Венец и милосердие: Чужестранка

Закатное солнце окрашивало стены дома Халида в теплые персиковые тона, когда вечерний воздух наполнился ароматами благовоний и пряностей. Из кухни доносились звуки приготовления праздничного ужина: мерный стук ножей, шипение масла в котлах, приглушенные голоса поваров, отдающих последние распоряжения. Этот привычный для богатого дома шум создавал особую атмосферу уюта и достатка, но в нём чувствовалось какое-то напряжение, словно все обитатели дома затаили дыхание в ожидании чего-то важного. В покоях, отведённых для лекаря, Айсе помогала гостье с последними приготовлениями. Роскошное платье цвета лунного света, подаренное Файзой, мягко струилось при каждом движении, а серебряная вышивка мерцала в свете масляных ламп. Теперь, когда первый страх перед необычной гостьей прошёл, молодая служанка с нескрываемым любопытством разглядывала лекаря, пытаясь найти в ней признаки тех чудес, о которых шептались в доме. - Госпожа хатун, - робко начала Айсе, поправляя складки на платье лекаря, её пальцы слегка подрагивали от волнения, - а правда, что вы можете говорить с животными? Лекарь подняла взгляд от своей дорожной сумки, где перебирала травы, и в её серых глазах промелькнула искорка веселья: - Почему ты так решила? - Ну... - Айсе замялась, теребя край своего передника. - Все говорят, что ваша верблюдица понимает вас как человек. И что даже дикие звери не трогают ваши караваны. Караванщики рассказывают... - она понизила голос до шёпота, - что видели, как скорпионы уползают с вашего пути, а ядовитые змеи склоняют головы, когда вы проходите мимо. - Моя Джамила просто очень умное животное, - ответила лекарь, и в её голосе прозвучала нежность при упоминании верной спутницы. - А что касается диких зверей... - она на мгновение задумалась, вспоминая свои странствия по пустыне, - возможно, они просто чувствуют, что я не желаю им зла. Все живые существа способны различать друзей и врагов, нужно только научиться понимать их язык. Вдруг в дверь постучали - три быстрых удара, выдающих волнение того, кто стоял за дверью. На пороге появился Ибрагим, младший сын Халида. Несмотря на праздничный наряд, расшитый золотой нитью, и стать юного принца, его лицо выражало тревогу, которую он не мог, а может, и не хотел скрывать. - Хурия, - произнёс он торопливо, и в использовании этого имени, которое он сам придумал для неё, чувствовалась особая доверительность, - отец просит вас прийти к нему до ужина. Он... - мальчик запнулся, и в его глазах мелькнул страх, который не должен появляться в глазах ребёнка его возраста, - ему нехорошо. Лекарь тут же поднялась, её движения были плавными и уверенными: - Веди меня к нему. Пока они шли по коридорам богатого дома, лекарь отмечала, как изменилась атмосфера с наступлением вечера. Если днём здесь царило оживление, наполненное звуками жизни большого хозяйства, то теперь слуги двигались почти бесшумно, словно тени. В воздухе витало осязаемое напряжение, которое становилось всё сильнее по мере их приближения к покоям хозяина дома. Ибрагим то и дело бросал на неё встревоженные взгляды, его пальцы нервно теребили расшитый золотом рукав. Вдоль стен горели масляные светильники, отбрасывая причудливые тени на богато украшенные стены, где искусная резьба переплеталась с каллиграфическими надписями из Корана. Под ногами стелились дорогие персидские ковры, заглушающие шаги. Дом дышал богатством и утончённой роскошью, но сейчас всё это великолепие казалось лишь декорацией для разыгрывающейся человеческой драмы. Покои Халида располагались в восточном крыле дома - самой тихой и уединённой части здания. Это была просторная комната с высокими потолками, где витражные окна создавали причудливую игру света даже в сумерках. Тяжёлые шёлковые шторы были наполовину задёрнуты, создавая приятный полумрак. Воздух был напоён ароматами благовоний, призванных очистить воздух, но опытный нос лекаря уловил под ними характерный запах болезни. У дальней стены стояла широкая кровать, украшенная искусной резьбой по тёмному дереву. Балдахин из тончайшего шёлка создавал подобие отдельного пространства - убежища для больного. Рядом с кроватью расположился низкий столик, заставленный склянками и чашами - безмолвное свидетельство тщетных попыток прежних лекарей побороть недуг. Халид полулежал на кровати, опираясь на искусно вышитые подушки. Его лицо осунулось, а кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок, который лекарь сразу отметила как один из важных симптомов. Рядом с ним сидела Файза, держа мужа за руку. При виде лекаря её глаза наполнились надеждой - тем особым выражением, которое целительница видела столько раз в глазах родных, столкнувшихся с тяжёлой болезнью близкого человека. - Прости, что потревожили тебя до ужина, - произнёс Халид, пытаясь улыбнуться, но улыбка получилась слабой, как отблеск заходящего солнца. - Но эта слабость... - Не извиняйтесь, - мягко ответила лекарь, и в её голосе зазвучали те особые нотки, которые появлялись только когда она работала с больными. - Позвольте мне осмотреть вас. Она подошла к кровати и присела на край. Её движения были спокойными и уверенными - так двигается танцор, знающий каждый шаг своего танца. Из складок роскошного платья она достала небольшой мешочек, расшитый странными символами, от которого исходил слабый аромат целебных трав. - Расскажите мне о своих симптомах, - попросила она, раскладывая на столике необходимые принадлежности. - Когда это началось? Что вы заметили первым? Пока Халид говорил, лекарь внимательно наблюдала за ним, отмечая каждую деталь: как он дышит, как держит руки, какие слова выбирает для описания своих ощущений. Её пальцы, нежные, но уверенные, проверяли пульс - сначала на одной руке, потом на другой, словно слушая тайную песню его крови. - Около года назад, - начал Халид, и его голос, некогда сильный, как положено главе дома, теперь звучал тише. - Сначала я просто чувствовал жажду, постоянную жажду, которую не могло утолить даже самое лучшее вино. - Он сделал паузу, собираясь с мыслями. - Потом начал замечать, что слабею, хотя ем больше обычного. Словно сама пища перестала давать мне силу. Лекарь внимательно выслушала его, продолжая осмотр. Она проверила цвет языка, осторожно надавила на определённые точки на руках и ногах, внимательно всмотрелась в глаза - не только в их цвет, но и в то, как двигались зрачки, как отражался в них свет масляной лампы. - А раны? - Спросила она, заметив едва заметный порез на его руке. - Они долго заживают? - Как ты узнала? - спросил Халид слабым голосом, его пальцы слегка подрагивали, когда он принимал чашу с лекарством. - Как поняла, что моя болезнь связана со сладостью? Лекарь на мгновение замерла, её руки, всё ещё державшие травы, замерли в воздухе. В наступившей тишине было слышно, как потрескивают фитили масляных ламп и шелестят листья за окном. Она словно решала, сколько может рассказать, какие тайны своего искусства открыть. - В разных землях эту болезнь называют по-разному, - наконец произнесла она, и её голос звучал словно издалека, будто она вспоминала места и людей, встреченных в долгих странствиях. - "Медовая моча", "сладкая болезнь", "истощающий недуг"... Но суть её одна - тело теряет способность правильно использовать сладость пищи. - Она помешала отвар, наблюдая, как жидкость меняет цвет от тёмно-красного к глубокому пурпурному. - Я видела подобное в своих странствиях. И знаю, что с этим можно бороться. - А почему ты поёшь, когда готовишь лекарство? - спросил Ибрагим, который всё это время не сводил с неё глаз, завороженный каждым движением. Лекарь улыбнулась, и в полумраке комнаты её улыбка казалась особенно загадочной: - Песня помогает травам раскрыть свою силу. Каждое растение имеет свой голос, свою песню. Нужно только уметь её услышать. В древности все целители знали это искусство, но теперь... - она покачала головой, - теперь многие знания утеряны. Файза и Ибрагим переглянулись. В словах лекаря было что-то от древних легенд, которые рассказывают старики в долгие ночи у костра, когда звёзды ярко сияют над пустыней, а ветер доносит шёпот давно забытых времён. Закончив приготовление, лекарь процедила отвар через чистую шёлковую ткань в изящную фарфоровую чашу, от которой поднимался ароматный пар, закручиваясь причудливыми спиралями в вечернем воздухе. - Выпейте это, - она подала чашу Халиду, придерживая его руку, чтобы не пролить ни капли драгоценного лекарства. - Медленно, маленькими глотками. И постарайтесь почувствовать вкус каждой травы. Каждая из них несёт свою собственную силу исцеления. Халид послушно поднёс чашу к губам. Жидкость была горьковато-сладкой, с каким-то необычным послевкусием, которое он не мог определить - словно вкус самой жизни, сложный и многогранный. – А теперь, - продолжила лекарь, когда он допил отвар, - нам нужно поговорить о том, как изменить вашу жизнь, чтобы победить болезнь. - Она опустилась в кресло рядом с кроватью, расправляя складки своего платья. - Это будет непростой путь, но если вы готовы следовать моим указаниям, мы сможем справиться с недугом. Она достала из своего мешочка несколько маленьких свёртков, каждый был помечен странными символами, которые, казалось, светились в полумраке комнаты. - Первое и самое важное - еда. Вам придётся отказаться от многих привычных блюд. Никаких сладостей, мёда, фиников. Рис и хлеб тоже нужно ограничить. - Она заметила, как нахмурилась Файза, и добавила мягче: - Я научу ваших поваров готовить особые блюда, которые будут и вкусными, и полезными. В мире существует множество способов приготовить пищу так, чтобы она радовала вкус и при этом не вредила телу. - Но как же... - начала было Файза, её пальцы нервно теребили край шёлкового покрывала. - Я знаю, что отказаться от привычной пищи трудно, - мягко перебила её лекарь. - Но это необходимо. Зато вы можете есть больше мяса, особенно баранины. Свежую зелень, орехи. И обязательно - горькие травы перед едой. Они помогут телу лучше принимать пищу и бороться с болезнью. Она разложила на низком столике свои свёртки, и в воздухе сразу разлились различные ароматы - от терпких до сладковатых, создавая сложную симфонию запахов. - Вот здесь травы на ближайшие дни, - она показала на первый свёрток, от которого исходил свежий, бодрящий аромат. - Их нужно заваривать утром и вечером. А эти, - она указала на другой свёрток, пахнущий пряностями, - добавлять в еду. Каждая трава имеет своё время и свой способ применения. - Второе важное условие, - продолжила лекарь, заметив, что первая часть её наставлений была принята с пониманием, - движение. Я знаю, что сейчас вы чувствуете слабость, но неподвижность только усугубит болезнь. Начнём с малого - с прогулок по саду. Постепенно будем увеличивать расстояние. Тело должно научиться заново использовать свою силу. Халид слабо улыбнулся, в его глазах мелькнул отблеск прежней жизненной силы: - В молодости я любил ездить верхом. Часами мог скакать по пустыне... Ветер в лицо, свобода... - И снова будете, - уверенно ответила лекарь, и в её голосе зазвучала такая убеждённость, что все в комнате невольно ей поверили. - Но сначала нужно вернуть вам силы. - Она повернулась к Файзе: - Госпожа, вам придётся следить за тем, чтобы ваш муж не пропускал прогулки. Даже если он устал, даже если ему не хочется. Движение - это жизнь, а застой - союзник болезни. Файза решительно кивнула. В её глазах читалась готовность выполнить любые указания, лишь бы помочь мужу. Она выпрямилась, словно уже готовясь к предстоящей борьбе. - Ещё один важный момент - сон, - лекарь посмотрела на тяжёлые шторы, за которыми догорал закат. - Нужно ложиться с закатом и вставать с рассветом. Это поможет телу восстановить свои силы. Природа создала определённый порядок, и мы должны следовать ему, чтобы исцелиться. И... - она сделала паузу, словно готовясь к возражениям, - придётся отказаться от вина. - Но как же... - начал было Халид, его лицо выразило искреннее огорчение. - Никакого вина, - твёрдо повторила лекарь. - Оно мешает травам делать свою работу. Вместо него будете пить особый напиток, который я научу готовить ваших слуг. - Она достала из мешочка ещё один свёрток, от которого исходил свежий, чуть терпкий аромат. - Вот эти травы нужно настаивать на холодной воде. Они утолят жажду лучше любого вина и помогут телу очиститься. Ибрагим, который всё это время внимательно слушал, словно запоминая каждое слово, вдруг спросил: - А почему болезнь пришла к отцу? Что её вызвало? В его голосе звучало не просто детское любопытство, но искреннее желание понять, чтобы помочь. Лекарь задумчиво посмотрела на мальчика, отмечая про себя его живой ум и неподдельную заботу об отце. - Болезни приходят к нам по разным причинам, - медленно начала она, подбирая слова так, чтобы и ребёнок мог понять, и взрослые осознали всю серьёзность ситуации. - Иногда из-за ран или ядов, иногда их приносит плохая вода или испорченная пища. Но есть болезни, которые живут в самом теле, словно спящие змеи. До поры до времени они не показывают себя, а потом просыпаются, когда тело ослабевает или человек нарушает законы природы. Она подошла к окну, глядя на закатное небо, окрашенное в оттенки пурпура и золота: - Такие болезни часто передаются в семьях, от отца к сыну, от матери к дочери. Как цвет глаз или форма рук. Но это не значит, что с ними нельзя бороться. Просто нужно быть особенно внимательным к своему телу, слушать его, понимать его нужды. Как умелый всадник чувствует настроение своего коня, так и человек должен чувствовать своё тело. Файза крепче сжала руку мужа, её лицо побледнело: - Значит, наши дети... они тоже могут заболеть? - Могут, - честно ответила лекарь, поворачиваясь к семье. В её серых глазах отражался последний луч заходящего солнца. - Но если они будут следить за собой, соблюдать правила питания и образа жизни, болезнь может и не проснуться. - Она улыбнулась Ибрагиму, в её улыбке смешались мудрость и забота: - Поэтому так важно, чтобы вся семья участвовала в лечении. Это не только поможет твоему отцу, но и защитит вас самих. Халид попытался сесть повыше на подушках, его движения были слабыми, но в глазах появился огонёк решимости: - Сколько времени займёт лечение? - Нельзя сказать точно, - покачала головой лекарь. - Многое зависит от того, как строго вы будете следовать моим указаниям. Каждое тело уникально, как узор на песке, и каждое выбирает свой путь к исцелению. Но первые улучшения вы должны почувствовать уже через несколько дней. Жажда уменьшится, появится больше сил. - Она подошла к кровати и проверила пульс Халида, её пальцы легко касались его запястья, словно слушая тайную песню крови. - А сейчас вам нужно отдохнуть перед ужином. Травы начинают действовать, и тело должно привыкнуть к ним. В этот момент в дверь тихо постучали, и вошла служанка, склонившись в почтительном поклоне: - Госпожа Файза, ужин почти готов. Прикажете подавать? Файза вопросительно посмотрела на лекаря, ожидая её решения. В этом простом жесте читалось полное доверие к целительнице. - Пусть подают, - кивнула та. - Но сначала я должна поговорить с поварами. Объяснить, какие блюда можно готовить, а какие нет. - Она взглянула на истощённого болезнью Халида и добавила мягче: - Не волнуйтесь, мы найдём способ сделать полезную пищу вкусной. В конце концов, искусство исцеления и искусство приготовления пищи во многом схожи - оба требуют знания, терпения и любви. - И ещё... - она повернулась к Файзе, её голос стал деловитым, - было бы хорошо, если бы вы могли показать мне вашу кухню и кладовые. Мне нужно знать, какими травами и специями вы располагаете. Возможно, придётся послать за некоторыми редкими растениями, но многое мы сможем найти здесь. В воздухе разлился аромат готовящегося ужина, напоминая, что жизнь продолжается, даже когда в неё вторгается болезнь. За окном последние лучи солнца окрасили небо в глубокий пурпур, а первые звёзды уже начали свой вечный танец над пустыней. Где-то в глубине дома слышались приглушённые голоса слуг, готовящихся к вечерней трапезе, но здесь, в комнате больного, время словно замедлило свой бег, давая возможность надежде пустить свои первые хрупкие корни.