Стрелка компаса всегда указывает на север

      Место происшествия, где я был этой ночью, выглядело ужасно: оторванные челюсти, мозги, глазные яблоки, зубы, конечности, внутренние органы, волосы были разбросаны по полу и размазаны по стенам, потолку. Единственная выжившая служанка в додзё едва могла говорить и, кажется, лишилась рассудка. Потому что случившееся было просто немыслимым настолько, что спустя тридцать лет запись об этом инциденте сочли бредом, а затем и вовсе уничтожили, придав огню.       Ну разве способен всего лишь один человек за одну ночь убить шестьдесят семь человек?       Кажется, мне с самого рождения было суждено стать демоном.       Однако, я уже не помню, что со мной было до того, как я пришёл на мост, увидев перед собой человека, который представился Кибуцуджи Музаном. Точнее... Он не говорил этого напрямую, я сам это узнал, когда внезапно услышал его голос в своей голове. Такой обволакивающий и приятный, разливающийся по горлу, как тёплое молоко с мёдом, и при этом стальной, будоражащий до основания костей. Я помню только, с каким благоволением он встретил мой несколько потерянный взгляд, будто я только что проснулся от очень долгого сна. Почему-то мне стало так хорошо и трепетно, что моё тело непроизвольно опустилось на одно колено, склонившись перед тем, кого хотелось называть никак иначе как «господин». Я чувствовал, как в жилах побежала кровь, мягко согревая изнутри, тогда как моя кожа покрылась бледным-бледным инеем. С удивлением заметил, как мои пальцы до костяшек ладони обрели тёмно-синий оттенок и только ногти ярко выделялись, став насыщенного красного оттенка. Будто чья-то кровь впиталась в них и больше никогда не отмоется.       — Я вижу в тебе безграничный потенциал, — загадочно произнёс мужчина, довольно улыбаясь мне. — Аказа.       «Аказа? Это моё имя?» — пронеслось в моей голове, и что-то во мне откликнулось. Даже если это имя мне никогда не принадлежало, то неважно. Мне всё равно. Пусть зовёт так, как ему хочется.       Он коснулся моего подбородка двумя пальцами, приподняв его, чтобы рассмотреть моё лицо. Я безразлично встретился с его взглядом, не зная, как мне среагировать на его слова: обрадоваться, испугаться, затрепетать? Я всего лишь медленно моргнул, ответив:       — Благодарю Вас, господин.       Музан одобрительно фыркнул на мои слова. Когда длинные пальцы соскользнули с моего подбородка, едва задев кончиками длинных ногтей серую кожу, он чуть отстранился:       — Идём за мной, Аказа. Тебе следует многое узнать и ещё больше сделать.       Развернувшись, он чинно зашагал, бесшумно ступая по крепкому деревянному помосту. Я же, встав с колена и вытянувшись во весь рост, неспеша последовал за господином, а затем мы оба растворились в воздухе, рассекая улицы ночной Японии. Всё это время мы держали путь то ли в заброшенный замок, то ли в старую крепость, которая под покровом ночи выглядела затхло и немного устрашающе-уныло. Луна блекло освещала её, делая похожей на огромный старый сарай. Я мог бы допустить мысли: «А зачем?» «Для чего?», но... Сказали, значит, надо идти. Есть ли ещё варианты? На самом деле, нет. Вот я и шёл послушно за своим господином, не думая ничего лишнего. Пройдя сквозь густой лес, мы прошли в замок, и внутри он ничем не отличался от того, что представлял себя снаружи. Казалось, что едва нагрянет какой-нибудь тайфун, и он развалится.       — Аказа, что-то ты чрезвычайно молчалив и уныл, — неожиданно заговорил со мной господин Кибуцуджи, повернув голову в мою сторону. — Может, поговоришь со мной?       — Господин, мне нечего Вам сказать, — сдержанно и честно ответил я, посмотрев в красно-оранжевые, ярко светящиеся в темноте глаза господина, — вопросы я также не вижу смысла Вам задавать первым.       Мужчина в чёрном кимоно вновь одобрительно хмыкнул, остановившись посреди дороги. Я, притормозив на пятках, безразлично оглядел пространство вокруг и затем выжидательно посмотрел на Музана. Тот, согнув руку в локте, громко щёлкнул двумя пальцами, и мы в тот же миг оказались в очень просторном роскошном зале, залитом приятным коричневато-золотистым светом от бесконечного количества свечей. От такого внезапного перемещения я удивлённо захлопал ресницами и даже охнул. Помимо перехода в новую локацию я понял, что мы с господином не одни, однако... Никого в поле видимости рядом не было. Но мой внутренний компас говорил, что здесь, как минимум, ещё двое, если не трое. Так и было. Через мгновение-другое по бокам от Кибуцуджи появились две фигуры: высокий мускулистый мужчина с остроконечными чёрными волосами, собранными в высокий хвост и сгорбившийся костлявый старик, которого заметно пробирала мелкая дрожь. Они тщательно скрывались в тени, стоя чуть поодаль от господина, но их глаза ярко светились, что настораживало.       — Аказа, — обратился ко мне Музан, сделав шаг вперёд и чуть обернувшись, указывая рукой на фигуры, — знакомься, Хантенгу. Вторая высшая луна, — вперёд вышел старик, и на свету он казался ещё более страшным и жалким. Его тело было покрыто вздувшимися тёмно-фиолетовыми венами, а наиболее заметной чертой являлась большая уродливая шишка на макушке, дополненная двумя изогнутыми рогами. Тонкое лицо с остроконечным подбородком выражало неподдельный ужас, и каждый раз, когда он бросал на меня свой взгляд, то вздрагивал, будто я его чем-то напугал. — А это — Кокушибо. Моя верная Первая высшая луна, — и наконец вперёд вышел тот, кто действительно заставил меня внутри сжаться и сильно напрячься. На его лице помещались три пары глаз с жёлтыми радужками и красными склерами, которые имели чёрные прямые трещины, которые смотрели мне прямо в душу, высасывая её из тела. В тот момент мне стало не по себе, но я сдержался, не подав виду.       Присутствующие глядели на меня с неподдельным интересом и будто ждали моей реакции. Я, осознавая, что передо мной многоуважаемые персоны, которые, очевидно, были намного старше меня, ничего лучше не придумал, как поклонился им. Я выразил каждому из них своё уважение и получил их расположение в ответ. Господин Кибуцуджи, нарушив эту молчаливую, церемониальную формальность, торжественно заговорил:       — С этого момента ты, Аказа, занимаешь ранг Третьей высшей луны. Это, несомненно, заслуженно и щедро с моей стороны, как Вашего прародителя...       «Прародителя?» — я мысленно изумился и совершенно неожиданно получил реакцию со стороны мужчины:       — Да, ты не ослышался, Аказа, — его голос зазвучал чуть строже, чем ранее, но он тут же смягчился, будто осознав, что нет повода упрекать меня в чём-то. — Я первый в своём роде демон, лидер будущей организации — Демонов двенадцати лун. Тебе очень повезло оказаться в числе первых и быть по достоинству оценённым сразу среди сильнейших, однако, — господин чуть приблизился ко мне, оказавшись за моей спиной, провёл рукой по моим лопаткам, и я точно определил по касанию, что то была не мужская ладонь. — Не думай, что раз так легко оказался на вершине, то сможешь также просто удержаться на ней.       Передо мной уже стояла женщина, которая разговаривала со мной мужским голосом, принадлежавшим Музану. Я изогнул бровь, но не дал этому никакой оценки, лишь молча внимал словам преобразившегося господина. Для меня было ясно, что передо мной сильнейшее существо, которое видело меня избранным. И оно было божественно снисходительно по непонятным мне причинам. Однако, я быстро понял, что терять это расположение не собираюсь и хочу, наоборот, долгосрочно положительно его подкреплять. Мои рассуждения были подтверждены следующими словами господина:       — Не расстраивай меня, Аказа, — он надавил на меня голосом, гипнотически, улыбнувшись мне в ухо.       Моргнув, я, всматриваясь в уродливые лица своих собратьев, твёрдо и решительно ответил господину:       — Я Вас не подведу, Кибуцуджи-доно.       Чувствуя стальную и непоколебимую уверенность в моих словах, Музан расплылся в довольной улыбке. Он бросил короткий взгляд на Высших лун, и те лишь едва заметно кивнули. Я посмел краем глаза взглянуть на господина: он выглядел как молодая двадцатилетняя девушка с объёмным пучком на голове, широким лбом и лёгким макияжем. Очень красивый и пленительный облик, напоминавший раскрывшийся ликорис.       — Так ли уж ты готов сделать всё, чтобы меня не подвести, Аказа? — вкрадчиво и несколько лукаво произнёс Музан, и его голос в этот момент совсем стал похож на женский. Даже мимика будто принадлежала не мужчине, а опытной соблазнительнице-ойран. — Готов убить себе подобного, если я так скажу? Уничтожить целую деревню? Съесть больше сотни детей, выпотрошив каждого на глазах их родителей? И найти то, что нужно мне, перерыв все могилы и перевернув все буддийские храмы Ниппона? Даже ценой своей жалкой, ничтожной жизни?       Я не раздумывал ни секунды, ответ последовал незамедлительно:       — Да, господин.       Хантенгу, который наблюдал за всем, судорожно всхлипнул и испуганно воскликнул:       — Как же страшно! Нас становится больше, и чем моложе последователь, тем кровожаднее и хладнокровнее! А-а-а...       — А ты как думал, Хантенгу? — резко вставил Кокушибо, сверкнув глазами в сторону соратника, как ядовитый паук. — Среди Высших лун господина не могут быть жалкие ничтожества, которые не готовы пойти на всё ради его великих целей.       — Кокушибо, не будь столь суров к Хантенгу, — мягко, но при этом с чувствующимся ядом в голосе вступился Музан, приобняв за плечи Вторую высшую луну, которая едва начала задыхаться. — Он итак напуган, — он бросил взгляд на демона, которому уже вот-вот грозила потеря сознания от стиснувших объятий, и казалось, что уродливый нарост сейчас взорвётся от давления зловонной бело-молочной гнойной жидкостью, как прыщ.       Я равнодушно наблюдал за ними и даже не думал встревать в разговор. В голове крутилось лишь то, что я теперь демон бесовских лун, такой же, как Кокушибо и Хантенгу. А что едят демоны?       — Аказа.       Ко мне обратился Музан, давно отпустивший Хантенгу, который забился где-то в уголке и противно стонал от боли, демонстративно вызывая жалость к себе. Мы дружно игнорировали этого старика, хотя его причитания уже медленно действовали мне на нервы.       — Отправляйся на задание с Первой высшей луной. Разведайте местность, убейте несколько охотников, а заодно и хорошо подкрепитесь.       «Подкрепитесь? Людьми?» — подумал я, пытаясь понять, для чего это, как в моей голове тут же зазвучал голос господина, и его настойчивый взгляд приковал к себе:       «Да, людьми. И не просто местной деревенщиной, а охотниками из организации Истребителей. Прояви свою силу, которая пробудилась в тебе благодаря моей крови! Отныне ты — демон, и твои главные враги: истребители и солнце. Чем больше ты будешь потреблять человеческой плоти, тем сильнее и выносливее будешь среди лун».       Сила...             Стать сильнее, чем был.                   Не за этим ли я здесь? Да..                         Нет ничего дороже и важнее силы!       — Аказа! — голос Кокушибо вырвал меня из внутреннего диалога с Музаном, и я запоздало понял, что господин нас уже успел в эту секунду покинуть.       — Простите, Кокушибо-сан, — виновато бросил я, поспешив за своим временным демоническим наставником.

* * *

      Весна, туманная и мягкая, с ласковыми дождями, узнаётся по цветению сливы, а вслед за ней расцветает и вишня — это сезон обновления, возвещаемый свежей зеленью молодой листвы. В то время, как чуть позже опадание вишнёвого цвета придаёт пейзажу меланхоличную ноту с напоминанием, что как лепестки цветков осыпаются от ветра, так конечна и жизнь человека. Однако, зная этот естественный природный порядок, я мог наблюдать за ним уже только ночью. Но я почему-то о нём знал хорошо, будто не прячусь в тени, боясь обжечься лучами солнца. Дождь так неприятно бил по барабанным перепонкам, что невольно пробуждалось туманное, едва знакомое чувство тоски. Я сидел, притаившись в стволах деревьев, безразлично всматриваясь в водяные шторы разрастающегося ливня.       А какое оно — солнце? Неприятное, жгучее и крайне опасное. Я почти сразу понял, что оно меня убьёт незамедлительно и безжалостно, но всё равно иногда думал, что за ним возможно наблюдать с более-менее безопасного расстояния. Воспоминания господина, как он будучи совсем молодым демоном, прятался в своём поместье от жарких летних лучей июньского солнца. Я даже мог считать его эмоции, как свои собственные, пока тот выжидал наступления ночи, когда сможет безопасно перемещаться. Однако сейчас, сквозь завесу дождя, я всё ждал, когда покажется эта светло-лимонная дымка, рассекая серовато-синее, затянутое тучами небо. Она проявится ещё не скоро, однако времени всё равно было не так много.       — На северо-запад, — над моей головой зазвучал стальной голос шестиглазого демона, который прошёл мимо меня, шелестя зарослями. Он был похож на огромного льва, который вышел на охоту. В каждом его шаге я отчётливо чувствовал животное нетерпение.       Его ауру я оценивал на девять. На десять только господин Музан мог претендовать, и то... Его сила и способности превосходили границы моего разума, хотя я знал его ничтожно мало. Мой компас говорил мне, что Кокушибо крайне опасен, и с ним лучше не спорить. За его внешним спокойствием дремал многовековой гнев и как дымка просачивалась жестокость, окутывая всю его сущность, что напоминала спящий вулкан Асо. Я не спешил идти за Кокушибо, и тот, приняв это за протест, остановился:       — Хочешь сказать, что я не прав?       Демон стоял ко мне спиной, но по его тону и колеблющейся ауре мне совершенно несложно было догадаться, что он раздражён. Я выпрямился и решительно пошёл к нему на встречу.       — Кокушибо-сан, — твёрдо, но осторожно начал я, максимально пропитывая свой голос уважительной интонацией, — нам всё-таки на северо-восток. Истребители довольно неглупые, вдобавок, их несколько групп. Для продуктивного решения задачи предлагаю разделиться и устроить им внезапную "встречу" со смертью.       — Откуда такие познания и предложения, Аказа? — возмутился Кокушибо, прищурив пару глаз.       — Демоническая интуиция, — ответил я, пожав плечами. — Мой внутренний компас подсказывает направление, а он никогда не обманывает.       — Что за самоуверенность?! — спросил Кокушибо, посчитав мои слова за дерзость.       Я не знал, что ответить на его вопрос. Ведь действительно — откуда? Я просто знал. В любом случае, я был не намерен отступать от своего плана действий. Но и какой-то компромисс со старшим тоже нужно было найти, и быстро.       — Кокушибо-сан, времени не...       Я не успел толком договорить, как перед глазами засверкала молния, а затем стало подозрительно влажно, будто воздух облеплял меня. На мгновение мне стало тяжело дышать и я упал на колени, пытаясь вздохнуть. Судорожно заметил, что мой нос, рот и часть остального серого лица крупными кусками валялись в траве, медленно рассыпаясь в чёрный прах. Кровь хлестала из меня потоком, но я также чувствовал, как всё достаточно быстро затягивалось, без чьего-либо вмешательства.       — Неплохая скорость регенерации, но недостаточная для того, чтобы в ближайшее время сражаться со Столпами, — оценочно констатировал Кокушибо, убирая свою катану обратно в ножны. — Будешь знать, как умничать, смерд.       Я бросил жестокий взгляд в спину удаляющегося Кокушибо, трогая пальцами быстро восстанавливающийся подбородок и нос, которые ещё кровоточили. Благо, что всё действительно быстро заживало, однако язык ещё долго жгло, будто я коснулся раскалённого металла. Тем не менее, мы отправились на северо-восток, где, как я чувствовал, собрались несколько групп молодых истребителей под руководством новоиспечённого столпа. Силу боевой ауры охотников суммарно я оценил на четыре, а вот отдельно столпа где-то на шесть. Однако, исход боя я уже знал, это было не трудно предвидеть. Кокушибо взял на себя столпа, с которым расправился довольно быстро и без лишних церемоний, а я занялся группкой истребителей, умудрившись даже понаблюдать за тем, как Первая луна рассекает грудь опытного охотника, у которого не было и шанса выстоять против столь мощной боевой единицы короля демонов.       На самом деле было так забавно наблюдать за тем, как эти ещё совсем юные цыплячьи голоса выкрикивают название кат, неуверенно размахивая клинками, как дворовые дети палками. Да и те из них, что поумелее будут, не более, чем жалкие щенята, на которых без смеха не взглянешь. Мне не составляло особого труда ломать им кости, раздавливать их позвонки одной поступью и расплющивать их черепа о землю ладонями. Шесть трупов юных истребителей лежали на мокрой земле, и их остекленевшие взгляды были полны ужаса и страха смерти.       — Слабые черви, — презрительно фыркнул я, глянув на своего "наставника". Он смотрел на меня дикими глазами, и я заметил, как перепачкано его лицо в крови столпа, которого он убил. Взглядом он мне говорил: «Ешь».       Я ещё раз окинул взглядом небольшую поляну, вокруг которой были разбросаны трупы убитых мною охотников. Никто больше не подавал никаких признаков жизни, но от них исходило ещё тепло, которое грозилось вскоре покинуть их и придаться холоду глубин земли. Во мне проснулся голод — очень сильный и дурманящий настолько, что я, опустившись к трупу, который лежал подле моих ног, вгрызся в горло, чувствуя, как стекает его ещё тёплая кровь вперемешку с дождём, по моему подбородку и отрывая кусками его плоть. Ткань одежды я рвал голыми руками, и нитки трескались так же легко, как артерии и вены, которые я вырывал. С детским удовольствием я обгладывал конечности, чувствуя, как колючий голод и взгляд Кокушибо подгоняли есть быстрее. Рассвет был уже близко.