Нейротоксин

***

      Дилюк попрощался с хозяином хижины и направился за братом.       — Кайа, что он сказал?       Молчание. Альберих поежился и ускорил шаг.       — Кайа, что произошло?       Тот резко остановился и, озираясь по сторонам, тихо бросил:       — Люк, я хочу как можно скорее оказаться подальше от людей. Что, если эрозия даст о себе узнать сейчас? Ты представляешь, какой начнется переполох?       От пронизывающей холодом интонации Дилюк повел плечами и хмуро уставился на Альбериха. Он и забыл, что они не на винокурне и не в лесу, а в столице Ли Юэ, где даже после заката по улочкам сновали люди. Сдержанно качнув головой, он потер лоб и мягко подтолкнул Кайю к воротам, ведущим в самое сердце города.       Оба шли молча. Кайа утоп в разъедающих разум мыслях и порой спотыкался на ровном месте. Он совсем не видел, куда шел, но рядом шествовал Дилюк, поддерживающий его в такие моменты. Заметив неподалеку вывеску маленькой гостиницы, поймал Кайю за локоть и кивнул в сторону здания.       Гостиница оказалась практически пустой. Братьям удалось занять номер на третьем этаже, где не оказалось ни души, а значит, безопасно. Закрывшись на ключ, Кайа отставил коробочку на тумбу. Он быстро обошел номер, проверяя наличие подслушивающих механизмов, оставил включенной горячую воду и, пока ванна наполнялась, вскрыл короб и вынул оттуда аккуратный листок с витиеватым почерком.       — Лекарство? — Рагнвиндр завис над плечом брата.       — То, что поможет выиграть нам немного времени, — небрежно отозвался Кайа. Немного подумав, посмотрел на Дилюка через плечо. — Не волнуйся. Я просто хочу как можно скорее принять это, чтобы тебе не пришлось снова лицезреть мою безобразную рожу, — тихо засмеялся он.       Мастер вздохнул и уложил ладони на пояс. Когда Кайа в таком состоянии — он помнил с юности — не стоит перечить ему или стараться доказывать обратное. Стоит быть мудрее. Он и сам всмотрелся в письмена травника, вычленяя самое важное, а затем сказал:       — Я схожу за чайником. Закажу нам ужин.       — Люк, я сам могу…       — Ты пока подготовь травы и прими ванную. Я быстро, — клюнул он избранника в щеку и, одарив его смиренной улыбкой, удалился.       Альберих озадаченно потер шею и, отложив в сторону листок бумаги, занялся травами. Бай чжу позаботился о том, чтобы клиенты не тратили слишком много времени, потому через пару минут Кайа уже грелся в горячей воде, вытянув ноги и погрузившись по кончик носа. Он ненадолго задремал и резко очнулся от звука открывающейся двери. Казалось, будто проспал целую вечность, но настенные часы твердили, будто миновала четверть часа.       — Кайа, все в порядке? — раздалось с обратной стороны двери.       — Да, уже… выхожу… — сонно ответил он и медленно выполз из воды.       Настроение в разы улучшилось, и казалось, будто он отдохнул за двоих. Надо же, какие чудеса может творить обычная бытовая жизнь. И как начинаешь ее ценить, когда не имеешь возможности вернуться к ней в любой момент жизни.       Облачившись в халат бело-золотого цвета, он затянул пояс и, шлепая босыми ногами по полу, выбрался из ванной комнаты, волоча за собою клубы белого пара. Лицо его порозовело, а кожа стала красной. Дилюк улыбнулся, поднимаясь из кресла навстречу брату.       — Я приготовил для тебя отвар.       Его голос был наполнен заботой и трепетом. Он подошел к обеденному столику, на котором уже вовсю красовались блюда местной кухни, налил в чашку душистый чай и поднес Альбериху. Тот покраснел еще пуще и, не сумев сдержать нервный смешок, опустил глаза к чашке.       — Как мило… Ты даже в бегах остаешься старым добрым владельцем таверны. Все напитки подаешь.       — Не такой старый, как ты. Пей, — Дилюк сложил на груди руки, но лицо его не выглядело таким же суровым, коим он становился каждый визит Альбериха в «Долю Ангелов».       — Фу, как грубо напоминать человеку о возрасте, — отшутился Кайа и залпом выпил отвар, который норовил вернуться обратно в чашку в ту же секунду. Он сморщил нос и заставил себя проглотить снадобье. — О черт, как это отвратительно… Ну почему этот лекарь даже не пытается сделать свои лекарства хотя бы безвкусными?       Дилюк пожал плечом и забрал пустую чашку. Кайа же плюхнулся на кровать, раскинув в разные стороны руки. Он тихо, но с улыбкой заскулил от того, как каждая гематома в теле отдавалась болью.       — Какая широкая! — радостно выпалил он. — Только представь, как тут можно разгуляться, Люк!       Дилюк присел рядом. Некоторое время он смотрел молча на брата. Пальцы стискивали чашку, подушечка оглаживала выпуклые причудливые узоры на фарфоре. Он собирался с мыслями, чтобы задать свой вопрос снова.       — Кайа, что сказал Бай Чжу?       — Потом. Все потом, мое ясное солнце! Сначала искупайся. Вода здесь такая приятная! А после нам нужно поужинать. Ох, я бы проглотил целого кабана. Не поверишь, даже не жуя, ха-ха!       Дилюк поморщился, вспоминая историю Олафа. Перед глазами предстал образ того, как несчастный, со слов Кайи, разрывал дикое животное голыми руками. Шутка показалась ему неуместной и жестокой, хотя в юности он бы с радостью подхватил ее.       — Кайа… что он сказал?       — Люк, брось.       Альберих сполз с кровати и присел на корточки перед Дилюком, принимаясь расшнуровывать его сапоги. Мастер не мешал, все продолжал нервно наглаживать чашку. Терпел. Он знал, о чем эти перемены настроения, и понимал — Кайа очень боится. Он наблюдал и ждал, когда его пыл немного поутихнет.       — Ты ведь хотел избавиться от них, верно? Ничего. Сейчас старший братишка позаботится о твоих ногах, а завтра будешь как новенький! Обещаю…       Мастер не выдержал. Он мягко прикоснулся к скрытой под волосами ране на голове Кайи, и тот заледенел. Память очнулась и, вопреки желанию капитана, подкидывала отголоски боя с Софи. Рагнвиндр погладил распаренную корочку, скользнул по скуле, на которой успела проступить щетина, и поддел пальцами подбородок. Кайа все еще улыбался, но глаз выдавал то, что роилось внутри.       — Что такое, мой свет? — вскинул он брови.       — Кай, что бы ни сказал Бай Чжу, я не оставлю тебя. Ты знаешь это. Потому…       — Родной…       — Ты улыбаешься, но смех твой звучит неестественно звонко. А в радужке синевы притаился ужас. Ты не сумеешь меня обмануть.       — С каких пор ты стал так красноречив?       Кайа подавил вздох и замотал головой. От Дилюка ничего не скроешь. Сколько бы они не находились порознь, но за плечами целая жизнь, за время которой они успели узнать и воспитать друг друга. Слишком тонко ощущали перемены. Слишком легко считывали мимику. С появлением эрозии эта чувствительность возросла в разы.       — Бай Чжу не сможет исцелить меня, Люк, — на грани слышимости ответил Кайа и опустил голову на колени возлюбленного. Дилюк стянул перчатки и горячими ладонями накрыл мокрые волосы. По смуглой шее поползло тепло. — Если ничего не получится, а ты устанешь и решишь оставить меня, то я…       — Нет, — прервал его Дилюк.       Кайа самодовольно улыбнулся, но скрыл эмоцию, так и не подняв головы. Эгоистично ли? О, разумеется. Это тешило притаившееся за сердцем самолюбие и великое желание полностью обладать Рагнвиндром. Но он обязательно отплатит Дилюку всем тем, что имеет. И даже больше.       — Если придется продать душу Бездне, я не оставлю тебя, Кай. Потому мне нужно знать больше. Все, о чем вы говорили с травником.       Дилюк не переставал гладить и перебирать локоны: больше не спутанные и не высушенные солнцем Ли Юэ. Когда-то они были мягкими и скользкими, как дражайший шелк. Теперь же колючие, истонченные кончики прилипали к подушечкам пальцев.       — Как я сказал ранее, этот отвар позволит нам выиграть время. Бай Чжу ждет нас завтра. Обещал поискать информацию о моей болезни. А змея Чан Шэн сказала, что источник нужно искать под землей. Думаю, она имела ввиду Разлом. Если мне не изменяет память, именно о нем нам говорил бродяжка.       — Значит, завтра идем в хижину, а потом выдвигаемся в Разлом.       — Да, а пока…       Кайа снова потянулся к сапогам, но в комнате что-то зашуршало. Затем нечто темное пересекло комнату и забралось под кровать, мазнув по ногам Кайи меховым хвостом.       «Крыса?» — первое, что пришло ему в голову, но серый кот заскочил на постель рядом с Дилюком и потянулся, сладко зевая.       — Ты тут откуда?!       В ответ пронеслось тихое «мау», и зверек свернулся калачиком. Альберих встал с пола и упер кулаки в бока. Кот поглядывал на братьев не заинтересовано. Выглядел он ухоженным и упитанным — заметно, что кто-то следил за ним все это время. Да уж, хитрый зверь точно не умрет с голоду.       — Странный этот твой кот…       Дилюк погладил зверя по спинке. Животина потянулась за рукой, затрещала, заурчала и выпустила когти в постель, массируя одеяло мягкими лапами. Кайа помотал головой и нежно улыбнулся, позволив себе коснуться мохнатой головы.       — Он просто меня любит, так же, как и ты, вот и следует всюду, — весело хихикнул Кайа. Признаться, он был рад снова увидеть этого зверя. Сколько же пользы он принес братьям — не счесть!       — Как я? Мне пора ревновать?       — После Кальвиль!       Оба тихо засмеялись. Дилюк скинул сапоги и, блаженно прикрыв глаза, выдохнул. Он посидел так некоторое время, а затем заставил себя встать.       — Я отлучусь ненадолго.       — Иди и прокипятись хорошенько, — усмехнулся Кайа. — А мне нужно посекретничать со своим любимым котом, ха!       Дилюк театрально фыркнул, но все же послушался и скоро скрылся за дверью в ванную комнату. Кайа остался на месте, лишь изредка поглядывая на кота — еще одно существо, которое плотно засело в памяти. Затем он обратил внимание на стол и подхватил взглядом графин с яблочным соком. Недолго думая, Альберих вынул бутыль с наку и капнул по две капли в стаканы, следом наполнив их. Цвет незначительно изменился, но вряд ли Дилюк заметит это.       Так и было. После принятия горячей ванной он даже не взглянул на ужин, а рухнул на кровать и зарылся лицом в подушку. Кот недовольно мявкнул, но пристроился рядом.       — Бесстыдник. Люди придумали банные халаты, — присел рядом Кайа и провел прохладной ладонью по изгибу спины от лопаток до поясницы. — Вот, выпей это.       — Что это? Сок?              — Да, сок…       Дилюк присел, принял напиток и без остановки выпил все содержимое. В конце он довольно выдохнул, а Кайа забрал стакан. Свою порцию наку он уже успел выпить. Альберих отставил стакан и обнял довольного Дилюка. Кожа, исписанная шрамами, стала мягче и порозовела. От нее пахло мылом и корой дуба. Дилюк и сам охотно прижал к себе любимого, уткнувшись носом в шею. На бледную щеку лег скромный короткий поцелуй.       — Если я умру, сделаешь меня своим так же, как Бай Чжу приручил ту малышку Ци Ци? — хихикнул озорно Кайа, и Дилюк недовольно запыхтел.       — Нет. Ты не умрешь.       — Все мы когда-нибудь умрем, Люк.       — Мы вернемся домой вместе, живыми.       Кайа снова не сдержал смешок и кончиком носа коснулся щеки Рагнвиндра. Он вырисовывал на коже имя своего возлюбленного, а его смазывало прохладное дыхание. Веки мастера потяжелели, и он вновь вернулся к бронзовой шее, касаясь ее губами, но настойчивее, чем секундой ранее. Он двигался плавно и незаметно развязал тугой узел халата. Руки обхватили все еще влажную спину, собирая капли ладонями.       — Какой ты ласковый стал, — заурчал Альберих. — Чудной… А ведь только что едва ли не отправился в царство сновидений.       Действия Дилюка вызывали возбуждение, но усталость брала верх, и Кайа боялся, что уснет. Но пока оставался в сознании, касался его кожи, принюхивался к аромату волос, впитывал его тепло порами. Огонь в сердце. Волнение. Дрожь. Жажда и жадность. Поцелуи становились напористей. Разве можно так отчаянно любить? До боли, до осознания, что жить без человека не сможешь? Рагнвиндр крепко сжал плечи Кайи.       — Мой прекрасный доблестный рыцарь…       — Ты такой милый, — мурлыкая, прошептал Кайа и мазнул устами по чужим.       Дилюк мягко провел пальцами по изгибам тела Кайи. Подушечками пальцев исследовал каждую проступившую мурашку. Остаточный аромат наку забирался в нос, да только мастер давно забыл этот аромат. Слабость тела и боли в мышцах тем временем отступали.       — Кайа…       — Люк, нам нужно поужинать. Мы с ночи ничего не ели… — на выдохе прошептал Альберих.       По позвонкам прошелся разряд электро. Он щекотно спустился ниже, отзываясь едва заметным напряжением. Пальцы Дилюка легли на бедро. Такие желанные и всегда любимые им ноги наездника. Дилюк требовательно сжал мышцы. Кайа засмеялся. Кот раздосадованно мявкнул и спрыгнул с кровати, удаляясь к столу с ужином.       — Люк, даже кот протестует…       — Кай, ты мне нужен.       — Знаю. И ты мне нужен, но…       Он отстранился и подошел к столу. Пальцы подхватили кусочек миндального тофу. Кайа осторожно сжал его одними губами и, вернувшись к Дилюку, придвинулся к его рту. Дилюк смотрел голодно и дышал тяжело. Он и сам не понимал, какой именно голод одурманил его, но все же бессознательно подался навстречу, принимая сладость из уст в уста. Мягкие сладкие кусочки тофу приятно таяли на языке, ненадолго отвлекая от прочих мыслей.       — Умница, — Кайа поощрительно погладил лицо Дилюка. Пустой живот мастера заурчал. — А дальше сам. Идем…       Дилюк легко улыбнулся. Сердце пропустило удар. Стало до одури приятно от понимания, что есть в мире человек, готовый так трепетно одаривать заботой. Нет, разумеется, Аделинда всегда старалась помогать Дилюку и готова была прийти в любую секунду, но Кайа… Кайа — совсем другое. Потому он уселся за стол, а Альберих осторожно накрыл его плечи пледом и запахнул спереди.       — Прости, не могу спокойно смотреть на тебя в таком виде… — обаятельно улыбаясь, прошептал он.       — У самого халат распахнулся.       — Твоими стараниями, — заметил Кайа и, оставив одежду как есть, присел рядом с Дилюком.       Дальше Кайа и сам не мог понять, действие ли это наку или результат сытости и горячих ванн, но обоих стало клонить в сон. Серый кот давно свернулся клубком в кресле и заснул. Голова мастера устало опустилась на плечо Кайи.       — Спасибо, — прислушиваясь к уютному огоньку в груди, Дилюк мазнул губами по обнаженному плечу Кайи.       — Теперь ложись… — прошептал мастеру на ухо тот и помог ему подняться.       Дилюк снова послушался и, как в первый раз, упал на кровать лицом вниз. Кайа выставил посуду на тележку за дверью и погасил свет. Обходя по памяти стулья, опустился на постель рядом с Дилюком. Ладонь случайно коснулась бедра мастера. На губах растянулась ухмылка, и Кайа пристроился между ног любимого.       — Кай, что ты задумал?..       — Расслабься, — прохладные пальцы огладили горячую кожу ног. — Ты так много заботишься обо мне. Я тоже хочу помочь тебе, Люк…       — Сначала скажи, что ты собрался… — Дилюк замер, напрягся, а затем выдохнул блаженное: — О Архонты…       — Нет, они здесь не при чем. Это всего лишь мои руки.       Но Дилюк уже не слышал его, полностью отдаваясь во власть этим самым рукам. А крепкие пальцы тем временем проминали шею и плечи, скользили по спине, рукам, сдавливали мышцы, утекали к ягодицам. В меру напористые движения сопровождали короткие редкие поцелуи.       — Больно, — сквозь дрему запротестовал Дилюк.       — Знаю, но потерпи немного. Сейчас будет хорошо, — вжимая в тело большие пальцы возле шеи, пообещал Альберих.       Рагнвиндр стиснул зубы. Капитан одновременно приятно удивил его и стал мучителем. Но скоро по телу прошелся озноб, за ним расползлось тепло. Бугорки под пальцами исчезли, и Кайа продолжил мягко проминать тело брата. Редкая боль порой напоминала о себе, но чем мягче и горячее становилась кожа, тем тише дышал Дилюк, пока вовсе не погрузился в спокойный сон. Только тогда Альберих разрешил себе прилечь рядом и раствориться в общем покое.