Нейротоксин

***

      Наглая насмешка и беспардонное приглашение в дом заставили Дилюка взбрыкнуть, точно дикого жеребца. Он вырвался из хватки цепких пальцев, скривился. Гадко. Противно. Мерзко до дрожи. Смело шагнул через порог, отталкивая брата в сторону. Но смелым только казался. Внутри все зудело и клокотало от вьющихся ядовитыми змеями опасений.       Оказавшись внутри, он глазами искал женщину, ее юбку, пару туфель или следы малиновой помады на подушке. Но ничего. Чистота и порядок, будто Кайа готовился к приходу Рагнвиндра.       И новый грохот, теперь за спиной мастера. Кармины глаз метнулись к источнику шума…       — Кот… — обреченно выдохнул Дилюк. Задохнулся. Задеревенел. На место ярости опустился шалью стыд. Альберих шагнул следом, захлопнув за собой дверь. Он гаденько хихикал, кутаясь в еще теплое одеяло.       — Ну? Мы провели эту ночь вместе, — колко раздалось из уст мужчины. Он присел рядом со зверем, превращаясь в белый сугроб с торчащей темной головой, и тихонько шепнул: — Готовься, дружище. Сейчас в нас полетит огненная чайка.       Кайа издевался. Он получал истинное удовольствие от процесса, пока Дилюк метался взглядом по маленькой тесной комнатке. Казалось, стены сжимали его широкие плечи. Альберих подхватил кота, гремящего пустой посудой, прижал животинку к толстым слоям одеяла, сам опустился на кровать. Капитан все еще морщился, прожигая дыру во лбу гостя.       — Спи со своим котом, сколько душе угодно, — неловко кашлянул Дилюк. Его руки сложились на груди.       — Спасибо за позволение, Дилюк, — язвительно прошипел Альберих. Зубы сжали нижнюю губу, глаз сощурился. — Хорошо провел время со своей подружкой, ха?       — Да, Кайа! Только и ждали, когда сможем остаться наедине. Кувыркались до самого утра. Вся спина исполосована. Хочешь взглянуть? — зарычал Рагнвиндр, натягивая улыбку, но та выходила кривой и неправдоподобной.       — Мне незачем рассматривать тебя. Мой нос работает лучше глаза. А твои духи весьма красноречивы, — капитан отвернулся к окну. — Но мне плевать. Вопросов не осталось? Тогда пока.       Мастер ткнулся носом в рукав мундира. Яркий цветочный аромат ударил прямо в мозг. В ноздрях засвербило, и Дилюк чихнул, вжимаясь лицом в ту же руку. Теперь до него дошло. Софи держалась за него всю дорогу, и оставила вуаль, сотканную из запахов. Мужчина быстро снял мундир, скрутил и отложил на письменный стол.       — Нюх, как у собаки…       — Сам ты сучка, — тут же рявкнул Кайа, и Дилюк задышал чаще.       — Кай, я… не спал с ней. Просто проводил в город, помог заселиться в отель, а после направился к тебе. Меня и дома до утра не было…       Голос мужчины затихал, обретал виноватые нотки. Он плохо умел врать Альбериху, потому младший так быстро вычислил в Полуночном названого брата.       Алый взгляд цеплялся за сползающее с плеч одеяло, открывающее смуглую кожу, за взъерошенные волосы, за длинный локон, скрывающий под собой сердце. Затем Дилюк отвлекся на кота. Тот растягивался веревкой на ногах Альбериха, пока пальцы почесывали зверя за ухом.       — Ближе к делу. Зачем пришел? Я не принимаю гостей.       — Я пришел к тебе. Поговорить.       Кайа поджал губы. Появление Рагнвиндра растопило замерзшее за минувшую ночь сердце. Мужчина сокрушенно выдохнул.       — Ну давай поговорим, — уже мягче произнес он.       Дилюк опустился рядом с братом. Он сел на кровать, замолкая. Совершенно забыл, о чем собирался говорить. Все заготовленные темы вылетели, остались за порогом этой маленькой комнатки. Неловкая тишина тянулась, пока мастер перебирал слова в своей голове.       — Когда я проснулся, то первым делом подумал о тебе… — запнулся.       Поспешил. Не то, что хотел сказать. Выпалил первое, что заползло в хаотично вращающиеся мысли. Но Кайа свесил голову, кусал губы, хмуро глядя на кота.       — Я ежедневно просыпаюсь с мыслью о тебе, Люк. С тех пор, как… — он замолчал. Оба поняли, о чем эта тишина. Под кожу обоих скользнул разряд. — Повтори эти слова завтра, ладно?.. — тихо произнёс Кайа.       — Завтра? — спросил Дилюк, поворачиваясь к капитану. Рад был избавиться от этой неловкости.       — Ну… завтра… и послезавтра. И после послезавтра, — уклончиво ответил Кайа, поднимаясь с постели, перекидывая кота на руки Дилюку. — Говори почаще. Каждый день, понимаешь? А я… я в душ. Ты не уходи!       Альберих, спотыкаясь, сталкиваясь с табуретом и стеной, спиной вперёд поспешил в ванную комнату. Он скрылся за дверью, закрывшись изнутри. Дилюк не послушал. Растрогавшись, выпустил зверя и метнулся к выходу, хватая мундир. Ушел, закрыв дверь. Не сказал ни слова.       Кайа обладал не только чутким нюхом, но и завидным слухом. Он вынырнул сразу же, как только услышал хлопок двери. Дилюка в комнате не оказалось. Синее око столкнулось с возмущенной мордой кота.       — Оу… вот как? Ушел? Что ж, так даже лучше. Нам с тобой будет лучше вдвоем… — обманывался Кайа, запираясь на все замки.       Холодная вода капала с его тела, капли разбивались об пол. Кот бродил следом, стряхивал с розовых подушечек влагу, но не отступал. Альберих кинулся к шкафу, в спешке бросал вещи в походную сумку. Падал. Спотыкался. Несколько раз заглянул в холодильный шкаф, надеясь, что какая-то еда все же появится внутри. Живот голодно ворчал. Кот голодно наблюдал. Скоро капитан подхватил сумку, забрасывая в нее теплый плед и согревающие бутылочки.       — Ты еще хорош… повтори эти слова завтра!.. — передразнил он себя. — Идиот… ты дубина, Кайа Альберих!       Он бросил готовую сумку у порога, закрепил пояс с ножнами, затянул ремни.       — Повтори это завтра… Кретин! — не унимался он. — Может с собой его позовешь?! Пускай поглазеет!       Альберих в полном обмундировании распахнул входную дверь.       Взвизгнул, столкнувшись нос к носу с Дилюком. В одной руке тот держал пакет, пальцами сжимал стебель лилии калла, а во второй — два стакана с кофе на картонном подносе. Лицо его застыло в гримасе: бровь вздернута вверх, взгляд полон горькой насмешки, а губы чуть приоткрыты.       — Повтори это завтра?..       Альберих испуганно уставился на брата. Он отступил обратно в комнату. Когда заметил лилию, сердце защемило.       — Это… для меня?..       — Это для Кайи, который обещал больше не врать мне, — мастер шагнул внутрь черной тучей. Дверь позади тихо щелкнула. Дилюк поставил кофе и пакет на стол, а цветок остался в пальцах. Повертел, задумчиво смотря то на нежные лепестки с рыжеватыми кончиками, то на капитана кавалерии. — Так что, Кайа? Она для тебя?       Альберих стискивал в кулаке лямку походной сумки. Взгляд все ещё падал на цветок. Если бы не спотыкался, успел бы сбежать. Еще и кот принялся тереться о сапоги Дилюка. Мелкий предатель. Кайа фыркнул.       — Знаешь, я тут совсем забыл о неотложных делах! Очень-очень срочных, — соврал Альберих по старой привычке и шагнул вперед.       — Даю еще один шанс, — мастер одним взглядом пригвоздил к месту Альбериха. Широкие плечи почти закрывали собой дверь.       — Ещё один шанс? Это очень весело, но завтракать придется без меня. Дверь за собой захлопнешь, — вздернул нос капитан, и самому от себя стало тошно. — Дилюк, уйди… мне...правда нужно… Я приду к тебе завтра… — ладони взмокли.       — Дело твое. Мальчик уже взрослый, — горько усмехнулся Дилюк, безвозмездно протягивая лилию брату. Он нехотя отступил, бросая взгляд на сумку. — Но ты обещал, что не уйдешь из Мондштадта.       Дрожащие пальцы удерживали зеленый сочный стебель. Глядел на это сокровище, как ребёнок. Маленький, но очень ценный подарок. Кайа любил этот аромат. Дилюк знал это и в прошлом радовал брата. И теперь стало совсем стыдно. Мужчина опустил сумку к своим ногам.       — Спасибо, — нос ткнулся в чашечку. Легкие наполнились. Уголки губ дрогнули. — Я обещал тебе и слова не нарушу. Просто вчера… — Альберих замолчал. Говорить о подобном зрелище трудно. Зайди Дилюк в таверну, точно услышал бы от Чарльза рассказы о том, каким разбитым ночью выглядел его младший брат.       Рагнвиндр прижался поясницей к краю столешницы. Руки привычно переплелись на груди. Он молча ждал, не подгоняя и не угрожая уходом. Ему так многого стоило сейчас это спокойствие, которое, кажется, вот-вот окупится заветной искренностью.       — Люк, я снова встретил Олафа, — Кайа присел обратно на кровать, не выпуская из пальцев цветок. — Все еще хуже, чем тогда. Он снова лунатил, если это можно так назвать. Если… все так, как в прошлый раз, то этой ночью я буду опасен. Для людей, для кота.       — Оу, — единственное, что сумел вымолвить Дилюк. Он прекрасно помнил состояние Кайи, когда нашел того на улице. То, как брат смотрел на него белесым глазом. То, как пугающе выглядел. Пугающе, но абсолютно безобидно. Теперь даже расследование двойного убийства потеряло всякий смысл.       — Олаф завалил кабана. Жрал его, пока зверь дергал ногами. Я оттащил его, увёл к старосте. Люк, я не хочу разорвать кого-то на части.       Дилюк прокручивал информацию в голове. Фантазия подсовывала образ того миловидного охотника над растерзанным животным. Подобное жутко представлять, а видеть…       — Тебе не показалось? Ты абсолютно уверен в том, что видел?       — Конечно, — вздернул бровь Кайа. — Дилюк, я знаю, как выглядит кабан. Знаю, какие звуки он издаёт и… да, Олаф шипел на меня. Как дикий зверь.       — А староста? Ты отдал ему Олафа. Староста деревни не пострадал?       Альберих сжался. Он даже не подумал об этом и сердце пустилось вскачь. Он беспомощно поглядел на Дилюка, отрицательно качая головой. Рагнвиндр стиснул челюсти.       — Мы отправимся в Спрингвейл. А одного я тебя не оставлю. Будешь брыкаться — пойду следом тайно, понял?       Кайа покачал головой, усмехаясь. Да, с таким братом не пропадешь. Разумеется, если они не в ссоре.       — Сходи сам. Ты справишься, если что-то пойдет не так. Ты сильный.       Но Дилюк больше не слушал его. Он раскрыл сумку Альбериха, принялся копаться в ней. Мастер рассматривал теплые бутылочки, вещи.       — Ты собрался на Хребет? С этим? А еда? Веревки? Ты идиот, Кайа! И где твой клинок?! Там же полно лагерей хиличурлов. И… Архонты…       — Не упоминай их в моем доме, — буркнул мужчина, отбирая сумку. — Меня не пугают хиличурлы. Хребет я зачистил минувшей ночью! Да и… что ты предлагаешь? Спрятаться у подножья утеса Звездолова? Так там ночами гуляют парочки. Отправиться к воротам Бездны? Там я и останусь, если вовсе сумею добраться до начала приступа…       В голосе капитана звучало отчаяние. Страх сдавливал шею.

Страшно.

Страшно.

      Ему безумно страшно оказаться на месте Олафа.       Даже встречаться с ним… страшно.       Дилюк оттолкнулся от столешницы, обхватил плечи брата и притянул его к груди, крепко обнимая. Кайа прижался. Он отчаянно искал защиты от самого себя. И рядом с ним становилось немного легче дышать.       — И надо же тебе было прийти сегодня… — Кайа не сдержался, тихо рассмеялся. — В ком-то проснулся старший брат.       — Перед Рассветом — самое темное время суток. Я пришел, когда должен был, — успокаивал Дилюк, перебирая еще влажные волосы на затылке. — К Бездне Хребет. Закрою тебя в погребе до наступления утра.       — А как же староста?       — Я шел в город через Спрингвейл. Показывал окрестности… Софи… — неловко признался Дилюк. — Там было тихо, спокойно. Деревня маленькая. Случись что-то страшное, я бы заметил.       — Сдаюсь, — Альберих все еще смеялся. Старался этим смехом успокоиться. — Но при условии, что ты позаботишься о безопасности. Не знаю, привяжешь к столу или балке…       — Договорились.       Наконец оба приступили к позднему завтраку. Дилюк — к обеду. Бутерброды стали совсем мягкими, а кофе остыл. Кайа рассуждал вслух.       — После визита в Спрингвейл мне нужно заскочить к Джинн. Если моя голова работает правильно, то есть пара идей, которые вытащат нас обоих, — бормотал он, глядя в одну точку, подкармливая кота кусочками мяса из сэндвича. Пальцы скользили по шелковой шейке теплого кота. Тот громко пел свою умиротворяющую песнь.       — Сомневаюсь, что преступника поймают, но внимаю.       — Не стоит недооценивать Альбедо. Он умнее любого жителя Мондштадта, — заметил Кайа. — Есть несколько вариантов. Первое — скинуть дело на кого-то из Фатуи. Я закинул удочку с Дотторе. Это может привести к конфликту. Как было с Двалином… нужно тщательно обдумать этот момент. Не знаю, как долго ты вершил свое правосудие, но температура, при которой можно сжечь человека дотла… Глаз Порчи. Кто-то определенно использует Глаз Порчи. Но сам понимаешь, как сложно это провернуть.       Выражение лица мастера не пошатнулось. Он выпил еще немного кофе, думая над предложением, как о чем-то будничном.       — Тот, что я… — Дилюк запнулся. Едва не проболтался о том, что нашел в комнате Кайи. Это привело бы к новому конфликту. — Да, можно найти сломанный.       Кайа кивнул, после продолжил.       — Есть еще вариант. Я уже докладывал Джинн об Олафе. Сегодня расскажу о случившемся прошлой ночью. Убийство можно свести к… болезни? Предположим, некто с подобным поведением напал не на кабана, а на людей? Глупо, но никто толком не знает, что происходит с этим охотником. Изучением его состояния займутся ученые, это даст нам больше времени.       — Но тогда куда он увел третьего?       — А это я хотел спросить у тебя, — синее око скользнуло по острым чертам лица Дилюка. — Куда?       — Не понимаю, о чем вы, капитан.       — Мне кажется, или ты просил меня не скрывать от тебя ничего важного, ха? А может это красноречиво урчал мой желудок, и я спутал его с твоим голосом? В таком случае мне стоит подлечить голову, а тебе — не ждать от меня откровений.       — Давай разделять рабочие и личные отношения.       — Как скажете, мастер Дилюк, — прощебетал кавалерист. — Но я все же возьму свои слова обратно. Ну, знаешь, те, о попытках оставаться честным с тобой. И не удивляйся, если после работы не обнаружишь меня в своем погребе. Сегодня отличная погода для того, чтобы прогуляться наедине с собой.       — Шантаж… — с едва видной усмешкой отвечал Дилюк, уголок губ потянулся вверх. Пусть внешне он держал планку, внутри всё перевернулось. Брат может сбежать от него посреди белого дня. Кайа обнаружил гноящуюся рану в сердце и нещадно давит на нее. — Я покажу, если хочешь. Но избавь меня от этих низких методов.       — Низких, но действенных… — по-кошачьи мурлыкнул Кайа. — И еще. Я буду стараться уводить от тебя след. В ту ночь, когда все случилось, ты остался здесь. Со мной. Ясно? Все видели, что мы покинули таверну вместе. У нас должна быть одна правда… — опасливо произнес Кайа.       Дилюк побледнел. Тихо прокашлявшись. Потер переносицу костяшками пальцев.       — Скажи, что ты еще никому этого не говорил.       — Скажу, если кто-то озвучит подозрения на твой счёт, — предупредил Кайа, а после улыбнулся. — Что, стыдишься меня, братишка?       — Нет, — резко мотнул головой Рагнвиндр. — Ты послал меня тогда в таверну. Я и пошел в таверну. Все видели, что я вернулся, но ушел на третий этаж, в свой кабинет. А Джинн я сказал, что ты заболел, и что я лично довел тебя домой и ушел, чтобы у тебя было алиби…       — Значит, ты идиот, Люк, — умозаключил Кайа. — В таком случае, я сам выдвину подозрения в твой адрес и отправлюсь к тебе на допрос.       Дилюк хмыкнул, прямя спину с гордой неприступностью.       — Ничего не знаю. Я работал у себя до закрытия. Ближе к трем часам ночи спустился к Чарльзу и помог с уборкой, отпустил его домой, закрыл таверну. У меня тоже есть алиби.       — Чарльз это подтвердит? И ты избавился от всех улик? — недоверчиво уточнил Кайа. — Может, стоит проверить? Я бы на месте Альбедо обшарил бы и «Рассвет», и всю таверну, от крыши до фундамента.       — Подтвердит. Чарльз подтвердит всё, что скажу я. Так что, если хочешь, можешь лично обшарить и таверну, и «Рассвет».       — Подумаем об этом завтра… — напомнил Альберих, потирая горящую от волнения шею. — А пока… мне пора к Джинн. После в Спрингвейл. Ты со мной?       — Да, пошли. К Джинн я тоже с тобой?       — Не стоит. Альбедо знает о том, что преступников двое. Будет странно, если спустя годы мы заявимся с тобой под ручку, — Кайа посмотрел на мужчину. — Да… и еще. Я не был вечером на Побережье. Упал с Утеса Звездолова. Собирал… сесилии. Ясно?.. — прошептал он.       — Ясно, — поймав синий взгляд, Дилюк отвернулся. — Я подожду в таверне, — Рагнвиндр поднялся с места, прихватив с собой стаканчик и пакет из-под еды. Кайа кивнул. Он быстро навел порядок в доме. Кот растянулся от плеча к плечу. Прежде чем покинуть комнату, Кайа обхватил плечо мужчины, останавливая.       — Я не исчезну. Даю слово…

***

      Серый зверь сбежал, стоило Альбериху приблизиться к зданию Ордо Фавониус. Это роднило его с братом. Тот тоже не жаловал рыцарей и все, что с ними связано.       Встреча в Ордо Фавониус прошла успешно и быстро. Альбедо был слишком занят, чтобы отвлекаться на разговоры. Он и Сахароза трудились над воссозданием тел погибших. Это поможет идентифицировать личности людей в ближайшие дни. И пока ученый вырисовывал что-то на меловой доске, делал пометки в планшете, оставлял краткие очерки, ассистентка металась по всему помещению, то замешивая что-то в колбочках, то поднося алхимику горячий чай. Кайа здесь явно лишний…       Джинн также сегодня оказалась малоинформативной. Новостей никаких. Все в ожидании результатов работы Альбедо. А вот поступившая от капитана информация о состоянии Олафа заставила ее забеспокоиться. Как и слухи о появлении Дотторе на территории Мондштадта.       — Это лишь предположение! — предупредил Кайа, задумавшись. — В конце концов, мы не знаем, какой стихией, кроме пиро он обладает.       Все некстати… двойное убийство, странный сомнамбулизм, Предвестник. Королевство словно прокляли сами Архонты. Джинн сморщила носик, помассировала виски. Подступила новая головная боль. Даже жаль, что Альберих сбежал сразу же, стоило ему поставить устную точку в последнем предложении.       Кайа мчался в таверну, где его ожидал Дилюк. Пора посетить Спрингвейл, а там и до вечера недалеко. Никто не знает, как скоро настигнет новый приступ. Если вообще настигнет. Но пришлось притормозить.       Альберих сделал пару шагов назад, вытягивая шею. От собора Барбатоса спускалась яркая фигура неприятной особы, что буквально вчера сворачивала кровь кавалеристу. Софи выглядела явно довольной. Кто вообще, кроме монашек, выходит из собора довольным?.. Капитан поморщился. Когда фигура скрылась среди домов, он взмахнул тонким хвостом, перекидывая его на спину, и продолжил путь в «Долю Ангелов».       Скоро Дилюк и Кайа пересекли мост.       — Джинн хотела бы, чтобы я поговорил с неким Полуночным героем. Понятия не имею, с чего она взяла, что я с ним «на короткой ноге». Но вдруг он что-то видел той ночью? — хихикнул Кайа.              Дилюк раздраженно выдохнул. Он ненавидел это прозвище. Звучало, по его мнению, как кличка собаки или супергероя из детских сказок. Разумеется, таковым тот не являлся.       — Мне откуда знать? — с неохотой отвечал Дилюк. — Найдешь его и спросишь. Пф-ф-ф…       Кайа совершенно не стыдился улыбки, что завладела им, пока наблюдал за вздернутым носом брата. Есть в этом своя изюминка. И капитану это очень нравилось. Нравилось играть на тонких струнах нервной системы брата. Пускай и мелодия эта была безобидной. Почти.       Скоро оба приблизились к оживленной деревне.       Здесь цвела жизнь. Разумеется, от сочной травы в холодный сезон не осталось и следа, но это не мешало ребятне гонять по дорожкам голубей и кабанчиков, а охотникам готовить свеженину на костре. По затвердевшей грязи вразвалку вышагивали надменные гуси. Птицы агрессивно зашипели, когда мастер вскинул руку, прогоняя их любопытные клювы.       Долго искать Олафа не пришлось. Староста, что давно ждал капитана, буквально налетел на мужчин. Он лично отвел прибывших горожан в лазарет, где наблюдался охотник, а после тут же скрылся, утирая со лба проступивший пот. Олаф выглядел так же, как и в прошлую утреннюю встречу — обычно.       — Добрый день Олаф! Как себя чувствуешь? — кавалерист приветливо махнул ладонью и присел на табурет.       — Я… неплохо, но все еще тошнит…       — А? Отравился чем-то?       — Нет же… — мужчина смял в пальцах одеяло. Его уши прижались к затылку. — До сих пор в носу запах сырого мяса, а на языке вкус крови… — охотник сжался, точно перепуганный ребенок, а Кайа обернулся на Дилюка. Мастер приблизился.       — Что случилось? Поделишься? — винодел сложил руки на груди. Олаф опустил глаза и нахмурился.       — На самом деле, почти ничего. Снова. Но помню, видел темную дорогу. Туман. Мои пальцы окоченели и не двигались. И пустота…       — Голод? Потому отправился на охоту? — догадался Кайа. Он следил за изменениями в поведении мужчины, за его мимикой. — Может, стоит плотно поужинать?       — Нет… пустота… тут… — Олаф ткнул пальцем в солнечное сплетение. — Помню, как хотелось заполнить ее. И я услышал стук сердца дикого зверя.       Лицо охотника обрело серо-зеленые оттенки. Из-за плеча Дилюка вынырнула девушка, подставляя пациенту ведро. Мужчины отвернулись, но ничего не случилось. В желудке Олафа с ночи пусто, потому охотник лишь обнял ведро обеими руками, свесив над ним голову. Когда отпустило, продолжил.       — Я помню момент, когда ты нашел меня, — Кайа дернулся и резко обернулся на голос. Выходит, не все исчезает из памяти? — Испугался. Но был рад.       — Может… еще что-то? — решил уточнить капитан, но Олаф отрицательно покачал головой.       Дилюк сдвинул брови. Голова опустела. Мысли, что заполонили голову, вдруг улетучились. Теперь не осталось сомнений — это никакой не сомнамбулизм. Проклятье. Болезнь. Что угодно, но эти двое никакие не лунатики. Где они оба могли подхватить эту дрянь? И почему только они страдают от странных приступов?       — Господа, пациенту нужны тишина и покой. Иначе вся наша работа здесь напрасна, — девушка забрала пустое ведро, отставила в сторону, у ножки кровати.       — Ладно… Благодарю, Олаф. Поправляйся. А нам пора, — мастер одним взглядом указал на выход и покинул помещение. Кайа последовал за ним, поблагодарив охотника за откровенность. За ним последовала и медицинская сестра.       — Госпожа, — окликнул ее Альберих, вежливо склонив голову. Дилюк закатил глаза, вздыхая, а девушка довольно сощурилась. — Скажите, наблюдали ли вы что-то необычное?       — Необычное? Не сказала бы, господин. Он и правда неплохо себя чувствует. Мы склоняемся к сомнамбулизму. Ведь больше ни у кого подобных моделей поведения не наблюдается. Полагаем, всему виной возраст. У пожилых болезни протекают сложнее, а у него тем более!       — У… пожилых? — капитан непонимающе мотнул головой, приблизился к девушке еще на шаг, нарушая всякие границы. Та отступила, тихонько икнув. — Да ему и тридцати нет, о чем вы? А бороду сбрить, и больше шестнадцати не дашь!       — Так вы не знаете? Его обнаружили Сян Лин и Путешественница пару лет назад. Замороженным во льдах. Он пробыл в таком состоянии лет триста, не меньше.       Капитан побледнел, отпрянув. Он забыл об этом инциденте. Тогда новость гремела на весь Мондштадт, если не за его пределами. Кажется, об этом писали даже в «Паровой птице». Дилюк подставил ладонь, не позволяя брату рухнуть. Рыжая бровь изогнулась дугой. Поглядев на резкие перемены в состоянии капитана, Дилюк вежливо обратился к медсестре:       — Благодарю Вас за информацию, леди. Если состояние Олафа изменится, прошу направить письмо на винокурню.       Девушка поклонилась.       — Спасибо, мастер Дилюк. Мы обязательно пришлем кого-то, если что-то узнаем.       Альберих вместе с Дилюком вынырнул на улицу. Только было он раскрыл рот, как краем глаза заметил сотрудников лазарета.       — Уйдем. Дальше, — кратко скомандовал Кайа, стремительно покидая деревню.       Дилюк нагонял, сминая тяжелым шагом жухлую траву. Он молчал, надеясь на то, что брат сам объяснит все, когда почувствует себя в безопасности. Пока шли, мастер прислушивался. Где-то ворчали хиличурлы, где-то резвились гидро слаймы, а где порхали анемо бабочки. Младший брат замедлил шаг только когда на горизонте появилась статуя Архонта. Остановился, дожидаясь брата, запустив пятерню в растрепанные ветром волосы. Мужчина подошел ближе, беспокойно позвав:       — Кайа?..       — Дилюк, помнишь, что я рассказал тебе, когда сознался в своем происхождении? — Кайа поднял на мужчину осторожный взгляд. Ветер пронзил тела обоих. Небо стремительно темнело.       Воспоминания воскресили тот злополучный вечер, когда в холодном ливне юноша топил не только горе по отцу, но и по брату, что оказался предателем. Слова Альбериха словно выжжены в сознании раскаленной кочергой, превратились в клеймо. И после ухода из страны Дилюк часто повторял их. Чтобы больше никогда ему не доверять. Сломанный Глаз Порчи Кайи и письма возродили подозрения из пепла. Да только теперь они не имели той разрушительной силы, что годами ранее.       — Разумеется. Отец оставил тебя в Мондштадте намеренно, назвав последней надеждой вашего королевства. И что ты рад смерти моего отца, так как теперь тебе больше никогда не придется выбирать, — отчеканил мастер.       — Я не то имел ввиду… — начал было оправдываться Альберих, но столкнулся со жгучим, точно острый перец, взглядом Рагнвиндра. — Верно. Я так сказал. Я последняя надежда королевства Каэнри’ах… — прошептал подтверждающе капитан. Древнее слово развеял ветер, едва успев донести до ушей Дилюка. — Если со мной случится то же, что с Олафом прошлой ночью, тогда этот сомнамбулизм опасен для тех, кому… слегка за тридцать.       Альберих говорил осторожно. Опасался.       Однажды честность привела к тому, что он лишился самого близкого из людей, получил шрам на всю оставшуюся жизнь. С тех пор всякая правда давалась ему с большим трудом. Дилюк опустил взгляд. Старую рану вскрыли, посыпали солью, а промыть забыли. Но он скинул с себя навязчивые мысли.       — Кому за… тридцать? Но ты младше меня, — недоверчиво фыркнул винодел, а Кайа усмехнулся.       — Дилюк… я наблюдал падение Каэнри’аха… — плечи мужчины задрожали. Он плотно стиснул зубы. В синеве ока закружила вьюга. Казалось, будто она окутала все тело.       — Это невозможно. — отрезал Рагнвиндр, отрицательно замотав головой. — Королевство пало пятьсот лет назад.       — Это было пятьсот лет назад, — подтвердил Кайа. — И я видел, как мою страну сжигают дотла. После вместе с отцом оказался среди виноградников, — он опустился на камень. Носок сапога нашёл какой-то камешек, принимаясь перекатывать его под ступней. — Только мы с Олафом разные. Если он пробыл во льдах триста лет, то я… как бы объяснить… совершил скачок, оказавшись в будущем.       Дилюк застыл. В голове не укладывалась. Непроходимый ком встал в горле. Вздох получился рваным. Мастер не заметил, как сжались пальцы в кулак, но воздух вокруг оставался холодным, а Глаз Бога — спокойным.       — Погоди… — до Дилюка дошло. Он опустился рядом на колено и заглянул в синий глаз. — Тебе пять сотен лет?       — Моему организму двадцать семь.       — Но тебе пятьсот… — настаивал Дилюк. — Ты старше Чарльза, старше Гёте и даже старше Олафа! Тебе надо заботиться о своем здоровье и срочно бросать пить!       — Что?.. Люк! Я не старик! Говорю же, мы с отцом совершили скачок, а не жили на этой земле все пятьсот лет! — Альберих вскинул руку в сторону статуи Барбатоса. — Взгляни на Венти. Сколько ему? Тысячи полторы? Две? Уверен, он и тогда выглядел так же, как и сейчас. Но я рос вместе с тобой, оставаясь человеком… обычным человеком, Люк…       — Да… верно, ты ведь не остался мальчишкой, — мастер отбросил глупую мысль и заткнул себя. — Ладно. Ладно, и… вы с Олафом похожи тем, что живете… слишком долго? Его организм молод. На вид. Это единственное, что вас объединяет.       — Верно, но постой… Ты… не сердишься? — аккуратно уточнил Кайа.       — Сержусь? Нет, конечно. Все в порядке. Мы с этим разберемся. Что бы ни случилось, я буду рядом и помогу тебе. Обещаю.       Кайа не верил ни ушам, ни глазам, ни коже. Ветер трепал волосы, будоражил тело и разум. И всё же… Кайа кивнул. Ладони легли на рыжую голову, оглаживая волнистые локоны. Дилюк замолчал, опуская веки. Это прикосновение казалось сакральным, и его ладони, объятые в черные перчатки, опустились на колени Альбериха. Прохлада чужих рук успокаивала смятенный разум, но вскоре мастер отстранился. Веки взметнулись вверх. Взгляд уловил позади них статую анемо Архонта.       — Точно. Кажется, я знаю, где искать… давай помолимся! — он быстро поднялся с места, точно заново рождённый, сбросил вязкое наваждение. Кайа выглядел так, словно ему за шиворот насыпали горсть снега. Он пренебрежительно скривился.       — Ишь чего удумал… нет уж! Это без меня! — засопел Альберих. — Я этой наглой морде молиться не собираюсь…       Дилюк закатил глаза. Он развернулся в другую сторону, направился к статуе, махнув за собой рукой.       — Не ерничай. Давай. У нас мало времени.       — Раскомандовался… — пробурчал Кайа, но поплелся нехотя следом. — Вообще-то я здесь старший! Ты должен меня слушаться! Эй! Ну ладно тебе! — сдался он, понимая, что Дилюк и не думает отказываться от глупой затеи. — Я постою в сторонке, понаблюдаю, но не более!..       Мастер обернулся и теперь шел спиной вперед по низкой траве.       — Мы пойдем и поговорим с ним. Ты сам сказал, что Венти более двух тысяч лет. Он что-то должен знать.       — Пф-ф-ф… знает, как смешать «Полуденную» с сидром и не умереть? Думаю, на этом его познания окончены… — бухтел капитан, сунув руки глубоко в карманы.       — Будет тебе, — вновь повернулся к дороге Дилюк. — Откуда такая ненависть? Не поделили украденную бочку вина?.. — голос снизился на тон, проникаясь остротой.              — Пару бочек, — вздернул нос Кайа, прикрывая веко. По дороге что-то живое принялось прыгать на ноги Альбериха. Сначала мужчина пытался игнорировать, но кот не выдержал и заскочил на меховой воротник капитана. — Вот же! Ты здесь как оказался? — изумился Кайа, почесав серого за ухом.       Довольный зверь тут же замурчал, щурясь. Кот ластился, терся мордой о щеку, будто соскучился. Он мягко обвивал смуглую шею хвостом, облизывал пальцы. Сегодня казался особенно любвеобильным.       — Эй, Люк! У меня кот! — Рагнвиндр уставился на зверя, после на брата, когда Кайа остановился. — Нельзя его пускать в подвал… Вдруг Олаф среагировал именно на животное…       — Отдадим Аделинде, она его помоет.       — Ну нет! — возмутился Кайа в унисон с шипением кота. — Никто не станет мыть кота без нашего позволения!