~ .Pink Gold. ~

       Осталось меньше недели до начала Розового Золота.        На часах пробило два часа дня, когда к Питчер подошла медсестра и опечалено кивнула головой. Девушка сидит здесь уже несколько часов, возле одной несчастной палаты, в которую ее не впускали из-за дурацкого расписания приемов гостей. Тем не менее, она была очень взволнована увидеть Слаггера вновь: она не видела своего любимого уже несколько дней. Ритм тревожно ныл, беспокоился до чертиков о том, что же произойдет дальше с тем, кого она так сильно любила. Пусть Пи и была абсолютно здорова, но самочувствие ее было на нынешний момент сравнимо с душевным состоянием страдающего тревожным расстройством.        Войдя внутрь, перед ней открылся самый обыкновенный вид, свойственный любой среднестатистической палате, а синие умиротворяющие тона были основной палитрой. Белые, идеально вычищенные стены немного настораживали, но прекрасно сочетались с голубой койкой, широкими полупрозрачными шторами с красивым узором из прямоугольников и дополнительной мебелью, тоже меланхоличного цвета. В палате больше никого не было, только Слаггер. Он лежал в единственной койке, расположенной рядом с окном, из которого было прекрасно видно ближайшую церквушку. Прямо над ним висели оборудования, видимо с электричеством, а прямо возле него располагался монитор, демонстрирующий его ритм. Такой изуродованный, нестабильный, будто вот-вот его сердце прекратит биться.        Сам же Слаггер выглядел ужасно истощенным: кожа сильно побледнела, губы повреждены, видимо из-за того, что он сильно грыз их от нервов, а глаза вовсе покраснели, выделяли болезненную слизь. Под глазами у него образовались огромные мешки за это время, и только в этот момент Пи могла в полной мере лицезреть старость своего партнера. Но это ее вовсе не пугало, ведь переживание за его здоровье было куда сильнее. Он заметил Питчер не сразу: ему пришлось очень медленно опустить голову и прекратить пялиться на потолок, чтобы рассмотреть пришедшего гостя. Эр уж хотел было протянуть к ней руки, но что-то удержало его: будь то провода, которые были липучками прикреплены по всему телу или просто человеческая усталость — это не играло никакой роли.        Питчер подбежала к нему и хотела уж было обнять, но он будто намерено сжался, не позволил к себе прикоснуться. Ее эмоции давно ушли, оставив рациональность наедине. Теперь, вместо того, чтобы проливать лишние ручьи слез зря, она недовольно хмыкнула, почесала голову и присела на кресло рядом с ним. Слаггер очень медленно повернул голову в ее сторону. — Почему? Почему ты мне не сказал о том, что во время той битвы тебя тоже поразили демоны? — ее голос звучал отрешенным, уходящим куда-то вдаль. Слаггер на удивление очень медленно захихикал и таким же надоедливо медленным голосом ответил: — Так нужно. Это справедливо.        Пусть Пи и старалась казаться сердитой и обиженной, но эти слова заставили ее дрожать, и слезы вновь стали проситься наружу. Она очень слабо ударила его в грудь и опустила макушку на его койку, рядом с его рукой, покрытой катетерами, липучками и прищепками, измеряющими ритм сердца. — Идиот! Нет ничего справедливого в этом! Ты просто молчал! Скрывал до последнего! Неужели ты так хочешь умереть?! Сдаться?! — Питчер держалась из всех сил, чтобы не всхлипывать, но у нее не выходило. Голос ее звучал так, будто она вот-вот задохнется в собственных слезах. Девушка продолжала сидеть, не поднимаясь, как прилипшая к мебели. Она почувствовала, как его рука, такая горячая и пульсирующая от циркулирующих в крови лекарств и демонов, тяжелым грузом свалилась на ее головку. — Все ради тебя, Питчер. Ради твоего будущего… — Эр становился все тише и тише с каждым словом. Его глаза окончательно опустели, перестали гореть былой жизнью, кожа заметно побледнела, а из носа время от времени продолжала течь черная жидкость, которая автоматически очищалась с помощью прикрепленного к его смертельному треугольнику устройства. Слаггер захрипел и начал истошно кашлять после этих слов. — А Розовое Золото?! Как же Розовое Золото, Слаггер?! Ты же обещал мне! Обещал, что попадешь на игровое поле со мной! Ученик и тренер! В-ВМЕСТЕ! — на самом деле, в ее мыслях игра уже не имела никакого смысла. Это была их общая цель, одинаковые желания, которые они должны были преодолеть в паре. Но теперь будто все потеряло какой-либо смысл, не осталось ни единой капли надежды на поправление. — Оно больше не смысл жизни… Только ты… Я делаю как лучше… — писк аппаратов вокруг Слаггера был намного громче его самого. Кое-как он смог убрать свою руку, после чего громко задышал, захватывал как можно больше воздуха, немного задыхался. — Не разговаривай, балда! Только хуже себе делаешь…, — этот холодный свет, освещающий лицо ослабевшего мужчины сильно напоминал Питчер о школьных годах, когда ей пришлось наблюдать точно такую же картину перед собой. Те же эмоции, та же боль. По ее красным щекам медленно стали течь слезинки, блестящие, как только обработанные алмазы.        И все же, Слаггер принял решение не участвовать на самом важном событии в своей жизни. В глазах Пи он предпочел сгнить, обесценив все старания, всю любовь, которую она пыталась ему дарить. Из-за того, что болезнь уже была на последних стадиях, трудно было сказать, есть ли вообще какой-то шанс на спасение, и хочет ли Слаггер вообще быть спасенным. Может, он с самого начала и хотел обрести вечный покой? Но к чему тогда такие старания, лишние волнения? Для Питчер все это было бессмыслицей. Она медленно обхватила своими ручонками его большую, рассматривала шрамы, которые срастались прямо на глазах, но создавали новые повреждения, искажали слишком горячую кожу еще сильнее. Пи боялась как-то не так держать руку, чтобы не сорвать ни одну липучку, поэтому двигалась с особой изящной осторожностью, которую Эр практически никогда не видел от нее. И вот они снова смотрят друг на друга влюбленными, наполненными серой меланхолией глазами, мокрыми от слез и сухими от таившегося в глубине души страха. — О, Слаггер! Есть ли хоть что-то, что помогло бы тебе вылечиться?..Какое-нибудь желание? Я на в-все пойду! На все!!! — Питчер чуть ли не выкрикивала слова, еле выдавливая из своей глотки звуки, имеющие смысл.        Бейсболист молчал. Сначала девчушке показалось, что он ее проигнорировал или намеренно решил не отвечать, но тут она заметила, как он стал набирать больше слюны в рот, чтобы легче разговаривать. Он продолжал безмолвно смотреть на нее некоторое время, после чего нашел в себе силы немного улыбнуться. — Как желаешь…Так и поступай…Питчер… Дорогая…        Ему было очень тяжело говорить. Слаггер медленно опустил свои веки, после чего отвернулся от нее, оставив на сердце Питчер самый большой осадок отчаяния, который она только могла на себе нести. У нее пробудился животный страх, ужас, сворачивающий желудок в огромную нескончаемую спираль, а дышать стало труднее. Ручонки Пи вспотели, а фаланги еле двигались, застыли. Глазенки зашевелились, пытались схватиться хоть за что-то, лишь бы не смотреть на это болезненное отреченное тело. И тут она уставилась на шлем Слаггера, который лежал по другую сторону койки, у подоконника. Золотистый оттенок так приятно отражал солнце, так привлекал к себе внимание, манил. — Слаггер… Пообещай мне кое-что. Нет, поклянись! ПОКЛЯНИСЬ МНЕ! Если любишь, то выслушай! П-ПОЖАЛУЙСТА! — выпалила тут она, как только в ее голову взбрела одна из самых странных, но правильных по ее мнению идей. Эр, продолжая лежать с закрытыми глазами, кивнул головой, дал понять, что слушает ее и готов исполнить последнее желание перед самым страшным, что только могло случиться с ним.        Собравшись с силами, Питчер, схватилась за голову, вся ее тревога перешла в подобие нескончаемой истерики, в поединок между тяжким горем и внезапной неадекватной радостью от возникшей мысли. — Клянись, что приложишь все усилия, чтобы выжить, если я выиграю Розовое Золото, заменяя тебя! — заявила она.        Слаггер тут же распахнул глаза и как-то недовольно начал что-то очень неторопливо мычать, но Питчер и ее внезапную решительность это никак не останавливало. Она вскочила, схватила его шлем и нацепила на себя. Он был немного велик ей, заваливался на глаза и мешал нормально видеть. У Эра на лице лишь застыло волнение, смешанное с неуверенностью. — Так я тебе покажу, что я люблю тебя по-настоящему! Что несправедливо лишать такую влюбленную даму любви! Если, конечно, это хоть как-то сможет убедить тебя… — села она на место, ахнув от безвыходности. Слаггер вновь отвернулся, никак не ответив на ее просьбу. Тут пробил час, и медсестра зашла внутрь. Она вежливо попросила Питчер удалиться, так как время для посетителей завершилось. Сначала Пи хотела сопротивляться, но, поняв, что до Слаггера не достучаться, опечалено пошла к выходу. Но только она оказалась в проеме, как напоследок решила вскрикнуть. — И ТОЛЬКО ПОСМЕЙ УМЕРЕТЬ! Я ВЫЛОЖУСЬ НА ПОЛНУЮ!        Питчер покинула больницу.        Оказавшись на улице, девчушка посмотрела куда-то вверх, будто ожидала увидеть там хоть какое-то решение проблемы. Она не знала, выживет ли Слаггер, будет ли все, как прежде. Но почему-то силы идти вперед наполнялись ее, нагревали мышцы и напрягали извилины мозга. Пи, выпрямившись, сначала побрела, потом пошла уверенным шагом, а в итоге и вовсе побежала в сторону отеля. И в голове ее кричала лишь одна четкая мысль.        «Я выиграю».        Как только она добежала до отеля и остановилась в его дворе, ей тут же навстречу вышел тренер их команды. Мистер Волнат был встревожен не меньше Питчер, но из-за проблем в команде он не смог вместе с ней увидеть последние минуты сознания Слаггера, что было большой горестью для него. Он протянул ей свою старую руку, и та тут же энергично ее пожала. — Питчер, здравствуй! Ты так быстро бежала, что я еле отреагировал на тебя! Ты с хорошими вестями? — старался сохранять он оптимистичный тон. Личико Пи сразу же неприятно скривилось в легкой печали. Заметив такую смену настроения, тренер сразу все понял и отчаянно ахнул. Но, чтобы его не печалить так сильно, Питчер сразу же вынула стащенный шлем и нацепила на себя. — Мистер Волнат! Прошу, поймите меня! Я хочу заменить Слаггера на Розовом Золоте! Потому что я должна это сделать! Это мой долг перед ним! — выпалила она, ударив кулаком в грудь. Тренер, кажется, не был сильно удивлен ее просьбой: Питчер была настолько сильно похожа на Слаггера, что поменяй ты их ролями, никто даже не заметит. Но, несмотря на это, он покачал головой и опустил дряхлую ладонь в свои локоны волос. — Не знаю, дорогая, не знаю…Я не думаю, что команда будет против этого. Но что скажут судьи? Все ждут Слаггера на этом шоу, а не тебя, — он поправил свою куртку и осмотрелся вокруг. Было тихо: деревья стояли безмолвно, медленно таявший снег немного блестел, поглощал шепот слабого ветра. Людей, на удивление, рядом почти не было: лишь ненароком пройдет один или двое, но после них улица вновь оставалась пустой. Все это умиротворение, казалось, начало давить на тренера, немного тревожить его, а взволнованный блеск в глазах Пи лишь добивал окончательно. — …Ладно. Давай пройдем в отель, я тебе возьму горячего шоколада. После этого обговорим это с командой. А мне еще надо будет посмотреть протокол касаемо Розового Золота… Надеюсь, ничего не будет противоречить твоим планам, Питчер.        Через некоторое время, тренер и его ученица оказались в столовой, где взяли большую кружку сладкого растопленного шоколада. После полученного десерта, оба направились в номер мистера Волната, где обычно собиралась вся команда, если надо было решить какие-то важные вопросы. Ну или если просто отдохнуть и провести время всем коллективом без всякого соперничества и напряжения. Питчер всегда там нравилось: помещение отличалось особенно широкими стенами, мебелью причудливой формы и улучшенным отоплением. Как только дверь распахнулась, она сразу же рванула внутрь, в поисках своего кресла-мешка. Поздоровавшись со всеми, она завалилась на свое незанятое место, попыталась расслабить плечи, но мысли о Слаггере не позволяли ей успокоиться в полной степени. — Эй, Питчер! А что там с нашим? Все плохо? — встревоженно спрашивали ее, от чего Пи вздрагивала и нервничала еще сильнее, а ее ручонки немного дрожали. — Да… Очень плохо! Но… Он будет жить, если я выиграю за него на Розовом Золоте! — гордо заявила девица, неосторожно глотнув шоколадного взбитого удовольствия, о чем быстро пожалела: ее горло загорелось, и она начала громко неприятно кашлять. — Ты?! Вместо Слаггера?! — Ты уверена, что справишься с такой ответственностью? — Питчер, это безумие! У тебя далеко не такой опыт, как у Слаггера…        Питчер прищурилась и, цокая, помахала пальцем из стороны в сторону. Пусть она и казалась выглядеть уверенной, но в глубине души она вот-вот сорвется. — Да, может быть я и не такая талантливая, как он… Но я тоже умею играть в бейсбол на высоком уровне! К тому же, я переняла его тактики, его ритм! Рассчитывайте на меня! К тому же… Он же не встанет сейчас и не начнет играть! А вам нужен сильный игрок! — Пи сама не до конца понимала, о чем говорит. Она пыталась внушить команде уверенность в победе, хотя на деле, скорее всего, именно ее игра станет камнем преткновения на пути к победе. Но ее улыбка, жестикуляция и смелый тон речи постепенно убеждали отчаявшихся членов команды в лучшем исходе.        Все стали думать над словами Питчер. — А я, например, верю в нее! В последний раз такой скачок в навыке был только у Слаггера, когда он только пришел к нам! Кто знает, может у нас есть шанс на победу?! — встал один из участников команды, уверенно сжав ладонь в кулак. Все остальные перевели свой взгляд на него, ожидая, что он скажет что-то еще. Но тот, не найдя слов, молча сел обратно на место. — Питчер, понимаешь… — Роберт тихим тоном заговорил. — Мы все считаем тебя здесь очень способной девушкой. Но сможешь ли ты сама потянуть такую ответственность? Мало того, что Розовое Золото — легендарный турнир, на котором выступают только сильнейшие, так еще оно будет твоим дебютом! Мы, «Пламя Ярости», известны своей силой и талантом! Но ты… — он затих. — Вот именно! Ты хотя бы брала биту в руки?! Как смеешь ты говорить, что встанешь на лидирующую позицию, когда ты полная бездарность?! — выглянул из проема двери Алан. — Я не— — Питчер хотела уж было начать спорить, но воздух словно застрял в ее горле, не позволял ей кричать и ругаться. Из ее головы не могла выйти эта тревожащая картина: белая койка, давящие бледные цвета окружают ее, а на ней лежит слабое, умирающее тело кого-то сильного, некогда вдохновляющего девушку. Его замедленные движения, тихое мычание и невозможность дать отпор болезни ужасали ее, пронзали каждую клетку плоти насквозь.        Она схватилась за горло, сжалась вдвое, и ее глаза начали слезиться, терять фокус, а сама она упала на колени. Как же больно, как же несправедливо все это! Несколько бейсболистов подошли к ней, чтобы осмотреть и по возможности утешить. Главного задиру же это позабавило. Ее слабость была лишь поводом для большей ненависти и грубости. Он мерзко ухмыльнулся, оперся об ближайший диван и стал наблюдать за душевными муками девчушками. — Хаха! Как и ожидалось. Ты слишком слабая! Даже отпор дать не можешь! Далеко тебе до Розового Золота! — смеялся тот над ней. — Но что еще ожидать? Вся в главного лузера команды!        Питчер ужасно взбесили эти слова, даже сильнее, чем должны были. Кое-как поднявшись, она быстро растолкала всех возле себя, быстро подобралась к обидчику и резко схватила его за ворот его одежды. Тот дрогнул на мгновение от внезапности, но тут же потерял чувство всякой угрозы и высокомерно уставился на Пи. — ТОЛЬКО ПОСМЕЙ СКАЗАТЬ ЕЩЕ ЧТО-ЛИБО ПРО МЕНЯ ИЛИ СЛАГГЕРА! БЕССМЫСЛЕННАЯ ГРЯЗЬ ПОД НОГАМИ РАЗВИТОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА! — ее крик был громче обычного. Истеричный адский вопль пронзил всех в комнате насквозь, и даже у самых стойких участников команды пошли мурашки по коже. — И что ты мне сделаешь? Шлепнешь меня по лицу или что? Маленькая девочка научилась гово—        Питчер с неестественной силой ударила Алана об пол, после чего начала замахиваться ногами для избиения, но один из филдеров вовремя успел подойти со спины и схватить Пи, оттянув ее от задиры. Запасной баттер выглядел ужасно напуганным: низкорослая девушка смогла ударить двухметрового мужика об пол! В ее глазах он видел всю ярость, всю боль, которую она испытывает каждой частичкой своего сердца, каждое волнение за любимого человека. — УБЬЮ! УБЬЮ! — выкрикивала она, пытаясь вырваться из хватки. Ее тело сильно дрожало, извивалось в уродливых конвульсиях. Из рта Пи шла пена, а из носа потекла кровь от внезапно подскочившего давления. — Бешеная! Да уж лучше я уйду из команды, чем буду работать с этой псиной! — выпалил Алан, прежде чем подскочить и убежать с позором из общей комнаты. Питчер начала кусать руки держащего, побежать вслед за обидчиком, но ее держали слишком крепко, поэтому она ничего не смогла с этим сделать. Беспомощная и уставшая, она попыталась восстановить дыхание, но звучало это так, будто она снова задыхается. Ее посадили на середину дивана.        Питчер продолжала громко плакать, закрыв лицо руками. Казалось, что она была безутешна. Роберт принес платок и, кое-как отодвинув ее мягкие ладони от красного заплаканного лица, протер ей нижнюю часть лица от крови. Ему не нужно было ничего ей говорить, чтобы дать понять, что она справится с этим испытанием, что все будет хорошо. Вскоре Пи перестала рыдать и снова успокоилась.        Поникшим взглядом она уставилась в пол. Это и правда огромная ответственность.        Вечер того же дня Питчер проводила в полном одиночестве, в своем номере. Она лежала на огромной двухместной постели, обнимала крепко-крепко подушку, кусала ее края. Никого не хотелось видеть, никто ей не был нужен, кроме него. Колкое чувство одиночества ее раздражало. Оно ощущалось, как нечто болезненное, неестественная зараза, внезапно возникшая в теле, противно развивающаяся. Хотелось вырвать и выкинуть куда подальше. Но это чувство где-то там, внутри холодной ослабевшей плоти.        Неуверенно, немного взволнованно посматривала время от времени на белый пустой потолок. Глаза хотели зацепиться хоть за что-то, найти повреждения на поверхности. Маленькие царапинки вполне ее удовлетворяли. А потом Питчер снова убирает взгляд. Казалось, будто из этих царапинок вырисовывается какая-то фигура, устрашающая, злая.        Тут девушка резко дрогнула: на всю комнату раздался звонок новомодного телефона. Черная трубка, находившаяся возле блестящих белоснежных кнопок, завибрировала, после чего упала со своего места и повисла на спиралевидном крепком шнуре. Он продолжал гудеть очень долгое время, иногда прерывался, но потом звонил снова. Но Питчер не подходила к трубке. Она была уверена, что лишняя болтовня сделает ей лишь хуже.        Наконец, в комнате вновь наступила тишина. Но сразу же после этого плеер, встроенный внутрь телефона, начал зачитывать записанное сообщение, которое Питчер ну очень уж не хотела слышать. Но как только она услышала знакомые голоса, так тут же поднялась с постели и рванула к повисшему телефону.        «Питчер-чааааан? Почему она не отвечает??? Мы уже ей третий раз звоним!!! :(»        «Видимо, она занята сегодня. Давай тогда просто ей оставим сообщение? Кхм-кхм. Питчер, как ты там? Мы давненько не получали вестей от тебя, знаешь. С момента, как ты уехала, многое переменилось тут… Но лучше тебе это увидеть самой, честно. Зная тебя, ты не очень будешь рада тому, что подобные новости тебе передали по телефону, а не вживую».        «Питчер-чан! Питчер-чан! Я так соскууууучилась, ты бы знала! Нам тебя не хватает здесь! Мы обязательно будем смотреть твой матч и болеть за тебя!!! Потому что мы верим в тебя!!! Да!!! XD»        «Скорее всего, ты сейчас вся по уши в тренировках, не так ли? Эм…Было бы неловко, если бы мы тебя отвлекли от чего-то важного. Тем не менее, надеюсь, что ты весело проводишь там время».        «Ждем твоего возвращения с нетерпением!!! Мы устроим вечеринку в твою честь!!! Ведь ты обязательно победишь! :D»        «И да, передай Слаггеру привет. Он, наверное, тоже ужасно занят? Ну, надеюсь, вы там хорошо сблизились~ Ох, наше время истекает…Наверное, мы пойдем. Сил тебе и успехов, Питчер. Ты самая сильная девушка, которую мы когда-либо знали».        «Пока-пока!!! Наша героиня!»        Гудок. Питчер стояла у трубки и молча выслушивала запись встроенного диктофона. В ее глазах помутнело. Тут же она попыталась набрать этот номер, но ничего не получилось — занято. По всей видимости, девушки звонили с телефонной будки. Пи уставилась на трубку своими глазами, и как-то безмолвно она поставила ее на место, после чего упала прямо под телефоном на колени и уткнулась лбом в стену. Плакать молодая девица уже не могла. Слезы даже не пытались выходить из нее. В тишине она опустила руки на ту же стену, после чего быстро захлопала коротенькими непримечательными ресницами и поморщилась, а лицо ее побледнело. Так Питчер просидела в этом положении несколько минут, после чего поднялась и пошла в сторону кухни. Но нет, не потому что она хотела есть. Просто там был самый лучший вид из окна.        Почему-то ей очень хотелось посмотреть на небеса. На это огромное черное полотно, украшенное бриллиантовыми звездами, спрятанное за темно-серыми пушистыми одеяниями облаков. Питчер становилось спокойнее, пока она смотрела куда-то ввысь. Она облокотилась на стол. Но тут, локтем руки та почувствовала что-то лишнее, что прежде она не замечала. Видимо, настолько сильно облокотилась.        Это была пачка сигарет. Видимо, кто-то из бейсболистов ее оставил здесь после последней встречи. Это были дорогие сигареты, качественные. Упаковка была вскрыта. Пи долго смотрела на пачку. Наверное, даже дольше, чем стоило бы. Что-то в ее груди закололо. Она медленно взяла ее в руки и стала рассматривать. Да, именно в такие моменты жизни она любила закурить…        Питчер вышла на балкон и со всей своей силы, подобающей профессиональному питчеру, выкинула упаковку куда-то вдаль на улицу. Никогда. Ни за что больше. Она была в одной майке, но несмотря на это, все равно продолжала стоять в холодную ночь на балконе, оперевшись ладонями на перилу. Совершив это, ей стало куда легче. Будто бы Слаггер сейчас гордился ей…Так Питчер и стояла там, пока совсем не замерзла. Ей пришлось зайти внутрь и уснуть.        Утро было спонтанным, каким-то глупым. А все началось с того, что Питчер проснулась от очень громкого шороха, раздающегося по всему номеру. Та уж было подумала, что воры пробрались, раз входная дверь была открыта нараспашку, схватила одну из запасных бит Слаггера и, пусть они и были довольно тяжелыми для нее, подготовилась сражаться. Так она чуть не убила Роберта, который что-то искал на кухне. Замахнулась со спины, почти ударила, но благо, что тот успел проскользнуть в сторону и грохнуться на плитку лицом к ней, предварительно уронив свою бейсболку. Они ошарашенно посмотрели друг на друга. — ТЫ ЧЕГО ТУТ ЗАБЫЛ?! ОТКУДА У ТЕБЯ КЛЮЧИ В МОЙ НОМЕР?! — Тихо! Тихо! Только убери биту! Я все объясню! Клянусь! — стал защищать свое лицо ладонями питчер команды, сильно задрожав. Питчер глубоко вздохнула и откинула биту в сторону. Он выпрямился, обнял ее, как положено другу, после чего вытащил из карманов ключи и отдал ей. — Эм… Во-первых, насчет ключей. Я их вытащил у Слаггера перед госпитализацией. Мало ли что с ними там в больнице бы сделали. Не хотелось бы, чтобы наша команда выплачивала огромный штраф за потерю ключей. Во-вторых, насчет моего прихода сюда… Я забыл тут кое-что свое. Но, по всей видимости, все-таки не тут. Слаггера же нет, он обычно все, связанное с табаком, выкидывает куда подальше. Ну ты сама понимаешь… В общем, прости за мой неожиданный визит. Я не собирался тебе навредить. Да и на что мне такое несчастье? Если Слаггер что-то узнает, то мне шею свернет. Да и я его уважаю, а значит, уважаю и тебя. — Тем не менее! Ты мог просто постучаться! — Питчер махнула указательным пальцем перед лицом бейсболиста. Тот медленно отодвинул ее руку от своего лица. — Я стучал. И звонил в звоночек. Но ты не отвечала. Я, если честно, очень переживал, не услышав от тебя ответа. А то ты обычно рано встаешь, а вчера мы оставили тебя одну в таком ужасном положении… — На что это ты намекаешь? — На то, что… Я боялся найти тебя подвешенной, — Роберт немного опустил взгляд и очень крепко сжал руки в замок. Черты лица Пи смягчились и даже немного опечалились после его слов. Она расслабила свои плечи и грудь. — Если честно, я почувствовал свою вину. Я должен был что-то сказать, как-то поддержать… Я же один из близких товарищей Слаггера. Как наша команда может сохранять товарищеский дух, если мы даже друг за друга постоять не можем?! Особенно в таком положении?! Питчер, о Питчер. Знала бы ты, какая ты сильная женщина…        Оба затихли. Как же продолжить такой печальный диалог? Но тут часы простучали девять. Роберт оглянулся на эти блестящие скелетоны, но не разглядел в них ту красоту, которую бы на его месте заметил Слаггер, после чего подскочил и начал собираться. — Ну ладно, думаю, мне пора уходить, Питчер. Рад видеть, что ты все еще в порядке. Знаешь… Если желаешь, можем встретиться с тобой этим поздним вечером, еще поговорим. — Хах! Сначала говоришь, что Слаггера уважаешь, а потом такое предлагаешь! — Ну что ты! Не в этом смысле! Порой ради утешения надо быть в тихой обстановке. А перед Розовым Золотом я смогу устроить такое только сегодня. Завтра ведь общий ужин, а послезавтра все, пора играть! Ну так что? Хотя, мне не нужно сейчас твое соглашение. Я просто буду тебя ждать на месте, а придешь ты или нет — дело твое. — Ну хорошо. А где это — «на месте»? — В нашем общем номере. Там некоторые будут сегодня ночевать, так что прямо наедине мы в любом случае не будем… Все, я уже точно опаздываю. До встречи, Питчер! До вечера! — махнул ей на прощание рукой Роберт, после чего покинул номер, оставив Питчер в легком недоумении. — Интересно, куда это он так торопится утром? — был лишь единственный вопрос у Питчер.        Девушка решила прогуляться, может быть, до вечера что-то и переменится. Нацепив пальто, которое принадлежит Слаггеру, чтобы уж точно в нем утонуть, маленькая Пи собралась и вышла сначала из номера, а потом медленно побрела по лестнице отеля. И уже не казался ей этот дорогой шикарный холл таким красивым, напротив, теперь стены его были пропитаны какой-то меланхолией, ощущением одиночества и переживаний. Выйдя на улицу, ее ожидала еще большая печаль: пейзаж наполовину растаявшего снега, серых многоэтажных зданий с темными окнами, старых облезлых фонарей и грязных улиц, по которым время от времени проезжают машины. Вот она — весна. Такая холодная, такая неприветливая, такая сырая. Именно в этой обстановке и провела Питчер ближайшие несколько часов, вспоминая о прошлой жизни с мамой, о своей былой бедности и истощенности.        Посреди пути упала она на ближайшую лавочку и уснула с горя.        Когда же очнулась Пи, то было на улицах пусто, а солнце ушло за горизонт. День прошел впустую, и лишь собственное горестное воспоминание было ей собеседником. Деваться некуда — болезненный, страдающий ритм не позволял идти в широкую ногу. Зато в общий бейсбольный номер сходить все-таки захотелось. Может, там и правда будет тот, кому не все равно.        В общем номере освещение заметно поменялось. Теплые слабые лунные лучи падали на тусклый пол, отражались на стеклянных полках и в зеркалах. Большинство лампочек было потушено, только пять из них горело: четыре были расположены ближе к углам, а пятая находилась в самом сердце потолка комнаты. Шумный телевизор был выключен, следовательно, стояла приятная тишина. На диванах и креслах дремали некоторые участники команды, предварительно неплохо выпив чего покрепче. Питчер тихо прошла между ними, стараясь не разбудить. Немного скрипя дверью, девушка прошла во вторую комнату. Она мало чем отличалась от предыдущей, но теперь в самой середине помещения, возле закрытого фортепиано сидел Роберт и читал что-то. Пи немного прошлась вперёд, после чего намеренно погромче закрыла дверь, чтобы тот обратил на нее внимание. — Ты пригласил меня сюда, — проговорила та довольно холодным голосом, а на лице ее была какая-то смешанная неопределенность. Местный питчер команды улыбнулся самой нежной улыбкой, которой только мог, после чего выпрямился и положил книгу на крышку фортепиано. Краем глаза Питчер заметила необычную ярко-голубую расцветку обложки, изрисованную всеми цветами радуги по центру. — Да. Присаживайся, куда тебе удобней. Только не говори слишком громко, чтобы не разбудить наших…так сказать, соседей. Они злиться на тебя не будут, но какое-никакое уважение к ребятам проявить стоит, — сказал Роберт, раскинув рукой по комнате, давая Питчер свободу выбора. Та слабо кивнула головой от просьбы быть потише, после чего, недолго думая, села на подоконник, обхватила колени ладонями и прислонилась головой к блестящему стеклу. Ее собеседник странно усмехнулся, заметив, какое место выбрала девчушка. — Ну так что ты хотел меня спросить? — недолго думая, вздохнула опечалено Пи. — Расскажи мне немного о себе. О родителях, о жизни до и после Слаггера, о том, почему ты захотела выиграть Розовое Золото… Ну ты поняла, чего я хочу. — Зачем это тебе? — взгляд Питчер стал немного опустошенным в этих огромных широко распахнутых глазах. Ее ладони немного напряглись, пальцы сильно сжались и сильнее впряглись в голени. — Что за допрос из ничего? Собираешься меня судить? — Явно не из лучшей семьи, я смотрю. Не доверяешь людям, с которыми плечо об плечо тренируешься… Довольно умная леди. Но излишне взволнованная. Познакомила бы ты меня со своими родителями? — Да ни за что! — сердито прошептала она. — Не нужно мне, чтобы мама подумала не о том! — Вот как...Знаешь ли, Питчер. До того, как я присоединился к этой команде, я учился на психологическом факультете. И ты меня довольно сильно заинтересовала. Напоминаешь чем-то некоторых моих сокурсников. Но не поэтому я тебя позвал. Я понимаю, что ты боишься меня, потому что плохо знаешь и потому что...эмм...я к тебе, скажем так, этим утром "вломился". Дело в том, что на твоих плечах теперь висит огромная ответственность. И я, как, наверное, все остальные участники команды, очень хочу верить в то, что ты достаточно уверена в своих решениях. Поэтому мне бы хотелось узнать тебя поближе, чтобы знать, как правильно мотивировать. — Ты относишься ко мне, как к маленькому ребенку..., — Питчер отвернулась в сторону. В голове возникло множество мыслей, отскакивающих от стенок самых глубин мозга. Некоторые из них горели самым радостным пламенем на свете, а какие-то выползли из глубокого болота забвения, показали свою уродливую морду. И Питчер было и хорошо, и тошно.        Вспомнилась ей, например, семейная поездка на водопад. Она была ещё совсем маленьким ребенком, совсем беспомощной в этом огромном пугающем мире. В тот день малютка Пи приболела, и было ей очень плохо. Но мать настолько стремилась увидеть природную красоту, что пренебрегла здоровьем дочери и потребовала туда отправиться. У Питчер шли сопли ручьями, а сама она ходила сонливой, совсем слабенькой была. Когда машина кое-как припарковалась у глухого ущелья, Пи немного полегчало, но все равно небольшая температурная тряска ее не отпускала.        На холмистом рельефе том прекрасно дышалось свежим воздухом, не был он испорчен промышленными утехами человека. Под ногами медленно рос пушистый мох, а небольшие кусты диких цветов опускали свои лозы вниз, к ущелью, старались подпитываться своими короткими корнями из огромного чистейшего источника. А внизу от силы могучей кристальной воды, разбивающейся с огромной высоты об острые камни, возникала яркая обворожительная радуга. Вид был внушителен, восхищал он умы человеческие своим могуществом и размерами. Именно ради него и приехала сюда мама Питчер, которая тут же вытащила мольберт с холстом из багажника машины и поставила на край оврага. Внутри лежало множество кисточек разного размера и назначения, а также густые блестящие краски.        В отличие от матери, отец не торопился восхищаться водопадом. Он помог ей вытащить художественные принадлежности, но все же желал оставаться возле машины. Ведь там была она — его доченька, больная, дрожащая и немного плачущая. Неудивительно, ведь до этого на нее наорали, обвинили в том, что больна она, что портит все планы и мешает вдохновению, которое нынче так тяжело заполучить.        Дверца машины приоткрылась, и мужчина залез внутрь, чтобы погладить дитя по голове. Та неловко подняла взгляд вверх, продолжая дрожать. Ей было так обидно, так больно с того, что никто не защитил ее от нападков матери. Совсем маленькая и беспомощная, она ничего не могла сказать в ответ, а отец лишь молчал и не вмешивался в процесс скандалов. А теперь он здесь, пытается ее утешить, но уже было слишком сложно, маленький ребенок уже обижен и уже весь в слезах. — Папа...Почему ты не помог мне? — взмолила она своим тоненьким голоском. — Почему мама на меня злится? Я и правда такая плохая? — Нет, нет, вовсе нет, доченька моя...Просто понимаешь...Порой, когда очень любишь человека, стоит потерпеть, промолчать в лишний раз. Посмотри на маму теперь. Вот она рисует и улыбается, ей так хорошо, так мирно. Да, пришлось послушать ее благой мат, то мне кажется, что это того стоило...Теперь все хорошо. Видишь, молчание помогает порой...Пи, тебе тоже стоит научиться терпению. Как же ты потом со своим будущим парнем будешь? Хах...Хотя рано тебе ещё о таком думать..., — усмехнулся он, закончив свою мысль. Но, немного нахмурившись, он все же решил добавить. — Но ты все же будь осторожна. Есть разница между терпением и рабством...Между молчанием и игнорированием...        Тут он обратил внимание на лицо своей маленькой дочери. Оно неестественно скривилось, но хотя бы немного успокоилось от слез. Значит, он не помог ей, потому что мамино счастье ему дороже дочери? Так, что ли? Да, воспитание родителей, даже любящих, никогда не будет идеальным, но этот совет, эти слова про терпение, которые резко выплыли из подсознания девушки наружу, очень задели ее. Воспоминание стало сереть, а земля и камни, вода и небеса, абсолютно все стало дрожать, стираться. Питчер встала на ноги и выпрямилась. Пусть она и была совсем малышкой в этом воспоминании, сил у нее было достаточно, чтобы устоять перед внезапно шокированным папой, который явно этого не ожидал. — Терпеть? Терпеть? Молчать? Нельзя! Твои слова неправильны и лживы! Нельзя молчать! Нельзя терпеть! Это не "помогает" партнеру, это не делает его счастливым! Именно ты и не видишь разницу между игнорированием и молчанием!!! Ты игнорируешь, что мне больно! А я...Я проигнорировала...Что он умирает..., — ее голос звучал куда взрослее теперь. Пи схватилась руками за голову и сжалась. Ее личико кололось...А отец отстранился. — Пи, дорогая, о чем ты говоришь? Я тебя совсем не понимаю... — Конечно не понимаешь! Ты желал всем добра, но таким образом позволял маме быть отвратительным человеком для меня! И теперь посмотри на меня! Я желала всего самого лучшего для Слаггера...Но я...Я проглядела...Я проглядела самое важное.... Потому что молчала! Потому что думала, что все и так хорошо! Что я не дура, я пойму! Но нет...Нет... — Пи, кто такой— Что с тобой?! Это воспоминание было совсем не таким... — МНЕ УЖЕ ВСЕ РАВНО, КАКИМ БЫЛО ЭТО ВОСПОМИНАНИЕ И КАКУЮ РОЛЬ ОНО ИГРАЛО ДЛЯ МЕНЯ ИЗ-ЗА ТВОЕЙ СМЕРТИ! СЕЙЧАС Я СЛЫШУ ЭТИ СЛОВА! И ЗНАЮ! ЗНАЮ! — глубоко вздохнув, Питчер перешла на шепот. — Какой...дурой я была...Папа, я так устала...Да, я терпела...Да, я молчала...Если Слаггеру есть, что скрывать от меня, то значит, надо терпеть и делать вид, что все хорошо...Но если бы я не терпела, как думаешь...Успела бы я его спасти? — Пи, твое лицо! — Я потеряла всех, кого люблю...Потому что была эгоисткой! Ты мог бы вылечиться...Он мог бы вылечиться...я...я..., — а лицо кололо все сильнее и сильнее. Питчер приложила ладонь к своей щеке, по которой текла слеза, после чего кое-как вылезла из машины, отпихнув отца, и посмотрела в одну из лужиц. Ее личико было раздроблено на множество маленьких трещин, как разбитое зеркало. И когда Питчер пискнула, когда папа в последний раз взял ее за плечо и повернул к себе, все осколки развалились как один, и огромным эхом по всему воспоминанию раздался последний душевный крик страдающей девушки. Безликая Пи упала на землю, и наступило ничего. Не слышала, не видела, только тихий звон и "Эгоистка, это твоя вина" раздавались в ее голове.        И тогда она резко вздохнула, и перед глазами ее возникли искры, прежде чем вернулась она в реальную жизнь. Роберт стоял очень близко к ней, хотел уже схватить за плечи и начать трясти. Он выглядел искренне встревоженным за нее. Питчер смотрела на него сначала помутневшим мутным взглядом, а потом сфокусировалась, и на кончиках ее глаз опять начали собираться горячие капли слез. — Что с тобой только что было? Ты смотрела в одну точку, а потом резко побледнела. Ты выглядела довольно пугающе...Неужели что-то в моих словах тебя задело? — Я видела...Старое воспоминание. Но я в него резко вмешалась...И все испортилось! Оно испортилось! — чувствовалось, как Питчер хотелось кричать, но она не могла повышать свой тон слишком сильно. Роберт почесал затылок, после чего несколько раз легонько кивнул, поняв ее слова. Пи немного оттолкнула его от себя, потому что ей не было приятно подобное сближение. — Вот как...Значит то, что я читал о психологии "ритмованных" — правда! Тогда твой ритм в очень плохом положении, Питчер. Теперь твои мысли искажаются, и ты начинаешь себя чувствовать только хуже. Мой тебе совет — лучше не лезь в свою голову, пока все не наладится! А не то станет только хуже! — помахал он перед ней пальцем, явно давая понять, что его слова серьезны. — Почему я должна тебе верить? — А кому ещё остаётся? Увы, но выбора у тебя, наверное, нет. А мы все — единственные, кто на твоей стороне сейчас. И все, что ты мне сегодня скажешь, уйдет со мной вместе в могилу, если для тебя это так лично. Неужели я похож на того, кто сделает тебе больно? — Выбора нет...Ладно, — прорычала Питчер в Слаггеровской манере сквозь зубы. — Тогда слушай меня внимательно и не смей ничего забыть.        И Питчер начала говорить. Говорить о несчастной семье, о проблемах с друзьями, о Слаггере, ох, как много она говорила о Слаггере! И голос ее становился громче, и лился он во все щели, отталкивался от стенок и со звоном бился об стекла окон. Она встала, выровнила свою спину и продолжала говорить, иногда яростно жестикулируя и сердясь. Ее тело дрожало, ее мысли разбивались одно за другим в одну кучу из осколков и боли, но Пи продолжала изливать свои чувства до самого конца. Она закрыла глаза. Да, может потом девушка пожалеет о своей откровенности, может, ей потом будет стыдно смотреть Роберту в очи, отстранится она от всех, как всегда и сделает вид, что ничего не произошло. Но сейчас не "потом". Сейчас Питчер уже даже не замечает, что чуть ли не кричит, выдавливает из глотки слова любви о нем, горести о них и отчаянии в себе. И когда она поставила точку в своем длинном монологе, когда раздался последний писк из ее уст, Пи наконец снова открыла глаза. Помимо Роберта теперь в комнате сидели все, кто был в этом номере и спал. Пусть некоторые из них и были ужасно пьяны, но сейчас все, затаив дыхание, сидели в гробовой тишине и выслушивали излияние души нового участника команды. Питчер покраснела, захотела отстраниться, убежать от всех этих глаз, но тут сам питчер команды встал и начал медленно хлопать. За ним последовали все остальные. — Я и не сомневался в тебе, Питчер. Мы все верим в тебя. И мы все поддержим тебя в этой игре. Мы с тобой. ...он с тобой.        Питчер упала на пол обессиленная. На часах пробило два часа ночи. Это последний день перед Розовым Золотом.        Проснулась же та на одном из диванов, укрытая под два одеяла. В комнате никого не было, лишь ветер тихо завывал в вентиляции. Девушка приподнялась, хрустнула шеей в мужиковатой манере, после чего схватилась за свою головку и болезненно прошипела: ощущение было такое, будто голову проломали на две половинки огромным молотом. Маленькой Пи сразу же пришла мысль попить холодной воды и, может быть, даже найти аптечку, напичканную таблетками и сиропами. Она встала на ноги и чуть не свалилась от внезапно нахлынувшей волны усталости. Силы резко покинули ее. — Слаггер, да что там с тобой? — прошептала она волнительно. — Неужели ты настолько не хочешь жить?        На кухне общего номера царила жизнь. Бейсболисты спорили между друг другом, пытались приготовить самостоятельно еду вместо стандартного завтрака в столовой. Позже Питчер узнала, что это был далеко не завтрак, но пока что единственное, что она успела увидеть — хаос. Взрослые амбалы взбивали кое-как яйца, не отделяя желток от белка, чуть было не роняли гигантскую, наполненную фруктами курицу по несколько раз, не зная, куда ее поставить, нарезали салаты слишком большими кубиками. Пи неловко наблюдала за этим из проема двери, пока на нее наконец не обратили внимание. — О, Питчер проснулась! — сказал кто-то из команды, качнув головой в сторону единственной в команде девушки. — С ДОБРЫМ УТРОМ, ПИТЧЕР! — сказали все громким голосом. Это звучало так же хаотично, но при этом так позитивно, так мотивирующе, что Пи смогла выдавить из себя улыбку. После этого все продолжили заниматься готовкой, ругаясь между друг другом и чуть ли не начиная драку едой.        Питчер проскочила мимо пары "шкафов", приблизилась к кулеру и наконец смогла налить себе немного освежающей водицы. Легче ей не стало, но хотя бы утреннюю жажду она утолила. Слабость, не уходящая из ее ног, потянула ее опять вниз. Чтобы не упасть, девушка села на единственный свободный в душной комнате стул. — Эй, с тобой все хорошо, Питчер? — спросил ее Роберт, не зная, куда и деть корзинку свежих фруктов. — Ты вчера так вымоталась...Да и сомневаюсь, что с ритмом все хорошо. Может, я могу как-то помочь? — Мммм..., — Питчер немного заныла, в то время как ее голова трещала по швам. — Дай мне что-нибудь от головы, прошу. — Ох, хорошо. Ты пока возьми какой-нибудь фрукт, перекуси, чтоб совсем обессиленной не быть! — с этими словами он протянул ей корзинку и дал выбрать один из фруктов. Питчер думала довольно долго, но в итоге выбрала большое сочное манго. Для нее этот фрукт был довольно экзотическим, и далеко не всегда выпадал ей шанс попробовать его. Как только Пи взяла его, бейсболист отстранился и вышел из комнаты.        Питчер откусила через силу небольшой кусок. Сок почти сразу стал вытекать наружу. Парочка бейсболистов тревожно уставилась на нее. Она продолжала пережевывать, медленно двигать своей подвижной челюстью, ощущать вкус. Больше бейсболистов уставилось на нее. Манго было таким сочным, таким вкусным, его кислота и сладость смешались воедино и большим оранжевым лучом бились об стенки полости рта и глотки, а манящий запах так и кричал об экзотике. Питчер ест неаккуратно, вульгарно, немного хрюкая и хлюпая соком. И наконец она обратила внимание на то, что буквально все уставились на нее с непониманием. — Питчер...Ты ешь с кожурой?        Она вытаращила свои глаза на них в ответ, после чего снова посмотрела на фрукт в своей руке. Неудивительно, что кожуру было не очень легко прогрызать. Тем не менее, она положила разодранные останки от еды на стол и выпрямилась. — Да! И это было вкусно! Всем рекомендую! — довольно стукнула она себя кулаком в грудную клетку. А затем опять схватилась чистой рукой за голову, так как внезапно она опять ужасно заколола. — Вкусно? Да брось...Мне всегда говорили, что это вредно... — Да, мне тоже, но если так подумать...То кожура такая приятная, языком водить по ней — само блаженство!        Бейсболисты стали переговариваться между друг другом, возвращаясь к работе и обсуждая свои вкусовые предпочтения. И перед тем, как окончательно уйти, Роберт, положив аптечку на стол, усмехнулся, пробурчав довольно громко: — Ну и чудо-то какое...Общие ритмы влюбленных.        Питчер самостоятельно приняла лекарство, после чего ушла в свой номер совсем одна, не понимая сама, зачем туда идет. Может, она ожидает увидеть что-то новое там? Надеется на счастливые новости. Мечтает, чтобы все было хорошо.        Дверь тихо скрипнула и распахнулась. Сюда заходили довольно редко. Парень подобрался на цыпочках к столу тренера. Мистер Волнат сидел спиной к Роберту и рассматривал бумаги. По его позе было видно, что он находился в глубоком отчаянии и незнании, что делать дальше. Даже когда бейсболист положил свою руку на плечо тренера, тот не сразу отреагировал, и то, даже когда он это сделал, то очень неестественно это выглядело. На лице застыла неописуемая гримаса, передаваемая ужас. — Мистер Волнат...Что такое? Вы давно не выходили к нам..., — начал тихо диалог Роберт, надеясь на какую-то взаимность. — ...Как там Питчер? — проигнорировал тот вопросы. — Питчер? Ох..У нее увядает жизнь. Она старается выплескивать какие-то эмоции, убеждает нас в том, что все хорошо, но по ней видно, что скоро...Ее не станет, как и Слаггера. Она почти все эти дни провела во сне. И даже сейчас она опять ушла спать. — О ужас, какой ужас..., — приговаривал во время этих слов тренер, опять оглядываясь на бумаги. — Что же с ней будет? Как мы это ей скажем?...Роберт, ты умный парень, я думаю, ты меня поймешь. Питчер ведь видела процесс подготовки к нашему большому ужину перед игрой? — Да, видела, — немного волнительно ответил тот. — Но я сомневаюсь, что она поняла, что это ужин, а не завтрак. — Понятно. Тогда я планирую не приглашать ее на этот ужин. — Ах? Почему? — кажется, Роберта очень удивило это предложение. — Я теперь даже не уверен, сможет ли она участвовать. Вот, сам посмотри, — его голос звучал куда ниже обычного. Он тихо отодвинул от себя бумаги и продемонстрировал их бейсболисту. Тот стал вчитываться, и слабая улыбка потихоньку сползла с его лица. Как только быстрые глазенки сместились с документа на тренера, тот продолжил говорить. — Сам понимаешь...Это не мое решение. — Я думаю, нам все же стоит обсудить это с самой Питчер. — Уверен? А если это сделает ей еще хуже? Ты видишь, в каком она состоянии?.. — Да. Но именно поэтому мы и должны с ней это обговорить. Было бы скверно просто оставить ее в неведении, не так ли? Это даже хуже, чем сказать в лицо. — Гмх...Думаю, ты все-таки прав, как всегда. Хорошо...Обговорим за столом. Оставь меня одного, пожалуйста. Вашему старику нужно обдумать, что делать.        После этих слов, Мистер Волнат снова погрузился в мысли, а Роберт покинул темную комнату с неприятными мыслями о будущем диалоге.        Стол был подготовлен в общей столовой. Большая белоснежная простыня с узорчатыми лебедями сразу же бросалась в глаза. На ней красовались тарелки, как раз на каждого члена команды, вилки, ножи в двух экземплярах, красиво разложенные золотистые салфетки. А в центре стояли графины с высококачественным соком, большие салатницы, тарелки с гарниром. Но главной звездой ужина была огромная курица, немного пережаренная, но все равно сочная. От нее так и шел мясистый запах, пробуждающий голод.        Бейсболисты носились вокруг да около, переживали, хлопотали по глупости, как и всегда. Все с нетерпением ждали момента, когда можно сесть и приступить к трапезе. Но тренер был мрачен, как пасмурный день. Он сидел неподалеку и перебирал пальцами, обдумывая все в своей голове. Кто бы к нему ни подходил, ни у кого не выходило нормально начать с ним диалог. Тем не менее, будто бы каждый в тот момент понимал, что за столом случится нечто воистину ужасающее. Атмосфера становилась все более нагнетающей.        И вот, наконец пришел Роберт, ведя Питчер за руку. Она выглядела неважно. Но что привлекло внимание куда больше, так это то, что у нее во второй руке была огромная гитара. Она принадлежала главному кетчеру команды и, по всей видимости, он отдал ее на некоторое время человеку, который больше всего нуждался в музыкальном утешении. — Ээээ...Поприветствуйте Питчер! Она отказалась приходить без гитары. Поэтому не обращайте внимание, — вздохнул Роберт, сев за стол. Место Пи как раз было возле него. Все расселись и стали ждать момента, когда тренер начнет говорить. Этот момент не заставил себя долго ждать. — Итак, мои дорогие ученики...Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать нашу грядущую игру за Розовое Золото! Так уж получилось, что мы каким-то чудом смогли пробиться в финал, и наше завтрашнее выступление будет самым важным для нашей команды. Я хочу искренне поблагодарить каждого, кто вкладывал свои усилия в общее дело. Тем не менее...Есть кое-что, о чем мне придется сообщить..., — его голос стих. Он уставился на Питчер. Все сразу же затихли и посмотрели в ее сторону тоже. Маленькая Пи приподняла гитару. И внезапно, она начала играть.        Тихие аккорды немного неуверенных рук сразу привлекли к себе внимание остальных поселенцев отеля. И пусть многие выглядели довольно-таки недовольными, Питчер это совершенно не волновало. В ее фалангах дрожала музыка. Она щипала струну за струной, и игра ее становилась более уверенной. Мотив казался таким знакомым каждому, но при этом искажался великолепием ее идеального пятикратного ритма. Пи закрыла глаза и начала напевать что-то.        Ее голос дрожал. В нем ощущалась вся ее боль, вся неуверенность. Текст она придумывала на ходу, и каждый понимал, о ком она поет. И казалось бы, что песня Питчер вот-вот затихнет, настолько она была слабой, неустойчивой...        Кетчер начал легонько стучать в ритм по столу. Это было трудно для него, ведь далеко не пятикратный ритм двигал им, но он понимал, что без этого она затихнет навсегда. Музыка стала обретать динамику. За кетчером последовали филдеры, щелкая пальцами, вилками, постукивали по деревянным солонкам. Нарастание синхронизированных звуков играло по струнам сердца Питчер. Она знала...Все рядом с ней сейчас. И пусть сейчас ей вонзят кинжал в душу, она сможет принять этот удар и продолжить идти. Ее голос становился громче, увереннее, сильнее, а слова отчетливее, нежнее...        В голове мелькнуло воспоминание. Бариста ведь когда-то говорил ей о синхронизации тела с ритмом. О том, как это важно, как это откроет все дороги в лучшую жизнь. Теперь для Питчер эти слова имеют особый вес. Ведь теперь она чувствует себя так хорошо, как она себя не ощущала с момента госпитализации Слаггера. Слаггер...Одного только этого слова достаточно, чтобы она трепетала. Достаточно лишь мгновения из любого воспоминания, чтобы вскрыть мешок самых ярких эмоций. И именно сейчас, в этот момент, она ощущала себя сильной.        Проигрыш. Ее голос затих, и "инструменты" вокруг нее затухали, оставляя вновь лишь гитарное однообразное, но такое манящее соло. Мистер Волнат смотрел на нее самым волнительным взглядом, и казалось, что у них обоих из правого глаза выступила слеза. Тренер увидел этот затихающий момент как самый лучший, чтобы сказать, что так сильно беспокоило его последние несколько часов. — Питчер...Дорогая моя! Только не кипишуй, пожалуйста...Но ты не сможешь участвовать в Розовом Золоте! Потому что по правилам девушкам запрещено участвовать! Даже если ты член команды, тебе нельзя туда идти...Только, пожалуйста...—        Последние аккорды уверенно раздаются из-под ее ладоней. Они такие меланхоличные, но почему-то именно они вселяют надежду. Заставляют поверить, что все хорошо, что все под контролем. И в этот момент Питчер открывает свои глаза. В них был виден весь ее мир, каждое волнение и каждая радость, всякая боль и всякая вера. Они горели, как два бледных рубина, как горящий розовый кварц, как нежнейшие розы. А на лице выступила улыбка. Улыбка сквозь страдания. — Мистер Волнат...Мы обязательно что-то придумаем. Ведь ничто не может воспрепятствовать силе ритма. Силе...любви, — сказала она голосом, вдохновляющим каждого. И в груди ее будто распахнулась дверца, камень вывалился с громким треском с сердца и оставил легкое чувство умиротворения. Она уже не сидела, но стояла, смотрела прямо в глаза тренеру, зная, о чем говорит. И ее смелость, ее спокойствие были последними ударами, которые добили старика. Он восхищенно свалился на свой стул, не зная, что и сказать. Но наконец-таки что-то пришло ему в голову: — Я очень рад, что с тобой все хорошо, дорогая. Но что ты подразумеваешь? Неужели у тебя есть план? — Это наименьшая проблема, с которой мы могли только столкнуться. Ведь не впервые мне приходится притворяться кем-то другим. И пусть эта ложь стыдлива для меня сейчас...Ради Слаггера я готова испытать ее еще раз. Я не труслива. Вы можете на меня положиться! И, я клянусь..., — Питчер подняла голову вверх, будто говоря с кем-то там, на том свете. — ...Я обязательно принесу победу.        После этого все с умиротворением на душе принялись за ужин. Пусть Пи и не очень понравился вкус курицы, уж слишком пересоленным он ей казался, но это ее не так сильно волновало. Она знала, что она будет героем дня. Что все надеются на нее. Что он надеется на нее. И она выложится на полную.        День Розового Золота. Час до матча.        Питчер сидит на небольшой табуретке неподвижно. На ней надета мужская форма маленького размера, позаимствованная со склада команды. Пусть ее грудь и была маленьких размеров, но Пи все равно ее крепко перевязала, чтобы она не торчала и не привлекала к себе внимание. Ее волосы были собраны в небольшой ослабленный хвостик и спрятаны под большой золотистой каской, явно слишком большой ей по размеру. Неудивительно, ведь этот бейсбольный шлем принадлежит Слаггеру. Она его ни на что не заменит. Чем-то родным ощущался он для девушки. Как будто часть души.        А сидела она неподвижно, потому что несколько брутальных мужиков сидели кто на стуле, кто на корточках возле нее и, используя косметику одного из дополнительных баттеров, пытались придать лицу Питчер мужиковатый вид. И это вышло очень даже неплохо! Выделенные грубые скулы, спрятанный румянец, немного выделенные жестокие глаза...Пи может и была маленькой, но вселяла ужас не меньше любого из участников "Пламени Ярости". — Подровняй здесь ещё. Она должна быть мужчиной, а не уродцем! — комментировал со стороны владелец косметики, критикуя чуть ли не каждое движение карандашом или кисточкой для туши. — Что ты делаешь?! Осторожнее! У нее же нежная кожа! — Сам тогда сделай!!! — сердито заявил бейсболист. — Что тебя не устраивает?! Питчер выглядит превосходно! — Смотри и учись, — оттолкнул того грубо в сторону товарищ, после чего стал везде подравнивать тушь и пудру. Он работал над лицом Питчер в два раза быстрее, чем предыдущий бейсболист. Наконец, он отошел от нее, и Пи смогла с облегчением чихнуть. — Что это?! Она теперь выглядит как карикатурный мужик с выпирающими скулами! Ты идиот!        Ситуацию вовремя разрешил внезапно подошедший тренер. Он разводил руками, поправлял свой свисток, махал у лица какими-то документами, ему явно было жарко. То ли от стресса это было, то ли от погоды — не слишком важно. Важно лишь то, что благодаря приходу Мистера Волната все сразу же успокоились. — ...Она выглядит достаточно правдоподобно. Не разводите скандал! Как малые дети..., — недовольно ахнул он, поправляя свои волосы. После этого он обратился к Питчер. — Питчер, дорогая, как ты себя чувствуешь? Тебе вчера так похорошело внезапно...Не слишком ли плохо сейчас? Ты не бойся сказать, мы тебя обязательно поймем. — Все хорошо, — как-то пусто ответила Питчер, смотря в одну точку. На самом деле, ее сердце болело куда сильнее обычного. Странные падения, напряжения, внезапные расслабления и опять падения...Все это накладывалось на ее сердце. Все это сейчас испытывает ее партнер по ритму. Теперь маленькая Пи понимает, каково это — готовиться к игре перед огромной публикой, утешать себя перед напряженным матчем, от которого зависит не только судьба ее самой, но и ее команды. Готовиться, когда сердце не позволяет много бегать и резвиться. Когда оно готово остановиться в любой момент. — Если тебе станет хуже, обязательно нам скажи! Нет ничего стыдного в том, что тебе поплохело. Не перестарайся, Питчер. Мы верим в тебя, — сказал Мистер Волнат, положив свои старые ладони на плечи Пи. Она тяжело вздохнула и улыбнулась в ответ. — Разумеется.        Тут внезапно в раздевалку постучались, после чего внутрь зашел какой-то паренек в бейсбольной форме окраса противников. Увидев, что он попал прямиком к главным соперникам, он запаниковал. — Ты чего тут забыл, паренек? — спросил один из членов "Пламени Ярости". — Простите! Я новенький в команде...Я потерял нашу раздевалку. Но, видимо, это немного не моя раздевалка....Я пошел!!! — заявил он и, прежде чем удалиться за тяжелой дверью, он в последний раз обернулся к Питчер, и глаза его как-то странно сверкнули. — Эх, ну и дураки же против нас играть будут..., — сказал свой вердикт Мистер Волнат после ухода чужака. — Нам же лучше! Ну все, все, парни, настраиваемся на потную битву! Это будет лучший матч в наших жизнях! И я в вас всех не сомневаюсь. Напротив, считаю, что с нами только лучшие. Ну, кроме...Неважно. Если мы победим, то он будет жить. Поэтому для нас это не только вечный авторитет, но и сражение за жизнь лучшего нашего игрока! Понятно?! Играем на полную! — Понятно! — в один голос заявили все бейсболисты, прежде чем продолжили готовиться дальше к предстоящему раунду. Питчер затаила дыхание и волнительно отвернулась в сторону.        На улице было куда холоднее, чем в помещении. Но мурашки по коже девушки пошли не от этого, вовсе нет: дело было в масштабности того, что перед ней раскрылось. Огромный стадион, окруженный гигантскими могучими столбами, на которых так и пестрели различные рекламные вывески и маскоты команд, тысячи зрительных мест, забитых полностью восторженными фанатами настоящего бейсбола, яркие прожекторы, освещающие и так ослепительно яркий от освещения нижними лампами зеленый квадрат. Все было таким величественным, таким ошеломляющим в размерах, что ножки Пи сразу же подкосились, а голова закружилась.        Идеально подстриженная трава казалась очень мягкой. Именно на нее девушка и таращилась, тяжело дыша от волнения. Кровь подоспела к ее лицу, пот выступил на щеках. Сердце немного подхватило. Да, все это время она готовилась к столь значимому мероприятию, но его вес она осознает в полной степени только сейчас, стоя на виду у стольких людей. Она немного отстранилась от команды от волнения, из-за чего тут же поторопилась догнать знакомые лица.        Команда недругов выглядела убийственно. Как будто они вот-вот начнут использовать свои биты для мордобоя, а не для бейсбола. Но не Питчер судить о внешности. Обе команды встали друг напротив друга и положили свои ладони на грудь, готовясь к исполнению гимна. Эти мгновения были такими обыкновенными, но вызывали у Питчер столько эмоций, что перечислить их было просто невозможно. Она судорожно водила взглядом то в одну сторону, то в другую, не зная, на что фокусироваться. Девушка ощущала себя зверьком, попавшим в неизвестную среду. Но внутренний душевный стержень был единственной опорой, благодаря которой она не потеряла сознание.        Жребий был брошен. Команда Питчер была первой. Она вцепилась в биту еще сильнее, направляясь на свое место баттера и поправляя золотой большой шлем. Сразу же за страхом в ее глазах загорелась страсть. Она знала, ради чего она бьется. Ради кого будет побеждать. И именно это переполняло ее такой энергией, какую не найти в любом другом бейсболисте, стоящем возле нее.        Начало оказалось не самым лучшим: Питчер практически мгновенно ушла в аут после трех страйков. Несмотря на всю свою решительность, волнение брало над ней верх, из-за чего она никак не могла уследить за пролетающим возле нее мячом. Остальные баттеры ушли за ней. Да, это нормально, на то бейсбол и считается очень длинной игрой. Но тем не менее, почему-то для девушки это показалось предзнаменованием чего-то очень плохого. Хотя бы ее не подозревают, и этого уже достаточно!        Впрочем, команда противников тоже оказалась не очень хороша в нападении. Только в этот момент Пи обратила внимание на то, как же профессионально и уверенно совершает свои подачи Роберт: его изгибистое тело позволяло ему выворачивать руку под самыми неудобными углами, но все равно удачно совершить подачу. Три баттера противников также были выведены в аут, явно сконфуженные и сердитые, что означало, что теперь очередь "Пламени Ярости".        Бита третьего выведенного в аут баттера медленно волочилась за владельцем в зону аута. Их питчер мог бы получить бол, если бы не невероятное желание баттера замахнуться битой. Такой глупый и обезнадеживающий страйк только нагонял больше стресса на всю команду. Бывали игры и хуже, но у Розового Золота была награда, которую невозможно было проиграть. Именно это и тревожило так сильно.        А вот противникам повезло. Первый хоумран! Второй баттер противников с самодовольной рожей помчался через все базы, после чего мгновенно достиг базы "дома". Все из команды Питчер выглядели ужасно недовольными. Только второй иннинг, а уже хоумран! Это не предвещало ничего хорошего.        Благо, весь третий иннинг прошел абсолютно пусто. Ни один баттер не смог справиться со скоростью мяча, пропустив заветный удар. Тем не менее, никто не жаловался — они только разогревались перед достойной потной игрой!        Но все становилось только хуже и хуже с каждой минутой игры. Питчер умудрилась отбить мяч и убежать на первую зону, но из-за проступка остальных баттеров ее успех так и не продвинулся. Видя, что происходит, ее грудь стала переполнять злоба. Она осмотрелась по сторонам и увидела восторженную публику. И пусть они не видели ее лица, но они будто чувствовали негативные эмоции, которые ее переполняли, из-за чего злобно хихикали. Все это показалось ей очень знакомым...        Пока девушка отходила в сторону, второй баттер опустил ладонь ей на шлем и провел по нему. Пусть само касание она и не почувствовала, но ее сердце все равно смогло получить это мимолетное утешение, пока внезапный знакомый звук не прошелся по стенкам ее мозга. Та резко обернулась с ужасом на лике. Ее уши не обманывали: третий баттер врагов снова смог выбить хоумран.        0:2.        Тело Пи неистово задрожало, а ее соигрок заметно встревожился и выпрямился. Он приподнял козырек шлема с глаз и локтем вытер пот. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что дело пахнет жареным.        Как еще можно было утешить себя в столь тревожной ситуации? Лишь твердить, что пять — счастливое число, и что в этот раз чудо да случится. Питчер яростно взмахнула битой, и ее сердце замерло. Она смогла снова отбить. Но это еще ни о чем не говорило. Она с силой бросила биту на землю и помчалась напролом к первой базе, игнорируя, что делают филдеры врагов. В то же время противник засмотрелся на решительного скоростного баттера, из-за чего упустил мяч и не успел его поймать в воздухе. Пи упала на одно колено на базу ровно до момента, когда один из филдеров наконец донес мяч до нужного места. Она уставилась на несчастного парня самым жутким взглядом, который она только могла изобразить, от чего тот пискнул и сдвинулся на свое место от базы. После этого Питчер повернулась в сторону соигрока, рассчитывая на лучшее. Она не могла поверить своим глазам...Второй баттер немного сдвинулся во время подачи питчера, из-за чего мяч заехал по его ноге. Судья сразу же подбежал и позволил баттеру бежать на базу. Пи же побежала на вторую базу, освободив первую для второго баттера. Сердце билось все быстрее. Все зависело от третьего. Самого никудышного.        Понимая, что на кону стоит первое очко "Пламени Ярости", третий поступил самым хитрым способом: он отбил мячик битой очень слабо, чтобы он упал к его ногам. Филдеры сразу же помчались к нему за мячом, а он побежал на базу. Но только мяч оказался в руках филдеров, как тут по их рукам ударило со всей силой подошвой ботинка. Питчер прибежала назад в "дом" через третью базу, пока они возились с мячом, закатившимся где-то возле "дома". Это было очко для ее команды. Фанаты желто-белой команды ликовали и одобрительно возникали с трибун. И пусть все вокруг выглядели счастливыми и поощряли маленькую победу девушки, что-то все равно удерживало ее скованной. И только ее игроки понимали, почему. — Это только начало, — прошептала она себе, прежде чем начать шестой иннинг. — АУТ! АУТ! АУТ! — кричал судья раз за разом, пока баттеры выходили с игрового поля на скамейку. Не повезло как желто-белым, так и их противникам. Этот раунд закончился без какой-либо пользы, лишь потратил время.        Говоря о времени, судья подул в свисток, объявляя короткий перерыв перед седьмым иннингом. Игра уже шла полтора часа, и пусть счет был на стороне врагов, большинство членов "Пламени Ярости" старалось оставаться позитивными и не думать о том, что за последствия их ждут при проигрыше. Питчер упала на скамейку, и ее дыхание прерывалось с особыми неприятными вздохами, напоминающими всхлипывания. Роберт сел рядом и протянул ей ее бутылочку с водой. — На, попей. Тебе хорошо? — Да...Да. Мы победим. У нас нет выбора! — рявкнула Питчер, подскочив с места, но питчер команды тут же схватил ее и опустил назад на скамью. — Тихо, тихо. Не нервничай. Бывали игры и похуже...Но мы обязательно победим. К тому же, ты показала себя с лучшей стороны! Я давно не видел таких усердных и....агрессивных игроков. Из-за чего у меня появились некоторые вопросы к тебе. — Быстрее, пока мы не вернулись к игре. — Питчер, скажи мне, считаешь ли ты себя необычной? — его голос стал немного серьезней. — О чем ты говоришь? — Питчер повернулась к нему с явным непониманием. — Ну смотри. Я знал очень много девушек, но таких, как ты, вижу впервые. Столько энергии, столько силы, столько жестокости и грубости, несвойственной леди...Я тебя не осуждаю за это. Но точно ли ты уже считаешь себя девушкой, несмотря на то, что не подходишь под рамки женственности? Я стал задаваться этим вопросом еще давно, когда только тебя увидел...Но сейчас, смотря на то, как ты яростно размахиваешь битой, как быстро бежишь к цели, как игнорируешь врагов или пинаешь их в сторону....Мне все же захотелось поинтересоваться этим. — Твоя логика довольно странная, — Питчер глотнула еще немного воды в спешке. — Может быть я и кажусь какой-то странной или неправильной в общих рамках, но я все еще я. Я смотрю в зеркало и вижу себя! Питчер! Девушку, которая может сражаться и защищать тех, кого любит! Но у которой тоже есть свои слабости...Я не хочу думать о том, что лучше бы мне быть парнем, потому что это неправда. — Понятно. Спасибо за ответ. Просто я знал одного парня, который раньше был девушкой и— — Я не имею с этим ничего общего. Глупо с твоей стороны верить в то, что девушка не может быть сильной! — Питчер встала со скамьи. — Тем не менее...Я не обижаюсь на тебя. Много кто считает меня пацаном из-за характера. Да и как видишь, мне не сложно под него замаскироваться. Но в сердце и на деле я всегда буду оставаться Питчер! — Я восхищаюсь тобой, правда. Ну давай, Питчер. Мы вместе...Справимся. Обязательно, — завершил этот странный диалог Роберт, немного держась за свою руку. Она выглядела немного неестественно, под странным углом согнутая. Но Питчер решила не спрашивать в лишний раз, что с ним, а пошла на игровое поле завоевывать победу дальше.        Игра продолжилась. Тучи над головами людей нахмурились, предвещая грозу. Но осталось всего три иннинга. Питчер оставалось лишь надеяться на то, что она успеет хоть что-то предпринять за столько короткое время. И когда она встала в "дом", тихо прогремел гром вдали. Она вцепилась в биту сильнее. Сейчас или никогда.        Хоумран. Довольно слабенький, кто-то из зрителей умудрился словить мяч с трибун, и людей окатил восторг с головой. Девушка бросилась перебегать через базы против часовой стрелки.        Адреналин наполнил остальных игроков. Неужели за эти последние подачи наконец решится судьба этой игры? На подобных турнирах обычно продлевают игру из-за ничьи или того, что никто не может получить очко. Но в этот раз все иначе...Этот стремительный, агрессивный ритм. Противники были одержимы этой победой, но и Питчер не отступала назад, подливая бензин в это страстное пламя соревновательной вражды.        От излишнего перевозбуждения во время следующего иннинга никто не мог сконцентрироваться на игре. Руки дрожали, волнение росло с раскатом грома. Мячи отлетали все дальше и дальше, но благодаря поимке мяча в воздухе филдером из команды Питчер противники провалили попытку проникнуть в "Дом" на третьем баттере.        Последний заход. Сердце кое-как продолжает помогать телу циркулировать кровь. Пи нервно держалась за ручку биты, не поднимая глаз от земли. Как же страшно. Сейчас от нее зависит абсолютно все. Сможет ли она повторить этот же хоумран?        Первая подача. Страйк. Питчер махнула битой, когда не надо было и чуть не разбила собственный носик. Ярость и недовольство уже стали наполнять ее мышцы.        Вторая подача. Страйк. Не успела отреагировать. Какая нелепость.        Третья подача. В зале стало тихо. Даже комментаторы, которых Питчер старалась игнорировать до последнего, затаили дыхание. Девушка не рассчитывала больше ни на кого. Ее взгляд опустел, зрачки задрожали. Потными ладонями она подняла биту в последний раз. А в голове повторялось раз за разом....Одно и то же, не прекращаясь..."Борись. Борись ради него".        Взмах, подача. Мяч будто летел в несколько раз медленнее обычного. И пока Питчер смотрела на него, перед ее глазами пролетело десятки воспоминаний, которые она успела пережить вместе со Слаггером за эти пару лет. Нет. Она никогда не позволит ошибке случиться снова.        Удар оказался настолько сильным, настолько отчаянным, что бейсбольный мячик отлетел под острым углом прямо в табло счета и пробил насквозь третий квадрат иннинга у команды противников. Свист при ударе был подобен адскому воплю о помощи, крику самого сердца в небеса. Этот звук слился воедино с раскатом огромной молнии прямо над девушкой. После такого, Питчер кое-как бросила биту, еще не до конца понимая, что сотворила, после чего неспешно начала повторять хоумран.        Такого не случалось уже много лет, что вызвало очень бурную реакцию у публики и журналистов. Все сразу перевели камеры на табло и на лицо Пи, не прекращая кричать о том, насколько это прекрасный повод для репортажа и какой трафик они получат за распространение этой новости. Обычные же люди просто были поражены увиденным. Чтобы в последний момент человек смог выбиться вперед и вытянуть на себе всю команду! Это так напоминало Эра...        Под ужасный шум, вызванный тысячью людей, Пи приволокла себя к "Дому", после чего упала на газон и тяжело задышала. Сердце болит. Ноги не держат. В глазах плывет. Слюна не может перестать вытекать из ее губ. Это была победа. Победа, которую она смогла достичь своими страданиями. Участники команды сразу же подбежали к ней, чтобы помочь встать и увести ее в раздевалку, но она, несмотря на свою слабость, стала отпираться. Ни за что. Теперь она уж точно не покинет это поле, пока не получит заслуженную победу в свои руки. — Питчер, Питчер! Ты как?...., — слышала она позади себя от кого-то из филдеров. Но ее будто парализовало, язык кое-как переплетался и не позволял говорить. Неосмысленные звуки, которые пытались быть словами, кое-как выходили из ее глотки. Но им и не нужен был этот ответ. Они знали, что она их герой, что она главная звезда этого розово-желтого шоу.        Это был настолько неожиданный и уничтожающий ход, что противники уже ничего и не смогли сделать, и их часть иннинга прошла без продвижения. Никто не смог даже зайти на первую базу! Сокрушающая победа.        Прошло немного времени на подготовку вручения приза. Судьи вышли с поля, команда соперников собралась в один круг и стала вести переговоры, а "Пламя Ярости" веселилось вовсю. Питчер чуть ли не на руках несли, пока она окончательно не пришла в себя. И все же...Какая-то тревога наполняла ее. Чувствовала девушка, что это еще не конец. Что не может все быть так хорошо. Что жизнь — подлая шутка, что нельзя ожидать от нее пряников, если не почувствовал кнута! Она напряглась и села на скамейку, волнуясь. — Мы победили, Питчер! Разве это не чудесно?! Выиграть на самом Розовом Золоте!!!! Да мы останемся в истории бейсбола!!!! Я не жалею о том, что согласился взять тебя на замену Слаггера..., — немного кряхтя сказал Мистер Волнат, посмеиваясь и искренне радуясь, как маленький ребенок. — Подождите немного. Давайте праздновать, когда я увижу Слаггера на ногах...Живым..., — опечаленно сказала она, не смотря в глаза тренеру. Тот опечаленно вздохнул и провел рукой по золотистому шлему и плечам, как бы давая хоть какую-то поддержку.        Тут их внимание привлек свист судьи и галдеж барабанов в настойчивом ритме. На поле выносят этот прекрасный кубок. И пусть для остальных эта награда выглядела просто пафосно, но в широких глазенках Питчер кубок блестел, нет, сиял ярче любой небесной звезды. Он был подобен святому дару, данному ей свыше, чтобы утешить ее душу раз и навсегда, объединить ее стресс и покой в единую гармонию, подобно Инь Яну. Но что важнее, теперь она наконец сможет прикоснуться своими тоненькими пальчиками к, как ей казалось, единственному спасению того, кого она любила больше всего на свете. В груди пылало пламя любви, обжигало, сильно ранило, но так возбуждало, радовало, будто Пи сейчас не на этой грешной, ничтожной земле, но где-то гораздо выше. Вот что она испытывала в тот знаменательный момент.        Ветер свистел в ее ушах, развевал ее мешковатые штаны, пока она подходила вместе с остальными членами команды к судье. Тот взял микрофон в руки и прокашлялся. Сейчас он начнет толкать свою речь. Говорить о том, какая это была честь — находиться на этом турнире, насколько же хорошо сыграли обе команды и насколько прекрасно команда Пи уделала команду соперников. Бла-бла-бла. Пустые, бессмысленные слова. Питчер была более чем уверена, что ни один слог от этого мужчины не запомнится в ее голове. Не до этого ей. Вены набухали. В горле иссохла вся слюна. Фаланги пальцев озябли, а черты лица напряглись до предела. Но самое важное, ее ритм....Он витал вместе с облаками где-то там, далеко-далеко от стадиона. Мысленно обнимал умирающего мужчину за километры отсюда. Говорил, что все будет хорошо. Что наконец она победила. Это был золотой экстаз.        Розово-золотой экстаз. — ....Поэтому "Пламя Ярости" объявляется окончательным победителем! Ну же, забирайте свою награду! Она абсолютно ваша! — судья протянул Мистеру Волнату кубок. Но тот махнул рукой и аккуратно толкнул Пи перед собой, как бы намекая. Та мгновенно пришла в себя и потянула ладошки в сторону ручек кубка. Вот-вот она возьмет заслуженную победу к себе, прокричит в камеру "Ура" и утешится... — Нет! Остановите это! Они играли нечестно!        Все обернулись в сторону внезапного громкого крика. Это оказался тот самый паренек, который из неопытности перепутал раздевалки. Уже тогда Питчер подозревала его в неладном, но теперь ей стало все понятно. Огонь будто медленно начал тухнуть внутри нее, оставляя тревожный холод. Ну разумеется, ей бы не далась эта победа так просто. — С чего Вы взяли это? Все прекрасно видели матч! Зависть — ужасная черта характера, знаете ли...., — недовольно проговорил Мистер Волнат. Пусть его лицо и было суровым и каменным, но по движениям пальцев и дыханию чувствовалось, в каком стрессе он сейчас находился. Не меньше Питчер, если не больше. — Ха! Какая зависть? Я бы никогда не позавидовал ДЕВЧОНКЕ в команде! — он побежал в сторону Питчер и оттолкнул ее от кубка. Пи кое-как устояла на ногах, но золотистый шлем Слаггера, надетый на ее головку, слетел на газон. Волосы от такого толчка распустились и поддались силе ветра, медленно развеваясь. На стадионе возникла тишина. А может и нет. Но из-за резко поднявшегося давления от испуга Пи уже ничего толком не слышала. Девчушку окатила страшная волна стресса, которую она была не в силах самостоятельно удержать. Судья медленно прижал кубок обратно к себе, а на его лице читалось разочарование.        Тысячи глаз смотрели на Питчер сейчас с укором. И скорее всего каждый из свидетелей спрашивал себя сейчас: "На что я вообще потратил свое ценное время?" Чувство стыда и отвращения к себе, как тогда, два года назад... — Мммм...Ээээ...И что же делать...., — судья замешкал. Он бы не простил себя, если бы позволил такому хорошему игроку, как Питчер, остаться в тени, но в то же время по правилам Розового Золота женщинам запрещено было участвовать в игре. Он ломался между выбором пару минут в глубочайшей давящей тишине, после чего наконец придумал идеальное решение для ситуации. Его голос сильно дрожал, потому что он не был уверен в том, что делает, но ему на тот момент показалось сие лучшим решением. — ....Предлагаю ничью. Это будет первая и единственная ничья за всю историю Розового Золота! Никто не получит кубок! И обе команды сохранятся в истории, как участники этого странного случая!        С трибун стали доноситься яростные споры. Почитатели бейсбола ругались между друг другом, стоит ли вообще так поступать или стоит прогнать девку-нарушительницу с глаз долой. Но, тем не менее, команду соперников такой результат вполне устраивал. Им уже было все равно на исход, лишь бы остаться известными, лишь бы не потеряться в тени популярности врагов.        Питчер кое-как выпрямилась и пришла в себя после этих слов. Ничья? Неужели опять? Уже третья такая важная ничья в ее жизни. Напротив нее стоял парень, раскрывший ее. Между ними двумя пристроился судья, ожидая итогового решения девушки. Питчер старалась заглянуть в душу своего соперника, но не увидела ничего, кроме жажды известности. Она узнала в нем прошлую себя. Ослепленную славой, такую глупую, но в глубине души абсолютно несчастную. Ухищрения, обман, наглость и завышенное самомнение — грязное пятно на ее биографии. И теперь это будет преследовать ее до конца дней, судя по всему. — Ну что? Согласна? Так хоть не будет так обидно) — ехидно сказал парень, протягивая к ней руку. Надо всего-лишь пожать ее, чтобы все закончилось.        Нет. Ни за что. Она стояла, как сгорбленный столб. Неуверенность кипела в ней. Уродец-то пользуется моментом, ее смятением, чтобы уломать ее на, казалось бы, очевидный выбор в такой безысходной ситуации. Но Питчер не согласна. Пусть ее тело и корчится в муках от стресса, а чувство стыда не позволяет мыслить рационально, сводит голову с ума, но она ни за что не отступит назад. Только не в этой ситуации.        Она обернулась в сторону членов своей команды. Но они все будто отстранились от нее, оставив выбор исключительно на ее плечах. И тогда Пи уставилась в кубок. Внезапно, может ей всего-лишь померещилось, но из кубка медленно вылезла абсолютно кисть руки в перчатке. Рука вытянулась к ней, после чего опустилась к ней на оголенную голову. Питчер дрогнула. Какое знакомое тепло... — Питчер. Я с тобой. Помни...Я люблю тебя, Питчер. Я люблю тебя. Может, я и на грани смерти...Но часть меня все еще дышит внутри тебя. Так устроен идеальный ритм...Лучшее, что ты когда-либо для меня делала...Пит...чер..., — знакомый голос оглушил весь мир вокруг себя. Словно на свете остались только они двое...        Рука рассыпалась на множество маленьких искорок, мгновенно сдутых ветром. Питчер не была уверена, что это было, но легкие будто сами задышали ровнее, сердце забилось медленнее, а спина выпрямилась. Ничья? Какая глупость. Пи не позволила и мгновению от этой глупой мысли задержаться в ее голове. Она сражается за Слаггера. И ничто, никто не остановит ее сейчас.        Питчер медленно протянула ручонку к кубку. Она обхватила пальчиками его ручку...Выдернула из рук судьи, замахнулась и c особой силой впечатала этот изумительный, блестящий корпус прямо в лицо парню. Тот, не ожидая внезапную атаку, покосился и отключился, громко грохнувшись на газон. На кубке осталась заметная вмятина с каплями крови из носа. На лице Пи читалась искренняя ярость. Она медленно повернулась к перепуганному судье. — Ни за что. Если мне придется сражаться ради победы таким образом — пусть. Я не отступлю назад. Я не Слаггер. Но я делаю это ради него. Вот она — настоящая любовь!        Она подняла кулак в небо, показывая свою уверенность в действиях. Ее резкие наглые решения сильно взбесили остальных соперников, и они помчались на Питчер, но тут за нее начали заступаться ее сокомандники. Кулаки были не редким явлением на бейсбольных матчах, но никто и подумать не мог, что самая настоящая борьба начнется на поле Розового Золота!        Баттеры подняли свои биты и стали сражаться на них, выбивая из друга зубы и дурь. Филдеры обходились кулаками. Кто-то перекинул на прогиб врага, от чего тот неистово заорал. Другой повалил соперника на землю и покрыл того дождем из крепких кулаков. Выдирались волосы, разбивались носы и кости, выбивались глаза. Это была самая яростная битва, которую видела публика за последние несколько лет.        Питчер же стояла напротив судьи, тот напугано пятился назад, в то время как Питчер продолжала стоять на месте, пронзая его взглядом насквозь. В его голове был только один вопрос: "Какого черта?" — Что ты...Ты не видишь, что ты сотворила?! Как мне угомонить эту орду?! Они же переубивают друг друга! — взмолился тот. — ....Нет. Не перебьют. Сам посмотри — публика ликует, ей это по нраву. Ты должен гордиться собой. Ты оказался на самом горящем турнире, — Питчер уже сама не понимала, что она несет. Адреналин наполнил ей голову, опьянил ее.        Роберт начал биться с каким-то случайным филдером, но его руку страшно вывернуло. Его сустав вывихнулся от слишком интенсивной игры. Он закричал от боли, но сражаться не прекратил. Роберт уж было повалил мужика на землю, но тут ему в шею вцепился со спины какой-то из игроков соперника, начав душить битой. На спасение Роберта начали сбегаться одни игроки, а за атаку прибегали враги....В итоге все сцепились в какую-то одну общую ритмичную группу насилия, избивая друг друга. В какой-то момент это стало напомнить большую гору. Питчер побежала в тыл, стала бить своими кулачками врагов, помогая своим вырубать их. Она поднималась выше и выше, подскакивала по чужим головам, пока наконец не стала этаким "царем горы". Какой-то мужик схватил ее за ногу, желая скинуть вниз, но та тут же пнула его с особой силой и рявкнула на него.        Стоя на вырубленных бейсболистах, Пи ощущала особый прилив сил. Это было даже сильнее впечатлений от просто победы. Теперь-то она была уверена, что победила. Что это конец. Что это был правильный выбор. Ее голова была немного опущена, в ее выпученных глазах кипела кровью ярость...А левая рука победоносно подняла кубок Розового Золота вверх. После этого действия, из глубин ее легких раздался самый громкий вопль, который она только могла физически издать. И пусть камеры тычут ей прямо в лицо, подтверждая ее победу. Пусть люди с трибун сходят с ума и кричат всякую брань. Пусть судья сидит с описсанными штанами, не зная, что и сказать на подобное. Ей было плевать. Питчер принесла победу сквозь пот и слезы.        Все обошлось лишь штрафом. При осмотре всех пострадавших, оказалось, что серьезно ранен лишь Роберт и парочка бейсболистов из команды соперников. Троих сразу же госпитализировали, а Мистера Волната неплохо отругали. Но, тем не менее, он почему-то все равно оставался каким-то слишком позитивным для тренера, которого чуть не арестовали на месяц за допущение подобного "мероприятия". Он постоянно посматривал на Питчер, которая сидела на скамейке, прижав к своей груди кубок. Она ни за что его не отпустит в ближайшие пару часов.        Наконец, когда Волната выпустили, он подошел к своей команде, стараясь улыбаться максимально широко. Все сидели перебинтованными, их тела были украшены жуткими синяками и ссадинами. Но каждый радовался не меньше тренера. — Ну что же, дорогие мои...В автобус. Нам нужно навестить кое-кого, — затем он повернулся к Питчер, положив ей руку на плечо. Та дрогнула и сразу же подняла глаза на тренера. Правда, их было плохо видно, так как она снова нацепила на себя шлем Слаггера. — ...Как ты себя чувствуешь? — Все хорошо. Почему-то мне стало куда легче...Сколько нам ехать? — Около часа.        Питчер промолчала. Но теперь ей казалось, что все горести позади. И когда она будет ехать в госпиталь...Ее душа обретет покой.        Как и душа Слаггера.        Девушка неторопливо села на свое место, продолжая держать кубок. За окном стали проноситься дома, фонари, люди...Это сильно клонило ее в сон. После такого стресса организм слишком истощился.        Питчер уснула в автобусе.