Garden of Blood

Темно. Холодно. Пусто. Где я? Это ад? Это пустота? Почему я не чувствую ничего и все сразу одновременно? Что происходит? Есть ли там кто-нибудь? Кто-то слышит меня? Я умер? Шерли, где ты?

✽

Где я? Все болит… Мы живы? Мы умерли? Нет, мертвецы не чувствуют боли. Я не могу открыть глаза… Что случилось? Меня парализовало? Я спас жизнь Лиама?

✽

Шерли, ты мне нужен. Я не знаю, где я. Мне страшно, Шерли. Мне так страшно.

✽

Темно… так темно… так много бесконечной пустоты… Лиам, ты в порядке? Лиам… Лиам! При этой мысли Шерлок Холмс резко проснулся, словно кто-то рывком вытащил его из той пустоты. Его встретил приветливый солнечный свет, а затем вид незнакомой комнаты. Уильям… где… — Лиам! Шерлок тут же поднялся в сидячее положение, и внезапная жгучая боль пронзила его голову, будто кто-то ударил его хлыстом. Его это не сильно беспокоило — сейчас были дела куда важнее, чем думать о боли. Он лихорадочно закрутил головой, в хаосе собственных чувств и мыслей отчаянно ища человека, ради спасения которого рисковал жизнью. После пробуждения было тяжело двигаться из-за боли, поселившейся в его костях, но это не помешало ему окинуть комнату взглядом. Лиам, Лиам! Где ты? Ты… Он замер, как только его взгляд наконец упал на чужое тело, аккуратно уложенное на соседней кровати. На висках выступили капельки пота, сердце гулко стучало под ноющими и, несомненно, поврежденными ребрами. Он взволнованно вздохнул, глядя на открывшееся ему зрелище. Человек рядом безошибочно был тем, кого он искал. Ни у кого, кроме Уильяма не было таких мягких светлых волос, уложенных уникальным образом так, что даже среди толпы людей его можно было мгновенно узнать. Шерлок замер. При виде Уильяма Джеймса Мориарти, не испачканного в крови, но все равно безжизненного, по всему его телу пробежал холодок. Чужая голова была наклонена в противоположную от Шерлока сторону, и от этого ледяной страх заставлял его содрогаться лишь сильнее. Он не смел дышать. Он не смел пошевелиться, пока не получит хоть какие-то признаки того, что Уильям жив. Его внимание было сосредоточено на человеке, который украл сердце Шерлока и отказывался возвращать, держа его в своей крепкой, жадной хватке и не желая отпускать. И Шерлок с готовностью угодил в его ловушку. Но можно ли действительно это считать ловушкой? Шерлок вступил в эту запутанную дружбу с Уильямом, зная, что вероятность того, что профессор — Преступный Лорд, практически равна нулю, но все равно решил поискать связь. Шерлок осознавал, что все это время он мог быть пешкой для Уильяма, но за его безжалостным образом всегда скрывалась уязвимость, которая давала Шерлоку понять, что тот не думает о нем как о пешке, если пешки вообще существовали. Чудесным образом Шерлоку удалось завладеть и сердцем Уильяма. Уильям был так же безнадежно влюблен в Шерлока, как и Шерлок в него, возможно, даже сильнее. Он подвергся жестокому влиянию болезни, появление которой предвидеть не мог, но стал вынужден терпеть всю эту непостижимую боль и все кровопролития, в то же время стойко продолжая работу над своим грандиозным проектом, словно его внутренности не разрывало буквально на части. Шерлок наблюдал, как человек, которого он любит, некогда пылающий опасной страстью, теперь лежит без движения; его пламя погасло, а дух потускнел, превратившись в нечто пепельное и тихое. Уильям не может быть мертв, он… Он любит меня. Он не может умереть… И я люблю его. Пожалуйста, Лиам… После того, как показалось Шерлоку, прошла целая вечность отчаянного бездействия, он наконец заметил, как слабо вздымается и поднимается грудь и плечи Уильяма. Едва заметно, но безошибочно. Шерлок издал тяжелый вздох облегчения, на грани слез от осознания того, что он сделал это. Ему удалось сохранить жизнь и Уильяма, и свою собственную. По крайней мере, к этому моменту. Уильям, судя по всему, находился в глубокой коме, а это не могло не расстраивать. Но, по крайней мере, он был жив, и это было все, что волновало Шерлока в данный момент. Конечно, это был самый минимум, но после всего того, через что им пришлось пройти, всей душевной боли, стресса и страданий дыхание Уильяма было чудом. Осторожно, с шипением и стоном он сдернул с себя тонкие простыни и медленно перекинул затекшие, ноющие ноги через край кровати, чтобы коснуться пола этого места — места, которое он до сих пор не мог узнать. Медленно, с болью, пульсирующей во всем теле, как внутри, так и снаружи, Шерлок поднялся в стоячее положение, упершись кулаками в матрас. Он споткнулся, издав звук, похожий на вскрик и резкое шипение, от боли, когда ему пришлось перенести весь свой вес на одну ногу. Но ему удалось удержаться в вертикальном положении и, прихрамывая, преодолеть небольшое расстояние до кровати Уильяма. Как только он увидел тело вблизи, его плечи опустились. Он уже догадался, что Уильям жив, но все же увидеть его целым и невредимым было для него огромным облегчением. Подождите. Он был цел…? Шерлок окинул взглядом тело Уильяма — похоже, тот был без одежды — и отметил обилие бинтов, покрывающих его кожу, испещренную шрамами, совсем как у Шерлока. Но что действительно заставило его замереть на месте но, так это большой участок, покрытый белым гипсом и надежно перемотанный вокруг лица. Впрочем, его телу, похоже, больше ничто не угрожало. В общем, судя по всему, могло бы быть и хуже. Но одного не хватало. Этих манящих, совершенно потрясающих малиновых глаз не было видно, а вместо них Шерлок глядел лишь на кончики чужих век. Вернее, на их отсутствие. Глаза Шерлока расширились от ужаса, а дыхание сбилось, когда он заметил квадратный кусок марли, прикрывавший левый глаз Уильяма. Посередине виднелось красное пятно, которое, очевидно, пропиталось кровью. Неужели Уильям потерял глаз? Что происходит?.. Он хотел дотронуться до кожи Уильяма, чтобы осмотреть остальные его раны, в том числе и те, что были скрыты под одеялом, но его прервали. Дверь в комнату распахнулась. — Не двигайся! Шерлок обернулся, чтобы посмотреть на того, кто имел наглость так бесцеремонно ворваться сюда, где любовь всей его жизни находилась в чертовой коме. Его встретил невысокий мужчина лет пятнадцати-двадцати пяти, в руке которого, направленной прямо на Шерлока, был нож… с кусочком яблока, наколотым на острие. — Привет, — поприветствовал незнакомец, когда Шерлок замолчал. — Как самочувствие? — Шерлок был настолько ослеплен внезапным приливом раскаленного раздражения, что не обратил внимания на непривычный акцент. Он слишком сосредоточился на Уильяме. Как этот парень смеет так беспечно разговаривать с ним, будто рядом не лежит потенциально умирающий человек? Вместо того, чтобы накинуться на незнакомца, он бросил на того растерянный взгляд, а затем снова повернулся к Уильяму. Ужас поселился у него в животе при мысли о том, что он может отвести взгляд от него хотя бы на несколько минут. Кто знает, вдруг он перестанет дышать, если Шерлок отвлечется и не будет на все сто процентов сосредоточен на нем? Незнакомец не сдавался, не понимал намеков и не уходил. — …а? Игнорируете? — спросил он. — Я хочу сказать, что ваша рука сломана, поэтому не стоит так много двигаться… Он беспокоился о Шерлоке? О, нет. Ни в коем случае. Он снова повернул голову к незнакомцу. Голова запульсировала, но он проигнорировал боль. — Лиам… — все же произнес Шерлок, но тут же понял, что тот мог и не знать имени Уильяма. Хотя, возможно, и знал. Тем не менее Шерлок хотел сразу перейти к делу. — Как его состояние? — Он указал жестом. — А… — В чужом голосе слышалось сожаление, сочувствие и откровенная жалость. — Насчет этого… Я собирался предложить вам, когда вы проснетесь… — Он нервно хихикнул. — Но, видите ли, я очень люблю фрукты… — Ты вообще меня слушаешь? — крикнул Шерлок, но тут же осознав, что напрягать связки было плохой идеей. Он с трудом подавил кашель. Незнакомец растерялся, недоуменно моргая в сторону Шерлока, но взял себя в руки. — Ладно, ладно, — вздохнул он. — Сейчас все стабильно… Шерлок тяжело вздохнул и практически сдулся, почувствовав облегчение. Однако, несмотря на травмы, ему удалось устоять на ногах. Он потянулся, чтобы запустить пальцы в волосы, но натолкнулся на что-то. Опять бинты. Он хмыкнул, осознав вероятный источник головной боли. — Но… Сердце Шерлока сжалось от страха от того, что могло последовать за этим. — …его выживание полностью зависит от его воли к жизни… О, черт. О нет. Слезы жгли Шерлоку глаза и грозили вот-вот покатиться по щекам, но он не собирался проявлять слабость. Он был так растерян, напуган и подавлен — почему Уильям не может просто открыть глаза, черт побери??? Проснись, Лиам. Пожалуйста. Его дыхание сбилось, началась гипервентиляция; сердце жестоко билось о поврежденные ребра в такт всепоглощающему трепету. Шерлок сделал глубокий вдох, который не помог унять волнение. Но он решил сосредоточиться на чем-то другом. А именно: выяснить, где, черт возьми, они оказались после падения в Темзу. И сколько времени прошло. Но все по порядку. По акценту человека перед ним можно было безошибочно определить, что он родился в Соединенных Штатах. — Мы в Атлантическом океане, — сказал Шерлок. — На корабле, направляющемся в Америку, не так ли? Незнакомец так просиял, что Шерлок едва не прищурился от его ослепительного восторга. — Как вы узнали? — Судя по голосу, он пытался — и безуспешно — скрыть свое нетерпение. — Во-первых, по твоему акценту, — начал Шерлок, загибая пальцы. — А во-вторых, револьвер одинарного действия у тебя на поясе. Только американцы так выставляют его напоказ. На лице его собеседника появилась ещё более широкая улыбка. — Ого! — Шерлок мог бы поклясться, что заметил слабый розовый оттенок на его щеках. — Вы и впрямь «Великий детектив»! А, так этот парень все же знал, кто они такие. — А вообще… в романах ведь часто преувеличивают, — продолжил он, опускаясь на стул и, видимо, решив сесть на него задом наперед. Шерлок мысленно похвалил его за это. — Вот меня, например, описывали гораздо ниже ростом, чем я на самом деле! Шерлок негромко рассмеялся. — По-моему, не очень то ты похож на шерифа… Скорее на героя вестернов, разделывающегося со злодеями. Незнакомец бурно рассмеялся. — Герой, да? Не знаю. Интересно, смог бы я прожить такую благородную жизнь… — Он сделал паузу и тоскливо вздохнул. — К тому же, как в книгах, так и в реальном мире, меня уже считают мертвым. Шерлок уставился на него, не зная, что ответить. Его мысли вернулись к Уильяму, лежащему на кровати позади него, и он уже почти развернулся, чтобы снова сосредоточиться на нем, когда незнакомец снова заговорил. — Я Генри Антрим. Будем знакомы! — весело сказал он. — На родине я Уильям Г. Бонни, поэтому все зовут меня «Билли Кид». Шерлок издал усталый вздох и осторожно присел на край кровати Уильяма, стараясь не придавить ни одну часть его тела. — Черт, еще один Уильям? — Он хмыкнул. — Значит, это ты нас спас, да… — Мм. — Тогда я должен тебя поблагодарить. — Шерлок оглянулся на своего спасителя. — Спасибо, Билли. Билли только подмигнул, высунул язык изо рта и показал ему большой палец вверх. Затем, продолжая говорить, он стал рассеянно резать яблоко. — Мне пришлось с вами повозиться, знаешь! — воскликнул он, хотя его поведение, как и тон, не были серьезными. — У вас обоих не было сердцебиения! Мне пришлось реанимировать вас где-то в канализационном туннеле! Шерлок не смог скрыть внезапного румянца, который проступил на его коже, когда он почти мгновенно осознал, как это, скорее всего, происходило. Похоже, Билли уловил мысли Шерлока. — О, прости! Неужели я украл твой первый поцелуй? — поддразнил он, хихикнув. Шерлок поборол в себе чувство сожаление от того, что первым поцеловал человека, которого никогда прежде не видел, а не Уильяма. А удастся ли ему поцеловать Уильяма? Он молился, чтобы тот не продолжал упрямо все отрицать — он не был уверен, сколько ещё сможет выдержать, если Уильям начнет снова ходить вокруг их очевидной взаимности. Единственным желанием Шерлока сейчас было любить Уильяма, как он этого и заслуживал. Он хотел любить Уильяма так, чтобы этого хватало на них обоих, пока Уильям не начнет любить себя сам. И даже тогда Шерлок никогда не перестанет бесконечно любить Уильяма, обожать каждую его частичку с такой заботой и нежностью, что даже Эрос не смог бы справиться с их чистой, искренней, вечной любовью. Шерлок не дал Билли возможности поиздеваться над ним, лишь усмехнулся. Его раздраженное молчание побудило Билли продолжить разговор. — Я оказал мистеру Мориарти медицинскую помощь, но он до сих пор не пришел в сознание… так что, полагаю, придется еще за ним поухаживать. Шерлоку не слишком понравилась мысль о том, что какой-то незнакомец, которого он знал всего десять минут, будет заботиться об Уильяме, но он попытался убедить себя, что этот человек так великодушно спас их жизни и даже пошел на то, чтобы реанимировать их сердца в гребаном канализационном туннеле, так что, наверное, этот человек заслуживает доверия. Шерлок сглотнул и перевел страдальческий взгляд на Уильяма. — Ты не знаешь… — Его голос прервался, и ему потребовалась секунда, чтобы подобрать нужные слова. — Ты не знаешь, были ли какие-нибудь внутренние повреждения…? Билли хмыкнул в раздумье. — У тебя или у него? — У Лиама. — А-а. — Билли кивнул. — Тогда да. Это просто чудо, что он еще жив. Наши врачи задаются вопросом, как он до сих пор дышит. Шерлок прикусил губу и сглотнул, сдерживая желчь, которая грозила прорваться через пищевод прямо на деревянный пол под ним. Шерлок гадал, успел ли он вовремя признаться или хирургам пришлось удалить цветы. При мысли о том, что растения пришлось удалить хирургическим путем, по его телу прошла дрожь, потому что это означало бы… Это означало бы, что Уильям утратит способность любить кого бы то ни было. И, возможно, вообще потеряет все воспоминания о Шерлоке. Черт. — А… можно поподробнее…? — спросил Шерлок, хотя и не без некоторой доли нерешительности. Билли приложил пальцы к подбородку. — Ну, судя по всему, его внутренности были покрыты открытыми ранами. Некоторые глубокие, некоторые не очень. Все они в тот или иной момент кровоточили, пока его оперировали. Больше всего пострадали легкие. Врачей озадачило то, что, похоже, там что-то росло… что бы это ни было, от него ничего не осталось. Кроме порезов, конечно, — пояснил Билли, звучавший в равной степени восхищенно и обеспокоенно. Все они не имели ни малейшего представления о том, как Уильям перенес такую ужасную боль, но Шерлок прекрасно понимал, через что ему пришлось пройти и как глобально не правы они были в своем восхищении. Впрочем, он знал, что все это было невинным любопытством. Однако это не мешало Шерлоку проявлять заботу. — Он может потерять способность говорить, — предупредил Билли. — Наряду с легкими у него повреждено и горло. Это так странно. Как будто он проглотил битое стекло или что-то типо того. Может, колючки или шипы. Шерлок вздрогнул при упоминании о шипах. Он пожевал внутреннюю сторону щеки, обдумывая, как объяснить все Билли. Просто вывалить всю подноготную и позволить этому американцу пережить весь внезапный, непрошеный выброс травм Шерлока? Боже, он действительно хотел так и сделать. Однако раскрывать секреты Уильяма он не мог. То, что Уильям болел Ханахаки, было его личным делом, и он сам должен был решить, делиться этим с Билли или нет. Так что до тех пор, пока Уильям не очнется, Билли и врачи будут пребывать в недоумении, как Уильям умудрился так безжалостно изрезать себе внутренности. С другой стороны, Шерлок хотя бы успел признаться, чтобы цветы успели рассыпаться до того, как хирурги прикоснутся к ним. — Можно ли сохранить его голос…? — спросил Шерлок, не уверенный, что хочет услышать ответ. Билли пожал плечами. — Хирурги сделали все, что могли. Голос может быть в порядке, а может и нет. Полагаю, все зависит от ситуации. Шерлок недовольно хмыкнул. — Верно. То есть… — Он провел ладонями по лицу, после чего сцепил пальцы и опустил руки вниз. — Его выживание полностью зависит от его желания жить, да… Надеюсь, я убедил его жить. Я сделал все, что мог. Билли поднял брови. — Все, что мог? Шерлок не хотел говорить об этом прямо сейчас. С тяжелым, напряженным вздохом, стараясь не потерять самообладание, он сменил тему. — Билли, чего ты хочешь? Лицо Билли снова озарилось ликующей улыбкой, полной детского удивления. — О, я рад, что ты спросил! В общем, работа на американское правительство была не самой плохой работой, которую он мог бы получить. Она приносила прибыль, а деньги он мог потратить, чтобы заботиться об Уильяме. Здоровье и безопасность Уильяма — вот что было важно для Шерлока. Он прыгнул с моста, чтобы спасти Уильяму жизнь и убедить его жить. Даже при вероятности выжить в пятьдесят процентов Шерлок прыгнул. И Шерлок прыгнул бы снова. Он бы прыгнул столько раз, сколько потребовалось, чтобы Уильям остался жив и невредим. Он сделает так, чтобы Уильям очнулся от комы. Это было его обещание Лиаму.

~ • ~

Где я? Как давно я здесь? Я застрял в Лимбо? Что это, черт возьми, такое…? Уильям Джеймс Мориарти был не мертв, но и не совсем жив. Погодите, а был ли он жив? Он не чувствовал себя живым. Все, что он видел, — это чернота… нет, это не было даже чернотой. Это было просто… туманное, расплывчатое ничто. Пустота. Он не чувствовал, на чем лежит его тело, и не слышал никаких звуков, которые могли бы подсказать, где он оказался. Очевидно, он не был полностью мертв. Уильям, будучи очень религиозным человеком, прежде всего верил в прошлые и будущие жизни, но при этом допускал и возможность загробной жизни. Но ведь это не может быть загробной жизнью? Он был мертв? Как он мог думать, если был мертв? Шерлок… Ты жив? Почему я до сих пор жив? Его парализовало, смутно осознавал он. В этом туманном состоянии, похожем на сон, он мало что мог почувствовать. Даже его мысли были сведены к кусочным фразам. Он не мог вспомнить ничего, кроме имени Шерлока и обрывков событий, из-за которых он оказался в таком состоянии. Он помнил, как упал в Темзу. Он помнил, как в груди у него стало легче, а боль в пищеводе утихала, пока он летел вниз сквозь неумолимый ветер. За те жалкие минуты, что потребовались ему, чтобы добраться до воды, он надеялся, что семья сможет его простить. Он надеялся, что Шерлок сможет его простить. Но Шерлок прыгнул вслед за Уильямом, к его сожалению и ужасу. Уильям не чувствовал боли. Только тепло. А теперь он не чувствовал вообще ничего. Он не помнил, что сказал ему Шерлок на том мосту. Не помнил он и того, что осмелился произнести сам. Погодите, нет. Кое-что он помнил. Последнее, что сказал ему Шерлок, прежде чем мир вокруг него померк. — Давай выживем вместе. Будем жить дальше, ты и я… Подождите. Это было последнее, что он сказал…? Сознание Уильяма снова угасло, и он остался гадать, какими были последние слова Шерлока.

~ • ~

— Кто для тебя Уильям? — Спросил Билли совершенно случайно. Они устроились за столиком в углу уютной и неприметной кофейни, чтобы сделать небольшой перерыв во время одного из заданий на работе в правительстве Соединенных Штатов. Прошло уже около трёх недель, с тех пор как Шерлок с Уильямом начали жить в Америке. Но Уильям всё ещё не приходил в себя. Шерлок бросался на тяжелую работу, лишь бы хоть ненадолго отвлечься. Ему было невыносимо думать о худшем сценарии, и, как бы он ни старался, когда не напрягался, выполняя сложнейшую задачу, перед глазами стоял лишь образ безжизненного тела Уильяма в этой проклятой постели. Поначалу Шерлок попросил Билли позаботиться об Уильяме, но после первых нескольких дней он уже не мог просто безучастно сидеть и позволять другим людям делать работу. Шерлок должен был сам заботиться об Уильяме. Он должен был быть рядом с ним настолько, насколько это возможно, поддерживать его своей нежностью и любовью, на случай если Уильям сможет чувствовать или даже слышать, находясь в коме. Задача Шерлока заключалась в том, чтобы мягко вернуть Уильяма к себе, к реальности. К своему возлюбленному. По крайней мере, Шерлок заставил себя поверить, что он и есть возлюбленный Уильяма. Но ведь Ханахаки не может ошибаться, верно? Зачем Уильяму лгать, что он любит Шерлока? Его мозг превращался в беспорядочный клубок мыслей, когда он задумывался о смысле их последней «встречи» в Англии. Линии расплывались и превращались в неразборчивую чепуху, и Шерлок решил просто подождать, когда Уильям проснется, чтобы поговорить с ним об этом. Однако он не мог отрицать, что каждую ночь перед сном навязчиво воспроизводил в голове эти четыре слова, как мучительную заезженную пластинку. — Я люблю тебя, Шерли. Билли не знал, насколько глубока их с Уильямом связь. Однако, задавая тот вопрос, Билли определенно подозревал, что Шерлок, возможно, был ближе к Уильяму, чем предполагалось, и питает к нему какие-то более чем платонические чувства. Шерлок отпил кофе и прочистил горло. — Он мой друг. Билли недоверчиво поднял бровь. — Просто друг? — Очень близкий друг, — уточнил Шерлок. Билли разразился смехом. — Ты говоришь о нем без умолку, мистер хвостик. Клянусь, я знаю о нем больше, чем о тебе. Возможно, ты и сам знаешь о нем больше, чем о себе. Шерлок сглотнул, чувствуя, как по щекам ползет жар, переходящий в нестерпимый румянец, и не успел его остановить. Билли, не упуская ни секунды, торжествующе улыбнулся, словно ребенок, успешно укравший банку с печеньем с верхней полки. Ухмылка была пропитана озорством, что вызвало у Шерлока ехидную усмешку. Он уставился на коричневую жидкость в своей кружке и рассеянно покрутил ее в руках, пытаясь скрыть свое смущение от собеседника. — Возможно, ты прав, — согласился Шерлок. — В том, что я знаю его больше, чем себя. — Для всемирно известного детектива, который провел большую часть своего времени, изучая Преступного Лорда, это вполне логично, — сказал Билли. Шерлок фыркнул. — Всемирно известного? — спросил он. — Не думаю, что это так. Может, известного в Британии. — Не-е-ет! — воскликнул Билли. — Книги очень популярны во многих странах! Вы с Уильямом, безусловно, заинтересовали читателей по всему миру! Шерлок задумчиво выдохнул. — Джон действительно стал довольно известным автором. — Ага! — Билли отхлебнул чай. — Вернемся к моему вопросу: так кто для тебя Уильям? Шерлок выпустил через нос напряженный вздох. — Он… особенный. Настала очередь Билли фыркнуть. — Особенный, ага. Это и так очевидно. Шерлок постучал пальцами по грубому деревянному столу. Он не был уверен, насколько хорошо воспринимается гомосексуальность в других странах, и, конечно, не собирался бездумно проверять, идя на риск, которого можно было легко избежать. Чтобы продолжать любить, он оказался вынужден скрывать, кому был так безумно предан. Он надеялся, что план Уильяма помог искоренить и предрассудки связанные с дискриминацией людей другой сексуальной ориентации в Британии. Шерлок беспокоился о своем брате и о том, насколько рискованно было продолжать романтические отношения с Альбертом. Он никогда бы не признался в этом, но Майкрофт был ему очень дорог, и он беспокоился о его благополучии чаще, чем ему хотелось бы. Было интересно, как поживает его старший брат. Справляется ли он с тяжестью горя после «смерти» Шерлока? — Мистер хвостик? — Билли щелкнул пальцами перед лицом Шерлока, выводя его из тягостной задумчивости. Шерлок даже не заметил, что выпал из диалога, пока Билли не заговорил. Он вздрогнул и перевел взгляд на собеседника. — Ты в порядке? Ты будто отключился. И, кажется, не из-за самых приятных мыслей. Шерлок снова вздохнул. — Я просто задумался о своем брате. Билли сочувствующе хмыкнул и едва заметно кивнул. — А-а, да. Я уже говорил, если ты хочешь выжить здесь, то тебе придется забыть об их чувствах. — Это не мешает мне волноваться о них, — возразил Шерлок. — Он… Я не могу сказать, о чем он думает большую часть времени. Я имею в виду, сложно понять, заботится ли он обо мне? Оплакивал ли он меня? Как это все повлияло на него, если повлияло вообще? Шерлок был на взводе и практически чувствовал, как его мозг вскипает из-за этой внезапной лихорадочной волны. Билли решительно положил руку ему на плечо, чтобы успокоить. Он легонько сжал пальцы, возвращая Шерлока на землю. — Эй, мистер хвостик, — сказал Билли, его тон был строгим, но в то же время терпеливым. — Дыши, ладно? Он твой брат. Я уверен, что он скорбит по тебе. Скорее всего больше, чем кто-либо другой. Шерлок вскинул брови. — Этот тупой придурок не проявлял ко мне никакой заботы, когда я еще был там. — Он предпочел опустить тот факт, что Шерлок обычно сам начинал споры, а Майкрофт просто подыгрывал ему, потому что это было бесплатным развлечением. Возможно, он проецировал свою вину на Майкрофта, потому что в его желудке, как кислота, поселилось это чувство вины. Билли выдержал паузу, затем еще раз сжал плечо Шерлока, после чего убрал пальцы. Он сложил руки на столе и переместился в своем кресле. — Я уверен, что он беспокоится о тебе. Мне кажется, ты слишком много волнуешься, мистер хвостик. Шерлок недоверчиво посмотрел на него. — Это из-за Лиама? Билли выдохнул, слегка кусая губу — верный признак того, что он попался. Он отвлекся от своего напитка, переводя взгляд на свои ногти. — Да, — ответил он. — Ты всегда с ним, когда не на работе. Ты почти не позволяешь медсестрам прикасаться к нему. Даже мне, если уж на то пошло. Хотя я очень осторожен, ты же знаешь. — Он посмотрел на Шерлока, в его взгляде появилась серьезность. — Не то чтобы я тебя за это осуждал. Я понимаю. Но я просто… не знаю. — Он пожал плечами, его щеки покраснели. — Мне было интересно, что за отношения вас с ним связывают, вот и все. Шерлок едва не вздрогнул при слове «отношения», но сумел сдержаться, когда по телу пробежало трепетное чувство. Он знал, что отношения можно трактовать по-разному, но в его памяти все еще были свежими события трехнедельной давности, потому он сразу придал словам романтический подтекст. — …это сложно, — ответил Шерлок. — Ты, может, не поймёшь. — Попробуй. Шерлок улыбнулся. — Поверь мне, Билли. Он… о, Боже, он просто… наша дружба очень… особенная. Это как… что-то личное, что-то только для нас. Никто другой никогда не сможет понять этого. Он… — Его улыбка стала еще шире, а губы окрасила лишь искренняя, нежная любовь. — Он такой невероятный, Билли. Он такой бескорыстный и заботливый. Все, чего он хочет — это помогать людям, даже если ему приходится ставить на кон свою собственную жизнь… Общественность видит в нем злого, неисправимого дьявола, но это очень грубое описание. В глубине души он просто прекрасный, сострадательный человек. Но потом… — Он закрыл глаза и покачал головой, не давая себе возможности говорить дальше. Он нахмурился и схватился за ручку своей кружки. Билли все это время внимательно слушал, прижав локоть к столу и подперев голову ладонью. Ни разу он не выглядел скучающим или незаинтересованным; он позволял Шерлоку откровенно рассказывать о человеке, ради спасения которого он спрыгнул с моста. Шерлок логически понимал, что Билли знает, кем был Уильям для Шерлока — Шерлок не особенно старался это скрывать. Однако признаться в своей привязанности было не так-то просто, когда слушателем был почти незнакомец, а не человек, с которым он провел бесчисленные месяцы, создавая неразрывную дружбу. Однако что-то в общей ауре Билли подсказывало ему, что он может доверить ему эту личную информацию. — Похоже, он чудесный человек, — сказал Билли, его тон был неожиданно искренним, лишенным привычной дразнящей нотки. — С нетерпением жду нашей с ним встречи. Шерлок издал грустный смешок. — Если он когда-нибудь очнется. — Не говори так, — запротестовал Билли. — Он очнется. Ты ведь веришь, что он сильный? Шерлок кивнул. — Верю. Я знаю, что он сильный. Он самый сильный человек, которого я когда-либо встречал. — Его пальцы вернулись к непрерывному беспокойному постукиванию по столу. Билли не предпринял ни одной попытки, чтобы остановить его. — Ты очень хорошо заботишься о нем. Если он относится к тебе так же, как и ты к нему… то он обязательно вернётся к тебе. Просто дай ему время. — Рука Билли вернулась, на этот раз нежно сжав предплечье Шерлока. — Он очнется. Шерлок вздохнул и откинулся в кресле. Затем он нерешительно посмотрел на Билли. Тот лишь попытался утешительно улыбнуться. — Что я буду делать, если он не вернется? — Он вернётся. — Но что, если… — А-а-а! Шшш! — Билли грубо поднял палец, чтобы заткнуть Шерлока. Тот лишь недовольно скривил губы. — Никаких негативных мыслей и разговоров, хорошо? Ты нужен ему сейчас как никогда. Ему нужно, чтобы ты поверил, что он очнется. В груди Шерлока забурлил нечестивый коктейль из тошноты и трепетного чувства любви, словно миллион бабочек запорхали внутри него, и он понял, что Билли прав. Уильям не мог допустить, чтобы у Шерлока сейчас была хоть капля сомнения. Даже если Уильям, лежащий на этой кровати такой разбитый и безжизненный, будет все сильнее убивать Шерлока с каждой минутой, что он проводил в постели, ему нужно верить, что он вернется к реальности. Губы Шерлока задрожали, когда он попытался сформулировать связный ответ. Резкий, дрожащий вдох прорвался сквозь него, но Билли не рассмеялся. Он не стал высмеивать Шерлока за его эмоциональность. — Я не могу его потерять, — в конце концов прошептал Шерлок, и его голос превратился в жалкую мольбу. — Я не могу… — Не потеряешь. Не падай духом, Шерлок. Трудно было держать собственную голову поднятой, когда голова Уильяма вечно лежала опущенная на подушке. Но Шерлок выдавил из себя дрожащую улыбку и благодарно кивнул. — Спасибо, Билли. Билли улыбнулся — и, судя по всему, ему это далось гораздо легче — и пару раз похлопал Шерлока по руке, после чего отпустил его и вздохнул. — Нам, наверное, стоит заканчивать с трапезой и возвращаться к работе, — сказал Билли. — Не может же и правительство Соединенных Штатов преследовать нас, верно? — пошутил он, подмигнув. Шерлок весело усмехнулся. — Я уже однажды скрывался от правительства и дважды сидел в тюрьме. Можно сказать, что я и сам немного преступник. Билли фыркнул. — Я бы не хотел проверять, насколько хороший из меня выйдет беглец. — Он отпил чай. — Хотя иногда я сомневаюсь в их компетентности. Шерлок фыркнул. — Справедливо. Билли хмыкнул. — Я знаю. Ооо! Может, заказать фруктов в дорогу…? — Не думаю, что в кофейне можно заказать просто фрукты… С губ Билли сорвался обиженный выдох. — Это смешно! Шерлок закатил глаза. — Фруктовые киоски существуют не просто так. Готов поспорить, что свежие фрукты гораздо вкуснее. Билли щелкнул пальцами и усмехнулся. — Точно! Ты такой умный, мистер хвостик. — Хм, — с иронией в голосе усмехнулся Шерлок. — Я в курсе. Шерлоку предоставили шанс отвлечься. И он с благодарностью им воспользовался, зная, что вечером его снова закрутит в водовороте отчаяния. Уильям вернется к нему. Я люблю тебя, Лиам. Пожалуйста, не оставляй меня.

~ • ~

Так холодно. Не знаю, смогу ли я. Шерлок, мне очень жаль. Я не знаю, смогу ли жить дальше. Вокруг так холодно. Все замерло. Не могу пошевелиться. Не могу открыть глаза. Не знаю, где я. Ты бросил меня, Шерли? Я бы понял, поступи ты так. Я не достоин твоей любви. Я недостоин твоего времени. Я не достоин тебя. Не знаю, стоит ли… Далекие, смутные, кусочные мысли Уильяма оборвались, когда он услышал что-то, что не было призрачным звуком его собственного жалкого внутреннего голоса. Он не был уверен, как долго он пробыл в отключке. Могли пройти недели, он бы этого не узнал; в этой бесконечной пустоте бессознательного состояния не было ощущения времени. Но вот его уши уловили слабый звук знакомого голоса. — Лиам… Шерлок! Значит, Шерлок не покинул его. Или, может быть, покинул, а это просто галлюцинации, потому что он сильно влюблен в этого человека, и его мозг пытается убедить себя, что Шерлок остался рядом с ним несмотря на отвратительный, безграничный список грехов Уильяма. — Лиам, я не знаю, слышишь ли ты меня, но я продолжу с тобой говорить, на всякий случай. — Шерлок говорил так, словно был на грани того, чтобы разразиться истерическими слезами. Постойте, неужели Шерлок все это время разговаривал с ним? Похоже, Уильям был в недостаточно стабильном состоянии, чтобы услышать его. Он вдруг почувствовал, что его гложет чувство вины, а это было совсем не то, что он хотел бы сейчас чувствовать. Особенно когда у него не было возможности извиниться. — Прошел месяц и восемь дней с тех пор, как мы оказались в Америке, — объяснил Шерлок. — Билли говорит, что твое состояние стабильно, но улучшений нет. Хотя, уже хорошо, что и ухудшений тоже. — В пустоте раздался прерывистый смешок. Кто такой Билли? Они были в Америке? Как они вообще там оказались? — Сегодня мне много заплатили, — продолжал Шерлок, несмотря на то что Уильям не реагировал. — Я собираюсь отложить эти деньги, чтобы купить тебе что-нибудь, когда ты проснешься. Что думаешь? — Это был бесполезный вопрос. Уильям не мог ответить. Шерлок продолжал, звуча все более отчаявшись, словно часть его искренне верила, что Уильям чудесным образом очнется и ответит на вопрос. — Да… звучит неплохо. И еще, в последнее время я читаю книгу, которая, думаю, тебе понравится. Это переделка «Венецианского купца». Уверен, ты знаете эту пьесу, верно? Ты ведь большой поклонник Шекспира. Шерлок рассмеялся, на этот раз более искренне, и Уильяму очень захотелось рассмеяться вместе с ним. Смех Шерлока был ангельской мелодией, которую не смогла бы повторить ни одна баллада, и Уильяму захотелось заплакать. Он знал, что его тело по прежнему неподвижно лежит на кровати, и Шерлок никогда не узнает, что он испытывает на самом деле. — Как бы то ни было… — Шерлок вздохнул. — Я написал кое-что для тебя. Песню. Билли купил мне новую скрипку. Уильям был искренне ошеломлен тем, что ему так долго удавалось оставаться в этом едва осознанном состоянии. Он чувствовал, что его контроль над разумом ослабевает, но старался продержаться хотя бы ещё немного. Еще немного… — Даже если ты не сможешь это услышать, я продолжу играть для тебя. Первая нота разнеслась по бесплодным просторам, и Уильям позволил себе расслабиться под нежную гармонию изящной мелодии Шерлока; каждая нота задевала его замершие вены и вновь зажигала их, хотя бы на мимолетный миг. Возможно, Уильям никогда не сможет набраться сил, чтобы снова проснуться, но пока он мог позволить себе поверить, что музыки Шерлока достаточно, чтобы вновь наполнить его нутро жизнью. К концу мелодии сознание Уильяма мерцало, угасая. Каждый звук ощущался слабее предыдущего, но вот голос Шерлока вернулся, и он изо всех сил напрягся, чтобы услышать хоть малую толику его слов. — Лиам… — Он сделал паузу, и Уильяму захотелось отчаянно закричать: нет, нет, не умолкай, не… — Лиам, пожалуйста, помни, что я… Уильям больше не мог держаться. Следующие слова Шерлока затихли. Уильям не был уверен, что когда-нибудь снова проснется.

~ • ~

Подойдя к кровати с рулоном марлевых повязок в руках, Шерлок подумал, не бессмысленны ли призывы Билли не опускать голову. Состояние Уильяма оставалось таким же стабильным вот уже два месяца, и хотя Шерлок изо всех сил старался не терять надежды, ежедневное пребывание Уильяма в таком безысходном состоянии не могло не заставить дать трещину его позитивному настрою, который он пытался сохранить. Он навис над Уильямом и изучал его. Никаких изменений. Ни одна из его конечностей не изменила положение с тех пор, как Шерлок оставил его в прошлый раз. Он уже некоторое время менял повязки Уильяма, потребовав, чтобы медсестры показали ему, как правильно это делать, и хотя они, казалось, не хотели этим заниматься, в конце концов сдались и научили Шерлока перебинтовать грудь, шею, руки и глаза. Они пришли к компромиссу, решив что сами будут мыть Уильяма, а смену повязок доверили Шерлоку. Даже когда его мыли, Шерлок постоянно задерживался снаружи в ожидании. Кто мог винить его за такую заботу? Бинты на шее больше не требовалось менять. Раны на ней полностью затянулись, и теперь от них остались лишь светлые шрамы. Однако остальные повязки по-прежнему было необходимо менять каждые несколько дней, и Шерлок настаивал, что только он должен выполнять эту работу. Он не мог рисковать тем, чтобы кто-то причинил боль его возлюбленному. Вздохнув, он положил рулон на простыни рядом с ногами Уильяма, а затем осторожно просунул руки под его голову, аккуратно приподнимая ее настолько, чтобы снять гипс, который сейчас был закреплен вокруг нее. Его пальцы перебирали мягкие, безупречные светлые пряди волос, когда он снимал повязки, и руки его дрожали, как это обычно у него случалось во время процесса. Тот, кто когда-то был неудержимым, яростным пламенем, сжигающим лондонскую знать, теперь лежал драгоценным телом в больничной палате, не реагируя на происходящее уже два месяца и сохраняя спокойствие, от которого Шерлока тошнило. Он был готов на все, лишь бы снова увидеть эти поразительные рубины, заставляющие его сердце гореть любовью, о которой он и не подозревал, пока впервые не увидел Уильяма на борту Ноатика. Сняв старые повязки, он позволил Уильяму откинуть голову на подушку, а затем скомкал ткань и бросил в ближайшую урну. Некоторое время он просто наблюдал за Уильямом. Наблюдал за тем, как вздымается и опускается его грудь — единственный признак того, что он еще жив. Дрожащей рукой он потянулся к светлым волосам и резко вдохнул при виде открывшегося ему зрелища. Шрам Уильяма стал для него вполне привычным, но это не мешало ему мрачно смотреть на него каждый раз, когда он задерживал взгляд на ране. Уильям по-прежнему оставался самым потрясающим человеком, которого Шерлок когда-либо встречал. Был у него шрам или нет, Уильям Джеймс Мориарти оставался чертовски великолепным, и Шерлок порой не верил, что достоин любви такого человека, как Уильям. Он быстро взял чистые бинты и начал заматывать глаз, сохраняя его в сухости и безопасности. По словам Билли, Уильям не потерял глаз полностью, но яркий красный цвет потускнел и превратился в тускло-серый. Впрочем, Шерлоку было все равно, какого цвета глаза у Уильяма. Они были очаровательны независимо от оттенка. Закончив обматывать, Шерлок уложил голову Уильяма в удобное положение, а затем перешел к его рукам. Каждый раз, повторяя эту процедуру, он позволял бесполезной надежде пронестись в голове: а что, если Уильям сейчас проснется? Многие считали, что прикосновение близкого человека может помочь пациенту, находящемуся в коме, очнуться, так что, может быть…? Но нет. Каждый раз, когда Шерлок заканчивал, его ждал один и тот же результат: восстановленный Уильям, чистый и свежезабинтованный, но все так же погруженный в беспробудную дрему. Шерлок опустился на табурет, ставший ему уже привычным за последние два месяца, и все его тело охватила страшная дрожь. Его взгляд, устремленный на Уильяма, был полон мрачной безнадежности. Он осмелился сделать дрожащий вдох, чувствуя, что крадет у Уильяма воздух, которого тот заслуживал и в котором нуждался больше. — Прошло… два месяца, — начал Шерлок, и его голос дрогнул сильнее обычного. Сегодня ему действительно было трудно говорить. Он рассеянно рассматривал ногти, морщась, когда случайно царапал кожу. — Два месяца прошло с тех пор, как мы приехали в Америку. Два месяца с тех пор, как тебя нет рядом… — Он моргнул, отгоняя неожиданную горячую влагу, застилавшую глаза. Он вытер слезы тыльной стороной запястья, прежде чем они успели пролиться. — Мне нечего сказать сегодня, — признался Шерлок, как никогда подавленный. — Я не могу перестать беспокоиться о тебе, Лиам. Я так чертовски скучаю по тебе. Ты здесь… я вижу тебя… так почему же ты кажешься таким далеким…? — Он захрипел, подавляя рыдания, которые требовали выхода из его пересохшего горла. — Пожалуйста, вернись ко мне, Лиам… вернись… Я не могу… не могу без тебя. — Его голос превратился в нечто жалкое и совершенно разбитое. Крошечный, скудный шепот, который молил о прощении, умолял дать хоть какой-то знак, что любовь всей его жизни скоро проснется… молил Вселенную, чтобы он смог поговорить с Уильямом в последний раз. Услышать его прекрасный голос, разливающийся спокойствием по груди так, как ни один другой голос не мог. Шерлок разрывался под тяжестью душевной боли. Он не знал, сколько еще сможет прожить без Уильяма рядом с ним. — Я знаю, что тебе… больно… — Шерлок прерывался. — Я изо всех сил стараюсь заботиться о тебе… Я не могу… Когда ты вернешься ко мне, Уильям? — По его щеке скатилась слеза. Он позволил ей свободно упасть. Он позволил ей прочертить мучительную дорожку по его плоти. — Ты мне нужен… — Шерлок почувствовал, как надвигается ураган слез, и решил не бороться с ним. Он не позволял себе часто плакать, но сейчас ему нужно было выпустить это наружу. Возможно, это поможет ему хоть немного успокоиться. Сцепив руки, он осторожно положил их на кровать рядом с Уильямом; опустил на них голову, и истерические рыдания захлестнули его тело. Они были отвратительными, мокрыми и злобными, и он задыхался от каждого прорвавшегося сквозь горло крика. Агония раздирала каждый дюйм его внутренностей, с отчаянием пронзая органы и заставляя истекать кровью в жалкой реке мучений. Он задыхался, когда ужасные крики душили его и перекрывали горло, но он не имел права испытывать боль из-за слез. Уильям терпел месяцы удушения, пока его горло было переполнено лепестками и шипами, что было в разы больнее. — Уильям… — всхлипывал он. — Уильям… вернись ко мне… очнись… Уильям не проснулся.

✽

Нет, Шерли, не плачь. Не плачь… Я здесь, Шерли. Я слышу. Я здесь. Пожалуйста, не плачь… Пожалуйста, перестань… Ты ведь меня не слышишь? Нет, потому что я не проснулся. Я не могу кричать. Я не могу сказать тебе, как сильно я тебя люблю. Пожалуйста, не отчаивайся. Я вернусь к тебе. Я вернусь, когда у меня появятся силы. Пожалуйста, не плачь. Мне не нравится, когда ты плачешь. Я люблю тебя, Шерли… Пожалуйста, услышь меня… Пожалуйста…

✽

Пожалуйста, вернись ко мне, Лиам. Ты стал частью моей души. Ты нужен своей семье. Ты нужен мне. Пожалуйста, вернись ко мне, Уильям.

✽

Я вернусь к тебе, Шерли. Обещаю. Но сейчас я не могу… Я слишком слаб… Не могу двигаться. Не могу говорить. Не плачь. Не плачь. Ты можешь улыбнуться для меня, Шерли? Не плачь…

✽

Я люблю тебя, Лиам…

✽

Я люблю тебя, Шерли…

✽

Но ты так далеко…

✽

Но я так далеко…

✽

Пожалуйста, живи ради меня.

✽

Я буду жить ради тебя. Обещаю.

✽

Шерлок не знал, сколько времени он пролежал у постели Уильяма, безудержно рыдая, пока у него больше не осталось слез, которые он мог лить на чистую простынь. Может быть, достаточно его слез, чтобы они просочились в покрытую шрамами кожу Уильяма и исцелили все его раны и переживания. Шерлок был измотан после такого количества рыданий. Он пытался отстраниться от Уильяма, правда, пытался. Но в конце концов его веки отяжелели, а ноги словно вросли в пол. Он позволил себе погрузиться во временную дрему, наполненную бездонным течением времени. Все было в порядке, Уильям все еще был без сознания, и никто не был уверен, что он когда-нибудь снова увидит солнце. Но пока Шерлок мог спать рядом с ним и представлять, что Уильям проснется вместе с ним утром. Уильям Джеймс Мориарти… не заставляй меня больше ждать… пожалуйста…

~ • ~

Прошло еще две недели. Ничего не менялось. Уильям не подавал признаков пробуждения. Изо дня в день повторялась одна и та же изнурительная рутина, и Шерлок чувствовал лишь пустоту, поглощающую его изнутри с каждым новым действием. Он выполнял задания правительства, но к моменту возвращения в больницу не имел ни малейшего представления о том, что же он на самом деле сделал. Он не мог вспомнить ни одного события за весь день. Единственное, что он хранил во дворце своего разума, — это состояние Уильяма Джеймса Мориарти. Человека, который заставил его поверить в любовь. Даже разговоры с Билли превратились в какое-то монотонное ежедневное повторение. Билли изо всех сил старался поддержать Шерлока, отвлекая его эксцентричными и живыми разговорами, и хотя иногда эти попытки увенчивались успехом, в большинстве случаев Шерлок просто делал забавное лицо и вел себя так, словно не находился в состоянии постоянного жалкого, мучительного упадка сил. Иногда, однако, он был слишком истощен, чтобы даже притворяться, будто все в порядке. — Не теряй оптимизма, мистер хвостик. Его травмы были очень серьезными, ему просто нужно время. — Трудно сохранять позитивный настрой, когда каждый раз, когда я его навещаю, вижу лишь безжизненное тело. — …Смотри, разве не красивое здание? Такая потрясающая архитектура! Так обычно и происходило это общение. Билли менял тему разговора и не скрывал, что чувствует себя неловко из-за безысходности Шерлока. Шерлок лишь чувствовал себя немного виноватым каждый раз, когда это случалось. Каждый день перед тем, как он уходил выполнять свои обязанности, заходил к Уильяму на несколько минут, чтобы немного побыть рядом до возвращения поздним вечером. Билли всегда позволял ему делать это одному, и Шерлок был безмерно благодарен ему за осознание необходимости оставаться ему один на один с Уильямом. Прошло еще две недели. Прошло три месяца с тех пор, как Уильям покинул его. Шерлок занял свое место на табурете рядом с Уильямом. — Привет, Лиам, — сказал он мягко, нежно. Слова, сочащиеся мольбой, предназначенные только для двоих влюбленных. — Я знаю, что обычно говорю тебе, сколько времени прошло только вечером, но… сегодня у меня есть немного времени. Прошло три месяца и несколько дней. Честно говоря, я начинаю сбиваться со счета. Но сегодня будет еще одно важное дело, за которое мне неплохо заплатят. Я смогу потом побаловать тебя чем-нибудь дорогим, правда? — Шерлок невесело усмехнулся, в его голосе слышалось уныние. Он вздохнул, в его глазах появилась влага; взгляд остановился на руке Уильяма, неподвижной и испещренной светлыми шрамами на костяшках пальцев. С трепетом вдохнув, он осторожно приблизился на небольшое расстояние, чтобы нежно взять руку своего возлюбленного; легкое и нежное прикосновение, пронизанное его вечной любовью, которой, как он молился, будет достаточно, чтобы однажды Уильям вернулся к нему. Он поднес прекрасную, изящную руку Уильяма к губам. Руку, на которой пролилось столько крови и которая с детства была пропитана багровым оттенком, Шерлок держал крепко и не желал отпускать. Он держал бы руки Уильяма, невзирая на грехи, которые тот совершил, чтобы запятнать свои ладони таким глубоким красным оттенком, потому что, глядя на запястья Уильяма, Шерлок не видел красного. Он видел лишь еще одну прекрасную часть Уильяма, которую можно было бесстрашно обнять и полюбить, показав ему, что он достоин любви, которой так отчаянно пытался избежать из-за ненависти к себе. Шерлок поцеловал шрам. Он целовал участок кожи, обнаженный в изящной руке, которая была гораздо сильнее, чем можно было предположить по ее обманчивому виду. Это был человек, который рисковал своей жизнью, чтобы в целой стране воцарило равенство. Он перенес столько невыносимых и совершенно непостижимых пыток во имя того, чтобы мир стал лучше. Шерлок очень любил его. Степень, до которой доходила его любовь, почти ранила. Его любовь была бесконечной и вневременной, он любил бы Уильяма в любом мире. В любом перерождении. Он верил, что они найдут друг друга в любой другой вселенной. Они были созданы друг для друга. — Я люблю тебя, Лиам, — прошептал он, еще раз прижимаясь губами к чужой руке и позволяя интимному прикосновению задержаться на несколько мгновений, прежде чем с его губ сорвался дрожащий вздох, и он мягко вернул руку Уильяма на простыню. Он прервал касание, хотя и с неохотой, что было видно по тому, как медленно он двигался. Но у него была работа. И он не мог позволить себе опоздать. Его внимание привлек скрип, раздавшийся за спиной. Нахмурив брови, он повернул голову, чтобы посмотреть на источник шума, но его встретил Билли, застывший у открытого дверного проема. Он огляделся по сторонам, пытаясь скрыть явный факт подслушивания, но его движения были слишком отрывистыми и нервными. — Что ты делаешь? — спросил Шерлок, скорее побежденный, чем расстроенный. — Я… — Билли нервно хихикнул. — Я просто зашел посмотреть, готов ли ты идти, но увидел, что нет, и ты забыл закрыть дверь, а я как бы… подслушал последнюю часть… — Его щеки заливал все более яркий румянец, а стыд за то, что его поймали, не оставлял никаких шансов. Шерлок язвительно улыбнулся и выдохнул через нос. — А. Значит, ты слышал. Билли кивнул. — Да. Но я не такой! Я не… я не… я не из тех, кто предвзято относится или что-то в этом роде. Мне все равно, кого ты любишь. — Билли, успокойся, — твердо сказал Шерлок. — Пожалуйста. Не нужно так волноваться. — Он снова вздохнул и снова сосредоточился на Уильяме. — Мне все равно, что ты знаешь. Я в любом случае скоро проболтался бы, — признался он. — Я люблю его. Я люблю его больше всего на этой проклятой планете. Наша связь — нечто настолько особенное и уникальное, что описать ее невозможно… и я просто… — Он вытер глаза рукавом. — Я не знаю, смогу ли я жить без него… Шерлок не отводил взгляда от Уильяма, пока медленные шаги Билли не стали приближаться, пока он не оказался прямо рядом с детективом. На его плечо легла рука, сжав крепко и в то же время нежно. — Учитывая всю ту любовь, которую ты к нему проявляешь, было бы глупо с его стороны отказаться от жизни. — Затем, прежде чем Шерлок успел бы отругать его за то, что он назвал Уильяма глупым, он поспешил добавить, — И это именно так. Уильям не глуп, а значит, он примет правильное решение и вернётся к жизни. Защитное выражение на лице Шерлока ослабло. Его рука рассеянно легла рядом с рукой Уильяма, а кончики пальцев едва касались его кожи. Тепло, исходившее от него и отпечатывавшееся на руке Шерлока, принесло ему некоторое облегчение на фоне собственной беспомощности. — Да… — пробормотал Шерлок. Затем, набравшись храбрости, он поднялся на ноги, впоследствии убрав руку Билли со своего плеча. — Идем. Идем. Нельзя опаздывать. Билли кивнул. — Хорошо. — Он повернулся на пятках, чтобы уйти, но Шерлок остановился, прежде чем последовать за ним. В его рассеянном сознании возникла дилемма, и не потребовалось долгих размышлений, чтобы решить, как поступить. Шерлок убрал с лица Уильяма волосы, которые за три месяца значительно отросли, а затем, не дав себе опомниться, наклонился и запечатлел теплый, ласковый поцелуй на его лбу. Он отпустил светлые пряди, упавшие на глаза, и грустно улыбнулся. — Увидимся позже, любовь моя. Не успев убедить себя в необходимости пропустить сегодняшнее задание и остаться рядом с Уильямом на весь день, он отвернулся и присоединился к Билли в коридоре. Проходя мимо него, Билли постарался утешительно улыбнуться. Он мог поклясться, что чувствовал внимание Уильяма, когда уходил.

~ • ~

Что ж, Шерлок. Я больше не могу. Мне нужно увидеть тебя. Мне нужно снова почувствовать тебя рядом. Ты мне нужен. Не могу больше выносить твои слезы. Хочу видеть твою улыбку. Хочу, чтобы ты сказал это снова, смотря мне в лицо. Прости, что так долго. Пожалуйста, прости меня. Я здесь, Шерли. Я здесь.

~ • ~

Когда Шерлок шел по этому до боли знакомому коридору, его пальто, лениво перекинутое через плечо, легонько коснулось спины. Он был готов в очередной раз повторить ту же самую неутомимую рутину: сесть рядом с безжизненным телом Уильяма, рассказать ему о том, как прошел день, о повседневных делах, таких как погода и дата, или даже сыграть для него на скрипке. Ничего другого он и не ожидал. Когда он распахнул дверь в комнату Уильяма и увидел пустую кровать, скомканные покрывала, длинный бинт, небрежно брошенный на матрас и опасно свисающий через край, Шерлоку показалось, что его мир резко остановился. Уильям проснулся… Уильям проснулся! Бросив пиджак на пол, Шерлок под воздействием адреналина, бушевавшего в его теле, помчался по коридору; в его груди одновременно появились чувства облегчения, тревоги и недоверия. Ноги сами несли его, выплескивая нервное отчаяние при каждом громком шаге на ковре, и он рванул через всю больницу в бешеном поиске Уильяма. Он остановился в общем зале, но, лихорадочно обшарив взглядом все углы, которые только мог обнаружить, нигде не нашел Уильяма. Тревога пронеслась по его телу; он почувствовал слабость в коленях, опасаясь, что поиски оказались бесплодными. — Эй, мистер? Пожалуйста, не бегайте по больнице… Сзади него раздался тоненький женский голосок, и Шерлок так резко развернулся к ней лицом, что едва не упал. Он споткнулся, но сумел удержать равновесие. — Простите, простите… Где Лиам? Медсестра бросила на него растерянный взгляд. — К сожалению, сейчас у нас нет пациентов по имени Лиам. Шерлок чувствовал, как его разрывает. Тяжело дыша, он поправил себя. — Уильям Джеймс Мориарти, — сказал он. — Его не было в палате. Я его… — Он остановился. Только тогда он понял, что не знает, кто они теперь. Они признались в любви, но это еще не значит, что они теперь уже вместе, верно? У Шерлока не было времени думать об этом. Сейчас было гораздо более важное дело. — Я его друг, — решил он. — Пожалуйста, скажите мне, где он. — Он проснулся и спросил, можно ли ему прогуляться. Мы настояли, чтобы он остался в постели и отдохнул, но если он сейчас не в своей комнате, значит, он нас не послушал. Мы позовем его… — Нет, нет, я сам его приведу, — вмешался Шерлок, ничуть не смущаясь своей грубости. — Но все равно спасибо. Я знаю, где он, скорее всего, находится. Не там, где ему следует быть. Упрямый придурок. Не дав ей произнести больше ни слова, Шерлок выскочил обратно в коридор, едва не споткнувшись о собственные неуклюжие ноги. Уильям мог пойти только в одно место, если хотел прогуляться. В конце концов, он любил высокие места. Ужасная волна тошноты нахлынула на Шерлока и затуманила его зрение, но он продолжал идти. Он продолжал идти, потому что, черт возьми, ему нужно было увидеть Уильяма. Он добрался до лестницы на крышу и преодолел ее, перешагивая через две ступеньки за раз. Не сбавляя темпа, Шерлок ворвался в дверь, где, пошатываясь, остановился, потому что ему нужно было перевести дыхание и наконец передохнуть от такого напряжения, которому он только что подверг свое тело, как физически, так и умственно. Он наклонился и положил руки на бедра, тяжело дыша. Пот стекал по его лицу, но Шерлоку было наплевать на то, насколько грязным он сейчас себя чувствовал. Он делал то, что должен был. Ему нужно было найти Уильяма. Он откашлялся, прежде чем собрал достаточно сил, чтобы выпрямиться. Одновременно с этим его настиг такой сильный порыв ветра, что простыни, развешанные вокруг по крыше на веревках, затрепетали и зашелестели. Шерлок вздрогнул от неожиданности, но когда ветер утих и ткань ослабла, мягко колыхаясь на ветру. Две ослепительно белые простыни распахнулись, словно занавес, явив ангела. Ангела Шерлока. На скамейке у края крыши сидел человек. Мужчина с элегантными светлыми волосами, которые мягко струились в такт безмятежному ветерку, в изысканном обрамлении вечернего заката, отбрасывающего на его очаровательную фигуру яркое, живое золотое сияние. Сидя на скамейке и любуясь закатом, где огромное солнце опускалось за далекий горизонт городского пейзажа, сидел Уильям Джеймс Мориарти. Несмотря ни на что — на душевную боль и мучительные бессонные ночи, когда не знал, проснется ли Уильям; на месяцы, проведенные в Лондоне в незнании, отчего Уильям кашляет кровью и лепестками цветов, — Шерлок улыбнулся. Его плечи расслабились в блаженном спокойствии, и он улыбнулся человеку, который жил. Улыбнулся потому, что, вопреки всему, его счастье, человек, показавший ему, каково это — по-настоящему чувствовать чистую, ничем не ограниченную любовь, полностью поглощающую каждый дюйм его души, проснулся. Его свет в этом темном, неопределенном мире дышал. Луч, ведущий Шерлока по тропе жизни, был жив. Часть души Шерлока Холмса вернулась.