Garden of Blood

Уильям не знал, где находится. Все вокруг было как в тумане, и он чувствовал, что слишком слаб, чтобы сосредоточиться и уловить какие-либо зацепки, которые помогли бы понять, где он находится. Ему казалось, что он парит в бесконечной пустоте космоса, изолированный от любых внешних воздействий. Постепенно где-то на задворках сознания появилось понимание, что он все еще жив; он чувствовал, что все еще смертен. Уильям не торопился. Способность ощущать возвращалась к нему медленно и естественно. Что-то мягкое под собой. Как если бы он тонул в мягких подушках… Диван. Он лежал на диване. Подушки здесь были другие, не похожие на привычные ему из поместья Мориарти; они были немного жёстче, но, на удивление, удобнее. Он хмыкнул, глаза его дернулись, но все так же оставались закрытыми. Наклонив голову на бок, Уильям глубоко вдохнул и… Подождите. Резкий запах сигарет ударил в нос, и этого было достаточно, чтобы окончательно привести его в чувства. Под ужасным запахом скрывался слабый, но знакомый оттенок мыла… Когда тяжесть, заставлявшая его веки оставаться сомкнутыми, начала растворяться, он, не без усилия, заставил глаза открыться. Незнакомый потолок встретил его взор. Из окон пробивались яркие лучи, заставляя его тут же снова прикрыть глаза и отвернуться — он мысленно отметил, что опрометчиво было со стороны человека, приведшего его сюда, оставлять окна рядом незашторенными. Бросив попытки спрятаться от света, он стал думать и пытаться понять, где мог оказаться после всех тех событий в поместье Милвертона. У него уже была догадка на этот счёт. Что с ним вообще случилось? С протяжным, но тихим стоном ему удалось сесть, приложив для этого все свои силы. Острая боль тут же пронзила спину, и он поморщился от неприятного чувства, оглядывая комнату в поисках подсказок. Вокруг были ярко-красные стены, отчего у Уильяма чуть не разболелась голова в очередной раз. Тут был деревянный стол, заваленный книгами, сверху на которых лежала полупустая пачка сигарет. Камин, украшенный несколькими свечами. Маленький столик у окна, заваленный всякими вещами. На книжной полке в углу было хаотично разложено какое-то непонятное лабораторное оборудование. Уильям уже понял, что один из жильцов квартиры, должно быть, был учёным, ну или по крайней мере ставил научные эксперименты. Он знал, где находится. Едва Уильям заметил, что дверь открылась, как в прежде тихой комнате раздался голос, заставивший его тут же вздрогнуть от разлившегося в груди блаженного чувства. — Лиам! Ты проснулся! Черт, слава Богу! Уильям повернул голову, встречая Шерлока, выглядящего так несправедливо обыденно и спокойно, словно прошлая ночь была лишь кошмарным сном, придуманным больным мозгом Уильяма, чтобы заставить его страдать. Поначалу он отметил, что детектив выглядел опрятно — настолько, насколько это вообще было возможно (что, честно говоря, Уильям мысленно окрестил как «не очень») — но при ближайшем рассмотрении стали заметны темные круги, отпечатавшиеся на коже под глазами Шерлока, делая его похожим на призрака. Тот выглядел так, словно не спал несколько дней, что заставило Уильяма задуматься, как долго он находился без сознания. Шерлок, конечно, и так никогда должным образом не ухаживал за своими волосами, но сейчас его кудри были спутаны ещё сильнее обычного. Несколько прядей выбились из хвоста, ловя на себя солнечный свет. Вся фигура Шерлока словно была залита ярким сиянием. Несмотря на очевидную беспощадную тревогу, исходящую от Шерлока и пропитывавшую воздух с каждой минутой все сильнее, тот улыбался. Лёгкая, невыносимо ласковая улыбка была на его лице; словно Уильям был единственным, кого детектив хотел когда-либо видеть. Тупая боль, до этого момента пульсировавшая по всему телу, теперь перекрылась новым, трепетным чувством. На секунду Уильям оказался дезориентирован этим месивом различных эмоций. — Шерлок… — хоть и слабо, но ему удалось выговорить имя. Глаза Шерлока тут же загорелись, а улыбка стала только шире. Уильяму пришлось убедить себя в том, что это не он был причиной радости детектива. Самовнушение и ложь немного облегчат задачу. Было чрезвычайно опасно как для него, так и для детектива, допускать даже мысли о том, что Шерлок может ответить взаимностью. Ведь в конечном итоге он узнает правду, а Уильяму будет куда тяжелее и больнее оставлять его преданным, с разбитым сердцем, когда настанет время завершать план. — Ты проснулся, — произнес Шерлок, словно пытаясь убедить себя в этом. — Я уже начал бояться, что ты пробудешь без сознания несколько дней… Или того хуже. — Он подошёл ближе, и Уильям наконец обратил внимание на деревянный поднос в его руках, на котором стояла чашка, судя по всему, чая, и тарелка еды, от которой доносился чудесный аромат. — Как… как долго я был без сознания? — нерешительно спросил Уильям. — Сейчас два часа дня, так что… Примерно… двенадцать часов? Да, около того. — Он подошёл ближе к дивану, вставая около спинки. — Возьмёшь? — Шерлок передал еду Уильяму, который, несмотря на сильную боль во всем теле, усиливающуюся от каждого движения, потянулся и забрал поднос из его рук. Как только деревянная поверхность коснулась его коленей, он вздрогнул от приятного тепла нагревшейся посуды и теперь покалывавшего кожу. Он заметил, что его на руках уже не было перчаток, но плащ все еще покрывал его тело. Позже придется купить новый, а этот сжечь… — Двенадцать часов… — повторил Уильям все так же тихо и едва слышимо. Он неподвижно уставился на поднос перед собой. Горло болело, и он не удивился бы, если узнал, что в его пищеводе и правда росли острые колючие шипы, так желавшие заполнить собой каждую частичку его тела, овладевая им и постепенно захватывая контроль. Быть может, так его смерть и наступит — цветы доберутся до горла, прорастая далеко вверх и разрывая плоть, в конце концов показывая миру себя из алых губ и заставляя его задыхаться, пока он не умрет. А может, он будет истекать кровью до самого последнего момента, корчась от цветочной агонии, заставляющей его снова и снова извергать кровь огромными количествами… Как бы это ни произошло, Уильям надеялся, что умрет быстро. Он был не настолько глуп, чтобы полагать, что смерть будет безболезненной. Прежде чем обрести вечный покой ему наверняка придется пройти через мучительные агонии, но он будет готов к этому. Он не сразу понял, сколько на самом деле длятся двенадцать часов, а когда осознание пришло, вместе с этим его пронзило приступом паники, заставившим сделать резкий вдох. Подняв голову, он увидел, как Шерлок взял табуретку откуда-то из угла комнаты и поставил рядом с диваном, почти вторгаясь в его личное пространство. Впрочем, Уильям был не против. Только если это был Шерлок Холмс. Шерлок расположился близко, неуловимо нависая над ним, словно боялся, что Уильям сбежит из этого безопасного места, куда он бережно его принес. Сил анализировать эти действия у Уильяма уже не осталось, хоть они и вызывали в нем неоднозначные чувства. Он закашлялся, прикрывая рот рукой, от чего Шерлок тут же вздрогнул еще до того, как заметил тонкую нить крови, соединяющую чужие губы с пальцами. Уильям быстро разорвал ее языком, оставляя на лице багровый след. Беспокойство Шерлока лишь усилилось от этого зрелища, на что Уильям бросил нелепую шутку, что у детектива появятся морщины еще до того, как ему исполнится тридцать. — Двенадцать… Где мой брат? — Уильям не решился спросить о Моране и Фреде — это могло подвергнуть план опасности, если бы Шерлок вдруг догадался обо всем слишком рано. — Льюис остановился в гостинице неподалеку. Он отказался ехать домой без тебя и почему-то не доверял мне, — объяснил Шерлок. — Но я убедил его, что могу помочь тебе… — Он на мгновение замолчал. — …Мы договорились, что он позволит тебе остаться здесь при условии, что сам будет находиться неподалеку. Уильям с облегчением вздохнул. Он знал, что Моран и Фред будут в порядке — они точно смогут вернуться обратно, несмотря на все, что случилось после того, как он потерял сознание, и возможные неприятности, появившиеся из-за этого. Но насчёт Льюиса… Его не переставала одолевать тревога. Уильям знал, что Льюис был достаточно силен, и на собственном опыте убедился в его впечатляющих способностях, но беспокойство о благополучии брата словно текло у него прямо в крови. Наверное, это можно было назвать их братскими узами, поистине нерушимыми. — Понятно, — пробормотал Уильям, возвращаясь к еде. Он поднял руку, чтобы взять кружку в руку, проводя пальцами по твердой поверхности. От одного только взгляда на свежеприготовленный завтрак ему стало плохо — видимо, из-за того, что он очнулся всего десять минут назад, мысленно решил он. Пожевав нижнюю губу, он робко оглянулся на Шерлока краем глаза. — Что… тогда случилось? Шерлок улыбнулся, и Уильям почувствовал, как в груди снова зародилось чувство сожаления. Ему так не хватало этой улыбки, которая была словно единственный мерцающий лучик надежды в его жизни, среди всей этой подавляющей безысходности. Шерлок вздохнул, откидываясь на спинку кресла (что, вероятно, скоро приведет к хроническим болям в спине…), и лениво подпер голову рукой. — Ну… — Уильям уловил тонкий намек на тревогу, скрывающуюся прямо под поверхностью этого выражения Шерлока, будто воспоминания о прошлой ночи причиняли ему огромное количество боли. Он прошёлся языком по губам, раздумывая, что сказать. — Как много ты помнишь? Уильям на мгновение задумался. — Я помню… — В его сознании мелькнул пропитанный ужасом кровавый образ Шерлока, убивающего Милвертона, и он тряхнул головой, прогоняя эту мысль. — Помню, как Милвертон попытался сбежать. — Он намеренно оставил свой ответ неопределенным, проверяя, сознается ли Шерлок в своем преступлении. Тот не сознался. По крайней мере, не сразу. Вместо этого он произнес «А-а, понятно», после чего опустил взгляд в пол. Уильям почти видел, как в его голове в этот момент громко и со скоростью вращались шестеренки, решая, стоит ли быть честным до конца. — Милвертон мертв, — в конце концов сказал Шерлок. Уильям моргнул, собираясь открыть рот, чтобы уточнить, что имеет в виду Шерлок, прежде чем тот продолжил, — Я убил его. Уильям кивнул, делая вид, что информация оказалась для него новой. — О… Это… довольно нетипично для тебя, Шерлок. С соблазнительных губ детектива сорвалась усмешка. — Не думай, что знаешь обо мне все, Лиам. Я не такой, как ты предполагаешь. У меня тоже есть свои грязные секреты. Уильям с любопытством вскинул бровь, пытаясь понять, что Шерлок имел в виду, говоря «я тоже». Видимо, он намекал, что знает о его собственном «грязном секрете». По правде говоря, Милвертон раскрыл его как Преступного Лорда и его… прискорбную привязанность к человеку, сидящему рядом с ним. Однако Шерлок не поверил, что Уильям любит его, и сказал, что улик все еще недостаточно, чтобы окончательно доказать, что этот, казалось бы, обычный профессор университета и есть тот самый серийный убийца, на протяжении долгих месяцев терроризировавший знать Британской Империи. Уильям открыл было рот, чтобы задать уточняющий вопрос, но Шерлок прервал его прежде, чем он успел это сделать. — Но, — сказал он, — это не все. После этого ты начал захлебываться кровью, и… честно говоря, это была одна из самых страшных сцен, если не самая, из всех, что мне доводилось видеть за свою жизнь. — Его взгляд наполнился болью от воспоминаний об этой ужасной картине его друга, мучающегося в агонии на грани смерти, в то время как он сам вынужден стоять в стороне не в силах помочь. Уильям почувствовал желание извиниться, но все же решил промолчать. — Кровь все лилась и лилась… Так свободно, будто из крана. Хуже того, потом появились лепестки цветов. И, в конечном итоге, ты просто… рухнул на пол. К счастью, я успел поймать тебя прежде, чем ты расшиб голову и чуть не умер. Но даже тогда я думал… — С дрожащих губ Шерлока сорвался такой резкий вздох, что Уильяму показалось, будто этим действием его душу пронзили насквозь. — Я думал, что уже слишком поздно. Ты потерял сознание, и я подумал… Я подумал, что ты умер, Лиам. Прямо там, на моих руках, и я ни черта не мог сделать, чтобы спасти тебя. — Он сделал глубокий, дрожащий вдох, пытаясь успокоиться, прежде чем продолжить свой рассказ. — Но как только я убедился, что ты еще дышишь, я поспешил убраться оттуда. — Несмотря на неприятные воспоминания, Шерлоку удалось ухмыльнуться. — А еще я сжег его особняк. Так что ни он, ни все, что с ним связано, уже точно никому не повредит. Глаза Уильяма слегка расширились. — О… — Он не ожидал, что Шерлок, не задумываясь, совершит второе преступление, особенно так быстро после первого. Уильям должен был не допустить того, чтобы Шерлок стал преступником, пока не станет слишком поздно. Он втянул детектива в это дело против его воли, и его долг — позаботиться о его благополучие. — Джон на меня злится, — сказал Шерлок. — Он, конечно, прочитал мне лекцию о том, что убийство человека делает меня преступником и что меня лишат свободы… Но он все же согласился, что важнее спасти твою жизнь, чем заставлять меня раскаяться. — Он прикусил губу. В его глазах всё ещё осталась нерешенная дилемма, которая так и не дошла до его губ. — Лепестки цветов… — Произнес Уильям, надавливая на Шерлока, но все ещё сомневаясь в том, хочет ли он ступать на эту опасную территорию и обсуждать это с человеком, который, хоть и не осознавая того, был причиной проблемы. Улыбка Шерлока вернулась, выглядя теперь чересчур фальшиво. Похоже, он больше не мог притворяться, что все в порядке. — А, да. Я узнал об этом у Джона, когда он успокоился. Ты… — В усталых глаза Шерлока появилось чувство предательства. — Ты никогда не говорил, что у тебя Ханахаки. Шерлок официально знал, что не так с Уильямом. Знал, почему Уильям постоянно испытывает чертову боль. Знал, почему Уильям кашлял кровью. До сих пор ему удавалось скрывать лепестки, но теперь секрет был жестоко вырван из его рук, и скрывать больше было нечего. Шерлок наконец получил один из ответов. Правда оставила на языке Уильяма обжигающее послевкусие. Ему захотелось вырвать свой чертов язык. Он отвёл взгляд, не в силах справиться с этой душевной болью, которая поселилась в нем и ударила с новой силой. Вместо ответа он принялся ковырять вилкой яичницу на тарелке, вздыхая от понимая, что Шерлок не оставит эту тему просто так. Наконец-то правда оказалась в его руках, и детектив не стал бы упускать шанс копнуть глубже. — Я не думаю, что тебе обязательно было знать об этом, — ответил Уильям. — Я могу справиться сам. И мне не нужно, чтобы люди лишний раз беспокоились обо мне. — Конечно мы будем беспокоиться о тебе! — Шерлок воскликнул, и этот резкий громкий крик — практически прямо ему в ухо — заставил Уильяма подпрыгнуть, а сердце подскочить к горлу и забиться в несколько раз быстрее. — Этого следовало ожидать, ты ведь кашляешь кровью и чертовыми лепестками! Широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв губы, Уильям снова перевел взгляд на Шерлока, выражение лица которого металось между несколькими эмоциями: брови были сведены от гнева и разочарования, но в глазах оставалась одна лишь паника. Он знал, что злость исходила исключительно из благих намерений, но Уильям все равно не мог игнорировать подкрадывающееся к нему раздражение. Однако он не стал спорить. Уильям был не из тех, кто кричит. Он оставался спокойным. Собранным. — Ну, — сказал он, наблюдая за тем, как Шерлок успокаивается в ответ на его ровный тон, — я просто не хочу, чтобы меня опекали как ребенка. Разве это так плохо? Шерлок вздохнул. — Нет, наверное, нет. Но, Лиам… — Он прикусил губу. — Никто не хочет, чтобы ты умер. Вот тут ты ошибаешься, подумал Уильям. Он был уверен, что в одном только Лондоне сотни, если не тысячи людей желают Уильяму медленной и мучительной смерти, но ещё этого не знают. О, они скоро все узнают. Узнают об истинной сущности Преступного Лорда. Трудно было поверить, что в квартире Шерлока Холмса, с подносом домашней еды на коленях сидит сам Преступный Лорд. Мир оказался тесен. — Верно, — ответил Уильям, не сумев придать себе убедительного вида. — Шерлок, ты говорил, как боялся, что я останусь без сознания еще дольше? — спросил он, пытаясь перевести разговор в другое русло. — Тогда почему ты принес мне поесть? — Он жестом указал на поднос. Щеки Шерлока окрасились в розовый цвет, и Уильям сдержал улыбку. — Джон сказал, что ты проснешься сегодня, несмотря на то, что я долго переживал насчёт непредвиденных обстоятельств и других сценариев. Оказалось, он был прав. — Шерлок пожал плечами. — Мисс Хадсон приготовила это на случай, если ты все-таки проснешься. Так что можешь поблагодарить ее, когда она придет. На этот раз Уильям не смог сдержать улыбку. Он понятия не имел, кто такая мисс Хадсон, но по описанию звучало мило. — Понятно. У вас тут довольно большая компания. Шерлок усмехнулся. — Только мы трое. Я отвечаю за большую часть беспорядка. — Его искренняя улыбка вернулась к нему, и, хотя он все еще выглядел измученным, теперь, когда Уильям проснулся, на его лице был ещё и оттенок ликования вместе с облегчением. Шерлок Холмс действительно заботился о нем. И Уильям ненавидел это. Все, о чем он желал — это любовь и забота Шерлока. Теперь, когда появилось некое подобие этого желаемого — маленькая крупица, доказывающая, что Шерлок мог ответить ему взаимностью, — он не мог смириться с этой мыслью. Просто, черт возьми, не мог. Что с ним было не так? Возможно, его недовольство объяснялось тем, что Шерлок заслуживал большего. Уильям его не заслуживал, он был эгоистом, и если бы удалось убедить себя, что Шерлок чувствует то же самое, то он бы тут же схватился за это чувство обеими руками, отказываясь отпускать. Он запятнает доброту Шерлока своим непростительным грехом; запачкает его настолько сильно, что Шерлок окажется в аду вместе с ним. Он был опасно близок к тому, чтобы превратить Шерлока в дьявола. По его вине это дошло до убийства — но у Шерлока еще оставался шанс на искупление, в отличие от Уильяма, который зашел слишком далеко, чтобы даже думать об этом. — Неудивительно, — поддразнил Уильям, и на его губах заиграла ухмылка. Розовый оттенок, расцветший на коже Шерлока, стал еще насыщеннее, и он кивнул на поднос. — Ешь, пожалуйста. Когда ты нормально ел в последний раз? Это был хороший вопрос. Когда Уильям в последний раз ел? Когда в последний раз ему удавалось что-нибудь съесть? Он не мог отказать Шерлоку в его искренней просьбе. За вопросом последовало молчание, которое вызвало лишь большее беспокойство детектива. Взяв кусочек яичницы на вилку, Уильям отправил его в рот, непроизвольно издавая тихий стон наслаждения, как только вкус коснулся языка. Еда уже немного остыла и не была такой горячей, как когда Шерлок ее только принес. Проглатывая пищу, он почувствовал, как его организм протестует. Но он не мог позволить себе отказаться от еды — если это радует Шерлока, то Уильям заставит себя съесть каждый чертов кусочек, что ему предложили. — Вкусно? — спросил Шерлок, игнорируя то, как Уильям промолчал вместо ответа на его вопрос. Наверняка это его беспокоило, но допытываться дальше он не стал. Уильям повернул голову и посмотрел на Шерлока, на его губах заиграла улыбка. — Очень. — Он кивнул. Шерлок улыбнулся в ответ. Уильям хотел бы наслаждаться этим моментом вечно, не возвращаясь в мучительную реальность. И хотя он знал, что оставаться вечно в моменте невозможно, это все равно закончились слишком быстро. Дверь открылась и вошел человек, одетый куда более профессионально, чем Шерлок. Уильям запомнил его еще с поезда — человека, чью фамилию они очистили от ложный обвинений в убийстве. — О, мистер Мориарти. Вы очнулись. — сказал Джон Ватсон, когда Уильям перевел взгляд на него. Печальные воспоминания о другом докторе, которого он знал — Генри Моррисе — захлестнули его, и в голове промелькнула смутная мысль о том, где могло бы находиться тело мертвого человека. Сгорело ли оно вместе с поместьем или было надёжно погребено под землей? Неизвестно. — Спасибо, что позволили Шерлоку оставить меня здесь. — Он вежливо склонился. — Не знаю, что бы со мной случилось, если бы вы не были так любезны. — Он точно знал, что бы произошло, но вежливость еще никому не вредила. Льюис, Моран и Фред наверняка поспешили бы вернуть его в особняк, и такой вариант событий казался безопаснее, чем возможность оказаться здесь; был риск случайно подтвердить слова Милвертона о его привязанности. — Я не собирался позволить вам умереть, мистер Мориарти, — сказал Джон. — Пожалуйста, зовите меня просто Уильямом. Джон кивнул. — Хорошо, Уильям. Как вы себя чувствуете? Он мог по-разному ответить на этот сложный вопрос. Он чувствовал себя растерянным и подавленным одновременно, ужасная смесь неприятных эмоций. — Больным, — в конце концов ответил Уильям. — И уставшим. Джон сочувственно кивнул и оперся руками о спинку дивана, оказавшись достаточно близко. — Да, это нормально, учитывая, через что вы прошли. Шерлок мне рассказал. — Он прикусил губу. — Вам… уже диагностировали Ханахаки раньше? Или вы первый раз слышите об этом? Уильям издал невеселый смешок, перешедший в очередной кашель. — Мне поставили диагноз много месяцев назад. — Он бросил настороженный взгляд на Шерлока, который, что вполне предсказуемо, принял печальное выражение лица. — Мой личный врач поставил мне диагноз. Однако… Милвертон хладнокровно расправился с ним. Поэтому я уже несколько недель не обращался за помощью. — Не то чтобы он делал это, пока Генри был жив, но этим двоим не обязательно было об этом знать. Брови Джона так сильно взлетели вверх на лоб, что почти скрылись за волосами. Черты его лица исказились в гневном выражении, на коже появились морщины. — Это… ох! — воскликнул он, и Уильям, естественно, обернулся к Шерлоку, в надежде получить объяснения, но детектив выглядел таким же растерянным, как и он сам. — Шерлок, прости, что я так сильно тебя ругал. Хотя я все еще против убийства… Но я не могу простить ему расправу над доктором. Мне непривычно признавать это, но… возможно, Милвертон действительно заслужил это. По крайней мере, частично. Шерлок расплылся в победной радостной ухмылке, вскакивая на ноги. — Боже! Жаль, что я не могу никак задокументировать этот момент и повесить в рамочку на стену. Джон Ватсон, согласившийся со мной в чем-то? Такое не каждый день увидишь! — Ладно, Шерлок, ликовать будешь потом. Сейчас есть более важные дела. — Джон испустил протяжный вздох, когда Шерлок опустился обратно на табурет. — У меня к вам несколько вопросов, Уильям. Могу спрашивать сейчас, или вы сначала закончите есть? Уильям покачал головой и взял ломтик тоста с маслом, намазанный йогуртом и ягодами. Его здесь слишком баловали, так, как он, по его мнению, не заслуживал. — Давайте сейчас, — произнес он, кусая. Как и ожидалось, восхитительный вкус. — По словам Шерлока, вы потеряли ненормально большое количество крови, — начал говорить Джон, — что типично для Ханахаки. У вас были такие симптомы, как усталость, головокружение, головные боли, отек языка… проблемы с концентрацией внимания? Уильям мысленно обрадовался, что из всех перечисленных симптомов, отека языка у него не было. Но тут же тревога поселилась у него в груди от осознания, что это может произойти позже… Приложив некоторые усилия, он вернул себя к реальности. По крайней мере настолько, чтобы ответить Джону. — Было все, кроме отека языка, — ответил Уильям. — Почему вы спрашиваете? Джон хмыкнул и медленно кивнул головой. — Хорошо. Как я и думал, вы, скорее всего, страдаете и анемией. Это распространенная проблема среди людей с Ханахаки. Уильям прервался и положил недоеденный кусок обратно в тарелку, сделав долгий вздох. Он провел ладонями по лицу, пытаясь стереть все свои беды, все свои грехи, всю свою боль. Аппетит пропал, но он твердо решил съесть хотя бы половину порции. — Понятно. — Он предпочел не встречаться взглядом ни с кем из них двоих. Джон выпрямился и неловко прочистил горло. — Простите за личный вопрос, но… к кому вы испытываете чувства? Уильям вздрогнул, понимая, что вопрос был всего лишь невинным любопытством, но это не делало его менее тяжелым и болезненным для него. Он сидел рядом с человеком, в которого был влюблен, и даже не мог признаться в этом. — Боюсь, в того, кто никогда не ответит мне взаимностью, — неопределенно ответил Уильям, заставив себя выдавить улыбку. Ватсон нахмурил брови в недоумении, но Уильям не имел ни малейшего представления, почему. — Тогда, если это действительно так, почему вы не сделаете операцию? Уильям моргнул. — Потому что… — Он изо всех сил пытался придумать правдоподобную ложь, но в итоге пожал плечами. — Наверное, в глубине души я все же надеюсь, что каким-то чудом этот человек однажды ответит на мои чувства. — Это было не ложью, но и не всей правдой. Джон бросил короткий взгляд на Шерлока, и Уильям снова вернулся к своему тосту. — Я думаю, этот человек с большой вероятностью ответит тебе взаимностью, — сказал Шерлок, привлекая к себе полное удивления внимание Уильяма. Джон вышел из комнаты, видимо, полагая, что весь следующий разговор будет слишком личным для них двоих. Глубокие сапфировые глаза Шерлока были пронизаны оттенком тоски и жажды, практически умоляя Уильяма читать между строк, словно в них были невысказанные слова, которые он боялся произнести. В одном только взгляде Шерлока чувствовалась отчаянная мольба, и Уильяму пришлось убедить себя, что это была лишь иллюзия, созданная его разумом. Если бы Уильям прислушался и вчитался глубже, доставая скрытый смысл, эти искаженные строки сказали бы ему, что Шерлок Холмс был так же безнадежно влюблен в Уильяма, как и он сам в него. Но не было такой вселенной, где это могло бы быть правдой. Уильям не мог допустить, чтобы это было правдой. — Почему ты так считаешь, Шерлок? — Спросил он, откусывая очередной кусочек хлеба. Губы Шерлока на мгновение искривились в гримасе, но потом он заставил себя расслабиться и вернуть лицу прежнее выражение. — Я только хочу сказать, что ты недооцениваешь себя. Этому человеку, должно быть, очень повезло. Уильям почувствовал, как сердце заколотилось у него в горле, отчего его начало тошнить. — Очень мило с твоей стороны, Шерлок, — ответил Уильям, которому не нравилось, что их разговор заходит на опасную территорию, предательски приближаясь к тяжелейшему откровению, которое Уильям должен был держать под надежным замком любой ценой. — И большое спасибо за гостеприимство. Я быстро закончу и вынужден буду покинуть вас. Уверен, будет довольно хлопотно, если тут появится еще и четвертый человек. — Он снова улыбнулся и отпил чай. — Нет! — Шерлок тут же воскликнул и снова вскочил на ноги. — Нет, ты не можешь уйти! Пожалуйста, Лиам… позволь нам… позволь мне позаботиться о тебе. Уильям хотел сказать «нет». Ему нужно было сказать «нет». Отказать Шерлоку в его тошнотворно сладкой и щедрой просьбе было просто необходимо. Не подходить ближе. Не впускать его. У Уильяма не хватало силы воли бороться с тем, чего желало его сердце. — Хорошо, — сказал он, кивнув. — Я останусь.

~・~

Уильям с трудом, но все же закончил трапезу; Шерлок, болтавший рядом с ним без умолку, немного облегчил процесс. Как только в тарелке Уильяма больше ничего не осталось, детектив поднялся на ноги и забрал поднос, при этом пальцами касаясь бедра Уильяма, на что тот издал короткий вздох. Он скинул ноги через край дивана на пол, поднялся и застонал, когда по мышцам разошлась боль. Он почувствовал, будто его суставы разрывало на части, мысленно проклиная себя за то, что не размялся как следует после того, как проснулся. Он начал разрабатывать плечи и массировать больные конечности, а Шерлок все это время безмятежно и терпеливо наблюдал за ним. — Лучше? — неопределенно спросил Шерлок. Уильям чуть не рассмеялся. Единственное, что было лучше, так это то, что он наконец нормально поел и не чувствовал, что рухнет на пол через несколько секунд. Скорее всего, это изменится через полчаса, когда желудок начнет требовать избавиться от любой пищи внутри под влиянием Ханахаки, которое заставляло его из раза в раз морить себя голодом. На этот раз он будет бороться с этим желанием. Неважно, насколько это будет больно. Уильям лишь слабо кивнул. — Да. Чувствую себя не таким уставшим. Шерлок улыбнулся. — Прекрасно! А теперь идем. Идем вниз. Мне все равно нужно отнести это на кухню. — Мне… — Уильям вздохнул. — Мне правда пора идти, Шерлок… Шерлок нахмурился, — Ты еще не в том состоянии, чтобы самому уходить. — Льюис поможет мне. Печаль омрачила черты Шерлока, в его глазах застыло сожаление, и Уильяму сразу стало не по себе. — Лиам, — произнес он, — ты сказал, что останешься. Уильям опустил взгляд на пол, постукивая носком ботинка по ковру. — Да. Прости. — Ты хочешь уйти? Испуганные глаза Уильяма тут же метнулись к мрачному выражению лица Шерлока. — Нет! — Он сам удивился тому, как резко и легко опроверг слова детектива. Он наслаждался пребыванием в 221В больше, чем позволял себе о этом думать. — Нет, я просто думаю, что буду доставлять неудобства, вот и все. Шерлок нахмурил брови. — Я уже говорил, что хочу, чтобы ты остался. Уильям пожал плечами. — Мне потребовался почти час, чтобы просто поесть. За это время твое мнение могло измениться. Шерлок окинул его суровым взглядом, от которого по позвоночнику Уильяма пробежала дрожь, и как бы ему ни хотелось отвернуться, эти глаза требовали от него безраздельного внимания. — Мое мнение насчет тебя никогда не изменится. Затем, так же быстро, как и появился, твердый взгляд исчез и снова растворился в улыбке. Он кивнул в сторону двери. — Иди за мной. Уверен, мисс Хадсон хотела бы с тобой познакомиться. Уильям сглотнул. — О. — Он не то чтобы пренебрежительно относился к женщинам — отнюдь нет, но он просто… нервничал рядом с ними. Он не всегда понимал, что сказать, и постоянно боялся, что по ошибке произнесет что-то не то. Шерлок рассмеялся, выходя из комнаты, и Уильям последовал за ним. — Не волнуйся. Если только ты не навлечешь на себя ее гнев… — Шерлок вздрогнул, и на губах Уильяма на миг заиграла веселая ухмылка, поскольку он знал, что Шерлок определенно не раз сталкивался с этим. — Все будет хорошо. Она замечательный человек, если ты ей понравишься… но не говори ей, что я так сказал. — Шерлок бросил на него игривый предупреждающий взгляд через плечо, прежде чем они спустились по лестнице. Внизу их встретила невысокая рыжая женщина, и Уильям предположил, что это и есть та самая мисс Хадсон. Он изобразил дружелюбную улыбку. — Вы мисс Хадсон, верно? — спросил Уильям, когда Шерлок прошел мимо нее, чтобы отнести поднос с грязной посудой на кухню. Уильям почувствовал, как в животе зародилась тревога, но изо всех сил старался игнорировать это чувство. Женщина улыбнулась и кивнула. — Вы правы, мистер Мориарти. — Пожалуйста, можно просто Уильям. — О, извините, — сказала она. — Как вы себя чувствуете? Вам понравилась еда? Чудесным образом тревога, бурлившая внутри него, испарились в считанные секунды, и Уильям уже чувствовал себя рядом с ней достаточно непринужденно. Его плечи, которые, как он и не подозревал, были напряжены, наконец опустились. — Еда была божественной, — ответил Уильям. — Одни из лучших блюд, которые я ел за долгое время. Вы великолепно готовите. На ее щеках вспыхнул румянец. — О! Большое спасибо, Уильям. Я… ценю это. Шерлок вернулся и остановился рядом с хозяйкой, бросив взгляд на нее и Уильяма. — Вы хорошо обращались с Лиамом, мисс Хадсон? — Конечно! — воскликнула она, и ее поведение сразу же изменилось, когда дело дошло до общения с Шерлоком. Она нахмурилась и слегка ударила его по руке, на что Шерлок по-детски усмехнулся. — У меня есть манеры и приличия, в отличие от некоторых! — Что? — Шерлок снова рассмеялся, уклоняясь от ее следующей попытки нанести удар. Уильям наблюдал за происходящим с едва уловимым восторгом, ненадолго забыв о том, почему он здесь, и о том, что его жизнь никогда не будет похожа на эту. Завтра он отправится домой и вернется к своей жизни Преступного Лорда, все быстрее и быстрее приближая свою смерть, причиной которой мог стать как и он сам, так и Ханахаки. Он поклялся покончить с собой раньше Ханахаки, но по мере того, как его состояние становилось все хуже и хуже, он уже не был так уверен, что проживет достаточно долго, чтобы довести план до конца. По крайней мере, до конца его роли в этом плане. К сожалению, он никак не мог дожить до полного завершения, но был намерен дойти до финального акта своей истории. Он кашлянул в руку, и оба тут же прекратили препираться, обеспокоенно глядя на Уильяма. Он попытался ободряюще улыбнуться и быстро смахнул кровь с подбородка большим пальцем. — Уильям, вам следует переодеться, — настаивала мисс Хадсон. — Ваш плащ выглядит тяжелым и неудобным. Уильям прикусил губу. — О, я в порядке. Спасибо за предложение. Шерлок покачал головой еще до того, как он успел договорить. — Нет, ты переоденешься, Лиам. Мой долг, раз уж я взялся тебя защищать, — позаботиться о том, чтобы ты был в безопасности и комфорте. Уильям дернулся, когда в груди начало разгораться раздражение от того, что Шерлок считал себя его защитником. Но он подавил желание отругать детектива, а вместе с тем заставил себя проглотить очередную кровь, наровившую с новой силой вырваться наружу. Слова Шерлока были скорее шутливыми, чем серьезными. — Можете одолжить что-нибудь из моей одежды, — сказал Джон, присоединившись к троим в узком коридоре. Тесное пространство с трудом вмещало всех, поэтому Шерлок с готовностью отошёл ближе к Уильяму, чтобы Джон занял место рядом с мисс Хадсон. В нос ударил запах химикатов, но его это не слишком беспокоило. — Нет, точно нет, — тут же вмешался Шерлок. — Твоя одежда ему не подойдет. Он может взять мою. Уильям чуть не подавился собственной кровавой слюной. Его щеки, несомненно, были глубокого красного оттенка, если судить по жару его кожи. Шерлок, должно быть, почувствовал его недоуменный взгляд и повернулся, встречаясь с ним глазами. — Что? — спросил он. — Это практично. Мы одинакового роста. — Твоя одежда велика даже тебе. Она больше на размер. Или на несколько. — рассудил Уильям. Шерлок восторженно улыбнулся, загадочно усмехаясь. — Именно. Тебе пойдет. В этот момент Уильям покраснел до неприличия. — Полагаю, у меня нет другого выбора, не так ли? Шерлок слегка развеселился. — Ну, только если ты действительно не хочешь оставаться в этой штуке. Но я бы не советовал. Согласен с мисс Хадсон, твой плащ выглядит довольно тяжелым. Уильям вздохнул, представляя, какой кровавый ужас он сотворит из одежды, которую Шерлок любезно предложит ему, но решил, что у него не хватит силы воли отказаться. Сердце его учащенно билось о ребра, и он на мгновение затаил дыхание, осознав, что весь день будет окружен Шерлоком Холмсом, даже когда того не будет рядом с ним в комнате. Шерлок будет обволакивать его, его сущность будет согревать и оберегать. — Хорошо, — сказал Уильям. — Только дай мне что-нибудь, что не так сильно пахнет сигаретами и наркотиками. Шерлок насмешливо хмыкнул. — Как будто я дам тебе что-то меньшее, чем подобает королевской особе! — Он с энтузиазмом кружился и подпрыгивал на ступеньках, притворяясь, что не замечает мимолетных замечаний мисс Хадсон о том, что Шерлок нечистоплотен и что королевские особы будут его ненавидеть. Уильям слышал его торопливые шаги, когда тот спешил в свою комнату, чтобы выбрать идеальный наряд, в который Уильям мог бы переодеться. — Как насчет того, чтобы посидеть в гостиной, пока мы его ждем? — предложила мисс Хадсон. — Я бы с удовольствием, но я как раз собирался к Мэри, — сообщил Джон. — Надо искать дом. Скоро мы съедемся… только не говорите Шерлоку. Пока не надо. Зависть пронзила горло Уильяма, отпечатываясь ожогами в глазах, но он прекрасно справился с задачей скрыть это неприятное чувство. Спустя несколько минут Шерлок спустился по лестнице со стопкой одежды, перекинутой через руку, и Уильям ахнул при виде белого цвета. Шерлок действительно играл с огнем. Он ходил по гибкому канату над ямой с заточенными лезвиями, пропитанными едкой кислотой. — …У меня есть только белые рубашки, — сказал Шерлок, словно прочитав мысли Уильяма. — Ничего страшного, если ты их испачкаешь. — «Испачкать» — это, конечно, было мягко говоря. — Иди до конца коридора, потом налево и первая дверь справа, — объяснял Шерлок. — Можешь еще принять ванну, пока будешь там. — Хочешь сказать, я грязный? — тон Уильяма был саркастичным, и он надеялся, что Шерлок это уловил. Детектив, конечно, ответил тем же. — О, определенно нет. Я считаю, что кровь — оригинальный штрих к твоему образу. Уильям со слабой улыбкой поморщился. Он последовал указаниям Шерлока и отметил, что ванная была гораздо чище, чем общая гостиная наверху. За чистотой здесь, несомненно, следила мисс Хадсон. Уильям положил любезно предоставленную ему одежду рядом и начал переодеваться. Сначала он снял плащ, затем пиджак, галстук и рубашку. Когда он снимал брюки, его трясло, а в голову без разрешения вторгались не самые приличные мысли. Собираясь раздеться окончательно, он не мог не думать о том, что вот-вот окажется обнаженным в доме Шерлока. Почему он согласился остаться? Потому что Шерлок был единственным человеком, который мог дать ему хоть каплю спокойствия сейчас. Ирония заключалась в том, что он причинял Уильяму невыносимую боль, которая, казалось, становилась все сильнее каждый раз, когда он возвращался домой после проведенного с Шерлоком дня. Чем больше он оставался здесь, тем больше мысль о возвращении в собственное поместье казалась ему неприятной. Вздохнув, он снял нижнее белье и уставился на себя в зеркало над раковиной, внимательно изучая свой внешний вид. Его разбитое отражение смотрело на него в ответ, и только сейчас, когда он был в своем самом неприкрытом, самом уязвимом состоянии, лишенный всех масок, он понял, насколько опустошенным выглядит. Его щеки были впалыми, вероятно, из-за нехватки питания, а малиновые глаза — тусклыми. Безжизненными. Его кожу покрывало множество шрамов, на которые Уильям старался не обращать внимания. Он впервые увидел, как кашляет кровавыми лепестками. Он выбросил их в унитаз, смыл кровь и включил воду в ванной. Как только она достаточно нагрелась, он погрузился в нее, вздрагивая от приятного тепла. Когда вода остыла, он вылез, вытерся насухо и больше не стал смотреть на свое отражение, переодеваясь в одежду Шерлока. Белая рубашка, как и предполагалось, оказалась велика на размер; вместе в стопке лежали черные брюки, которые, к счастью, сели идеально. В одежде Шерлока он чувствовал себя как дома. Уильям едва не прослезился. Стук в дверь застал его врасплох, и он на мгновение запаниковал, что находится здесь уже слишком долго — около пары часов. — Лиам? У тебя там все в порядке? — спросил Шерлок. Уильям взял себя в руки и прочистил горло. — Да. Прошу прощения. Я сейчас выйду. Шерлок ничего не ответил, и Уильям решил, что тот, скорее всего, ушел, давая ему закончить одеваться. Он в последний раз взглянул на себя в зеркало, как можно лучше расправил мешковатую рубашку, вздохнул, успокаиваясь, и направился к двери. Однако чего он никак не ожидал увидеть по ту сторону, так это самого Шерлока Холмса, который, очевидно, не ушел после того, как удостоверился, что у него все в порядке. Уильям остановился на пороге, и Шерлок, похоже, был удивлен не меньше него. Уильям изо всех сил старался не покраснеть, пока глаза Шерлока бесстыдно блуждали по его телу, поглощенные этим видом Уильяма в собственной одежде. — Вау! — сказал Шерлок, и его щеки тоже окрасились румянцем. — Я был прав. Выглядишь мило. Уильям прикусил нижнюю губу, решив списать это на то, что Шерлок просто дразнит его и не имеет в виду ничего более. Ему нужно было беречь свое сердце. Бог знает, что случится, если он этого не сделает. — …И я был прав, когда говорил, что твоя одежда велика на несколько размеров, — ответил Уильям, и разочарование на краткий миг отразилось на лице Шерлока, после чего он ухмыльнулся. — Это удобно. Мне абсолютно все равно, что думают на этот счёт другие люди. Ну… — Он сделал паузу, обдумывая свои следующие слова. — За исключением одного человека. Это снова было опасно. Уильям прочистил горло. — Ты сказал, что хочешь позаботиться обо мне, верно? Ну… — Он развел руки в стороны, показывая полную готовность. — Я тут. Глаза Шерлока загорелись. — Идём за мной! Уильям с радостью последовал за ним, рассеянно играя с рукавами большой рубашки, которые были длиннее, чем требовалось.

~・~

Шерлок, безусловно, сдержал свое слово. Уильям, несмотря на то, что он все так же продолжал требовать, чтобы люди не относились к нему как к тяжело больному человеку, умирающему с каждым днем все сильнее, на удивление позволил Шерлоку относиться к себе с огромной добротой и не спорил, когда тот настаивал на том, чтобы сделать что-то для профессора. Большая часть его сознания настойчиво кричала, что Уильям должен бежать. Что он слишком привык к детективу и слишком сильно вмешивается в его личную жизнь, слишком много узнает о нем, что ему нравится, а что нет, его увлечениях и истинных глубинах его личности. Но та маленькая часть, на которую он обычно не обращал внимания, хотела дать ему возможность развлечься и отдохнуть. Он никогда бы не признался в этом никому, тем более самому себе, но дать себе немного свободы в своих желаниях было странно приятно. После сегодняшнего дня он постарается никогда и ни перед кем больше не позволять себе проявлять такую слабость в оставшиеся месяцы жизни. И уж точно он не приползет к Шерлоку до самого конца финального акта, пока не упадет занавес. В этот день он тоже не стал бы задерживаться. Уильям уже знал, чем закончится сегодняшний день, когда он покинет квартиру Шерлока, а пока он мог позволить себе согреваться в окружившей его заботе. Хотя Шерлок сказал Уильяму, что не возражает, если тот испачкает рубашку, он все равно старался максимально этого избежать. Всякий раз, когда ему приходилось кашлять, он кашлял в ладони, после чего мыл их, стараясь не задеть красным белой ткани рукавов. Не то чтобы он позволял себе кашлять слишком часто. Если бы это происходило, Шерлок, скорее всего, помчался бы к ближайшему врачу. — Налить еще? — спросил Шерлок, когда Уильям допивал третий за последний час стакан воды. Они вернулись в общую гостиную и расположились за круглым деревянным столом. Шерлок сидел напротив Уильяма, что позволяло тому ещё больше незаметно поглядывать на Шерлока и любоваться. Уильям вытер рот рукавом и покачал головой. — Думаю, пока больше не надо. — Если ты так говоришь, — Шерлок вздохнул. Несмотря на то, что Уильям сейчас чувствовал себя более расслабленно, чем в первые часы, когда он очнулся, напряжение все еще витало в воздухе между ними; оставалась незатронутая и сложная для них обоих тема. Уильям не хотел обсуждать то, что Милвертон раскрыл в своем поместье. Если бы ему пришлось выбирать между тем, чтобы признаться в том, что он Преступный Лорд, и что он и правда влюблен в Шерлока, он бы честно выбрал первое. По какой-то непонятной причине ему казалось, что Шерлок не станет его арестовывать, даже если дать ему все требуемые доказательства на золотом блюдечке. Однако Уильям не собирался испытывать судьбу. — Знаешь, — начал Шерлок, нарушив наступившее молчание, — я долгое время беспокоился о тебе. Знаю, это не то, что ты хочешь услышать, но… — Он прикусил губу. — Я не переставал мучиться размышляя, что это могло бы быть. Я долго расспрашивал Джона, что за болезнь может вызывать сильный кашель с кровью, но вариантов было много, и один хуже другого. Пневмония, хронический бронхит, туберкулёз… рак легких. — Он сглотнул, и Уильям счел неуместным наблюдать за тем, как его кадык соблазнительно поднялся и опустился вместе с этим действием. — Я хотел ворваться к вам в поместье, схватить тебя и насильно отвести к специалисту. — С его губ слетела легкая усмешка. — Прости. Я лучше заткнусь. Уильям покачал головой. — Нет, нет. Я понимаю. Я… — Он тяжело вздохнул, упершись лбом в ладонь. — Я не позволял никому слишком приближаться к себе, — сказал он и тут же задался вопросом, зачем он вообще раскрыл эту информацию Шерлоку. — Я не позволял никому заботиться о себе. Полагаю, рано или поздно это должно было случиться: обморок из-за потери такого количества крови. Пока был жив мой доктор, он пытался дать мне лекарство, чтобы симптомы хотя бы немного ослабли, но, как оказалось, у меня была сильная аллергия на тот препарат. Он сказал, что не уверен, сможет ли сделать другое лекарство, но Льюис продолжал настаивать. В конце концов, я остановил его. — Он опустил взгляд на стол и бездумно ткнул пальцем в пустой стакан. — Твое состояние кажется невыносимым, — сказал Шерлок. Уильям не был уверен, что ему нравится, как Шерлок обходит стороной слово «Ханахаки», словно оно было грязным или запрещенным. Это было странно, учитывая, что он проводил так много времени, умоляя людей просто игнорировать наличие у него этой болезни. — Я знаю, что ты испытываешь невероятную боль, но, честно говоря, мне кажется, ты недооцениваешь свои силы, Лиам. Ты необычайно силен, раз можешь жить каждый день, пока твои легкие медленно разрывает на части. Уильям одарил Шерлока нечитаемым выражением. — Я ценю это, но, к сожалению, у меня просто нет другого выбора, кроме как терпеть боль. Я не просил наказывать меня за то, что я кого-то люблю. Мягкая улыбка Шерлока померкла, в его чертах появилось чувство вины, и он отвел взгляд. Уильям не жалел о своих словах, но подумал, что, возможно, мог бы выразить мысль помягче. — Мои изви… — Нет, нет. Ты прав. — Шерлок заставил себя улыбнуться и не попытался скрыть натянутости. — Не извиняйся, Лиам. Ты не сделал ничего плохого, — настаивал он. — Я просто… восхищаюсь твоей силой. Бог знает, сколько всего ты успел сделать, пока… — Мозг Уильяма услужливо подсказал недосказанное, но очень громкое «умирал» в этом незаконченном предложении. — Однажды, когда у меня была легкая простуда, я вел себя так, будто нахожусь на смертном одре, — продолжил он, и Уильям не смог подавить смех, вырвавшийся у него при неожиданной смене темы. — Мисс Хадсон колотила меня тапком, пока я не перестал. — Боже мой, — ответил Уильям, уже улыбаясь. В его глазах плясало веселье, и он заметил, какое искреннее удовольствие ему доставляют рассказы Шерлока. — Я всегда знал, что ты любишь драматизировать, но не ожидал, что это дойдет до такого, Шерлок. На коже детектива расцвел красивый румянец. — Эй! Я знаю, что это было лишнее, но не обязательно было бить меня! — Правда? — поддразнил Уильям, наклонив голову и усмехнувшись. — Да! Абсолютно! — Я не знаю… — Уильям очень гордился тем, что его слова вызвали у Шерлока такой энтузиазм. — Легкая простуда? Я бы сделал то же самое, что и она. Громкий недоверчивый возглас разнесся по воздуху, и улыбка Уильяма стала еще шире. Шерлок ударил кулаком по столу, отчего стекло задребезжало, а голова Уильяма затряслась в такт. Однако он подавил болезненное выражение лица. Наконец-то они отошли от более серьезных тем. — После всего моего гостеприимства, вот так ты мне отплатил? — насмехался он. — Это просто невероятно. — Вообще, — сказал Уильям, — это ты привел меня сюда. Я не просил о такой бесплатной услуге. Выражение лица Шерлока стало более серьезным, к ужасу Уильяма. — Ты чуть не умер. Я бы никогда не позволил такому случиться. Я бы спас твою жизнь столько раз, сколько потребуется, какие бы методы мне ни пришлось использовать. Уильям не смог дать названия смешанному чувству надежды и неуверенности, которое пронеслось по его жилам, когда он это услышал, но он точно был уверен в том, что скоро откашляет новую порцию лепестков. Погружение в неизвестность было пугающим, но Шерлок храбро заявлял, что сделает все, чтобы спасти жизнь Уильяма, совершенно не обращая внимания на то, что клятва, которую он давал, была губительной для него. Уильям не позволил бы Шерлоку умереть, чтобы спасти свою жизнь. Он не собирался позволять Шерлоку спасать свою жизнь, независимо от того, какой его смерть окажется в итоге. Но что, если бы он позволил Шерлоку спасти себя? Может быть, его нечестивую душу еще можно было очистить, а пятна крови смыть с костей, словно серафимы, прижимающие раскаленные угли к его губам, дабы избавить от всех грязных грехов. Уильям предпочел бы, чтобы к его рту прижался Шерлока своим собственным, но он бы согласился на любой способ очищения, лишь бы избавиться от мук и тяжести своих грехов. Все это было нелепой выдумкой. Возможно, худшей из всех. Если что и нуждалось в очищении, так это его разум от нереальных фантазий о человеке, сидевшем напротив него. — Как я уже говорил, — сказал Уильям, наблюдая за тем, как на лице Шерлока проступила растерянность, — ты должен выжить. Не только потому, что тебе предстоит арестовать Преступного Лорда, но и потому, что этому миру в принципе нужны такие люди, как ты. Когда Шерлок на мгновение замешкался с ответом, Уильям перешел к делу, пока разговор не ушел так глубоко, что выбраться из него стало бы слишком тяжело. Он прекрасно понимал, что им обоим известны темы, которых они избегают. Шерлок был эксцентричным, отстраненным и иногда ребячливым, но он не был идиотом. Он либо ждал, когда Уильям заговорит об этом первым, либо пытался придумать, как мягко подвести к нужной теме. В конечном итоге, Уильям был режиссером этого визита. Может, Шерлок и проявлял заботу к нему, но Уильям все равно контролировал и следил за тем, чтобы они не переходили на «запретные» темы. Его глаза метнулись к дивану, на котором он проснулся несколько часов назад, после чего его взгляд упал на скрипичный футляр, который теперь лежал на подушках. Шерлок, должно быть, перенес его туда, пока Уильям принимал ванну. — Мне интересно послушать, как ты играешь, — признался Уильям и снова перевел взгляд на Шерлока, который поднял брови. — Правда? — спросил он. — Думаешь, тебе бы понравилось? Имею в виду, что я не профессионал или типо того, так что моя игра окажется не такой изящной и безупречной, как ты, такой благородный человек, ожидаешь. Уильям насмешливо хмыкнул. — Ты сильно ошибаешься, Шерлок. Я полагал, ты уже догадался, что я не типичный дворянин. Шерлок покраснел. Уильяму захотелось расцеловать его в щеки. — Да, ты прав. Уильям улыбнулся. — Как и почти всегда. Шерлок посмотрел на свой инструмент. — Ты действительно хочешь послушать, как я играю? Уильям кивнул, улыбаясь. — Конечно. — Его губы задрожали от усилий, прилагаемых, чтобы сдержать кашель. Хорошо, что ему это удалось. Шерлок вскочил на ноги, словно щенок, которому предлагают пожизненное лакомство. Его улыбка была такой ослепительной и безоговорочно великолепной, что Уильям едва не перестал дышать. Он думал, что на этом его безудержное ликование закончится, но то, что произошло дальше, на мгновение заставило его сердце остановиться. Шерлок обогнул стол, взял руку Уильяма в свою, поднял его на ноги и потащил к дивану. Он не расцеплял рук до тех пор, пока Уильям не опустился на подушки. Даже когда он прерывал физический контакт, то делал это медленно, словно позволяя их пальцам касаться друг друга как можно дольше, прежде чем им придется разнять их, потому что он жаждал этой близости с Уильямом так же сильно, как и сам Уильям. Он с трудом перевел дыхание, когда теплое прикосновение Шерлока задерживалось на его коже, и он чувствовал приятное покалывание от облегчения, охватившего его тело. Может быть, этого простого прикосновения было достаточно, чтобы утихомирить бушующий ураган его любви к Шерлоку. Но он мог только надеяться. Уильям покорно сидел и смотрел, как Шерлок открывает футляр, достает скрипку и готовится сыграть для Уильяма и только для него. Он позволил чудесной музыке заполнить все его мысли, все его нутро. Он позволил Шерлоку Холмсу пленить его тело и душу одной лишь скрипкой, и на мгновение это стало его новой реальностью. На мгновение он стал самым простым человеком, слушающим, как его любимый человек играет мелодии только для него; они вдвоем в своем собственном маленьком мирке, где ничто не причинит им вреда. На несколько моментов Уильям почувствовал себя счастливым. То, как Шерлок лучезарно улыбался ему во время игры, на мгновение убедило его в том, что, возможно, Шерлок тоже хочет такой жизни.

~・~

Но этот день, наполненный облегчением и радостью, не мог длиться вечно. Однако момент счастья длился дольше, чем можно было ожидать. Примерно через полчаса после того, как Шерлок закончил выступление, Джон вернулся домой, и мисс Хадсон приготовила для всех них ужин. Во время приема пищи все они любезно избегали темы Ханахаки Уильяма, вместо этого проявляя неподдельное любопытство к нему самому. Не его состоянию, не тому, в кого он влюблен, а ему, Уильяму Джеймсу Мориарти. Что ему нравится, что не нравится, чем он увлекается, какова его профессия. Даже когда он кашлянул кровью в салфетку, они перешли к другому вопросу, не связанному с болезнью, как будто это было в порядке вещей. Уильям наслаждался этим временем. Однако он понимал, что не может наслаждаться этой жизнью. У него была своя семья. У него была миссия. В конце концов, он должен был умереть. Когда лунный свет и искусственные уличные фонари осветили торжественное лицо Шерлока, стоящего в открытой входной двери, Уильям заставил себя побороть желание остаться здесь, в 221В, словно это была бесплатная гостиница. — Ты уверен, что хочешь уйти сейчас, Лиам? — спросил Шерлок, закусив нижнюю губу: на его лице отразились неуверенность и тревога. Шерлок Холмс никогда не должен был испытывать негативные эмоции, такие как печаль или беспокойство. Именно Уильям должен был нести бремя этих неприятных, нежелательных чувств. — Да, — кивнул Уильям, поправляя плащ. Он переоделся обратно и уже тосковал о потерянном запахе Шерлока, поглощающего каждый вздох, который он осмеливался сделать в его присутствии. — Я должен идти. Льюис наверняка забеспокоится, если я не вернусь в ближайшее время. Или, что еще хуже, рассердится на тебя. А тебе лучше не знать, каков он в гневе. Он полагал, что последнее замечание вызовет у Шерлока смех. Но этого не произошло. Вместо этого тот оглядел Уильяма с ног до головы, словно проверяя, действительно ли он так здоров, чтобы идти куда-то одному. Шерлок был прав, сомневаясь в этом, но задача Уильяма была убедить его в обратном. — Я бы не отказался присмотреть за тобой еще денек. — В его словах прозвучал невысказанный, но умоляющий намек на еще много дней, но Уильям просто покачал головой, как бы сильно ему ни хотелось принять предложение. — Я в порядке, — заверил Уильям самым обычным голосом, на который был способен. В легкие вонзились шипы. Он подавил болезненный стон. — Гостиница не так далеко. Ты слишком много беспокоишься, Шерлок. Шерлок не был ни капли убежден, чего Уильям и ожидал. — Лиам… — Детектив вздохнул. Уильям поднял руку и сжал плечо Шерлока — утешительный жест, который, как он надеялся, хоть немного успокоит тревогу детектива. — Я в порядке, — произнес уже Шерлок. — А вот ты — нет. Я могу оказать любую помощь, но в конце концов я не смогу вылечить твое Ханахаки. Уильям подавил язвительный смешок. Если бы ты только знал, Шерлок. Уильям глубоко вдохнул, медленно выдохнул и едва не закашлял кровью всего Шерлока. — Льюис позаботится обо мне. Как и Альберт. Обещаю. Шерлок не выглядел удовлетворенным, но у него не было другого выбора, кроме как отпустить Уильяма. — Хорошо. Ладно. Я просто… — Он сделал паузу. — Ты мне очень дорог, Лиам. — И я ценю это. — Уильям отступил и вышел на улицу, все еще стоя перед Шерлоком, который оставался в дверном проеме. Детектив не ответил, и они продолжали смотреть друг на друга; похоже, ни один из них не хотел заканчивать этот день. Сердце Уильяма гулко забилось. Он открыл рот, закрыл его, затем снова открыл. — Шерлок, я… Я люблю тебя. Шерлок выжидающе уставился на него, в его убитых горем глазах затеплилась надежда. — …Я благодарен за твою доброту. С этими словами он развернулся и, не оглядываясь, покинул Бейкер-стрит, 221В. Убедившись, что находится далеко от дома, он рухнул в траву на колени и стал задыхаться; кровь лилась водопадом из его израненных шипами лёгких, пока горло саднило и болело, а он хватался за ткань одежды на груди, безуспешно пытаясь сделать хоть один вдох между кровавыми приступами лепестков. С его губ продолжала капать кровь, когда самый сильный припадок закончился. Увядшие розовые лепестки были беспорядочно разбросаны перед ним, и он смутно осознал, что в этот раз выкашлял больше всего лепестков за один раз, чем раньше. Сцена напоминала жертвоприношение. Пока кровь продолжала капать на его пальцы, сжимавшие траву, Уильям думал только об одном. Я люблю тебя, Шерлок Холмс.