Пираты Тёмного Левиафана

***

      — Сбавляем обороты, мы на подходе. — Тердюкас нервно затянулся табаком из трубки и густые клубы пара устремились быстрыми потоками покинуть его, насквозь прожжённый, рот, буквально растворяясь в воздухе.       Судно, медленно, но верно приближалось к непроглядной стене пепельного тумана. Море было на удивление спокойным, время в тот момент, казалось, замерло. Чайки перестали навязчиво кружить над парусами и своими криками докучать матросов. За горизонтом, кроме пустоты, не было видно ни души, а неизвестность приближающегося пугала.       Тердюкас размышлял о своей мнимой победе, вспоминал, через скольких людей он переступил ради этого. Каждый шаг, каждая жертва оставили на его душе незаживающие раны, словно вечные тени, которые преследовали его даже в минуты триумфа. В его памяти возникали образы тех, кого он обманул, предал или просто оставил позади в стремлении к власти и славе. Они были не просто пешками на его шахматной доске — у каждого из них была жизнь, мечты и надежды, которых он лишил ради собственного возвышения.       Макнамара понимал, что истинная победа может быть построена только на страданиях других. Как бы высоко он ни поднялся, в сердце его росло опустошение, охватывая всё больше пространства. Он стоял на вершине, но под ним зияла пропасть, готовая поглотить его, как только померкнет блеск наград и отшумят аплодисменты. Вокруг него простиралась пустота, тот самый вечный пауза, где долгожданный покой сменялся глухим эхом одиночества. Каждое эхо возвращало воспоминания, каждое воспоминание — вопросы, на которые он не имел ответов.       — Капитан, вы уверены, что мы на верном пути? При всём уважении, то, что я вижу, меня скорее пугает. — робко проговорил Боцман.       Тердюкас достал из кармана маленькую деревянную шкатулку. Открыв её, он выудил золотой перстень с большим рубином у изголовья. Перстень не естественно и ярко святился. Будь он надет на палец юной девы, проживающей на Германских землях, то немедленно бы вместе с девой, отправился в объятья языков пламени на костёр.       — Видишь, как он светится? Он хочет домой — ещё вчера свечение было почти не заметным. — глаза Тердюкаса скорее напоминали умалишённого.       — Откуда оно у вас?       — Тебе не зачем это сейчас знать, Салли. — Макнамара надел перстень, и вытянул перед собой руку с ним. — Он ведёт нас. Ты сам всё увидишь.       Корабль вошёл в туманную гладь. Над кораблём повисла гробовая тишина и мрак. И только красное свечение прямиком с капитанского мостика, не давало судну полностью в пустоту. Казалось бы, смелые и безжалостные пираты прильнули к полу и боялись сделать лишний шаг. Но туман постепенно начал отходить.       Резким порывом судно буквально застыло на месте, словно вода сменилась каменной брусчаткой городских улиц. От неожиданности несколько матросов кубарем слетело на пол, разбив себе носы. Когда туман окончательно рассеялся, то ко всеобщему удивлению, перед взором команды открылись бесконечные песчаные дюны, на которых и стоял корабль. Небо закрывали хмурые вереницы туч, а в метрах ста от судна, располагалась больших размеров пещера, с так и манящим в себя входом.       — Внимание, господа. Поздравляю, мы пришли. — Тердюкас сжал руку в кулак и поднял над головой.       Команда заметно оживилась и начали раздаваться истошные возгласы радости.       — Каждый из нас с особым трепетом ждал этого момента, поэтому через пять минут, жду всех вас за бортом, на пути к сокровищам!       — Но, сэр, как же… — хотел было возразить один из пиратов.       — На счёт корабля не переживайте, эта позорная шхуна де Морте нам больше не понадобится, отсюда мы уплывём иначе. Ну что встали? У вас есть пять минут!       Пираты торопливо начали собирать необходимые вещи, и дружно сходить на сушу.       Тартар представлял собой жуткое место. Тёмное небо, через которое кое-как пробивалась россыпь звезд, создавало иллюзию полной безысходности. Кристально чистые, бесконечные песчаные барханы, ещё больше дополняли всеобщую атмосферу. Пещера представляла собой каменную гору, в которой аккуратно был выбит проход внутрь.       — Все на месте?       — Да, Капитан! Все двадцать пять!       — Заходим!       В царстве хаоса не существует постоянства, едва успеваешь взглянуть на один пейзаж, как он распадается и преображается в нечто совершенно иное. Здесь небо полыхает всеми цветами радуги, словно радужный шторм срывает краски с облаков, расплескивая их по земле. На горизонте вздымаются крепости, построенные из эфемерных материалов: стеклянные стены, которые отражают реалии и искажают их до неузнаваемости, и башни из облаков, уходящие в бесконечность.       Леса появляются и исчезают за считанные мгновения, а деревья вращаются, словно танцоры на сцене, меняя свои формы и оттенки. Путь, который ты только что ступил, вдруг уходит в реку, и вместо него появляется мост, ведущий в никуда. В этом царстве звуки смеются, переливаясь от шепота ветра до грохота далеких бурь.       Тердюкас вёл собой всю команду, освещая путь перед собой факелом. В конце концов, вся команда вышла на большое каменное плато, похожее на ринг. Но стоило им появиться, как все эфемерные образы ушли на задний план, а перед ними возвысилась каменная лестница ведущая на выступ, на котором словно на алтаре, сияли невероятной красоты рубины.       — Я поднимусь туда, вы оставайтесь здесь, далее сами всё поймете. — Тердюкас стал аккуратно подниматься по каменным ступеням.       Один из пиратов, осматривал плато, как вдруг его нога на что-то наступила. Посмотрев на источник, он чуть не взвизгнул от ужаса. На каменном полу лежали человеческие скелеты в медных доспехах и шлемах.       — Конкистадоры, мать вашу! Лет сто таких уже не видел… — ошеломлённо пробормотал пират.       — Так и есть, друг мой. — другой пират взял в руки шлем и посмотрел в его отражение. — Боюсь представить, сколько лет они тут лежат.       Остальные тоже начали оглядываться по сторонам, и насчитали не менее нескольких, а то и больше десятков останков. Тем времен Тердюкас поднялся к алтарю и начал говорить будто в пустоту.       — Эрида! Я выполнил твое условие! — он благородно приложил ладонь к левой грудине, мелькая нервным взглядом по пустоте, будто пытаясь угадать — откуда появиться Богиня.       — Что происходит, Тердюкас? — озлобленно и в полном недоумении проговорил Салли.       В ту же секунду, скелеты начали подниматься и обрастать плотью, обезображенные зомби, словно собранные из конструктора, начали вставать на ноги. Пираты неистово закричали и начали метаться из стороны в сторону. К их удивлению, на месте выхода уже была сплошная стена. А неведомые твари, в медных доспехах, начали гнаться за несчастными. Пираты пытались отбиваться как холодным, так и огнестрельным оружием, но монстры своими телами буквально ломали сталь сабель и крошили в пыль пули. Не дюжая сила в бывшем испанских конкистадоров, буквально разрывала тела пиратов на части, а после нещадно запихивала к себе в пасть. Тердюкас без эмоционально смотрел на то, как его товарищей раздирают на части ужасающие людоеды, но он лишь молча наблюдал. Один из пиратов рванул на каменную лестницу, чтобы добраться до места, где стоял Тердюкас.       — Прошу тебя! Что угодно! — молил о пощаде несчастный.       — Сделай одолжение. Исчезни с глаз моих. — Тердюкас ногой толкнул в грудь пирата и тот с криком упал прямо в лапы мертвецов.       Вся бойня продолжалась от силы несколько минут. Как только последний труп был проглочен одним из зомби, те тут же обратно рассыпались в невинные скелеты, лишь останки поломанных сабель и пятна крови напоминали о том, что было на этом самом месте.       Только Тердюкас повернулся в сторону рубинов, как его тут же окутали черные едкие клубы дыма, в одном из мест которого, прояснилось женское лицо.       — Эрида! Я сделал всё, как ты и просила меня. — Тердюкас трепетно снял треуголку и сел на одно колено, склонив голову.       — Многие пытались заполучить мои рубины. Например, эти милые мальчики, что перекусили твоими друзьями, так хотели их заполучить, что переубивали друг друга на подступах ним, но они были такие отважные, что я сделала их своей охраной. Но время шло и мои верные бойцы теряли силы, а я не могла их восстановить, мне нужно было их накормить. И ты, со своей командой пришелся прямо кстати.       — Ч-ч-то значит «и ты»? — Макнамара пытался сохранять привычное хладнокровие.       — Забавная шутка, не правда ли? — образ Эриды начал заливаться смехом. — Я помню твою просьбу, всё, как и договаривались. Ты мне — корм, я тебе… что же там было?       — Бессмертие! Я просил о бессмертии! — Тердюкас воспарял духом и поднялся с колен.       — О, как это мило. Смертный хочет вечной жизни… — она поравнялась с ним размером, обходя хитро, словно дикая кошка добычу. — А что тебе известно о бессмертии? — резко ее лицо сменилось ненавистью и гневом. — Бессмертные существа — лишь заложники вечного существования с оковами одиночества и подчинения на руках! — буквально рявкнула она ему в лицо.       Тердюкас вытаращил глаза, поняв, что только что произошло. Между тем, дымовая завеса стала закручиваться в вихрь из песка и тёмных эссенций.       — Что?.. — он отступил на несколько шагов.       — Но, к счастью для тебя: моя стража бессмертна.       — Нет! Нет-нет-нет! Я не хотел этого! Я отменяю желание! — Тердюкас пытался выбежать из потока вихря, но неведомая сила его буквально не выпускала, поднимая в воздух.       — Не кричи, мой юный друг. У тебя будет время покричать, ну скажем, вечность. — Эрида залилась смехом.       Темные эссенции стали заполонять доселе красный как яблоко перстень, и постепенно от него переходить на плоть, превращая её в уродливые гнилые куски.       — Ты не посмеешь! Мразь! Я не хочу! Хватит! — крик пронзил пещеру вплоть до самого верха, и ещё долго стоял в мрачном окружении Тартара.

***

      Катрин после всего пережитого опасалась буквально каждого лишнего шороха, так как сил ни на что уже не хватало. Команда же напротив — радовалась и светилась в предвкушении поедания фруктов и распития рома.       — Да, Капитан, Вага был прав — остров вулканический — от чего вполне безопасный, местных жителей быть не должно, а у подножия есть горячие источники, в которых мы могли бы… отдохнуть. — подытожил Всеволод.       — Как на родине в бане, — радостно отозвался Свят, скидывая оружие у сваленного ствола пальмы.       В целом, природа на острове была правда прекрасна: маленькие ручейки, высокие пальмы, тропические деревья и цветы, чудесный свежий воздух, не отдающий рыбой. А вдалеке, над кронами необычным растений, возвышается тот самый вулкан, уже давно покрытый кустарниками и мхом, явно не представляющий для героев никакой опасности.       На горизонте раскинулся вулкан, окутанный завуалированным туманом, который придавал ему таинственный и загадочный вид. Его величественные склоны, утыканные черными вулканическими камнями, плавно переходят в густые заросли экзотической растительности. Здесь растут папоротники, островитяне называли бы их «зеленым покрывалом», и яркие цветы, искрящиеся всеми цветами радуги. Великолепные пальмы стремятся к небесам, приветствуя теплый морской бриз.       Из недр земли пробиваются горячие источники, струящиеся с шипением и бульканьем, создавая мелодию, полную жизни. Окруженные паром, эти источники образуют маленькие озера, воды которых искрятся, словно растворенные драгоценные камни. Температура воды варьируется от комфортной до обжигающей, предлагая моментальное ощущение удовольствия и расслабления.       По склонам вулкана можно встретить множество животных: ярких птиц с переливчатыми перьями и ленивых ящериц, нежно расползающихся по камням. Этот остров, с его необыкновенной красотой и магической атмосферой, остается настоящим сокровищем природы.       — Эй, ты не сравнивай мне тут… Русская баня — святое, а это так, заграничное баловство, — шикнул на матроса Боцман.       — Да мне хоть в стойло лошадиное, вообще без разницы! — Свят растолкнул впереди стоящих мужчин и ринулся к источнику.       — Капитан? А вы не пойдете с нами? — Всеволод вопросительно посмотрел на стоящего в стороне Дориана.       — Куда уж мне греть свои старые кости? — усмехнулся он, горько поглядывая на Катрин. — Пусть мужики веселятся, я потом как-нибудь. — отмахнулся тот.       — Да ладно вам, кэп. Без вас мы никуда! Правда, парни?       Остальная часть матросов дружно закивала головой.       — Ладно, черт с вами, я вас догоню, — попытался задорно улыбнуться Дориан, но не мог скрыть этой внутренней усталости, которая буквально пожирала его изнутри.       Компания радостно направилась в сторону столь долгожданной расслабляющей горячей воды. Катрин молча смотрела на них, явно не разделяя интересов и полностью погрузившись в своим мысли, медленной походкой прогуливаясь в сторону источников. Дориана все мучала совесть, он боролся до последнего, чтобы не попытаться хоть как-то разбавить накалившуюся до красна атмосферу между ними. Он тихо нагнал девушку.       — Эй, а как же чистоплотность настоящей аристократки? Не желаешь окунуться? — удивился Дориан, наконец найдя тему для разговора.       — Как-то не хочется, — тихо ответила Палмер.       — Боишься не справится без служанки? — подшутил он.       — Знаешь что?..       Только девушка обернулась к нему, чтобы сказать что-то колкое в ответ, как между ними буквально пролетела целая толпа раздетых мужчин, радостно вопя и снося друг друга на пути. Катрин едва ли скрыла свое замешательство, после которого очень быстро пришло смущение, поэтому она поспешила молча скрыться среди деревьев.

***

      Палмер вышла из транса, когда поняла, что под ее ногами все усеяно тропическими яркими цветами, каких она ни разу не видела на континенте, поэтому непроизвольно наклонилась к ним, чтобы рассмотреть поближе. Их красота была необычна и притягательна, поэтому любопытство взяло верх, заставляя девушку опустить на колени. Недолго раздумывая, она осторожно срывала цветок за цветком, поочередно запоминая их запахи.       Когда подле нее оказалась неплохая кучка, она выбрала за основу крепкие стебли Стрелиции, чтобы сплести нечто похожее на венок, после добавила алой геликонии и тропической зелени, листья колеуса, гинуры и фаленосиса, чтобы венок получился не только ярким, но и довольно крепким. Когда-то в детстве ее этому научила служанка, правда из садовых цветов это было гораздо сложнее — те же самые розы хороши, когда цветут, но стоит сорвать — в жизни так больше жалеть не будешь. Здесь же наоборот: так вкусно пахнет, что хочется просто утонуть среди этих ароматов и крепко уснуть, какой возможности не представлялось уже давно.       Катрин осторожно пустила венок по воде, сама себе усмехнувшись: утонет, здесь такое поток воды, что цветы не выдержат его.       Девушка еще какое-то время посмотрела в сторону отдаляющегося венка, а после пошла к следующему горячему источнику, чтобы все же окунуться. Аккуратно сняв потрепанную одежду, она закинула ее в траву, а сама наконец опустилась в горячие воды, что так приятно обволокли уставшее нежное тело, полностью расслабляя каждую мышцу, буквально заставляя лечь и закрыть глаза от удовольствия этой гармонией с природой и тишиной.       Капитан босыми ногами ступил на край горячего источника, его сердце забилось быстрее от неожиданных эмоций. В мягком свете заката, отражающемся в прозрачной воде, он увидел её — настолько беззаботно лежащую по плечи скрытой. Вода обвивалась вокруг её фигуры, создавая иллюзию невесомости и изящества. Каждое движение, каждое прикосновение к поверхности выдавали в ней доверие к этой уединенной обители.       Несмотря на его раннюю решимость нарушить эту идиллию, он застыл на месте, осознавая, что наблюдает за моментом, который должен оставаться скрытым. Внутреннее смятение охватило Капитана, словно он был лишь мальчишкой, когда он осознал, что его присутствие могло нарушить хрупкость этого мгновения. Его взгляд не мог оторваться от утончённого силуэта, обрамленного паром и легким светом.       Набравшись воздуха и предупредительно откашлявшись, он наконец набрался смелости и шагнул в ее сторону.       — Простите за вторжение, мисс Палмер, — наконец выдавил он с ноткой иронии. — Но такой мирный момент не мог оставить меня равнодушным, — выдохнул он, чувствуя, как лёгкое смущение окутывает его. — Я думал, без эфирных масел и лепестков роз ты не купаешься. — прикрывая улыбку, сказал Дориан.       Катрин буквально подорвалась от неожиданности.       — Что ты здесь делаешь?! — девушка испуганно подпрыгнула, мигом оборачиваясь к нему, полностью прижимая тело к камням. — Немедленно закрой глаза!       Смущение девушки заметно позабавило мужчину и будто бы успокоился, что не он один был немного в замешательстве.       — Я всего лишь хотел принести тебе свежую одежду… — он, поглядывая на нее все с той же иронией, осторожно прошелся до ближайшего камня и положил сверток.       — Спасибо… — заторможенно произнесла она.       — О нет, Катрин, помилуй, даже с моим внешним видов сейчас, я намерен слышать «спасибо» от обнаженной девушки в ином случае, — не вовремя шутканул де Морте.       Ошеломление настигло Катрин с новой волной — еще бы, подобные шутки все чаще ей приходилось слушать, находясь в обществе пиратов и моряков.       — А ну кыш отсюда! — Катрин ловко запустила в него маленьким камушком, попав прицельно в спину.       Дориан, продолжая смеяться, спешно скрылся среди кустарников, чтобы оставить ее наедине с собой. Ему тоже нужно было побыть немного в одиночестве, чтобы еще раз во всем разобраться. Мысли о словах его отца, о том, действительно ли сам Дориан готов пожертвовать собой ради кого то другого? Это совсем не было на него похоже. Расчетливый и эмпатичный ум было посеяно зерно сомнения. А способен ли Дориан жить для кого-то ещё, кроме себя? Всегда предоставленный самому себе, не ищущий друзей или иных близких людей, всегда с холодной головой и полной готовности на план «Б», он резко будто начинал таять, расслабляться. С этими мыслями он даже не заметил, как наступил в русло ручья и что-то ударило ему в ногу. Нагнувшись, он увидел, причаливший к нему невероятной красоты венок. Он поднял его и вдохнул свежий аромат здешних цветов, а после удивленно покосился в ту сторону, в котрой оставил Катрин.       — Когда только успела… наверное, потеряла… — он самозабвенно забрал венок, явно надеясь, что она просто его выронила и сильно обрадуется, когда он вернется. — С каких пор я стал таким заботливым? Да… Тердюкас бы умер со смеху…       Ближе к вечеру Катрин наконец вернулась на берег, ближе к команде. Те уже во всю отмечали прохождение большей части пути, а именно: развели костер, наловили рыбы, кто-то занимался добычей напитков из сока ананаса и кокоса, а если точнее — Свят думал, что если кинуть кокосом в голову Ваги — тот расколется и всего делов-то. Пока что раскололась только голова Ваги и он трагично откисал возле костра с тряпкой на лбу, говоря, какие у него доброжелательные товарищи.       Капитан сидел один, почти что возле берега на поваленном бревне, и грустно смотрел вдаль. Широкая спина, обтянулась до этого свободной черной рубахой, из-за скрюченной позы Капитана. Он облокотился на разведенные колени. Девушка долго решалась побеспокоить его гордое одиночество, но стоило ей решиться, как к ней подошел Влад и протянул гребень, отделанный драгоценными камнями.       — Это?..       — Тебе, — она он наклонился к ее уху, прошептав: — Я подумала тебе пригодиться после принятия ванны. — Влад тепло улыбнулся.       — Спасибо, Палмер смущенно улыбнулась такой заботе, принимая подарок. — Не знаешь, Капитан успел?       — Да, буквально только пришел, — Влад резко выпрямился и поспешил к команде.       Катрин посмотрела ему вслед, мысленно поражаясь, как легко эта девушка влилась в мужской коллектив и до сих пор с полным удовольствием находиться там, абсолютно не попадая под подозрения. Но ее мысли остановились, прервавшись тихим ругательством и всплесками. Она посмотрела на Дориана и вновь пошла в его сторону.       — Не возражаешь?       Дориан запустил, лежащий рядом с ним камень блинчиком по морской глади.       — А ведь я ему верил. Возводил в касту неприкасаемых. Отец был для меня всем. И как он поступил со мной? Сделал из меня оружие. Бездушного монстра, который только и питался чувством мести и звериным желанием спасти свою шкуру.       Катрин поджала губы, так как воспоминания последнего дня мигом пронеслись у нее в голове.       — Ты же не мог знать этого, — она осторожно погладила его по плечу, садясь рядом. — Мне жаль, что так вышло. Просто пойми, что у каждого свои идеалы в жизни. Кто-то с детства понимает, чего хочет и до смерти идет одной прямой дорогой, а кто-то извилистыми и запутанными путями. Однако, все допускают ошибки и совершив одну — не повод останавливаться.       Дориан положил сверху свою руку на руку Катрин и осторожно начал поглаживать, не поворачивая головы.       — То, что я сказал там, был не блеф. — он развернулся на Девушку и посмотрел ей прямо в глаза. — На моих руках кровь сотен людей, у меня нет морального права продолжать жить, как раньше. Я верну твоего отца. Считай, это моим искуплением перед вами, за всю ту боль, что я причинил. Только прошу, когда всё закончится, оставьте в покое команду, да, они прожжённые моряки, но никак не пираты.       Катрин замолчала, опуская голову. Если они поступят так, то она нарушит свое обещание помочь ему. Все стало слишком сложно, а сил загружать мозг тяжелыми мыслями просто не было. Поэтому она решила сменить тему, нервно усмехнувшись.       — Представляешь, недавно один человек рассказал мне про русскую традицию плести нечто похожее на венок и бросать его в воду, чтобы узнать свою судьбу. Не знаю, что ждет нас там, — она мотнула головой, предполагая, будто в стороне заката Тартар. — Но мой утонул.       Дориан заметно оживился, его будто бы парализовало током и он ошеломленно посмотрел на Катрин. Нервно сглотнув, он все же смог сформулировать непонятные звуки в слова:       — Что значит: узнать свою судьбу?       — Ну… Влад рассказывал, что если венок потонет, то девушка никогда не выйдет замуж, обычно, венки приплывают к тем, кто действительно назначен судьбой, — Карин пожала удивленно плечами. — В иных случаях он просто путается где-нибудь и все.       — Сомневаюсь, что моя кандидатура столь подходящая для такой, как ты, — он неуверенно перемялся, будто бы начиная волноваться.       — Что ты имеешь ввиду?       Дориан осторожно поднял с земли свой мундир, открывая ее взору аккуратно лежащий венок с следка подсушенными цветами от сухого воздуха. Сердце мужчины вдруг забилось быстрее. Он вспомнил, первую встречу с этой девушкой, когда она не значила для него ровным счетом ничего, как он хотел использовать ее для достижения своей цели и в тот же вечер самозабвенно спас ее жизнь, променяв свои надежды. Как впервые уснул в ее присутствии той прохладной ночью под шум дождя, как он позволил себе вольность — пригласив ее на танец, как впервые поцеловал девушку, влеченный не слепой страстью, а желанием заполнить пустоту в своем сердце.       Он осторожно притянул венок к себе, разглядывая каждую деталь, и неопределенность заготовленного вопроса, резала по бокам, в то время, как он искал нужные слова.       Катрин вытаращила глаза на него, буквально заливаясь краской. Только сейчас она поняла абсурдность и неловкость своих слов. Вот так вот, желая сменить душещипательный разговор отвлеченной беседой, она собственноручно загнала себя в капкан расстерянности и смущения.       — Ты права, — он обреченно опустил взгляд, не увидев взаимности, виня себя в излишних ожиданиях, которыми ошибочно подпитывал себя все это время. — Я тоже, не знаю, что ждет нас там. Но я сдержу свое слово и ты будешь счастлива. — повисла неловкая тишина. — Давай вернем его в воду?       — А, да… давай… — Катрин не знала куда себя деть от подобного смущения, поэтому это предложение буквально спасло ее от общей картины неловкости.       Один Всеволод, сидящий неподалеку, покуривая трубку и незаметно наблюдающий за ними, все прекрасно понял и уже мысленно в голову оценивал ставки на то, что будет дальше. Он слишком много видел людей, жизненных ситуаций и реалий, в отличии от этих двух. В отличии от них, он здраво оценивал возможность союза английской аристократки и пирата, которому осталось совсем немного жить, но глядя на них, он буквально пресекал свои мысли, надеясь на лучший исход.       Возле него сидел Влад, старательно выпытывая дать попробовать трубку, но пока что безуспешно.       — Я правильно понимаю, что это ее венок? А почему она молчит? Она не может сказать? Может, ты ему скажешь?       — Господи, ты хоть секунду можешь помолчать? — отрезал боцман.       — Но ведь на нашей родине это сущая правда! Моя бабушка с дедушкой так познакомились! — Всеволод буквально сбил мальчишку одним ударом, чтобы тот завалился с бревна.       Дориан и Катрин взялись за края венка и спустились к берегу. Солнце окрасилось в пурпурный цвет, и неспешно заходило за горизонт. Крикливые чайки, томно описывали круги над водой, а легкий вечерний ветер, обдавал обветренные губы легким морским бризом. Дойдя до границы суши и воды, они переглянулись и одновременно отпустили венок прочь от берега, смотря ему в след. Тишину прервала Катрин, поежившись.       — Как думаешь, долго он продержится? — когда они вернулись на бревно, мужчина осторожно укутал девушку в свой мундир, будто пытаясь хоть как-то компенсировать все неудобства и создать комфорт для нее.       — Не знаю, надеюсь, он будет на плаву, как можно дольше, — девушка неловко улыбнулась, посмотрев на него, в тот же момент ощутив запах эфирного масла, исходящий о его одежды, неосознанно вдохнув еще раз, прижавшись носом к воротнику мундира.       — Меня скоро не станет, но я бы хотел, чтобы обо мне помнили. — Дориан достал черную розу из нагрудного кармана и протянул Катрин. — Венок рано или поздно развалится и потонет, но я бы хотел, чтобы этот цветок, был с тобой, как память обо мне.       Катрин осторожно взяла розу, вновь нахмурившись, если оно будет так — вряд ли себе это простит. Вместо возражений, которые скорее всего были не к месту, она устало опустила голову ему на плечо. Дориан немного дернулся, но легкая улыбка промелькнула на его губах. В этот миг он терял покой. Как же было трудно объяснить себе, что даже самый незначительный жест мог так глубоко тронуть его душу. Почему именно она? Почему именно этот момент? Прошлое и будущее смешивались в его сознании, оставляя лишь важную истину: в каждом её взгляде он находил маленькие кусочки себя, словно собирал мозаичный узор, составленный из обрывков надежды, счастья и нежной, светлой любви. Он не понимал, как можно любить так глубоко и так внезапно для самого себя. В один момент ты убийца, готовый встать против Короля ради своей цели и в следующий ты настолько обмяк, что стыдишься своих чувств. Почему ей достаточно было просто улыбнуться, чтобы в его мире настали перемены? Каждый жест, каждая мимолетная встреча заполняли его мысли, словно разрозненные кусочки мозаики складывались в единую картину. Она, с её добротой и искренностью, облачала его в свет, о котором он мечтал всю жизнь, и в то же время, погружала в растерянность. Как объяснить это чувство, этот вихрь эмоций, когда понимание любви пронзает его, как молния? Но вот чувствовала ли она тоже самое… Он готов был броситься в бездну, лишь бы хоть как-то подкрепить свои догадки, но должен был просто сидеть, не смея как-то претендовать на взаимность.       Катрин и Дориан провожали взглядами последние лучи заката. Блаженную тишину не смел нарушить ни один порыв ветра или пение очередной диковиной птицы. Дориан все был погружен в свои мысли. Впервые в жизни он не мог совладать с самим собой, поэтому невольно начал рассматривать все в округе и заметил гребень, который она все это время держала в руке.       Пустив неловкий смешок, стараясь сохранять свое обычное состояние, он спросил:       — Я так полагаю, что от меня снова нужны услуги горничной? — легкая усмешка поползла по тонким губам, когда игривый взгляд уставился на Катрин.       — Мне кажется, что ты уже смирился? Сам украл, сам и ухаживай, — недоуменно ответила Палмер, протягивая гребень.       — Мирятся с тем, что неизбежно и вечно, а ы обо мне уже и не вспомнишь скоро.       — Как можно забыть такую «горничную»? — в конец рассмеялась Катрин, пока мужчина обошел ее и встал со спины. — Сам грозный Капитан де Морте! — девушка была не уверена, но ей послышался тихий смешок.       Волосы девушки струились по плечам, как тёмные ручьи, переливающиеся на свету от костра. Ему хотелось, чтобы этот момент длился вечно — тихий, интимный, словно время остановилось и остальной мир исчез. Он аккуратно взял гребень поудобнее в широкую ладонь. Её изящные линии вызывали в нём трепет и легкую неловкость. Каждое движение казалось ему праздничным ритуалом, в котором он старался не нарушить нежность момента.       Стараясь не коснуться её кожи, он медленно проводил расческой по волосам, словно боялся, что прикосновение может разрушить это волшебство. Она расслабилась, закрыв глаза, и он мог ощутить её дыхание — лёгкое, ровное, полное доверия — не каждому дозволено стоять к де Морте спиной и не бояться пули. Эти короткие мгновения, когда его ладони касались её волос, были полны нежности, но его спутанные чувства создавали легкую неловкость.       Из мыслей его вывела Катрин, спина которой покрылась мурашками, а дыхание заметно участилось, она отпряла о его рук, испуганно озираясь по сторонам. Дориан неуверенно посмотрел на свои руки.       — Катрин, что случилось? Что с тобой? — Дориан обошел ее, садясь подле нее. — Я сделал тебе больно? — но увидел ее глаза, словно выходящие из прострации.       — Он опять у меня в голове! — глаза девушки были покрыты пеленой ужаса, а зубы буквально отбивали чечетку.       — Кто, Катрин?! О ком ты говоришь?       — Бенджамин! Боже, она выдернула свои руки, испуганно закрывая лицо, в надежде спрятаться. — Я не могу… У меня ощущение, что я убийца, я вижу свои руки в крови…       Дориан померк, абсолютно не представляя, что нужно делать в такой ситуации, ведь до этого никто не нуждался в утешении рядом с ним, а вновь заливать в нее алкоголь — не было лучшим решением, ведь это не выход и помогает лишь единожды.       — Эй, все в порядке, — попытался он успокоить её, сжимая дрожащие ладони.       — Это снова было! — шептала она, дрожащим голосом. — Я не могу с этим справиться!       — Ты в безопасности, рядом со мной, — прошептал он, нежно проводя пальцами по её волосам. — Это всего лишь воображение, с тобой играет твой разум.       Она подняла голову, в её глазах метались страх и недоверие.       — Но почему он такой реальный? Я всё ещё вижу его, слышу…       — Слушай меня, я здесь. Ты не одна, — произнес он, стараясь вложить в слова всю силу своей уверенности. — Успокойся, прошу. Бенджамин тебя больше не тронет. Ты была вынуждена это сделать. Порой, мы совершаем выбор, который влечет за собой последствия, но лишь тебе решать — правильным ли он был. Значит, ты до сих пор мечешься? — его глаза наполнились грустью.       — Нет… Это не так… Я понимаю, что должна была… Спасти тебя.       Катрин начала успокаиваться и её слезы перешли на редкие всхлипы, пока мужчина поглаживал ее ладони.       — Дориан… расскажи, как ты убил впервые?       — Ты уверена, что хочешь это услышать? Это не история для романтизации или подражания.       — Я хочу узнать, как ты прочувствовал тот момент, как ты стал тем, кем ты являешься сейчас.       — Я расскажу, только если ты пообещаешься успокоиться. И не откажешь мне, — он протянул ей гребень.       Катрин вытерла нос, и сделала глубокий вдох, а после рассмеялась, забирая гребень.       — Никогда бы не подумала, что мужчины с длинными волосами будут меня привлек… завлекать их расчесывать, — быстро поправилась Катрин и повернула его голову затылком к себе, чтобы избежать неловкости.       Мужчина расхохотался.       — Я запомню этот комплимент! Только, чтобы меня слушать, тебе все же придется помолчать, не возражаешь?       Девушка лишь подождала, пока он усядется подле нее и лишь потом начала осторожно расчесывать черные пряди, которые от влаги непроизвольно завивались.

***

      Тёмный Левиафан под испанским флагом неспешно бороздил морскую гладь. На корабле стоял не привычный галдеж и веселье. Пираты то и дело слонялись по судну в обнимку с бутылками рома и дорогими украшениями из трюма.       — Пучеглазый Питт отчален в бухту капитан, что прикажете с ним дальше делать? — отбарабанил высокий, длинноносый мужчина с моноклем на левом глазу.       — Забудь о нём, Билли, эта старая посудина и в подметки не годится этой малышке. — пиратский Капитан в фиолетовом мундире с черной розой на груди, постучал по штурвалу.       В тоже самое время, на палубе немногочисленные пленники со связанными руками гуськом перебирались на доски. Они выглядели довольно помотанными и израненными.       — У тебя будет возможность самому это сделать. — один из пиратов тыкал в спину кончиком сабли пленника в изодранном от битвы красно-оранжевом мундире.       Капитан начал спускаться с мостика и вприпрыжку подходить к пленным.       — Скажите мне офицер, для каких целей в приличном обществе нужен испанский флаг? — Франциск де Морте, а именно так звали Капитана, встал прямо напротив пленника в мундире.       — Я… — не успел и слова сказать несчастный, как крепкая подошва ударила тому прямо в грудину, от чего пленник с криком полетел за борт.       — Ответ неверный. — пират отряхнул руки. — Палубу мыть.       Вся палуба залилась смехом.       — Где этот капитан? Ведите его сюда. — проговорил главарь пиратов вытирая слезы смеха с глаз.       Из трюма вывели мужчину лет сорока в разодранной рубахе, штанах такого же вида.       — Капитан Батиста, кажется? А почему не при параде? — насмешливо спросил Франциск.       — Твои псы постарались, де Морте. — фыркнул Батиста в ответ на издевку.       — Хочу искренне поблагодарить за столь чудесное судно. Столько мастеров Пармы и Флоренции трудились на ним, и вот наконец оно у меня. Но ты неплохо сражался старичок. Никогда не думал, что потрачу столько времени на гору дерева. Но, пора на покой.       Капитан де Морте достал мушкет и направил на голову Батисты, но остановился и поднял дуло кверху, зловеще ухмыляясь.       — А знаешь, давай-ка поиграем? Безумно не люблю скуку и обыденность. Дориан! — Капитан крикнул куда-то вглубь корабля. — Да где этот мальчишка?       — Я здесь, отец. — навстречу ему вышел скромный мальчуган лет двенадцати в буром камзоле и кюлотах, детское лицо абсолютно невинно смотрело на отца — прожжённого пирата, а голубые глаза отражали глубину целого океана.       — Вот он — мой сорванец. — Капитан потрепал мальчишку за волосы. К этому времени команда уже обступила троицу по кругу. — Знакомься, это мистер Батиста. Он крайне задел мои чувства сегодня, не хочешь показать ему, что стоит держать язык за зубами перед такими, как мы?       Пираты радостно загудели.       — Отец, я не понимаю. — Дориан испугано мотал головой, в глубине души, понимая что будет происходить.       — Держи, он тебе пригодиться, — Франциск по-доброму улыбнулся, протягивая в руки сына мушкет. — Прибей эту каракатицу и считай, что ты прошел обряд в команду.       Дориан осторожно забрал мушкет отца, словно тот был каким-то сокровищем. Он оглядел его и неумело взял в руку, наводя дуло на голову Батисты.       Батиста смотрел на Дориана взглядом хищника, для него Дориан не был ребенком, перед ним стоял очередной морской разбойник, который только и хочет одного — грабить, убивать и еще раз грабить. Рука Дориана задрожала, и мушкет выпал у него из рук. Батиста пытался дернуться к оружию, но лишь получил в живот от тех, кто держал его.       Команда залилась смехом. Капитан наклонился к сыну, и проскрипел ему на ухо голосом полным ярости.       — Не смей меня позорить бестолочь. Ты мой сын, а значит, должен быть таким, как я.       — Да какой из него пират? И без рома руки трясутся! — один из пиратов, стоящих в толпе, залился смехом, показывая пальцем на Дориана.       — Новенький! Еще одна такая выходка, и я лично твой язык рыбам скормлю! — рявкнул Франциск в ответ. — Билли! Какого хрена твой помощник тут устраивает?       — Прошу прощения, сэр, это больше не повторится. — Билли увел шутника подальше от толпы. — Ты что тут исполняешь, Тердюкас? Тебя на флоте не учили, как вести себя с семьей вышестоящих?       — Я не для того оставил службу, чтобы мне еще рот затыкали. — отчеканил юноша.       — Слишком молод еще, чтобы рот открывать! В любом случаи, по шапке получаю я. Еще один прокол, и я тебя уже прикрывать не буду. Второй месяц на корабле, а уже оступаешься.       Тердюкас молча кивнул и увел глаза.       Тем временем Дориан осторожно поднял мушкет с пола, и вновь поднес его к голове своей жертвы. Он посмотрел на отца, глаза которого пылали от злости и стыда за сына, на команду, которая хохотала. У него не было выбора.       Щелчок. Выстрел.       Тело Батисты безжизненно рухнуло на спину.       Дориан очутился в прострации, он уже ничего не слышал, а лишь видел как его отец радостно хлопал в ладоши, а его прихвостни выкидывали мертвое тело за борт.

***

      — В тот момент во мне что-то умерло, Катрин. Я еще долго просыпался от ночных кошмаров и судорог. Меня мучало то, что я мог это предотвратить, но струсил возразить. У тебя же стоял лишь выбор… По правде говоря, в тот момент я не думал, что ты выберешь меня.       Повисло неловкое молчание, Катрин отрешенно смотрела ему в глаза, сжимая края мундира, чтобы успокоиться и совладать с мыслями.       — Ты не смог бы это остановить, его бы все равно убили, а ты… Тебе всегда было так важно получить одобрение отца, потому что боялся потерять единственного близкого человека, который о тебе заботился…       Эти слова прозвучали, словно выстрел в упор. Де Морте раскрыл глаза, желая возразить, но не успел он и слова вставить, как девушка накинулась на него с объятиями, осторожно прижимая к себе и вплетаясь пальцами в волосы. Дориан едва удержался на корточками, но словил ее, испытав невероятно масштабную бурю эмоций облегчения и искренности.