Нейротоксин

***

      Венти провожал Кайю сияющим взглядом. Он даже не поморщился в ответ на столь унизительный жест. Ему по статусу положено быть мудрее, и спор он решил не развивать.       — Тяжело ему… — бард обернулся к виноделу. — Все в порядке.       — Проклятье, — ругнулся Дилюк тихо, смотря в удаляющуюся спину.       Плохая ситуация. Очень плохая. Учитывая и прошлое, и происхождение, и те письма на крыше штаба, и дело, ради которого Альберих хотел уйти из города, и задержку в Инадзуме. Рагнвиндр теперь ругал себя за то, что так и не осмелился поднять эту тему, не спросил, на чьей же стороне брат. Потерев виски, Дилюк шумно выдохнул.       — Это не в порядке, Венти, — он поднял глаза к Барбатосу. — Мне бы твои мудрость и выдержку. Его психи однажды снова выведут меня из себя. Я тоже не из камня вытесан.       — Просто оставайся рядом. Вы слишком много времени провели порознь, а теперь, когда все налаживается, на пути вырастают препятствия. Но вы справитесь. Все же, ты его… брат. Однако имей ввиду: в следующий раз я не позволю ему так со мной обращаться. Он ответит за свое поведение, если это повторится, — Архонт улыбнулся, осмотрел сокрушенного Рагнвиндра, похлопал того по плечу. Дилюк побелел. — Ну, я отправляюсь искать информацию дальше. Глядите в оба. Грядут перемены…       — Постой! Все же, что связывает хиличурлов, Кайю и Олафа?       — О… Мой друг, ответ на столь пикантный вопрос обойдется тебе слишком дорого… — уклончиво ответил Венти.       И не успел Рагнвиндр возразить или возмутиться, как Архонт растворился в порывах ветра, будто его и не было вовсе. Будет плохо, если Кайа заведет себе врага в лице Барбатоса. Тогда им точно будет нечего делать в Мондштадте. С этими мыслями Дилюк закинул на плечо клеймор, затянул ремешки. Хотелось рычать от бессилия. Пылающий ураган в груди раздирал легкие в клочья. Он вдруг осознал, что понятия не имеет, куда направился брат.       — Да какого чурла?! — и Волчья погибель ударилась о землю, подняла вверх ошметки травы, битые камни и сырые комки. — Мы потратили столько времени, чтобы ты просто!..       Еще удар. Лезвие вошло глубоко в почву. Предплечья легли на рукоять, лоб — на предплечья. Рагнвиндр стиснул зубы. Он старался обуздать гнев, но получалось плохо. Казалось, эти ржавые, переломанные, подрезанные качели вот-вот сорвутся вниз, рухнут с обрыва.       Из напористости к безразличию. Из ласки к гневу. Из любви к отчаянию.       — Альберих… ты меня с ума сведешь… — проскулил Дилюк, поднимая голову. Опустошив легкие, он медленно выпрямился и направился в сторону столицы.       Он не заметил, как добрел до Мондштадта. Рагнвиндр остановился у ворот, осмотрелся. Темной взъерошенной макушки с белым мехом не было видно, а рыцари стыдливо опустили головы в ответ на вопрос мастера. Цокнув языком, он направился в то место, где с наибольшей вероятностью можно было встретить Альбериха — в таверну.       Скрипучая дверь отъехала в сторону. В лицо ударил жар помещения, запах перегара и пота. Обычная обстановка для этого места. Рыцари в тяжелых доспехах громко смеялись, пили сидр, мерялись силой. Торговцы и путешественники вели себя тише и скромнее, подкидывали кости, делились историями из путешествий. Еще тише Фатуи, незаметно устроившиеся на втором этаже «Доли Ангелов». Как всегда.       «Не как всегда» — читалось во взгляде Чарльза. Тот протирал стаканы черным полотенцем, поглядывая в сторону рыцарей.       — Доброго дня, мастер Дилюк, — поздоровался он.       Рагнвиндр приветственно кивнул в ответ. Он приблизился к бармену, зашел за бар и скрылся в подсобке. Там быстро умыл лицо, отставил в сторону клеймор и скинул тяжелую верхнюю одежду.       — Есть новости? — бросил он, когда Чарльз заглянул в маленькое темное помещение.       Взвизгнул колокольчик, не позволив пошептаться, и бармен вернулся в зал. Дилюк выбрался к стойке, где его уже ждал старый добрый друг. Он улыбнулся ученому, что поправлял полы светлого короткого пальто.       — Альбедо. Редкий гость в нашем заведении, — мастер склонил голову, вынимая чистый стакан и наполняя его соком.       — Здравствуй, Дилюк. Да, выдалась свободная минутка. Решил заглянуть, дать себе ненадолго забыть о работе, — Альбедо дружелюбно улыбнулся. Чарльз протянул ему стакан с яблочным соком.       — Понимаю. Иногда нужно разрешать себе отдыхать, — Рагнвиндр одобрительно мотнул головой, осушил стакан и отставил его в сторону. — Прости, но сегодня я не смогу составить тебе компанию. Пришел заняться бумагами. Конец месяца, пора делать закупки.       — Не страшно. Мы успели немного побеседовать с Чарльзом. Впрочем… — алхимик протянул последнее слово, заставив мужчину прислушаться. — Все же вынужден попросить тебя уделить мне пару минут. Есть один вопрос, хотелось бы обсудить наедине.       — Хм… Снова необходима помощь с пряностями и ягодами? Это можно обговорить и здесь, — Дилюк усмехнулся. Он осторожно, по-кошачьи мягко прощупывал почву, вынуждал уставшего Альбедо раскрывать карты здесь и сейчас.       — Нет, не о травах, — алхимик наклонился навстречу Дилюку. Тот подался в сторону ученого. Голос Альбедо стал в разы тише. — Это касается одного расследования. Знаю, мы уже говорили с тобой, но мне необходимо снова уточнить некоторые детали. Простая формальность.       — Разве ты не сказал, что пришел в таверну расслабиться и забыть о рабочих буднях? — бровь мастера вопросительно преломилась. Он всегда реагировал подобным образом, когда рыцари приходили к нему по своим рабочим вопросам. — Разве ты не записывал все то, что я говорил в прошлый раз? Проблема в бюрократии или твоей рассеянности? — в голосе слышалось раздражение.       — Бюрократия. Верно, — выдохнул Альбедо. Он был готов к реакции хозяина заведения, но все же, это оставляло неприятный осадок. — Нередко случается, что какие-то детали появляются спустя время. А ты дежурил в ту ночь.       — Будь по твоему, — хмыкнул Дилюк и вскинул подбородок. — Задавай свои вопросы. Мне скрывать нечего.       — Хорошо. Слышал о сожжении троих человек?       — Про тех, кого сожрали пиро слаймы? Сомнительная версия, но слышал, — сердце сжалось. Гадкие уловки капитана Ордо Фавониус во всей красе.       — Сомнительная?       — Да. Мы живем рядом со слаймами, и никогда они не были столь сильными. Даже в Натлане люди не гибнут так от простых элементальных монстров, — Дилюк проводил взглядом подошедших в зал гостей и отошел чуть в сторону. — Думаю, это дело лап более мощного существа. Или дело рук обладателя Глаза Порчи. Но это не мое дело, потому я не лезу в эти ваши интрижки.       — Как же? Разве ты больше не заинтересован в безопасности города? — капитан надавил на больное. Он поджал губы и посмотрел на мастера так, будто вот-вот прожжет дыру на его лице. — В городе завелся кто-то, испепеливший невинных…       — И это дело ваше, капитан. Прошу простить, у меня действительно много работы. Пока наша встреча больше напоминает разговоры по душам. Я могу себе это позволить только в свободное время. Ближе к делу.       — Да, прости, — Альбедо быстро достал блокнот с записями, отставляя полный стакан в сторону. Пробежавшись глазами по строчкам, продолжил: — Видел ли ты капитана кавалерии Кайю Альбериха в вечер открытия таверны?       — Видел. И утром, и вечером, — кивнул мастер, складывая на груди руки. Альбедо что-то подчеркнул ручкой в блокноте:       — В каком он был состоянии? И куда направился ночью?       — Выглядел скверно. Будто по нему прошлось стадо яков. Едва стоял на ногах, требовал выпить, — вспоминал Дилюк хронологию событий. — Голова разбита, одежда испачкана. Я предложил свою помощь, он отказался, затем покинул таверну. Я пошел за ним, проводил домой, еще раз предложил позвать Барбару. Тот отказался снова. Поскольку сэр Альберих весьма упрям, и между нами имеются некоторые… разногласия, я не стал настаивать и вернулся в таверну.       — Ты оставил его дома в таком состоянии? А если бы он что-то с собой сделал?       Дилюк чуть улыбнулся, покачав головой.       — Я бы посмотрел на тебя, окажись ты на моем месте. В любом случае, он завел кота. Кайа любит животных, а значит не посмел бы сотворить что-то эдакое, пока в его комнате находится питомец. Я был спокоен. И все же, каждый день к нему приходили Аделинда и Барбара. Мы знали, что он жив. К тому же, скоро Барбаре удалось исцелить его раны.       — Хорошо, — кивал Альбедо, внося новые и новые пометки на исписанные страницы. — Я услышал. А ты? Вернулся в таверну и что делал дальше?       — Я? — очередь мастера удивляться. — Поднялся в кабинет. Был зол на Кайю и не смог бы спокойно работать в зале. Занимался письменной работой. К ночи спустился к Чарльзу, помогал с уборкой.       — Кто-то может подтвердить, что ты был в кабинете? — деланно спокойно спрашивал Альбедо.       — Чарльз. Он приносил мне сок. В журнале мы фиксируем даже напитки для персонала, чтобы ничего не упустить. Можешь сам взглянуть, — брови Дилюка строго съехались. — Альбедо, в чем дело? Ты прекрасно знаешь, что в кабинете я работаю один. Только Чарльз может появляться там, когда я работаю. Твои вопросы… Разве это не попытка заставить меня свидетельствовать против себя? Что за допрос?       — Нет-нет, Дилюк, что ты? — Альбедо невинно улыбнулся. — Значит, ты отвел капитана домой и вернулся. Даже не заметил странных следов обуви на белом плаще?       — Следы… обуви? Какие еще следы обуви?.. — переспросил он тише, идеально переиграв собственную неподготовленную реакцию. Рагнвиндр открыл рот и тут же закрыл, хмурясь сильнее. Сердце пропускало удар за ударом, в горле возник тревожный ком, ладони взмокли почти моментально.       — Да. Плащ был белым, потому отпечатки хорошо запомнились некоторым посетителям таверны, — спокойным, обыденным тоном объяснял Альбедо, словно говорят они о разных сортах сока. — В прачечной слова свидетелей подтвердились.       — Я помню только кровь на голове. Кайа сказал, что упал с утеса… Может, он сам прошелся по плащу? Он ведь… цветы собирал. Обычно складывает их в сумку или заворачивает в одежду. Странная привычка…       — На ткани не были обнаружены ни частички пыльцы, ни иные следы сесилий или любых других цветов, — возразил Альбедо, а Дилюк замялся. — Должно быть, ты был встревожен состоянием Кайи. Все же, в прошлом вы были близки. Может, потому не обратил внимание на одежду, — Альбедо следил за поведением мастера. Впитывал жадно, как губка, каждый жест, больше не заискивая.       — Мы и сейчас близки, — отрезал мастер резко, и тут же пожалел об этом, когда глаза алхимика ярко засияли.       Он начал поддаваться эмоциям. Выбор теперь невелик. Подставить Кайю и солгать, что ничего не заметил, или врать до последнего. Дилюк спокойно поправил перчатки, продолжая размышлять:       — Даже в случае с Кайей бдительности не теряю. Если бы на нем действительно находились отпечатки обуви, я бы это заметил. Но одежда была вымазана в грязи и крови. Как пьяные посетители могли разглядеть в этом месиве очертание ботинок? Ты выбрал не самых надежных свидетелей. Это был поздний вечер, все изрядно напились, а если вспомнить любовь местных к роспускам слухов… не удивлюсь, что это очередная пугающая байка. Людям хочется драмы. Тем более, когда два страшных события случаются в разных концах Мондштадта, — заявил Рагнвиндр, решив выбрать тактику уверенного отрицания. Алый взгляд твердо вперился в лазурь.       Между собеседниками наступила напряженная тишина. Они еще некоторое время играли в гляделки, пока алхимик первым не отвернулся, шумно закрывая блокнот. Он взглянул на Чарльза, сощурившись. Тот непринужденно протирал вымытые бокалы.       — Должно быть, ты прав. А что скажете вы, Чарльз? Видели следы ног на спине капитана? Вы ведь были трезвы в тот вечер, — капитан следственной группы ментально вцепился в бармена. Чарльз отрицательно помотал головой, пожимая плечами:       — Как и сказал ранее, сэр Альберих выглядел грязным и отчаявшимся. Он извинился за одежду и ушел, когда мы отказались наливать ему «Полуденную смерть». Никаких ног не заметил.       Дилюку потребовалась вся выдержка, чтобы не вздохнуть облегченно и не кинуться к своему верному сотруднику с объятиями. Альбедо закивал и прикрыл глаза. Еще пару секунд не произносил ни слова.       — Возможно, это и правда просто глупые слухи. Спасибо за сотрудничество, господа, — Альбедо вежливо поклонился и, не успев притронуться к своему напитку, направился к выходу из таверны.       Стоило капитану следственной группы выйти за дверь, как Рагнвиндр дернулся к стойке, налил себе еще сока. Движения намеренно отточенные, спокойные, как у стража руин. Рядом с ноги на ногу переминался Чарльз, потирал шею влажной рукой.       — Мастер, мне включить систему охраны на третьем этаже? Господин Альбедо интересовался им…       — Да. Включи, — мотнул головой согласно Дилюк и скрылся в маленькой комнатке.

***

      Вопреки догадкам Дилюка, Кайа Альберих направился в Спрингвейл. На фоне историй барда разыгралось воображение, пустила корни тревога, холод сковал позвоночник. Полпути капитан не мог найти себе места, утопая в омуте гнетущих мыслей. Одна из них пришлась очень кстати.       Пожалуй, единственный, кто действительно способен понять Альбериха сейчас, кроме мурчащего на плече кота — Олаф. Они оба заражены странной болезнью, оба окутаны страхом, оба не знают, что случится дальше. О, нет, не оба… Кайа может понять, что ожидает его завтра, взглянув на несчастного охотника.       — Ты словно мое предсказание… — бормотал невесело себе под нос Кайа, приближаясь к охотничьей деревушке.       Поселение дышало, двигалось, пело. Как всегда. Люди трудились, дети гонялись за несчастными голубями по лужайкам и тропам. Шумно, живо, весело! Совсем не так, как на душе у Кайи. И стало еще хуже, когда он встретился взглядом с девушкой, занимающейся лечением Олафа. Альберих устремился к ней. Сестра остановила его ладонью и повела прочь от больничного крыла. Туда, где резвились дети. Кот спрыгнул с плеча, поплелся позади, не отставая от хозяина ни на шаг.       — Ночью ему поплохело. Поднялся жар. Сбивали до наступления утра, а теперь… вот… — указала она кивком головы, остановившись на приличном расстоянии от компании детишек.       Кайа не сразу признал некогда крепкого мужчину, способного буквально разорвать кабана голыми руками. Теперь Олаф копошился в муравейнике в компании ребятни, пропихивал травинки в маленькие дырочки песчаного домика, смеялся и хлопал в ладоши с растопыренными пальцами, когда насекомые выталкивали преграду, очищая себе путь. Он выстраивал шалашики из листочков, а дети ему помогали, объясняли что-то, учили. Охотник глупо улыбался в ответ. Взгляд казался совсем уж неразумным.       — Что это с ним?.. — проталкивая ком в горле, выдавил из себя Кайа. На лбу проступила испарина, мир закружился.       — Мы думаем… его мозг умирает… — капитан резко повернулся к юной девушке, та вздрогнула, вперившись в синее око. — Но это лишь догадки! Мы уже вызвали докторов из столицы! Господин Альбедо обещал навестить нас!       — Что-то еще? Кроме лихорадки, что было еще?! — Альберих вцепился в хрупкие плечи сестры, невольно встряхнул ее. Робость девушки улетучилась, и она ударила капитана по рукам, отступая на два шага. Кайа обомлел.       — Да что с вами, капитан?!       — Просто… просто скажи, было ли что-то еще? Приступ? Может, он сбежать пытался… прошу… это очень важно!       Кайа обхватил свои локти, сжимаясь, словно от холода. Белые губы задрожали, взгляд стал влажным. В глазах девушки он превратился в совсем маленького человечка. Тогда ее сердце пропустило пару ударов. Побледнев, она снова оказалась рядом, положила ладонь на ледяную спину Альбериха и повела обратно к больничному крылу. Кот мчался следом, остановился у входной двери, не смея переступать порог лазарета.       Оказавшись внутри, девушка усадила Кайю за стол, налила горячий ароматный чай, поставила перед носом Кайи сахарное печенье и приказала съесть пару, пока сама копалась в записях, сделанных ночью.       — Вот. Никаких приступов, подобных тем, что случались прежде. Вы пейте-пейте! — напоминала она. — Взгляд его был ясный сначала. Олаф кричал. Он вжимался в угол под столом, тыкал в нас пальцем и называл монстрами и… ящерицами. Требовал сгинуть. Но такое бывает при высокой температуре. К тому же, мы сильно напугали его. Настолько, что он выбил окно в палате, старался выскочить на улицу. Мы не позволили, и он потерял сознание, а утром очнулся… таким.       Кайа смотрел в записи, сделанные неразборчивым, корявым почерком. Он не задавал вопросов, только молча хлебал сладкий напиток, хрустел печеньем и медленно прокручивал в голове услышанное. А еще никак не мог отделаться от мыслей о грядущем. Что будет с Дилюком, когда тот услышит эту историю? И стоит ли вообще рассказывать о подобном?       — …их… Капитан Альберих… — услышал он сквозь затуманенный разум. Девушка водила перед его носом дурно пахнущей ватой, заглядывала в лицо. — Вы вдруг оцепенели. Вы… так беспокоитесь за Олафа?       — Я?.. А, да… да, все же… кхм. Все же, он мой давний друг! И… Мне пора, — Кайа подскочил с места, пошатываясь двинулся к выходу, хватался за стены. Ноги совсем не слушались. — Прости. Я пойду. И спасибо за печенье!       Капитан натянул привычную улыбку и выскочил из госпиталя. Кот запрыгнул на шею растерянного Альбериха, вцепился когтями в одежду, но даже так держался «на добром слове».       Любой прохожий вызывал животный страх. Любой камень норовил уронить Альбериха на землю. Любой звук вызывал дикую панику. Со стороны могло бы показаться, словно Кайа нетрезв, но это ожидало его впереди. И пускай Альберих больше не одинок, но привычки остались прежними. Ноги сами привели его в любимую «Долю Ангелов», где можно заглушить любые рвущиеся наружу чувства, напившись до беспамятства.       Кайа уселся за свободный столик под лестницей. Он пропускал мимо ушей шутки Чарльза, его высказывания, вопросы. Дождавшись свой заказ, припал к краю бокала губами, медленно потягивая что-то неприятное и горькое. Вел себя тише мыши, оставался незаметным, блеклым на фоне привычно праздной обстановки. Кот уютно устроился за барной стойкой, где добродушный бармен в свободные минуты поил его молоком, подкармливал сочными кусочками мяса.       — Бутылку красного сладкого за счет моего дорогого друга! — раздался звонкий голос мальчишки. Кайа поперхнулся, уставился на Венти. Бард рухнул на соседний стул так, что стол покачнулся. В руках он перемешивал колоду карт, совсем новенькую, блестящую.       — У тебя появились друзья? Кто этот несчастный?       — Ты, разумеется! — рот Венти растянулся в улыбке. Кайа фыркнул. — Решишь со мной все в честной схватке без кровопролития? — вопросил бард не то хмельной, не то бесстрашный.       — Хах. Руки марать, — но подумав… — Хотя, если зараза перескочит на тебя, то с превеликой радостью! — оживился вдруг Альберих, расправляя плечи. — Только у меня нет с собой набора.       Венти протянул свою колоду, сам взял местную, старенькую, потертую, со стартовым набором новичка. Когда Чарльз принес вино и пару чистых бокалов, на круглом столе уже расположились карты «Священного призыва семерых». Кайа потянулся к бутылке. Венти опередил его и выдернул пробку зубами, обхватил горлышко, залпом выхлебал четверть, шумно опустил обратно.       — Ты отвратителен… — пробубнил чуть охмелевший Кайа и махнул Чарльзу рукой. Скоро перед капитаном появилась «Полуденная смерть».       — Из нас двоих… не я ношу эту заразу, капитан. Значит, отвратительный здесь не я, — изумрудный взгляд устремился от веера карт на руках к обозленному лицу противника. — Оу! Какой испепеляющий взгляд… Ха-ха! Осторожнее. Он идет только носителям пиро. Твой способен лишь заставить провалиться под землю, — пусть Венти говорил в шутливой манере, Кайа все же задрожал, изучающе смотря на недруга. — И еще, если ты действительно решил играть со мной только ради заражения, то имей ввиду, что это возможно только от элементальных существ или животных.       — Как жаль! — процедил сквозь зубы Кайа.       Венти хрипло посмеялся. Кайа подбросил монетку. Первый ход за бардом. Тот выбросил кости, расположил пиро и электро хиличурлов. Сражение началось.       — Селестия в своем репертуаре. Животные и слаймы… выбрали тех, кто не способен обороняться против вас.       — Ха? Скажи, капитан, похмелье — тоже проделки Селестии?       — Я не болею от благородных напитков, — соврал Кайа, не поднимая взгляда на мальчишку.       — Говорят, умение брать ответственность за свои поступки — первый шаг к свободе, — пьяно заявил Венти, атакуя крио мага Бездны. — Проще думать, что всему виной какие-то там боги. Ведь мир вертится вокруг тебя, верно? А Архонты только и делают, что ставят тебе подножки и подкладывают новые грабли. Да только там до нас нет дела.       — Выражайся верно. Это тебе нет дела до жителей Мондштадта. Что касается меня? Ха-ха! Я и таковым не являюсь… — прошипел Кайа, подготавливая ответную атаку.       Но удача сегодня, похоже, не на его стороне. С картами не повезло. С дайсами — тоже. Капитан осушил бокал, поджал губы и бросил на стол мешочек с морой, заказывая еще, оставляя щедрые чаевые. Все равно. Терять нечего. Завтра все это потеряет всякий смысл.       — А причем здесь я?! Я просто бард, странствующий по Тейвату в поисках вдохновения, ха-ха-ха! — Венти одним ударом «Дилюка» нанес сокрушительный урон по магу Бездны. — Но один мой хороший знакомый рассказал одну занятную деталь. Он наблюдал за хиличурлами и… о, нет-нет! Расскажу, если выиграешь!       — Выиграю? Да ты мне специально эти карты подсунул, — возразил Кайа.       Он «накормил» крио хиличурла и переключился на него. Да только по карточке с изображением брата бить не хотелось, потому Альберих завершил свой ход. К крепкому алкоголю добавился легкий вкус вина. Завтра Кайа пожалел бы об этом, если бы не знал, что ему будет плевать на похмелье.       — Говори сейчас.       — А, сдаешься раньше времени… — закивал бард, нанося очередной уничтожительный удар. — Даже дети сражаются до конца. А ты только ищешь причины, отговорки, повод. Или это выученная беспомощность? — Венти вдруг изменился, стал серьезнее, будто он совсем не пил вина.              — Что за бред ты несешь, бродяжка? — равнодушно протянул Кайа, откладывая карты с «убитыми» героями. — Просто завтра мне будет плевать на то, что ты говоришь мне сейчас. Архонты отобрали у меня дом, а когда жизнь наконец стала налаживаться — разум, — Кайа поднял взгляд на Венти.       — У тебя есть то, чего нет у Олафа, — бард резко оборвал поток мыслей оппонента. — Отбившихся от племени мон… чурлов видели у пещер Разлома. Они совсем безобидные. Тащатся в одну сторону или стоят на перекрестке, небом любуются. Это то, что рассказал мне мой хороший знакомый.       — Разлом. Его открыли два года назад. Люмин рассказывала, будто в него чурлы уходили умирать, — вспоминал Кайа. Между повязкой и бровью пролегли морщинки. Следующая атака электро хиличурла повергла Сахарозу. Капитан расправил плечи. — Неудивительно, что они не реагируют на раздражители. Но меня, знаешь ли, пока не тянет туда. И да, ты прав. Я в отличие от Олафа все еще способен мыслить.       — И все же, симптомы те же, — напирал бард, уничтожая последнего мага Бездны Кайи. — Думаю, источник заразы где-то под землёй. Если ты готов бороться за свою «наконец наладившуюся жизнь», я бы посоветовал проверить Ли Юэ.       Бард поднялся, слегка пошатываясь. Бутыль он прижал к груди, а о картах и думать забыл. Карточки Дилюка и Кайи так и остались лежать на столе.       — Скучно играть с тем, кто даже не сражается. Был бы ты хоть немного похож на него, — палец постучал по нарисованной физиономии Альбериха. — Смотри, а вместе они — непобедимая команда.              — Что ты хочешь от меня? — недоверчиво глядел на Архонта снизу вверх Кайа.       Его ног коснулось что-то теплое, а после это «что-то» запрыгнуло на колени. Уже родной серый кот в белом носочке. Альберих широко улыбнулся, радуясь приятной встрече, как ребенок. Одной рукой почесал зверя по загривку, другой накрыл изображения Дилюка и Кайи, подвигая к себе. Снова поднял взгляд на барда.       — Я совсем тебя не понимаю… — тише произнес капитан.       — Порой события случаются, потому что так просто сложились карты, — пожал плечами Венти, крутанувшись неловко на пятках и склонился ниже. — А может, мы все просто вносим частичку себя в этот мир. Ты помог в Храме Льва уничтожить элементальный камень, спасти старого друга Мондштадта… а я… я… ПЧХИ! — бард подскочил на месте. В зале поднялся ветер, карты взлетели к потолку и лестнице. Мальчишка потер нос. — Почему я… апчхи!       Венти отшатнулся от капитана, завидев зверя, точно от прокаженного. Глаза недобро блеснули. А кот внимательно наблюдал за бардом, навострив уши и выглядывая из-под столешницы. Кайа чесал его, тихо хихикая. Альберих поднялся с места, прижимая к груди кота, собрал карты. Он оставил совсем новую бутылку с вином, улыбнулся барду. Вложив новенькую колоду карт в поясную сумку, он махнул Чарльзу и покинул таверну.       — Зайдем домой, а потом… домой, — объяснял он коту.       Кайа мысленно поблагодарил себя за то, что живет совсем близко. Опираясь пальцами на стену, он поднялся на свой этаж, отпер дверь, огляделся. Оставаться здесь не хотелось. Пока есть время, лучше провести его с Дилюком, а не в гордом одиночестве.       Капитан сложил в небольшую сумку сменные повязки, лекарства, нашел мешочек для колоды карт. В сумку вложил свое лучшее вино из запасов. Закинув вещи на предплечье, поспешил покинуть Мондштадт. Всю дорогу через лес Альберих болтал с молчаливым котом:       — Знаешь, люди могут подумать, будто я какой-то псих, раз говорю с тобой, как с человеком? — старательно выговаривал слова Кайа. Кот потерся о подбородок мужчины головой, прикрыв глаза. Капитан улыбнулся.       — Yaya ika! — раздалось из-за кустов.       — Dala? — капитан совершил выпад назад. Он все еще покачивался, старался сфокусировать взгляд на противнике. Кайа нахмурился, отчего хиличурлы, что успели показаться из-за сухих зарослей, замерли. — Ya odomu, — бросил капитан, выпрямился, поправил одежду и двинулся дальше.       Хиличурлы остались на месте.       Кайа обыденно посмеялся.