Не могу! Ну почему всё так!? Почему!?        Шастун видел друга в разных состояниях, но такого Диму он видел впервые. Отчаявшегося, измождённого и сломленного. Он ощущал дрожь на своём плече и проклинал себя за то, что не мог подобрать нужные слова. Хотя, наверное, слов сейчас и не требовалось. Антон готов подставить Позу своё плечо в любой момент.  — Шшш… Давай-ка переедем на диван, — он прошелся рукой по содрогающейся спине и практически силой перетащил Диму на застеленный диван. — Не сдерживайся. Больше не надо.        Около полу часа Антон лежал, боясь шелохнуться и слыша под боком частые всхлипы. В голову уже начали приходить мысли об успокоительном, когда истерика начала стихать. Не было слышно ни плача, ни содроганий. Шастун нахмурился и осторожно повернул голову на соседнюю часть дивана, где уже мирно спал Дима. В комнате раздался тихий вздох облегчения, кажется кризис миновал. Он медленно поднялся и наконец победил злосчастный пододеяльник. Завернув Диму в тёплый кокон, Антон подумал, что сейчас успокоительное не помешало бы ему. 

***

      Где-то вдалеке слышалось прерывистое пение птиц, а глаза начинал слепить яркий солнечный свет. Видимо, Катя забыла занавесить шторы. Сладко потянувшись, Дима приоткрыл тяжелые после сна веки, с ужасом обнаруживая, что он не дома. По голове, словно обухом, ударили воспоминания о вчерашнем дне. Всё-таки это был не кошмар… Серёжа в больнице, а он успел закатить истерику Антону. Он глубоко вдохнул и снова закрыл глаза, вслушиваясь в мелодичное пение за окном. Безумно хотелось навсегда застыть в этом моменте. Откуда-то из коридора потянуло запахом жареного бекона, возвращая Позова в реальность. Он похлопал себя по карманам, обнаружив, что спал с телефоном под жопой. Уровень заряда показывал 15 процентов, и Дима максимально быстро начал просматривать входящие сообщения, боясь обнаружить среди них что-то страшное. Убедившись, что сообщений от врача не было, он расслабленно откинул телефон и встал с дивана.        Антон нашёлся на кухне у плиты. Парень упорно пытался нарезать помидор, видимо, к яичнице с беконом, которая жарилась на плите. На пальце уже красовался пластырь, на что Дима закатил глаза.  — Дай помогу, пока без пальцев не остался.        Шастун вздрогнул и резко обернулся с ножом наперевес.  — Блять, Поз! Не подкрадывайся так… — И тебе доброе утро, — он отодвинул друга бедром, перехватывая из руки нож, и ловко начал нарезать овощи.  — Доброе. Мог бы ещё поспать, только девять утра.  — У тебя здесь очень буйные птицы… — мужчина вывалил нарезанные помидоры на сковородку.  — Я сделаю кофе. Как ты вообще?  — Нормально. Хотел попросить прощения…        Шастун изумлённо вскинул брови и подошёл к кофемашине, выбирая в меню капучино.  — За что?  — За то, что устроил вчера. Не хотел тебя беспокоить своими проблемами.  — Завали ебало. Ты, как и Серёга, мой друг, и это не твои, а наши проблемы. Думаешь, я забыл, как ты приходил ко мне каждый день, когда я расстался с Настей? Теперь настало моё время помогать, так что завались и пей свой сраный кофе. — он взял с подставки чашку с ароматным напитком и поставил на гарнитур рядом с Позом.  — Заткнулся, — он примирительно поднял руки вверх и спрятал лёгкую улыбку за глотком кофе.       Вскоре желудки были набиты, и парни переместились в гостиную. Дима занялся уборкой дивана, пока Шаст взял на себя роль ответственного за связи с общественностью.  — Написал всем про Серёжу…  — И что там? — спросил Позов, сворачивая одеяло. — Ну Арс буйствует, что ему сразу всё не сказали. Грозится приехать и разнести больницу, если что-то будет не так… Стас обещает заняться освобождением наших графиков. Сейчас никто не готов работать..  — В духе Арса.. Ты предупреди, что, даже если захотят приехать, их не пустят к нему.  — Уже сделано. — Антон отложил телефон, пристально глядя на Диму.  — Что? Не туда бельё убрал? — Позов закрыл дверцу шкафа.  — Ты же понимаешь, что становится всё страннее, что ты всегда первый в курсе событий, связанных с Серёжей? Они ведь не дураки, все начинают догадываться.        Позов провёл рукой по коротким волосам, плюхаясь на сложенный диван. — Как же сейчас похуй на это, Шаст… Мы подумаем об этом, когда всё закончится.        Антон улыбнулся и кивнул, удовлетворённый таким ответом.  — В таком случае, раз уж мы больше ни на что повлиять не можем, предлагаю отвлечься.  — И как же?        Шастун достал откуда-то из-за спины два джойстика от приставки, призывно размахивая ими перед другом.  — Ладно… Но перед этим дай зарядку, мне надо оставаться на связи.  — Вот и умничка. Если будешь раскисать, точно ничем не поможешь.        Антон поднялся из кресла и, похлопав друга по плечу, направился в спальню за зарядкой.        Позов же откинул голову на спинку дивана, погружаясь в свои мысли. Хоть с чем-то в этой жизни ему должно было повезти… Например, с друзьями. Губы сами собой растянулись в лёгкую улыбку, и наконец где-то глубоко внутри в нём поселился пока что слабый, но лучик надежды.