Так суждено

      Утром Жади проснулась и обнаружила, что Лукас умер. Она инстинктивно поняла это по холодным объятьям, которые всё ещё сжимали её хрупкое тело, потому, что больше не слышала, как бьётся сердце её любимого, по застывшей навеки последней счастливой улыбке на его бледных ледяных губах.       Лукас умер преисполненный счастьем, от того, что в эту последнюю минуту они были рядом, от того, что они теперь были вместе навсегда, пока смерть не разлучит их. Даже уйти, уйти от Жади в последний раз, он смог красиво, не обрекая её на сожаления и раскаяние, что она чего-то для него не сделала, что не подарила ему то счастье, которое обещала. Да, они были счастливы в последние минуты его жизни, отразившиеся в прощальной посмертной улыбке на бледном неподвижном лице. Они были счастливы, потому, что Жади верила, что такова была их судьба!       Но сегодня, её судьба, и, кажется, она сама умерла вместе с Лукасом!       Женщина не хотела верить, что это на самом деле случилось, она понимала и осознавала реальность, но в душе и сердце её всё ещё теплился последний, тлеющий огонёк надежды.       Резко вскочив с кровати, на которой влюблённые просто спали всю ночь в обнимку, Жади громко закричала, зовя на помощь. Она рыдала и молила врачей и медсестёр сделать что-нибудь, как-то помочь, спасти Лукаса, цеплялась им за руки, словно за последнюю спасительную соломку, отчаянно и беспомощно боролась в агонии за своё погибающее счастье, но было уже поздно, Лукаса было не спасти.       И когда до несчастной женщины это окончательно дошло, она с силой повисла на груди у ничего не в состоянии уже сделать врача, и в истерике разрыдалась. Мир померк для Жади без Лукаса, уже ничто не имело значения, без него для неё просто не было смысла жить и существовать, без него не было ничего, лишь тёмная и холодная пустота.       Семье Ферраза сообщили быстро, и домочадцы тут же прибыли в больницу, застав Жади неотрывно лежащей подле мёртвого Лукаса и крепко-крепко обнимающей его, как будто это что-то ещё могло изменить.       Врачи и медсёстры не решились перечить безутешной вдове, пытаясь вывести её из палаты и забрать тело, так сильно она впала в истерику, осознав реальность, а затем в совершенно невменяемом состоянии просто вцепилась в мужа. Они позволили той в последние мгновения побыть с ним наедине, ведь теперь было по сути всё равно, часом раньше или часом позже доставлять тело в морг. Если этой несчастной женщине так было легче перенести утрату супруга, что ж, пусть побудет с ним, пока не приедут родственники.       Леонидас, Далва и Ивети хаотично ввалились в палату, доставляя медперсоналу ещё больше неудобства, но всем им сейчас это было всё равно. Общее горе полностью поглотило семью. Далва безутешно рыдала, градом роняя крупные слёзы на пол, и мягко поглаживала холодную руку Лукаса, Леонидас, как и Жади, первым делом кинулся обнимать сына.       Только сейчас Ферраз старший как будто впервые осознал, как был не справедлив с Лукасом до этого, громко причитая и виня себя во всех смертных грехах.       Лишь Ивети оставалась относительно спокойной, и, хотя она не меньше других переживала потерю близкого человека, женщина держалась, понимая, что хоть кто-то в этой ситуации должен оставаться стойким.       Мягкими жестами и уговорами она убедила Жади, наконец-то, опустить Лукаса из нерушимых объятий и выйти из палаты в уборную, чтобы умыться и привести себя в порядок, пока все формальности относительно умершего не были соблюдены.       Неожиданно-ожидаемая гибель Лукаса настолько повергла всю семью в беспросветное горе, что почти никто не был в состоянии заниматься похоронами. Эта сложная задача тоже легла на плечи Ивети и Лобату, который был не только другом Леонидаса, но и другом непосредственно самого умершего, на протяжении многих лет.       Похороны организовали быстро, и вот уже на следующий день прощальная траурная церемония проходила на местном кладбище. Казалось, само солнце сияло тусклыми печальными лучами, в которых холодный ветер разгонял под ногами опавшую листву.       На похороны собрались все самые близкие люди, Лукаса знали и любили многие, и никто из них никогда не надеялся, что однажды, вот так скоро, увидит его смерть и придёт проводить в последний путь.       Мэл рыдала в три ручья на плече у такой же заплаканной Далвы, мягко поглаживаемая подбадривающим её Шанди по спине.       Леонидас и Ивети были безутешны.       Лобату печально обнимал Карол, так сильно, как будто боялся отпустить.       И даже Маиза, молча идущая вслед за гробом вместе с остальными, как-то по-особенному грустно опустила голову. Даже она никак не могла себе представить, что однажды увидит похороны и Диогу, и Лукаса тоже.       Многие скорбели об этой потере, но больше всех сейчас страдала Жади.       Не в силах даже просто удерживаться на ногах самостоятельно, она дрожащими руками обнимала Ивети, не чувствуя уже, как по щекам лились горькие слёзы, и стеклянным взглядом наблюдала за тем, как гроб заносят в склеп и размещают на месте подле Диогу.       Казалось, всё происходило как будто в каком-то кошмаре, в каком-то страшном сне от которого женщина никак не могла проснуться. Жизнь не могла обойтись с ней так. Жади не верила, что это была её судьба!       До сих пор не верила, пока гроб с глухим стуком не занял отведённое ему место…       Этот самый звук эхом отдался в голове у несчастной Жади, и мир поплыл перед глазами волнами померкшей реальности, погружая бедную вдову во тьму…       Женщина не выдержала всех этих потрясений, и прямо там, во время прощальной церемонии погребения, просто потеряла сознание, едва не рухнув наземь.       Присутствующие громко ахнули, а Ивети и Леонидас едва успели подхватить Жади, чтобы та не оказалась на холодном бетонном полу, таком же холодным, какой сейчас была для этой женщины реальность.       Ивети с трудом удалось довести Жади до машины и привести её в чувства, а всё остальное для безутешной супруги прошло как в тумане.       Прощальный обед, какие-то пустые не нужные слова, ночь в полном одиночестве…       Всё, до следующего дня, когда рано утром Леонидас ни застал Жади в гостиной особняка Ферраз. Женщина о чём-то думала, и по всему её виду было понятно, о чём именно.       Осторожно подсев ко вдове сына на диван, свёкр решил заговорить с ней первым.       — Я всё понимаю. Смерть Лукаса — это большая утрата для всех нас… Могу представить каково тебе сейчас. Явно не до житейских проблем. Потому, я хотел бы тебе сказать, что, несмотря ни на что, ты можешь по-прежнему оставаться у нас. Я тебя никуда не гоню. Живи в доме, сколько захочешь. Мы всегда будем рады тебе…       Леонидас аккуратно взял Жади за руку и по-отцовски погладил по тыльной стороне кисти, лишь в этот миг, женщина как будто очнулась ото сна и вернулась в реальность.       Она вздрогнула, словно понимая и переживая вновь, как в первый раз, что её любимого больше нет, и слова, о которых она думала всё это утро, полились сами собой.       — Спасибо, — слабо и неуверенно ответила Жади на обращение Леонидаса, однако дальнейшая её речь была совершенно неожиданной для него, — Но без Лукаса в этом больше нет никакого смысла. Без него меня здесь больше ничто не держит. И я, наверное, вернусь обратно в Фес, к моим родным.       Ферраз старший понял невестку без лишних слов, и как бы ни болело его сердце тяжёлое от чувства долга перед ней, перечить не стал. Если для Жади так было лучше, пусть, возможно близкие смогли бы помочь ей пережить эту потерю куда лучше, чем он, сам не находивший себе места после смерти Лукаса. И Леонидас, скрипя сердцем, согласился, но тем не менее, ещё несколько раз за день переспросил об уверенности женщины в своём решении.       Вещи были собраны и чемоданы вынесены слугами в гостиную. Жади стояла посреди просторной комнаты и, в последний раз осматриваясь вокруг, вспоминала свои былые слова о том, как она мечтала жить в этом доме, как она мечтала о счастье подле Лукаса, как она мечтала о своей свадьбе, проходившей в этой гостиной и своей судьбе!       Какова была судьба Жади теперь, когда тот, кто был предназначен ей, покинул её навсегда?       Прислуга кротко сообщила о том, что все вещи были доставлены, и поставила у ног Жади чемодан, та утвердительно кивнула, но сама как будто и не слышала всего этого.       Она прощалась со своим счастьем, со своей сказочной жизнью, с Лукасом…       В какой-то момент женщине захотелось вновь подняться наверх и в последний раз взглянуть на его комнату, и Жади, следуя велению своего сердца, словно завороженная, пошла туда, делая несмелые шаги дрожащими ногами.       Она вновь вошла в их совместную супружескую спальню, мельком взглянув на окно, сквозь которое они смотрели на звёзды и мечтали, затем взгляд упал на свадебное фото, сделанное во время церемонии, затем на кровать…       Столько мыслей, чувств, эмоций и воспоминаний вновь нахлынули на Жади…       Они с Лукасом уже никогда не будут мечтать о будущем, никогда не будут вместе, он никогда больше не обнимет её, не прижмёт к сердцу и не скажет, что настоящего ого не узнает ни одна женщина, кроме неё… Она никогда больше не увидит его… Никогда, никогда, никогда!       Перед глазами всё как будто вновь потемнело, на глаза опять навернулись нескончаемые слёзы, и Жади бессильно рухнула на кровать, обнимая подушку, вдыхая аромат, гладя рукой по покрывалу и вспоминая их последние счастливые дни с Лукасом…       Всё в прошлом, теперь всё было в прошлом, с которым женщине так не хотелось расставаться, и она долго-долго ещё лежала на кровати в одиночестве, на той самой кровати, которая должна была стать их супружеским ложем счастья…       Не было ни праздника, ни песен, ни танцев, когда Жади прибыла в Фес. На пороге, вопреки обычаям, из-за уважения к её трауру, женщину встретили лишь сид Али и Зорайде, в объятья которой вдова тут же кинулась, громко разрыдавшись на плече.       Снова тот же дом, та же комната, та же судьба, которая принесла ей столько горя в прошлом. Те же разговоры и утешительные речи Зорайде, только на этот раз всё было по-другому, ничего уже нельзя было вернуть, и надежды больше ни на что не было. Ничто уже не играло больше роли в жизни Жади, её Лукас, её счастье, её судьба умерли в один день! Так зачем было хоть что-то вообще? Незачем.       Тем временем где-то далеко в Бразилии, в доме Саида, Хадижа скучала по матери. Они слишком давно не виделись из-за всего произошедшего. Девочка понимала сложность ситуации, потому особо не капризничала из-за отсутствия Жади, но, всё же, сегодня увидеться с матерью ей очень хотелось.       Уединившись в своей комнате, Хадижа взяла телефон и набрала знакомый, давно привычный ей номер, спрашивая ту, в ком она сейчас так сильно нуждалась.       Но каково же было удивление девочки, когда на том конце трубки Далва сказала ей о том, что Лукас умер, а Жади вернулась в Фес.       «Значит… Мама снова в Фесе…» — только и смогла мысленно повторить завороженная Хадижа, не сразу точно повесив трубку на место, когда в комнату к дочери вошёл Саид.       — Ну что, дозвонилась до Жади? — с обычным повседневным любопытством спросил у девочки отец, и лишь сейчас, вздрогнув от неожиданности, Хадижа окончательно положила трубку на место.       — Нет, мамы нету дома, — почему-то, сама не зная почему, почти соврала девочка, и, взглянув, сначала на наконец-то оставленный в покое телефон, а затем на отца, внезапно предложила, — Папа, мы давно не были на родине. Давай поедем в Фес?       Саид так и не понял её умыслов, как и не заподозрил ничего особенного в этом, совершенно не сопротивляясь, согласившись с дочерью, но лишь Аллах знал, какие хитрые планы были в маленькой вредной головке этой девочки. Планы о том, как возможно, Хадижа сможет вернуть маму обратно домой…