Garden of Blood

Когда кашель только начался, Уильям решил, что подхватил простуду на Ноатике или заразился от кого-то из пассажиров. В конце концов, здесь находились сотни людей, и логично было бы предположить, что, по крайней мере, несколько из них заболели, проводя время на отдыхе. За свою жизнь он не раз страдал от простуды. Особенно, когда они с Льюисом жили в трущобах без крова на ночь и вынуждены были спать на холодной, твердой земле, с грязью, липшей к коже на утро. Поэтому он решил, что с ним все будет в порядке. Это была всего лишь, вероятно, простуда, которая не мешала в повседневной жизни и не причиняла неудобств. Во всяком случае, какое-то время. Впрочем, «какое-то время» можно было назвать преувеличением. Первые несколько дней кашель был обычным и никого особо не беспокоил. Однако, спустя неделю он усилился. Внезапные припадки болезненно разрывали горло, заставляли царапать пальцами обои, сгибаться пополам, а иногда даже падать на колени. В горле першило, желудок болел. Когда приступы утихали, он дрожал, жадно пытался глотнуть как можно больше воздуха ртом, наполняя им легкие после того, как чуть не стал жертвой удушья. Иногда приходилось ждать по несколько минут, восстанавливая силы, прежде чем снова встать. Вся команда была ужасно обеспокоена. Но он был в порядке. Он знал, что был в порядке. — Я хочу проверить мистера Холмса, — сказал Уильям, объясняя свой план. Сейчас он с уверенностью мог сказать, что его братья с Мораном и Фредом не слушали, что он говорил: они смотрели на него так, словно готовились в любой момент к новому приступу кашля, который мог охватить его. — Как я уже сказал, я не уверен, друг он нам или враг. Я собираюсь составить его психологический профиль и тогда решить, может ли он быть нам полезен. Никто ничего не спрашивал. Наступила ночь; в углу комнаты потрескивал камин, освещавший теплым мерцающим светом озабоченные лица команды. Уильям прочистил горло, что оказалось ужасной идеей: он попытался сдержаться, правда, но кашель вырвался из горла с такой силой, что сразу после него последовал болезненный стон. Он выпрямился и попытался сделать вид, что ничего не произошло. — Ты уверен, что нам стоит осуществить план сейчас? Ты ведь болен, — спросил Моран. Уильям открыл рот, чтобы ответить, но Альберт не дал ему ничего сказать. — Моран прав, — согласился он, на что Уильям неодобрительно хмыкнул. — Со мной все в порядке, — настаивал он. — Я чувствую себя прекрасно, и не позволю какой-то болезни помешать привести план в действие. Мы можем изменить его, но делать паузу — не выход. В театре вы никогда не прервете спектакль, если не случилось ничего поистине серьезного. Если что-то идет не так, мы импровизируем. Если кто-то серьезно ранен, мы останавливаемся. — Ты серьезно ранен, — продолжал давить Моран, явно пытаясь сдержать разочарование. — Я болен, Моран. Это пройдет. — Думаю, тебе стоит обратиться к врачу, брат, — в разговор вклинился Льюис, и все от удивления уставились на него. — Прошу прощения, но я не могу видеть тебя в таком состоянии. — Льюис, — спокойно произнес Уильям, и выражение его лица смягчилось. — Со мной все будет в порядке. Разве я никогда не болел раньше? — Ты никогда не был так болен, брат. Помнишь, когда у меня были проблемы с сердцем, я тоже много кашлял? И мне необходима была операция. Уильям потерял дар речи, застыв в кресле; леденящий страх охватил все его тело. Взгляд не фокусировался из-за накатившего головокружения, а тело слабо покачивалось на месте. Он не задумывался о том, что это могла быть подобная смертельная болезнь. Однако, времени на размышления о генетически передаваемых заболеваниях у него не было: его оцепенение прервал очередной приступ. Хватаясь одной рукой за живот, он прикрыл рот второй. К счастью, припадок длился недолго, но по завершении на его глазах выступили слезы. Он смахнул их до того, как кто-то успел бы заметить блеснувшие в свете камина капли. — Я не хочу откладывать миссию, — твердо сказал Уильям; он был неумолим. — Я должен увидеть, что из себя представляет мистер Холмс. Его дедукцию в действии. На что он готов пойти, ради получения ответов. Все уже спланировано. — Это саморазрушение, — раздался голос Фреда из темного угла комнаты. — Это не так, — отрицал Уильям. Моран тяжело вздохнул — у него не было возможности не согласиться с планом Уильяма, несмотря на то, что он не был согласен с решением. — Мне это не нравится, но я не могу пойти против твоих приказов, — пробурчал он. Уильям кивнул. — Спасибо, Моран. Теперь, Фред, я хочу попросить тебя сообщить Джефферсону Хоупу, что мы хотели бы с ним поговорить… Все будет хорошо.

~・~

От мыслей о Шерлоке кашель усиливался. По крайней мере, эту странную закономерность заметил Уильям. Всякий раз, когда он напряженно думал о загадочном детективе, кашель настигал его чаще, иногда даже не оставляя времени на то, чтобы перевести дух, прежде чем начинался очередной приступ. Доходило до того, что он начинал захлебываться собственной слюной, которая скапливалась в горле вместе с кашлем. Но Шерлок совершенно точно не мог быть связан с болезнью, и верить в обратное было довольно нелепо. В ту ночь, когда Холмс поймал и арестовал Хоупа, не убив его, Уильям сидел в своем кабинете и составлял планы на нового участника спектакля. Он был странно… рад, что Шерлок будет им полезен и сыграет свою роль. Ему хотелось видеть его чаще, и он не понимал, почему. Как бы то ни было, Уильям был доволен результатом проверки детектива. Проблем стало бы меньше, если бы его товарищи по команде чуть ли не ежечасно не намекали бы на то, что ему следовало бы сходить к врачу. Но, в конце концов, они добились своего, так что не все было напрасно. Уильям знал, что он был, черт возьми, в порядке. Спасибо за заботу. Перо тихо царапало бумагу. Шерлок Холмс не убивал Джефферсона Хоупа. Холмс не прибегнет к крайним мерам ради ответов. Холмс будет полезен для плана. Мы используем его для… Самый сильный и болезненный приступ кашля обрушился на него случайным образом, так внезапно, что он не был готов к невыносимой агонии, разрывающей его. Рука непроизвольно дернулась, и на бумаге появилась грубая линия; маленькая баночка опрокинулась, и чернила тут же разлились по всему столу. Но это уже не имело значения. Он выронил перо и едва ли услышал, как оно покатилось по столу, после чего упало на пол. Уильям искренне полагал, что умрет. Поднеся руку ко рту, он отчаянно пытался сделать полный вдох, но, как бы ни старался, у него выходило лишь захлебываясь слюной хватать воздух ртом. Дыхание участилось, стало коротким; где-то глубоко в горле он почувствовал медный привкус крови, который полз вверх по языку и просачивался между зубами каждый раз, как он кашлял. Второй рукой он вцепился в стол с такой силой, что ногти впились в дерево, а в коже застряли занозы. Горячие слезы текли по раскрасневшимся щекам. Кислород покидал его, головокружение усиливалось, все перед глазами плыло; тошнота подкатывала к горлу, он был в шаге от того, чтобы потерять сознание, захлебнувшись собственной кровью… Как только Уильям отдернул руку от лица, из уголка его рта потекла тонкая струйка крови. Прежде чем он попытался бы позвать на помощь, наружу вновь вырвался влажный кашель. — Лью… — Снова приступ. — Аль… — Голос был едва ли громче хриплого, прерывистого шепота. Он почувствовал, как что-то твердое давило изнутри, выходя из горла; не сильно твердое, но и не похожее на жидкость. Вне зависимости от того, что это было, оно стало причиной резкого удушья. Поднеся руку ко рту, но не закрывая его, Уильям попытался выкашлять инородное тело наружу. Дыхательные пути были пережаты, и не было иного выхода, кроме как вытащить это что-то руками, пока он не умер. В конечном итоге, чудесным образом, ему удалось вытолкнуть предмет из горла на язык. Удушье еще не отступило, и он стал вдыхать столько воздуха, сколько мог; тело дрожало настолько сильно, что был слышен частый стук стола, за который он все еще держался рукой, о пол. Зрение начало фокусироваться, тошнота и головокружение постепенно проходили. Странный инородный предмет все еще лежал на языке Уильяма, но сейчас его гораздо больше волновало то, что он был в шаге от смерти всего несколько десятков секунд назад. Он старался делать глубокие вдохи, почти каждый из которых заставлял его вновь ощущать удушье, но, в конце концов, ему удалось восстановить дыхание. Когда он смог сосредоточиться на чем-то кроме тяжелых вдохов, он разжал руку на столе, и сморщился от боли. Затем, наконец, вспомнил про предмет во рту. Было похоже на… лепестки. Мягкие лепестки раскрывшегося бутона. А? Он выплюнул это в руку, и то, что теперь насмешливо лежало в его ладони, действительно оказалось кроваво-розовым цветком. От его губ к растению тянулась блестящая нить крови и слюны; Уильям не успел осознать происходящее. Мягкие, пропитанные его кровью лепестки, опустились на ладонь. Дверь в кабинет хлопнула. После того, как он не без усилий избежал смерти, какие-то громкие внезапные звуки едва ли могли напугать его. Он слабо повернул голову — у входа стоял Льюис, тяжело дыша и явно паникуя. — Что… — Он замолчал, когда взгляд его упал на цветок в руках Уильяма. — Льюис, — прохрипел Уильям, — Свяжись с врачом.