Камимоза

***

      Андрей всегда предпочитал в одежде разгильдяйский спортивный стиль – свободные футболки, худи, свитшоты, свитера, трикотажные куртки с капюшоном, почти закрывающим лицо, зауженные джинсы или спортивные штаны, кроссовки или кеды. Во-первых, потому, что вырос в закрытом мужском коллективе, где не перед кем было прихорашиваться; во-вторых, потому что всегда невероятно спокойно относился к своей внешней красоте, не замечал её и даже прятал, предпочитая комфорт. У него было всего несколько нарядов на выход, и то потому, что на предстартовую жеребьёвку положено приходить нарядным, а не как на тренировку.       Однако когда они начали встречаться и иногда вместе выходить куда-нибудь, Андрей стал приодеваться, носить красивые и стильные вещи, в которых выглядел потрясно, как фотомодель. Теперь, кажется, на него иногда обращают даже больше внимания, чем на неё. Камила знает, что он делает это ради того, чтобы не ударить в грязь лицом рядом с ней, и боится даже подумать о том, как нелегко ему это даётся. Она знает, что Андрей сам зарабатывает себе на жизнь, не просит помощи у родителей, и ей не хочется, чтобы он во всём себе отказывал ради покупки новых шмоток, но всё не может решить, как с ним об этом поговорить. Намёков Андрей обычно не понимает или делает вид, что не понимает, ему надо задавать прямые вопросы в лоб, а прямо сказать «не трать на меня все свои деньги и не живи впроголодь» Камила не решается.       Однажды он ведёт её на балет и по этому случаю надевает невероятно стильный чёрный костюм с белой рубашкой. Андрей в нём настолько нечеловечески красив, что Камила буквально теряет дар речи, когда его видит. Дориан Грей в свои лучшие годы, должно быть, выглядел именно так. Во время спектакля она ловит себя на том, что смотрит не столько на сцену, сколько на своего спутника. И многие женщины вокруг, замечает она с гордостью и с ревнивым беспокойством, обратили на него внимание. К счастью, Андрей как всегда настолько весь в своих мыслях, что ему абсолютно всё равно. Если бы они остались вдвоём в пустом зале, для него ничего бы не изменилось. – Посидим где-нибудь? – предлагает он после конца представления, но Камила хватает его за рукав и решительно требует: – Поехали к тебе. – Ты устала? – не сразу понимает Андрей. – Отвезти тебя домой? – К тебе, – повторяет Камила, – и готовься, у тебя сегодня будет секс. Андрей сначала слегка краснеет, затем неловко ухмыляется. Похоже, у него возражений нет.       Они решили устраивать интимные свидания прямо у него на съёмной квартире, Андрей сам предложил этот вариант: так уютнее, спокойнее, соседи со всех сторон старые и глуховатые, шуметь можно сколько угодно, и главное, никто их не будет там искать, потому что «можно подумать, кто-то знает, где я живу, да кому это вообще интересно».       Сначала Камила думала, что Андрей так легко шутит о своей незаметности, потому что его это уязвляет, в глубине души он хочет быть популярным. Потом – что он бравирует этим. Потом – что смирился и принимает всё как есть. Но теперь, после нескольких встреч на его территории, она с уверенностью может сказать, что его полностью всё устраивает. Андрею нравится таким быть, выходить из ледового дворца – и превращаться в обычного юношу, идущего в магазин за хлебом, о котором соседи, выгуливающие собак, могут сказать только, что ведет себя прилично, всегда здоровается, мусор выбрасывает в положенном месте и в общем вроде неплохой парень.       Перед её приходом Андрей всегда затевает уборку, моет пол, чистит чашки и драит унитаз. Но сейчас, конечно, не успел, поэтому, наверное, и смущается. Но ей плевать на бардак, которого, кстати, и нет.

***

      Как только они закрывают входную дверь, разуваются и бросают верхнюю одежду в прихожей, Камила хватает его за руку и тащит за собой. Она уже знает, чего хочет. Андрей спокойно подчиняется и падает в кресло, широко расставив ноги; его любовница усаживается сверху, раздвинув колени. – Ничего не делай, – предупреждает она с самым кровожадным выражением на лице. – Просто сиди. В этот раз я сама тебя трахну. – Интересно, как, – слегка ухмыляется он, но с легким напряжением в голосе. Ох уж эта мужская гомофобия на уровне бессознательного. Вместо ответа она наклоняется и долго-долго его целует, так, что у него перехватывает дыхание, и он сипло выдыхает, зажмурившись. Потом соскальзывает вниз, садится на пол между его ног и смотрит на него пристально. Расстегивает молнию вечернего платья и стаскивает его через голову. Нарочито медленно снимает прозрачные чулки, высоко поднимая полусогнутые ножки и красиво распрямляя их. Лайт-вариант стриптиза. Андрей сидит спокойно, и лишь немного учащенное дыхание выдаёт его волнение. Камила расстегивает и снимает прозрачный кружевной лифчик; он наклоняётся вперёд, протягивает руку и берёт в ладонь её левую грудь, немного сжимает. – Ты не раздевайся. – снова требует она. – Я хочу тебя именно таким, в этом костюме. Андрей издаёт какой-то негромкий мягкий звук, вроде бы смеётся, и добавляет негромким шёпотом: – Хех, он точно стоил своих денег! – И не вздумай ничего делать сам. Запомни, сейчас я тебя трахаю.       Камила искренне любуется Андреем. Он такой светлый, бледный, почти прозрачный в весенних сумерках, в этой чёрной и белой одежде; русые волосы растрепались, глубокие серые глаза смотрят строго и немного печально, с какой-то затаённой болью. Изгнанный на землю ангел, думает она. Правильно тебе придумали этот образ. Может, и не придумали, просто увидели тебя однажды вот таким же, сидящим в сумерках и глядящим в одну точку, сфокусировавшим взгляд на чём-то никому другому не видимом – и поняли, что это про тебя, это твоя история.       И ей нравится, что он сейчас именно такой. Прозрачный, податливый, спокойный, отстранённый, неземной. Хочется ласкать его, дёргать, тормошить, ублажать, пробуждать в нём жизнь, заражать своим желанием.       Её проворные пальчики с овальными ноготками хватаются за ремень его брюк и начинают возиться с пряжкой. Андрей сглатывает слюну. – Помочь тебе? – у него уже слегка перехватывает дыхание от сдерживаемого нетерпения. - Я сама, - напоминает Камила, расстегивает молнию и кладёт ладошку ему на пах, слегка сжимая то, что скрывается под тонкой тканью серых трусов. Потом, немного смущаясь, осторожно запускает руку под резинку белья и трогает это спрятанное. Член ещё мягкий и слегка тёплый, но уже тяжелеет, наливается внутренними соками.       Андрей выпускает воздух сквозь зубы и зажмуривается. Он пока ещё не созрел физически, но внутри уже безумно хочет её. Неважно, что она там придумала, как собралась его поиметь – пусть развлекается. Её ручки, губки, влагалище – всё кажется одинаково привлекательным.       Камила одной рукой гладит его член, другой дёргает за пряжку, пытаясь вытащить ремень, чтобы не мешал. Андрей помогает ей, выдергивает ремень – и тот с глухим металлическим звяканьем летит на пол. Затем приподнимается в кресле, приспускает брюки вместе с трусами почти до колен, обнажая бледные узкие бёдра. Полумягкий член при этом забавно вздрагивает и подпрыгивает. Камила берёт его в ладошку, нежную, тёплую, и осторожно сжимает, и гладит, а пальчиком другой руки проводит по головке, которая ещё до конца не показалась, и трогает крайнюю плоть. Андрей словно получает слабый разряд электрического тока в центр удовольствия. Ещё ничего толком и не начиналось, член даже не поднялся полностью, а он уже испытал несколько этих сладких, томных, продолжительных микрооргазмов просто от вида Камилы, красивой, желанной, нагнувшейся над его причиндалами, от осторожных прикосновений её теплых ручек. Он с коротким свистом втягивает в себя воздух и задерживает дыхание. Его бёдра рефлекторно приподнимаются и двигаются ей навстречу, потом назад, потом снова навстречу.       Камила воспринимает это как приглашение к действию, откидывает длинные волосы назад (и он гладит её по волосам дрожащей рукой), наклоняется ближе и, приподняв член, держа его всеми пальчиками, осторожно проводит языком по уздечке. Ей немного смешно, стыдно и при этом страшновато, как тогда, в тот самый первый их раз, потому что она ничего не умеет. Она ещё ни разу не делала этого с мужчиной, хотя и видела, и слышала, как это бывает. Камила поднимает глаза и смотрит в лицо Андрею, расплывшемуся в блаженной улыбке даже не от удовольствия, а уже от его ожидания. Глаза его полузакрыты, ресницы лениво подрагивают, и он кажется абсолютно счастливым.       Это зрелище придаёт ей решимости. Камила хочет взять его таким, стонущим, мягким, подчиняющимся её рукам, делающим всё, что она скажет и так, как она того желает. Хочет обладать им, вобрать в себя его полностью. Потому она дразнит его член, проводит язычком вверх-вниз, с удовольствием замечая пульсацию набухающих синих венок и то, как он твердеет, держится устойчивее и даже меняет цвет, становится темнее. Облизывает головку, язычком помогая ей открыться полностью (Андрей при этом сладостно стонет). Широко, насколько может, открывает рот и заглатывает почти на всю глубину. Андрей коротко вскрикивает, закрывая глаза, и кладёт руку ей на голову, осторожно помогая, направляя её движения: вверх-вниз, вверх-вниз. Другая его рука в это время ощупывает её обнажённую грудь, гладит и теребит круглый сосок, отчего тот твердеет.       Она находится в уязвимом положении, потому что впустила его в своё тело, пусть и не совсем привычным образом. Но и он абсолютно уязвим, потому что доверился ей, открыл самую беззащитную часть своего тела и позволил делать с ней всё, что Камила пожелает. Андрей лишил её рот невинности и получает от неё первый минет, но на самом деле сейчас она владеет Андреем, а не он – ей. Теплый и твёрдый член скользит у неё во рту, она втягивает его в себя, округлив губы, прячет зубы. Камиле кажется, что в этой ситуации нет ничего постыдного или унизительного для них обоих. Какая разница, какую часть тела она сейчас ласкает, потому что всё его тело принадлежит ей. И она всё больше распаляется от того, что владеет им, что он охотно ей подчиняется. Она кладёт руку себе в трусики, ощущая подступающее возбуждение, и тихонько ласкает себя.       Ей хочется схватить своего Андрюшу в охапку, сжать в объятиях и ласкать, и целовать везде, зацеловывать до одурения. Ты мой, ты только мой, и это никогда не изменится, никогда, пока жива, я не уступлю тебя другой женщине. – Иди ко мне, – хрипло зовёт Андрей, и она сразу понимает, о чём он просит. Его длинные проворные пальцы быстро расстёгивают пуговицы белой рубашки, обнажая бледную грудь с россыпью тёмных родинок и серебряный крестик на тонкой цепочке. «Или крестик сними, или трусы надень» – вспоминает Камила, и он как будто улавливает ход её мысли, перекидывает крест на спину, чтобы не мешал, как всегда делает, когда выходит на лёд.       Она выпускает его член, скользит губами вверх, по волоскам, по шершавой тёмной дорожке, дует в пупок, отчего Андрей сдавленно хихикает, прижимается к его груди тёплой щекой – и он ласкает её, и обдувает лоб, и целует в лоб.       Потом Камила садится на его ноги сверху, широко расставив бёдра. Он одной рукой стимулирует себя, а другой гладит её грудь. – Я сама, – напоминает Камила и чуть подаётся вперёд, приближает свои гениталии к его руке, к члену, зажатому в его руке. Он убирает руку, выжидает. Она сдвигает трусики в сторону, так, чтобы не мешали, и приближает головку его члена ко входу во влагалище. Он вздрагивает. - Андрюш, ну пожалуйста, - умоляюще шепчет она. – Ну хотя бы чуть-чуть. Я хочу трахнуть тебя живого, без резинки. Дай хотя бы разок почувствовать, как это, когда ты во мне.       И, не дожидаясь возражений, осторожно надевается на любимый пенис, погружает его в себя. Оба невольно громко вскрикивают: она – от внезапной наполненности, от ощущения твердого горячего члена, заполнившего узкое девичье влагалище; он – от того, что чувствует её стеночки, её жаркое и нежное тело внутри безо всяких преград. Несколько секунд они двигаются навстречу друг другу как ошалевшие, и от дикого наслаждения всё плывёт перед глазами. Потом Андрей всё-таки мягко отстраняет её, вынимает и помогает ей слезть. Начинает шарить по карманам пиджака, что-то разыскивая. Камила немного обижается, но ждёт продолжения игры. Пока он разворачивает презерватив, она снимает трусики и встаёт перед ним, всё ещё почти одетым, полностью голенькая. – Я сама, – снова шепчет она, отнимает презерватив и мягкими ручками надевает на член, потом несколько раз стимулирует его нежной рукой, отчего Андрей задерживает дыхание. Он дрожит крупной дрожью, член уже совсем твёрдый. В этот момент, с голубым презервативом на забавно торчащем эрегированном члене, Андрей кажется совсем хрупким, милым и беззащитным. – Готовься, с живого с тебя не слезу, – шепчет Камила, снова забираясь на Андрея, и со сладким вскриком осторожно впускает его член в себя. Делает несколько осторожных движений, чтобы привыкнуть: поднимается, почти выпуская, и снова опускается, полностью принимая. Томление разливается по телу, в голове – приятное марево. Она делает то, что хотела сделать весь вечер – берёт Андрея, наслаждается им, а он помогает и подчиняется.       От их быстрого танца, кажется, вот-вот остановятся оба сердца. Андрей придерживает её за талию, от возбуждения его короткие, но чуть подросшие ногти слегка впиваются в её кожу, и это подстёгивает ещё больше. Она раскачивается и кричит, он тоже вскрикивает и стонет, и она пытливо вглядывается в его красивое лицо с полузакрытыми серыми глазами, с длинными ресницами, на которых повисли слезинки, пытаясь понять, что он сейчас испытывает. Он поплыл, точно так же, как и я, думает она с удовольствием. Для неё это даже важнее, чем собственное наслаждение.       Внезапно он громко вскрикивает, слабо стонет и резко приподнимает таз, ускоряя темп. Андрей дрожит крупной дрожью, и, судя по всему, его накрывает мощный оргазм. Все его мышцы сводит судорогой, бёдра, на которых сидит Камила, твердеют, руки, которые её придерживают, замирают. Камила плывёт в мареве собственного удовольствия, но вдруг пугается: вдруг у Андрея и вправду остановилось сердце?             Тишина длится непривычно долго, чуть ли не полминуты, но вот он наконец громко и облегченно выдыхает, руки и ноги расслабляются, он мягко вытаскивает член, и в презерватив течёт что-то густое. – Теперь-то мне можно самому что-то делать? – слабым голосом интересуется Андрей, приоткрывает один глаз и привлекает её к себе, чтобы поцеловать и до боли сжать в объятьях. – Я чуть в космос не улетел, – шутя жалуется он, вспотевший и невероятно довольный, – если ты хотела меня поиметь, то гордись собой, поимела по-полной. Ты реально зверь, Чёрная Пантера. Камила смеётся смущенно и немного виновато. – А ты видел красное, да? – ей на самом нравится эта тема с приколами по программам. – Видел? У меня до сих перед глазами всё красное! – Камила заливисто смеется. – Ты настоящая развратница! Такая молоденькая, а уже ведёшь себя непотребно, – в шутку распекает её Андрей и жестом старшего брата легонько надавливает на кончик её носа. – Совсем распустилась! Покатилась по наклонной! Страшно подумать, что ты начнёшь вытворять в будущем. Камила хохочет ещё громче. – Мне знаешь как хорошо с тобой было! – по-детски наивно признаётся она и, благодарно чмокнув его в губы, быстро убегает в ванную – приводить себя в порядок.       Когда она возвращается, переодетая в его футболку, обнаруживает, что его костюм и её платье висят на вешалках, её чулки, лифчик и трусики аккуратно сложены на стуле, а Андрей уже полусидит-полулежит в кресле, такой же полуголый, как она – в футболке и в плавках. – Отдыхаешь? – А ты уже отдохнула? – загадочно интересуется он. – Чего? – искренне удивляется она – и вдруг оказывается в захвате стальных рук, и слышит металлический шепот с ироническими нотками в голосе: – Ты же не думала, что меня хватит только на один раз? И в этот момент она понимает, что, как и любой спортсмен, Андрей просто так победу не отдаёт и жаждет реванша. За короткой программой ведь должна последовать и произвольная. А там можно ух как отыграться!..

***

      Камила и пикнуть не успевает, как её бросают на матрас, и вот уже она лежит на животе и с разведенными в стороны ногами, полностью обнаженная, не может выбраться из плена широких плеч и стальных мускулов, не может даже вздохнуть, потому что Андрей, тоже голый, всем весом прижимает её сверху, обхватив одной рукой. Другая красивая рука трогает её снизу, ласкает, старается возбудить – и достигает своей цели; впрочем, её возбуждение и не остывало до конца. – Теперь моя очередь тебя трахать, – шепчет он ей прямо в ушко, – и я добьюсь, чтобы ты тоже слетала в космос.       Камила хочет что-то возразить, но внезапно понимает, что такой жёсткий, реальный, маскулинный Андрей ей нравится настолько же, насколько растворяющийся, доверяющийся ей своё тело, податливый. – Ты поехавший, – жарко шепчет она, и это не оскорбление, она действительно кайфует от того, как ему сносит крышу. И он это понимает. – А это ты меня с ума сводишь, – отвечает он, покусывая её за ушком и вводя пальцы ей во влагалище. Всё быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, так что она начинает сладко стонать и двигаться ему навстречу, сама насаживаясь на твёрдую и уже влажную руку. – Ты уже вся потекла, – снова шепчет он, – хочешь меня, хочешь? Ну, скажи!       Камила сладко всхлипывает, и Андрей слышит неразборчивое: «да, да…». Тогда он резко берёт её сзади, так, что она громко вскрикивает. Теперь он прижимает её к себе обеими руками, как будто боится, что она вырвется или испарится, а он останется ни с чем.       С Андреем происходит то же, что и с ней, понимает Камила. Такое же детское желание обладать ей полностью, ни с кем не делясь, сжимать в объятиях, тискать. Ты моя, ты только моя.       Неважно, что ты вращаешься в обществе, где меня не принимают. Здесь и сейчас есть только мы, и нам вместе хорошо. Твоё тело и моё тело. Твоя душа и моя душа. Она даже не может посмотреть ему в лицо, лишь краем глаза видит его красивый профиль, благородный и решительный, покрасневшую кожу, капельку пота, вспухшую на виске венку. Его как будто и вовсе нет, есть только красивые и твердые руки, которые сжимают её, плотный напряженный член, который входит в неё там, внизу, и его жаркий шёпот – и всё это заставляет её возбуждаться всё сильнее и сильнее. Можно представить, что его вообще нет, а с ней разговаривает кто-то несуществующий. Бесплотный дух.       Только руки, которые её удерживают, абсолютно реальны. Это невероятно сильные и безумно красивые мужские руки со вздувшимися венами, покрытые светлыми волосками, с мозолями на пальцах и со шрамами. Тот бесплотный дух из кресла превратился в мускулистого мужчину, живого, настоящего, когда полюбил женщину. Оборвал себе крылья и воплотился в человека. – Я заставлю тебя кончить по-настоящему, – слышит она хриплый шёпот Андрея, – хочу посмотреть, как тебя размажет подо мной, так что потерпи, будет жёстко, - Камила даже не успевает понять, что же предстоит потерпеть, когда чувствует первый маленький взрыв в мозгу и вскрикивает. Он заставил её приподнять таз и теперь удерживает в этой позе, обхватив двумя стальными руками поперёк живота и продолжая резко входить сзади. Его член двигается внутри как-то по-особенному, задевая тайные точки внутри неё, отчего у неё случается маленький оргазм, много маленьких оргазмов подряд, и она раз за разом бьётся в его руках, кричит в голос, уже не сдерживаясь. Её спина выгибается дугой, как у кошки, а руки беспомощно стараются уцепиться за край матраса. Она извивается и постанывает под ним так, что кажется самой себе последней шлюхой, но ей наплевать. Ей даже нравится, что Андрей видит её такой, что он распалён до предела и только силой воли сдерживается, чтобы самому не кончить преждевременно. Только не останавливайся, только не останавливайся, только не останавливайся… - ААААаааа я не могу больше, - стонет она, уже истомлённая этой сладкой мукой, и он её слышит. - Держись, - хрипло говорит он и резко задевает какую-то точку внутри неё, отчего Камила взрывается фейерверком и громко кричит. Кажется, она не дышит, сердце не бьётся. Она уже не чувствует ни рук, ни ног, ни собственного тела и как будто парит в воздухе. Может быть, это я превратилась в светлого духа?       Железные руки разжимаются, и она беспомощно падает на матрас лицом вниз. Андрей тоже отрывисто и громко кричит, быстро вынимая. Потом она слышит шуршание латекса – он нетерпеливо стаскивает с себя презерватив. Хочет кончить на неё, понимает Камила, и ей это тоже по душе. Она чувствует, как он кладёт ей на спинку, чуть повыше крестца, свой пенис, тёплый, уже чуть мягкий и пульсирующий. Немного трётся нежной кожицей пениса об её горячую кожу, удовлетворённо басовито мурлыкает, почти как кот, и тяжело, но сладко выдыхает. Камила ощущает, как бежит по коже горячая струйка жидкой спермы, и ей это ужасно нравится.             Это первый раз, когда он кончил прямо на неё. И вообще первый раз, когда повёл себя с ней так.       Раньше он брал её осторожно, бережно, как слабую, как девушку. А сегодня впервые взял жестко, как равноправную партнёршу, как взрослую страстную женщину. И теперь видно, что у него есть опыт, который он не стремился демонстрировать. Андрей без сил падает на спину рядом с ней и с этой фирменной своей ухмылочкой негромко хрипит, поднимая указательный палец: - Один – один. Матч-реванш состоялся и окончился его победой.

***

      А точно ли у него до меня была всего одна женщина, ревниво думает Камила. И сразу же успокаивается – это же Андрей, искренний, честный, верный, у которого всё всегда впервые и навечно. Конечно, у него никого больше не было. И не будет, я не разрешу. – Ты где научился так трахаться, а? – всё равно уточняет она, и он улавливает в её голосе медные нотки ревности. – Хочешь сказать, ты был только с одной девушкой? – Когда ты, – Андрей прикусывает язык, сглатывает слюну, облизывает пересохшие губы и продолжает свою мысль, – когда ты обычный парень, а хочешь быть с популярной тусовщицей, приходится изворачиваться, чтобы удержать её. Особенно если вы видитесь редко. Цветы, подарки и походы в ресторан – ей уже не интересно, тогда приходится брать другим. Вот и старался как мог, все. Тем более, ей очень нравилось меня всему учить. Я ведь был как ты, совсем невинный.       Ещё бы ей не нравилось, поди, сутками из койки не вылезали. Какие уж тут спортивные успехи, Андрюш! Неправильно ты свой тестостерон расходовал.       Камила снова пытается вспомнить семнадцатилетнего Андрея, воскрешает в сознании смутный образ смешного и скромного ушастого подростка. Оказывается, в это время какая-то молодая женщина настойчиво и методично обучала этого несмышлёныша доставлять девушке множественный оргазм. Готовила ко встрече со мной.       Он ведь так и не прокололся ни разу, не назвал её имени. Хотя Камила почти уверена, что знает, кто это, да и все вокруг говорят, что эта девушка с ним встречалась. Но ведь сам молчит, зараза. «Зачем тебе? – спокойным, но не оставляющим надежды тоном ответил Андрей, когда она прямо попыталась выведать у него имя бывшей. – Это ведь всё в прошлом. Здесь и сейчас мы вдвоём, ну и не думай об этом».       А она не может не думать. Камила ревнует его даже к прошлому. Какая-то девица обнимала и целовала её Андрея, занималась с ним любовью, сделала его мужчиной. Конечно, он об этом не забыл, это же часть его жизни, и счастье, и боль. Какая-то часть его воспоминаний всегда будет связана не с ней, не с Камилой. Ничего не поделаешь, но это неприятно.       Он гладит её по спине, проводит рукой по длинным волосам и отвлекает от собственнических мыслей. Вот он, привычный Андрей – тёплый, счастливый, спокойный и немного насмешливый. – Птичка моя, ты живая? Можешь говорить? – Живая. Могу. – Птичка моя, – он смотрит на неё ласково, но серьёзно и гладит по волосам. – Если мы и дальше будем так фестивалить – а мы будем – то рано или поздно обязательно проколемся. Пожалуйста, сходи к врачу, пусть он назначит тебе таблетки, которые не повредят, и начинай их пить. Очень тебя прошу, меня прям трясти начинает при мысли, что ты можешь забеременеть. Камила вздрагивает, её щёки вспыхивают. – Ну а если я, ну… не хочу? – слова вырываются у неё против воли. – Так лучше же ничего ещё не придумали, – продолжает убеждать Андрей. – И побочка у современных препаратов совсем не жёсткая. Презервативы плюс таблетки – нормальный способ, я читал, девяносто семь с чем-то процентов эффективности. – Но если я вообще не хочу предохраняться с тобой? Если… если я не против ребёнка…       Андрей смотрит на неё, чуть приоткрыв рот от изумления. – Два года дисквала, – глядя в сторону, бубнит Камила, – как раз бы успела выносить, родить, покормить грудью, понянчиться и отдать в ясли. – А-а, так вот в чём дело! По-моему, в восемнадцать лет можно придумать другой способ, как потратить два года. Пойти учиться, например. – Ну а вдруг потом, когда я вернусь, у меня уже не будет времени, сил и здоровья на детей? Вдруг у нас тогда не получится? Протянем до тридцати, а потом – всё? – Камила горячится, понимает, что все её тайные мысли, озвучиваемые сейчас, звучат по-детски глупо. Но с Андреем всегда так – он предельно честный и всех выводит на честный разговор. – Камила, ты меня услышала? – Андрей уже начинает сердиться, хотя случайное признание, что она собирается вернуться, ему очень нравится. – Найди, пожалуйста, в предложении «НЕ старайся от меня забеременеть» частицу НЕ и обведи в кружочек! Потому что если ты меня не услышишь, я сам пойду к доктору и сделаю с собой всё, что нужно! Мужчинам можно делать стерилизацию, это не навсегда. – Я не хочу, – пугается Камила, – вдруг они испортят тебе здоровье, как дальше жить будешь? Ни в коем случае! – Ну тогда мы договорились? Если боишься одна, давай пойдём ко врачу вместе.       Странное дело, думает она. Все вокруг всегда думали, что Андрей спокойный, сдержанный, закрытый, немного заторможенный, пассивный. На самом деле он скрытный, сумасшедший, огненный, сильный, мощный, жесткий, уверенный в себе, невероятно крутой. Насколько же впечатление о человеке может быть обманчивым.       Понять кого-то вроде него получается, только когда доходишь с ним до полной близости и абсолютной открытости. – Хорошо… но прикинь, как всё-таки было бы круто, – нервозно шутит Камила, – только представь себе заголовки! «Отстранённая спортсменка ждёт ребёнка: во всём виноват допинг?»       Андрей ухмыляется и приподнимает бровь: – Зови меня Допинг, детка!