Секс на третьем свидании

— Ба, это что за модельер? Да, Игорь, ты абсолютно прав, зло подумал Дима, хоть он, очевидно, подразумевал совершенно другое. Игорь, конечно, говорил с насмешкой о внешности молодого миллиардера, а вышло, что попал в точку: именно эту мысль думал Дима. Ну и что, что мысль была "Твою мать, и он тоже?!" Ну и что, что вторая была "Зачем я вообще посмотрел ему в глаза?" — Это Август ван дер Хольт, — принялся объяснять Дима, изо всех сил держа нейтральное выражение лица и безэмоциональный голос, потому что Хольта он знал как наследника оружейной империи по работе и как красивого мужчину по фото на тематических сайтах. А тематические сайты у геев очень даже интересные. Фото Хольта Диме попались на сайте, куда выкладывают обнажёнку знаменитых актеров из фильмов и социальных сетей этих самых актеров. Странно, что там оказался Хольт, хотя, возможно, создателей сайта о его фото просили. Впрочем, фотографии были, по меркам сайта, приличными — скорее всего, из Инстаграма миллиардера. Дима злился, потому что до сегодняшнего утра и личной встречи и не подозревал об ориентации Хольта, и она его, честно говоря, даже не интересовала. Зачем-то он, правда, встретился с Хольтом глазами, и тот подарил ему самое отвратительное сочетание взгляда и улыбки, которое только может встретить гей на своем пути: взгляд за темными очками, секундно задержавшись на его лице, произнес фразу "Oh, you're one of us", а улыбка, едва тронувшая губы, продолжила "Правда, ты не в моем вкусе". Диме проглотить бы это и забыть, и он очень постарался и даже смог, вот только неприятное послевкусие осталось. Ему будто напомнили, что он не только бедный и некрасивый, так ещё и уязвимый из-за профессии и страны, в которой живёт. Как писал Вишневский: "Что говорить, с большой охотой мы провели наш выходной! Не повезло нам лишь с погодой, людьми, эпохой и страной..." Очень не повезло, можно даже сказать — феерически. Ладно, думал Дима, выходя последним из участка в тот день, ладно. Сейчас всех самых неэффективных сотрудников заменят дронами, и он с чистой совестью сможет стать уличным художником и калякать портреты туристов где-нибудь на Невском, пока не заболеет пневмонией от постоянного сидения на холоде и не умрёт. Чего он не ожидал, так это того, что вечером дня следующего Прокопенко, задыхаясь, заикаясь и увиливая от прямых формулировок, скажет, что Диму вызвал к себе Хольт для обсуждения каких-то вопросов, и почти тут же после этой беседы за ним в участок приедет свита Хольта и этот его огромный мрачный телохранитель сообщит по-английски, что готов везти Диму на встречу. Дима поправил очки и после секундной заминки молча встал и взял куртку. Телохранитель сдержанно кивнул и удивительно органично последовал за Димой за его плечом, будто охранял его. Дима понимал, что должен чувствовать себя в опасности, но почему-то не чувствовал. Его даже не попросили оставить табельное оружие — впрочем, может, ещё слишком рано для досмотра перед встречей. Тем временем, мысли в его голове крутились одна страшнее другой: его будут соблазнять? или насиловать? завербуют, чтобы он сливал информацию? принудят к сотрудничеству шантажом? То, что его привезли в ресторан, отчасти даже его успокоило: по крайней мере, здесь он точно не окажется с миллиардером наедине. Телохранитель позволил себе открыть для Димы дверь, и Дима невольно сопоставил свои габариты с габаритами этого мрачного викинга. Возможно, у него до сих пор не забрали табельный пистолет только по той причине, что его успеют обезвредить раньше, чем он потянется к кобуре. Хольт, как и полагается миллиардеру, ждал, сидя за столом, в окружении свиты, и сиял выверенной, неестественной красотой. Дима быстро оценил обстановку и понял, что в ресторане другие посетители были, а значит, Хольт не стал выкупать помещение под их встречу. И столик был в уютном уголке, где никто бы им не помешал. Дима направился к нему уверенно, тешась крохотной надеждой, что встреча всё-таки деловая. — Dmitry! — встал ему навстречу Хольт и лучезарно улыбнулся. — Я подумал, почему бы нам не поужинать вместе? — Нет, — отрезал Дима, и от его хлёсткого тона Хольт дёрнулся, будто ему дали пощёчину. — But... why? — обронил он тихо и робко, и Дима ответил ему тоже по-английски: — Вы оторвали меня от работы, чтобы побывать со мной на свидании, на которое я даже не соглашался. Так не делается. В воздухе запахло озоном, и Дима догадался, что это позвоночник Хольта искрит. Сам миллиардер нервно облизал губы и явно не находил слов, чтобы возразить, — и, признаться, Диме его выражение лица доставило садистское удовольствие. — Всего доброго, — произнес Дима, развернулся на каблуках и направился к выходу. — Отто... — произнес за его спиной Хольт так, будто собирался упасть в обморок, не меньше. Всю дорогу до дома Дима злился — на Хольта, разумеется, потому что он возомнил о себе слишком много. Даже если он миллиардер и может купить весь Петербург, это не значит, что он может запросто купить понравившегося ему парня-полицейского. Потом мысли Димы сменили направление: Хольт имел все шансы купить его, если бы... Вот зачем ему эта мишура? Ресторан, свита. Он красивый мужчина, мог бы и пригласить к себе в отель или на съёмную квартиру. Создать хотя бы впечатление необременительности. Секс на одну ночь. Зачем им ресторан и свита? Дима глядел, как варятся макароны, и злился теперь уже на самого себя. Угораздило же родиться не только геем, но ещё и вырасти принципиальным! Сейчас мог бы запивать фуагра итальянским вином с перспективой продолжения на широкой постели, а не куковать в одиночестве с макаронами по акции и чаем в пакетиках. Хольт был как раз того типажа, какой нравился Диме: обманчиво-хрупкий, с тонкими благородными чертами лица... Если смыть с него тональник и пенку для волос, вполне сойдёт на одну ночь... До безумия обидно жить и не иметь ни единой возможности состоять в длительных официальных отношениях. Дима, кажется, отрастил драконью шкуру, инкрустированную бриллиантами, на душе, лишь бы не привязываться и не влюбляться даже. Только случайные связи. Возможно, с Хольтом?.. Нет. Дима останавливал поток сознания, стоило споткнуться об образ прекрасного миллиардера, потому что такая связь не могла быть необременительной. Он слишком публичный человек и слишком сильно связан с его работой, чтобы рисковать. Можно разве что мечтать, что однажды, в следующей жизни...