Код их Сердец

      Она не появилась. Даже спустя долгое время, казавшееся бесконечным и изматывающим. Дни сменяли ночи, недели превращались в месяцы, а Джинкс так и не вернулась в убежище. Тишина, которая когда-то казалась такой уютной и спокойной, теперь давила на Экко, словно тяжелый груз, напоминая о ее отсутствии.       Зато, словно издевка судьбы, исчезла Иша, словно призрак, испарившийся из убежища в один из самых обычных дней. Никто не видел, как она ушла. Она просто исчезла, словно ее и не было, оставив после себя лишь пустоту и недоумение. Ее маленькое детское сердечко, наполненное верой и надеждой, просто не выдержало ожидания, так и не дождалось Джинкс. И, словно повинуясь какой-то древней мудрости, она решила взять все в свои руки. Если гора не идет…       Джинкс, тем временем, словно ушла на дно, затворившись от всего мира. Его попытки связи с ней пресекались на корню. Экко, в свою очередь, вновь приходилось бороться с ее действиями в виртуальном мире. Ее влияние на реальность становилось все более разрушительным, и с каждым разом его попытки остановить ее становились все более трудными и отчаянными. Она больше не играла, она разрушала, словно бездушная машина, запрограммированная на уничтожение. Она доделывала дело до конца, оставляя после себя только пепел и разрушения, словно ураган, пронесшийся по цветущему саду и это пугало его больше всего.       Экко наблюдал за ее деяниями, его сердце разрывалось от боли и жалости. Он видел, что она тонет, что она теряет себя, и он чувствовал свою вину за это. Он жалел о том, что тогда, в тот день, он не вернулся, что он отпустил ее, вновь позволил ей уйти глубоко в себя. Он знал, что он должен был быть сильнее, наплевать на гордость, что он должен был сделать все возможное, чтобы ее спасти, но он был бессилен перед ее собственными демонами, перед ее собственным выбором. И эта беспомощность терзала его, не давая ему покоя, словно яд, разъедающий его изнутри.       С Вай они разговаривали почти каждый день, их встречи, хоть и были наполнены тревогой, стали чем-то вроде ритуала, позволяющего не сойти с ума. Они делились новостями, обсуждали планы, пытались найти хоть какую-то зацепку, способную исправить все. Их разговоры, обычно короткие и наполненные сдержанными эмоциями, проходили в основном на крыше убежища, где они могли побыть в относительном уединении, где ветер Зауна, казалось, уносил с собой часть их тревог. Они сидели плечом к плечу, их силуэты, очерченные на фоне тусклого неба, были подобны двум скалам, стойким и нерушимым, несмотря на все невзгоды.       Они проводили тайные миссии спасения, пробираясь в самые опасные уголки города, словно ночные тени. Они действовали слаженно и четко, как единый механизм, используя свои навыки и умения, чтобы помочь тем, кто нуждался в помощи. Они помогали раненым и больным, спасали тех, кто попал в беду, срывали планы местных банд, которые, казалось, с каждым днем становились все более наглыми и жестокими. Они стали для Зауна невидимыми ангелами-хранителями, защищающими его жителей от тьмы и отчаяния.       Они переправляли контрабандой медикаменты и продовольствие, организовывали временные убежища, помогали с ремонтом и восстановлением разрушенных зданий. Город, тем временем, жил своей привычной жизнью, грязный, мрачный и опасный, но, тем не менее, все ещё живой. Улицы были заполнены толпами людей, вечно спешащих по своим делам, звуки машин, свист пара, крики торговцев, все это создавало какофонию, в которой каждый звук казался фальшивой нотой. Небо было затянуто серыми тучами, и лишь редкие лучи солнца, пробиваясь сквозь них, освещали лица людей, на которых застыли следы усталости и отчаяния.       Однако, несмотря на всю их активность, несмотря на все их усилия, в сердцах обоих затаилась тревога, словно ядовитая змея, обвившая их души. Они понимали, что их миссии – это лишь временная мера, что они лишь пытаются отвлечь себя от реальности, а реальность заключалась в том, что Джинкс становилась все более неуловимой, что она погружалась во тьму, и они не знали, как ее оттуда вытащить. Если план силко сработает и она создаст оружие, борьба станет напрасной. Они чувствовали, как их надежда постепенно угасает, словно свеча на ветру, и это ощущение беспомощности было самым страшным из всех.       Информационная война между Зауном и Пилтовером, словно невидимая, но смертельно опасная эпидемия, набирала обороты, превращая некогда соседние города в непримиримых врагов. Пропаганда и ложь, словно ядовитые стрелы, летели из одного города в другой, отравляя умы людей и разжигая ненависть. С каждым днем пропасть между двумя городами становилась все глубже и шире, и казалось, что мирное сосуществование теперь стало чем-то невозможным. Пилтовер, с его блеском и величием, представлялся Зауну как угнетение, как символ их нищеты и страданий, в то время как Заун, в глазах Пилтовера, был лишь скопищем преступников и отбросов общества, которых необходимо держать под строгим контролем.       Доходило до открытых митингов, на которых люди скандировали лозунги, полные гнева и отчаяния. Улицы Пилтовера, когда-то спокойные и безопасные, теперь были полны беспорядков и столкновений. Банды Зауна, словно крысы, выползали из своих нор, чтобы вступить в открытые противостояния с полицией, и эти столкновения становились все более жестокими и кровопролитными, каждый раз забирая с собой новые жизни. Мерцание, этот страшный наркотик, с каждым днем все больше наводнял улицы Зауна, отравляя и без того несчастные жизни людей, делая их еще более зависимыми и отчаянными. Но, что еще хуже, оно проникало и в верхний город, словно яд, постепенно разъедающий тело Пилтовера.       Империя Силко, словно темная тень, неумолимо расширялась, охватывая все больше и больше территорий. Его влияние росло с каждым днем, и казалось, что он уже контролировал почти все аспекты жизни города. Его солдаты, словно послушные марионетки, выполняли все его приказы, наводя страх на мирных жителей. Его тактика, которая, как казалось Экко, заключалась в том, чтобы сжечь оба города до основания, чтобы потом построить что-то новое, становилась все более очевидной. Он, словно безумный архитектор, был готов пожертвовать всем и всеми ради своей извращенной мечты о свободном Зауне.       Силко и Джинкс казались ему ранеными зверями, загнанными в угол, которые в отчаянной попытке ухватиться за уходящую жизнь были готовы забрать с собой всех своих врагов. Они были подобны смертельному вирусу, который с каждым днем становился все более заразным и разрушительным, поражая все больше и больше людей, и распространяясь как по Зауну, так и Пилтоверу. Экко смотрел на все это, его сердце разрывалось от боли и отчаяния. Он чувствовал, что он теряет все, что ему дорого, и он не мог ничего с этим поделать. Он понимал, что они оба, Джинкс и Силко, запутались в паутине своей собственной ненависти, и он не знал, как им помочь, как спасти их от самих себя.       — Оказывается, мы не знали Вандера, — произнесла Вай, ее голос был тихим и полным горечи, когда Экко пересказывал ей их последние диалоги с Джинкс, то, что она рассказывала ему о прошлом. Она провела рукой по лбу, словно пытаясь прогнать навязчивые мысли, и в ее глазах читались боль и разочарование. — Так вот почему между ними была эта вражда, — добавила она, ее губы сжались в тонкую линию, и в ее взгляде мелькнула тень сожаления.       — Да, — согласился Экко, его голос был таким же тихим и задумчивым, словно он сам все еще пытался осмыслить все услышанное. — Это не умаляет всех его преступлений... Однако, мы же можем с тобой оправдывать Джинкс? Она тоже считала, что была предана, отсюда все эти… ошибки и беды, но при этом мы мечтаем, чтобы Силко наконец умер, не давая ему никаких поблажек, как ей, — он вздохнул, его плечи поникли, и он потер переносицу, словно пытаясь прогнать терзающие его сомнения. Он понимал, что в этой ситуации не было правых и виноватых, что все они были жертвами обстоятельств, запутавшимися в лабиринте своих собственных обид и страданий.       — Боже, Экко, когда ты стал так взросло мыслить? — Вай с болью улыбнулась, ее глаза наполнились слезами. Она посмотрела на него, ее взгляд был полным восхищения и горечи. — Она правда не стригла волосы с того самого дня? — спросила она, ее голос дрогнул.       — Судя по их длине, да… — ответил Экко, задумчиво нахмурив брови. Он вспомнил, какими длинными и мягкими были волосы Джинкс, в которые он с удовольствием зарывался пальцами, слегка оттягивая их. — А при чем тут волосы? — спросил он, выныривая из воспоминаний.       — Все тебе пояснять… — Вай слегка задумчиво наклонила голову вбок, ее взгляд был устремлен вдаль, словно она пыталась что-то вспомнить. — Даже не знаю, как у парней, но у нас, девочек, всегда считалось, что наши волосы хранят воспоминания. Я всегда коротко стригла волосы, пытаясь забыть то, что приносило боль. А Паудер нет. Ее разум и тело всегда хранили воспоминания, кажется." Она опустила голову, ее голос был полон печали, но при этом в нем звучала надежда, что она сможет вернуть Джинкс, какой бы невыносимой она не была.

***

      Экран монитора, словно зловещее око, излучал неестественное, холодное свечение, озаряя лицо Джинкс, склонившейся над клавиатурой. Её черты, обычно такие подвижные и выразительные, сейчас были искажены напряжением, а её глаза, два темных омута, были прикованы к строкам кода, словно она смотрела в бездну. Её пальцы перебирали клавиши, набирая строки кода, словно плетя паутину, способную уничтожить всё на своём пути. Она работала над вирусом, над своим тёмным творением, вкладывая в него всю свою ярость, всю свою боль, всю свою ненависть, словно это был единственный способ выпустить демонов, терзающих её изнутри. Комната была погружена в зловещую тишину, нарушаемую лишь тихим шелестом клавиш и её прерывистым дыханием, словно она находилась в эпицентре урагана, а её мозг, словно мощный компьютер, работал на пределе своих возможностей, выжигая остатки разума.       Но в это же самое время, в другой части Зауна, в своей комнате работал Экко, словно тень, наблюдал за ней, за каждым её движением, за каждой строкой кода, написанной её руками. Он не спал, не ел, не пил, просто сидел перед своим монитором, на котором, словно на операционном столе, был взломан её компьютер, её личный мир, в который он вторгся без её ведома, словно преступник, укравший самое ценное сокровище. Его пальцы, с ловкостью хакера, скользили по клавиатуре, и перед ним, словно открытая книга, представал её код, её вирус, её тёмная сущность, которую он, с ужасом, изучал, пытаясь понять её мотивы, пытаясь достучаться до неё, до её сердца, которое было затянуто тьмой. Он получил над ним удалённый доступ, словно призрак, подглядывающий за её действиями.       Он словно отчаянный влюблённый, открыл окно чата, и пальцы, дрожа от волнения, начали набирать сообщение, словно писал любовное письмо, полное отчаяния и мольбы.       «Джинкс, это я. Пожалуйста, ответь» — напечатал он, и в этих словах звучала мольба, и какая-то надежда, словно он ждал чуда, ждал, что она ответит, что она услышит его, что она даст ему хоть какой-то шанс спасти её.       Джинкс, смотря на появляющееся сообщение, замерла, её пальцы застыли над клавиатурой, а сердце, словно птица, бьющееся в клетке, заколотилось в груди.       «Я знаю, что ты делаешь, Джинкс. Это не тот путь, который спасёт тебя.»       Джинкс, прочитав эти слова, почувствовала, как её сердце сжимается от боли и страха. Она чувствовала, что он слишком близко и это пугало её, вызывая желание бежать, спрятаться, исчезнуть.       «Пожалуйста, Джинкс, прошу тебя, давай встретимся, поговорим, — писал он дальше, словно умоляя её, словно ставил всё на карту, — я хочу помочь тебе. Снова»       Её глаза наполнились слезами, она хотела ответить, хотела согласиться, хотела броситься в его объятия, но она боялась. Она боялась, что причинит боль, боялась, что её тьма поглотит и Экко, она была слишком опасна, слишком токсична, и поэтому она знала, что должна оттолкнуть его, должна бежать, должна остаться в одиночестве, чтобы не погубить меня, чтобы не стать причиной моих страданий.       «Нет» – коротко ответила она, и её слова, словно нож, пронзили его сердце, и Экко знал, что в этом слове есть её боль, есть её отчаяние, есть её проклятие, которое не даёт ей покоя.