Нейротоксин

***

      — Что ж, полагаю, теперь вы справитесь самостоятельно. Оставлю вас. Вернусь с рассветом с дичью.       Дилюк проводил Дайнслейфа немым взглядом и сам забрался в палатку, присаживаясь рядом с Альберихом. Он опустил веки, но не позволил себе в полной мере расслабиться: пускай сон обнимал плечи, а потрескивание углей ласкало слух, он терпел, вздрагивал и тер глаза всякий раз, когда усталость прижимала к земле.       Кайа болезненно простонал. Дилюк встревоженно уставился на него и тихо позвал по имени, но тот не пробудился, а, пыхтя, начал усаживаться, опираясь ладонями то в ноги Рагнвиндра, то в его грудь. Дилюк придерживал его, заглядывал в лицо, почти не дышал. Что учудит его избранник на этот раз? И вот Альберих посмотрел на него. Глаз не белый, а челюсть не отвисла безвольно, значит, никакой не приступ.       — Больно? — приложив теплую ладонь к спине, спросил Дилюк.       — Немного. А… ты кто? — окаменел Кайа, пока его зрачок метался внутри синей радужки. — Такой красивый…       — Кайа? — Дилюк едва не подавился воздухом. Он обнял пылающие щеки любимого ладонями. Руки задрожали. — Ты что, не помнишь меня?..       — А должен помнить? — бровь медленно поползла вверх, и Альберих улыбнулся. — У тебя красивые глаза. Умереть можно от их сияния…       — Кайа, не шути так!       Дилюк сжал его плечи, легко тряхнул, и Кайа зашипел: свежие раны мгновенно напомнили о себе. Особенно сильно заныла голова. Рагнвиндр рассыпался в извинениях, но телесные раны залечить можно быстро. Страшнее были мысли о провале в памяти Кайи. Однако кое-что душу согревало: даже в беспамятстве Кайа восторгался своим спутником и внимания от него не отрывал. Как эгоистично… Дилюк сглотнул вязкую слюну и коснулся подушечками пальцев смуглой щеки с тонкими царапинами.       — Кайа, пожалуйста… Ты Кайа Альберих из… Мондштадта. А я Дилюк Рагнвиндр. Мы путешествуем вместе, чтобы найти способ вылечить тебя. Ты помнишь?..       Он говорил размеренно, тихо и тревожно, целуя изрезанные пальцы, да все возвращался к синему оку, ища в нем хоть крупицу понимания. И в один из таких моментов Кайа впился в губы любимого, едва сдерживая рвущийся наружу смех.       — Это так мило, сэр Рагнвиндр… — по-кошачьи вязко мяукнул он. — Ты бы видел свое лицо.       — Альберих! — поцелуй прервал ошарашенный возглас.       Дилюк вспыхнул резко и разгорелся быстро. Он оттолкнул от себя хихикающего брата и ткнул пальцем в его грудь. Сердце винодела билось вдвое чаще, отчего он был готов вышвырнуть Кайю из палатки, но сдержанно запыхтел.       — Позволь узнать: ты испытываешь мое терпение или доверие, а? Идиот…       — Ха-ха! Брось, — пальцы Альбериха потянулись к взъерошенным волосам и заправили прядь за ухо, — я не сделал ничего ужасного, сэр Рагнвиндр. Просто ты выглядел таким напуганным, что я не сумел отказаться от соблазна и не разыграть тебя.       Дилюк отбросил от себя чужие пальцы и поднялся, стремительно покидая палатку. Его тело все еще дрожало, его охватывало неумолимое беспокойство. Кайа усмехнулся и, шатаясь, последовал за ним.       — Ну, прости меня, — присел он рядом с братом, протягивая ноги к уголькам. Неподалеку сопела спящая лошадь. По спине Альбериха пополз холод: от поясницы к затылку.       — Забыл сказку о девочке, которая спасалась от хиличурлов? — с интонацией нравоучительной Аделинды пробубнил Дилюк.       — Помню. Из нее потом сварили суп, — Альберих придвинулся ближе и положил голову на плечо брата. — Но на то это и сказка. А ты меня не бросишь, я это знаю. И даю слово, что больше не стану так шутить.       — Обещаешь?       Кайа протянул мизинец, который Дилюк тут же обхватил своим. Он молча удивлялся тому, как легко и просто, оказывается, можно было решать мелкие ссоры, которые копились прежде и превращались в одну нерешаемую проблему. Клятва на мизинцах? Она спасала в детстве и теперь являлась воплощением надежности и правого слова. А после он притянул Кайю ближе и осторожно коснулся его губ своими. Кайа охотно ответил и часто заморгал. Он решил смолчать о том, что и правда совершенно не узнал своего любимого винодела. Потерялся. Испугался. Но был очарован им. Узнал лишь по запаху гари от перчаток. Самому было страшно, но от радости, что признал Дилюка, рассмеялся.       — Я тебя люблю, Люк.       — И я люблю тебя, Кай. И ты абсолютно прав. Я не оставлю тебя, как бы подло ты надо мной ни шутил.       — Спасибо, — улыбнулся Кайа. — Больше не буду.       Улыбка мигом исчезла, и он вновь болезненно замычал. Голову буквально разрывало на части. Он вжался в опору за спиной, обхватив ладонью лоб, другой рукой держался за плечо Дилюка. Ресницы распахнулись. Глаз побелел.       — Кайа! — вырвался возглас в лицо брата.       Альберих сразу повернулся к Дилюку и еще раз зажмурился. Око распахнулось в привычном виде: яркое, синее, с черной звездой истока в центре. Он выглядел таким разбитым, точно ребенок, оставленный один на вершине Драконьего хребта.       — Долго меня не было? — раздался ровный голос сбоку от мужчин.       Оба уставились на Дайнслейфа. Дилюк поддерживал брата, не позволяя завалиться на бок, нервно сглатывая, безуспешно борясь с пересохшим горлом. Кайа сжимал его кисти и ощущал спиной неподвижную опору палатки. Он хмуро глядел на незнакомца. Только когда тот приблизился, заметил отличительную особенность его глаз.       «Быть не может…»       — А вы все так же невнимательны, мастер Дилюк. Будь я похитителем сокровищ, запросто бы обокрал вас. Даже хромую лошадь сумел бы увести. Что-то произошло?       — Нет, ничего не произошло, — огрызнулся Дилюк.       Дайнслейф уложил тушку поросенка у практически погасших углей. Сам присел рядом и занялся мясом, даже не удосужившись посмотреть на мужчин. Кайа устало поглядывал то на незнакомца, который отчего-то обращался по имени к Дилюку, то на самого винодела.       — Я в порядке… Только голова… раскалывается, — со стоном в голосе прошептал Кайа. — Кто это такой, Люк?..       Дилюк давно забыл о существовании Дайнслейфа. Он осматривал лицо, прощупывал пульс Кайи на шее и запястьях, оттягивал нижнее веко — хотел убедиться, что с Альберихом действительно все в порядке. Только завершив осмотр, обернулся к новопришедшему.       — Этот человек убил Софи и спас нас обоих, — стыдливо признался он. — Без Дайнслейфа мы направлялись бы сейчас в Снежную: я без Глаза Бога, а ты… — он прикусил губу, вспоминая, как отреагировала кожа перчатки на то, что Софи назвала противоядием. Вероятно, Кайа уже был бы мертв.       — Он что сделал? Софи? П-постой, Люк, — Кайа выпрямился, и губы его побледнели. — Где мы находимся? Разве мы не собирались отправиться к Джинн и Альбедо? И почему так темно? Где мы?       Он начинал паниковать. Его пальцы задрожали. Альберих сунул их в карманы. Дайнслейф сидел практически неподвижно, не поднимал голубых глаз, нанизывая куски мяса на стрелы хиличурлов и укладывая на камни над углями. Он слушал. Слушал и запоминал. Дилюк потерянно озирался. О каком визите к Джинн и Альбедо говорил Кайа?       — Чш-ш… Успокойся. Кайа, все хорошо. Я рядом, — он потянулся за флягой, открутил крышку и приложил горлышко к губам брата. — К Джинн и Альбедо? Чтобы пригласить их пройтись?       Трясущимися руками Кайа схватил флягу и вытянул всю воду залпом, так и не сумев напиться. Фляга стремительно покрывалась тонким слоем инея, затем коркой льда. Зрачок стал широким, заполнив собой всю синеву ясного ока. Он свесил голову. Лоб покрылся ледяным потом.       — Джинн собиралась ждать нас в «Доле Ангелов». Мы ведь… Почему мы не дома, Люк? И причем тут Софи?       Дилюк мягко обхватил ладони, передавая свое тепло через замерзшие пальцы. Он закрывал Альбериха спиной от чужого взгляда. Сам пытался с эмоциями совладать, но выходило не слишком хорошо.       — Это было пару дней назад, — прошептал он на ухо Кайе. — Джинн выслушала нас и обещала помочь. А Альбедо… был одурманен. Он едва не убил нас. Его сознанием овладела Софи.       — Софи? Я всегда говорил, что она…       — Знаю. И был абсолютно прав. Да, нам пришлось бежать из Мондштадта. А ты прежде успел сжечь свой дом и прибыть к винокурне вместе с Венти.       — С… Венти? — сморщился Альберих брезгливо.       — С вами был Архонт свободы? Надо же, какая честь, — пренебрежительно пропел Дайнслейф.       Дилюк только отмахнулся от него, продолжив делиться главными событиями минувших дней. А вот Кайа все же зацепился за эту интонацию. Ошибки быть не может — этот мужчина родом из Каэнри’аха. Но кто он и как оказался здесь?       — Погоди, — Кайа уперся ладонью в грудь Дилюка, — погоди-погоди-погоди. Стоп! Я ничего не помню. Чурл… прости. Прости меня, Люк. Я… я не помню…       Дышать стало трудно. Сердце пропустило разряд тока. Он упорно боролся с собой. К тому же крепкая поддержка Дилюка позволяла собраться с мыслями и даже выудить некоторые детали. Взор уткнулся в землю.       — Ничего. Это ничего, я помогу тебе. Скажи, что ты помнишь?       — Помню, как мы варили горячий шоколад. Как остались вдвоем в таверне. А еще у меня появилась кобыла. Ты назвал ее Кальвиль, — медленно, проверяя реакцию Дилюка, делился Альберих. Он постепенно успокаивался, ведь каждое из названных воспоминаний будоражило кровь и порождало мурашки на бронзовой коже. — А еще… мой глаз… Ты видел его. И не оттолкнул…       Виски сдавило с новой силой. Мир вновь покачнулся. Дилюк обнял его голову и незаметно для Дайнслейфа клюнул в макушку.       — Остановись. Не напрягайся так. Просто немного перемешались воспоминания, вот и все. Ты запомнил такие хорошие моменты… — утешал брата Рагнвиндр. — Слушай и не напрягай мозг…       Когда Дилюк начал рассказывать обо всем подробно, Дайнслейф повертел мясо над углями еще немного, поднялся и отошел в сторону, позволяя мужчинам решить проблему. Он не подслушивал и не смотрел на них, только терпеливо ждал и следил за тем, как черный небосвод постепенно обретает синие, а затем и пурпурные краски. Он вернулся, когда оба замолчали, и продолжил заниматься ранним завтраком.       — Это ненормально, — промычал Кайа, уперевшись лбом в плечо Дилюка. — Нужно срочно найти того, кто поможет нам, Люк.       — Бай Чжу обязательно найдет что-то полезное для вас, — вклинился в разговор Дайнслейф и услышал ответное недовольное сопение Дилюка. — Мясо немного подгорело, но есть можно. Позавтракайте. Впереди изнурительная дорога.       Он забрал одну стрелу с едой и вновь отошел, только после принимаясь за еду. Кайа вытянул шею. Синие льды Альбериха столкнулись с небесной голубизной. Стало не по себе.       — Так кто это? Твой ответ толком ничего не разъяснил, Люк. Ты видел его глаза?..       — Да, я заметил, но не спешил с выводами. Я на самом деле не так много о нем знаю, Кай, — поглаживая плечо брата, шептал Дилюк.       Он и сам поглядел на их спутника. Стоит позже извиниться за свою грубость. Все же пока этот мужчина только поддержку оказывал и совершенно не причинял им вреда. Кайа буквально пялился на незнакомца.       — Он определенно из Каэнри’аха. Его лицо и рука…       — Ты никогда не встречал его прежде? — передавая стрелу с мясом Кайе, спросил Дилюк. — Он бывал в Мондштадте. Работал с Люмин какое-то время.       — Люк, я не помню, как выглядит Джинн, а ты мне о каком-то человеке, который бывал в Мондштадте лишь однажды, — фыркнул Кайа. Дилюк вздохнул.       Дайнслейф повел плечами. Закончив прием пищи, вернулся к братьям и уселся напротив. Кайа действовал незамедлительно. Его рука пролетела над огнем, обхватила подбородок путника и подняла лицо к себе. Тот же смотрел прямо, не мигая и не оказывая сопротивления. Только тихо спросил:       — Проблемы?       — Глаза…       Кайа сглотнул. Он растерянно обернулся на Дилюка. Тот медленно перевел взгляд к ясной лазури, окружающей звездчатые зрачки. Они смотрели на Дилюка непоколебимо. Словно нет ничего в этом мире, что могло бы напугать его. Мышцы винодела невольно напряглись. Если им придется вступать в бой с этим мужчиной, то будет непросто. Люди с таким взглядом не боятся смерти.       Дайнслейф отодвинул от себя чужую руку. Он бросил стрелу в угли и расправил плечи.       — Да, глаза.       — Кто ты? — Глаз Бога засиял голубым.       — Как и сказал ваш избранник, — не стыдясь, произнес в ответ тот, натягивая на руки перчатки, — Дайнслейф. Прежде известный как Сумеречный меч. Вы знаете меня, сэр Альберих, — заключил он и ушел к пробудившейся кобыле.       — Я… знаю? — мозг медленно закипал от новой информации. С наступлением рассвета он заметил перевязанные раны Кальвиль и скрипнул зубами, резко подрываясь с места. — Пойду сломаю что-нибудь, — предупредил он и нырнул во тьму.       Дилюк тяжело вздохнул, прикрывая на время глаза. Как-то сложно все складывалось. Он сам только начал осознавать истории о павшем королевстве и проклятых людях. Он помнил, что Кайа считал себя едва ли не единственным, кто дожил до сегодняшних дней. Мастер без аппетита принялся за еду, откусывая кусок. Дайнслейф копошился возле лошади, обрабатывая ее раны.       — Как и говорил, придется идти пешком. Она еще слаба. Пойдем в обход.       — Ты из Каэнри’аха? — задумчиво протянул Дилюк.       — Это не лучшая тема для обсуждения, мастер Дилюк, — ушел от ответа Дайнслейф. Он похлопал животное по бедру, сам приблизился к склону, по которому не так давно ушел Кайа. — Видите ли, прямо сейчас сэр Кайа сражается со стражем руин. Если он нанесет удар на сорок пять градусов, то…       Дилюк закатил глаза, пока мужчина стоял к нему спиной. Кажется, он столкнулся с еще одной язвой. Только Дайнслейф оставался вежлив. Рагнвиндр подошел к нему, встал по левую руку и постарался найти брата в темноте. Нашел в тот момент, когда страж руин пал к его ногам. Он вздохнул и протянул их спутнику ладонь.       — Прошу простить мне мою грубость. Мы оба на взводе, — пояснил он. — Спасибо за помощь, Дайнслейф.       — Ваши эмоции слишком переменчивы, — заметил путешественник и пожал предложенную руку. — Напомню: это вы не знаете меня, мастер. Я же часто бывал в вашей таверне, многое о вас слышал.       — Многое? — крепче сжал чужие пальцы Рагнвиндр.       — О вашем чувстве справедливости. Об убийствах героя Мондштадта. О вашем характере. Вступая в битву с Софи, я знал, с кем мне придется иметь дело.       В груди Дилюка все сжалось. Как тонко этот человек дал понять, что знает… слишком многое. Пальцы выпустили чужую руку, и мужчина отступил на шаг, вновь поворачиваясь к Альбериху. Теперь тот яро отбивался от двух культиваторов. Один из них вот-вот готов был взорваться. Дилюк старался оставаться на месте и не рваться к помощью к Кайе. Иначе мог бы столкнуться с чужим гневом. Дыхание стало медленным, выжидающим.       — Единственное, чего я не могу понять, что за недуг у сэра Альбериха?       — Если бы мы знали… — Рагнвиндр подбирал слова для ответа. — Порой он впадает в подобие транса. Иногда забывает что-то: людей, события или целый день может вылететь из его головы. Как сегодня… И, как сказал нам один знакомый, то же самое происходит с некоторыми хиличурлами в Тейвате. Вам это о чем-то говорит?       — Нет. Не сталкивался с подобным, — кратко ответил Дайнслейф. — А этот ваш знакомый сказал о том, где искать источник? Боюсь, без этого лекарю будет непросто подобрать терапию.       — Мы полагаем, что ответы ждут нас в Разломе.       — Разлом?.. — мужчина вскинул брови. — Хм… Как много бед с тех пор, как его вновь распечатали. В любом случае, вы двигаетесь в верном направлении, мастер. Ли Юэ.       Второй страж шумно, с лязгом упал на землю. Далекий силуэт опустился рядом. Он прижался спиной к разогретой груде металла. Ночную мглу пронзил смех. Невеселый. Горький. Кайа и правда мучился. Дилюк чувствовал это и за бессилие укусил себя за губу. На языке появился привкус крови.       — Спасибо за совет, — в спешке бросил Дилюк и торопливо зашагал к брату.       На сердце стало больно за возлюбленного. Он больше не мог терпеть. Дайнслейф не стал следовать за ним. Его мало интересовала личность винодела. А вот Альберих… С ним он пообщается позже, когда тот придет в чувство.       — Кайа…       Альберих перекатил голову, поворачиваясь к нависающему над душой мастеру.       — Вот бы хлынул сейчас дождь, — улыбнулся он, воткнув в рыхлую землю клинок. После сражений он был цел, только на повязке в области головы проступили алые пятна. — Люк… мне так паршиво. Почему я забываю наши моменты жизни? Почему не Каэнри?.. — он посмеялся. Слова застряли в горле. На уста легла кривая улыбка, веко опустилось.       — Я с тобой, Кай, — опустился на колено перед ним Дилюк. Он взял взмокшую, покрытую тонкой корочкой льда руку и провел по ладони горячими пальцами. — Мы создадим новые воспоминания. Хорошие. Как только ты поправишься. А если ты забудешь меня, я продолжу тебе помогать. Силой потащу. Клянусь.       — Не отпускай только, — нашептывал Кайа, не поднимаясь с пораженного врага. — Пообещай. Если стану реальной угрозой, убей, Люк.       — Договоришься, и я убью тебя сейчас, — мастер не хотел давать брату такое обещание.       — Рано еще. Я пока в сознании и люблю тебя, — оттолкнулся от культиватора Кайа и поцеловал Дилюка в щеку. Рагнвиндр прижался к его груди с тихим, слышным только капитану вздохом.       — Ты ведь не узнал меня, когда проснулся?..       — Не узнал, Люк. Прости…       — Это не твоя вина, Кай, — даруя нуждающийся поцелуй, ответил Дилюк и поднялся, утягивая за собой Альбериха.       — В жизни не сумею вернуть тебе долг.       — Вернешь. Ты переедешь и будешь жить со мной в одном доме. Если будешь согласен, то и постель со мной разделишь, — оставаясь в своей манере сдержанным, ответил Дилюк. Кайа, улыбаясь, закивал.       — Да. Аделинда будет рада. Ты будешь заниматься своим вином, а я стану выращивать какао!       — Идем, — с усмешкой мотнул в сторону лагеря Дилюк. — Не стоит сидеть здесь. Нас ждет врач… Хах, какао... — тихонько посмеялся он напоследок.       — Зануда, — насупился Кайа, но повиновался и последовал за Дилюком. Он заметил фигуру подле лагеря: Дайнслейф готовил лошадь в путь. — Ты не будешь против, если я поговорю с ним наедине?       — Не буду. Но имей ввиду, он знает о нас многое. Знает о Полуночном герое и причине нашего бегства из Мондштадта. И Софи погибла от одного его удара. Я даже не заметил, как он появился за ее спиной.       — Бьет со спины, значит, — хмуро заметил Кайа.       После предупреждения Дилюка, Дайнслейф теперь больше казался новой проблемой, а не поддержкой в их нелегком пути. На что еще способен этот человек? Они обсуждали путника до тех пор, пока не оказались в лагере. Любопытство Кайи возросло.       Огонь давно потух, оставив за собой серый пепел. Рядом лежала нетронутая порция мяса Альбериха, с которой он довольно скоро расправился. Утренний воздух влажно оседал на коже. На долину опустился слабый, едва заметный туман. Раньше мастер не обратил бы на него внимания.       — Как Кальвиль? — негромко поинтересовался Кайа. Дайнслейф оглянулся.       — Слаба. Нужно время. Верхом нельзя.       — Знаю, что нельзя, — остановил пояснения Альберих и сам себя одернул: стал раздражителен. Нехорошо. Но Дайнслейф не придал значения этому недовольному тону.       — В путь, — скомандовал тихо Дайнслейф и повел Кальвиль за собой. Та следовала охотно, прихрамывая, да все обиженно поглядывала на Альбериха.       — Пф-ф, раскомандовался, — шея Кайи покрылась красными пятнами.       Дилюк улыбнулся, обхватил плечо брата и подтолкнул следом. Пускай приручить мондштадтцев было непосильной задачей, но в данной ситуации Дайнслейф был прав. Им действительно стоило поспешить, чтобы прибыть в столицу до заката.       — Поговори с ним. Ты ведь собирался, — напомнил Дилюк.       — Да. Пожалуй… Заодно помирюсь с Кальвиль. Я оплошал.       Дайнслейф сбавил шаг, вслушиваясь в чужую поступь. Нагнав спутника, Альберих погладил длинную лошадиную морду, но та в протесте заржала. «Прости, я был так глуп», — мысленно произнес он, вновь прижимая ладонь к носу Кальвиль. Та не останавливалась, но и не отталкивала от себя новоиспеченного хозяина. Только с грустью посмотрела на Альбериха, словно читая его мысли, а затем боднула его мордой в бок. Тот болезненно застонал, обхватив руками тело.       — Да, поделом мне…       — Она слушалась вас, сэр Кайа, едва не распрощалась с жизнью. Но эту жизнь нельзя починить, заменив механизмы. Не забывайте об этом.       Кайа сдвинул брови.       — Помню. Не стоит брать на себя роль моего опекуна. Лучше расскажи, с какой стати ты увязался за нами? Я не поверю, что ты последовал за Фатуи. Дилюк может поверить в эти сказки, но не я.       Дайнслейф погрузился глубоко в раздумья, подбирал слова для ответа.       — Если скажу, что увидел путников в беде? Мастер Дилюк почти согласился уйти с этой женщиной, которая схватила вас. Выглядело не очень хорошо.       — Эта ложь тоже звучит слишком нелепо. Не держи меня за дурака, Дайн.       Дайнслейф остановился, обернулся. Дилюка видно не было, а неподалеку шумел ручей. Там и заметил красную макушку. Он вздохнул. Альберих оказался перед ним, а его пальцы уже сжимали рукоять клинка.       — Вы бы ухватились за то, что связывает вас с прошлым, сэр Альберих? Нас осталось мало. Я не смог пройти мимо, когда узнал, в какую передрягу вы попали, — голос сделался низким, окрасился трагическими нотками.       — Не знаю, — пожал плечами Кайа, а после приблизился к мужчине и завис у его уха, — но предупреждаю. Попробуешь навредить Дилюку, и я выпотрошу тебя как утку на день благодарения во имя Барбатоса.       Дайн молча кивнул. Кайа посмеивался. Он отстранился и сделал вид, будто поправляет одежду на собеседнике. Мужчина не изменился в лице, не дернулся. Странная угроза, ведь мастер винных дел его совсем не интересует. Кальвиль прошлась дальше, ближе к дереву, с которого упало несколько закатников. Маленькие рыжие лисички тут же разбежались в разные стороны.       — А еще хочу предупредить тебя. Болезнь опасна для тех, кто живет слишком долго. Ты сам сделал выбор заразиться, — заметил Кайа. Дайн направился за кобылой.       — Давно болеете лже-эрозией?       Ветер поднимался, разгоняя туман в долине, делая воздух холодным. От вопроса его передернуло, но он поежился, точно от дуновения ветра. Маска безразличия быстро вернулась к Альбериху, и он, рассмеявшись, вяло похлопал в ладоши.       — О, я понял! Должен был догадаться сразу. Ты тоже бродишь с раскрытым ртом по ночам, ха? И кто же является твоим спасением, Дайнслейф?       — Нет. Я был бы рад принять эту болезнь вместо вас, сэр Альберих, но у меня… иммунитет.       — Да о чем ты говоришь? Разве ты не был там? Когда все полыхало? Когда рушились здания и… Дайнслейф, отвечай! — снова разгоряченно запротестовал Альберих. Самому стало тошно от того, как быстро он заводился и начинал повышать тон. Осекся, прикусив щеку.       — Я давно мертв, господин Кайа Альберих. Вы выразились верно. Я наблюдал падение Каэнри’аха и прожил долгие пять веков. И будь у меня возможность забрать эту болезнь у вас, умереть за вас, я был бы рад…       Мир Альбериха закружился, и он прижался спиной к дереву. Одной рукой держался за шею Кальвиль, стараясь устоять на ногах. Дайнслейф выглядел печально. Он смотрел на то, как сминается обожженная солнцем трава под копытами кобылы, и больше не говорил.       — Почему ты зовешь меня господином?..       — Слишком много вопросов, сэр Кайа. Однако замечу, что не все имеют иммунитет к лже-эрозии. Остерегайтесь хиличурлов. Сжигайте их тела, если пришлось убить. Не позволяйте этой заразе разлететься по всему Тейвату.       — Что ты знаешь об этом? Откуда взялась эта болезнь?.. И почему ты Дилюку солгал? Сказал, что ничего не знаешь.       — Наука, — спокойно ответил Дайнслейф. — Люди сотворили ее собственными руками. Желали уничтожить небесный порядок, но боги оказались хитрее.А ваш брат... Полагаю, он и так перенасыщен информацией и беспокойством. Не думаете?       Кайю словно окатило ледяной водой. Он тихо всхлипнул, зубы застучали. Стало холодно, но раннее солнце уже начинало согревать округу. В голове укладывались новые знания. Выходит, виной тому обычные люди, и никакие не боги. Значит, именно ученые умы сумеют помочь ему.       — Странно, что именно вас настигла эта хворь. После скачка во времени… Вы не старик, не древний. И события еще свежи в памяти. Сочувствую вам, но иначе вы наверняка служили бы… — Дайн замолчал на миг. — Не важно. Но печально, что вы носите это, — кивнул он в сторону Глаза Бога.       — Это дает мне преимущество. Меч в этом мире малоэффективен без стихии. Уверен, ты и сам это понимаешь.       Дайн кивнул сам себе. Тихо пробурчал под нос:       — Наверное, это логично с твоей стороны… Что ж, — продолжил он громче, еще раз покосившись в сторону Альбериха, — сэр Кайа. Вы так и не ответили, как давно этим болеете.       — Неделю. Может, чуть больше. Трудно понять, когда тебе память отшибло... Что мне с этим делать? Я не хочу терять все воспоминания. Я… — он запнулся, глаз заметался, будто искал решение в воздухе.       Дайн обхватил подбородок, задумавшись.       — Советую поторопиться. Бай Чжу сможет дать лекарство, снижающее эффект болезни. Но он вряд ли знает, как ее лечить.       Он обошел лошадь, провел рукой по боку. Нежно похлопал ладонью. Ярко голубые глаза заприметили мастера, вернувшегося на тропу. Кайа в ответ кивнул. Заприметив винодела, улыбнулся ему, обхватывая узду кобылы.       — Спасибо и на этом, — бросил Альберих Дайну и направился к Рагнвиндру вместе с Кальвиль.